Текст книги "Третьи врата"

Линкольн Чайлд
Третьи врата

Лючии

Настоящее произведение является художественным вымыслом. Имена, персонажи, деловые организации, места действия, события и происшествия являются продуктами воображения автора. Любые сходства с реальными людьми, живущими или умершими, с событиями или местами являются случайными.

Пролог

Врач налил себе чашку кофе в комнате отдыха персонала, взял баночку сухих сливок на ближайшей полке, потом передумал и налил соевого молока из видавшего виды лабораторного холодильника. Помешивая кофе пластмассовой палочкой, он прошел по покрытому бледным линолеумом полу к группе одинаковых массивных стульев. Через двери просачивались привычные звуки: дребезжание инвалидных колясок и каталок, звяканье инструментов и гудение медицинских приборов и аппаратуры, зуммер больничного интеркома.

Работавший и проживавший в госпитале третий год Дигелло вытянул свои худые ноги и положил их на два потертых стула. Типичная для ординатора способность моментально засыпать в горизонтальном или вертикальном положении, каким бы неудобным оно ни было. Когда врач устроился в кресле рядом, ординатор перестал тихо храпеть и приоткрыл один глаз.

– Хай, док, – пробормотал он. – Сколько времени?

Доктор взглянул на часы, висевшие над шкафчиками на дальней стене.

– Десять сорок пять.

– Бог мой! – простонал Дигелло. – Значит, я проспал всего десять минут.

– Во всяком случае, тебе удалось ухватить хоть немного, – произнес доктор, потягивая кофе. – Кажется, ночка выдалась спокойная.

– Два инфаркта миокарда. Открытая трещина черепа. Срочное кесарево сечение. Два огнестрела, один в критическом состоянии. Ожог третьей степени. Проникающее ножевое ранение с поражением почки. Один простой перелом и один сложный. Старик налетел на каталку. Передозировка оксикодона, передозировка метадона, передозировка амфетамина. И все это, – он сделал паузу, – за последние девяносто минут.

Доктор сделал еще глоток кофе.

– Как я и сказал – спокойная ночь. Но взглянем и на светлую сторону. Ты бы все еще делал обходы в общей терапии.

Ординатор помолчал какое-то мгновение.

– И все же я никак не пойму, док, – пробормотал он. – Почему вы всем этим занимаетесь? Жертвуете себя на алтарь экстренной медицинской помощи каждую пятницу. Я хочу сказать. Пусть у меня нет другого выбора. Но вы-то – первоклассный анестезиолог.

Доктор допил свой кофе и выкинул стаканчик в мусор.

– Меньше любопытства в присутствии патрона, пожалуйста. – Он рывком встал. – Обратно в траншеи.

В коридоре доктор оценил относительно спокойную обстановку и уже направился к операционному столу в дальнем конце отделения экстренной медицинской помощи, когда вдруг заметил неожиданный всплеск активности.

– Автомобильная катастрофа, – объявила старшая медицинская сестра. – Одна жертва, сейчас привезут. Я зарезервировала палату «травма два».

Доктор немедленно направился к указанной секции. Как только он это сделал, двери распахнулись, и санитары вкатили носилки. За ними проследовали два полицейских офицера. Доктор сразу понял, что произошло что-то серьезное: быстрота их действий, выражение крайней озабоченности на их лицах, кровь на халатах медработников – все свидетельствовало об отчаянии.

– Женщина, около тридцати! – прокричал один из парамедиков. – Реакции отсутствуют!

Доктор немедленно впустил их и повернулся к ожидающему интерну.

– Привези тележку со всем необходимым для накладывания швов.

Тот кивнул и унесся прочь.

– И позови Дигелло и Корбина! – крикнул он вслед интерну.

Парамедики уже вкатывали носилки в «травму два» и устанавливали их около стола.

– Ближе ко мне, – проговорила сестра, когда они окружили пострадавшую. – Осторожнее с ее шеей. Раз, два, три!

Пациентку переложили на стол и выкатили из-под нее носилки. Доктор взглянул на бледную белую кожу; волосы цвета корицы; блузку, когда-то белую, а сейчас пропитанную кровью. Продолжавшая течь кровь оставляла след на полу, ведущий в отделение травматологии.

Что-то тревожное, похожее на холодный электрический ток, начало покалывать в его мозгу.

– Из нее сделал бифштекс какой-то пьяный водитель, – прошептал ему на ухо один из парамедиков. – Отключилась сразу.

