Текст книги "Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир"

Вечером мы ужинали при свечах во внутреннем дворике, загадочном и романтичном, где некогда останавливались на ночлег торговцы специями. Они и животных своих привязывали на ночь здесь же. Наша комната на втором этаже, небольшая, но с высокими потолками, украшенными мозаикой и затейливой лепниной, была уставлена большущими горшками с геранью. В комнату вела каменная лестница. Мы попытались представить, сколько тысяч гостей останавливались здесь за те пятьсот лет, что стоит это здание. Как было бы интересно услышать их истории! Это вам не какой-нибудь безликий сетевой отель! Мы были очень благодарны судьбе за возможность здесь пожить.

* * *

Каждый день в Кушадасы приходят гигантские корабли, из которых выгружаются туристы. Туристов сажают в автобусы и везут вглубь материка в город Эфес. Там они топчутся по древним руинам и без конца фотографируют друг друга: то они как будто читают что-то на сцене древнего театра, то сидят в позе триумфатора, то на фоне давно уже пустых саркофагов. На следующий день и мы сделали то же самое, только обошлись без туристического автобуса и гида с зонтиком и старались поменьше шуметь в таком священном месте.

Эфес был построен греками, и в I веке до н. э., во времена правления римлян, здесь жили 250 000 человек. Это был один из крупнейших городов Средиземноморья. Сейчас город включен в список объектов всемирного наследия, но по-настоящему осознать его красоту и величие, когда со всех сторон в тебя впиваются тысячи локтей и кто-то все время закрывает обзор, оказалось довольно сложно. И все же мы почувствовали нечто совершенно особенное, когда стояли там, где эфесяне получили послание апостола Павла, или когда сидели на каменных ступенях, где две тысячи лет назад сидели по двадцать четыре тысячи человек, чтобы увидеть представление в самом большом, как сейчас считается, амфитеатре мира.

Затем мы отправились в библиотеку Цельсия – колоссальное двухэтажное чудо архитектурного мастерства. Когда-то здесь хранилось двенадцать тысяч свитков, и здание библиотеки было ориентировано на восток, чтобы читающие могли максимально использовать утренний свет. Пробираясь мимо туристических групп, мы осмотрели все реконструированные жилые здания и магазинчики. Около каждого дома установлены таблички с информацией, собранной археологами о его обитателях, и все это было очень интересно читать. К примеру, оказалось, что в одном из этих домов жила когда-то сестра Клеопатры, и именно здесь ее настиг убийца.

На небе появились темные тучи, и мы решили не задерживаться. Наш опыт в Стамбуле и история, в которую попал Тим много лет назад, подсказывали нам, что погода в Турции может быть очень переменчивой. Мы хотели поскорее вернуться в наше султанское убежище и выпить чего-нибудь холодного на веранде. Под дождь мы не попали, а когда сидели, наслаждаясь полуденным солнышком, увидели, как по широкой каменной лестнице поднимаются двое австралийских джентльменов и портье несет за ними их чемоданы. Вскоре мы уже сидели вчетвером, болтали, выпивали и договаривались сесть за один столик завтра, когда в отеле будет большой гала-вечер для туристов.

После коктейлей мы решили и поужинать вчетвером. Хью, адвокат, и Майк, который работал в австралийском дипломатическом корпусе, создали в Мельбурне совместный бизнес по торговле антиквариатом. Каждый год они находили время на поездки по разным странам в поисках интересных предметов.

