Текст книги "Необыкновенная история про Эмили и её хвост"

Глава 4

– Не забудь свои вещи!

Мама, стоя в дверях, протягивала мне предмет, увидев который я похолодела.

– Угу, – буркнула я, беря сумку с купальником и полотенцем.

– И пошевеливайся! Ты же не хочешь опоздать?

– Не хочу. – Опустив голову, я принялась рассматривать песок, забившийся между досками причала. – Мам… – прошептала я.

– Что, лапочка?

– А мне обязательно сегодня идти в школу?

– Разумеется, обязательно! Какая муха тебя укусила?

– Я неважно себя чувствую. – Скорчив страдальческую гримасу, я схватилась за живот.

Мама перешла по сходням, присела на корточки и приподняла мое лицо за подбородок. Не-на-ви-жу, когда она так делает! Приходится зажмуриваться, чтобы не смотреть ей в глаза, и чувствую я себя донельзя глупо.

– Что еще за выкрутасы? – спросила она. – Это из-за новой школы? Тебе там не нравится?

– Да нет, нравится, – торопливо проговорила я. – Ну, в общем и целом.

– Тогда в чем дело? В уроках плавания?

Я попыталась отвернуться, но мама крепко держала меня за подбородок.

– Нет, – соврала я, отводя глаза, насколько было возможно.

– Я думала, мы решили эту проблему. Или ты боишься, что не сработало?

Ну почему, почему я не сообразила сразу? Как можно быть такой тупицей? Неужели нельзя было догадаться, что, как только я «излечусь», меня сразу отправят на плавание!

– Просто живот болит, – слабым голосом пробормотала я.

– Брось, поросенок, ничего у тебя не болит, и ты сама это прекрасно знаешь. – Мама наконец-то отпустила мой многострадальный подбородок. – Вперед! Труба зовет! – Она шлепнула меня по мягкому месту. – Все будет хорошо, вот увидишь, – ласково добавила она.

– Ага, – буркнула я и нога за ногу побрела по причалу на набережную, к автобусной остановке.

Когда я вошла в класс, миссис Партингтон как раз закончила перекличку. Она выразительно посмотрела на часы и сказала:

– На сей раз я закрою глазок, но больше не опаздывай.

Она всегда так шутит. Мы смеемся, потому что один глаз у нее на самом деле слепой, и ей даже закрывать его не надо. Он такой же ярко-голубой, как и зрячий, но совершенно неподвижный. Этот глаз буравит вас, даже когда миссис Партингтон смотрит в другую сторону. Жуть, короче. А когда она с тобой разговаривает, ты вообще не понимаешь, куда смотреть. Поэтому при ней мы стараемся вести себя тише воды, ниже травы. Класс миссис Партингтон всегда самый дисциплинированный.

Впрочем, сегодня мне было не до смеха. Извинившись, я прошла на свое место и села, запихнув под стол ненавистную сумку.

Утро выдалось кошмарным. Я ни на чем не могла сосредоточиться. Мы проходили сложение и вычитание одночленов, и я все время ошибалась. И ужасно на себя сердилась, потому что раньше всегда справлялась с математикой. Миссис Партингтон неодобрительно поглядывала на меня своим здоровым глазом.

Когда прозвенел звонок на перемену, я на самом деле почувствовала себя больной. Нужно было успеть к автобусу, который отвезет нас в бассейн. Все стремглав бросились из класса, а я целую вечность складывала в пенал ручки и карандаши.

– Поторапливайся, Эмили, – сказала, не оборачиваясь, миссис Партингтон, вытиравшая доску. – Приятно иногда хоть что-то сделать вовремя.

– Да, миссис Партингтон, – вздохнула я и побрела из класса, волоча за собой сумку.

К автобусу я шла как сомнамбула. Мелькнула мысль: если вот так идти, то, может, класс уедет без меня? Но стоило миновать школьные ворота, как меня окликнул Филип Нортвуд:

– Эй! Подлиза! – завопил он.

Все обернулись посмотреть, кого он так назвал.

– Подлиза? С чего это вдруг?

– Брось, мы же видели, как ты выпендривалась на прошлой неделе в бассейне. Боб потом весь урок трындел, как ты замечательно плаваешь и что мы должны постараться и брать с тебя пример.

