Текст книги "Танец смерти"

Глава 23

В лаборатории на двенадцатом этаже полицейского управления сидела на пластиковом стуле капитан Лора Хейворд и изо всех сил старалась не смотреть на наручные часы. Арчибальд Куинс, старший химик, эксперт по тканям, расхаживал взад и вперед возле стола, заваленного вещдоками. Куинс то складывал за спиной руки, то размахивал ими. Говорил он повторяясь, сбивчиво и злобно, однако сразу было видно: он потерпел неудачу.

Куинс остановился на полпути, пошел к ней, длинный, костлявый – локти да коленки.

– Позвольте мне обобщить.

«Слава тебе, господи», – подумала Хейворд. Наконец-то она увидит свет в конце тоннеля.

– Обнаружена горстка неизвестных волокон. Часть из них пристала к веревкам, которыми связали жертву. Другие найдены на диване, там жертва лежала перед смертью. Из этого можно сделать вывод, что упомянутые волокна оставил убийца. Согласны?

– Да.

– Поскольку все волокна одинаковые – длина, состав, скрутка и прочее, – мы можем также предположить, что волокна не пристали к одежде убийцы, а выдрались из самой одежды.

Хейворд кивнула, заставляя себя прислушиваться. Весь день, занимаясь работой, она испытывала странное ощущение: ей казалось, что она плывет над собственным телом. Она не знала, чему это приписать – то ли усталости, то ли шоку, вызванному неожиданным уходом д’Агосты. Ей даже хотелось бы рассердиться, но гнев почему-то не приходил, осталось только горе. Куда он ушел, недоумевала она, и что сейчас делает? А самое главное, она не понимала, как все хорошее внезапно стало плохим.

– Капитан?

Хейворд догадалась, что ее о чем-то спросили. Быстро подняла глаза.

– Прошу прощения?

– Я сказал, не хотите ли взглянуть на образец?

Хейворд поднялась:

– Да, разумеется.

– Это чрезвычайно тонкая шерстинка, принадлежащая животному. Ничего подобного я еще не встречал. Мы решили, что это исключительно редкий вид кашемира, смешанный с небольшим процентом мериноса. Страшно дорогой. Оба волокна сначала окрасили, а потом соединили. Взгляните сами.

Куинс отошел и жестом указал ей на стереоскопический микроскоп, стоявший рядом с лабораторным столом.

Хейворд приблизилась и посмотрела в окуляры. Полдюжины тонких черных нитей лежали на фоне светлых нитей, гладких, блестящих и очень ровных.

«Страшно дорогой». Хотя она еще не слышала заключения психолога, некоторые сведения о преступнике уже узнала. Он – или, возможно, она – был образован, очень умен и обладал большими финансовыми возможностями.

– Краску тоже трудно распознать. Приготовлена она из натуральных растительных пигментов, без использования синтетики, но пока нам не удалось выявить красящее вещество. Ни в одной компьютерной базе его не обнаружили. Самое близкое, к чему мы пришли, – это редкая ягода, растущая на горных склонах Тибета. Ее используют местные племена и шерпы.

Хейворд отошла от микроскопа. В сознании забрезжило что-то знакомое. На интуицию она пожаловаться не могла, и, когда в мозгу появлялось подобное ощущение, обычно ей удавалось соединить разрозненные кусочки картины. Но в данный момент мозаика не желала складываться. Возможно, она устала больше, чем думала. Лучше бы ей пойти домой, поужинать и попытаться уснуть.

– Волокна очень тонкие, но тем не менее необычайно плотно сплетены, – сказал Куинс. – Вы знаете, что это может означать?

– Что одежда очень мягкая и уютная?

– Да. Но дело не в этом. Такая одежда почти не теряет волокон. Потому-то их так мало и обнаружено.

– Возможно, это свидетельствует о борьбе.

– Вот и я подумал то же самое, – нахмурился Куинс. – Когда эксперт имеет дело с необычной тканью, это только на пользу – помогает выявить преступника. Но в данном случае ткань столь необычна, что получается обратный эффект. Ни в одной из баз данных по текстилю не обнаружено ничего подобного. И еще одна странная деталь – возраст волокон.

– Какой же?

