Текст книги "Мадин"

5

– Мне будет все равно, даже если ты явишься на нашу свадьбу в джинсах и толстовке, – Мадин тихо смеется, обнажая стройный ряд белоснежных зубов с небольшими клыками по бокам, которыми я особенно люблю любоваться. Я весело смеюсь в ответ на его слова, прикрываю глаза и откидываюсь ему на грудь. Теплый ветер дует в лицо. Мы сидим на берегу маленького пруда и кормим уток принесенным заранее хлебом.

– Тогда твоя родня меня точно возненавидит, – тихо шепчу я. Он только закатывает глаза и пожимает плечами.

– Не возненавидит. Они никуда не денутся. Пройдет время и мама полюбит тебя, да и остальные тоже.

Я только жму плечами в ответ и снова прикрываю глаза. Чувствую, как родные, чуть шершавые губы касаются моей щеки в трепетном поцелуе. Мадин всегда целует меня именно так – будто я его сказочная принцесса, хрупкая, слабая, сотканная из фарфора и готовая разрушиться при любом прикосновении. Поначалу меня это удивляет, а затем я быстро привыкаю к хорошему.

Что-то мне подсказывает, что он неправ в отношении своей семьи, но сейчас я не хочу развивать эту тему. Мы планируем нашу свадьбу, пока что только на словах, но мне так хорошо от этих разговоров… появляется ощущение, будто бы это уже свершенный факт. Будто мы уже официально вместе.

– Не переживай ни о чем, детка, – Мадин еще крепче обнимает меня и целует в висок. – Я обещаю, что все рано или поздно наладится. Главное, что мы вместе и сами можем решать, какое будущее нас ждет.

Я молча киваю и улыбаюсь. Я верю ему. Его слово для меня закон. Его мнение непоколебимо верно. Если Шумахов говорит, что так будет, значит, так будет.

Я кидаю очередной кусочек хлеба и наблюдая за тем, как стая уток несется к нему.

– А где мы будем играть свадьбу? – Я запрокидываю голову, чтобы лучше видеть лицо своего избранника.

– А где ты хочешь?

– Не знаю… наверное, где-нибудь на берегу моря… – Я смеюсь собственной сказанной романтической глупости, понимая, что этому никогда не бывать.

– М… можем сначала сыграть по нашим традициям, затем по вашим, а потом укатить вдвоем куда-нибудь далеко-далеко, и пожениться так, как ты хочешь.

– Так много свадеб на одну нашу пару, – смеюсь я, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете.

А, плевать, где и по чьим традициям, лишь бы только держать за руку того, кого выбрала душа.

Меня заставил вынырнуть из воспоминаний звук моего имени. Кто-то требовательно звал меня и, постаравшись, я все же выпуталась из пелены прошлого. Проморгалась и, оказывается, стояла несколько минут к ряду посреди гардеробной, словно вкопанная. Кто знает, сколько еще я провела бы в таком состоянии, однако расслабиться мне не дали.

– Не пойму, что Самира нашла в тебе, – фыркнула девушка. Кажется, это была управляющая персоналом. Камила, вроде бы. Когда жена Мадина брала меня на работу, она лишь бегло представила меня ей, и, по сути, сейчас был первый наш полноценный с ней разговор.

Я оглядела ее с ног до головы и удивилась тому, как бесцеремонно она была одета. Обтягивающие кожаные легинсы, высоченные каблуки, не менее обтягивающий топ. Нет, фигура у девушка была хорошей, не придраться, однако выставлять все напоказ, да еще и когда работаешь на столь капризных людей…

Удивительно, почему ей это разрешалось, но выяснять это именно в данный момент я была не намерена.

Я ничего не стала отвечать ей. Заводить себе врагов в первый день работы – верх глупости. А Камила это восприняла, по всей видимости, за победу. Она каким-то вальяжным жестом откинула длинные, распущенные волосы назад и обвела наманикюренным пальчиком помещение.

– Поторапливайся тут. Самира не любит, когда долго находятся в гардеробной.

– Почему?

– Потому что здесь нет камер, мало ли что такой швабре, как ты придет в голову сделать с ее вещами! Здесь ее на миллионы, одни платья стоят по семьсот-восемьсот тысяч рублей! Молчу про украшения.