На следующий вечер мы вчетвером отлично провели время за ужином и посмотрели прекрасную шоу-программу для туристов, где были и акробаты, и кружащиеся дервиши, и танцовщицы. После этого мы долго разговаривали на нашей устеленной коврами террасе, и громадная луна висела прямо перед нами, освещая балюстрады древнего здания. Майк рассказывал о своей жизни и работе в Индии и других экзотических местах, и мы слушали, затаив дыхание. Он рассказал, что оказался в Берлине во время падения Стены. Майк видел собственными глазами, как родственники, десятилетиями жившие в соседних кварталах города и не имевшие возможности встретиться, со слезами бросались друг к другу в объятия. У него самого в глазах стояли слезы, когда он об этом рассказывал. Нас всех впечатлила его история – как оказалось, никто из нас не ожидал падения Берлинской стены при нашей жизни. Было очень интересно послушать рассказ очевидца этого события. Меня до глубины души тронул рассказ о том, как Майк взял напрокат лодку и выплыл на середину Ганга на рассвете, когда тысячи верующих заходят в воду священной реки. Майк признался, что для него это стало моментом духовного пробуждения.

Позже, когда мы уже лежали в кровати и говорили о невероятных историях Майка, Тим сказал:

– Слушай, хоть убей, но я не понимаю, что такого особенного в том, чтобы встать до рассвета, взять лодку у парня, которого ты впервые в жизни видишь, а потом глядеть, как куча полуголодных людей плещется в реке.

Мой муж – прекрасный человек, но, видимо, его душе предстоит еще большая работа.

* * *

Утром мы побродили по туристическим магазинчикам (магазин «Дель Бой, знаменитый своими фальшивыми часами», выиграл приз семейства Мартин за самого смешного продавца, не скрывавшего, впрочем, правды о своем товаре), а потом я уселась за столиком на веранде прямо за нашей дверью. Перила были покрыты красивейшим турецким ковром. Я намеревалась поработать и закончить историю о нашем трансатлантическом вояже для своего блога. Я добралась уже до своего любимого места – описания еды, конечно же, – и тут услышала знакомый щелчок. После короткой паузы – еще щелчок, потом кто-то засмеялся. Я посмотрела вниз с нашего второго этажа и увидела, как Али, хозяин гостиницы, и еще какой-то мужчина, усевшись под деревьями с широкими листьями, играли в нарды, да так быстро, что я не всегда замечала движения их рук.

Тут я должна объяснить: я обожаю нарды. Так что после непродолжительной борьбы со своей собственной трудовой дисциплиной (победила, конечно, я) я отправилась вниз по широкой лестнице, прямо к их столу. Я объяснила, что очень люблю играть в нарды, и попросила разрешения просто посмотреть на игру. Разумеется, они были достаточно любезны и предложили мне присесть рядом. Следующие три четверти часа прошли невероятно интересно. Оба игрока были настоящими мастерами и, очевидно, давними друзьями, сыгравшими не одну сотню партий. Игральные кости были крошечными – я никогда и не видела таких, – и игроки передавали их друг другу с невероятной быстротой, умудряясь при этом делать грамотные и рискованные ходы. Я бы так не рисковала, да и не додумалась бы до таких комбинаций. Они со мной не говорили, но я уверена, им было приятно, что высокая блондинка, американка, с таким азартом наблюдает за их игрой: они играли все более и более агрессивно. Между собой они тоже почти не разговаривали, но улыбались, если один из них делал особенно хитроумный или, напротив, неудачный ход. Когда одному из них особенно повезло и весь расклад игры резко изменился, оба засмеялись.

Наконец я взяла себя в руки и вернулась на рабочее место. Но через несколько минут я увидела хозяина гостиницы, идущего прямо ко мне с игральной доской под мышкой. Боже мой, запаниковала я, он сейчас предложит сыграть, и я буду совершенно посрамлена!

Я уже давно играю и иногда даже выигрываю. Но Али был мастером совершенно иного уровня. Он протянул мне доску:

– Подарок от нашего отеля. Такой увлеченный игрок должен иметь хорошую доску.

Я не могла найти слов. Сказала, что это один из самых невероятных сюрпризов и я совершенно не ожидала подобного. Хоть мы и стараемся не обзаводиться лишними вещами, но доске для нардов из отеля «Каравансарай» точно найдется место! Такое проявления великодушия только укрепило нашу любовь к Турции и благодарность за щедрость к гостям.