– Ага, – поддакнула Мэнди Раштон, появляясь из-за спины Филипа. – Мы все слышали. И видели.

Я утратила дар речи. Мэнди… видела? Что именно она видела? Нет-нет, не может быть! Хвост ведь тогда даже не успел как следует вырасти. Или успел?..

– Ничего подобного, – наконец выдавила я.

– Ну да, конечно. Воображала, – ухмыльнулась Мэнди.

– Заткнись.

И тут подошел мистер Берд, наш физрук.

– Так, ребята! Все по местам, – скомандовал он.

Я уселась одна. Джулия сидела по соседству, через проход.

– Этот Филип просто придурок, – сказала она, поставив сумку на колени. – Он тебе завидует, потому что не умеет плавать.

Я попыталась улыбнуться.

– Спасибо, Джу…

– Подвинься-ка, Джули. – Рядом с ней плюхнулась Мэнди Раштон и, осклабясь, поглядела на меня. – Или ты хотела сидеть рядом с девочкой-рыбой?

Джулия покраснела, а я отвернулась к окну. Автобус запрыгал по брусчатке. Слова Мэнди не шли у меня из головы, засели там как гвоздь. Девочка-рыба? Что она имела в виду?

***

Автобус въехал на стоянку.

– Ты идешь, Эми? – спросила Джулия, в то время как Мэнди вскочила и принялась проталкиваться вперед.

– Да-да, сейчас, – ответила я, делая вид, что зашнуровываю кроссовки.

Может быть, спрятаться под сиденьем, а когда все вернутся с урока, соврать, что упала в обморок или что-то в этом роде?

За окном вдруг загомонили, потом на время все стихло, затем раздался громкий стон, и гомон возобновился.

– Но, сэр, это несправедливо! – услышала я голос Филипа и осторожно выглянула в окно.

Инструктор Боб разговаривал с мистером Бердом, а класс толпился вокруг. Некоторые уже поставили сумки на землю. В следующую секунду я почувствовала, что в автобус кто-то зашел, и испуганно скорчилась на сиденье, затаив дыхание. Шаги неумолимо приближались.

– Ты все еще со шнурками возишься? – услышала я голос Джулии.

– А? – Я подняла голову.

– Чем ты тут занимаешься?

– Ничем, просто…

– Ладно, неважно. – Она уселась на сиденье. – Бассейн отменяется.

– Почему?

– Местный совет намечает увольнения, и персонал объявил забастовку. Они просто забыли сообщить в школу.

– Шутишь?

– А что, похоже?

Я посмотрела ей в лицо. Джулия действительно выглядела расстроенной. Я опустила глаза и покачала головой.

– Боже, это так несправедливо, правда? – проговорила я, стараясь не лыбиться во весь рот. – Интересно, что мы теперь будем делать?

– Именно об этом мистер Берд сейчас беседует с Бобом. Кажется, нас собираются повезти на экскурсию.

– Фу, скучища! – Я сложила руки на груди, надеясь, что выгляжу такой же огорченной, как Джулия.

Наконец автобус тронулся. Мистер Берд радостно объявил, что мы едем в Мейсфинский лес. Мэнди, сидевшая у прохода, подозрительно смотрела на меня. Я же еле сдерживалась, чтобы не вскочить и не заорать во все горло «Ура!».

***

Я легла рано, чтобы поспать хотя бы несколько часов перед встречей с Шоной. Путь к камням отыскался довольно легко, на сей раз я приплыла туда первой. Вскоре послышался знакомый плеск хвоста, рассыпающего радужные брызги.

– Привет! – Я помахала рукой, когда Шона вынырнула на поверхность.

– Приветик! – Она помахала в ответ. – Поплыли?

– Куда?

– Увидишь. – Шона опять нырнула, махнув хвостом и плеснув мне в лицо водой.

Мы плыли лет сто, не меньше. Шелковистая, гладкая вода напоминала тягучий, расплавленный шоколад из рекламы. Мне казалось, что я вот-вот растворюсь в ней.

Шона, легко рассекая волны, плыла впереди. Иногда оглядывалась, проверяя, не отстала ли я, и махала рукой вправо или влево. Я послушно смотрела туда и видела либо косяк крошечных рыбок, плывущих так, будто они выступали на соревнованиях по гимнастике, либо удивительные желтые водоросли, тянущиеся вверх, точно подсолнухи. Какое-то время рядом с нами держалась шеренга серых, в тонкую полоску рыб, быстрых и расчетливых, напоминающих бизнесменов в строгих костюмах.

