Текст книги "Признаться в любви нелегко"

ГЛАВА ВТОРАЯ

Воскресный день обещал быть ясным и жарким. Май – один из самых приятных месяцев на самом севере Квинсленда, считала Никола. Она вышла на веранду, чтобы полюбоваться окрестностями.

Бретт Хэркорт построил дом в Йоркис-Наб, на взморье. Он стоял на небольшом, возвышающемся лесистом мысе Наб, откуда открывался великолепный вид на океан и на поля сахарного тростника, значительная часть которых находилась в собственности Бретта. Сахарный тростник был не единственной его собственностью. Ему принадлежали также плантации бананов и авокадо, равно как и фермы, на которых выращивали манго.

Все это, между прочим, принадлежит и Николе. Принадлежит?

Несправедливость того, что ее наследство будет находиться в чьих-то руках до тех пор, пока ей не исполнится двадцать три года, мучила Николу и сейчас, когда она любовалась прекрасным видом.

Дом на мысе Наб обладал еще одним достоинством – полной уединенностью. Дорога проходила выше уровня их крыши, и соседние дома были скрыты роскошными зарослями тропических кустарников. На лужайке перед домом росли пальмы, а позади дома был крутой спуск к морю.

Никола глубоко вдохнула свежий, хрустально-чистый воздух и, обернувшись, взглянула на дом. Двухэтажное здание из камня, дерева и стекла прекрасно вписывалось в холмистый пейзаж.

Внимание Николы привлекло мелькнувшее в дверях ее спальни и тут же исчезнувшее маленькое личико. Она немного подождала, потом бесшумно прошла в свою комнату и подкралась к кровати, на которой вздымались под покрывалом два неподвижных холмика. Никола упала на кровать, чем вызвала визги и громкий взрыв смеха. Холмики радостно задвигались, и все закончилось общей кутерьмой.

– Это кто тут спит в моей кровати? – грозно спросила Никола, притворившись необыкновенно удивленной.

– Ты знала, ты знала! – завопил Крис.

– Откуда она могла знать? – возразила его сестренка, высунувшись, чтобы глотнуть воздуха. – Мы лежали тихо. Даже не дышали!

– Говорю тебе, она знала…

– Да ладно вам. – Никола прижала детей к себе и взбила подушки. – Не будем начинать день со спора. Может быть, лучше вместе споем? Ну, например… – И они запели про веселых медвежат, а потом про собаку, которая лаяла дни и ночи напролет. Пели весело, то басом, то визгливым фальцетом.

– Хватит, хватит! – В дверях появился Бретт Хэркорт. – Хоть кто-то в этом доме помнит, что сегодня воскресенье?

Никола выговорила сквозь смех:

– Извини, но нам так весело!

Саша и Крис, спрыгнув с постели, окружили отца. Им еще предстояло послушно съесть поздний завтрак, а потом без пререканий выдержать процедуру одевания для выхода на прогулку.

Никола бросила большущую сумку на заднее сиденье «БМВ» между детьми и на мгновенье выпрямилась, уперев руку в бок.

На ней были тонкая, как паутинка, блузка и белые полотняные брюки, на ногах полотняные сандалии, а волосы были стянуты узлом.

– Я захватила две смены одежды, солнцезащитный крем, шляпы, костюмы, ведерки, совки, игрушки на случай, если им станет скучно, книжки – много всего. – Никола села на переднее сиденье и насмешливо взглянула на мужа.

– Как будто армия передислоцируется, – проворчал Бретт.

– Ты не ошибаешься. Теперь слушайте, дети, – бросила она через плечо, – мы будем обедать у мистера и миссис Мейсон. Ведите себя прилично, договорились?

– Я всегда веду себя прилично, – гордо возвестила Саша.

– Нет, не всегда, – отозвался Крис. – А кто в прошлый раз бросил тарелку с желе?

– А ты сам забыл, как плюнул в…

– Дети, – остановил их Бретт, – хватит шуметь!

Они притихли.

– Хорошо бы ты почаще бывал рядом, – пробормотала Никола со слабой улыбкой и выразительно посмотрела на него.

От его утренней взъерошенности не осталось и следа. Он был чисто выбрит, его каштановые волосы причесаны.

