Электронная библиотека » Литагент Дмитрий Буров » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 3 апреля 2024, 08:40


Автор книги: Литагент Дмитрий Буров


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 2

– Лех, друган, ты че, перегрелся? Але, гараж! Рота, подъем! На работу пора. Да где ты бухал-то вчера без меня? Сивуху, что ли, с Васькой жрали? Говорил вам: не берите у бабы Раи, туфту гонит! На коровьем навозе!

Черт, Андрюха, да заткнись ты уже. А то не с тобой мы вчера пили Тохину абрикосовку. Какой навоз? Какие коровы? Что ж ты так орешь?! Я пытался продрать глаза, но ничего не получалось. В голове гудел колокол, во рту застрял распухший язык, обдирая наждачкой небо.

– Леха, если тренер узнает, кабздец тебе будет. И тебе, и Ваське! У вас же соревнования на носу за честь края! Поднимайся, Нептун ты недоделанный! Тебя уже и комсорг искала. Ты что, на Нептуна подписался? Ну, ты даешь! Мало тебе баб, на русалок потянуло?

«Какой нептун? Какие русалки? Андрюха, ты что, белены объелся? У меня, походу, инфаркт, может, инсульт, а заговариваешься ты?» – голоса не было, мысли вяло перекатывались в гудящей голове, пока я пытался воспринять действительность. Глаза все так же не открывались, но память постепенно возвращалась. Я вдруг вспомнил, как рухнул на прохладный песок, прямо в лапы Рыжухе. Как со стороны увидел зеленые кошачьи глаза и удирающих с перепугу котят. Услышал далекие крики бегущих на помощь друзей-спасателей.

Молодой незнакомый голос пробивался ко мне как сквозь вату. Я скривился: вот ведь шумоголовый! На зубах хрустнул песок. Я попробовал его выплюнуть, но не смог. Дико хотелось пить. А голос над головой все бубнил и бубнил, причитая и перечисляя незнакомые мне имена и фамилии. В надежде, что я впечатляюсь и оторву голову от кровати.

Черт! Какие же неудобные больничные койки! Я попробовал пошевелиться, но кости ломило так, что любое движение вызывало головную боль. В виски вверчивалась дрель.

– Пить… – едва ворочая языком, просипел я, раздирая ресницы.

– Ну наконец-то! На, держи! И давай быстрее! Нинка по общаге шастает со своим праздником, ищет жертву в помощь. Ты че, взаправду подписался в этом цирке участвовать? Ну, ты, блин, даешь! А нас ждут! Две красивые жгучие северяночки! Аппетитные, не могу как! Как булочки ванильные с нашего хлебзавода. Ну, те, по девять копеек, которые ты любишь! И загорелые, как сладкая корочка! Между прочим, ты нам обещал, что вечером закат в море встретим! Смотри, ты обещал! Я Катьке своей сказал, что ты парень-кремень! За базар отвечаешь! Ну, очнулся? Давай-давай, поднимайся!

«Интересно, он заткнется когда-нибудь?» – думал я, разглядывая молодое веснушчатое лицо с рыжим чубом, крупными губами и курносым носом, который все время шмыгал, словно пытался придать вес словам своего хозяина.

Бурный поток непонятной информации озадачивал мой затуманенный мозг. Я по-прежнему не мог сообразить, где нахожусь и что со мной случилось. Последнее, что помнил: резкая боль в груди и темнота. Я что, умер? Да вроде нет. Разве что в ад попал, а этот рыжий – мой персональный демон. Или черт? Кто там, в аду, следит за наказанием и исполнением?

«Жека… его зовут Жека… Женька… Евгений Ступин… Откуда я это знаю, если впервые его вижу? – имя вспыхнуло в сознании сигнальной ракетой. – И врет, парнишка, врет как сивый мерин. Не мог я ему такого обещать. После начала спецоперации погранцы запретили выход в море. Мы даже с рыбалкой на смене завязали от греха подальше. А гражданским и вовсе нельзя… Я еще в маразм не впал, чтобы неизвестному сопляку такое обещать. И северяночки какие-то… Мало мне проблем с Манюней с утра, так еще две нарисовались. Ох, Леха, старый ты черт, седина в бороду, морской конь в ребро! Ничему тебя жизнь не учит!»

