Текст книги "История злодейки"

– У меня запланировано собрание с министрами.

– Для обсуждения вопроса Олесунна? – ровным тоном уточнила я, скрывая подрагивающую улыбку. Это становится весело. Мужчина удивленно моргнул, посмотрев на меня с растерянностью. – Что именно вас удивляет, сударь? – склонила я голову к плечу с намеком на пренебрежение.

– Вы интересуетесь политикой? – нахмурился он.

– Меня готовили к этому, помните? И уже не важно, интересна она мне, или нет, но я вынуждена в ней разбираться, – повела я плечом, краем глаза отметив, как взгляд короля, словно невзначай проследил мое движение, не упустив возможности оценить и декольте. Он судорожно сглотнул и отвернулся, предпочитая вообще на меня не смотреть, даже когда вновь обратился ко мне:

– Удивлен, – нервно улыбнулся он, стараясь смотреть исключительно в свою тарелку.

– Так, что вас смущает? – скучающе поинтересовалась я, сделав вид, что не заметила причину нервозности короля. – Все так сложно?

– Все не так однозначно. Вопрос состоит: отвечать ли им помощью, или не вмешиваться. Мнения разделились и мы не можем прийти к компромиссу.

Услышав это, я позволила себе издевательски усмехнуться. Что, естественно, оскорбило управленца в лице Костаса.

– Вы считаете это забавным? Речь идет о серьезных вещах. Я должен решить: рисковать ли собственной армией, или позволить Олесунцам захватить Ульвик! И в том, и в том случае, жертв не избежать. А вам смешно?

– Прошу прощения, сударь. У меня было свое мнение по данному вопросу, но я не хотела вас оскорбить, – холодно отозвалась я и затихла.

Мужчина раздраженно дернул щекой и стал ожесточенно резать заледеневшую яичницу на своей тарелке. Я не обращала на это внимание, невозмутимо потягивая вино, словно и не король передо мной бесится. За бокалом разбавленного вина же скрыла насмешку. Когда, так и не поев, Костас отбросил приборы и откинулся на стуле, потерев рот пальцами, словно сдерживал ругательство, он бросил на меня мрачный взгляд, вновь поморщился, а затем сдался:

– О каком мнении идет речь?

– Вам есть до этого дело? – с деланным безразличием спросила я, так же отставив от себя бокал, и сложила руки под грудью… и да, король посмотрел туда. Тряхнул головой, опомнившись, посмотрел прямым, напряженным взглядом в мое лицо.

– Я должен услышать мнения всех, чтобы решаться на что-то. Вы сами сказали, что вас учили этому, и я хочу знать ваше мнение, Виктория, – строго произнес он.

– Я считаю, что помощь послать нужно. Но не Олесунну, а Ульвику, – ответила я спокойно, чем вызвала интерес не только Костаса, но Яна, который стал ненавязчиво следить за моей речью.

– Поясните, – потребовал Костас продолжения. – Ульвик проигрывает. Они слабы в сравнении с Олесунном, который является нашим главным поставщиком угля. Риск не стоит того, чтобы ссориться с одними, ради призрачной надежды помощи нашим менее везучим соседям.

– Вы упускаете главное, – покачала я головой с легкой улыбкой.

– Неужели? – зло усмехнулся Костас, окинув меня пренебрежительным взглядом. – Удивите меня.

– Ульвик – маленькое, но гордое королевство. Его неоцененным преимуществом является патриотизм, что делает их воинов – лучшими солдатами, которые будут бороться за свою свободу до конца. В то время, как армия Олесунна состоит преимущественно из наемников, которые точно не станут лишний раз рисковать своей жизнью.

– Я не понимаю, – нахмурился мужчина, а я не смогла сдержать вздоха разочарования, отчего мужчина дернулся, но смолчал, позволяя мне эту вольность и неуважение.

– Чтобы помочь им победить, не нужно отправлять в помощь гарнизоны в ущерб нам. Достаточно символической военной помощи и больше гуманитарной: еда, лекари, одежда – это то, что им сейчас не хватает, а у нас – в избытке. Они сделают всю грязную работу сами, зная, что у них прикрыт тыл.

