Текст книги "Багровый берег"

3

Констанс уставилась на покрытое пылью лицо Пендергаста. Через миг она ответила:

– Слишком опасное? Для меня? Алоизий, ты забыл, с кем говоришь.

– Не забыл.

– Тогда, может быть, объяснишь?

– Непременно. – Он уронил крохотную косточку в пробирку, закрыл ее и передал Констанс. – Держи.

Она взяла пробирку и лупу.

– Это дистальная фаланга указательного пальца левой руки человека. Ты видишь, что кончик раздроблен, на нем следы скобления и трещина. Это предсмертные изменения – прямо перед смертью.

Она вернула ему пробирку:

– Я вижу.

– Теперь посмотрим на камни здания. – Пендергаст обвел их лучом фонарика. – Я расположил их на моем пиджаке так, как они стояли в стене, внутренней стороной к нам. Обрати внимание на глубокие канавки, царапины и брызги темного вещества.

Констанс присмотрелась к тому, на что он указывал лучом фонарика.

– О чем они тебе говорят?

Констанс уже поняла, к чему ведет ее опекун:

– Кто-то много лет назад был прикован к стене в нише и пытался выбраться на свободу.

Он безрадостно улыбнулся:

– Превосходно.

– Это ужасно, – вмешался в разговор Лейк с искаженным от потрясения лицом. – Просто ужасно. Я понятия не имел! Но… как вы догадались, что за стеллажом есть ниша?

– Воры не взяли «Бракиланж». Это было моим первым соображением. Любой, кто дает себе труд похитить целую винную коллекцию, непременно должен знать о таком легендарном урожае. И уж каким бы неловким он ни был, он бы не разбил магнум «Шато Латур» урожая шестьдесят первого года. – Пендергаст показал на осколки на полу. – Стоимость такой большой бутылки – не менее пятнадцати тысяч долларов. Так что я с самого начала знал: хотя мы, несомненно, имеем дело с ворами, но определенно не с похитителями вина. Нет, они пришли сюда за чем-то гораздо более ценным – по крайней мере, для них. Естественно, это натолкнуло меня на мысль посмотреть за стеллажами, где я увидел следы недавнего вторжения, что в свою очередь заставило подумать о нише.

Лейк опасливо заглянул внутрь:

– Вы и вправду считаете, что там держали человека?

– Да.

– И ограбление было инсценировано, чтобы… чтобы увезти скелет?

– Вне всяких сомнений. – Пендергаст постучал ногтем по пробирке в руке Констанс.

– Господи боже.

– Это замуровывание в стену – явно очень старое преступление. Но люди, которые извлекли отсюда скелет, вероятно, знали об этом преступлении и хотели его скрыть или же хотели извлечь что-то из ниши, а может быть, и то и другое. Они предприняли немало усилий, чтобы замаскировать свою работу. К несчастью для них, они не заметили эту кость. А она – достаточно красноречивое доказательство.

– А что насчет опасности? – спросила Констанс.

– Моя дорогая Констанс! Это преступление – дело рук местных жителей… или, по крайней мере, того, чья семейная история уходит корнями в стародавние времена. Эти люди наверняка знали, что вместе со скелетом замуровано что-то еще, предположительно очень ценное. Поскольку им пришлось сдвигать стеллаж и следы подобной деятельности невозможно было бы скрыть, они решили инсценировать ограбление.

– Они? – переспросил Лейк. – Преступник был не один?

– Таково мое предположение. Для того чтобы сделать все это, требовались немалые усилия.

– Но ты так и не объяснил, в чем опасность, – сказала Констанс.

– Опасность кроется в самом факте, что я начинаю расследование. Вряд ли мои усилия порадуют грабителей. Они предпримут разные шаги, чтобы защитить себя.

– И ты думаешь, что это я в опасности?

Молчание тянулось до тех пор, пока Констанс не поняла, что Пендергаст не собирается отвечать.

– Единственная серьезная угроза, – вновь заговорила она вполголоса, – нависает над преступниками, если они совершат ошибку и попробуют скрестить мечи с тобой. В этом случае им придется иметь дело со мной.