Я застонал и сделал попытку подняться. Рыжий все бубнил и бубнил, а я разглядывал комнату ошалелым взглядом.

Вся стена напротив была увешана плакатами, вырезками из журналов и открытками с лицами советских артистов. Была такая серия «Артисты» у матушки моей покойной. Роллинг Стоунз, Квин, Гурченко и Пугачева, Янковский. Многие лица я узнавал, но большинство не вызывали во мне никаких воспоминаний. Странный выбор как минимум. Если не сказать тревожащий.

Я трижды обвел украшенную стену взглядом, пока до меня не дошло, что я вижу. С календаря, сверкающего свежей краской, мне улыбалась проводница почему-то советских железных дорог, и стоял на нем 1978 год. Я тупо разглядывал картину и пытался понять: зачем молодому парню это старье? А как же сисястые, грудастые красотки из «Плейбоя»? Я еще могу понять Роллингов на стене, но Гурченко? Это ж каким извращенцем нужно быть, чтобы…

Мысль я не додумал, бесконечный бубнеж рыжего отвлекал и раздражал.

– Так. Стоп. Угомони свои таланты. Ты кто?

– Ну ты даешь, Леха! – после секундной паузы продолжил парень. – Нет, вы точно бабкиной навозинкой траванулись! Сосед я твой по общаге. Жека. Мы с тобой в одной комнате второй год живем.

– Что за общага? – уточнил я, старательно разыгрывая проблемы с памятью после хорошей пьянки.

Выходило не очень. Но рыжий, походу, то ли был чуток глуповат, то ли доверчив сверх меры. Это ж сколько нужно выпить, чтобы с утра не помнить ни себя, ни соседа, ни жизни своей?

Я потер ладонями лицо, разгоняя дурман. «Походу, я все-таки в больнице. Меня откачали и затравили лекарствами. А все вот это – плод моего воображения. Интересно, что у меня, инфаркт? Инсульт? Да какая разница, как остановить этот иллюзион? Это у всех так? Или у меня особая реакция на сердечный приступ?»

Мысли накатывали волнами. Рыжий продолжал комментировать мои вопросы, разглагольствовать о вреде алкоголя из непроверенных мест, предлагал в третий раз попить воды, умыться, поесть…

А я завис, разглядывая свои руки. Вместо моих ладоней с загрубевшими мозолями, со шрамом от бензопилы на запястье, с въевшимся в кожу машинным маслом я видел молодые сильные руки. Еще не знавшие тяжелого труда, но точно знакомые со спортом и физическими нагрузками. Коротко стриженные ногти и фаланги, не отмеченные никотином.

Я вытянул руку перед собой, поворачивая ее в разные стороны. Светлый пушок от запястья и выше. Почему светлый-то? Я ж шатен. Что происходит? И голос, голос такой молодой и звонкий, даром что хриплый, то ли действительно с перепоя, то ли просто со сна.

Нестерпимо захотелось отлить. Я оторвался от лицезрения своих конечностей и перевел взгляд на рыжего. Тот наконец заткнулся и теперь разглядывал меня, сидя на железной койке.

Интересно, медсестры в моей больнице красивые? Черт, Леха, если ты в коме, значит, красивые девочки под тебя утку подкладывают. Срамота, товарищ спасатель. Как же ты так неаккуратно-то? А? Так, надо выбираться из этого лекарственного дурдома и приходить в себя. Мне еще с Манюней надо помириться, да и вообще… Я раздраженно дернул головой и поднялся с кровати.

Медсестры там, за бортом моих галлюцинаций, не торопились ставить катетер или подставлять судно беспомощному инфарктнику, или как там я у них числюсь на балансе диагнозов? Этим эскулапам дай только волю, залечат так, что ласты склеишь.

Ноги тоже были не мои. Мои, конечно, тоже накачанные и выглядят отлично для пятидесятилетнего поджарого мужика, но тут-то явно не мои. Молодые, сильные, опять-таки, со светлой густой порослью.

Мочевой пузырь напомнил о себе, оборвав очередной ступор.

– Туалет где?

– Лех, может, к доктору, а? Пусть Алла Борисовна посмотрит? Да на больничку? – тревожно заглядывая мне в глаза, занудил рыжий.