Каждый день, проходя через основной внутренний двор, мы видели магазинчик на первом этаже. Он не был похож на лавки на базаре, где товары лежали штабелями до самого потолка, а хозяева изо всех сил старались привлечь внимание туристов. Владельца звали Тайфун Кайяа, и работал он без лишних криков и навязчивости. Тайфуну принадлежали все те ковры, благодаря которым гостиница выглядела такой роскошной. В магазине продавались и ковры, и дорогие необычные украшения. Мы несколько раз останавливались поболтать с Тайфуном, и оказалось, что он хорошо образован, искренен и отлично говорит по-английски.

Однажды, проходя мимо, мы увидели, что Тайфун показывает гостям, как шелкопряды создают шелковую нить. Личинки лежали в специальном водяном желобе глубиной около метра, и оператор, нажимая педаль, заставлял особое устройство над желобом двигаться вперед и назад, вытягивая из каждой личинки нить и наматывая ее на веретено. Было очень любопытно наконец увидеть, с чего же начинается создание шелковой нити и роскошных шелковых ковров, которые мы видели только в дорогих магазинах. После этой демонстрации мы заговорили с Тайфуном о том, что подумываем вернуться в Кушадасы и провести здесь больше времени. Мы уже искали квартиры в аренду, но цены казались завышенными, и мы не знали города настолько хорошо, чтобы решиться провести здесь больше времени.

– Пойдемте в мой кабинет, друзья, – сказал Тайфун. – Посмотрим, что тут можно сделать.

Первым делом он показал нам фотографии своей семьи – двух дочерей невероятной красоты и жены, которая выглядела как нью-йоркская фотомодель.

Потом он включил компьютер и показал нам турецкий сайт, где были представлены и квартиры, и дома по ценам примерно вполовину ниже тех, что мы видели на англоязычных сайтах. Он предложил помочь найти жилье, когда мы решим вернуться. Мы были очень признательны и действительно думали в один прекрасный день воспользоваться его помощью. Турки определенно нравились нам все больше.

На следующий день, когда мы выходили из отеля, Тайфун пошел проводить нас к лобби.

– Бог мой, Тайфун, мне даже неловко, что мы вчера так надолго оторвали тебя от дел! – сказала я. – Я бы очень хотела купить у тебя ковер, но у нас и пола-то, на который мы могли бы его положить, нет.

Он засмеялся:

– Вы шутите? Я бы и не продал вам такой ковер, это только для туристов.

Полдороги до Дидима мы смеялись над этой шуткой. В этот день мы отправились к храму Аполлона, четвертому по величине храму Древней Греции и месту, где оракул Аполлона сообщал людям свое знание. Развалины храма оказались в середине современного жилого района, и, как ни странно, туристов здесь почти нет. Мы были единственными, кто в этот прекрасный весенний день оказался рядом с остатками ста двадцати резных колонн и уцелевшего фрагмента некогда головокружительно прекрасного входа. В отличие от Эфеса, здесь нас никто не толкал.

В 400 году до н. э. греки поставили храм на высоком холме, чтобы враги видели его и понимали превосходство Греции над остальным миром. Я коснулась орнамента на колонне и попробовала представить себе того, кто когда-то вырезал его в камне: он, наверное, и не думал, что через тысячи лет его работу будут рассматривать с таким восхищением! Мы посидели на том самом месте, где, по преданию, сидел оракул. Вот это да! Неужели нам удалось вот так вплотную прикоснуться к истории? А все потому, что мы с Тимом постоянно старались находить тропы, не истоптанные туристической толпой.

Однако жаль, что обладающие даром предвидения боги не заставили нас изменить путь, чтобы мы не попали в следующий по плану отель. Увы, этого не случилось. После дня, когда мы были увлечены красотами древности и высокими мыслями, ночь в Дидиме получилась ужасной. Похоже, мы напрасно не обратили внимания на написанные мелким шрифтом предупреждения и о городе, и о гостинице: еще один урок, который мы надолго запомним.