В отделение вошли несколько интернов, за которыми спешил Дигелло.

– Определили группу крови? – спросил доктор.

Парамедик кивнул.

– Нулевая, резус отрицательный.

Сейчас все были заняты, прикрепляя мониторы, подвешивая новые системы для внутривенных вливаний, вкатывая каталки для перевозки тяжелобольных. Доктор повернулся к интерну.

– Свяжись с банком крови, запроси три единицы. – Он подумал о кровяном следе на бледном линолеуме. – Нет, запроси четыре.

– Насыщение кислородом полное, – сообщила одна из медсестер, когда спешно вошел Корбин.

Дигелло подошел к изголовью стола и взглянул на неподвижную жертву.

– Похоже на цианоз.

– Подключи газоанализатор крови, – резко произнес доктор.

Его внимание было сосредоточено на животе жертвы, сейчас голом, но скользком от крови. Быстро он закатал наброшенный на нее халат. Страшная открытая рана, наспех заштопанная парамедиками, обильно кровоточила. Доктор повернулся к сестре и указал на кровоточащую область. Она промокнула ее тампоном, и он снова осмотрел рану.

– Обширная травма живота, – заключил он. – Возможно, легочный пневмоторакс верхней доли. Нам необходима проверка перикарда. – Повернулся к парамедику. – А это еще что такое? Что случилось с воздушным мешком-подушкой?

– Соскользнул вниз, – ответил тот. – Приборная панель сложилась вдвое, как прутик, и она повисла на ней. Спасатели вытащили ее сверху манипулятором. Страшное зрелище, скажу я вам. Ее «Порше» расплющило этим пьяным ублюдком на кроссовере.

«Порше». Холодный ток в его голове опять начал бешено пульсировать. Он распрямился, стараясь взглянуть на голову пострадавшей, но Дигелло ее загораживал.

– Серьезная травма головы, – констатировал ординатор. – Необходимо провести компьютерную томографию.

– Кровяное давление восемьдесят на тридцать пять, – объявила медсестра. – Пульс семьдесят девять.

– Поддерживайте давление! – приказал Дигелло.

Слишком большая потеря крови, сильный шок: чтобы спасти ее, у них оставалась минута, самое большее две. В комнату вошла другая медсестра и начала прилаживать пакеты с кровью к системе переливания.

– Эта не пойдет, – сказал доктор. – Необходима система для внутривенного переливания большего диаметра. Пострадавшая слишком быстро теряет кровь.

– Один миллиграмм эфедрина, – приказал Корбин интерну.

Сестра повернулась к системе, схватила иглу большего диаметра и выпростала безвольную руку женщины, намереваясь ввести иглу в вену. В этот момент взгляд доктора упал на руку – тонкую, очень бледную. На пальце было платиновое кольцо: обручальное, с красивой сапфировой звездочкой цвета виски на темном фоне. Шри-ланкийское кольцо, очень дорогое. Он знал это, потому что сам его купил.

Неожиданно тишину комнаты прорезал резкий звук.

– Полная остановка сердца! – воскликнула сестра.

Какое-то время доктор оставался неподвижным, словно его парализовал ужас и застывшее неверие. Дигелло повернулся к одному из интернов, и сейчас доктор увидел лицо женщины: спутанные растрепанные волосы, открытые глаза, неподвижно уставившиеся вдаль, рот и нос скрыты под дыхательным оборудованием.

– Дженнифер, – простонал он, с трудом разлепив вмиг пересохшие губы.

– Теряем жизненно важные функции! – истерично воскликнула сестра. – Нам необходим лидокаин! Лидокаин! Немедленно!

Затем так же быстро, как и наступило, оцепенение прошло. Доктор повернулся к сестре экстренной медицинской помощи.

– Дефибриллятор, – распорядился он. Сестра быстро пошла в дальний угол комнаты и покатила тележку обратно.

– Заряжаю.

Подошел интерн, впрыснул лидокаин, отошел назад. Доктор схватил лопатки дефибриллятора, едва сдерживая дрожание рук. Такое не могло с ним происходить. Должно быть, это сон, просто дурной сон. Он проснется и вновь окажется в загроможденной комнате для отдыха с Дигелло, посапывающим в соседнем кресле…

– Разряд! – выкрикнула сестра.

– Есть разряд!