– Сам найду, – я отмахнулся от парня и оглядел комнату в поисках выхода.

Глаз снова выцепил крупные цифры – 1978. Я зажмурился, досчитал до десяти и снова глянул. Календарь с проводницей, радостно скалящейся в камеру, никуда не делся. Как и остальной иконостас мертвых и полумертвых кумиров.

Дверь оказалась прямо напротив, я осторожно двинулся на выход.

– Лех, давай помогу, а? Ты как? – затараторил рыжий, подскакивая ко мне.

«Да что ж ты такой назойливый», – поморщился я. От первого шага меня повело, в голове зажужжала дрель, меня бросило в пот. Странно, алкоголь давно уже должен был выветриться, сутки уже прошли. Что ж так штормит-то? От лекарств? Стоп, если это сон, а это сон, тогда… Тогда это тот редкий случай, когда мне снится очень яркое и достоверное кино. Но семьдесят восьмой год – это слишком даже для моей фантазии, отягченной чтением книг про попаданцев в магические миры, чужие тела и прочих нагибаторов.

Хотя в последнее время мода слегка изменила свое направление, и я с удовольствием следил за приключениями мента, попавшего в глубокий Советский Союз в тело хлипкого пацаненка. Черт, пока я тут валяюсь со своим инфарктом, автор третий том запустит, а я все пропущу. Надо поживее выкарабкиваться из этого состояния. Ненавижу болеть. Я даже редкие простуды на ногах переношу. Максимум отоспался после смены, приняв на грудь сто грамм (а лучше двести) с красным перцем, пропотел – и снова огурец. А тут затяжной прыжок в бездну, походу…

Я добрался до двери и вышел в коридор, не обращая внимания на обиженно замолчавшего рыжего. Кажется, он что-то спросил, а я не услышал и не ответил. К черту. Будем решать проблемы по мере их поступления. Слишком наглая и болтливая галлюцинация – это очень вредно для моего неокрепшего организма.

Хотелось бы мне знать, почему в моей фантазии вообще возник пацан, а не аппетитная медсестричка в коротком белом халатике с расстегнутой на пределе пуговичкой? Надо срочно избавляться от зануды и представлять себе упругую попку, обтянутую медицинской униформой.

Я добрел до двери, дернул ручку и вышел в коридор. В уши ударила какофония звуков, в нос – квинтэссенция запахов. Как говорит сынишка друга, когда мы проезжаем очистные сооружения по дороге на рыбалку: все ароматы Франции в одном флаконе. Пахло мокрым бельем, жареной картошкой, прокисшим супом и чем-то еще неуловимо знакомым по беззаботному детству.

Сон продолжался, место не изменилось. По всему выходило, что это самая настоящая студенческая общага советских лет. Обшарпанные стены, выкрашенные до половины краской цвета детской неожиданности. Длинный полутемный коридор практически без света. Несколько лампочек усиленно пытались разогнать мрак, но это им плохо удавалось. Где-то справа слышались девичьи голоса, кто-то на кого-то ругался из-за сбежавшей каши и требовал немедленно вымыть плиту.

Все-таки странный сон. Таких подробностей общажной жизни в моей памяти просто не может быть. Из школы меня выгнали после девятого класса за паршивую успеваемость и хулиганистый характер. И пошел я в бурсу получать мужскую профессию электрика.

А дальше армия, аварийно-спасательные войска. Собственно, так и началась моя служба в МЧС. В декабре девяностого, пока я служил, создали Российский Корпус спасателей. Годом раньше у нас на Кубани появился краевой оперативно-спасательный центр, в восемьдесят девятом.

Через два года на базе этого центра организовали Северо-Кавказскую региональную поисково-спасательную службу, куда я и пришел после армии. Вся моя учеба заключалась в повышении квалификации и регулярном подтверждении звания. В начальники я не стремился. И только во время очередной реорганизации меня заставили заочно закончить хоть какое-нибудь средне-специальное училище. Выбор был невелик: уволиться или отучиться. Я выбрал второе.

В родные места вернулся в начале двухтысячных, когда в нашем провинциальном курортном городке создали поисково-спасательный отряд. Надо было сменить обстановку, да и Петрович уходил на повышение именно сюда, на свою малую родину. А мне нужно было сменить обстановку после случившегося с Галкой…

«Ну вот опять! – я мысленно скривился. – Интересно, сон изменится, если я буду думать о Галчонке?» Додумать я не успел, на меня налетело молодое разгоряченное тело, едва не сбив меня с ног своими приятными, в меру пышными округлостями.