– Наши испытания показали, что шерсть сплетена не менее двадцати лет назад. Однако это не значит, что сама одежда такая же старая. Волокна не изношены, не повреждены, как это бывает в процессе носки и после химчистки. Кажется, что одежда только-только из магазина.

Куинс наконец замолчал. Раскинул руки ладонями вверх, словно сдаваясь.

– И?.. – спросила Хейворд.

– Это все. Как я сказал, наши поиски ни к чему не привели. Мы опросили всех производителей текстиля и одежды – иностранных и отечественных. То же самое и с веревкой. Впечатление, что все это изготовлено на Луне. Вот и все, что мы можем сказать.

– «Вот и все, что мы можем сказать»? Простите, но такой ответ нас удовлетворить не может. – Усталость и нетерпение придали резкости ее голосу. – У нас это единственные вещественные доказательства, доктор Куинс. Вы сказали, что волокна чрезвычайно редкие. Промышленных производителей вы опросили, а почему же не обратились к частникам?

Куинс сжался под ее натиском. Большие влажные собачьи глаза обиженно заморгали.

– Но, капитан Хейворд, как вы это себе представляете? Обращаться ко всем портным, что живут на Земле, все равно что разыскивать иголку в…

– Если волокна, как вы говорите, такие тонкие, то вам следует обратиться только к самым дорогим портным. И только в трех городах – Нью-Йорке, Лондоне и Гонконге.

Хейворд почувствовала, что тяжело дышит и говорит слишком громко. «Успокойся», – сказала она самой себе.

В лаборатории повисла неловкая пауза. Хейворд услышала за спиной тактичное покашливание. Обернулась через плечо и увидела стоящего на пороге капитана Синглтона.

– Глен, – сказала она.

Интересно, долго ли он здесь стоит?

– Лора, – кивнул Синглтон. – Можно вас на минутку?

– Конечно. – Хейворд обратилась к Куинсу: – К завтрашнему дню представьте мне, пожалуйста, доклад.

Лора вышла за Синглтоном в коридор.

– Что-то случилось? – спросила она, когда они остановились в многолюдном коридоре. – Вот-вот начнется собрание.

Синглтон помолчал, прежде чем ответить. На нем был элегантный костюм в узкую полоску. Хотя наступил уже вечер, белая рубашка выглядела так безупречно, словно он только что ее надел.

– Мне позвонил специальный агент Карлтон, – сказал он и жестом предложил ей отойти в сторонку, чтобы не мешать сновавшим взад и вперед людям. – Сделал он это по просьбе Квонтико.

– В чем состоит просьба?

– Вы слышали о человеке по имени Майкл Декер?

Хейворд на мгновение задумалась и покачала головой.

– Он занимал высокую должность в ФБР, жил в фешенебельном пригороде Нью-Йорка. Вчера его убили. Воткнули в горло штык. Неприятное происшествие, сами понимаете, ФБР поставило всех на уши. Они опрашивают коллег Декера, пытаются выяснить, не было ли у него в прошлом врагов, решивших с ним расквитаться. – Синглтон пожал плечами. – Кажется, в числе коллег и ближайших друзей Декера был человек по имени Пендергаст.

Хейворд вскинула на него глаза:

– Специальный агент Пендергаст?

– Да. Вы работали с ним над делом об убийстве Катфорта, верно?

– Я и до Катфорта расследовала с ним несколько дел.

Синглтон кивнул:

– Поскольку Пендергаст давно отсутствует и не объявляется, по всей видимости, он уже мертв. Карлтон просил меня поговорить с офицерами нью-йоркской полиции, которые с ним раньше работали. ФБР хочет знать, говорил ли он когда-нибудь с ними о Декере, упоминал ли людей, которые испытывали к нему враждебные чувства. Вот я и подумал, может, вы что-то знаете.

Хейворд задумалась.

– Нет, Пендергаст никогда не говорил со мной о Декере. – Поколебалась. – Может, следует поговорить с лейтенантом д’Агостой? Семь лет назад он с ним работал по меньшей мере над тремя делами.

– Вот как?

Хейворд кивнула, надеясь, что сохранила бесстрастное выражение лица.

Синглтон покачал головой:

– Дело в том, что я не могу найти д’Агосту. После ланча он так и не объявился, и другие его тоже не видели. По неизвестной причине мы не можем связаться с ним по рации. Может, вы случайно знаете, где он может находиться?