Пендергаст покачал головой:

– Этого-то я и боюсь больше всего. – Он помолчал, размышляя. – Если я позволю тебе остаться, ты должна себя… контролировать.

Констанс проигнорировала скрытый смысл его слов:

– Я уверена, что смогу быть тебе полезна, особенно в том, что касается исторической стороны дела, поскольку связь с историей тут очевидна.

– Ценное соображение: я несомненно выиграю от твоей помощи. Но пожалуйста… никакой самодеятельности. Я нахлебался этим с Кори.

– По счастью, я не Кори Свенсон.

В подвале вновь воцарилось молчание.

– Что ж, – произнес наконец Лейк. – Давайте поднимемся из этого промозглого подвала, выпьем чего-нибудь, полюбуемся на закат и поговорим о том, что будет дальше. Должен сказать, я совершенно убит вашей находкой. Довольно мрачная, но тем не менее захватывающая неожиданность.

– Да, захватывающая, – сказал ему Пендергаст. – Но в еще большей мере опасная. Не забывайте об этом, мистер Лейк.

Они устроились на веранде, выходящей на море, в то время как солнце садилось у них за спиной. Облака на восточном горизонте переливались багряным, оранжевым и алым цветом. Лейк открыл бутылку «Вдовы Клико».

Пендергаст взял бокал:

– Мистер Лейк, я должен задать вам еще несколько вопросов, если вы не возражаете.

– Я не возражаю против вопросов, но мне не очень нравится «мистер Лейк». Называйте меня Перс.

– Я родом с юга. И буду вам признателен, если вы пойдете мне навстречу и мы будем обращаться друг к другу официально.

Лейк закатил глаза:

– Отлично, если вам так удобнее.

– Спасибо. Вы несколько раз упоминали о бесполезности полиции. Что они успели предпринять по вашему делу?

– Да ни черта! У нас в городе только два копа: начальник полиции и молодой сержант. Они приехали, минут пятнадцать изображали, будто что-то ищут, сделали несколько фотографий. Никаких отпечатков пальцев – ничего.

– Расскажите мне о них.

– Шеф полиции, Мурдок, настоящий задира, к тому же он глупее гранитной тумбы. По существу, он здесь на отдыхе, с тех пор как его прислали из Бостонской полиции. Ленивый сукин сын, в особенности теперь, когда ему до пенсии полгода.

– А его помощник? Сержант?

– Гэвин? Этот немного умнее своего босса. Он, кажется, неплохой парень, но под сапогом у шефа. – Лейк заколебался.

Констанс заметила его неуверенность:

– И шеф знает о нашем приезде, да?

– Боюсь, что я вчера сплоховал. Взбесил меня этот Мурдок. Я сказал ему, что собираюсь нанять частного детектива.

– И как он прореагировал? – спросил Пендергаст.

– Начал сотрясать воздух. Сыпать угрозами.

– Какого рода угрозами?

– Сказал, что, если какой-нибудь частный хрен появится в его городе, он его тут же арестует. Я, конечно, сомневаюсь, что он решится на такое. Но он наверняка попытается учинить какую-нибудь гадость. Я прошу прощения, мне следовало держать рот на замке.

– И с этого момента вы так и будете поступать, особенно в отношении сделанных сегодня находок.

– Обещаю.

Пендергаст пригубил шампанское:

– Пойдем дальше. Что вам известно о конкретной истории вашего дома и его обитателей?

– Почти ничего. До тысяча девятьсот тридцатых этот дом принадлежал смотрителю маяка, а потом на маяке установили автомат. Дом пришел в запустение. Когда мы его купили, он практически разваливался.

– А маяк? Он все еще действует?

– О да. Он включается с сумерками. Нужды в нем, конечно, больше нет, но все маяки на побережье Новой Англии все еще работают – по ностальгическим причинам. Маяком я не владею, он принадлежит Береговой охране США, закреплен за Американским фондом охраны маяков и находится на их обслуживании. На нем установлена линза Френеля четвертого порядка, мерцание белое, через каждые девять секунд. У Исторического общества есть список всех смотрителей маяка.

Пендергаст посмотрел на Констанс:

– Вот твое первое поручение: узнать, кто был смотрителем маяка, когда в подвале совершалось это преступление. После анализа кости я назову тебе интересующее нас время.