– Вы уверены, что они победят?

– Они смогут отстоять свои земли, – кивнула я. – Им есть за что бороться.

– Что вы имеете в виду?

– Главная причина, почему напали на Ульвик – богатая на ископаемые земля. У них много рудников и шахт по добыче руды, угля и прочего. Я уже молчу о достаточно плодородной земле. Какой бы веской причиной не прикрывался Олесунн для своего нападения, все дело в обычной корысти. Насколько мне известно, они исчерпали свои запасы и вынуждены искать их на стороне, – с милой улыбкой вещала я, радуясь, что не просто так не спала ночами, изучая документы, которые мне любезно подсовывал Демьян по указке вышестоящих. Вот и пригодилось.

– То есть?.. – с большой задумчивостью начал Костас с блуждающей улыбкой на лице и догадкой в глазах.

– Если мы поможем Ульвику, конечно же, лишимся главного поставщика угля в лице Олесунна, но только выгадаем от этого. За нашу помощь, мы будем вправе требовать с Ульвика целые рудники в наше личное распоряжение, как только они победят. Нужда в посреднике отпадет, и нам не нужно будет закупаться втридорога. Вместо этого Ульвик будет снабжать нас необходимым бесплатно, либо за символическую плату, что тоже является большим плюсом.

Я замолчала, погружая комнату в напряженную тишину, наблюдая, как на красивом открытом лице все больше и больше расползается восторженная улыбка, а светлые глаза блестят все ярче.

Костас вскинул на меня взгляд, от которого я дернулась. На мгновение мне показалось, что он готов меня сожрать от радости… или обнять, как минимум. Видимо, это понял и мужчина, так как сконфуженно отвернулся, прочистил горло и выдал уже спокойным, но довольным тоном:

– Я поражен вашим умом, Виктория. Признаться, с этой стороны еще никто не рассматривал ситуацию.

– Это лишь мое мнение. Еще необходимо добиться одобрения всего совета министров, в чем я не уверена.

– Почему? – тут же нахмурился Костас.

– Потому что это мысли женщины, – поведала я об очевидных вещах. – Меня заставляли изучать политику, но это едва ли значит, что хоть кто-то верил, что я ее освою. Следовательно – и к любым моим словам отнесутся со скепсисом.

– Зачем же вы мне об этом рассказали?

– Вы спросили – я ответила, – вздохнула я. – О чем теперь жалею. Удивлена, что вы вообще стали слушать меня.

– А я, напротив, рад, что мы обсудили с вами этот вопрос. Теперь ситуация видится мне в новом свете! Не так много людей, с кем я мог бы обсуждать подобные вопросы, потому приятно, что все вышло именно подобным образом.

– А как же графиня? – приподняла я бровь.

– Ее тяготит политика. Она далека от нее, – нехотя признался мужчина, чего делать явно не собирался, но ввиду некоторой благодарности, решил, все же поделиться со мной.

– Не могу не согласиться с леди де Вильтон, – с сожалением вздохнула я. – Будь моя воля, я бы тоже держалась от нее подальше.

Мужчина кивнул, словно принял к сведению мои слова, а после на некоторое время задумался. Я ему не мешала, терпеливо ожидая развития событий.

– К сожалению, вы правы: совет просто отмахнется от ваших идей, насколько правдивыми бы они ни были. Но… – внезапно заговорил он вновь, словно и не было этого перерыва в несколько минут. Костас многозначительно улыбнулся, взяв необходимую паузу. Пришла моя очередь вытягивать из него слова:

– «Но»? – с некоторой опаской посмотрела я на супруга.