Доктор осязаемо ощутил напряжение в собственном голосе. Когда подручные отошли, он наложил лопатки дефибриллятора на голую окровавленную грудь и включил ток. Тело Дженнифер напряглось – и вновь откинулось на стол.

– Прямая линия! – воскликнула сестра у монитора жизненных функций.

– Еще разряд! – приказал доктор. Новое пиканье, низкое и настойчивое, прибавилось к царившей вокруг какофонии.

– Гиповолемический шок, – пробормотал Дигелло. – У нас не было ни единого шанса.

«Они не знают, – подумал доктор, как бы с расстояния в миллион миль. – Они не понимают». Он почувствовал, как в уголке глаза собралась слезинка и начала скатываться по его щеке.

– Заряжено! – произнесла сестра, возившаяся с дефибриллятором.

Доктор вновь прижал к груди умирающей контакты. Тело Дженнифер подпрыгнуло еще раз.

– Никакой реакции, – констатировал наблюдавший рядом интерн.

– Вот и все, – со вздохом произнес Корбин. – Ты должен признать это, Итан.

Но вместо этого доктор отбросил в сторону контакты и принялся делать массаж сердца. Он чувствовал ее тело, безучастное и холодеющее, лениво двигающееся под резкими движениями его неугомонных рук.

– Зрачки неподвижны и расширены, – сказала следящая за мониторами сестра. Но доктор не обратил на нее никакого внимания. Интенсивность его массажа сердца увеличивалась в бешеном темпе.

Шум в операционной начал затихать.

– Нулевая деятельность сердца, – произнесла сестра.

– Придется констатировать ее смерть, – подсказал Корбин.

– Нет! – рявкнул доктор.

Все в комнате вздрогнули от боли в его голосе.

– Итан?

Но вместо того, чтобы ответить, доктор начал горько плакать.

Все вокруг смущенно молчали; некоторые застыли в непонимании, другие отворачивались. Все, кроме одного интерна, который открыл дверь и молча вышел из комнаты. Доктор, который не переставал плакать, знал, куда направляется этот человек. Он шел за простыней.

1***Три года спустя

Выросший в Вестпорте и сейчас преподающий в Йеле, Джереми Логан думал, что прекрасно знает свой родной штат Коннектикут. Однако участок, по которому он сейчас ехал, стал для него откровением. Направляясь к востоку от Гротона и следуя направлению, указанному в полученном сообщении электронной почты, он повернул на трассу US1 и затем, проехав мимо Стонингтона, – на ее дублер.

Прижимаясь к серой береговой атлантической линии, Джереми миновал Векетквок, переехал через мост, выглядевший старым, как сама Новая Англия, и свернул вправо на дорогу с хорошим, но неразмеченным покрытием. Как-то внезапно и разом исчезли небольшие предприятия и туристические мотели. Джереми миновал сонную бухту, а затем въехал в такую же сонную деревушку. И все-таки это была настоящая деревня, трудовая, с сельским магазином, инструментальной лавкой и епископальной церковью со шпилем, втрое превосходящим разумные размеры, и покрытыми серой черепицей домами с побеленными, аккуратно подстриженными живыми оградками и штакетником. Нигде не видно ни громоздких внедорожников, ни табличек с указанием улиц; редкие жители расселись по скамейкам или высовывались из окон, дружелюбно размахивая руками, когда Джереми проезжал мимо. Апрельское солнце заливало все вокруг, морской воздух был чист и свеж. Вывеска, висевшая на входной двери почты, извещала, что он находится в Пивенси-Пойнт, население сто восемьдесят два человека. Чем-то это место непреодолимо напоминало о Германе Мелвилле[1]1
  Герман Мелвилл (1819–1891) – американский писатель и моряк, автор классического романа «Моби Дик».


[Закрыть].

«Карен, – подумал он, – если бы ты увидела это место, то никогда бы не настояла на том, чтобы мы купили тот летний коттедж в Хайаннисе».

Хотя его жена умерла от рака несколько лет назад, Логан все еще позволял себе время от времени разговаривать с ней. Конечно, обычно (но не всегда) это был скорее монолог, нежели беседа. Поначалу Джереми убеждался, что его никто не слышит. Но затем то, что начиналось как некое интеллектуальное хобби, постепенно превратилось в профессию, и его уже нисколько не заботило, слышат его или нет. В настоящее время, учитывая то, чем он зарабатывал на жизнь, люди ожидали от него некоторых чудачеств.