– Ой! – пискнула девчонка, пытаясь удержать в руках тарелку с бутербродами. Одуряюще запахло чесноком и поджаренным хлебом.

– Леший, а у нас лампочка перегорела, поменяешь? – весело заверещала девица. – А мы тебя кофе угостим! Мне вчера родители посылку прислали. Я очень просила. На, держи! – девушка сунула мне под нос бутерброд. – Новый рецепт, называется, ты не поверишь! – она снова хихикнула. – Еврейская закуска! Вот ты знаешь, при чем тут евреи? И я не знаю! Но вкусно-о-о! – тараторка замолчала, ожидая, когда я оценю кулинарный студенческий шедевр и выдам вердикт.

Девчонка пританцовывала на месте, не сводя с меня озорных глаз. В коридорном полумраке они ярко блестели, вызывая желание заглянуть в них поглубже.

– Леший? – я удивленно выгнул бровь, перехватив двумя пальцами кусок хлеба, щедро намазанный чем-то белым.

Понюхал. Пахло чесноком. В полумраке коридора на глаз невозможно было определить состав этого чуда поварского искусства. Но живот вдруг заурчал, требуя немедленно закинуть бутерброд в рот, и я осторожно откусил.

Еврейская закуска, а и правда, кому пришло в голову так обозвать смесь советского сырка «Дружба», вареных яиц, чеснока и майонеза? Вспомнилось, как мы с мамой готовили такие бутерброды на Новый год. «На первую закуску», – улыбалась матушка, глядя, как я старательно натираю на терке вареные яйца.

– Ну а кто ты еще? – хихикнула девушка. – Это для своих пляжниц ты Алекс Делон и Д`Артаньян в одном флаконе, а по мне леший и есть! Морочишь курортницам головы, кружишь мысли почище лесовика. Так что, придешь? – без перехода закончила девчонка.

«Светик-семицветик, – вспыхнуло в голове. – Все зовут ее Светик-семицветик, и только я, Алексей Лесаков, для друзей Леха или Леший, зову ее Цветок!» – неожиданное открытие ошарашило.

Я нахмурился: галлюцинации переставали быть томными и становились слишком уж настоящими…

– Приду… Цветок… – выдавил я из себя.

– Жду-у-у! – пропела Светик и унеслась, оставив едва уловимый аромат женского разгоряченного тела. – Можешь и своих мушкетеров приводить, я им тоже работу найду! – крикнула она напоследок и исчезла за какой-то из дверей.

Я прикончил бутерброд в один укус и пошел дальше на поиски туалета. Для студенческой общаги здесь было неприлично тихо. Где-то бренчали на гитаре, где-то резались в «козла», судя по стуку костяшек о стол. За многими закрытыми дверьми стояла тишина, словно студенты разъехались.

Из открытых доносились голоса, то громкие, то тихие. Кто-то храпел, кто-то что-то неразборчиво бубнил под нос, наверное, готовился к экзамену. Обычная общага советского типа, в которой я никогда в жизни не был. Разве что в кино видел, но вот так, навскидку, ни один фильм не могу вспомнить с таким антуражем.

И эта девушка. Почему семицветик? Почему Цветок? За всю свою долгую жизнь после смерти Галчонка я ни одной барышне не давал такого имени. Киски, зайки, малыши, солнышки, реже мышки и птички… Без разницы, как их звали по паспорту, они не оставляли следа, следовательно, я не запоминал их имен.

«Потому что в прошлом году Светка неудачно покрасилась!» – вспыхнуло в сознании, а перед глазами пронеслась картинка: Цветок с серобуромалиновыми прядями, с красными заплаканными глазами у меня в комнате. Мы сидим, обнявшись, я ее утешаю. Мы… друзья, что ли? Судя по всему, да. Мое молодое тело в этом замысловатом сне никак не отреагировало на тугую полную грудь, которой Светик ко мне случайно прижалась в момент столкновения. Или не случайно?

