Текст книги "Принц Эрик. История любви и проклятия"

– Меня? – Вилка выскользнула из пальцев девятилетней девочки, звякнула о стол и упала на пол.

Анджелина вздохнула.

– Вилка – неплохой инструмент для начинающего музыканта, – заметил Эрик, подмигивая. – У вас есть любимая песня?

– Нет. – Луна посмотрела на Анджелину, и та кивнула. – Анджелина говорит, что я угроза для ушей.

Нечто подобное вполне органично прозвучало бы из уст Ванни, поэтому Эрик усмехнулся.

– И я был таким же в детстве, – сказал Эрик. – Вот почему практика так важна.

Луна просияла.

– Она играет неплохо, но склонна думать, что чем громче, тем лучше, – сказала Анджелина, улыбаясь взволнованной Луне. – Однако к математике у неё способности исключительные.

Луна гордо выпрямилась и произнесла:

– Играю я лучше, чем Анджелина поёт.

– Луна, – строго произнёс Брекенридж и повернулся к Эрику. – Наша Анджелина в последнее время занялась навигацией, которая куда полезнее любой песни.

Анджелина слегка пожала плечами, а Эрик улыбнулся в чашку. Помимо того что Брекенридж пытался устроить брак дочери с наследным принцем, он остановился в Межоблачье ещё и затем, чтобы обсудить с Эриком нанесённый его владениям урон. Прибрежная зона на севере сильно пострадала от шторма в прошлом месяце, и теперь они держали путь на юг, чтобы проверить земли его покойной жены, которые недавно постигла та же участь. Пожалуй, Эрик мог бы заключить с Брекенриджем какую-нибудь сделку, не связанную с супружеством. Возможно, тогда его отношения с Анджелиной, в каком бы направлении они ни продвигались, смогли бы развиваться нормально, не отягощённые спешкой и финансовыми вопросами.

– Штормило сильнее обычного? – спросил Эрик. – Уверен, мы могли бы помочь справиться с последствиями.

– Ну, – произнёс Брекенридж, откидываясь на спинку стула. – Я не назвал бы те шторма такими уж сильными, а касательно того, что можно сделать…

– Они странные, – быстро вставила Анджелина, взмахнув столовой ложкой. – Штормы, как правило, нарастают постепенно, но с этими всё иначе. Мои телескопы созданы для наблюдения за звёздами, но с их помощью ураганы у меня как на ладони.

Луна, всё это время пытавшаяся скинуть устриц из своей тарелки Максу так, чтобы никто не заметил, добавила:

– Она первой увидела пиратов.

– Пиратов? – спросил Эрик.

Даже Гримсби оживился при этих словах.

– Два пиратских корабля, – сказала Анджелина, глядя на отца. – Их заметили с разницей в три недели. Первый совершил набег на город и выжег поля. Они уничтожили склады с припасами, вместо того чтобы забрать их содержимое.

– Странное поведение для пиратов, – заметил Эрик, откладывая нож и вилку в сторону. Вообще-то, в этом не было ничего странного, если разбойники следовали указаниям Саита ослабить Велону. – А второй?

– Капитана Зауэра из Альтфельда, – ответила Анджелина.

Гримсби вздрогнул.

– Зауэра? Вы уверены?

– У него ещё такая шляпа, – сказал Брекенридж, показывая на голову. – Большая красная. Ни с чем не спутаешь. Они ограбили один из наших городов поменьше и отчалили с пресной водой и кое-какими запасами съестного.

– Могло быть и хуже. – Анджелина повела плечом. – Обошлось без раненых, да и урон невелик – выбили дверь-другую. Резкий контраст с первым нападением.

Эрик откинулся на спинку стула. Зауэр ходил под парусом в соседних краях со времён юности Гримсби. Его корабль приводил в восторг всякого ребёнка, когда-либо мечтавшего стать грозой морей. Особой злобой он не отличался, но и исключительным милосердием тоже. Как бы то ни было, так далеко на юге, в Велоне, Зауэра прежде не видели.

– Не самые отпетые негодяи. Эти ребята везли Саиту порох со сталью, жизнью ручаюсь. – Брекенридж поставил локти на стол, сцепив пальцы под подбородком в замок. Он кивнул на Эрика. – Анджелина, расскажи ему про другой корабль.

– Какой корабль? – спросил Эрик, глядя на неё.

Анджелина вытерла рот, собираясь с духом. Её пальцы слегка дрожали.