Джереми проехал пару миль за город точно в указанном в письме направлении. Узкая полоса дороги увела его направо. Вскоре он очутился в лесу, посреди тонких виргинских елей, росших на песке; вскоре лес уступил место бурым дюнам. Те закончились перед металлическим мостом, который вел к широкому выступу, заходящему в Фишерс-Айленд-Саунд. Даже с этого расстояния Логан мог рассмотреть на острове около дюжины строений, все из красновато-бурого камня. В центре стояли три больших пятиэтажных корпуса, напоминавших студенческие общежития – они стояли параллельно, как костяшки домино. На дальнем конце острова, частично скрытая другими строениями, находилась взлетно-посадочная полоса. А за всем этим простирался океан, обрамленный темно-зеленой береговой линией Род-Айленда.

Логан проехал последнюю милю, остановился у домика охранника перед мостом и предъявил распечатанное электронное письмо. Охранник дружелюбно улыбнулся и сделал приглашающий жест.

Джереми переехал через мост, миновал близлежащее строение и заехал на стоянку. Она оказалась на удивление большой. Там были припаркованы не менее пятидесяти машин, и оставалось пространство еще для нескольких дюжин. Логан заехал на свободное место и заглушил двигатель. Прежде чем выйти, он еще раз перечитал письмо.

Джереми!

С радостью и облегчением прочитал о твоем согласии. Я также ценю твою гибкость, так как раньше уже упоминал о том, что сейчас трудно предугадать, как долго продлится твое исследование. В любом случае тебе будет выплачена как минимум двухнедельная компенсация по обозначенной тобой ставке. Извини, что пока не могу ознакомить тебя с подробностями, но, вероятно, ты к этому привык. Хочу добавить, что буду очень рад вновь увидеть тебя после стольких лет.

Как пройти в Центр, указано ниже. Буду тебя ждать утром 18-го числа, в любое время между десятью часами и полуднем. И еще одно: когда ты присоединишься к этому проекту, тебе будет трудно связываться с внешним миром. Скоро сам поймешь почему. Поэтому, пожалуйста, постарайся закончить все свои неотложные дела, перед тем как приедешь. С нетерпением жду 18-го!

С наилучшими пожеланиями,

И.Р.

Логан глянул на часы: одиннадцать тридцать. Он еще раз перечитал письмо. «Тебе будет трудно связываться с внешним миром». Это еще почему? Может быть, ретрансляторы мобильной связи не покрывают территорию за живописным Пивенси-Пойнт? Как бы то ни было, одно в письме оставалось верным: «ты к этому привык». Джереми взял большую спортивную сумку с пассажирского сиденья, сунул в нее письмо и вылез из машины.

Расположенный в одном из центральных, напоминающих общежития, корпусов ресепшен напоминал Логану больницу или клинику: полдюжины пустых кресел, столики с журналами и еженедельниками, рассеянные по бежевым стенам анонимные картины, написанные маслом, и стойка, за которой находилась женщина лет тридцати с небольшим. За ней на стене висела загадочная аббревиатура CTS, опять-таки без указания того, что означают эти три буквы.

Логан назвал свое имя. В ответ женщина взглянула на него со смешанным выражением любопытства и скрытой тревоги. Он сел в одно из пустых кресел, решив, что ожидание будет долгим. Но не успел он взять последний выпуск «Гарвард медикал ревью», как дверь напротив стойки открылась, и появился Итан Раш.

– Джереми! – воскликнул он, широко улыбаясь и протягивая руку. – Спасибо, что добрался так быстро.

– Итан, – ответил Логан, пожимая протянутую руку. – Рад снова тебя видеть.

Они не виделись со дня их совместной работы в клинике Джона Хопкинса более пятнадцати лет назад, когда Джереми учился в аспирантуре, а Итан – в медицинском колледже. Но стоявший перед ним человек в полной мере сохранил юношеский оптимизм и моложавость. Лишь паутинка мелких морщинок в уголках глаз свидетельствовала о годах, прошедших со времен их юности. И все же простой акт пожимания рук вызвал у Логана два четких впечатления от старого друга: некое жизненное потрясение и непоколебимая преданность делу, граничащая с одержимостью.

Доктор Раш оглядел ресепшен.

– А где твой багаж?

– В моей дорожной сумке в машине.

– Давай ключи; я позабочусь, чтобы его доставили в твою комнату.

– Это «Лотус Элан S4».

Раш присвистнул.

– Родстер? Какого года?