Голова по-прежнему гудела, а мочевой пузырь требовал немедленного облегчения, и я ускорился. В какой-то момент вдруг понял, что иду не туда, что туалет находится в другом конце бесконечного коридора, я резко развернулся и ускорился в обратном направлении. Откуда я это знаю? Хотя да, сон-то мой, значит, и приключения мной придуманы.

Наконец мой нос учуял знакомые ароматы общественного гальюна. Те самые резкие флюиды, которые невозможно вывести даже хлоркой. Убойная смесь дерьма, мочи и единственного спецсредства, которое хоть как-то перебивало смрад сортира. Поморщившись, я толкнул дверь и вошел внутрь, стараясь не дышать.

Смесь сигаретного дыма, аммиака, хлора и шипра моментально осела на легких. Сразу захотелось покурить, чтобы перебить запах. «Интересно, а в этом сне я курю? – подумалось мне, и тут же вспомнились слова рыжего про соревнования, которые на носу. – Видимо, нет».

Скривившись от огорчения, я толкнул ближайшую дверь и зашел в отхожее место. К моему удивлению, унитаз оказался хоть и старым, с желтоватыми потеками, но чистым. Видно было, что уборщица знала свое дело. Или это студенты надраивали? Вроде в советских общагах практиковался график дежурств. В нашей школе, к примеру, классы дежурили понедельно.

Самое теплое место разыгрывалось среди одноклассников втихушку от классухи. Дежурство на этаже во время занятий считалось козырной темой. Законно прогулять уроки, кто б от такого отказался? Дурили мы нашу милую старушку Анну Николаевну как могли, лишь бы не соблюдать составленный ею график.

Так что на блатном месте всегда дежурила наша гоп-компания, заводилы класса, так сказать. Далекие от успеваемости, до откровенных двоек мы не скатывались. Скрытые лидеры, как пишут в учебниках по психологии.

Облегчившись, я вышел, вымыл руки мутноватой водой, текущей из крана. Горячей не было. Но в этом я даже не сомневался. Если предположить, что в моем сне лето, отключение воды на месяц, а то и на все три, – нормальная практика тех времен. У нас и в двадцать первом веке летом отключают горячую воду.

В военном городке и микрорайонах нашего курортного городишки это норма. А я лет десять назад продал квартиру и переехал в свой дом. Газовая колонка и никаких отключений. С мая по ноябрь еще и летний душ в саду. Красота!

– Сюда пошел! – раздалось за дверью сортира, кого-то смачно толкнули.

– Да отвали ты, урод! – затравленно огрызнулся, видимо, тот, кому прилетело.

– Я те ща выпишу за урода! А ну, зашел в толчок, и не гавкай!

Я оглянулся: прятаться было некуда, ни закутка, ни шкафа, только кабинки. Тихо скользнул к дальней. Обычно там уборщица хранит тряпки, ведра, швабры и химию, на двери углового толчка, как правило, висит табличка «не работает». Инстинкт не подвел, я осторожно закрыл за собой двери и затаился.

– Ну что, сучонок, где деньги?

– Какие деньги?

– Те, которые ты мне должен!

– Я тебе ничего не должен! Ох!

Раздался глухой удар. Я осторожно приоткрыл дверь. В щелку видно было забитого пацаненка в потрепанной рубашке, коротковатых для его возраста брюках, сбитых ботинках и очках.

– Должен, Колюня, должен! Из-за тебя я не сдал экзамен, – чьи-то крупные руки ухватили Николая за рубаху и притянули к себе. – У меня теперь пересдача. Меня из-за этого тренер на соревнования не берет, как неуспевающего!

Парнишку хорошенько тряхнули. Голова мальчишки мотнулась и приложилась о стену. Он застонал от боли, но все равно огрызнулся, перехватив запястья вымогателя.

– Учить надо было!

– Ах, учить! – рявкнул разъяренный неуч. – Ну, я тебя сейчас научу! Головой в унитаз!

Паренька схватили за горло и потащили спиной к очку. Я выскочил из засады и рявкнул:

– А ну, отвали от него!

От неожиданности шкаф выпустил из рук свою жертву, и пацан едва не упал, отшатываясь назад.

– Зря ты, – прохрипел несчастный, глядя расширенными от страха глазами, как бык разворачивается в мою сторону, сжимая кулаки.

Я улыбнулся и покачал головой.