Она кивнула.

Специальный агент снова обратился к Лейку:

– Как насчет истории города? Что-нибудь из нее может пролить свет на склеп в подвале?

Лейк отрицательно покачал головой, провел по седым волосам своей крупной рукой с проступающими венами. Констанс обратила внимание на его мощные предплечья – вероятно, следствие работы скульптором по камню.

– Эксмут – очень старый рыболовный и китобойный городок, основанный в начале восемнадцатого века. Не знаю, какому гению пришла мысль строить город на соляных болотах, но идея была негодная. Во всем этом районе житья нет от зеленоголовок. Хотя ловля рыбы на протяжении десятилетий и приносила доходы, здесь никогда не было летнего курорта, как в Рокпорте или Марблхеде.

– Зеленоголовки? – переспросил Пендергаст. – Какие-то кусающие мухи?

– Самые неприятные из них. Tabanus nigrovittatus. Кусают и пьют кровь только самки этого вида, естественно.

– Естественно, – сухо повторила Констанс. – Только самки и способны на настоящую работу.

Лейк рассмеялся:

– Сдаюсь.

– А темная история города? Рассказы, слухи, убийства, интриги?

Лейк помахал рукой:

– Слухи.

– Например?

– Именно то, чего можно ожидать от городка, расположенного немного севернее Салема. Истории о том, как в тысяча шестьсот девяностых годах поблизости обосновалась шайка ведьм, которые пытались избежать процессов. Чушь, конечно. Практически здесь теперь то, что осталось от новоанглийской рыболовецкой деревни. Впрочем, в западной части городка – его называют Дилл-Таун, но в сороковые годы его включили в Эксмут – время от времени случаются мелкие преступления. Как говорится, это другая сторона баррикад. – Он жадно глотнул шампанского. – Должен сказать, меня потрясло наличие камеры пыток в моем доме. Просто не могу поверить. Напоминает ту мрачную историю По, «Бочонок амонтильядо». – Он помолчал, глядя на Пендергаста. – Вы говорите, там, внутри, было что-то ценное? Может, какое-нибудь пиратское сокровище? Скелет, охраняющий сундук с золотом?

– Для таких предположений пока рановато.

Лейк посмотрел на Констанс с блеском в глазах:

– А вы что думаете? У вас есть какие-нибудь предположения?

Констанс бросила на него ответный взгляд.

– Никаких, – ответила она. – Но одна фраза приходит в голову.

– Какая же?

– «Ради всего святого, Монтрезор!»[3]3
  Известная реплика из упомянутого выше рассказа Эдгара По. Герой рассказа мстит своему бывшему другу, замуровывая его в стену. Этой фразой замурованный просит (и не получает) пощады.


[Закрыть]

Пендергаст пристально посмотрел на нее, потом на Лейка, чье испуганное лицо мгновенно побледнело.

– Вы должны извинить мою помощницу, – сказал он. – У нее довольно злое чувство юмора.

Констанс чопорным жестом разгладила на себе платье.

4

Пендергаст остановил свой «порше» – с открытым верхом, чтобы встретить солнечные лучи позднего утра, – на парковочном месте на Мейн-стрит.

– Автомобили для меня все еще в новинку, – заметила Констанс, выйдя из машины. – Но даже я могу сказать, что ты припарковался неправильно. Ты опять заехал на линию.

Пендергаст в ответ только улыбнулся:

– Идем в магазин.

– Ты шутишь?

– Констанс, вот одна из первых вещей, которые ты должна запомнить, когда помогаешь мне в расследовании: не стоит оспаривать каждый мой шаг. А теперь… Я вижу в этой витрине симпатичные гавайские рубашки, и они даже продаются со скидкой!

Она последовала за ним в магазин и сделала вид, что рассматривает одежду для тенниса, пока Пендергаст перебирал гавайские рубашки, откладывая какие-то из них, явно наобум. До Констанс доносился его разговор с продавцом: специальный агент спрашивал, бывают ли у них случаи воровства и есть ли на самом деле нужда в камере наблюдения, которая стоит на виду в витрине. Услышав, что продавец пробивает чек, Констанс нахмурилась. Она понимала, что Пендергаст оценивает городок, но его действия казались ей такими случайными, такими бесцельными, притом что имелось столько других важных дел. Например, список смотрителей маяка, дожидавшийся ее в архиве Исторического общества. И радиоуглеродное датирование кости пальца.