– А… это. – Я понимающе кивнула. Многие девушки грешили этим. Особенно молодые, только пришедшие на эту работу. Ну кто не мечтал ощутить себя Золушкой? И как было не протянуть руку ко всему этому великолепию, когда оно располагалось так близко, всего в нескольких метрах от тебя? – Я таким не грешу. – Давно дала себе слово, что не притронусь к чужим вещам в подобном контексте. Обычно так поступали приезжие провинциалки, которые в жизни не видели ничего подобного и яростно жаждали почувствовать себя на месте своих работодателей.

Чаще всего эта жажда приводила их к увольнению и к тому, что их просто вышвыривали из этой профессии. И, о, да, у нас тут тоже была своя конкуренция, потому что заработать полторы-две тысячи долларов, не имея ни образования, ни степени, да еще и не выезжая за границу, было не так просто. Проще говоря, желающие всегда были. Вот только редко и мало кто понимал, что именно представляет собой эта работа. Не просто прибираться и наводить чистоту, да завидовать. Нет. Здесь была своя, не особо тонкая, но все же философия. Не лезь туда, куда не просят. Делай вид, что ты нема, глуха, слепа и глупа. Не трогай чужого. Трогай то, что нужно, по минимуму. Выполняй свои обязанности максимально прилежно. Будь как тень – всегда под рукой, но не маячь перед глазами.

Короче, за годы работы в таких вот роскошных домах, как этот, я многому научилась, и не было нужды повторять мне простые истины.

– Да, все вы так говорите, а потом ловишь вас на примерке нижнего белья! – Камила сморщилась, словно ей попался кислый фрукт.

– Я все поняла, Камила, больше задерживаться в гардеробной подолгу не стану. – Я слегка кивнула в знак почтения, показывая, что уважаю ее слова и понимаю, что она стоит выше меня и, наконец, девушка, кажется, успокоилась.

– Ладно. Что там в списке? До момента возращения ты должна все успеть, иначе влетит, в первую очередь мне.

– Да-да, конечно…

6

Работа протекла довольно мирно. Первая неделя прошла быстро, в постоянной суматохе, потому что я, то и дело боялась что-нибудь залажать и вылететь с нее. Мою боязнь остаться без работы поняли бы не все. Только те, кто проходил через нечто подобное, что и я. Люди, которые в прямом смысле слова были на краю того, чтобы остаться без крыши над головой с маленьким ребенком на руках. Люди, у которых этот самый ребенок болел и полностью зависел от тебя и того, что ты сможешь для него заработать.

А вот к концу второй недели наметилось грандиозное «нечто». Вначале я не поняла суеты, но когда увидела едва не загнанных поваров, готовящих деликатесы на дюжину гостей, поняла, что что-то затевается. Только вот по поводу чего, было неясно. Я спросила у пары сотрудников, но все только покачали головой. Никто не смог ответить по какому поводу хозяева дома решили собрать гостей.

Я лишь пожала плечами, понимая, что это не мое дело, и если бы что-то требовалось конкретно от меня, мне бы давно сообщили. Я продолжила заниматься насущными делами до самого часа Х.

Все комнаты были прибраны, все приведено в идеальный порядок. Полный отчет я сделала Камиле, однако тут до меня дошло, что девушке совсем не до меня. Мы находились в крыле, отведенном специально для прислуг. Она сидела за рабочим столом своего кабинета и нервно постукивала пальцами по дереву. Идеальные пальцы, идеальный маникюр, идеальная девушка. Ну, не то, что я в общем… Однако, кажется я впервые за это время видела ее столь отстраненной и взвинченной одновременно. Что-то точно произошло, но я не любила лезть с ненужными расспросами к коллегам, что стояли выше меня по статусу.

– Я могу идти или ко мне будут вопросы? Может быть, какие-то дополнительные указания?

– Что? – Камила вынырнула из своих мыслей, захлопнула лежавшую перед собой кожаную папку и взглянула на меня так, будто впервые видела.

– Я говорю, будут ли еще какие-то указания ко мне?

– Нет… к тебе нет, на сегодня ты можешь быть свободна.