– Может, не надо?

– Я тебя щас в порошок сотру, сучонок, – заревел отморозок и кинулся на меня.

Глава 3

«Интересно, это тело во сне умеет драться?» Но додумать я не успел, сработали инстинкты. Я отступил вбок, и тушка неандертальца пролетела мимо. Разъяренный парень едва успел притормозить, чтобы не влететь лицом в ближайшую стену.

– Ах ты сука! – разворачиваясь, выдохнул неуч, на удивление профессионально скользнул в мою сторону, и вдруг его кулак полетел мне в лицо.

Собственно, на это и был расчет. Я качнулся навстречу и резко ударил в солнечное сплетение. «Черт, Леха, а ведь ты не знаешь возможностей своего нового тела! Опрометчиво, брат. Но это же мой сон, не так ли? А дерусь я с малолетства. И не с такими кабанами приходилось сталкиваться». Мысли плясали, а руки наносили удары в автоматическом режиме.

И я ударил еще раз. На этот раз сбоку в челюсть. Как говорится, инстинкты не пропьешь, даже если очень стараться. Проверено на себе. Клиент поплыл. И я добил его двоечкой прямых в нос. Пацан рухнул на пол как подкошенный. Черт, и что теперь с ним делать?

– Ты его что, убил? – просипели за спиной.

Надо же, не ушел.

– Да нет, очухается, что такому быку сделается, – хмыкнул я.

– Спасибо, – мальчишка поколебался, но потом все же протянул мне руку. – Виталик, первый курс, начальные классы.

Ух ты, неожиданно. Я думал, будущий физрук, хоть и хлипкий.

– Алексей. Для друзей Леха. Ты как умудрился? Хочешь сказать, этот тоже на учителя начальных классов учится? – я покосился на тело, которое застонало и попыталось пошевелиться.

– Нет, конечно, – Виталик осторожно улыбнулся. – Мы живем в соседних комнатах. Я ему шпоры писать отказался. Вот и… – парень развел руками. – Спасибо… Я твой должник.

– Пошли отсюда. Сейчас очнется, снова быковать начнет. А у меня сегодня нет желания вести воспитательные беседы.

Мы вышли из туалета и двинулись по коридору в сторону комнат. Черт, а я ведь не знаю, из какой вышел, когда отправился на поиски сортира. И что теперь делать? Думай, Леха, думай! Со Светиком мы встретились где-то через три двери от нашей с Жекой комнаты. Возле кухни, значит, ищем пищеблок, а оттуда и до Женьки рукой подать.

И все-таки странный сон. По идее, именно я должен всем управлять в собственном сновидении. А тут драки, Светики с бутербродами, Виталики незнакомые. Причем впервые на моей памяти еда во сне имеет не только запах, но и вкус. Не знание о них, а самые что ни на есть реальные ощущения.

– Лех, ты в какой комнате живешь?

– Там, – я кивнул головой. – Слушай, а пошли на кухню. Может, там девчонки жратвы какой подкинут? Светик-семицветик сегодня такие бутерброды наваяла! – я закатил глаза. – Пальцы оттяпаешь!

– Даже не знаю… – Виталик все еще настороженно на меня поглядывал, стараясь делать это незаметно, словно оценивал мою адекватность.

Видимо, не каждый день за него заступаются. Хотя, думаю, на него впервые кто-то в общаге напал.

– Скорее мы половником получим от девочек, чем нам супа нальют.

– И часто он тебя так третирует?

Я пропустил мимо ушей его слова про студенток, мне просто нужно было добраться до кухни, а дальше я уже соображу, где наша с Жекой комната. Интересно, а это нормально – считать во сне своим место в общаге?

– Нет… – первокурсник замялся. – Сегодня впервые… Обычно просто достает словами, оскорбляет, требует домашку сделать или конспект заставляет переписать.

– И что? Ты переписываешь? – я покосился на мальчишку.

Ну да, переписывает, куда ж ему деваться. Учится на девчачьем факультете, со спортом если и дружит, то с какими-нибудь шахматами. Так что у здоровых лбов, не отягощенных интеллектом, целый букет шуток и издевательств для пацана.