Вскоре они вышли на улицу, Пендергаст держал в руках пакет с покупками. Он помедлил в дверях магазина, чтобы посмотреть на часы.

– И сколько в точности ярдов жуткого вкуса ты приобрел? – спросила Констанс, взглянув на пакет.

– Я не обратил внимания. Давай-ка остановимся на минутку.

Констанс уставилась на него. Возможно, у нее разыгралось воображение, но ей показалось, что на его лице застыло предвкушение.

И тут она увидела, что по Мейн-стрит едет двухцветная полицейская машина.

Пендергаст снова посмотрел на часы:

– Жители Новой Англии замечательно пунктуальны.

Машина сбросила скорость и остановилась у тротуара. Из нее вышел полицейский – шеф полиции, которого они видели вчера. Констанс плохо разбиралась в мужской красоте двадцатого века, но этот тип выглядел как обрюзгшая звезда футбольной команды провинциального колледжа из 1950-х годов: короткая стрижка, толстая шея, квадратная челюсть и огромный рыхлый торс. Подтянув позвякивающий ремень на брюках, полицейский вытащил плотную пачку бланков и начал выписывать штраф родстеру.

Пендергаст подошел к нему:

– Позвольте узнать, в чем проблема?

Полицейский повернулся к нему, его резиновые губы растянулись в улыбке.

– Так медленно учитесь?

– Что вы имеете в виду?

– Вы опять неправильно припарковались. Видимо, одного штрафа для вас было недостаточно.

Пендергаст вытащил вчерашнюю квитанцию:

– Вы об этом?

– Совершенно верно.

Пендергаст аккуратно разорвал квитанцию пополам и сунул назад в карман.

Начальник полиции нахмурился:

– Прелестно.

Констанс поморщилась, услышав сильный южно-бостонский акцент полицейского. Есть ли в английском более скрипучее произношение? Пендергаст намеренно провоцировал полицейского в своей обычной манере, и теперь Констанс начала понимать, по какому поводу он испытывал предвкушение. Это может оказаться забавным. В нужный момент он вытащит свой фэбээровский жетон и поставит отвратительного копа на место.

Полицейский выписал штраф и сунул квитанцию под дворник.

– Прошу. – Он ухмыльнулся. – Можете разорвать еще одну.

– Я не против.

Пендергаст вытащил квитанцию из-под дворника, разорвал пополам, сунул обрывки в карман и похлопал по нему ладонью.

– Вы можете рвать их хоть целый день, это их не отменяет. – Полицейский подался вперед. – Позвольте дать вам маленький бесплатный совет. Нам не нравится, когда какие-то самозваные частные хрены приезжают в наш город и вмешиваются в наше следствие. Так что будьте осторожны.

– Я действую как частный детектив, это верно, – сказал Пендергаст. – Однако я возражаю против использования слова «хрен».

– Мои искренние извинения за использование слова «хрен».

– Было украдено вино на сумму в несколько сотен тысяч долларов, – произнес специальный агент напыщенным тоном. – Это крупное хищение самого высокого уровня. Меня пригласили, поскольку полиция не способна или не имеет желания расследовать это преступление.

Полицейский нахмурился. Несмотря на осеннюю прохладу, на его сальном лбу появились капельки пота.

– Ладно. Знаете что? Я буду следить за всем, что вы делаете. Хоть на один шаг, хоть на полдюйма зайдете за черту – и я вышвырну вас из города, вы и глазом моргнуть не успеете. Вам ясно?

– Безусловно. А пока я расследую кражу в крупном размере, вы можете продолжать защищать город от скверны неправильной парковки.

– Вы настоящий шут.

– Это было замечание, а не шутка.

– Ну что ж, заметьте еще одно: припаркуете неправильно в следующий раз, и я эвакуирую вашу машину. – Он провел двумя толстыми пальцами по борту машины. – А теперь, пожалуйста, припаркуйте машину, как этого требует закон.

– Вы имеете в виду, прямо сейчас?