– Каждое утро, перед тем как грянет шторм, к берегу подплывает корабль. Над ним не развевается флаг, на палубе нет экипажа, и он никогда задерживается надолго после рассвета. Паруса прогнили насквозь, и всё-таки он плывёт. Поначалу я приняла его за иллюзию – один из миражей, возникающих на горизонте.

– Конечно, корабли в шторм сбиваются с курса, – заметил Гримсби, невозмутимо доедая свою порцию обеда.

Эрик отодвинул от себя тарелку, внутри нарастала тревога:

– Корабль каждый раз один и тот же?

– Я в этом уверена. Другие его тоже видели, – сказала Анджелина. – Мне не мерещится.

Брекенридж кивнул:

– Корабль-призрак. Дурное предзнаменование: грядут страшные времена. Моя Анджелина очень чувствительна к таким вещам. С такой способностью она станет ценным подспорьем для залива.

– Корабль настоящий, – возразила Анджелина, сжимая кулаки. – Не знаю, что с ним такое, но так быть не должно.

– Конечно, – поспешил согласиться Эрик. – У него на носу есть фигура? Это велонский корабль?

– Старый галеон, фигура на носу совсем истрепалась. – Анджелина покачала головой. – Скорее всего, это была русалка.

– Похожие истории есть в каждом городе. – Гримсби обменялся с лордом Брекенриджем взглядом. – Что ж, я, пожалуй, откланяюсь. Вам двоим нужно время пообщаться тет-а-тет, а юным леди необходима возможность передохнуть.

– Не торопись, приятель, – сказал Брекенридж, а потом повернулся к Эрику: – Хотя я не против оставить вас с Анджелиной, если желаете ещё немного поворковать с глазу на глаз.

Он сделал лёгкий жест в сторону Анджелины, как бы приглашая ту к принцу, но Эрик притворился, что не заметил. Анджелина улыбнулась, однако улыбка выглядела вымученно.

– Вы прибыли обсудить деловые вопросы, так что давайте сначала покончим с этим, – предложил Эрик. Обед длился уже больше часа, а гости планировали отбыть на рассвете следующего дня. Времени было не так много. – Должно быть, путешествие вас вымотало.

– Конечно, – ответила Анджелина, поджав губы.

– Я узнаю побольше про корабли, о которых вы говорили, – сказал Эрик, вставая и подходя к Анджелине, чтобы помочь ей подняться. Оказавшись рядом, он шепнул: – Пока я не застрял в кабинете с вашим отцом: чего хочется вам?

– Не вступать в брак с первым встречным, – шепнула она в ответ. – Может, уговорите его повременить?

– Это можно. – Эрик кивнул на окна. – Небо сегодня довольно чистое, а северная башня самая высокая. Не стану обещать, что она вдохновит на поэзию, но это лучшее место, откуда можно полюбоваться звёздами, когда стемнеет.

– Благодарю вас, – произнесла Анджелина.

Не будь Эрик проклят, он бы подержал ладонь Анджелины в своей на мгновение дольше, чем предписывали приличия. Возможно, даже приложился бы к ней губами, но его охватил знакомый страх, холодный и скользкий, и он не сделал ни того ни другого.

Анджелина отстранилась от него с разочарованным видом. Эрик открыл рот, чтобы объясниться, но его потянули за сюртук.

– Можно мне попрощаться с Максом? – спросила Луна.

Тёплая, бурлящая радость плеснулась в душе принца, и он опустился перед Луной на колени.

– Простите мою младшую дочь, – произнёс Брекенридж. Тёмные глаза сверкнули печалью, которую Эрику доводилось видеть в зеркале. – Мне не хватило духу искоренить её ребячество, поскольку девочки лишились матери.

– Извиняться не за что, – заверил Брекенриджа Эрик. – Мы с Максом неразлучны долгие годы, и, боюсь, всякий, кто хочет стать мне ближе, должен сперва получить его одобрение. – Брекенридж на это улыбнулся, а Гримсби принял слишком уж довольный вид. – Теперь, полагаю, черёд попрощаться по всем правилам. – Эрик выманил Макса из-под стола и подмигнул Луне. – Пока, Макс.

При этом Макс поднял лапу и «пожал» руку Эрика со всей торжественностью, на которую способен пёс, к морде которого прилипла устрица. Эрик изобразил, будто целует лапу Макса, а Макс лизнул его ладонь. Луна ахнула.