Мы воображали, как проведем пару ночей в гламурном отеле на берегу, а получилась всего одна ночь в грязноватой гостинице со странной мебелью, в городе, застроенном сотнями стандартных малоэтажных домов, похожих на бункеры. Все здесь устроено для того, чтобы европейцы даже с небольшим доходом могли погреться на турецком солнышке. В нашей гостинице, которая позиционировалась как «все включено», гостям не давали ни полотенец, ни постельного белья; даже кондиционер не работал. За все это нужно было платить отдельно, причем наличными. К сожалению, на сайте гостиницы было предупреждение, но мелким шрифтом и не на самом видном месте, и мы его не заметили. Мало того, в гостинице с утра до ночи на полную громкость звучала поп-музыка, а это уже сущее наказание для женщины, которая, чтобы уснуть, надевает маску и беруши. Когда мы уезжали, молодой человек, к которому мы обращались со всеми своими жалобами и просьбами, был, кажется, готов нас уничтожить. Надо ли говорить, что чувство было вполне взаимным!

Мы сбежали на день раньше, даже величие Аполлона и его храма не заставили нас выдержать здесь еще день.

Кроме того, нам не терпелось увидеть Мармарис – волшебное место, которое Тим хвалил мне с тех пор, как мы с ним воссоединились.

– Дорогая, Мармарис – отличное место, мы там прекрасно отдохнем несколько дней перед броском на Париж. Поверь, тамошний залив – это нечто. Две горных гряды сходятся прямо у Эгейского моря: потрясающее место… – Тим приходил в экстаз при каждом упоминании Мармариса. – Сам отель сказочный, – твердил он. – Деревья растут у самой воды, номера отличные, еда и сервис замечательные, и все дешево! А это важно, ведь в Париже нам придется сильно потратиться. Мы отлично проведем время! Будем читать, плавать и всячески себя баловать. Там тихо, спокойно. Туда, кстати, приезжает много израильтян, поэтому все точно будет по высшему разряду. Ты влюбишься в этот отель!

Я все это слышала не один раз: Тим обожал это место. И, конечно же, я всякий раз выражала полный энтузиазм, как будто слышала рассказ впервые. Место и правда обещало быть чудесным, особенно по сравнению с нашей последней гостиницей в Дидиме.

Здание и все вокруг оказались точно как в описаниях: очень красивыми. Щегольского вида портье в форме взял наш багаж, сотрудники отеля были любезны и точны, бар и лобби – просторны, оформлены с большим вкусом, там так и хотелось посидеть. Здесь наверняка будет приятно провести несколько дней.

Господин в форме повез нас на гольф-каре вдоль тенистых дорожек, вокруг стояли красивые домики с балконами, в каждом домике было четыре отдельных номера. Войдя в нашу комнату, мы первым делом бросились на балкон и увидели море и гору на другой стороне залива. Идеально! Тим просто светился, довольный своим выбором.

Мы уселись на балконе и начали фотографировать красоту, открывавшуюся перед нами. И вдруг я услышала «бум», потом «бум-бум», потом «чука-чука-бум». И началось: «бум-чука-бум-чука бум-бум-бум». Опять эта дешевая поп-музыка, она нас просто преследовала! Следующие четыре дня нам пришлось провести в ее сопровождении.

Похоже, пока Тима не было, место израильтян заняли русские – прямой перелет из Москвы занимает всего три часа. Мускулистые бритоголовые персонажи с татуировками привозили сюда жен и шумных детей, чтобы провести недельку у моря. Все как один были одеты в стиле диско-фильмов начала девяностых: полиэстеровый трикотаж и гигантские темные очки. Они занимали все свободное пространство и в лобби, и у бассейна и, похоже, поощряли своих детей как можно больше шуметь и бегать. Еда и напитки были включены в стоимость, поэтому возлияния начинались рано утром и не заканчивались до глубокой ночи, и всегда под наше любимое «бум-чука-бум-бум».