Даже мишень на спину вешать не нужно. У него на лице написано «Пни меня». Хотя… в туалете он сопротивлялся. Проиграл бы, конечно, и в унитаз увалень его бы окунул, но без боя, думаю, сдаваться не собирался. Значит, характер есть. Помочь, что ли?

Черт, Леха, остановись! Это всего лишь сон. Ты кому собрался помогать? Своей же собственной галлюцинации? Вот очнешься и расскажешь мозгоправу, что тебе снилось. Он тебе по полочкам разложит, что было, что будет и чем сердце успокоится.

Хотя нет, ничего-то ты, Алексей Степанович, не расскажешь никакому психу. Иначе отправят тебя на реабилитацию под Ростов в санаторий, а то и вовсе спишут на гражданку с каким-нибудь мудреным психологическим диагнозом. А без работы я не смогу. Не сопьюсь, конечно, но и долго не протяну.

– Лех… ты куда? Пришли мы, – Виталик замер возле прикрытой двери.

– Задумался! – я широко улыбнулся и не менее широко распахнул двери в студенческий пищеблок, в котором в реальной жизни никогда не был. – Привет, девчонки! А не угостите ли двух несчастных рыцарей пирогами да блинами? Можно и супчиком, подойдут и пельмешки с пылу с жару! А мы для вас… – я подмигнул обалдевшим от моей наглости трем девчатам, кашеварившим на кухне, – все, что хотите, сделаем. Правда, Виталя?

– Д-да, – смутившийся Виталик отводил глаза от раскрасневшихся от готовки девушек в домашних коротких халатиках.

– Леший, ты своим курортницам сказки рассказывай, а нам не надо, – хихикнула черноглазка, помешивая что-то в небольшой кастрюльке. – Знаем мы тебя, правда, девочки?

Девочки нестройно закивали, подтверждая слова подруги. Но стрельнуть глазками из-под ресниц и кокетливо улыбнуться успели, поправляя кто пуговичку на халатике, кто платочек на голове.

– Да какие курортницы, радость моя черноглазая? Черногла-а-азая каза-ачка, наливай-ка нам борща! – на свой лад перепел я фразу известной песни. – Признавайся, Галка, казачка ты или нет? Борщ-то наш кубанский варить умеешь? – широко раскрыв руки и делая вид, что сейчас подойду и схвачу в охапку, гаркнул я.

Черноглазая и черноволосая Галина заверещала, выхватила ложку из кастрюли и замахнулась на меня, отскакивая в сторону. Подружки запищали из солидарности, больше хихикая и делая вид, что будут сопротивляться.

Да уж, если и был секс в СССР, то точно в советских общежитиях. По-другому никак. Вон они какие… аппетитные, свежие, не изуродованные силиконом ни разу. Все свое, натуральное, так в ладони и просится… обнять, подержать, поцеловать.

Так, Леха, старый ты кобель, а ну, тормози! Тело-то у тебя во сне молодое, гормоны, поди, гуляют. А если над тобой сейчас медсестричка с иглой склонилась или, того хуже, с судном? А у тебя… кхм… причинное место колом стоит? Отставить думать о натуральных брюнетках и блондинках. А рыжуля-то просто огонь! Ишь как зыркает… на Виталика? Ого! Неожиданно!

– Так что, красавицы, угостите, чем товарищ Брежнев послал?

Бога я в последний момент с языка скинул, вспомнив, что в моем сне 1978 год. Что-то все больше мне начинало казаться, что никакое это не сновидение. Очень уж все такое… реальное, живое. Настоящее. Да еще эти запахи, ощущения настоящести, что в драке, что в столкновении со Светиком. И в общении с Женькой все было чересчур натуральным.

А имена? А истории? В той моей доинфарктной жизни я ни одну из этих девчонок не знал. На что угодно могу поспорить. Тогда откуда они взялись в моей голове? Почему не Галка, по которой я до сих пор невыносимо скучаю, да так, что порой во сне вою? Сам не слыхал, случайные ночные подруги рассказывали, когда будили. Стоп. Черноглазая-то Галина.

Я с трудом удержал улыбку на лице, впиваясь взглядом в чернобровку. Сердце вдруг сделало кульбит: сначала рухнуло в пятки, а потом забилось как сумасшедшее, выпуская надежду.

– Эй, Леший, ты чего? – перестав улыбаться, пискнула Галя. – С тобой все в порядке?