– Макс, попрощайся с Луной. – Эрик подвинул Макса так, чтобы он оказался перед лицом Луны, и жестом попросил её протянуть руку. – Вам придётся попрощаться первой.

– Пока, Макс, – сказала Луна.

Макс протянул лапу под ладонь девочки и лизнул её руку, словно целуя на прощание. Даже Гримсби с Брекенриджем улыбнулись, когда Луна посмотрела на Эрика, изумлённо округлив глаза.

– Я научу тебя другим его трюкам, если нарисуешь для меня картинку к нашей следующей встрече, – сказал Эрик, протянул руку и улыбнулся. – Договорились, леди Луна Брекенридж?

Луна взглянула на него, затем на Анджелину. Та кивнула.

– Конечно, ваше высочество, – ответила Луна и вложила прохладные пальчики в его ладонь.

Эрик отвесил ей поклон над рукой, обозначая церемонный поцелуй. Малышка Луна расправила худенькие плечи и повторила за ним. Она потянулась поцеловать его руку, совсем как ранее Макс притворялся, что целует её. Эрика охватила паника, и он вырвал ладонь и резко отступил назад. Спиной принц врезался в стол и опрокинул его. Посуда с грохотом упала на пол.

Макс бросился на защиту Эрика, шерсть встала дыбом, из горла вырвалось низкое рычание, и Луна шарахнулась в сторону. Она споткнулась о перевёрнутый стул и тяжело приземлилась на пол. В лицо брызнул холодный суп. Она вскрикнула.

– Лежать, Макс! – велел Эрик, не без труда поднимаясь на ноги. Он бросился помогать Луне. Брекенридж оттолкнул его, вытащил платок и вытер Луне глаза. Она села на пол, закрывая лицо ладонями. В волосах запутались стрелки лука и вилка. Анджелина обняла сестру.

– Мне очень жаль, – сказал Эрик, заламывая руки. Он словно силился соскрести тень прикосновения с кожи. Один поцелуй, единственное прикосновение чужих губ к его коже – и его бы не стало. – Гримсби, пожалуйста…

Однако Гримсби стоял рядом с Брекенриджем и не приносил тому извинения. Чайка на окне закричала и пролетела вдоль комнаты. Макс ринулся к ней, но Эрик схватил его за ошейник. Юноша взглянул на Анджелину в надежде, что она его выслушает и поймёт, но та лишь смотрела на него, сузив глаза. Даже проклятая чайка взирала на Эрика неодобрительно.

В ушах зашумело, по рукам пробежала дрожь. Увлекая Макса за собой, Эрик поспешил к двери.

3
Покров тайны

Стыд жёг Эрика изнутри, и Макс тихо заскулил, когда он бросился прочь. Смущение и недоумение на лице Анджелины, красные глаза Луны и гнев их отца не шли у него из головы. Так он и брёл, обдумывая произошедшее, по тихим коридорам дворца, пока не очутился вдали от обеденного зала. О том, чтобы нормально поужинать, не могло быть и речи.

Даже если Гримсби изобретёт достойное объяснение и Анджелина с Эриком придут к соглашению, всякая надежда на дружбу рухнула. И в этом не то чтобы можно было винить проклятие, ведь Брекенриджи о нём ничего не знали. Анджелина теперь не захочет иметь с Эриком ничего общего. Ну вот, теперь ещё один член совета считает Эрика чудаком. Во всяком случае, слишком странным, чтобы править страной.

Эрик наконец остановился. Он огляделся по сторонам и, никого не заметив, стукнулся лбом о стену.

– Беги найди Карлотту. Беги, – подначивал Эрик Макса, но пёс не шелохнулся. Эрик вздохнул. Он смутно понимал, в какой части замка находится, но ему хотелось побыть одному. Мать Эрика боялась, что кто-нибудь узнает о его проклятии, но разве не поэтому он оказался в таком положении? Эрик так боялся подпустить к себе кого-нибудь, что едва справлялся с обычными ситуациями. Это несправедливо. Ужин с Анджелиной понравился Эрику куда больше прочих, её общество было ему приятно. Проклятие растоптало всякую надежду узнать её поближе. Эрик прислонил голову к одной из дверей и положил ладонь на бронзовую дощечку на ней. «ЭЛЕОНОРА ВЕЛОНСКАЯ». Когда-то здесь был кабинет его матери. Он не бывал здесь давно. С тех самых пор, как…