– Тогда я не пользовался бы таким авторитетом – чем ближе знаешь, тем меньше почитаешь.

– Сомневаюсь. Дети всегда хорошо себя ведут, когда ты рядом.

– Они доставляют тебе так много хлопот, Никола? – спросил Бретт через минуту. – Кстати, как я понимаю, я прощен?

– За прошлый вечер? Да. Ты прекрасно знаешь, что я не считаю, что они доставляют мне много хлопот, – добавила она. – А в тех редких случаях, когда я так считаю, всегда обращаюсь за помощью к Эллен.

Эллен выполняла двойную функцию: горничной и няни – и была с детьми с самого их рождения.

– Мне просто любопытно, – медленно сказал Бретт, – не они ли причина твоего желания пообщаться с консультантом. Не почувствовала ли ты себя связанной по рукам и ногам, не затосковала ли по карьере или чему-нибудь в этом роде, – произнес он, прежде чем она успела ответить.

Никола помолчала.

– Я никогда не могла решить окончательно, хочу ли стать гончаром, пилотом или музыкантом, – странно, правда?

– И что бы ты стала делать, если бы ушла от нас?

Ее неприятно кольнуло то, что мысль о ее уходе кажется ему вполне реальной.

– Я… Я могла бы открыть собственную галерею, – выпалила она первое, что пришло в голову. – Многим людям очень нравится моя керамика.

Какое-то время ехали молча. Потом Бретт объявил:

– Вот мы и на месте.

Никола вышла из машины и помогла выйти детям.

– Ну-ка, посмотрим. – Она расправила сарафанчик на Саше и пригладила ее рыжевато-каштановые кудри. – Ты выглядишь роскошно, дорогая! И вы очень красивы, молодой человек! – Никола повернулась к Крису.

Польщенные дети схватили ее за руки, предоставив своему отцу взять на себя заботу об огромной сумке.

Вот такими и увидели их Мейсоны, Род и Ким, когда открыли парадную дверь. Ким с присущей ей прямолинейностью воскликнула:

– Никола, дорогая, добро пожаловать! Как это вам удалось в вашем возрасте уже обзавестись такими большими детьми?

– А она не наша мама! – заявила Саша. – Это наша тетя.

– Саша, – нахмурившись, сказала ей Никола. – Я не ваша тетя, я ваша мачеха.

– Прошу прощения… как глупо было с моей стороны… – пробормотала Ким, но Саша не собиралась сдаваться.

– Мы обсуждали это с моей подружкой Эммой и решили, что ты не можешь быть никакой мамой, Никола, потому что ты не делаешь таких вещей, какие делают мамы.

– Нет, делает! – заявил возмущенный Крис. – Кто заставляет нас чистить зубы три раза в день, и моет нам уши, и велит есть каждое утро овсяную кашу?

– Это не все, что делают мамы, – ответила Саша с чувством превосходства. – Они о папах тоже заботятся. Они их целуют и ласкают и спят с ними в одной кровати…

– Саша! – раздался голос Брегга за спиной застывшей Николы. – Достаточно, спасибо.

– Разве Крис что-нибудь понимает? Он еще маленький глупый мальчишка, который даже еще не ходит в школу, поэтому мы решили, я и Эмма, что Никола наша тетя! – торжествующе закончила Саша.

Вместо того чтобы провалиться сквозь землю, что было бы весьма кстати, Николе ничего не оставалось, как предоставить событиям развиваться своим чередом. Она сделала вид, что Саша не произносила этих слов и что она сама не замечает недоумения, появившегося во взглядах хозяев. Те же, выйдя из состояния легкого шока, поспешили перейти к представлению другого гостя – мужчины лет тридцати, который приехал к Мейсонам из Сиднея и приходился Ким каким-то родственником. Его звали Ричард Холлоуэй.

Бретт тоже никак не отреагировал, и вскоре все они уже сидели на тенистой веранде у бассейна, потягивая напитки, а дети с восторгом плескались в воде.

Словно для того, чтобы сгладить неловкость, Ким без умолку болтала с Николой, в то время как мужчины беседовали об игре в крикет.

Потом, к явному облегчению Николы, Ким отозвала мужа, чтобы тот занялся барбекю, а Ричарда попросила снова наполнить всем бокалы.