– Скажите, вас оскорбит, если я присвою авторство вашей идеи себе? – склонил он голову в живейшем интересе и нетерпении, напоминая мне заинтригованного мальчишку, которому пообещали, что дома его будет ждать новогодний подарок. Выглядел Костас при этом, премило. И еще более красивым, чем обычно. Понимаю Ванессу, которая потеряла свою голову от короля. Будь я на ее месте в том возрасте, полагаю, у меня не было бы ни шанса устоять перед Костасом. Но я не в том возрасте, не в том положении и, вообще, не она. И головы терять просто не имею права. Зато в свое удовольствие могу кружить чужие!

Кстати об этом…

– Мне все равно.

– Вот так просто? И не хочется ни славы, ни признания? – усмехнулся Костас, ожидавший от меня больше тщеславия. Ох, милый, ты даже не представляешь, какими пороками я заражена. На их фоне гордыня и тщеславие – просто пустые звуки! Но ты об этом, конечно, не узнаешь. Уж я постараюсь!

– Если считаете эти мысли достойными внимания – я только рада. Меня слушать все равно никто не станет, потому передать право распоряжаться идеей вам – все, что мне остается, – провела я пальцем по краю бокала со скромной улыбкой. – Я, как и вы, заинтересована в процветании Мидлхейма: теперь это мой дом, хотела я того, или нет. То, что происходит внутри королевства – напрямую касается и меня. Если я могу хоть чем-то помочь, кроме условленного рождения наследника, я буду довольной, – не упустила я возможность напомнить Костасу, что с рождением наследника, по его вине, видится серьезный такой облом.

После своей речи, украдкой посмотрела на короля, который обдумывал мои слова. Судя по выражению его лица, мысли ему нравились. Вновь посмотрев в мою сторону, на его лице расцвела задорная улыбка, которая отдалась в моей груди приятным уколом, а затем он произнес:

– Вы можете мне не верить, Виктория, но я, кажется, начинаю радоваться нашему союзу. Судьба все же посмеялась надо мной. В хорошем смысле, – быстро добавил он, видя, как меняется мое лицо после его неосторожных слов. – Вы не против, если портной придет к вам ближе к ужину?

– Почему не сейчас? – прищурилась я.

– Я бы хотел пригласить вас.

– Если вы скажите, что это свидание, не обижайтесь, если я засмеюсь, – фыркнула я.

– Нет, – мягко засмеялся мужчина. – Это не свидание. Это, куда лучше!

– Мне следует бояться? – с деланным испугом спросила я, едва скрывая улыбку.

– Только если боитесь уснуть от скуки. Я хочу пригласить вас на совет министров.

– Это шутка? – напряглась я, моментально лишаясь всякого веселья. Король с улыбкой покачал головой с заговорщицким озорным огоньком в глазах и подался вперед. – Женщины не допускаются к совету министров, – напомнила я.

– Вы – не просто женщина, Виктория. Вы – королева. Совет будет недоволен, но не посмеет прогнать вас.

– Это сулит проблемы, – упорствовала я. – Это может пошатнуть ваше влияние.

– Я – король, – снисходительно улыбнулся он, словно это все объясняло. – Никто не посмеет перечить мне.

– Зачем вам это? – мрачно поинтересовалась я с сомнением и недоверием, словно он готовился меня укусить. – Мне все равно никто не даст и слова сказать, кем бы я, или вы, не являлись.

– Я не хочу, чтобы вы говорили, – пожал он широкими плечами. – Я хочу, чтобы слушали. А после, я бы с большим удовольствием послушал ваши мысли по поводу услышанного.

Кот рядом со мной оживился. Хоть глаз и не открывал, притворяясь спящим, но я ощутила, как напряглись лапы на моих ногах. Стараясь скрыть огонек торжества, опустила взгляд, лениво гладя «питомца», создавая вид тихий и задумчивый, а после нерешительно ответила:

– Вам правда важны мои мысли? – спросила я тихо-тихо, словно не могла в это поверить.