Только когда мы наконец остановились и всплыли глотнуть воздуха, я сообразила, что все это время находилась под водой.

– Как это у меня получилось? – удивилась я, переводя дыхание.

– Что именно? – непонимающе спросила Шона.

– Мы, должно быть, проплыли целую милю, – сказала я, оглядываясь на крошечный островок вдалеке.

– Милю с четвертью, – уточнила Шона извиняющимся тоном. – Папа на прошлый день рождения подарил мне плескометр.

– Что-что подарил?

– Ой, прости, я все время забываю, что ты совсем недавно стала русалкой. Плескометр показывает, сколько ты проплыла. Вчера я как раз измерила расстояние до Радужных камней.

– Каких камней?

– Радужных. Где мы с тобой встретились.

– А, да. – Внезапно я осознала, что находилась не в своей стихии: во всех смыслах этого слова.

– Честно говоря, я опасалась, что ты не осилишь, но мне очень хотелось тебя сюда привести.

Я огляделась. Море как море, ничего особенного.

– Зачем? И ты не ответила на мой вопрос. Как мы сумели так долго продержаться под водой?

– Мы же русалки, – просто сказала Шона, пожав плечами. – Поплыли, хочу кое-что тебе показать.

С этими словами она свечкой ушла в глубину, а я последовала за ней.

Чем глубже мы погружались, тем холоднее становилась вода. В темноте блеснула рыбья чешуя. Мимо проплыла огромная серая, в черную крапинку рыбина с презрительно приоткрытым ртом. Танцевали, словно прыгая на батуте, розовые медузы.

– Смотри! – Шона указала налево.

Оттуда, словно сонное торнадо, приближался, вращаясь, огромный косяк юрких черных рыбок.

Мы опустились глубже, и меня прошиб озноб. Шона схватила меня за руку и показала вниз. Там находилось нечто, напоминающее безразмерный ковер из морских водорослей!

– Что это? – пробулькала я.

– Сейчас увидишь.

Шона потащила меня еще глубже. Вокруг заскользили водоросли, они липли к телу, обвивали хвост. Что затеяла Шона? Куда она меня ведет?

Я уже собиралась сказать, что с меня довольно, как вдруг водоросли расступились, будто мы наконец-то продрались сквозь густую чащу и попали на поляну. В центре подводного леса находилась песчаная прогалина.

– Ну и где мы? – спросила я.

– А сама как думаешь?

Я огляделась. На песке лежала широкая металлическая труба, рядом на водорослях было развешено несколько метров рыбачьих сетей, а поодаль на ржавых пружинах покачивались два древних велосипеда.

– Понятия не имею, – призналась я.

– Это же наша игровая площадка! Вообще-то, плавать сюда запрещено, но все равно все приплывают.

– Почему запрещено?

– Нельзя заплывать так далеко от дома, это опасно. Тебя могут заметить. – Шона исчезла в трубе. – Догоняй! – донесся изнутри ее голос, странным эхом разнесшийся по поляне.

Я последовала за ней, скользнув внутрь холодного металла. К тому времени, когда я выплыла из другого конца трубы, Шона уже растянулась на сети, как в гамаке. Я присоединилась к ней.

– Нравится? – спросила она, когда мы спустились вниз.

– Ага, клево.

– Клево? – недоуменно нахмурилась Шона.

– Ну, классно, прикольно…

– А-а-а! Ты хотела сказать «прибойно»?

– Вроде того. – Я еще раз оглянулась вокруг. – Откуда здесь взялись все эти вещи?

– Что-то само падает в море, что-то выбрасывают люди. Мы подбираем и приспосабливаем для себя. – Шона боком устроилась на велосипедном сиденье и принялась раскачиваться взад-вперед. – Приятно, когда есть с кем поиграть.

Я присела на другой велосипед, обвив раму хвостом.

– Ты о чем? О друзьях?

– У меня, вообще-то, есть друзья. А вот лучшей подруги нет. Все, похоже, считают меня зубрилой, неспособной стать кому-то лучшей подругой.

– Но ты ведь действительно много занимаешься. Даже плаваешь по ночам на остров, чтобы подготовиться к контрольной.