В неожиданно наступившей тишине Бретт спросил у Николы:

– Как ты? Все в порядке?

– Да, то есть нет. Я понятия не имела…

Их взгляды встретились, и Никола почувствовала, как ее снова бросает то в жар, то в холод при мысли о том, что теперь многие будут недоумевать по поводу высказывания Саши, что она, Никола, не спит с Бреттом.

– Нет, ты не должна думать о том, о чем, вероятно, думаешь. – Бретт внимательно посмотрел на нее. Она была так хороша, что могла ввести в искушение любого мужчину. Наверное, Мейсоны считают его ненормальным! – Потому что это никого не касается, кроме нас двоих, – добавил он.

– Откуда… откуда ты знаешь, о чем я думаю? – усмехнулась она.

Бретт улыбнулся.

– Ты выглядела очень смущенной.

– Я и была смущена, а ты?

Он пожал плечами.

– Я старше и, вероятно, сильнее. К тому же это прозвучало из уст ребенка.

– Разве это не проявление необыкновенной способности Саши видеть истину?

– Это очевидно, – сухо сказал он.

– Ты не должен сердиться на нее, – поспешно сказала Никола. – Девочка не понимает смысла того, что говорит. Просто это то, что она заметила и посчитала странным.

– А я и не сержусь на нее. Разве только на то, что она унаследовала от своей матери полную неспособность быть тактичной или дипломатичной.

Губы Николы непроизвольно дрогнули.

– Такая ситуация доставила бы удовольствие Мариетте. Кстати, когда она должна приехать?

– Видимо, когда ее начнет одолевать материнская тоска по детям, – угрюмо произнес он.

Никола помолчала. Мариетта то возникала в жизни детей, то исчезала, как какая-нибудь райская птица. Дети с обожанием относились к матери, когда она находилась рядом. У нее была квартира в городе, и иногда она забирала их к себе. Да, Мариетта не хотела, чтобы дети как-то связывали ее, но она все же их любила, часто писала, звонила и привозила великолепные подарки.

Никола вспомнила, как был удивлен ее отец, когда Бретт решил жениться на Мариетте. Бретту было тогда двадцать пять, столько же Мариетте, а самой Николе всего тринадцать.

– Почему? – спросила она тогда отца.

– Ну ясно, почему. Мариетта талантливая и очень красивая, – ответил он с некоторым раздражением.

– Тогда почему ты недоволен?

Он пожал плечами.

– Ты же ее знаешь! Она нянчила тебя, чтобы заработать на карманные расходы, с того момента, как ей исполнилось шестнадцать. Она… одержимая, ты так не считаешь?

– В том, что касается музыки, да. – Никола улыбнулась при этом воспоминании. – Она давала мне первые уроки игры на фортепиано, когда мне было четыре года. Но…

– А теперь она так же одержима Бреттом. Но я не перестаю думать о том, как ее брак будет сочетаться с предметом ее главной страсти – музыкой.

– Ты относишься к Бретту как к сыну, которого у тебя никогда не было, правда, папа?

Отец взъерошил ей волосы.

– Я очень ценю его и очень горжусь им. Когда ты поймешь, как тяжело ему было учиться в колледже, да еще в юридическом, несмотря на стипендию от «Клуба деловых людей»…

– Что случилось по твоей инициативе.

– В общем, да. Я никогда раньше не встречал такого острого ума, такого стремления к успеху. После гибели его отца в море во время аварии на яхте Бретту было только двенадцать лет. Он был старшим из пятерых детей, и было просто удивительно, как он заботился о своей матери, младших братьях и сестренках. В свободное время он собирал манго и авокадо, сортировал креветок и так далее… Но у меня есть только один дорогой моему сердцу ребенок – это ты.

Спустя две недели состоялась свадьба Бретта и Мариетты. Невеста была в лимонно-зеленом облегающем костюме из китайского шелка, который великолепно оттенял ее роскошные рыжие волосы. Она сияла счастливой улыбкой, но Никола заметила, что они с Бреттом почти избегают друг друга, и задумалась: почему?

Потом, когда они вместе подошли, чтобы разрезать свадебный торт, и посмотрели друг другу в глаза, Николе, тогда еще подростку, показалось, что в этом мимолетном взгляде мелькнула какая-то ярость, что-то почти недозволенное – то, что они не имели права демонстрировать публично.