Да нет, точно не она! Моя Галка, она такая… такая! Эх, и тут покруглее была. И там поаппетитней, и волосы у нее шелком переливчатым лились до самой попы, с синими искрами от естественной черноты. Ка-аза-а-ачка. Порода – дело такое, в любом теле выход найдет.

А эта красавица из средней полосы, наверное, судя по говору. Как говорится, наше кубанское «гэ» из казака вытравить можно, и даже шоканье дома оставим. Но настоящую кубанскую дивчину сразу признаешь по плавному, тягучему, словно прозрачный весенний мед, говору, по округлости слов, по застенчивой улыбке. Только южанки, выросшие в кубанских краях, выступают павами, очаровывая мужчин одним лишь коротким взглядом из-под ресниц, крутыми бедрами и длинными косами. Одним словом, кровь с молоком.

– Лех, ты чего? Привиделось что? – Виталик дергал меня за рукав, а я не сводил глаз с черноглазки.

Что-то не то, видать, проявилось на моем лице, раз девчонки враз перестали смеяться и кокетничать.

– Привиделось, да уже развиделось, – с трудом улыбнувшись, отшутился я. – Эх, Галина, а ведь я жениться хотел на той, кто борща мне сварит да угостит. Не судьба, значит. Ну, бывайте, девчата!

Я ослепительно улыбнулся, сглаживая шуткой свое странное поведение, развернулся и вышел из кухни, не давая девушкам отшутиться. А то так и правда женишься в собственном сне на своей же галлюцинации! Девчата что-то загалдели вслед, но я уже не вслушивался.

– Лех, с тобой точно все в порядке? – окликнули меня сзади.

Надо же, Виталик все еще рядом. Эх, добрый ты пацан, Виталя, а на таких, как правило, всю жизнь ездят. Бабу бы тебе настоящую, такую, чтоб ух… и ты в генералах. Или нет, тебе в министры образования прямая дорога. Стоп!

Я так резко остановился, что Виталик в меня врезался.

– Ох… – парнишка отшатнулся.

Я развернулся и спросил:

– Виталь, а какая у тебя фамилия?

– А тебе зачем? – первокурсник снова напрягся.

– Да так, лицо у тебя больно знакомое, может, пересекались где.

– Ну… Гетман я, Виталий Александрович. А ты?

– А я, Виталий Александрович, – я широко улыбнулся и протянул ему руку. – Лесаков Алексей Степанович я! И быть тебе, Виталя, министром образования, да вот хотя бы Астраханской области! Только жениться тебе нужно, и непременно на той рыженькой, на Любаше! – имя само сорвалось с языка. – Ты видал, как она на тебя глазела?

Вспомнил я, как куролесили мы с астраханскими каскадерами. Мужики у нас в кино снимались. Ну, точнее, они в «Выкрутасах» дублировали артистов в сцене с катером и коньяком, а мы, МЧС, соответственно, страховали всех участников процесса. Ну а вечером слово за слово, таранкой по столу, сидели пиво пили, слушали веселые истории из жизни каскадеров.

Тут Серега и рассказал, как они снимали рекламный ролик для астраханского образования. И как министр Виталий Александрович Гетман потом отучал от незапланированных трат местное управление образования. Работа каскадеров дорого стоит. А в бюджете, как известно, денег никогда нет.

– Скажешь тоже, жениться… Да и не смотрела она на меня… Я первокурсник, а она… – парнишка залился краской. – Ее девчонки засмеют, если она с малолеткой встречаться станет.

– Эх, Виталя, смекалка города берет. Если женщина что-то просит, то ей надо непременно дать! Иначе она возьмет сама! И в твоем случае это будет стопроцентный джекпот!

– Чего?

– Говорю тебе, Любаня – твой счастливый билет в счастливое семейное будущее, и не только! Дерзай! Любаша девчонка умная, по глазам видно, она своего не упустит. Но инициатива-то должна от мужчины исходить, понимаешь?

– Д-да… – Виталик таращился на меня круглыми глазами. – П-понял… А…

– Вот ты где! Леха, ну сколько можно тебя ждать! Нам на работу давно пора! – Женька выплыл из сумрачного коридора, как Хабенский из сумрака.

Работа? Интересно, где это мы, советские студенты, можем летом работать?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации