Текст книги "Во главе кошмаров"

– Ожоги и местами почерневший ахакор – это следы моей руки. Ты дёргалась, приходилось держать крепко, но всё было связано с твоей иллюзией, поэтому следы исчезли, стоило тебе её снять.

Тело продолжало находиться в нервном напряжении, и на мгновение я поверила, что Морос, возможно, прав. Вся истина за раз может оказаться непосильной ношей для моего разума. В горле пересохло, и я облизала губы, уже не уверенная, хочу ли спрашивать что-то ещё.

– Но Гипнос всё же нашёл меня… или я его? – неловко замялась я, вспомнив, как отыскала подработку в «Подворотне».

– Гипнос нашёл тебя, – заверил Морос. – За год до того, как ты начала у него работать. Он случайно приметил тебя на улице, а затем подбросил листовку о поиске сотрудника.

– Зачем ему стрелковый клуб?

Морос тихо рассмеялся и пожал плечами.

– Кто его знает. Гипнос любит пробовать разные профессии, узнавать современный мир. В чём-то его опыт переносится на Переправу, позволяя той развиваться в многообразии миражей.

– Выходит, лишь иллюзия не позволила Каю узнать меня при встрече?

Морос кинул задумчивый взгляд в окно. Хоть он и не торопился отвечать, но я видела, что он скорее размышляет, чем отказывается говорить.

– Не только. Ещё помешали сомнения и большая доза лжи. Я забрал часть их воспоминаний, – то ли с неохотой, то ли с сожалением поделился Морос. – Камаэля и Весты. Забрал эпизоды о том, что после падения ты начала поправляться, о твоём восстановлении. Они сохранили лишь то, что заживление проходило очень медленно, а травмы были серьёзными. Я не хвастаюсь, но работа вышла скрупулёзная. Требовалось филигранное мастерство, чтобы они ничего не заподозрили.

Его ответ не вызвал у меня ни шока, ни возмущения. Все эмоции парализовало от смятения. Я не могла «считать» Мороса: слова значили одно, тон передавал другое, в то время как выражение лица – третье. Он будто испытывал несколько несопоставимых для меня эмоций одновременно, а мой разум был ограничен из-за отсутствия немыслимо длинного жизненного опыта, которым обладал собеседник.

– Они ведь твои племянники. Как ты мог с ними так поступить?

Морос потёр переносицу:

– Я этим и не горжусь. Помни я, как ощущается страх, сказал бы, что меня даже немного пугает мысль, что однажды они осознают пропажу деталей из воспоминаний. А уж обижаться эти двое умеют.

Теперь мне стали понятнее заминки Весты в рассказе. Она запиналась именно на истории о болезни, выглядела немного растерянной, память подводила её в точности нюансов.

– Но если с Вестой это сработало, то Камаэль, несмотря на проделанное с его сознанием, всё равно так просто не успокоился. Поэтому Гипнос дурил ему голову годами, чтобы тот сдался и прекратил поиски. Гипнос настолько преуспел, что при встрече с тобой Камаэль сам отказался верить в очевидное. Кажется, его даже злили любые совпадения.

– Ты заверил, что Гипнос любит своих детей.

– Безмерно, Кассия. Даже проживи ты сто-двести лет, не поймёшь глубину любви, которую он к ним испытывает. Те или иные поступки могут казаться вам неправильными, но только из-за непонимания. В нашем возрасте, после всего увиденного и пережитого, любовь, одержимость, тоска и прочие эмоции приобретают совершенно новое значение, они ощущаются по-другому. Хотя Камаэль сумел бы потягаться упрямством с Морфеем, Фобетором и Фантасом. После эпизода с наркотиками в театре он всё-таки пришёл ко мне с прямым вопросом, ты ли это.

– И?

– Я соврал, что нет.

У меня не нашлось обвинений, я слышала искреннюю горечь в его голосе, словно Моросу была противна эта ложь, но он понимал её неизбежность по каким-то своим соображениям. Подводящий к гибели. Мойры – безвольные хранительницы судеб. Вероятно, и Морос подводит к нужному итогу не столько по собственной воле, сколько по запросу равновесия. Кай в ссоре с отцом упоминал, что меня не должно было оказаться на встрече. Гипнос это подтвердил. Возможно, именно действия Мороса подвели всё к тому, что я очутилась в Даории. Или произошла случайность, которая не была никем предопределена. Новый вопрос озвучить не удалось – карета дёрнулась на последнем отрезке пути и замерла.

– Мы прибыли, кириа, – позвал кто-то снаружи, распахивая дверцу.

Я вжалась в сиденье, неожиданно страшась выглянуть. Сердце в тревожном нетерпении забилось в груди. Морос вновь одарил меня снисходительной улыбкой:

– Добро пожаловать домой, Кассия.

* * *

Меня как магнитом потянуло на балкон. Я едва обратила внимание на убранство выделенной мне спальни, вид за окном гипнотизировал сильнее.

– Тебе нравится? – спросил Майрон, он, не торопясь, проследовал за мной.

– Да, то есть… спасибо, – пробормотала я, с трудом оторвав взгляд от храма богов на вершине акрополя.

Выйдя из кареты, я пару раз чуть не споткнулась на ступенях, ведущих в усадьбу дедушки, почти не смотрела под ноги, разглядывая пейзажи. Территория, принадлежащая архонту Раздора, располагалась на террасе чуть ниже вершины, и раскинувшийся внизу город был прекрасен. Я не могла найти слов, увидев справа море. Пелес построили на берегу, а многоуровневый акрополь возвышался на утёсе.

После квартир Санкт-Данама резиденция Дома Раздора напоминала античный дворец. Хотя стоящий выше храм намекал, что до настоящего дворца ему далеко. Дом архонта Раздора был облицован белым и золотым мрамором. Украшающие колонны, лепнина и стилизованные листьями аканта капители придавали зданию изящество. Вокруг суетилась прислуга. Одни занялись лошадьми, другие передали Майрону какие-то бумаги, пока мы шагали по просторным залам, третьи сопроводили нашу свиту к другому зданию, чтобы дедушка мог остаться со мной наедине. Я не успевала за всем уследить. Морос сообщил, что внутрь он не пойдёт, поэтому, чтобы не потеряться, я проследовала за Майроном на третий этаж в мою новую спальню. Если на первых двух этажах ещё сновали слуги, то на третьем было спокойно.

– Это твой дом, поэтому изучи его в свободное время. Можешь сделать это либо одна, либо в сопровождении педагога, который всё объяснит. Через неделю состоится Совет архонтов, где я официально представлю тебя как свою внучку и дочь Илиры, – голос Майрона за спиной звучал размеренно, если бы не смысл, он бы даже успокаивал, но из-за новостей про встречу с другими архонтами я напряглась, стиснув пальцами мраморные перила балкона.

Неужели они действительно думают, что я могу быть наследницей?

Следующим архонтом Раздора?

Я и себя-то не знаю, как мне встать во главе целого Дома?

Я плотнее сжала губы, сдерживая порывистые фразы. Вряд ли слова что-то изменят, и кто знает, что Майрон от меня ждёт. Может, простой демонстрации существования наследницы достаточно и дедушка останется при мне в качестве регента?

Происходящее по-прежнему напоминало театральную постановку, где моей игры плохого актёра было достаточно, чтобы всё окружающее начало отдавать фарсом.

– Встреч, скорее всего, будет две. Одна через неделю и повторная через месяц, – Майрон встал рядом, и я была благодарна, что на палагейском он говорил медленно и чётко, позволяя мне успевать осознавать услышанное. – В первый раз я лишь представлю тебя им. Однако архонты будут ждать провала. Станут выискивать твои слабости и давить на незнание законов нашего мира, чтобы поставить под сомнение твой титул наследницы. Не говоря уже о крови даориев.

Майрон умолк, раздумывая над чем-то. Я не встревала и не оправдывалась, будучи ни в чём из этого не виноватой, но дедушка и не обвинял. Он оставался сосредоточенным, разглядывая пейзаж, будто мог среди домов найти решение проблем.

– С завтрашнего дня ты начнёшь учиться. За неделю с лучшими наставниками мы наверстаем основную базу знаний, а через месяц ты почувствуешь себя ещё увереннее.

Он не смотрел на меня, но я не ощущала себя пустым местом, как это происходило с Каем, который пытался стереть меня из своего мира путём игнорирования. Взгляд Майрона иногда тянулся в мою сторону, но на полпути он себя останавливал, словно смущался или приходил в смятение.

– Мы не позволим им сомневаться, – убеждённо заявил он. – Ты внучка Калисто и дочь Илиры. По крови ты законная наследница Дома Раздора, поэтому не склонишь головы ни перед кем и не дашь себя опозорить.

– Совет архонтов против меня? – подала голос я, стараясь не показывать тревоги.

– Разумеется. Они надеялись сломить нас из-за отсутствия наследницы. Были уверены, что главенство Дома Раздора в Совете неотвратимо приближается к концу. Они ошиблись и сейчас бросят все силы на то, чтобы подорвать наше влияние. Особенно начнут нападать на тебя.

– Я с ними даже не знакома…

– Это не мешает остальным архонтам желать растерзать тебя с первого мгновения, как о тебе стало известно. Ты копия моей дочери.

– Но я не Илира.

– И очень жаль, – без какой-либо резкости сдержанно возразил Майрон. – Но тебе придётся ею стать.

Он повернулся и посмотрел мне в глаза, и я не нашла слов для продолжения спора. Майрон не запугивал и не давил. Он говорил нелицеприятную истину, с которой мне придётся столкнуться. Я могла упрямиться и не верить, но нутром чувствовала, что мои желания не изменят новой реальности.

– Тогда мне нужно узнать, какой она была, – признав поражение, ответила я.

Тёплая улыбка на серьёзном лице Майрона привела в замешательство, но архонт быстро взял себя в руки и отвернулся, намереваясь покинуть комнату. Я растерянно смотрела дедушке вслед, перебирая в голове спутанные мысли. Я пришла сюда не в поисках власти, силы, влияния или же богатства. Я искала семью.

– Мы можем поужинать вместе?

Майрон замер у распахнутых дверей. Мой вопрос застал его врасплох, он замешкался перед тем, как повернуться. В повисшей тишине явственно ощущалась неловкость, моё лицо начало гореть, и я засомневалась, не нарушила ли какие-то правила.

– Разумеется, – после паузы ответил Майрон, одарив меня благодарной улыбкой. Я смутилась, не понимая, чем её вызвала. – Ужин будет через два часа. Попрошу слуг зайти за тобой и проводить в столовую.

За следующие два часа я обследовала свои покои, пытаясь осознать и принять, что для моей покойной мамы нынешняя роскошь была нормой. Просторная гостиная, гардеробная, ванная комната, спальня с балконом, и всё это – для меня одной. Чтобы убедиться в этом, я позвала одну из служанок, перехватив её в коридоре. Миловидная девушка с серо-голубыми глазами и светлыми кудрями поклонилась и недоумённо захлопала ресницами, когда на ломаном палагейском я расспросила о возможных соседях: в гостиной на длинной тахте или диване вполне мог кто-нибудь расположиться.

Заверив, что покои исключительно мои, девушка извинилась за полупустой гардероб: они не знали моих размеров и пока компенсировали нехватку одежды старыми платьями Илиры. Я благодарно кивнула, ощутив себя недостойной подобного жеста. Илира была настоящей наследницей, я же – скорее заменой. Не знаю, что во мне видели другие, но я чувствовала себя самозванкой.

Служанка объяснила, как работает водопровод в ванной комнате, где мыло и полотенца. Показала туалетный столик с украшениями и другой – с напитками и бокалами у кровати. Я открыла первый попавшийся хрустальный графин, понюхала и тут же отставила, как только в нос ударил запах алкоголя. Служанка улыбнулась, говоря, что там есть вода, сок или напитки покрепче. Остальные кувшины проверять я не стала, поверив ей на слово.