Не думаю, что написанные предостережения мелким шрифтом помогли бы нам в этот раз. А вот машина спасла. Мы уезжали из гостиницы почти на весь день, а ночью включали довольно шумный кондиционер, чтобы не слышать «бум-чука-чука-бум». Получили мы и свою порцию солнца, красивых видов и вкусной морской еды – за дополнительную плату, конечно. Мы ужинали на плавучем пирсе во время заката, подальше от музыки и ритмов. И не пожалели о потраченных деньгах.

В последний вечер мы прощались с Турцией. За ужином мы подняли бокалы за всех новых друзей, которых здесь обрели, и за древности, которые удалось увидеть. Время, проведенное в этой стране, получилось насыщенным и не скучным, и я тогда подумала, что если остаток нашего путешествия будет таким же, пусть и с проливными дождями и забытыми ключами, – значит, мы не зря решили пожить такой вот кочевой жизнью.

Но и по сей день, когда я слышу «бум-чука-чука-бум», я не могу не улыбнуться. В конце концов, мы этого и хотели: жить на полной мощности и справляться с трудностями!

Глава 7
Париж

Женщина в доме напротив, открыв застекленные французские двери, обрезала сухие цветы и листья с ярко-красных кустов герани в кованом ящике. Дорожку внизу усыпали голубые и белые лепестки. Дом словно сошел с фотографии из журнала Architectural Digest. Хозяйка была под стать своему идеальному дому: нитка жемчуга, бледно-бежевый кашемировый свитер, гармонирующий по цвету с идеально уложенными волосами.

Я ее искренне ненавидела.

В чем же ее вина? Да вот в чем: она живет в Париже всю жизнь, а я здесь всего на месяц!

Наблюдая за ней, я услышала, как на нашем третьем этаже остановился лифт, и пошла открыть Тиму дверь. Он улыбался с довольным видом.

– Ты что так развеселился? – спросила я.

– Я все видел, и мне надо сменить гардероб.

– Это ты о чем? – Уследить за ходом мысли Тима бывает сложно, ведь его мозг работает гораздо быстрее, чем у большинства из нас. Я стараюсь убедить себя, что это часть его очарования… Почти всегда мне это удается.

– Я сходил вниз – так, оценить обстановку. А там, на скамейке, на солнце, сидит большущий темный человек в длинном золотом восточном халате и такой же феске на голове.

– И что? Я видела сколько угодно африканцев в такой одежде, – ответила я.

– Да, но вряд ли кто-то из них читал Wall Street Journal – слишком уж это серьезное издание. Это, конечно, очень по-парижски!

Когда до меня дошло, что это и правда странное сочетание: столь ярко одетый мужчина и столь консервативная газета, – я тоже расхохоталась. Посмеявшись, Тим повторил:

– Я точно должен пройтись по магазинам. Я сейчас выгляжу слишком скучно, а в Париже, как видно, позволено все.

Позже мы и правда нашли мужской шарф с цветочным рисунком в пастельных тонах. Тим надевал этот шарф, берет, купленный в один из предыдущих визитов во Францию, и становился до смешного похожим на француза.

* * *

Мы приехали в Париж накануне, и когда Энди, хозяйка квартиры, открыла нам дверь, мы уже знали, что здесь нас ждет несколько недель настоящего счастья. Сама Энди – энергичная, хрупкая, симпатичная – была родом из Бруклина. Она жила в Париже уже тридцать пять лет и владела школой английского языка. Энди оказалась щедрой и веселой и изо всех сил о нас заботилась. Мы с первого взгляда поняли, что станем с ней хорошими друзьями.