– Шестьдесят восьмого.

– Отлично. Я позабочусь о том, чтобы с ним обошлись очень аккуратно.

Логан сунул руку в карман и вручил ключи Рашу, который передал их регистратору и прошептал ей инструкции. Затем повернулся и сделал знак следовать за ним.

Поднявшись на лифте на верхний этаж, Итан провел посетителя через длинный холл, пахнущий чистящими средствами и химикатами. Схожесть с больницей стала еще сильнее – обычной, рядовой, но без пациентов; им встретилось лишь несколько человек, одетых в уличную одежду и, несомненно, абсолютно здоровых.

Джереми с любопытством заглядывал в открытые двери, пока они шли по коридору. Он увидел конференц-залы, большой пустой лекционный зал, по крайней мере, на сотню посадочных мест, лаборатории со сверкающим оборудованием, что-то похожее на справочную библиотеку, полную переплетенных журналов и терминалов с собственной памятью. Еще более странно, он заметил несколько на первый взгляд одинаковых комнат, в каждой из которых стояла односпальная узкая кровать с идущими к ней дюжинами, если не сотнями, проводов, подсоединенных к стоящим рядом мониторам. Некоторые двери были закрыты и имели маленькие оконца с задернутыми шторками. Мимо них в холл прошла группа мужчин и женщин в белых лабораторных халатах. Они покосились на Логана и кивнули Рашу.

Остановившись перед дверью, на которой было написано «Директор», Итан открыл ее и пригласил Джереми в приемную, в которой сидели два секретаря и стояло множество шкафов. Далее они прошли в офис в конце приемной. Он был со вкусом обставлен, но также по минимуму, как и внешний. На стенах висели картины постмодернистов в холодных голубых и серых тонах; четвертая стена была полностью сделана из стекла и закрыта шторами.

В центре комнаты стоял стол из тикового дерева, отполированный до блеска, а по бокам – два кожаных стула. Раш сел на один из них и указал Логану на другой.

– Могу я тебе что-нибудь предложить? – спросил директор. – Кофе, чай, содовая?

Джереми отрицательно помотал головой.

Итан перекинул ногу за ногу.

– Если честно, я не был уверен, что ты захочешь принять участие в этом мероприятии, учитывая твою занятость… и то, насколько скрытным мне пришлось быть относительно некоторых подробностей.

– Ты не был уверен – даже после принятия моих условий и гонорара, который я заломил?

Раш улыбнулся.

– Что правда, то правда – твой гонорар оказался, скажем так, значительным. Но и твоя работа будет… э… специфической, и никто ее не сделает лучше, чем ты. – Он поколебался, как бы подыскивая слова. – Так как называется твоя профессия?

– Я – энигмалогист.

– Правильно. Энигмалогист. – Раш с любопытством взглянул на Логана. – Это правда, что ты смог задокументировать существование лох-несского чудовища?

– Лучше узнай это у моего клиента, который в деталях может рассказать тебе об этом конкретном задании. Обратись в Эдинбургский университет.

– Ты же профессор, не правда ли?

– История Средних веков. В Йеле.

– А что они думают в Йеле о твоей второй профессии?

– Ясновидение никогда не было проблемой. Это помогает гарантировать больший доступ к скрытым вещам.

Логан еще раз окинул взглядом просторный и удобный офис. Он часто сталкивался с тем, что новые клиенты предпочитают поговорить о предыдущих успешных предприятиях. Это позволяло отложить переход к обсуждению их проблем.

– Я припоминаю твои исследования в институте Пибоди и в лаборатории прикладной физики в школе, – проговорил Итан. – Кто бы мог подумать, что это приведет тебя туда, где ты сейчас находишься… Я имел в виду твои нынешние изыскания.

– Вообще-то это ты меня пригласил, – Логан поерзал на стуле. – Так что, будь любезен, расскажи мне, что обозначает эта странная аббревиатура CTS? Все вокруг не дает и намека на это.

– Мы предпочитаем особо об этом не распространяться. Центр исследований трансмортальности.

– Исследования трансмортальности, – повторил Джереми задумчиво.

Раш утвердительно кивнул головой.

– Я основал его два года назад.

Логан удивленно взглянул на него.

– Ты основал научно-исследовательский центр?

Раш глубоко вздохнул. Глубокая печаль омрачила его лицо.