Оставшись в одиночестве, я несмело присела на край широкой кровати. Мягчайшее одеяло и подушки, парчовое покрывало и искусно украшенный балдахин. Пол был выложен мозаикой, а стены оформлены изразцами и полуколоннами. В декоре всего здания преобладали золотой, жёлтый и оранжевый, беспрестанно напоминая о фамильном цвете Дома Раздора. Хотя вряд ли Илира или Калисто могли о нём хоть раз забыть, по словам их современников, у всех наследниц были идентичные мне жёлтые глаза. У Майрона радужки карие, он выходец из другой семьи и занял главенствующую роль лишь после смерти Калисто.

Я надеялась, что совместный ужин поможет нам немного наладить отношения с кровным дедушкой, стать ближе, но в итоге не представляла, как преодолеть препятствие в виде четырёхметрового стола. Его накрыли, рассадив нас в противоположных концах.

Весь дом походил на музей, и столовая оказалась не исключением. Разве что светильники с заревом напоминали, что я в другом мире, но не в другом времени. Я пристальнее рассматривала прислугу и прислушивалась к гулу их силы, пока они подходили заменить мне блюдо или же подлить сока, но, как бы ни старалась, не слышала ничего. Гул Майрона при желании я могла почувствовать даже на расстоянии нескольких метров. Он сильный, но влияние его дара меня не раздражало, а гудело в унисон с моим. Я также поняла, что если перестать обращать внимание и не прислушиваться к чужому гулу вовсе, то ощущения пропадали. Получается, можно не бояться какофонии в толпе.

Просторная столовая, длинный стол только для нас двоих, обилие изысканных блюд и готовые нам угодить молчаливо стоящие поблизости слуги угнетали. Если вначале мы пытались вести разговор о Палагеде и немного об архитектуре, то последние десять минут был слышен разве что стук столовых приборов по тарелкам. Майрон, кажется, чувствовал себя не менее неуютно, ел он и вовсе мало, будто под моим взглядом кусок не лез ему в горло.

Я тоскливо размазала еду по тарелке, решив, что попытка узнать друг друга поближе провалена, а повторить полученный смущающий опыт вряд ли смогу. Я вспомнила Сиршу и то, с какой лёгкостью она втягивала людей в разговоры, начиная откуда-то совсем издалека.

– Мне нравится гранат, – неожиданно для себя выпалила я, и все звуки прекратились, даже слуги повернули ко мне головы. – Не знаю, с чего вдруг, но всю жизнь любила. А ещё сливы. Возможно, Илире…

– Калисто, – поправил Майрон, и я успела поймать его печальную улыбку. – Моя жена очень любила гранаты.

– А вы?

– Сливы и виноград.

Я удовлетворённо кивнула, стараясь скрыть изумление, что разговоры о еде могут так просто сближать. Похоже, методы Элиона и Сирши действительно работают. Стоило мне вспомнить Эля, как кровь отлила от лица.

– Я могу как-то связаться с… другом?

– Палагейцем?

– Да, здесь нет телефонов и интернета, и не знаю как… может, письмо? Записка?

– Разумеется, кому? – Майрон отложил столовые приборы, сосредотачиваясь на моей просьбе.

– Нужно найти Иво. Он из Дома Соблазна и был ранен на встрече в Даории, – я старалась, чтобы мой голос не дрожал, но картинки произошедшего только и ждали момента, чтобы жутким калейдоскопом вновь заиграть в голове.

– Его фамилия?

– Фамилия? – я опешила, поняв, что не в курсе, из какого он рода. – Я не знаю.

– Его сул?

– Сул… это же уровень? Их всего десять, верно? – Майрон кивнул. – Он из среднего звена, но какой именно сул…

Среднее звено считается самым многочисленным. С четвёртого до седьмого сула включительно. Я закусила губу, коря себя, что ни разу не подумала, что это когда-либо пригодится. Благо дедушка не осуждал, а терпеливо ждал продолжения.

– Тогда можно послать весть Элиону из Дома Чревоугодия, он тоже мой друг и должен знать, где найти Иво.

– Сын Камиллы твой друг? – брови Майрона взлетели вверх.

– Вроде того. Мы познакомились в Санкт-Данаме. Вы сможете с ним связаться?