Вскоре после этой свадьбы Николу отправили в школу-интернат в Брисбене, за тысячу миль от дома, и ее общение с Бреттом и Мариеттой стало редким. Известие о том, что Бретт и Мариетта разошлись, потрясло всех, словно разорвавшаяся бомба.

– Я так и знал, – раздраженно заметил отец.

– Но Крис еще совсем крошка! Как она может?

– Они заключили соглашение. Дети будут проводить большую часть времени с Бреттом, что даст ей возможность снова заняться своей карьерой, – язвительно сказал он.

– Но мне казалось, что дети доставляют ей радость.

– Это было просто новое ощущение для нее, вот и все.

– Так, значит, они больше не любят друг друга? – растерянно спросила она.

Ее отец вздохнул.

– Может, и любят, но Мариетта хочет, чтобы все было или так, как хочет она, или никак, а Бретт не сможет разобраться, в каком положении оказался, если не проявит твердой решимости.

К этому времени Бретт уже работал в юридической фирме ее отца и стал его партнером, причем очень ценным – партнером, благодаря компетентности которого в фирму были привлечены некоторые крупные и престижные клиенты. Отец, по мере того как ухудшалось его здоровье, полагался на Бретта все больше и больше.

Когда Николе исполнилось восемнадцать, девушка покинула школу-интернат и, поскольку ее отец был совсем уже плох, проявила настойчивость и последние шесть месяцев его жизни была рядом с ним, вместо того чтобы продолжить учебу и получить степень бакалавра искусств. Тут у нее и установился тесный контакт с Бреттом и его детьми. Николе казалось, что именно в эти печальные месяцы она и влюбилась в Бретта Хэркорта.

После смерти отца она, чтобы неприкаянно не слоняться в одиночестве по своему дому, много времени проводила с детьми Бретта. Она делала это не только ради него, но и ради детей, да и Мариетты тоже. И при этом Никола чувствовала себя так, словно имела дело с двумя враждующими членами собственной семьи, которых она любила.

Годы, проведенные Николой рядом с Мариеттой, остались для нее незабываемыми. Мариетта, бросив все свои дела, прилетела на похороны ее отца, чтобы сыграть его самые любимые произведения. Она играла так проникновенно и нежно, что это вызвало у Николы чувство смирения с болью утраты.

Бретт посоветовал девушке продолжить учебу, но она не была уверена, что хочет стать бакалавром искусств. В общем-то, она училась, чтобы доставить удовольствие отцу. Никола подумывала о дальнем путешествии, но Бретт отговорил ее, сказав, что она еще слишком молода, чтобы ехать одной. Тут она и обнаружила, что влюблена в Бретта Хэркорта.

Впрочем, началось все с того, что она попала в компанию так называемых друзей и, сама не ведая как, оказалась скомпрометированной мужчиной, от одних воспоминаний о котором ее передергивало до сих пор. Все это было и банально, и омерзительно.

Они собирались компанией отправиться на весь уикенд на природу, во всяком случае ей так сказали. Но никто, кроме нее, не появился, и Никола оказалась одна в уединенном домике, где ей пришлось отражать пугающе настойчивое внимание человека, который назвал ее богатенькой испорченной маленькой дрянью и высказал предположение, что она – любовница Бретта Хэркорта. Она ведь проводит достаточно много времени в доме Бретта, что давно уже стало предметом слухов в городе.

Услышав такую наглую ложь, Никола больше ужаснулась, чем испугалась, и это дало ей силы влепить ему пощечину и гордо выбежать из домика. Чтобы добраться до дома, пришлось прибегнуть к помощи Бретта, которому Никола и позвонила после того, как наконец нашла телефон-автомат.

Разговор, который состоялся между ними, когда Бретт уже вез ее домой, был тягостным. Зачем она совершила такую глупость? Разве он не предупреждал ее о той компании, в которой она вращалась, и о тех мужчинах, с которыми она встречалась? На кого она, по ее мнению, была похожа, когда брела за городом, вся в пыли, растрепанная, в разорванном платье?

Вот тогда-то от злости и стыда Никола и выкрикнула ему в лицо свою идею о заморском путешествии.