– Так и есть. Значит, ты тоже находишь меня скучной?

– Что ты! Я считаю, ты… ты просто прибойная!

Шона смущенно улыбнулась.

– Почему здесь никого нет? – поинтересовалась я. – Даже немножечко страшно.

– Эх ты, чаячьи мозги! Ночь же глубокая!

– А, ну да, правильно. – Я держалась за руль и раскачивалась, как на качелях. – Хотелось бы мне повидать других русалок, – сказала я задумчиво.

– И в чем проблема? Приплывай к нам в школу.

– Ночью? Не хочешь же ты сказать, что у вас есть ночная продленка?

– Днем приплывай. В субботу.

– В субботу?

– В субботу утром у нас есть уроки. Почему бы тебе не приплыть на этой неделе? Я всем скажу, что ты моя двоюродная сестра. Вот это будет поклевка!

– Поклевка?

– Хотела сказать «клево». Извини, перепутала.

Я задумалась. Джулия тоже пригласила меня в гости как раз в эту субботу. Можно было наврать маме, что иду к Джулии, а Джулии – что мама не отпустила. Но ведь у нас с ней только-только начала завязываться дружба. В следующий раз Джулия может и не позвать. И с кем я тогда останусь? А как же Шона? И, потом, она – русалка и хочет отвести меня в настоящую русалочью школу! Разве можно упустить такой шанс?

– Договорились, – сказала я. – Так и сделаем.

– Великолепно! А родители тебе позволят?

– Смеешься? Никто там не знает, что я – русалка.

– Никто, кроме папы и мамы, да? Ведь если ты – русалка, значит, они тоже…

– У меня нет отца.

– Ой, извини.

– Да все нормально. Считай, его и не было. Он бросил нас сразу после моего рождения.

– Акулья печенка! Это ужасно!

– А, чихать я на него хотела. Он даже не объяснился, просто однажды исчез и все. Мама до сих пор не оправилась от удара.

Шона молчала, напряженно глядя на меня.

– Ты чего?

– Говоришь, отец покинул вас, когда ты была маленькой?

– Да.

– И ты не знаешь, почему?

Я помотала головой.

– И куда он делся, тоже не знаешь?

– Нет. Не знаю и знать не хочу, после того, как он с нами поступил.

– А вдруг с ним что-нибудь случилось?

– Например?

– Например… Например, его похитили. Или он не смог вернуться. Или…

– Или он просто смылся. Скатертью дорожка.

– Но что если он…

– Шона! Я не хочу о нем говорить. У меня нет отца, ясно? И хватит об этом.

На поляну выплыл косяк длинных белых рыб и исчез в водорослях, чьи ленты мягко сомкнулись за их хвостами.

– Прости, – сказала Шона. – Так ты будешь в субботу?

– Если тебе еще этого хочется, – повернулась я к ней.

– А то! – Она соскользнула с велосипеда. – Поплыли, нам пора назад.

Мы возвращались к Радужным камням, от вопросов Шоны я совсем загрустила. Потому что сама задавала их множество раз. Почему мой отец ушел? Неужели он меня не любил? Не хотел, чтобы я рождалась? Вдруг это из-за меня он бросил маму?

Увижу ли я его когда-нибудь?

Глава 5

Помахав маме на прощание, я зашагала по пирсу.

– Пока, солнышко! Желаю хорошо провести время! – крикнула она мне вслед.

– Пока, мам! – весело ответила я, думая при этом: «Ну же! Иди на лодку!».

Я шла, нескладно переставляя ноги и поминутно оглядываясь. Мама продолжала улыбаться и махать мне всякий раз, когда наши глаза встречались.

Наконец она спустилась с палубы, закрыв за собой дверь. Дойдя до конца пирса, я в последний раз обернулась, просто чтобы удостовериться, что мама там уже не стоит, и, не сворачивая к набережной, спрыгнула на берег, пробежала несколько шагов и шмыгнула под пирс. Торопливо стянула джинсы и туфли, спрятала их под камень. Купальник я надела заранее.

Было время прилива, и вода стояла высоко. Несколько человек прогуливались по пляжу, но никто из них вроде бы в мою сторону не смотрел. А вдруг все-таки заметят? Мне представилось, как они тычут пальцами и кричат: «Девочка-рыба! Живой ихтиандр!», а потом берут сети и окружают меня.