Однокомнатная квартира была совсем небольшой, но чистой и стильно оформленной. Интернет здесь работал прекрасно, благодаря большим окнам в комнате и кухне было много света. Через дорогу, рядом с роскошным жилищем элегантной кашемировой леди, стоял классический французский трехэтажный дом, но было в нем кое-что модерновое и странное. Энди рассказала, что один знаменитый авангардный архитектор убедил хозяина дома проявить неординарность и заключить весь дом в стеклянный саркофаг. Получилось необычно, но очень красиво. Мы каждый день обсуждали этот дом, стараясь понять замысел архитектора, и из окна наблюдали, как жильцы странного дома выходят и входят. В одной из квартир жила французская семья, все члены которой выглядели как кинозвезды и ездили на больших дорогих машинах, а вот в квартире у них был полнейший беспорядок. Да, опять мы подсматриваем за жизнью соседей, как уже делали в Буэнос-Айресе.

Мы жили в пятнадцатом аррондисмане – тихом районе, где было все, что нужно: бистро, сырные, винные и мясные магазинчики, рядом несколько станций метро, а фермерский рынок дважды в неделю растягивался почти на шесть кварталов. Здесь мы оказались среди настоящих местных жителей, ведь туристы предпочитают более модные районы города. Мы даже ночью еле засыпали – так нас переполняла радость от того, что мы нашли такое отличное место!

Париж разделен на двадцать районов-аррондисманов: первый – это самый центр, а остальные разбегаются от него по спирали против часовой стрелки, в сторону пригородов. Мы оказались во втором круге, или в нескольких остановках метро от центра. Наши соседи относились к нам вполне гуманно, хотя мы практически не могли с ними объясниться.

Во Франции говорят по-английски многие, но далеко не все, поэтому мы выучили фразу «Pardonnez-moi, Je ne parle pas français» («Простите, я не говорю по-французски»). Произнесенная извиняющимся тоном и с искренней улыбкой, эта фраза обычно обезоруживает любого собеседника, и он начинает пытаться что-то ответить нам по-английски или на древнем языке жестов. Я почти уверена, что они воспринимали нашу единственную фразу на французском примерно так: «Простите, мы не говорим по-французски, потому что приехали из страны, где у людей хватает ума выучить лишь собственный язык». Поэтому я всегда страшно благодарна всем, кто все же старается нам помочь.

В нашем доме кроме нас был лишь один жилец – мадам Фанни Акуар Генсоллен, художник по керамике, державшая свою печь для обжига в подвале рядом с прачечной. В коридоре, который вел туда, был установлен светильник с таймером, какие европейцы часто используют в коридорах и общественных туалетах ради экономии электричества. Мы сразу вспомнили аналогичное дьявольское устройство в нашем доме в Буэнос-Айресе. Здесь можно было включить свет в коридоре, выйдя из лифта, но если ты не успевал дойти до прачечной и включить свет там, ты оказывался в полной темноте. Приходилось пробираться к выключателю, теряя по пути носки и белье и стараясь не свалиться в дыру рядом с печью. Настоящая полоса препятствий!

Мы вспоминали Аргентину не только в связи с автоматическим выключателем, ведь Буэнос-Айрес – это и правда южноамериканский Париж. Города так похожи, что несколько первых дней в Париже мы все думали: не оказались ли мы каким-то образом снова в южном полушарии? Как-то раз я повернула за угол, увидела уходящую вдаль улицу с пышными деревьями и прекрасными типичными французскими домами и остановилась в ужасе:

– Боже мой, – сказала я Тиму. – Посмотри на эту улицу… На секунду я вдруг подумала, что вернулась в Буэнос-Айрес.

– У меня такое же чувство, и я все жду, что все начнут отвечать «нет» на каждый мой вопрос!

Но через несколько дней мы поняли, что люди здесь относятся к нам вполне любезно, и страхи прошли. Теперь мы были в настоящем Париже!