Дыхание копа стало тяжелым.

– Прямо сейчас, – подтвердил он.

Пендергаст сел в машину и сдал назад, но остановился так, что задний бампер оказался ровно на линии.

Он вышел из машины:

– Ну вот.

Коп просверлил его взглядом:

– Вы по-прежнему на линии.

Пендергаст преувеличенно суетливо подошел к заднему бамперу, посмотрел на линию и нахмурился:

– Машина на линии, но не заходит за нее. И потом, взгляните, сколько свободных парковочных мест на улице. Кого это может волновать?

Дыхание с хрипом вырвалось из груди копа.

– Ах ты, маленький сукин сын, ты думаешь, это шуточки?

– Сначала вы обозвали меня хреном. Теперь – сукиным сыном. Мне по душе ваш метафорический язык. Но вы, кажется, забыли, что тут присутствует дама. Видимо, вашей матери следовало чаще мыть с мылом ваш красноречивый рот.

Констанс и прежде видела, как ее опекун намеренно провоцирует людей, но не так вызывающе. Она не могла понять, почему, едва начав расследование, он первым делом решил нажить себе врага в лице шефа полиции.

Полицейский подошел к нему на шаг ближе:

– О’кей. С меня хватит. Я хочу, чтобы ты убрался из этого города. Немедленно. Садись в свой пидорский автомобильчик, забирай свою девицу – и выматывайтесь из города!

– Или?

– Или я арестую тебя за бродяжничество и нарушение спокойствия.

Пендергаст громко рассмеялся, что было совсем на него не похоже:

– Нет, спасибо. Я пробуду здесь столько, сколько мне будет угодно. Вообще-то, сегодня вечером в гостинице я собираюсь посмотреть матч по бейсболу и надеюсь, что нью-йоркские «Янки» затолкают бостонских «Ред сокс» в ту помойку, из которой они тщетно пытались выбраться на протяжении всего чемпионата Американской лиги.

Воцарилась долгая, чреватая взрывом тишина. Наконец коп спокойно, уверенными движениями опустил руки к ремню и снял с него пару наручников.

– Заведите руки за спину, сэр, и повернитесь.

Тот мгновенно подчинился. Шеф полиции защелкнул наручники.

– Сюда, сэр. – Он слегка подтолкнул Пендергаста к патрульной машине.

Констанс ждала, что ее опекун скажет что-нибудь, вытащит свой жетон. Но он ничего не сделал.

– Минутку, – тихо сказала она в удаляющуюся спину полицейского.

Он остановился и повернулся.

Констанс взглянула ему в лицо:

– Если вы это сделаете, то станете самым несчастным человеком в штате Массачусетс.

Глаза полицейского широко раскрылись в притворном страхе.

– Вы мне угрожаете?

– Констанс? – произнес Пендергаст любезным, но предостерегающим тоном.

Констанс сосредоточила внимание на полицейском.

– Я вам не угрожаю, – сказала она. – Просто предсказываю вам печальное и унизительное будущее.

– И кто же этому поспособствует? Вы?

– Констанс? – произнес Пендергаст немного громче.

Она приложила огромные усилия, чтобы проглотить свой ответ и заглушить яростный рев крови в ушах.

– Сука.

Полицейский развернулся и снова двинулся к патрульной машине, сопровождая послушно идущего агента ФБР. Он открыл заднюю дверь, положил руку на голову Пендергаста и подтолкнул его на сиденье.

– Привези в участок чековую книжку, – сказал Пендергаст Констанс. – Чтобы внести залог.

Он не без труда залез в карман, вытащил ключи от машины и кинул их ей.

Патрульный автомобиль отъехал от тротуара, взвизгнув шинами, сорвался с места и помчался по Мейн-стрит. Констанс проводила его взглядом, замедлив дыхание и дожидаясь, пока не рассеется красный туман перед глазами. И только когда машина скрылась из виду, она вспомнила, что вести их родстер некому.

5

Эксмутский полицейский участок располагался в старомодном кирпичном здании на другом конце городка.

– Пожалуйста, припаркуйтесь точно по разметке, – попросила Констанс молодого человека, которого наняла, чтобы он провел машину по городу.

