Текст книги "Месть и любовь"

Глава 14

Клер обнаружила портрет дедушки Хэла за дальними стропилами в конюшне. Гарри, который помогал ей, не стал спрашивать, зачем ей это понадобилось. Его не особо интересовали старые потертые полотна.

Когда сам Хэл увидел сходство? Может, сама мать открыла ему правду? Поэтому он решил въехать на мотоцикле в поместье, припарковаться около портрета и заявить о своих правах на наследство?

Она сделала несколько фотографий, затем сходила в офис и оставила их на столе Хэла.

Пришло время ее триумфа.

«ГЕНРИ НОРТ ОКАЗАЛСЯ СЫНОМ РАЗОРИВШЕГОСЯ БАРОНА!

Сегодня стало известно, что малоизвестный прессе мультимиллионер Генри Норт – основатель международной транспортной компании «Халго» – незаконнорожденный сын сэра Роберта Крэнбрука.

В детстве он жил в небольшом доме на территории поместья со своей матерью Сарой – поварихой сэра Роберта – и с отчимом, Джеком Нортом.

Сэр Роберт Крэнбрук отказался признавать свое отцовство и изгнал восемнадцатилетнего Хэла Норта из поместья после того, как последний въехал на своем мотоцикле по ступеням главного здания и припарковался возле портрета сэра Гарри Крэнбрука, своего деда. Портрет должны были уничтожить, но недавно его обнаружили в конюшне, и сомнения в сходстве генетических родственников не остается.

Недавно Генри Норт приобрел поместье Крэнбрук-Парк по цене, продиктованной кредиторами. Сэр Роберт, который находится в разводе и не имеет законных наследников, живет в доме престарелых.

Господин Норт отказался комментировать в прессе свои планы относительно Крэнбрук-Парка, но сообщил, что, как и остальные его вложения в области недвижимости, «поместье придется доводить до ума». Местные источники утверждают, что на территории парка будет создан гостиничный комплекс и конференц-центр.

Это станет очередной страницей в летописи имения, подаренного сэру Томасу Крэнбруку королем Генрихом XIII за заслуги перед монархией».

В кабинете мэра находились сам мэр, Виллоу Армстронг, редактор из «Обозревателя» и Хэл Норт.

– А вот и ты, Клер. Мы решили, что ты потерялась. Становись рядом со мной.

Его голос звучал спокойно, на губах играла улыбка, но она не видела тепла в его глазах и понимала, что что-то случилось.

Хэл цепко держал ее за запястье, не позволяя делать лишних движений.

– Прошу прощения, господин мэр, я должен обсудить с Клер последние детали относительно списка пожеланий.

– Но я думал…

– Позвоните мне в офис, – сказал он, направляясь к двери. – Пенни назначит вам встречу. Пообедаем вместе?

– О да… Благодарю вас.

– Хэл… – начала Клер.

– Ничего не говори.

Он резко открыл дверь «ренджровера» и даже не попытался помочь забраться внутрь.

Если бы он сказал ей сразу, что собирается сровнять с землей ее дом, она никогда бы не влюбилась в него. Как можно наступать на одни и те же грабли снова и снова?

Когда они подъехали к дому, Клер направилась к основному входу. Задняя дверь предназначалась для друзей. Она хотела, чтобы он увидел, как сильно она зла на него. И на себя тоже.

Они прошли в гостиную. Закончились посиделки на кухне и разговоры о пирогах.

– Но почему? Почему ты это делаешь?

– Я? – Очевидно, ее вопрос очень удивил его. – Я считал, это ты поместила мое имя и имя моей семьи на все таблоиды сегодня.

– Не поняла?

Хэл достал экземпляр «Геральда» и показал ей статью, ту самую, которая была сохранена в папке для черновиков ее электронной почты.

– Я не писала этого!

– Это ты залезла в конюшню и откопала там портрет. Гарри помогал тебе. Он все подтвердил.

– Хэл, я признаюсь. Я написала статью, но она все еще лежит в папке для черновиков. Можешь сам посмотреть. – Клер бросилась вверх по ступенькам. Увидев пустую папку, она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. – Я не делала этого, клянусь.

Я хотела, но не смогла. Я говорила, что я ненастоящий журналист. – Она проверила время отправки. – Эллис… – Видимо, она отправляла письмо Саванне сегодня утром.

– Что это? – Хэл заметил документ на ее столе.

– Ты знаешь это лучше меня. Зачем тебе это надо, Хэл? Неужели ты настолько ненавидишь мою семью и меня?

Он смачно выругался.

– Я отреагировала так же.

– А где портрет?

– На столе в твоем офисе. Ты туда не заходил?

– Нет, я сразу отправился в муниципалитет. Все выходные я проработал с консультантами, внося изменения в план реконструкции. Я хотел подготовить все, прежде чем обсуждать это с тобой.

– Изменения?

– Велосипедная дорожка. Трек для мотоциклистов.

Он внимательно смотрел на нее, но она не могла понять, что кроется за его взглядом.

– Как ты догадалась о том, что Роберт Крэнбрук – мой отец?

– Это Эллис заметила сходство. В рабочем ящике моего отца я нашла фотографию сэра Гарри. Она подумала, что это ты.

– Ты обнаружила что-то интересное в записях отца?

– Да. Отец написал о том дне, когда ты был изгнан, о том, что не смог уничтожить портрет. Он рассказал обо всем твоей матери.

– Она никогда не упоминала об этом.