* * *

В то самое первое утро Энди быстро исчезла, пообещав не терять с нами связи, а мы принялись за наши обычные дела первого дня в новом городе, включая прогулку по окрестностям. Мы изучили меню соседних ресторанчиков, которые здесь всегда вывешивают снаружи, и очень обрадовались, обнаружив такое кулинарное многообразие рядом с домом. У нас даже слюнки потекли, когда мы стали рассматривать витрины, полные шоколада и выпечки, роскошных, как ювелирные украшения. Заметили мы и супермаркет Carrefour (это международная сеть, у них есть магазины, кажется, по всему свету). Аптека тоже оказалась рядом, и станция метро быстро нашлась. В общем, новая жизнь началась.

«Ах!» – воскликнули мы, когда заметили небольшой кинотеатр всего в нескольких кварталах от дома. Мы были в восторге, наткнувшись на магазинчик, где продавали утку во всех видах, утиный паштет – свежий или в жестяных и стеклянных банках, с разными специями и добавками, о каких только можно мечтать. Рядом был великолепный магазин сыров, а следом пекарня, весь день распространявшая аромат свежего хлеба. Как же прекрасно мы проведем здесь несколько недель! При этом мы понимали, что должны будем ходить километров по шестьдесят каждый день, чтобы не набрать вес.

Для первого обеда мы выбрали идеально французское бистро на углу. Стены здесь были отделаны темным деревом, барная стойка по традиции цинковая, а официанты носили длинные передники. Гости за столами обедали часа по два и вели негромкие разговоры. Это место стало одним из наших любимых, и в частности потому, что здесь я увидела, как Тим, раньше и на дух не переносивший печень и паштеты, вдруг открыл для себя это лакомство! Это почти как наблюдать за кем-то, кто вдруг влюбился. Конечно, здесь подавали совсем не обычную печень, какую можно купить в супермаркете, а настоящий деликатес: домашний, сделанный вручную паштет из гусиной печени, ароматный, мягкий, со всем многообразием вкусов. Его подавали с идеально поджаренными тостами. Совершенно невозможно устоять! Если бы теперь Тим захотел избавиться от нового гастрономического пристрастия, ему понадобилась бы какая-нибудь жесткая программа типа «Двенадцати шагов». Дошло до того, что когда через несколько дней мы возвращались домой после целого дня, проведенного в музеях, Тим, отламывая горбушку только что купленного теплого багета, спросил: «Дорогая, ты уверена, что у нас дома достаточно паштета, или лучше зайти в магазин?»

В этот раз нам было особенно трудно не сбиться с обычного плана и выполнить все рутинные, но важные дела – очень уж хотелось скорее оказаться на Елисейских Полях или прогуляться в Люксембургском саду. Но мы знали, что все же сто́ит вначале распаковать вещи, разобраться в кухне и сделать все, что мы обычно делаем в первые дни, чтобы потом спокойно наслаждаться жизнью в этом прекрасном городе.

На второй день мы прошли мимо нашего африканского друга, и я поняла, что́ так восхитило Тима. Господин не спеша шел по улице, на этот раз в ярко-красном одеянии, со свежим выпуском Wall Street Journal, и выглядел вполне элегантно и даже царственно. Я с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать и не обидеть необычного господина. Разумеется, я не над ним собиралась смеяться, а над несчастной газетой: она выглядела так печально на фоне его прекрасных шелковых брюк, развевающегося халата, фески в тон, из-за которой он казался чуть ли не двух метров ростом.

В тот день мы купили вместительную непромокаемую сумку на колесах, чтобы возить в ней покупки из супермаркета. Примерно такая была у нас в Аргентине, но мы не стали брать ее с собой. Мы теперь везде покупаем такие сумки, и в каждой стране, и в любом городе от Флоренции до Мехико мы оставили по сумке на колесиках. Без нее в большом городе никак не обойтись – если, конечно, вас не пугает, что с нею вы будете выглядеть как старушка. (Поверьте: после того как вы пару раз донесете до дома множество пластиковых пакетов с несколькими килограммами покупок по мощеной улице, да еще в горку, вас перестанет волновать, что с этой чудо-сумкой вы похожи на ослика!) и вот что я поняла: чем дольше мы жили за границей без собственного дома, тем меньше нас заботило, что мы в глазах местных жителей можем выглядеть глуповато или наивно. Наше представление о себе, каким бы оно ни было раньше, определенно стало скромнее.