Пока она стояла на тротуаре, размышляя, что ей делать, этот парень смотрел на родстер разинув рот, и она предложила ему прокатиться. Он сразу же ухватился за эту возможность. И только когда он устроился на сиденье, Констанс поняла, что от него пахнет, как от рыбы.

Он поставил машину по разметке и дернул стояночный тормоз.

– Вау, – сказал он. – До сих пор не верится. Ну и машина. – Он посмотрел на Констанс. – Где вы ее взяли?

– Она не моя. Спасибо, вы настоящий джентльмен. Можете идти.

Парень медлил, и у нее возникло ощущение, что он только теперь обратил на нее внимание, шаря глазами по ее фигуре. Он был одним из этих мускулистых добропорядочных фермеров, с обручальным кольцом на правой руке.

– Слушайте, если вы свободны попозже…

– Я не свободна. И вы тоже, – сказала Констанс, забирая у него ключи.

Она вышла из машины и двинулась к полицейскому участку, провожаемая взглядом человека на парковке.

Констанс вошла в образцовую приемную, в которой на самом видном месте висели портреты губернатора и вице-губернатора, в углу стоял большой американский флаг с золотой бахромой, а на деревянных панелях стены висели почетные значки и почетные грамоты. За столом сидела миниатюрная женщина, она отвечала на телефонные звонки и пыталась выглядеть занятой. Из открытой двери за спиной женщины доносился звук телевизора, настроенного на какое-то игровое шоу.

– Чем я могу вам помочь? – спросила женщина.

– Я здесь, чтобы – как это называется? – внести залог за мистера Пендергаста.

Женщина с любопытством посмотрела на нее:

– Его сейчас обрабатывают. Прошу вас, садитесь. Можно узнать ваше имя?

– Констанс Грин.

Она села и разгладила на себе длинное платье.

Из задней комнаты вышел молодой полицейский и остановился, уставившись на Констанс. Она в ответ уставилась на него. Что-то не так с этим городком или что-то не так с ней самой? Полицейский был темноволос, похож на итальянца и выглядел задумчивым. Под ее взглядом он вспыхнул и отвернулся, отдал секретарше лист бумаги, перемолвился с ней несколькими словами и снова повернулся к Констанс:

– Вы здесь по поводу Пендергаста?

– Да.

После небольшой заминки:

– Это может занять несколько часов.

«Почему, черт побери, он до сих пор не нагнал на них страху?»

– Я подожду.

Он вышел. Женщина за столом с любопытством смотрела на Констанс. Ее явно так и подмывало заговорить, и Констанс, которая в обычной ситуации тут же отгородилась бы от нее, вдруг вспомнила, что она участвует в расследовании и сейчас у нее появилась возможность разузнать что-нибудь. Она улыбнулась секретарше, надеясь, что улыбка получилась дружелюбной.

– Вы откуда? – спросила женщина.

– Из Нью-Йорка.

– Я не знала, что в Нью-Йорке есть амиши[4]4
  Амиши – религиозное движение протестантского толка, основанное на дословном толковании и следовании Библии.


[Закрыть].

Констанс пристально посмотрела на нее:

– Мы не амиши.

– О, извините! Я просто подумала: мужчина в черном костюме, вы в таком платье… – Ее голос смолк. – Надеюсь, я не задела ваших чувств.

– Ничуть.

Констанс внимательнее пригляделась к секретарше. Ей было лет пятьдесят. Алчное выражение ее лица свидетельствовало о скучной, рутинной жизни и жадности до новых слухов. Эта женщина наверняка знала обо всем, что происходит в городе.

– Мы всего лишь старомодны, – сказала Констанс с очередной вымученной улыбкой.

– Приехали отдохнуть?

– Нет. Мы расследуем похищение винной коллекции Персиваля Лейка.

Молчание.

– Этот мужчина в черном костюме – частный детектив?

– В некотором роде. А я его помощница.

Женщина занервничала.

– Так-так, – сказала она и, неожиданно напустив на себя деловой вид, начала с шумом перебирать бумаги на столе.

Вероятно, не следовало так сразу говорить о цели их приезда в городок. Констанс решила попробовать новый подход.

– Вы давно тут работаете? – спросила она.