– Ты поступил так, как должен был поступить. И твой отец не заслужил такого сына, как ты. А я вот теперь чувствую себя на месте своего отца, и так стыдно мне еще не было никогда.

– Не надо… – Хэл сделал шаг ей навстречу.

– Я пыталась дозвониться до тебя. Поговорить с тобой.

– Я потерял телефон в субботу вечером. Сегодняшний день идет совсем не по плану.

– Для меня тоже. Я не думала, что увижу тебя. Я считала, ты выполнил свою миссию, и субботняя ночь была лишь частью твоего плана мести.

– Я понимаю, почему ты так решила. И пару недель назад ты оказалась бы права. Я собирался выселить тебя, стереть твой дом с лица земли…

– Все было настолько плохо?

– Да, Клер, все было именно так. Джек Норт знал, что мать ему изменяла, и он заставлял ее платить за это каждый день. Он пропивал каждую монету, которую она зарабатывала. Единственное, что ей удалось спрятать от него, – это были деньги, которые Крэнбрук дал ей для того, чтобы избавиться от меня.

– Почему она не уехала отсюда, Хэл?

– Страсть? – предположил он. – В юности я любил слоняться по дому и однажды застал их… А потом он назвал ее шлюхой, когда подписывал документы о продаже. А меня – мусором…

– О нет!

– В любой момент я мог потребовать у него признания отцовства, но я никогда не хотел, чтобы этот человек был моим отцом. Я просто хотел, чтобы он посмотрел мне в глаза и признал наконец, что совершил ошибку.

– И что поменялось с тех пор, Хэл?

– Я поклялся себе, что, когда буду выселять тебя, не посмотрю тебе в глаза. Потому что ты ничего для меня не значила. Но потом за тобой погнался Арчи, мы столкнулись, и я посмотрел в твои прекрасные серые глаза. И я очень на тебя разозлился, потому что ты стала для меня значима.

– Не может быть…

– Ты вытащила купюру в десять фунтов, чтобы откупиться от меня, и мне стало от этого легче, потому что это было еще одним поводом злиться на тебя.

– Это были последние деньги, остававшиеся у меня до конца месяца, но дело не в этом. Ты сильно разочаровал меня своим поведением в тот момент…

– А потом я увидел, что ты сделала с домом и садом, и мне стало еще хуже, ведь я собирался стереть все созданное тобой с лица земли.

– А что теперь? Ты все еще чувствуешь злобу?

Он дотронулся ладонью до ее щеки и прислонил ее голову к своей груди:

– Дело не в доме, Клер. И не в Крэнбрук-Парке. Отец сказал мне, что моя злоба съест меня изнутри… Наверное, так бы и случилось, если бы не ты.

– Но теперь все знают правду из-за меня.

– И что? Завтра какой-нибудь известный футболист изменит своей жене, и на газете с моей историей будут чистить картошку.

– То есть ты так и не собираешься общаться с прессой?

– Никогда. Но есть кое-что, о чем ты должна знать, – загадочно произнес он, крепко прижимая ее к себе. – Тебе придется пожертвовать частью твоего сада.

Ее сада. Это значило, что она остается в доме.

– Я собираюсь оказать тебе услугу.

– И какую именно?

– Ты будешь заниматься реставрацией розового сада в Крэнбрук-Парке. Вряд ли у тебя останется время на прополку собственного огорода.

– Прополка – прошлый век, – сказала Клер. – А какие у тебя планы на мой сад?

– Я собираюсь расширить коттедж «Примроуз». Сама подумай, Клер. Четыре собаки, двое взрослых, подрастающая девочка. Твой офис, мой офис. Нам потребуется гораздо больше места.

– А главное здание поместья недостаточно велико для тебя?

– Я никогда не собирался жить в гостинице.

– Поэтому решил переехать ко мне?

– Для начала. Конечно, будет тесновато, пока дом не расширят. Пойдут разговоры…

– У меня есть прекрасный гостевой диван.

– Мне нужны дом и семья, Клер. Я нашел то, что так долго искал. Я нашел тебя. – Его великолепные глаза вспыхнули огнем, который прожег ее тело от макушки до кончиков пальцев ног. Казалось, ее крылья стали на миг настоящими. – Выход один – свадьба. Не брак для начинающих в ожидании более подходящего варианта, не репетиция семейной жизни. Я говорю о настоящем союзе, до тех пор, «пока смерть не разлучит нас». Это и есть мое личное заветное желание.

– Но я пока не волшебница, Хэл. Я только учусь.

– Забудь о волшебной палочке. Поцелуй творит настоящие чудеса, – сказал Хэл и замер в ожидании.

Клер встала на цыпочки и обняла его за шею:

– Вместе навсегда…

– Вместе навсегда!

И он был прав. Волшебная палочка оказалась не нужна, когда их губы снова встретились и их общая мечта наконец осуществилась.

Венчание прошло на руинах древнего аббатства в Крэнбрук-Парке в последнее воскресенье августа.

Эллис и Саванна были подружками невесты, Пенни – почетной свидетельницей. Мать жениха и мать невесты чуть не подрались в шляпном отделе местного магазина.

По словам репортера из «Обозревателя» – представителя единственной газеты, приглашенной на церемонию, поскольку там присутствовали все ее работники, – на невесте было серебристое кружевное платье с голубым атласным поясом, который великолепно подчеркивал цвет ее глаз.

На подружках невесты были надеты платья в тон этому поясу. На собаках, осле и пони красовались бантики из того же материала.

Очевидно, на женихе тоже было что-то надето, но кроме его лучезарной улыбки никто больше ничего не заметил.