Я выждала несколько секунд, давая Камиле время передумать, а затем кивнула, мысленно порадовавшись, что ей просто не до меня и проходиться в очередной раз по моей внешности или работе, девушка не станет. Заодно мысленно порадовалась, что сегодня смогу вернуться к Игорю пораньше. Я знала, что сыну тяжело без меня, что он скучает и ему требуется больше моего внимания, но, увы, иного дать не могла.

Я надеялась, что хотя бы сегодня мы сможем провести с сыном настоящий семейный вечер вместе, пусть лишь вдвоем. Купим мороженое, вместе поужинаем, я помогу сделать ему уроки, а затем мы заснем вместе под его любимые мультфильмы.

Однако планам было не суждено сбыться. У меня, впрочем, по-другому и не бывало. Стоило мне на что-то понадеяться или о чем-то замечтаться, будь то что-то жизненное важное или же просто обычная мелочь, как все летело в тартарары.

Невезучая. Не наговор, не предрассудки, только сухой факт.

И я вновь ощутило это в полной мере, когда уже собиралась покинуть дом своего бывшего жениха, который не признал нашего сына, и на которого я теперь вынуждена была работать из-за финансовых трудностей.

На плече висела довольно тяжелая сумка с форменной одеждой и прочим, но зато на ногах были удобные кроссовки, а не узкие туфли, входившие в дресс-код, волосы я собиралась распустить, покинув дом и, тем самым, расслабиться от привычной макси строгости и серости, когда вынужденно остановилась неподалеку от гостиной. Там уже толпилась несколько слуг.

– Вы чего делаете? – прошептала я, чтобы не сдать своих коллег.

– Иди к нам, – помахала мне Света, наш повар, которая буквально горела сегодня с приготовление деликатесов.

– Что там? – поинтересовалась я с любопытством вытягивая шею. Увидеть ничего толком не удалось, лишь мельком взгляд мазнул по праздничному столу, за которым собралось меньше дюжины людей. Мадин сидел во главе стола, рядом находилась Самира. Со второго раза мне удалось разглядеть на ней красивое белое платье и счастливый блеск в глазах, который она даже не пыталась скрыть.

– А что они отмечают? – снова прошептала я.

– Кажется, Самира в положени. Это будет их долгожданный первенец… – Не знаю, кто именно это сказал. То ли Света, то ли Надя, работавшая, как и я, с уборкой комнат, только в другом крыле дома. Стало не до того. Стало дурно, жарко и тошно одновременно. Я побледнела и сделала шаг назад. Затем еще один и еще. Я пятилась назад до тех пор, пока не уперлась в антикварный комод позади себя. Врезавшись в него задницей я замерла и не сразу почувствовала, что дрожу.

Мадин улыбался. Счастливо. Открыто. Искренне. Я уловила это почти сразу. Он был рад пополнению от любимой жены. На которой женился после нашего расставания. После того, как не захотел признаваться нашего сына. Его первенец…

У него уже был первенец! Первенец, который нуждался в нем, первенец, который мечтал, что когда-нибудь дверь откроется и папа войдет внутрь с объяснениями, почему его так долго не было, со словами, что он, его ребенок и он ни в чем не виноват! Первенец, который уже семь лет просыпался, засыпал, учился, болел, выздоравливал, плакал, смеялся, одним словом рос без него!

Какой же он подлый. Лживый. Наглый. Самовлюбленный. И жестокий.

Не зря меня все предупреждали, что не стоит с ним связываться, что добра от него не будет, я чувствовала, что он жестокий человек, где-то в глубине души чувствовала и понимала это, но все равно продолжала лететь как глупый мотылек на огонь.

Глупая… я не просто обожглась о любовь с ним. Я сгорела. И восстала из пепла только ради одного – чтобы вырастить и поставить на ноги Игоря.

– Ты куда? Не будешь смотреть?

Я отрицательно покачала головой, быстро попрощалась с ребятами и понеслась к выходу из дома. Скорее бежать, скорее прочь, как можно дальше, как можно быстрее!