– Да, я прекрасно знаю Элиона, он много лет прожил в мире людей. Слышал, что теперь он вернулся домой.

Элион в Пелесе?

– Дом его дяди неподалёку, – добавил Майрон, прежде чем я успела задать вопрос. – Отис, – позвал он, и один из слуг тут же оказался подле дедушки.

Мужчина не старше тридцати, но его форма немного отличалась от одежды тех, кто подавал еду. Похоже, у него другая должность.

– Да, кирий?

– Ты слышал? Сообщи Элиону из Дома Чревоугодия, что моя внучка хочет с ним встретиться, и попробуй разыскать Иво из Дома Соблазна.

– Конечно, кирий.

Без лишних вопросов Отис выскользнул в коридор.

– Сегодня уже поздно, но послание доставят как можно скорее, и вероятно, ты встретишься с Элионом в ближайшие дни.

– Спасибо.

Похоже, пора привыкать, что жизнь здесь более неторопливая. Может, это и к лучшему. В последние несколько десятилетий люди живут в бесконечной гонке за образованием, знаниями, работой и даже весельем. Непрекращающийся информационный шум из-за интернета и телевидения создал целое поколение людей, вечно спешащих и страдающих неврозами и тревогами перед будущим. Ошеломляющее разнообразие во всём не только умножило ощущение свободы, но и породило страх выбора, опасение отдать предпочтение не тому, не лучшему и не самому подходящему.

Я невольно вспомнила о наших с Сиршей проблемах и волнениях. Я раз за разом дёргала дверь, боясь, что оставила её незапертой, как и какой-нибудь невыключенный утюг. Сирша начинала нервничать, стоило вещам оказаться не на привычных для неё местах.

В итоге не было разницы, насколько хорошо я заперла дверь и разложила ли Сирша всё по местам, если нашу квартиру без особого труда спалили ониры, повредив трубы. И пусть у тебя в друзьях хоть боги или полубоги… никто из них не сумел уберечь Ливию, Сиршу и Иво.

– Мне жаль.

Я вскинула голову, возвращаясь из мрачных мыслей.

– Морос рассказал, что та девушка была твоей близкой подругой. Мне жаль, – повторил Майрон.

Горло сдавило, и я скованно кивнула, не в силах выдавить и звука.

– На столе уже есть десерт, поэтому все свободны, – объявил Майрон присутствующим слугам.

Те без малейших колебаний поклонились, оставили кувшины с напитками и заторопились к выходу.

– Сядь ближе, Кассия, – то ли приказал, то ли попросил Майрон, когда мы остались одни.

Я взяла свои тарелку с вилкой и села на ближайший к дедушке стул. Неловко улыбнулась, заметив, что и его тяготила ненужная дистанция.

– Расскажи мне о своей жизни среди людей. Морос кое-чем поделился, но я хочу понять, каково тебе там было.

Может, он поинтересовался, чтобы в первую очередь осознать объём провалов в моём образовании и выяснить, насколько я могу опозорить Дом Раздора на Совете архонтов, но всё равно просьба обнадёжила, и я начала свою историю. Не утомляла его подробностями, но рассказывала всё, что мне хотелось, чтобы дедушка обо мне узнал. Изредка я использовала слова людей, не находя в памяти нужное палагейское, но Майрон подстраивался и подбадривал кивками, помогал с выбором лексики, если я ошибалась.

Майрон заинтересованно слушал про нашу с Сиршей жизнь в приюте, про моё образование и поступление в университет. Я продолжила с большим воодушевлением, когда на его лице отразилось удивление от моего выбора кафедры и темы диплома. Я проглотила горечь: более нет смысла его дописывать, тот университет мне не окончить.

Дедушка слушал не перебивая, изредка помогал наводящими вопросами. Я даже призналась, что умею стрелять, и рассказала о знакомстве с Элионом и его компанией. Выражение лица Майрона менялось от изумления к хмурой сдержанности, пока я описывала встречу с ониром и эмпусой. Я много говорила о Сирше, Ливии, Иво и Руфусе, но едва ли упомянула Кая. При мыслях о нём меня раздирала тоска и жгучий гнев. Я не была готова решать, как должна к нему относиться. Наверное, никак. Мы едва не переспали, оба знали, что у нас нет будущего из-за принадлежности к разным расам. Теперь причины другие, но итог не изменился.