Он привез ее прямо в Йоркис-Наб, но как только собрался выйти из машины, она неожиданно всхлипнула и попросила:

– Нет, только не сюда… пожалуйста.

– Почему?

– Просто не могу.

Ее лицо пылало, и то, что она не поднимала на него глаз, заставило его насторожиться. Он настоял, чтобы Никола все ему рассказала. Узнав о том, какие сплетни о них ходят по городу, он, казалось, совсем не встревожился, лишь попросил ее принять душ и переодеться: они едут ужинать.

И за ужином, когда она уже почти успокоилась и не чувствовала себя больше такой дурочкой, он предложил ей заключить брак – по расчету. Никола до сих пор помнила голубую льняную скатерть на столе, и ровное пламя свечи в стеклянном стакане, и музыку в отдалении, и платье, которое на ней было…

– А как же Мариетта? – испуганно спросила она.

Бретт сухо улыбнулся.

– Это все позади. Разве ты не знала? – Он с иронией посмотрел на нее.

– Но разве не по этой причине это будет только… брак по расчету?

– Нет. Это будет брак по расчету потому, что ты еще слишком молода, чтобы выходить замуж, и потому, что это даст тебе возможность чувствовать себя спокойной и счастливой и делать то, что доставляет тебе удовольствие.

Она подняла свой бокал и с вызовом взглянула на Бретта.

– Ухаживать за твоими детьми?

– Моими и Мариетты. Но я вовсе не собираюсь превращать тебя в их няньку и одновременно гувернантку, – продолжал он. – Ты сможешь заниматься, чем хочешь, но они счастливы, когда ты с ними, да и ты тоже. Разве не так?

– Да. Но на какой срок?

Он пожал плечами.

– Пока это будет необходимо. Ты можешь даже проходить университетский курс, если захочешь. Ну а если тебя это не привлекает, то, во всяком случае, будешь знать, что тебе предоставляется такая возможность.

– Ты говоришь прямо как мой отец.

Бретт помолчал, потом добавил:

– Он хотел, чтобы ты училась. Тем не менее, Никола, для меня будет большой честью, если ты украсишь своим присутствием мой дом.

Она широко раскрыла глаза, и тут впервые у нее появилась надежда, но она не позволила себе расслабиться.

– Предположим, ты влюбишься или я полюблю – завтра, например? – взмахнув рукой, сказала она.

– Я не думаю, что такое случится со мной, но обещаю сказать тебе, если это произойдет, – мрачно ответил Бретт. – А если это произойдет с тобой… Пусть пройдет немного времени, до тех пор, пока ты не поймешь, что это – любовь всей твоей жизни.

Она пожала плечами и закусила губу, а потом с веселым огоньком, который впервые за долгое время вспыхнул в ее глазах, сказала:

– В данный момент мужчины мне противны, поверь мне. Но, – она нахмурилась, – если такое случится, не сможет ли это все страшно осложнить? Надо будет объяснять, что я замужем не по-настоящему, не говоря о том, что придется разводиться и так далее?

– Для человека, который действительно тебя любит, не осложнит.

Она захлопала глазами, потом услышала собственный голос.

– Я не знаю, что делать. Я чувствую себя кораблем без штурвала. Наверное, это потому, что я была единственным ребенком и не помню своей матери… – Она вздохнула. – Мы так много времени проводили вместе, папа и я. Мы планировали совершить путешествие за границу, когда я окончу колледж.

– Я знаю. Я завидовал тебе.

– Ты?..

Никола с любопытством взглянула на Бретта. Он выглядел таким уверенным и владеющим собой, что было трудно представить себе, что он мог ей завидовать в чем-то, не говоря о том, чтобы предложить выйти за него замуж.

Неожиданно для себя она вдруг сказала:

– Я думаю, мой отец видел в тебе сына, которого у него никогда не было. Он отрицал это, но это правда.

Никола отпила глоток вина, потом стала крутить бокал в пальцах.

– Ты не возражала против такого отношения? – Бретт пристально посмотрел на нее.

– Нет. А как, по-твоему, он бы отнесся ко всему? – Она в свою очередь устремила на него пристальный взгляд.

– Я думаю, Никола, – начал Бретт и остановился. – Я думаю, он мог бы обрести покой, если бы знал, что мы придумали способ помочь тебе прожить эти непростые годы.