– Если они помогут мне усилить мое королевство и улучшить состояние жителей – я готов на это и не только. Что наша свадьба только подтвердила, – усмехнулся он жестко, напомнив мне, что пошел под венец не по доброй воле, а из чувства долга перед этими жителями и королевством. – Тем более, как я мог убедиться, ваши мысли могут быть очень здравыми и полезными. Так почему я должен пренебрегать таким ресурсом? Я не совершу такую ошибку, как совет, и не стану отказываться от помощи лишь по тому, что вы, Виктория, женщина, – с видом великодушным и важным, поведали мне. Я бы, даже, польстилась и прониклась благодарностью, если бы этот коронованный индюк не обозначил одну тонкую, но очень важную деталь. «Ресурс» – так он назвал меня. И невдомек мужику, что этот «ресурс» очень обидчивый и мстительный. И однажды я ему припомню такую непозволительную оплошность и пренебрежение. Однажды…

А пока я смущенно улыбнулась, покраснела с досады, но мужчина подумал, что от удовольствия, в чем я не стала его переубеждать, и в нерешительности прикусила губу.

Костас отметил и это, вцепившись взглядом в мое лицо, заворожено наблюдая, как я в «сомнениях» грызу губы, которые от моих действий становились лишь краснее и пухлее.

– Решайтесь, Виктория, – добродушно улыбнулся мужчина, нехотя поднимая взгляд на мои глаза, и посмотрел доверительно и проникновенно. – В конечном итоге, это отличная возможность убедить совет и аристократию в моем расположении к вам. Разве, не этого вы хотели?

– А что скажет Ванесса? – тихо спросила я. Короля от моего вопроса заметно перекосило, словно я напомнила ему о досадной неприятности. А это уже заметил Ян и злорадно так прищурился, посмотрев на короля, невообразимым образом умудрившись пренебрежительно фыркнуть в сторону мужчины.

– Это моя проблема. Не думайте об этом. Так, что вы мне ответите? – нетерпеливо мотнул Костас головой, вновь поставив дела выше чувств. Кремень мужик. Мне нравится его деловой подход, с этим работать легче, чем с безнадежно и слепо влюбленным идиотом. Однако, небольшой укол разочарования все же кольнул где-то в сознании. Очередное доказательство, что нет этого пресловутого «долго и счастливо назло всем и миру». И от этого грустно…

– Буду рада служить, – мягко улыбнулась я супругу, отчего он расцвел в довольной улыбке.

Если я когда-нибудь возьмусь писать мемуары, определенно начну с такой простой истины и, почти что моего девиза: «Если что-то сильно хочешь от человека, заставь его думать, что он хочет этого еще больше».

Пока что это работало довольно стабильно. Досадно лишь то, что обучил меня этому мой враг. Тот, который с каждым жестоким уроком приносил все больше и больше эгоистичной и мрачной мудрости, выбивая из меня всю наивную блажь и веру в нечто светлое и доброе. Не в моей сказке и не для меня. На усвоение этих правил у меня ушло два долгих года. А после стало легче принимать правила мира, его жителей и… саму себя, стоило только поступиться некоторыми нормами совести и морали, и дышать становилось легче. Голова работала трезвее и быстрее, не размениваясь на чувства других. Возможно, главным уроком, которым преподнес мне Демьян, являлось именно правило – что нет в этом Мире ничего дороже собственной жизни. Во всяком случае, тогда, когда все остальные хотят ее использовать. И за свое право надо бороться.

Вот это я усвоила более, чем хорошо.

И этот учитель сейчас молча смотрел на меня с насмешкой и тщательно скрытым одобрением в глазах с вертикальным, кошачьим зрачком. Мой персональный мучитель, палач и учитель… А еще питомец. Какая ирония.

– Будьте готовы через час, – вставая со своего места, под воздействием энтузиазма, приказал мне Костас. Обошел стол, предложил руку, чтобы помочь мне подняться. А когда я воспользовалась помощью, мы оба поняли, что король стоит слишком близко. Настолько, что ему приходилось сильно наклонять голову, чтобы посмотреть мне в глаза… и слишком близко, чтобы игнорировать мой наряд.

Тряхнув головой, будто отгоняя наваждение, мужчина отошел на два шага и низким голосом, с заметной хрипотцой, добавил:

– Не сочтите за дерзость, но я бы просил вас перед советом, все же, переодеться в более сдержанный наряд.