Синглтон произнес эти слова вроде бы равнодушно, при этом смотрел не на нее, а на проходивших мимо людей.

В этот момент Хейворд поняла, что ему известно о ней и д’Агосте. Она страшно смутилась. «Оказывается, не такой это большой секрет, как мы думали». Интересно, скоро ли Синглтон узнает, что д’Агоста от нее ушел?

Она облизнула пересохшие губы:

– Извините, я понятия не имею, где может быть д’Агоста.

Он помолчал.

– Пендергаст никогда не упоминал при вас имя Декера?

– Никогда. Он всегда отличался скрытностью, ни о ком не говорил, тем более о самом себе. Извините, но я больше ничем не могу вам помочь.

– Как я и сказал, на это я почти не надеялся. Пусть уж ФБР само о себе позаботится. – Теперь он взглянул ей в глаза. – Могу я угостить вас чашечкой кофе перед собранием?

– Нет, спасибо. Мне нужно сделать два коротких звонка.

Синглтон кивнул, покачал головой и пошел прочь.

Хейворд смотрела ему вслед и размышляла. Затем медленно пошла в другом направлении, к своему кабинету. Все вдруг сразу отпало: и разговоры шедших по коридору людей, и даже острая боль в сердце.

Она кое-что вспомнила.

Глава 24

Уильям Смитбек мерил шагами роскошную комнату, помещавшуюся на третьем этаже. Пендергаст оказался прав: дом Ривер-Оукс и в самом деле был великолепен. Комната выдержана в викторианском стиле: затянутые бархатом стены, огромная кровать под балдахином, мебель из крас ного дерева. На всех четырех стенах картины в золоченых рамах: ваза с фруктами, закат над океаном, пастораль с коровами и стога сена, причем все написаны маслом, не какие-нибудь репродукции. Ни к полу, ни к стенам ничего не привинчено, однако Смитбек заметил, что в комнате отсутствуют режущие предметы, а при входе у него нагло отобрали ремень и галстук. Намеренно не держали здесь и телефонов.

Уильям подошел к большому окну. Шел снег, к стеклу прилипали крупные хлопья. Темнело, хотя еще можно было различить заснеженные кусты, и садовые деревья, и большую лужайку под толстым снежным одеялом, и обледенелые скульптуры. Сад окружала высокая каменная стена, за ней поднимался лес, видна была и дорога. Виляя, спускалась она с горы к ближайшему городку в шести милях отсюда. Решеток на окне не было, но толстые стекла, судя по всему, разбить нелегко.

Просто так, на всякий случай, Смитбек попытался открыть окно. Хотя замка не было видно, рама не шелохнулась. Он нажал сильнее – ничего. Пожал плечами и отошел.

Ривер-Оукс прилепился к одной из невысоких вершин Кэтскиллских гор. Это огромное здание было летней резиденцией коммодора Корнелия Вандербильта, прежде чем его превратили в психиатрическую лечебницу для привилегированных пациентов. На санитарах и сестрах была черная, а не обычная белая форма, и они готовы были удовлетворять каждое желание «гостей». Твердого распорядка дня ему не установили, за исключением легких дневных обязанностей да часа терапии. Еда воистину фантастическая. В обязанности Смитбека входило дежурство на кухне, и он узнал, что шеф-повар был выпускником знаменитой французской кулинарной школы.

И все же Смитбек чувствовал себя несчастным. Те несколько часов, что он пробыл здесь, он старался не нервничать, внушал себе, что все происшедшее для его же блага, а потому надо расслабиться и насладиться роскошью. В других обстоятельствах такой стиль жизни он бы только приветствовал. Он предлагал себе смотреть на все как на драму, о которой он когда-нибудь напишет книгу. Казалось невероятным, что кто-то хочет его убить.

Очень скоро утешительный разговор с самим собой стал ему надоедать. В момент прибытия он все еще находился под впечатлением от бешеной погони и был оглушен внезапностью жизненных перемен. Сейчас у него появилось время для размышлений. Много свободного времени. Навалились вопросы и темные мысли.