7

Я врала себе. Годами врала о том, что больше не думаю о бывшем женихе, не думаю о Мадине и той жизни, что у нас могла бы быть. О той жизни, что он мне обещал, когда звал замуж и клялся, что я его самый главный человек в этом мире…

Я была так наивна и глупа, когда верила ему… но что с меня было взять? Я всю жизнь росла и где-то в глубине души мечтала, что придет кто-то сильный и спасет меня из того ада, в котором я находилась. Пьяная мать, однокомнатная квартира, которая больше походила на хлев, чем на настоящее жилье, безразличные родственники со стороны одного родители и полное отсутствие отца и его родни с другой.

Я вздохнула полной грудью, когда ушла из дома и поселилась в общежитии колледжа, в который поступила. К сожалению, доучиться в нем мне так и не удалось, а каковы были амбиции! Я видела себя выходящей на подиум в свете софитов после показа, клонящейся гостям, пришедшим в восторг от моей уникальной коллекции!

Беременность все перевернула. Мадин все перевернул.

Встреча с ним, знакомство и последовавшие отношения очень быстро перечеркнули все честолюбивые планы и далеко идущие амбиции. Были отложены в сторону книги по моде, книги о великих, в сторону же отставлена и машинка, позабыты красивые золотые ножницы для кроя, купленные мной на последние деньги и так любимые…

Я вся ушла в эти отношения. Позабыла о том, что мечтала стать кем-то, что планировала много работать и добиваться всего своим трудом. Позабыла о том, что когда-то расписывала страницы блокнота идеями открытия своего собственного ателье…

Глупо. Конечно, сейчас все это выглядело глупо.

Я поверила ему. Доверилось человеку, который не собирался исполнять своих обещаний, который просто игрался с наивной дурочкой, что глядела ему в рот с трепетом и благоговением. Поигрался, а затем выбросил на улицу, даже не пожелав озаботиться о том, что нас связал не много не мало, а ребенок.

С богатыми парнями так бывает. Уже в последствии я поняла это. В безпроблемной жизни иногда начинает все вокруг казаться серым и скучным и хочется разнообразия. И тогда находятся дурочки вроде меня, готовые их развлечь, в надежде получить что-то большее. Что-то, чего у них никогда не было. Именно так мне и заявил его брат в одну из последних наших встреч.

Я никогда не надеялась получить чего-то большего, кроме семьи. Настоящей, дружной, теплой и большой семьи, которой у меня никогда не было. А в итоге, я лишила себя профессии, карьеры, нормальной работы, а единственного сына – отца, который был так ему необходим.

И ведь я старалась… я до последнего билась за счастье, пусть не мое, но своего ребенка. Даже после нашего расставания, даже после отвратительного исчезновения Мадина и всех его ужасных слов, я пыталась сказать ему, что у нас будет ребенок, что в дальнейшем этому самому ребенку будет нужен отец. Я не просила и никогда не стала бы просить денег, я всегда справлялась сама, но этот взгляд моего малыша, когда он видел, как другие мальчишки играют со своими отцами во дворе… лепят с ними снеговиков, катаются на санках, играют в футбол, учатся ездить на велосипеде…

Родительского тепла никто и ничто не заменит. Ни деньги, ни время, ни другие люди. И мне было жаль за сделанный выбор, потому что Мадин не стоил таких жертв, а Игорь не должен был расплачиваться за мою недальновидность. Но… ничего вернуть было нельзя.

И я думала, что за последние семь лет я смирилась. Стала сильной, хотя бы ради сына. Стала более черствой, обросла панцирем. Но нет. Самообман. Наглая ложь. Во спасение… во спасение моей израненной души. Израненной равнодушием любимого человека. И вот мой пусть хлипко выстроенный, но барьер, огородивший от всего мира, рухнул.

 Нет, я никогда не забывала своего Мадина. Он все еще снился мне по ночам. Тех немногих мужчин, что приходили в мою жизнь, я сравнивала с ним. Я все еще хранила подаренное им на помолвку кольцо. Я все еще испытывала к нему… что-то, не знаю, что, но точно испытывала. И я совершенно точно поняла это сегодня, когда увидела его светящиеся глаза, его широкую и радостную улыбку, почувствовала его настроение потому, что его новая жена, его безупречная Самира под стать ему самому, теперь ждала ребенка. «Первенца».

Не так все должно было быть… не так. Он обещал…

8

Конечно после разрушенных планов и бессонной ночи, проведенной в слезах и переживаниях о прошлом, утро следующего дня не задалось. Причем стоило мне открыть глаза, я тут же поняла, что он будет непростым. А, впрочем, когда у меня в последний раз был простой день?