– Не сочтите за попытку оскорбить… или соблазнить, – усмехнулась я цинично, заставив мужчину посмотреть мне в лицо. – Но то, что вы видите сейчас на мне – самое сдержанное, что я смогла сегодня отыскать, – растянула я губы еще шире и присела в издевательском реверансе. – Даже сорочки оказались более закрытыми, но их надевать я все же не решилась.

Мужчина сглотнул, а я отчетливо видела, за его задумчивым и изумленным взглядом попытку представить, что из себя представляют остальные наряды.

– Моя сторона сильно заинтересована в наследнике, – небрежно повела я плечом, поясняя очевидное.

– Я пошлю портного вам в самое ближайшее время. Надеюсь, ему удастся подготовить к началу собрания хотя бы один наряд.

– Буду признательна, – улыбнулась я вполне искренне, так как ходить полуголой мне действительно было неприятно. – Я буду в своих покоях.

– Вы имеете в виду «королевских»? – решил исправить меня Костас, прежде чем я ушла. Я остановилась и обернулась на мужчину, ровным голосом не согласившись:

– Мы уже обсуждали этот вопрос прошлой ночью, сударь. Это МОИ покои, до определенного времени, о котором мы оба знаем. Как и то, что это случится не скоро. И случится ли вообще, – холодно произнесла я, заметив, как напрягся мужчина от моего серьезного тона. А вот король не лишен самолюбия и тщеславия, и отказ даже от нежеланной женщины его покоробил. – Я буду ждать портного, – подвела я итог и направилась на выход из столовой, рядом с семенящим рядом котом и чувством чужого пристального внимания, что жгло спину.

Глава 7

Вечером я ворвалась в свои покои, где меня уже ожидала Мила. При виде меня она напряглась, но заметив то, что я в радушном расположении духа, моментально расслабилась.

– Ванна готова, сударыня, – произнесла она, после моего приветствия. Я кивнула, а после воспользовалась возможностью, отмокая в ароматной, горячей воде, лениво вспоминая сегодняшний день.

Будь у меня медалька, я бы непременно вручила ее себе за старательность и образцовое коварство. Для первых суток замужества, я добилась даже больше, чем мои хозяева могли себе вообразить. Да, Костас не взыграл ко мне слепой любовью и не потерял голову от моего тела, готовый слушать и выполнять все, что я ему скажу во время секса. Да, на пути все еще маячит Ванесса, ее многочисленные родственники и орава аристократии, которая недовольна не только мной в качестве королевы, но и союзом Мидлхейма с моим королевством – в целом. Да, Костас пока не собирается выполнять все мои желания, а я же действую исключительно на благо государства и в интересах того же Мидлхейма, что моих хозяев, вряд ли порадует.

Но, вторая истина, усвоенная мной, гласила, что лучшая ложь – та, что обернута в толстый слой правды. Впереди еще долгий путь приручения Костаса и всего королевского двора со всеми аристократами и министрами. И, до тех пор, пока я не приучу их безоговорочно есть с моей руки и верить в каждое мое слово, я буду образцом: королевы, супруги и просто женщины.

Я стану поддерживать Костаса во всем и во всех его начинаниях. Я стану той опорой, на которую он привыкнет опираться. Мне плевать, если параллельно он будет трахать все, что движется, если после этого король будет приходить за советом ко мне. И я сделаю все, чтобы добиться его доверия.

И начало было положено уже сегодня. Мое появление на совете министров было встречено бурно и с ожидаемым недовольством, которое, впрочем, не переходило рамок приличия: никто не посмел открыто перечить королю или высказывать нелестные эпитеты относительно моего полового признака. В основном возмущались закоренелые женоненавистники или заинтересованные в союзе Костаса с Ванессой: родственники графини, или союзники рода, которые имели свои виды и взгляды на личную жизнь короля. Меня, естественно, посчитали угрозой, о чем мое появление на совете и место по правую руку от короля, только подтверждало.