Он говорил себе, что о Норе ему, во всяком случае, можно не беспокоиться. По дороге в Ривер-Оукс он сам ей позвонил по телефону Пендергаста, сочинил историю о том, что «Таймс» направила его в командировку в Атлантик-Сити рассказать о скандале в казино, а потому некоторое время с ним нельзя будет связаться. Пендергаст заверил его, что Нора будет в безопасности, а он никогда никого не подводил. Смитбек испытывал чувство вины из-за того, что пришлось ей лгать, но, в конце концов, он делал это для ее же блага, и позднее он все объяснит.

Больше всего его мучили мысли о работе. Они, конечно же, поверят в то, что он заболел: Пендергаст все устроит. Но тем временем Гарриман возьмет все в свои руки. Смитбек знал, что, когда вернется после своего «выздоровления», повезет, если ему доверят дело Хулигана.

Самое страшное, что он не знает, сколько времени придется здесь оставаться.

Повернулся и снова зашагал, вне себя от беспокойства.

Послышался тихий стук в дверь.

– Ну что такое? – раздраженно сказал Смитбек.

Пожилая медсестра просунула голову в дверь. Черные волосы стянуты на затылке в строгий пучок.

– Обед подан, мистер Джонс.

– Сейчас спущусь, спасибо.

Эдвард Джонс, больной сын банкира с Уолл-стрит, нуждающийся в отдыхе, релаксации, небольшой терапии и изоляции от безумного мира. Странновато играть роль Эдварда Джонса и жить в месте, где тебя принимают за кого-то другого. Особенно те, у кого не все дома. Только знакомый Пендергаста, директор Ривер-Оукс доктор Тизандер знает правду. Смитбек видел его мельком, когда Пендергаст оформлял бумаги, и пока еще с ним не беседовал.

Выйдя из комнаты и притворив за собой дверь – кажется, замков на дверях «гостей» не было, – Смитбек пошел по длинному коридору. Шаги заглушал толстый розовый ковер. Резные карнизы, безукоризненно начищенные панели из красного дерева, писанные маслом картины. Единственный звук – еле слышное завывание ветра. Огромный особняк погружен в неестественную тишину.

Смитбек вышел из коридора на площадку величественной лестницы. За углом услышал тихие голоса. Немедленно взыграл инстинкт репортера – любопытство. Он замедлил шаг.

– Не знаю, долго ли смогу работать в этой психушке, – прохрипел грубый мужской голос.

– Кончай ныть, – откликнулся более молодой голос. – Работа нетрудная, и платят прилично. Еда замечательная. Психи спокойные. Чего тебе еще надо?

Разговаривали два санитара. Смитбек – не в силах удержаться – остановился и продолжал слушать.

– Осточертело мне все, торчу здесь, некуда податься. На горе, зимой, лес кругом… тут и сам чокнешься.

– Что ж, тогда вернешься сюда в качестве гостя, – громко рассмеялся его собеседник.

– Да я серьезно, – сердито ответил первый. – Ты знаешь мисс Хэвишэм?

– Сумасшедшую Нелли? И что с ней?

– Она заявляет, будто видит людей, которых здесь нет.

– Всем здесь кто-нибудь мерещится.

– Да, но я и сам кое-что видел. Сегодня в полдень. Шел на пятый этаж и посмотрел с лестницы из окна. Там кто-то был, клянусь. На снегу.

– Как же, рассказывай.

– Говорю тебе, видел своими глазами. Под деревьями быстро двигалось что-то темное. Когда снова посмотрел, все пропало.

– Вот как? А сколько ты до этого принял на грудь?

– Нисколько. Все было, как я сказал. Это место…

Смитбек, подбираясь ближе к собеседникам, споткнулся.

Мужчины – санитары в черной униформе – отпрянули друг от друга и словно бы разом надели бесстрастные маски.

– Может, вам помочь, мистер… Джонс? – спросил один из них.

– Спасибо, не надо. Я иду в столовую.

Смитбек пошел по широкой лестнице, напустив на себя достойный вид.

Обширная столовая помещалась на втором этаже. Смитбеку она напомнила мужской клуб на Парк-авеню. Стояло по меньшей мере тридцать столов, но помещение было таким большим, что туда свободно можно было поставить еще несколько десятков. Все столы накрыты крахмальными льняными скатертями. Тускло сияют серебряные приборы. Хрустальные люстры свисают с голубого, словно веджвудский фарфор, потолка. Несмотря на изысканное убранство комнаты, Смитбек полагал, что обед в пять часов дня – варварский обычай. За некоторыми столами уже сидели «гости» и спокойно трапезничали. Кто-то мирно беседовал, кто-то мрачно смотрел в пустоту. Другие, шаркая, шли к своим местам.