Людям старшего возраста бывает трудно вписаться в незнакомое окружение, тем более когда все вокруг хорошо понимают, что нужно делать, а они чувствуют себя совершенно потерянными. Я отношу к этой категории и себя (кстати, на мой вкус, «зрелый возраст» звучит куда лучше, чем «пожилой»), и порою нам казалось, что все вокруг думают, будто мы тут как дома и ни с чем не испытываем сложностей. А это не всегда так. Например, на второй же день в Париже мы испытали жуткий стресс, когда попытались купить билет на метро. Почему-то автомат не принял нашу карту, а потом и евро наши выплюнул. Люди, стоявшие за нами в очереди, начинали терять терпение. Есть такой особый французский способ показать это: вздыхать, нетерпеливо постукивать ногой по полу, подходить все ближе и вообще всем видом показывать, что пора бы нам удалиться! В итоге служащий станции подозвал нас к своей будке и сам продал нам билеты. После этого, чтобы избежать повторного унижения, мы решили всегда покупать билеты только у кассира или с помощью служащего станции. Но поскольку отнюдь не на каждой станции в Париже можно купить билет, минуя автомат, нам пришлось набраться смелости и все-таки попробовать купить билет в автомате, рискуя опять услышать вздохи за спиной и все остальное. Со временем мы научились уверенно обращаться с автоматом; обрести такую самостоятельность было очень приятно.

Должна сказать, что наша дорожная жизнь научила нас не реагировать на ворчание и угрюмые взгляды. Мы просто делаем свое дело и не боимся, что кто-то может подумать, что мы тут чего-то не знаем… Ведь мы и правда не знаем! Со временем нам удается со всем разобраться, и это только придает уверенности, как и всегда, когда осваиваешь что-то новое.

Придя в первый раз в супермаркет, мы провели там больше часа, не в силах оторваться от отличных продуктов… Французские магазины и рынки вызывают восторг у лишенных подобного многообразия американцев. На прилавках выложены пять-шесть сортов сыра с голубыми прожилками, козьи сыры, завернутые во всевозможные травы и даже покрытые золой, сыры с сильным резким запахом (настоящий подарок для любителей) – пахнут-то они ужасно, но какие же они вкусные! В первый раз мы потратили много времени, чтобы разобраться в разных видах масла – из грецкого ореха, а также рапсового, оливкового, орехового; попробовать фруктовый, винный и еще какой-то уксус; разглядеть экзотические специи. Потом Тим обнаружил отдельный угол, где продавалось все из утки и печени, и чуть не разрыдался. В частности, мы обнаружили утиное кассуле в виде консервов (бобы и утка в густом соусе; чтобы приготовить это дома, нужно потратить несколько дней). После того как мы это попробовали, мы всегда держали дома несколько банок в запасе. Отдел маринадов и оливок привел нас в полный восторг. И даже в хлебном отделе супермаркета мы провели некоторое время, восторгаясь богатством выбора.

В овощном отделе продавались идеальные спелые персики, блестящие свежие ягоды, крошечные картофелины с прозрачной шкуркой, тоненькая стручковая фасоль. Глядя на все это, мы даже забыли свое золотое правило: первым делом понаблюдать за тем, что выбирают местные. Потеряв голову, мы бросились наполнять пакеты.

Вот мы подошли к кассе, сияя от удовольствия, а кассир почему-то посмотрела на наши пакеты с фруктами и овощами с недоумением. Ой! Продолжая нам улыбаться, она бросила пару слов мальчику, который помогал упаковывать покупки. Тот схватил эти пакеты и куда-то убежал, а она продолжала пробивать другие продукты.