– Ты действительно не похожа на Илиру, – пришёл к выводу Майрон, когда поток моего рассказа иссяк и я запыхалась от желания поделиться всем и сразу. – Вероятно, ты даже больше подходишь Дому Раздора, чем она.

Я опешила, не веря, что такое вообще возможно.

– Какой она была?

– Илира… – Майрон замялся, отложил вилку и откинулся на спинку стула, явно теряя аппетит, – была умной, воспитанной и в чём-то более юной, чем ты. К твоему рождению ей было едва за тридцать. Наши жизни длиннее, чем у людей, поэтому и восприятие взросления иное. Илира давно являлась совершеннолетней, но для меня и Калисто оставалась ребёнком, а вопрос о наследниках и браке ещё не стоял. Мы, как и даории, сталкиваемся с трудностями в продолжении рода, – деликатно напомнил Майрон.

Я кивнула, подтверждая, что знаю. Дети рождаются редко. Палагейцы и даории не особо скрывают эту проблему, поэтому информация упоминается во многих учебниках. Да и знание о малочисленности даориев и палагейцев никак бы не помогло людям в борьбе, захоти они начать войну. Силы не равны.

Я так же слышала, что палагейки и даорийки слишком часто умирают, если рожают рано. Их организм формируется по-другому, и несмотря на то, что они физически способны забеременеть уже после восемнадцати, для их здоровья это слишком рано. Продолжительность жизни палагейца или даория сто пятьдесят – двести лет. Поэтому предпочтительный возраст для рождения ребёнка наступает около сорока-пятидесяти. В университете рассказывали, что не только женщины, но и мужчины принимают специальные травы, чтобы не допустить ранней беременности, которая, вероятнее всего, приведёт к смерти будущей матери.

Все эти мысли сухими, заученными фактами всплыли в голове, но кровь отлила от лица при мысли, что это относится и ко мне. Какая у меня продолжительность жизни и к какой расе я вообще отношусь, имея где-то внутри часть Переправы?

– У Калисто было два выкидыша до рождения Илиры, – отвлёк меня от пугающих мыслей Майрон. – В детстве дочь была слабой. Часто болела и проводила время дома за книгами. Она предпочитала в любой конфликтной ситуации находить компромисс. Не любила ссоры и противостояния, была миролюбивой. Даже злиться долго не могла, слишком быстро расстраиваясь от ощущения гнева. Кстати, она тоже интересовалась Переправой и искала осколки, надеясь помочь Привратнику и миру иллюзий восстановиться.

Я ответила дедушке смущённой улыбкой, радуясь, что хоть в этом мы похожи.

– Разве миролюбивый глава не лучший выбор для процветания Дома? – уточнила я.

– В этом случае – разумеется. Своей терпимостью Илира пошла в меня. Я умею вести переговоры, искать компромиссы и контролировать свой гнев. Но сейчас речь не о процветании, Кассия, – с нажимом напомнил он. – Мы в самом разгаре борьбы за власть. Если хоть кому-то удастся пошатнуть наше влияние в Совете и поставить под вопрос главенство среди Домов, то политические волнения не прекратятся никогда. Все Дома будут хотеть подвинуть соседний, поняв, что это реально.

Я задумчиво пожевала нижнюю губу, вспоминая тревоги Кая. Он упоминал о том же и говорил о необходимости возвращения богов.

«Если Дом Раздора сместят, то это создаст прецедент. В Совете начнётся хаос, все будут бороться друг с другом если не за главенство, то хотя бы ради возможности стать немного влиятельнее. Я считаю, что нам нужны те, кто будет неоспоримо выше, не подвержен хаосу и жажде власти».

Я откинулась на спинку и едва не застонала от разочарования. Хотелось выть от того, как легко складывалась картинка с ответами теперь, когда я получила больше информации.