Я наспех привела себя в порядок, стараясь забыть о том, из-за чего ревела всю ночь, также наспех собрала Игоря в школу и уже в итоге, после начала учебного дня выслушала от классного руководителя о том, что мы забыли кучу всего.

На работу я едва не опоздала. Успела в самый последний момент. Благо, моего запыханного вида и ошалевшего взгляда никто не заметил. Иногда хорошо быть серой мышью, никто на тебя просто не обращает внимания.

Я приступила к работе, стараясь выбросить все ненужное из головы. То, что я оплакивала вчера, давно было в прошлом, это была уже не моя жизнь, и мне следовало меньше зацикливаться на этом. И, да, конечно, сердцу не прикажешь и все такое, но выматывать себя еще сильнее, чем я уже была, значит загнать себя в гроб и оставить ребенка полным сиротой. Нужно было думать о себе и об Игоре, а не о том, что когда-то у меня была первая любовь, которая втоптала меня в грязь.

С уборкой всех помещений я справилась довольно быстро, однако в гардеробной мне пришлось на славу потрудиться. Я старалась делать все строго в соответствии с планом-графиком, однако все равно выбилась из него. Самира устроила такой кромешный беспорядок в помещении, что увидев его, я ахнула, подумав, что не разгребу это и до следующего дня.

Для меня это был показатель. Аккуратность и педантичность в человеке либо были, либо их не было. Создавать такой хаос из полного порядка – это о чем-то, да говорило. Конечно, диплома психолога у меня не было, но я искренне считала, что человеку с малых лет нужно прививать любовь к уюту  и чистоте.

Мне потребовалось на полтора часа больше, чем было установлено в графике, потому что Самира привела в ход, казалось, всю гардеробную. Разбросаны были и туфли, и платья, и даже нижнее белье. Я старалась, как могла, но все равно выбилась из сил, не успела вовремя. За что получила нагоняй от Камилы. Мне было сказано, что мне платят не за то, что я жалуюсь и хнычу о том, что работы много, а за то, чтобы я все и везде успевала так,  как нужно. Пришлось извиниться и сделать вид, что мне искренне жаль. И, на первый раз, кажется, это прокатило. Но если в дальнешейшем все пойдет именно так, и Самира будет устраивать подобные погромы, то мне несдобровать.

Под конец дня я так вымоталась, что не чувствовала под собой ног. Руки отваливались, спина болела, голова гудела, а желудок ныл, потому что я не успела ни позавтракать, ни пообедать.

И черт меня дернул отправиться на кухню, к поварам, попросить чего-нибудь вкусненького. Нет, в нашем крыле тоже была кухня, можно было приносить свою еду или даже продукты, чтобы приготовить что-то на обеде, но, во-первых, я никогда не любила таскать еду в контейнерах, а во-вторых, этого самого времени на обеде у меня сегодня и не было. А канючить вкусняшки на главной кухне не порицалось. Этим занимался весь персонал, а Камила закрывала на это глаза.

Сегодня мне достался вкусный бифштекс с запеченными овощами и чизкейк, вкуса которого я никогда не забуду. Такой вкуснотищи я не ела никогда в своей жизни. У меня даже прибавились силы, и немного поднялось настроение. Я как раз думала о том, как дела у Игоря на продлеке, когда на выходе из кухни, уже в коридоре столкнулась с его отцом.

Мы практически врезались друг в друга, потому что я смотрела в этот момент под ноги, а Мадин куда-то в сторону. Я ойкнула, на несколько мгновений растерялась, а затем резко отпрянула от хозяина дома.

– Извини, – первым произнес он.

Надо же. Так легко. Я ведь всего лишь прислуга, стоило ли распыляться?

– Это Вы меня простите, Мадин Русланович, – я сделала шаг в сторону, сливаясь со стеной, уступая дорогу бывшему жениху. Тем не менее, он не стал спешить с этим, наоборот, озадаченно обвел меня взглядом, задумчиво нахмурился, заставляя мурашки пробежаться по моему телу.

Черт, ну почему даже спустя столько лет, я все еще так остро реагировала на присутствие бывшего?!