Я же сидела тихо, всем видом показывая скромность и покорность, не позволив себе ни единого слова «за», или «против», даже когда хотелось подойти к одному из министров и потыкать его носом в собственные же записи, чтобы тот лично узрел корень своих заблуждений. Порой в большом зале слышался такой откровенный бред и провокации, что я аж подпрыгивала на месте, плотнее сжимая губы, чтобы не высказаться. Что было замечено лишь Костасом, который то и дело смотрел в мою сторону, чтобы оценить реакцию на то, или иное высказывание. Судя по блуждающей улыбке на его лице, увиденным он оставался доволен. То ли был солидарен, то ли вид у меня был донельзя комичен, черт его разберет.

Однако, видя мое смирение, министры успокоились и перестали вообще обращать на меня внимание, расценивая мое появление, как эксцентричный каприз Костаса, что меня вполне устроило. Успокоились почти все, кроме моих министров, что были, то ли недовольны, то ли ошарашены моим появлением и не спускали с меня настороженного взгляда, давая понять, что объясниться придется. Это несколько портило впечатление от моего маленького триумфа. Ну, да ладно, переживу.

Затем, был общий обед с придворными, где меня вновь посадили рядом с королем во главе стола. По левую сторону от Костаса скромно приземлилась Ванесса, которая была бледна, тиха и смиренно терпела ухаживания Костаса за мной. Как и обещал, король проявлял свою привязанность ко мне, которую можно было бы вполне определить элементарной вежливостью и галантностью по отношению к любой женщине, что уж про супругу говорить. Впрочем, не забывал и про Ванессу, которая бросала на него мрачные взгляды, отчего мужчина хмурился и морщился тайком, а после не придумал ничего лучшего, как «осчастливить» любовницу известием о том, что отныне она является моей фрейлиной.

Выражение лица графини стоило бы отобразить на холсте. Я бы с удовольствием повесила эту картину у себя, когда на меня нападали невеселые мысли. Подозреваю, всякая хандра пропадала бы вмиг. Мне же оставалось скрывать улыбку в бокале вин, и мысленно сочувствовать наивному Костасу, который ошибочно решил, что данным образом мог загладить вину перед любимой. В его-то понимании – конечно: он подумал о практичных вещах, таких как статус любовницы при дворе, приближение рода графини к короне и прочих привилегиях, которые полагаются фрейлинам. Вот только как это объяснить обиженной, импульсивной и безнадежно влюбленной девушке, которую подписывали в услужение к сопернице? Более удачной сопернице, надо полагать, если учесть, что я-то не только королева, но и законная супруга. Которая, еще, по известной ей информации, вступила с ее любимым в близкую связь этой ночью. Будь я на месте графини, с удовольствием бы надела королю на голову его собственную тарелку.

Благо, я не на ее месте. Хотя, это как посмотреть, конечно… да…

Я бы посочувствовала им обоим и могла помочь сгладить ситуацию… но не стала. Пусть сами разбираются в своих отношениях. Мне только на руку, если своими истериками девчонка отдалит от себя Костаса и потеряет свое влияние на него. Меньше проблем.

Прекрасная юница, к печали правителя, энтузиазмом не заразилась и на меня посматривала взглядом, в котором читалось, что она видит меня насквозь. На что я ей только тайком отсалютовала бокалом и мысленно пожелала удачи. Я и сама себя уже не узнаю, так что пусть постарается, может и со мной наблюдениями поделится.

Затем были несколько часов с портным, которыми я осталась более, чем довольна, ужин, на котором король был мрачен, а графиня отсела на несколько мест. Судя по их мрачным физиономиям, пока я обновляла гардероб, у кого-то была очередная порция скандала. Король был тих и задумчив, бросая взгляды на горделивую девицу, пока та его всячески игнорировала.

При других обстоятельствах, я бы могла посчитать ситуацию подходящей для обольщения, но теперь все кардинально поменялось, потому свою персону я королю тоже не навязывала. Хоть и не игнорировала, отвечая вполне спокойно и приветливо на короткие вопросы и реплики, без намека на кокетство или личный интерес.