Со страху я никак не могла заставить себя войти в воду. Но как же Шона? И русалочья школа? Я должна все это увидеть! Просто надо доплыть до Радужных камней под водой, и тогда мой хвост никто не заметит.

И, не раздумывая больше, я бросилась в ледяную воду. Оглянулась, набрала полную грудь воздуха и отправилась в путь.

***

Добравшись до Радужных камней, я расположилась у самой воды, так, чтобы меня нельзя было увидеть с берега. Минуту спустя появилась Шона.

– Ты здесь! – обрадовалась она.

Вместе мы поплыли под водой. Шона вела меня в новом направлении, через залив. Когда мы добрались до его дальней оконечности, она повернулась ко мне:

– Ну, готова?

– Еще бы! Дождаться не могу!

Шона нырнула, уйдя в глубину. Я держалась за ней, боясь напороться на камни. Мы погружались все глубже и глубже.

Из едва заметных щелей между камнями то и дело выскакивали стайки рыбок. Камни были облеплены черными морскими ежами. Вода сделалась холоднее.

Вдруг Шона пропала.

Я быстрее задвигала хвостом. В огромном камне обнаружился проход. Точнее, внушительная дыра. Да что там внушительная – через нее мог бы проплыть даже кит! Из дыры выглянула Шона.

– Давай за мной! – улыбнулась она.

– Туда? – Я медлила.

Тогда она выплыла, взяла меня за руку, и мы вместе вплыли в темный извилистый туннель. Вскоре за очередным поворотом мелькнул далекий свет, он рос, рос, и вот туннель кончился. Я огляделась вокруг, и у меня отвисла челюсть.

Мы находились в огромной пещере, размером с футбольное поле. Нет, куда больше! Во все стороны уходили другие туннели и ходы. Какая-то гигантская кроличья нора!

И везде были люди. Люди-рыбы! Морской народ! Сотни и сотни! Русалки с длинными гибкими хвостами, украшенными золотыми цепочками, сопровождали таких же хвостатых детишек. Одна русалка везла малыша на спине, из подгузника высовывался крошечный розовый хвостик. У входа в большой коридор болтали и хихикали несколько русалок с авоськами из рыболовных сетей. У другого входа сидели рядком три старых тритона с бледными морщинистыми хвостами и такими же физиономиями. Старички, посмеиваясь, беседовали о чем-то, их глаза сияли.

– Добро пожаловать в Камнебриг, город морского народа! – провозгласила Шона.

– А, Шона! Опаздываешь! – Позади нас возникла русалка с волосами, собранными в узел на макушке. – До звонка пять минут, – добавила она, взмахнула зеленым хвостом и проплыла дальше.

– Это мисс Водокрут, – прошептала Шона. – Учительница истории. История у нас первым уроком.

Мы вплыли за мисс Водокрут в одну из каменных нор, оказавшись в другой пещере, где плавало множество русалочек и тритончиков с хвостами, отливающими всеми оттенками синего, зеленого, фиолетового и серебряного. Все ждали начала занятий. Несколько девочек играли во что-то вроде скакалки, приспособив обрывок корабельной веревки.

Тут раздался звук, очень напоминающий гудок ревуна, и все ученики построились в ряды. Русалочки – слева, тритончики – справа. Шона потащила меня в дальний конец.

– Ты как, Эмили, в порядке?

Я кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова. Между тем наш ряд вплыл в очередной тоннель, приведший в круглое помещение. Оно напомнило мне панорамный кинотеатр на ярмарке, в котором показывают фильмы об отважных пилотах или чокнутых горнолыжниках. Только здесь все было взаправду.

Все расселись на гладких валунах. Шона подтащила еще один такой к своему. Несколько девочек мне улыбнулись.

– Ты новенькая? – спросила одна: маленькая, пухленькая с толстеньким темно-зеленым хвостиком, который так и искрился, когда она говорила.

– Это моя кузина, – торопливо представила меня Шона.

Русалочка еще раз улыбнулась и отплыла к своей «парте». Стены класса украшала мозаика из ракушек и водорослей, свет шел из трещин в потолке. Тут вплыла мисс Водокрут, мы все вскочили и хором поздоровались.

Шона подняла руку.

– Мисс Водокрут, можно моей кузине поприсутствовать на уроке?