9

Черт. Когда-то давно я была влюблена в это вот его серьезное и немного суровое выражение лица, когда он хмурился, и меж бровей пролегала едва заметная складка, которая теперь стала чуточку заметнее и отчетливее. В эти его глаза, которым так шло, когда он о чем-то серьезно размышлял.

– Ева… – начал он, заставляя меня едва заметно выдохнуть. Как же давно я не слышала этого его простого «Ева»… которое когда-то давным-давно стало таким привычным и необходимым. – У тебя все хорошо?

Все ли у меня хорошо? Все ли у меня хорошо?! Я еле сдержала себя. Едва не расхохоталась в истеричном приступе. Хорошо ли у меня все… Надо же. Он то ли косил под дурочка, то ли действительно забыл, как поступил со мной в прошлом. У меня было все очень и очень плохо. Причем уже очень и очень давно.

– Конечно, – ответила я, сдерживая все свои эмоции, не давая пробиться ни одной из них наружу. Я не собиралась давать ему новые козыри в руки и показывать свои слабости. Прошло то время.

– А вид загнанный. И глаза красные… Ты плакала что ли?

Я проплакала почти восемь долгих лет и уже забыла, что такое смеяться. Но тебе ведь не нужно было об этом знать, любимый женишок, не так ли?

– Вам кажется, Мадин Русланович, я в полном порядке, – сухо ответила я.

– Да неужели… – хмыкнул он.

А что мне нужно было сказать или сделать? Наброситься на него с обвинениями о том, что он никудышный мужик, раз оставил своего сына одного? Что я считаю его полным козлом, потому что он наобещал мне золотых гор, заделал ребенка, а затем смылся? Какой в этом смысл? Прошлого не исправить, а вот настоящее и будущее легко перечеркнуть, потеряв работу.

– И все-таки я не понимаю.

– Простите?

– Ты появляешься в моей жизни спустя восемь лет и делаешь вид, будто мы не знакомы. Но я не верю в совпадения и пытаюсь понять мотивы твоих поступков? Чего ты хочешь на самом деле, Ева?

– Мои мотивы? – я едва не задохнулась от возмущения. – Вы не поверите, Мадин Русланович, но они предельно ясны и прозрачны, как лед. Это деньги. Некоторым нужно работать, чтобы иметь крышу над головой и вести достойный образ жизни. Не все везунчики и не всем улыбается фортуна. Не все рождаются в золотых пеленках, кому-то всю жизнь приходится бороться за свое место под солнцем. Можете думать, что хотите, но мне просто нужна работа.

Я резко замолчала, стараясь снова придать своему лицу беспристрастность, руками попыталась разгладить несуществующие складки на серой юбке.

Мадин так ничего и не ответил, только продолжил меня разглядывать, словно какую-то диковинку, поэтому, не выдержав, я попросила меня пропустить и почти бегом сбежала с места столкновения с боссом.

Быстрыми шагами я достигла крыла для прислуги и мысленно дала себе слово больше не высовываться в хозяйские покои без надобности. Сердце билось, словно загнанное, руки вспотели, голова кружилась.

Я давно не находилась так близко к бывшему. Давно не имела возможности ощущать запах его одеколона, не имела возможности рассмотреть его лицо поближе. Этот короткий разговор выбил меня из колеи и оставил после себя лишь разруху, потому что я не знала, чего испытываю больше – страха, что могу потерять работа после столь едкого и неподобающего тона в беседе с работодателем, странного волнения, от которого буквально подкашивались ноги или отчаяния от понимания того, в какой странной, унизительной позиции я оказалась, ведь работать на нынешнюю жену бывшего жениха – это было таким себе удовольствием.

Мне потребовалось минут двадцать, чтобы прийти в себя. А затем я отправилась к Камиле, которая, на удивление, не завалила меня работой под вечер, как она любила это проделывать. Наоборот, девушка снова была задумчивой, дерганной, в общем, все, как и вчера.

Я спросила, можно ли мне идти, не предвидится ли чего-то, что потребует моего нахождения в доме, но она лишь молча покачала головой и отпустила меня.

Странно, но придираться я не стала. В конце концов, мало ли что у нее были за проблемы. Я решила пользоваться случаем и бежать отсюда, причем как можно скорее.