«О господи! Обед живых мертвецов», – подумал Смитбек и оглянулся по сторонам.

– Мистер Джонс? – окликнул его санитар, угодливый, как метрдотель, с таким же видом превосходства под маской услужливости. – Куда предпочитаете сесть?

– Пожалуй, я займу вон тот столик, – Смитбек указал на стол, за которым сидел только один молодой человек.

В этот момент он намазывал маслом рулет. Одет он был безупречно: дорогой костюм, белоснежная рубашка, блестящие ботинки – и выглядел самым нормальным из собравшихся здесь гостей. Он приветливо кивнул Смитбеку, когда журналист уселся за стол.

– Роджер Трокмортон, – сказал он, поднимаясь. – Приятно познакомиться.

– Эдвард Джонс, – ответил Смитбек, довольный столь теплым приемом.

Он взял у официанта меню и помимо своей воли углубился в длинный перечень блюд. Остановился наконец не на одном, а сразу на двух основных блюдах – камбала «Морней» и филе ягненка – вместе с салатом из руколлы и заливными яйцами ржанки. Он отметил свой выбор на карточке, лежавшей подле приборов, и отдал официанту карточку и меню. Затем снова обратился к мистеру Трокмортону. Он был примерно одного с Смитбеком возраста. Удивительно красивый молодой человек, белокурые волосы тщательно разделены пробором, легкий запах дорогого лосьона после бритья. Что-то в нем напомнило Смитбеку о Брайсе Гарримане. Возможно, ощущалось, что за ним стоят многие поколения родовитых и богатых людей.

Брайс Гарриман…

Сделав усилие, Смитбек изгнал из головы его образ. Встретился глазами с человеком, сидевшим напротив.

– Итак, – сказал он, – что привело вас сюда?

Как только он задал этот вопрос, тут же раскаялся в своей бестактности.

Но молодой человек вроде бы ничуть не обиделся:

– Возможно, та же причина, что и вас. Я сумасшедший. – И засмеялся, желая показать, что шутит. – На самом деле у меня был небольшой срыв, и отец прислал меня сюда, чтобы я чуть-чуть отдохнул. Ничего серьезного.

– И сколько времени вы здесь находитесь?

– Два месяца. А вы тут как оказались?

– Та же причина. Решил отдохнуть.

Надо бы сменить тему. Интересно, о чем говорят сумасшедшие? Смитбек вспомнил, что буйных больных держат в особых палатах, в другом крыле. Гости, живущие в главной секции дома, просто «тронутые».

Трокмортон положил рулет на тарелку и аккуратно промокнул рот салфеткой.

– Вы только сегодня приехали?

– Да.

Официант принес напитки – чай для Трокмортона и томатный сок для Смитбека, недовольного тем, что не может, как обычно, выпить односолодового виски. Смитбек снова обшарил глазами комнату. Все двигались, словно улитки, разговаривали тихо. Казалось, он видит замедленную съемку. «Господи, да я здесь и дня не выдержу». Он снова напомнил себе то, что сказал Пендергаст: за ним охотится убийца, и, находясь здесь, он обеспечивает не только собственную безопасность, но и безопасность Норы. И все же ему хватило нескольких часов, чтобы дойти до точки кипения. Почему убийца наметил его в жертвы? Абсурд какой-то. Насколько он разумел, та пуля из «мерседеса» предназначалась Пендергасту, а не ему. К тому же Смитбек знал, как себя вести. Он бывал в сложных ситуациях, некоторые из них были по-настоящему опасны.

Сделав усилие, Смитбек отогнал от себя тревожные мысли и повернулся к соседу по столу.

– И что же вы… думаете об этом месте? – спросил он немного неуклюже.

– Местечко неплохое, ничего не скажешь.

В глазах его промелькнули иронические искорки, и Смитбек подумал, что, возможно, нашел единомышленника.

– Вы не устали от всего этого? Из-за того, что некуда пойти?