– И все-таки это в некотором роде обман, – пробормотала она немного холодно и сложила свои изящные руки домиком на столе. – Посмотрим, удастся ли нам обмануть людей. – И снова ее синие глаза посмотрели с вызовом.

– Люди могут думать о нас, что хотят, но, – его губы тронула легкая холодная улыбка, в которой Николе почудилась угроза, – уверяю тебя, им придется основательно поразмышлять, прежде чем высказать свое мнение вслух, не говоря о том, что никто не посмеет относиться к тебе иначе как с уважением.

Никола удивленно подняла брови.

– Звучит довольно грозно, Бретт.

Он ничего не ответил, однако весь его вид только укрепил ее растущую уверенность, что он был суровым, когда хотел быть таким.

– Но… – Она запнулась. – Существует один человек, который может захотеть предъявить свои права… они ведь и ее дети тоже.

– Предоставь Мариетту мне, – спокойно сказал Бретт. – Она лишилась некоторых прав, когда ушла от своих детей, но, если ты не возражаешь, все, что я сделаю, это поставлю ее перед свершившимся фактом. Ей наверняка понравится, что ты будешь здесь с Сашей и Крисом. – Он вопросительно посмотрел на нее. – Значит, «да»?

Вернувшись мыслями в сегодняшний день, Никола усмехнулась: какой наивной она была! Она не только ответила «да», но и провела весь первый год их брака в надежде на любовь Бретта, несмотря на то, что решила никогда ничем не выдавать своих чувств.

Он был прав: никто в открытую не осуждал их брак и не относился к ней ни с предубеждением, ни с явной насмешкой.

И надо же было так случиться, чтобы по иронии судьбы в это солнечное воскресное утро именно Саша, его собственная дочка, которой едва исполнилось шесть лет, отчетливо и ясно сообщила всему миру о настоящем положении дел.

– Моя дорогая, – произнесла подошедшая к ней Ким, – извините, вы, наверное, уже подумали, не ловили ли мы сначала животное, прежде чем жарить мясо, но Род так неуклюже справляется с жаровней…

– Пахнет замечательно, – сказала Никола, успокаивая ее. – Пойду приведу детей.

После обеда хозяева предложили компании спуститься с холма и погулять по пляжу. Бретт с детьми отстали, строя замки из песка, и Никола и Ричард Холлоуэй оказались идущими рядом.

– Вы надолго остановились у Мейсонов, мистер Холлоуэй? – спросила она.

– Только до тех пор, пока не подыщу себе собственное жилье, хотя Ким утверждает, что я могу остаться насовсем, – ответил он немного удрученно, когда они повернули обратно и пошли к Бретту и детям. – Я принимаю участие в проекте нового торгового центра: работаю над центральным украшением главного фойе. Этакое сочетание рифа и тропического леса – маленький кусочек того, чем так знаменит Кэрнс.

Никола замедлила шаги.

– Вы – художник?

– Мастер на все руки, и ни одной конкретной специальности. Я рисую, ваяю, но когда понял, что не сделал ничего выдающегося, начал заниматься дизайном.

Никола посмотрела на него с возрастающим интересом. Она решила, что он немного моложе, чем она сначала подумала, – лет двадцати семи, наверное, и очень симпатичный.

– Кажется, вы – гончар? – спросил он.

– Кто это вам сказал?

– Ким. Она сказала, что вы упомянули об этом во время вашей первой встречи. Вы когда-нибудь выполняли коммерческий заказ? Дело в том, что мне как раз нужны керамические изделия.

– Я могу вам не подойти.

– Как знать. А мне можно будет взглянуть на ваши работы?

– Почему бы и нет, – медленно произнесла она и вдруг, к своему изумлению, вспомнила его преподобие Питера Каллэма. О, нет, подумала Никола, никогда не сделаю этого. Но если Бретт… если… – У вас есть семья, дети, которых вы прячете где-нибудь далеко на юге, мистер Холлоуэй?

Он засмеялся.

– Нет, я не женат. А почему вы спрашиваете?

– Просто так, – небрежно сказала Никола. Они подошли к Бретту и детям. – Знаешь что? – обратилась она к Бретту. – А я, возможно, получу заказ.