Это, в некоторой степени, супруга успокоило, как и его любовницу, что все же ненавязчиво следила за нами. Под конец трапезы, Ванесса даже неуверенно улыбнулась королю, что отозвалось в нем вздохом облегчения.

Но все быстро поменялось, стоило Костасу напомнить мне про наш уговор обсудить утреннее совещание после ужина. Заслышав это, Ванесса дернулась, воображая себе нечто иное. Костас это заметил и поморщился, поняв, что вновь все испортил, но и передо мной уже было неудобно отказываться от своих слов, потому смиренно стал готовиться к очередному скандалу.

А я… я улыбнулась, пригнулась к королю и отказалась от встречи.

– День был долгим, сударь, – тихо произнесла я, чтобы никто не услышал кроме самого короля. – Думаю, наш разговор может подождать. Ваше время лучше посветить другому, – выдохнула я и указала взглядом в сторону Ванессы, что медленно краснела от боли и гнева, наблюдая, как мы доверительно пригнулись друг к другу с Костасом. – Обсудить скучную политику можно будет завтра, – слегка повела я плечом, отмечая, как мужчина внимательно вслушивается в мои слова, а после недоверчиво и с благодарностью посмотрел в мое лицо. Наши лица были слишком близко, что быстро поняли мы оба. Я приготовилась, что Костас отпрянет… но он этого не сделал, еще целую секунду, которая казалась непозволительно долгой, вглядываясь в мои глаза со странным блеском. Лишь после он улыбнулся, молча кивнул и слегка сместился, успев прошептать:

– Я благодарен вам, Виктория, – на его лице вновь расцвела задумчивая улыбка. – За понимание и терпение. Я не достоин этого, – печально вздохнул он и быстро исправился: – Вы заслуживаете большего.

– Все мы однажды получим по заслугам, ваше величество, – попыталась я пошутить, но вызвала лишь горечь в светлых глазах. – Я имела в виду, что, возможно, я обрету доброго друга. В моем случае – данный исход, будет более, чем благополучный.

– Я прекрасно понял вас, Виктория, – с невеселой усмешкой отозвался Костас. – Дело в другом.

– Я сделала что-то не так? – нахмурилась я.

– Боюсь, я не могу с точностью ответить на этот вопрос, – потер он подбородок и рот рукой, как делал всегда, когда нервничал. После король посмотрел на мое растерянное лицо и дружелюбно улыбнулся. – Это не ваша вина, Виктория. Прошу, не обращайте внимания на мою хандру, – добродушно заметил он.

– Как скажете, сударь, – отвела я взгляд и вздрогнула, когда услышала резкое и требовательное:

– Костас. Я хочу, чтобы вы называли меня «Костас». Хотя бы иногда. – Я резко обернулась, с недоверием вглядываясь в красивое лицо, которое под моим взглядом слегка дернулось, и король неловко отвел взгляд, добавив: – Я не могу позволить себе в нашей ситуации многого. Но, в благодарность, хочу стать для вас другом, Виктория, – совсем тихо произнес он, вновь скосив на меня взгляд, оценивая мою реакцию. – Если вы дадите мне шанс сделать для вас хотя бы это.

– Спасибо… Костас, – произнесла я так же тихо. – Я подумаю.

Краем глаза заметила, как мужчина улыбнулся, и уже в более добродушном настроении влился во всеобщий разговор.

Я же, напротив, была задумчива, стараясь не поднимать взгляда от тарелки. И виной тому был даже не прожигающий во мне дыру взгляд полный злости и ненависти, который то и дело бросала обиженная графиня. За нее я не переживала – мне она ничего сделать не сможет: кишка тонка. Девушка слишком светлая и добрая, чтобы пойти на откровенную подлость, а всего остального я не боялась.