– Осенью здесь гораздо приятнее. Окрестности впечатляющие. Снег немного ограничивает передвижение, согласен, но как бы то ни было, куда отсюда уйдешь?

Смитбек обдумал его слова.

– А чем вы занимаетесь, Эдвард? – спросил Трокмортон. – Чем зарабатываете на жизнь?

Смитбек вспомнил инструкцию Пендергаста.

– Мой отец – банкир с Уолл-стрит. Я работаю у него.

– Моя семья тоже с Уолл-стрит.

В голове Смитбека вспыхнула лампочка.

– Вы, случайно, не тот Трокмортон?

Молодой человек улыбнулся:

– Боюсь, что да. По крайней мере, один из них. Семья у нас довольно большая.

Официант вернулся с их заказами: речной форелью для Трокмортона и двумя блюдами – камбалой и ягненком – для Смитбека. Трокмортон взглянул на большие порции Билла.

– Терпеть не могу людей с плохим аппетитом.

Смитбек рассмеялся. Да этот человек совершенно нормален.

– Никогда не упускаю бесплатную еду.

Взяв нож и вилку, принялся за камбалу. Теперь он чувствовал себя чуть лучше. Еда превосходна. И Роджер Трокмортон вроде бы приятный парень. Возможно, он переживет в Ривер-Оукс денек-другой, раз есть с кем поговорить. Конечно, следует быть осторожным, не проговориться, кто он на самом деле.

– А чем здесь целый день занимаются? – спросил он, набив рот рыбой.

– Прошу прощения?

Смитбек проглотил пищу:

– Как вы проводите время?

Трокмортон рассмеялся:

– Я веду дневник, пишу стихи. Пытаюсь время от времени следить за рынком. В хорошую погоду гуляю по окрестностям.

Смитбек кивнул, подцепил еще один кусок рыбы.

– А по вечерам?

– На первом этаже имеются бильярдные столы, в библиотеке играют в бридж и вист. Есть и шахматы. Я доволен, когда нахожу партнера. Но большую часть времени читаю. Недавно прочел много стихов. Вчера начал «Кентерберийские рассказы».

Смитбек одобрительно кивнул:

– Моя любимая глава – «Рассказ мельника».

– А моя – «Общий пролог». В ней так много надежд на обновление, возрождение. – Трокмортон откинулся на спинку стула и процитировал вступительные строки:

 
Когда апрель обильными дождями
Разрыхлил землю, взрытую ростками…
 

Смитбек тоже обратился мыслями к прологу. Ему удалось вспомнить несколько строк.

– А как насчет этого:

 
Случилось мне в ту пору завернуть
В харчевню «Табард», в Соуерке, свой путь
Свершая[16]16
  Чосер Дж. Кентерберийские рассказы. Перевод И. Кашкина.


[Закрыть]…
 

– Или еще:

 
Я сидел у канала
И удил, за спиною – безводная пустошь[17]17
  Элиот Т. С. Бесплодная земля. Перевод С. Степанова.


[Закрыть].
 

Смитбек, принявшийся к тому моменту за ягненка, заметил перемену:

– Постойте. Это не Чосер, это…

– Погасите свечу! – Трокмортон сел очень прямо, словно прислушиваясь.

Смитбек не донес до рта кусок. Улыбка замерла на его лице.

– Прошу прощения?

– Вы разве ничего не слышали?

Трокмортон сидел, все так же прислушиваясь, склонив набок голову.

– А… нет.

Трокмортон снова наклонил голову:

– Да, я сейчас же об этом позабочусь.

– О чем позаботитесь?

Трокмортон обратил на него раздраженный взгляд:

– Я говорю не с вами.

– О, извините.

Трокмортон поднялся из-за стола, промокнул рот, аккуратно сложил салфетку.

– Надеюсь, вы простите меня, Эдвард, но у меня срочное дело.

– Хорошо, – сказал Смитбек, осознав, что улыбка намертво приклеилась к лицу.

– Да. – Трокмортон перегнулся через стол и заговорщицки прошептал: – А это ужасная ответственность, скажу я вам. Но когда Он зовет, кто мы такие, чтобы отказать Ему?

– Он?

– Господь Бог. – Трокмортон выпрямился, пожал Смитбеку руку. – Мне было очень приятно. Надеюсь на скорую встречу.

И пружинистой походкой вышел из комнаты.