– Что бы сделала ты? – спросил Эрик, вперив взор в буквы, сложившиеся в такое знакомое имя матери. Не побоялась бы войти в кабинет. Что ж, последний шанс обзавестись королевой он наверняка уничтожил. Ему очень нужна мать прямо сейчас. Эрик толкнул дверь и приготовился к тяжёлой волне горя, но она не нахлынула. В груди вспыхнула лишь тупая боль. Эрик положил руку на сердце. Здесь сохранился её запах: тубероза со сливой и амбровый шлейф. Эрик закрыл за собой дверь, делая глубокий вдох, и направился к столу. Гримсби убрал все важные записи Элеоноры, касающиеся правления Велоной, и теперь на столе почти ничего не лежало. Пальцы скользнули по краям дерева, нащупывая небольшие вмятины и царапины от постоянного использования. Здесь Элеонора задела перочинным ножом ящик стола, а вон там зацепила скипетром край, когда у них был тренировочный поединок. Мать никому и никогда не позволяла прибирать или ремонтировать стол; он принадлежал отцу Эрика. Карлотта следила за тем, чтобы мисочка с лакрицей всегда была наполнена доверху. Эрик взял одну из лакричных конфет и, рассасывая её, опустился в старое кресло матери. Колени дрожали.

– Как ты могла оставить меня? – спросил он у пустого стола. – Какое-то бессмысленное путешествие, чтобы убедиться в правдивости слухов про Саит, и тебя убивает шторм? После всего, что было, какой-то шторм?

Из верхнего ящика торчало несколько неоконченных писем. Эрик выдернул ящик и высыпал его содержимое. Ни одно из писем не было адресовано ему, и большинство из них были сообщениями, утратившими смысл за последние два года. Эрик выдвинул второй ящик, положил пачку писем от отца к матери в карман и отбросил ящик в сторону. Принялся за третий. Пара старых вилок, согнутых так, чтобы походить на собачьи уши, и пририсованные четырёхлетним Эриком дурачества. Десятки старых рисунков, которые Эрик годами дарил матери. Перо с до того изжёванным кончиком, что тот почти отвалился.

– Ничего.

Макс негромко фыркнул и забрался под стол. Эрик погладил его по голове.

– Я не то чтобы чего-то ждал, и всё же было бы неплохо, – сказал он. Пальцы пробегали по линиям стола. Ставни скрипели на ветру, а с башен кричали чайки. Волны разбивались об утёсы внизу. Эрик чувствовал себя таким же истёртым, как эти скалы.

– Она проверяла северные владения и пыталась шпионить за атакующими их кораблями, – сказал он Максу. – Помнишь, что она говорила?

Эрик был невнимателен, когда общался с матерью в последний раз. Был обычный день, и Элеонора подалась вперёд, словно желая его обнять, но сдержалась.

– Она сказала, что вернётся, – объяснил Эрик Максу. – Не знаю, справлюсь ли я. Я даже обед и тот провалил. Какой же из меня король?

Честным его положение не было никогда, ничего не изменилось. Не нужна Эрику корона и ответственность, ему хочется вспомнить голос отца и, проснувшись, завтракать с матерью, которая по-прежнему рядом, живая и невредимая. Ему хотелось принять бразды правления, только когда мать состарится и будет готова отойти от дел. Слишком многого ему хочется, и всё мало. А ведь он имеет сполна. Чувство вины подтачивало желудок. У него есть всё. Ему ли жаловаться?

– Почему ты не подготовила для меня какое-нибудь подспорье? – Лакрица оставила горько-сладкое послевкусие во рту, Эрик прислонился к столу лбом. – Хоть что-нибудь.

Снаружи сверкнула молния, и Макс подскочил и взвизгнул. Он ударился головой о низ стола и отполз прочь. Что-то звякнуло об пол.

– Макс, – проворчал Эрик, заглядывая под стол, – если ты что-нибудь сломал… – На полу лежала булавка, которой там прежде не было. Из-под стола торчал потрёпанный уголок бумажного листа. Эрик опустился на колени, чтобы рассмотреть его поближе. К столу с внутренней стороны, спрятанный от любопытных глаз, крепился оставшимися тремя булавками лист бумаги. На нём было выведено его имя. Эрик провёл пальцами по наклонному почерку матери.

– Шутишь, – прошептал он. Эрик вытащил иголки, отцепляя письмо. Дыхание стало неровным. – Матушка, – снова прошептал он, глаза жгло.

Вот дурак! Разумеется, мать оставила ему весточку. Хранить секреты для неё было всё равно что дышать. Следовало догадаться: она припасла для него один напоследок.

Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Эрик открыл письмо и принялся читать.

«Эрик!

Мне так жаль. Если ты читаешь эти строки, меня, скорее всего, нет в живых. Клянусь, я намеревалась вернуться из экспедиции, хотя и понимала, что подвергаю себя опасности. И всё же надеюсь: риск был оправдан.

Итак, милый, мне хочется сказать тебе столько, что не уместится ни в одном письме, но есть вопросы, не терпящие отлагательств, о которых я должна тебе сообщить. Знаю, я всегда была скупа на подробности, когда речь заходила о насланном на тебя проклятии. Я не переставала надеяться, что сниму с тебя чары своими силами и ты никогда не узнаешь то, что я собираюсь тебе открыть. Однако, если у меня не вышло, тебе придётся закончить начатое мной, а для этого ты должен обо всём узнать.

Как тебе уже известно, ты был проклят ещё до своего рождения. Вот как именно это произошло. Через месяц после смерти твоего отца, во время моей экспедиции по побережью, как-то на рассвете я шла по пляжу. Вокруг не было ни души. Вдруг я заметила на берегу тело. Видимо, его выбросило на берег прибоем. Это был ребёнок – крохотный и продрогший до костей. Когда я вытащила дитя на берег, оно не дышало. Я вдыхала воздух за него, и ребёнок в конце концов закашлял, очищая лёгкие от воды, и ожил. Тогда-то и появилась женщина.

«Это моё, – сказала она. – Ты взяла моё».

Не знаю, почему именно, но в тот момент я ей не поверила. Я отказалась отдать ей ребёнка. Женщина разозлилась и открыла мне, что она ведьма. Она заявила, что я отняла принадлежавшую ей душу и что она украдёт дорогую мне душу взамен.

«Если существо в твоём чреве когда-нибудь поцелует не ту, чей голос столь же чист, сколь невинна её душа, не ту, что предначертана ему судьбой, оно умрёт, и я утащу его душу на дно морское».

Знаю: я никогда не упоминала про чистый голос. Прости, что не договаривала правды. Я боялась: если передать тебе всё, что ведьма сказала в тот день, слово в слово, ты станешь одержим поисками девушки, попадающей под описание. Страшилась, что за певческим даром избранницы ты не сумеешь разглядеть её душу.

Каждый миг с того дня я пыталась разузнать о проклявшей тебя ведьме и способе снять её чары. Боюсь, проклятие оказалось удручающе расплывчатым, а подробности жизни ведьмы покрыты ещё большим мраком. Я обнаружила немало легенд о том, как она появилась, но ни в одной из них ведьма не называлась по имени.

В некоторых говорилось, что она принцесса, увлёкшаяся тёмной магией. Где-то – что она простолюдинка, прибегнувшая к ней, чтобы стать свободной. Что она потерянное дитя древнего морского божества. Что она сама древнее морское божество, которое наделяло людей силой стихии. Ей отказали в троне, свободе, божественности, и, лишённая всего, что полагалось ей по праву, она взяла своё силой. В одном из преданий она пробралась в сердце моря и украла волшебные способности богов. В другом её брат унаследовал королевство, а она – ничего, и тогда она освоила запретное искусство. В большинстве сказаний она заключала сделку с выгодой для себя, перехитрив того, кто к ней обратился. Какова бы ни была правда, я не доверяю тому, кто считает ребёнка вещью, которой можно обладать.

Недавно я нашла многообещающую подсказку, упоминание о доме, который ведьма называет Островом Росы. Об этом месте известно немногое. Однако я точно знаю, что это остров в водах к северо-западу от нас, защищённый штормами и чем-то под названием кровавый прилив. Шансы прийти к разгадке невелики, но это всё, чем я располагаю, и я отправляюсь в дорогу, чтобы попытать удачи.

Мне не хочется просить тебя об этом (я едва смею заговаривать о таком), но эта ведьма угрожает не только тебе и Велоне, но и всему человеческому роду. Когда ты прочитаешь собранные мной свидетельства, у тебя не останется сомнений, как она относится к людям: они для неё лишь средство, которое после использования превращается в мусор. Она заключает сделки и забирает души тех, кто нарушил условия. Что ещё хуже, некоторые признаки указывают на то, что она накапливает мощь для целей, пока до конца мне не ясных. Учитывая, что её сила проистекает из украденных ею душ, боюсь, остаётся только один выход. Её придётся отправить в заточение или убить.