Думы мои были направлены на куда более важные темы. Потому что, судя по всему, не задаваясь такой целью, я все же смогла заинтересовать короля. И совсем не как друг или советник, на что рассчитывала. И теперь я суматошно решала, чем это может мне обернуться, и к чему следует быть готовой…

Что-то мне подсказывало, что ни к чему хорошему…

Вышла из ванной и нервно покосилась на пустую постель. Пока пустую. Как мне уже известно, владеть ей в одиночку у меня не выйдет, а «питомец» где-то шляется.

Решила воспользоваться его отсутствием, а после забралась в постель, боясь уснуть прежде, чем вернется Демьян.

Нервно комкая одеяло, я прислушивалась к происходящему за пределами спальни, отчетливо уловив момент, когда осталась в покоях одна, и Мила отправилась в свою комнату, как только закончила уборку.

Внезапно я погрузилась в тягостную тишину, которая давила на перепонки. В этой тишине я оглушающее громко слышала свой пульс, ветер за окном… но не услышала главного – момента, когда перестала быть в покоях одна. Со зловещим скрипом слегка открылась дверь в спальню, но в нее так никто и не вошел… точнее, мне лишь казалось так со своего места. Потому что уже через секунду я услышала тихие шаги и резко обернулась, обнаружив сбоку от себя как всегда молчаливого и холодного мага, что смотрел на меня с неприятным вниманием, от которого у меня мурашки по телу побежали.

– Он недоволен, – только и произнес он, все так же сверля меня взглядом, а я постаралась проглотить ком в горле от колючего страха. Рука слегка сместилась в сторону подушки, а я напряглась, понимая, что, если ему отдали приказ на мое убийство – сопротивляться долго не смогу. – Ему не понравилось твое самоуправство. Как и желание совать свой нос в политические дела, которые тебя не касаются, – с тем же безучастным выражением поведал мужчина, начиная скидывать с себя одежду, что невероятным образом напугало даже больше, чем если бы он при мне начал демонстративно поигрывать ножом. – Однако, узнав о вашем диалоге с королем, он подумали и, в конечном итоге, были вынужден отдать должное твоему коварству. Он в восторге и требует от тебя продолжать в том же духе! Естественно, без глупостей с твоей стороны и исключительно во благо общей цели. То есть – во имя его блага! – расплылся он в широком, полубезумном оскале, от которого я захотела заскулить в ужасе. Восторги Яна производили на меня более устрашающие впечатления, чем угрозы всех моих врагов вместе взятых.

Тем временем мужчина скидывал с себя рубашку и продолжил разглагольствовать:

– Ты превзошла все мои ожидания! Такая… грандиозная дрянь, что аж слезы восторга и умиления появляются! – засмеялся он, я же проигнорировала «комплимент», сосредоточившись исключительно на мужчине, который продолжил оголяться, от чего я не могла отвести взгляд, ощущая, как в напряжении немеют мышцы во всем теле. Казалось, что если я хоть на мгновение отведу глаза, непременно случится нечто плохое. А вот что именно – не могла понять, ведь убивать меня, вроде как, уже не собирались. Но доверия у меня как к начальству, так и к самому магу – ничтожно мало. – Ты была неподражаема! Так искусно вывернуть ситуацию, выставив в утреннем происшествии виноватым Костаса, а затем так мастерски давить на его вину! – не унимался он в своей извращенной «похвале». – А как ты ненавязчиво заставила короля проникнуться твоей печальной историей загубленной любви. Даже это умудрилась ему в вину выставить! – сел он на постель и стал стягивать сапоги.

– Ты, кажется, гордишься этим, – сдавленно выдала я, прослеживая взглядом короткий полет сапога на пол.

– Конечно, горжусь! Я пять лет угробил, чтобы сделать тебя той, кем ты сейчас являешься! – посмотрел он на меня оскорбленным взглядом, но вину я чувствовать не торопилась. – И теперь я горжусь своей ученицей, – подвел он итог, расправившись с обувью и берясь за ремень брюк, а я запаниковала окончательно:

– Ты чего творишь? – испуганным шепотом поинтересовалась я, затравленно посмотрев в его лицо.