Камаэль – сын Гипноса и прекрасно знал о том, что грядёт. Знал, что боги, о которых он говорил, вернутся. Это не было вопросом времени и стечения обстоятельств. Это был план. Гипноса, Мороса, Кая и Весты. Они одна семья, и каждому отводилась своя роль.

– Боги вернулись, – напомнила я. – Разве они не собираются взять главенство над Советом архонтов? Борьба за власть станет бесполезной.

– Пока они не высказали желания снова встать во главе, а борьбу не так-то просто пресечь. Какое-то время даже под надзором богов она будет продолжаться, поэтому нам нужна такая наследница, как ты, – Майрон наклонился вперёд, заверяя, но я ощутила усталость.

Мне захотелось переубедить его, вывалив на дедушку все мои отрицательные качества. Рассказать про подработку в сомнительном заведении, выпивку в клубах, наркотики с кровью палагейцев и то, как в приступе гнева я перестреляла несколько человек. Рассказать, как связалась с компанией Кая и Элиона, которые множество раз преступали закон и не скупились на жестокость, если требовалось. Я захотела напомнить архонту, что едва не пристрелила собственного отца и сейчас жалела лишь о том, что мне это не удалось. Я не в состоянии разобраться в собственной жизни, поэтому не смогу вести за собой целый Дом. Даже не представляю, сколько палагейцев являются подданными Майрона.

Я задышала тяжелее, мысли о беспорядке в моей судьбе опутывали и тянули на дно отчаяния. Я никому не могу помочь. Я залпом осушила попавшийся под руку бокал вина, едва не подавившись. Майрон не остановил, но пристально смотрел, дожидаясь ответа.

В итоге я не сказала ничего из того, что хотела. Сомнительные факты моей биографии вертелись на языке, но алкоголь не дал достаточно храбрости, чтобы напомнить дедушке о них. Мне нравились его компания, его терпение по отношению ко мне и спокойствие. Он смотрел изучающе, словно искренне пытался понять. Майрон хотел меня узнать, и я не желала портить впечатление, которое и так вряд ли было хорошим.

– Тебе известно, что творится внутри нашего Дома? – туманно уточнил Майрон, понизив голос.

Я выдержала длинную паузу, размышляя, на что он намекает. Вспомнила рассказанное Каем.

– Вы мужчина и не можете быть архонтом. Временно на это закрыли глаза, но период поблажки на исходе, – прямо ответила я, удивляясь, как мне всё легче удавалось говорить на палагейском.

Акцент оставался сильным, но воспоминания о языке и все полученные знания наконец слились вместе, позволив говорить и осознавать информацию быстрее.

Майрона мои слова не оскорбили, он медленно моргнул и кивнул, безмолвно приказывая продолжать.

– Нужна наследница прямого рода и женского пола. После смерти Илиры и Калисто остался лишь один возможный представитель – сестра Калисто, но мне сказали, она… слаба. Она хочет вас свергнуть? Я слышала, что ваши же советники скоро вас сдвинут. Хотите намекнуть, что она и со мной попытается разобраться, чтобы добраться до статуса архонта?

Майрон остался доволен ответом, но не стал комментировать. Под моим удивлённым взглядом дедушка поднялся на ноги, отошёл к неприметной двери справа и постучал в неё несколько раз. Он молча сел обратно и одарил меня успокаивающей улыбкой.

– Хорошо, что тебе известна ситуация. Так будет проще объяснить. Не хотелось бы, чтобы на Совете тебя сбили с толку.

Дверь, в которую постучал Майрон, распахнулась, и под свет зарева вышла женщина. Стул заскрипел от того, как резко я вскочила на ноги. Внешне незнакомке было под сорок, я бы дала даже меньше, если бы не её усталый вид. Сдержанное по фасону платье было расшито дорогой нитью, половина волос закреплена заколками на затылке, пока другая половина лежала на плечах. Она настороженно замерла, с не меньшей пристальностью разглядывая меня в ответ. Если мои волосы были полностью белыми, то её имели слабый тёплый оттенок, но глаза – жёлтые. А такие только у…

– Это Лиана, Кассия. Младшая сестра моей покойной жены.