Если прочитанные мной легенды о волшебстве не лгут, со смертью ведьмы с тебя спадёт проклятие, украденные ею души будут спасены, и все, кто попал в её сети, освободятся. Даже если в сделках нет обмана, она играется с душами, Эрик, а мы не можем этого допустить. Какой бы ни была её конечная цель, она угрожает миру.

Выясни, что такое кровавый прилив, отыщи Остров Росы и убей ведьму. Если тебе удастся найти более милосердный способ исправить сотворённое ею зло, да будет так. Её следует остановить во что бы то ни стало.

В задней части нижнего ящика есть отделение. Внутри всё, что я узнала о твоём проклятии и наславшей его ведьме. Включая вероятное местоположение острова, куда я держу путь.

И мне ужасно, ужасно жаль перекладывать эту обязанность на твои плечи. Жаль, меня сейчас нет рядом с тобой. Жаль, у меня не получилось исправить всё в одиночку.

Что бы ни случилось, люблю тебя».

Эрик провёл пальцами по выведенным пером завитушкам. Чернила внизу страницы поплыли: слова размыло водой. Он опустил лицо в ладони.

Полегчало ли ему от того, что мать собиралась найти и убить ведьму, или же напротив? Этого Эрик точно не знал. Проклятие отняло у него так много свободы, а теперь выясняется, что и матери он лишился по той же причине. Однако он впервые узнал правду, детали и подсказки.

– Спасибо, – прошептал он, убирая листок в нагрудный карман. – Спасибо.

Снаружи опять сверкнула молния, и по окнам забарабанил дождь. Макс завыл.

– Всё хорошо, мальчик. – Эрик убрал руки от лица. – Мне уже легче. – На одном чистом голосе далеко не уедешь. И всё же это лучше, чем ничего. Прежде у него не было ни малейшей подсказки, с чего начать поиски той самой. А теперь ему известно о ней целых два факта – у неё доброе сердце и красивый голос. И то и другое при должном упорстве легко обнаружить во время знакомства. В упомянутом матерью тайном отсеке Эрик нашёл карты, испещрённые исправлениями, а также список величайших певиц подходящего возраста. Ещё он наткнулся на дневник, полный историй о морских ведьмах, ведьмах, управляющих погодой, и разных ворожеях. Среди них было с десяток легенд и слухов о людях, которые творили ужасные вещи против своей воли, и Эрик пришёл от них в ужас. В одной из них русалка намекнула, что ведьма хороша собой, но не так красива, как её жена, и тогда ведьма забрала красоту её жены себе, после чего отняла у русалки душу. Эрик содрогнулся от столь бессмысленной жестокости. В каждой истории ведьма унижала людское достоинство до тех пор, пока её жертвы не становились бледной тенью своих прежних «я». Безвольные. Жалкие. Скорее похожие на водоросли, несомые течением, чем на людей. Она их губила. А земли вокруг Велоны были ареалом её охоты. Судя по тому, какой безжалостной и деятельной она была, раз о ней сложили столько легенд, наверняка кто-нибудь из безвестно пропавших и сгинувших пострадал от её рук. Пиратские набеги и шторма за последнее время унесли жизни многих велонян, но о том, что в действительности послужило причиной постигшей их участи, можно было только догадываться. Если в ответе за это была ведьма, их положение было много хуже, чем предполагала мать.

– Матушка права, – произнёс Эрик вслух, стараясь говорить увереннее, чем чувствовал себя внутри. Эрик сунул несколько листков в карман, чтобы всегда помнить о том, почему начатое матерью нужно завершить во что бы то ни стало. Речь не только о нём. – Придётся её убить. – Гримсби это придётся не по вкусу, но, избавившись от проклятия, Эрик будет свободен. Сможет сближаться с людьми без страха и позволять чувствам себя направлять. Сможет жениться, не тревожась, та ли перед ним, кто его спасёт. Или отыскать свою единственную – девушку с чистыми голосом и душой, которая есть где-то там. Эрика всегда пугали близость и романтические отношения. Он сопротивлялся им так долго, чтобы не пришлось соответствовать чьим-либо ожиданиям: как доказать возлюбленной, что она ему дорога, если способ выразить чувства ему недоступен? Если всё получится, страх останется в прошлом. – Остров Росы, – произнёс принц. Он взял морду Макса в ладони и чмокнул пса в нос. – Готов отправиться в путь-дорогу? – Макс лизнул Эрика в лицо. – Фу, – сказал Эрик, – но будем считать, что это «да».