– Видишь ли, Джереми, дело обстояло так. Три года назад я дежурил в отделении экстренной медицинской помощи, когда «Скорая» привезла мою жену, Дженнифер. Она попала в страшную автомобильную аварию и не подавала никаких признаков жизни. Мы перепробовали все – массаж сердца, электрошок, но все оказалось бесполезно. Ситуация оставалась безнадежной. Это был худший момент моей жизни. И я просто стоял, неспособный спасти свою жену… Все ждали, когда я объявлю о ее смерти. И я сам тоже ждал этого, но оттягивал момент.

Логан участливо смотрел на Раша.

– Но я этого не сделал. Не мог заставить себя. Просто не мог с этим смириться. Несмотря на увещевания ассистентов, продолжал предпринимать героические усилия по ее реанимации… – Итан порывисто наклонился вперед. – И знаешь, Джереми, – она выкарабкалась. В конце концов, я ее оживил. И это через четырнадцать минут после того, как ее мозг перестал функционировать!

– Но каким образом?!

Раш развел руки в стороны.

– Это было чудо. Или так мне показалось в тот момент. Самое удивительное из того, что я испытал в жизни, из всего, что можно представить. Открытие, меняющее все мои жизненные представления. Вытащить ее с того света…

Он помолчал какое-то время.

– В тот момент пелена спала с моих глаз. Неожиданно я понял, чем буду заниматься. Я уехал из госпиталя Род-Айленда, оставив практику анестезиолога, и с того времени начал изучать случаи нахождения человека вне тела при клинической смерти.

«Событие, изменяющее жизнь», – подумал Логан. Вслух же он задумчиво произнес:

– Исследования трансмортальности…

– Точно так. Документирование различных проявлений, попытки анализировать и фиксировать подобные явления. Ты удивишься, Джереми, как много людей прошло через это состояние, близкое к смерти, и, что особенно важно, как много сходного во всех этих случаях. После того как вернулся, уже никогда не станешь прежним. Как ты, наверное, догадываешься, в тебе появляется что-то новое, а также в твоих любимых и близких.

Итан обвел рукой офис.

– Мне почти не составило труда собрать деньги для Центра. Многие люди, пережившие близкое к смерти состояние[2]2
  В романе иногда будет использоваться сокращение БСС.


[Закрыть], с энтузиазмом делятся опытом и узнают больше, нежели понимали сначала.

– Итак, что же именно происходит в Центре? – спросил Логан.

– По сути дела, мы составляем небольшое сообщество врачей и исследователей, большинство из которых имеют родственников или друзей, прошедших через это состояние. Мы приглашаем людей, выживших после БСС, на несколько недель или месяцев в Центр для того, чтобы точно задокументировать все, что с ними происходило, и подвергаем их различным добровольным тестам.

– Тестам? – не удержался Логан.

Итан кивнул.

– Хоть мы работаем всего восемнадцать месяцев, уже провели множество исследований и сделали ряд полезных и интересных находок.

– Но ты говорил, что вы предпочитаете держать их в секрете?

Раш улыбнулся.

– Представляешь, что бы сказали обитатели Пивенси-Пойнт, узнай они точно, кто арендовал старую тренировочную базу Береговой охраны вниз по дороге и почему?

«Да, представляю. Они сказали бы, что ты играешь с судьбой», – подумал про себя Джереми, но вслух ничего не произнес. Сейчас он, наконец, начал понимать, зачем вдруг понадобились его специфические знания и опыт.

– Скажи честно, что здесь происходит и как я могу тебе помочь в твоих изысканиях?

На лице Раша отразилось мимолетное удивление.

– О, ты, похоже, неправильно меня понял. Здесь ничего не происходит.

Логан немного поколебался.

– Ты прав, я действительно недопонял. Если стоящая перед тобой задача – не здесь, тогда зачем ты меня вызвал?

– Извини меня за уклончивость, Джереми. Я смогу рассказать тебе больше, когда ты будешь на борту.

– Но я уже на борту. Именно поэтому я здесь.

Вместо ответа Раш поднялся и подошел к дальней стене.

– Нет.

Нажатием невидимой кнопки он распахнул шторы, открывая стену, представляющую сплошное окно. За ним лежала взлетно-посадочная полоса, которую Логан видел по прибытии. Но теперь он заметил, что полоса вовсе не пуста – на ней стоял красавец «Лиарджет 85», гладкий и блестевший на полуденном солнце. Раш указал на самолет пальцем.

– Когда ты будешь на борту вот этого, – сказал он.