Не отводя от Лианы взгляда, я открыла рот, чтобы выяснить, почему она здесь, но не издала ни звука, когда рядом с ней появилась девочка-подросток. Вопросы были ни к чему: её белые, как и у меня, волосы и жёлтые глаза сказали достаточно.

– Кассия, – обратился Майрон. – Это Хлоя. Дочь Лианы.

Я нахмурилась, а Хлоя, услышав своё имя, изящно вскинула голову и выпрямила спину, демонстрируя надлежащее для наследницы поведение: благородное, но сдержанное. Я сглотнула, прикидывая, есть ли у меня хоть шанс избежать расставленного капкана.

Лиана держала дочь за руку, глядя в мою сторону пристально и с нескрываемым подозрением, будто это ей нужно меня опасаться, а не наоборот. Я прислушалась к гулу её силы, но не ощутила ничего, кроме слабой вибрации. Это было сравнимо с обычными палагейцами, но никак не с представителем семьи архонта. И тогда я почувствовала нечто другое, внимание само собой переместилось на Хлою.

– Лиана, Хлоя, присядьте, – распорядился Майрон, те подчинились, но обошли стол с дальнего конца, избегая приближаться ко мне.

Я пристально следила за Хлоей. Моя с ней сила звучала органично, в унисон, точно так же, как и с дедушкой. И без лишней подсказки я поняла, что по уровню способностей и крови эта девочка может претендовать на место архонта.

Откровение ударило наотмашь, но я не смогла понять собственные эмоции, поэтому просто остолбенела, обескураженная фактом, что я не единственная надежда этого Дома и моё положение в качестве наследницы весьма шатко.

– Сядь, Кассия. Они не представляют угрозы, – привёл меня в чувство Майрон.

Все уже расположились, и я тоже опустилась на стул. То ли я стала более недоверчивой, то ли всё произошедшее сделало меня дёрганой, но держала руки поближе к ножам. Лиана была напряжена не меньше, и лишь Хлоя с Майроном не обращали внимания на гнетущую атмосферу.

– Известная тебе история – ложь. Кто её тебе рассказал? – поинтересовался дедушка.

– Представитель Дома Кошмаров, – ответила я, не желая упоминать Кая конкретнее. Мне всё ещё непонятно, кому и что я могу рассказывать, и пока не узнаю, не стану раскрывать секреты Гипноса Майрону и наоборот.

– Отлично. Это именно то, что мы хотели.

– Нам нужна помощь, кириа, – впервые заговорила Лиана, Хлоя тем временем пододвинула к себе один из десертов.

Я уставилась на женщину, недоумевая от её обращения. Искренна ли она или вежлива ради того, чтобы получить необходимое?

– Лиана действительно слишком слаба, чтобы стать архонтом, а я никогда не планировал сидеть во главе Совета, но мне пришлось, – пояснил Майрон. – Со смертью Калисто начались проблемы, и чтобы не усугублять пошатнувшегося положения, я занял место архонта. Благо у меня была хорошая репутация, чтобы все советники поддержали мою кандидатуру как временное решение. Но и остальные архонты быстро осознали, что достаточно убить Лиану – нашего последнего представителя прямого рода и женского пола, чтобы Дом Раздора никак не смог оправиться.

Я слушала, не перебивая и не отрывая глаз от Лианы, которая отдала всё право рассказа Майрону. Она заботливо поправила локон, выпавший из причёски дочери. На Хлою я и вовсе смотрела с едва скрываемой растерянностью. Наши лица не были похожи, но цвет волос и глаз с такой ясностью кричал о родстве, что мне стало не по себе.

– Мы распустили слухи, что не ладим с Лианой. Это дало отсрочку, чтобы поразмыслить о дальнейшем.

– Ради чего эти слухи внутри Дома? – уточнила я, оторвав взгляд от Хлои.

– Чтобы другие Дома нам поверили. Узнав о внутреннем разладе, они оставили попытки и будто падальщики принялись ждать, пока мы сами себя разрушим. Даже в этот период на Лиану было совершено несколько покушений, которые мне удалось предотвратить. Когда же мы узнали о будущем ребёнке, я отослал её за пределы города и спрятал.

– Кто отец?