– Двадцать шесть лет.

– Вам здесь нравится?

– Милый городок. Дружелюбный.

– А преступления часто случаются?

– Нет-нет. Почти никогда. Последнее убийство у нас произошло в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году.

– А другие преступления?

– Ну, как обычно. В основном ребята шалят. Вандализм, воровство в магазинах, употребление алкоголя до совершеннолетия – вот почти и все.

– Значит, это необычно – арестовывать кого-то за бродяжничество и нарушение спокойствия?

Женщина дрожащей рукой поправила прическу:

– Не могу сказать. Извините, у меня работа. – Она погрузилась в свои бумаги.

Констанс расстроилась. Как, скажите на милость, Пендергасту удается делать это? Ей нужно повнимательнее разобраться в его методах.

Молодой полицейский появился ближе к вечеру и передал женщине за столом какие-то бумаги.

– Мисс Грин? – позвала женщина.

Констанс поднялась.

– Установлена сумма залога. Пятьсот долларов.

Пока Констанс выписывала чек, женщина объяснила условия и подвинула ей бумаги. Констанс расписалась.

– Теперь уже скоро, – пообещала женщина.

Так оно и случилось: пять минут спустя в дверях появился Пендергаст, пребывавший в удивительно хорошем настроении. Пакет с гавайскими рубашками исчез.

– Превосходно, просто превосходно, – сказал он. – Идем.

Констанс не произнесла ни слова, пока они шли к машине.

– Как ты перегнала сюда машину? – спросил Пендергаст, увидев родстер.

Она объяснила.

Специальный агент нахмурился:

– Я бы хотел, чтобы ты имела в виду: в этом городке скрываются опасные личности.

– Поверь мне, этот не из них.

Они сели в машину, и тут Констанс почувствовала, как в ней нарастает раздражение. Пендергаст протянул руку в ожидании ключей, но она и не подумала отдавать их.

– Алоизий…

– Да?

– Бога ради, что ты делаешь?

– Ты о чем?

– Ты намеренно спровоцировал шефа полиции, чтобы он тебя арестовал. Несколько часов назад. И я предполагаю, ты не сказал ему, что ты агент ФБР.

– Не сказал.

– Как именно это поможет следствию?

Пендергаст положил руку ей на плечо:

– Кстати, я хочу похвалить тебя за твою сдержанность в отношении полицейского. Он очень неприятный тип. А теперь ответ на твой вопрос: это напрямую помогает нашему расследованию.

– Не хочешь объяснить?

– Не хочу. Все станет ясно само собой, я тебе обещаю.

– Твоя скрытность сводит меня с ума.

– Терпение! Так что, возвращаемся в гостиницу? У меня встреча с Персивалем Лейком. Ты не хочешь с нами пообедать? Наверное, умираешь с голода.

– Я поем у себя в номере, спасибо.

– Отлично. Будем надеяться, это разочарует тебя меньше, чем сегодняшний завтрак.

Они ехали по узкой проезжей части между старыми каменными стенами Новой Англии. Потом деревья разошлись, и стала видна гостиница «Капитан Гуль» – большой хаотичный дом викторианского морского капитана, серый, с белой отделкой, стоящий особняком на широком лугу, в плотном окружении кустов каролинского шиповника, усыпанного ягодами. У дома имелась большая веранда по всему периметру, с белыми колоннами и примерно дюжиной кресел-качалок лицом к океану, с видом на Эксмутский маяк, находившийся приблизительно в полумиле отсюда по берегу. На парковке, усеянной разломанными устричными раковинами, стояло несколько машин. Номер, в котором Констанс поселилась предыдущим вечером, показался ей приятно старомодным.

– Когда у тебя суд? – спросила она. – Насколько я понимаю, в таких маленьких городках обычно верят в быстрое отправление правосудия.

– Суда не будет. – Пендергаст посмотрел на нее, явно наслаждаясь выражением ее лица. – Констанс, я не пытаюсь что-то скрывать от тебя. Просто для твоего обучения моим методам будет лучше, если ты станешь наблюдать, как события разворачиваются естественным путем. Ну что, пойдем?

С этими словами он вышел из машины и открыл дверь для Констанс.