– Только если она будет хорошо себя вести. – Учительница смерила меня взглядом и хлопнула в ладоши. – Итак, начинаем. Тема сегодняшнего урока – «Кораблекрушения XIX века».

Вот это да! Куда круче, чем алгебра!

Мисс Водокрут пустила по классу несколько предметов.

– Кусок обшивки «Странника», – сказала она, передавая ученице, сидевшей в первом ряду, большой деревянный обломок. – Это было одно из самых амбициозных потоплений.

Амбициозные потопления? О чем она толкует?

– О самом «Страннике» известно немного, – продолжила мисс Водокрут. – Однако мы точно знаем, что данное потопление – дело плавников группы русалок, называвших себя «Сестрами-сиренами». Их умелые манипуляции с гребнями и профессиональное заманивание заворожили экипаж огромного корабля, что и привело к его крушению.

Шона протянула мне короткий обрывок цепи. Я рассмотрела его и передала дальше.

– Но не все было так просто. Я говорю о неподобающем поведении некоторых «сестер». Может ли кто-нибудь сказать, о чем я?

Шона вскинула руку.

– Да, Шона.

– Они влюбились, верно?

– И почему я не удивлена? Твоя голова, как обычно, забита романтической чешуей, да, Шона?

Класс захихикал.

– Впрочем, на сей раз ты права. Эти сирены действительно чуть не провалили всю операцию. Вместо того чтобы утопить моряков, они предпочли сбежать с ними! Никто никогда их больше не видел. Не пытались ли они впоследствии вернуться в море, закономерно разочаровавшись в жизни на берегу? Кто знает…

Я заерзала на своем камне.

– Впрочем, всем нам хорошо известно, – продолжала мисс Водокрут, – с каким неодобрением Нептун смотрит на подобных отступников.

– Кто такой этот Нептун? – шепотом спросила я у Шоны.

– Наш царь, – так же шепотом ответила она. – И, поверь, лучше не выводить его из себя! Нрав у него крутой, чуть что не по нему – сразу шторм устраивает, а то и морских чудовищ натравляет. Зато Нептун может успокоить разбушевавшееся море одним движением бровей. Он очень могущественный и ужасно богатый. У него огромный дворец из кораллов, жемчуга и золота…

– Шона! – Мисс Водокрут строго посмотрела в нашу сторону.

– Простите, мисс, – покраснела моя подруга.

Учительница неодобрительно покачала головой.

– Самое же печальное в истории «Странника» то, что он сделался чем-то вроде символа тех, кто обрекает себя на судьбу «Сестер-сирен». Случается это нечасто, но время от времени морской народ и люди соединяются. Мне не нужно вам говорить, какое наказание ждет ослушников. Предателей, ставящих под угрозу жизнь целого народа, сажают в тюрьму.

– А у вас и тюрьма есть? – опять зашептала я.

– Разумеется, – кивнула Шона. – И, судя по картинкам, там просто кошмарно. Бесконечный лабиринт под Большим Тритоньим рифом, неподалеку от дворца Нептуна.

С этого момента я места себе не находила. Вдруг они узнают, что я не настоящая русалка, и посадят меня в тюрьму?

Едва уроки закончились, Шона опять схватила меня за руку.

– У меня идея! – воскликнула она. – Давай разыщем обломки «Странника»!

– Что? И как же мы это сделаем?

– Ведь мисс Водокрут объяснила, где произошло кораблекрушение.

Шона провела рукой по хвосту и вдруг сделала такое, чего я вообразить не могла: сунула пальцы между чешуек, порылась там и вытащила нечто, одновременно напоминающее компас и калькулятор. Чешуйки тут же сомкнулись.

– Что это было? – воскликнула я.

– Ты о чем? – озадаченно спросила Шона.

Я показала глазами на ее хвост: на то место, откуда она только что вытащила прибор.

– Это мой карман.

– Карман?!

– Ну да. И у тебя тоже есть.

– В куртке. Но не в теле.

– Уверена?

Я обшарила свой хвост. Рука скользнула между чешуйками. Карманы! У меня тоже есть карманы!

– А это мой плескометр. – Шона показала мне странный предмет. – Он поможет нам отыскать корабль.

Мама ждала меня не раньше чем в четыре пополудни. А что если действительно?..

– Решайся же, Эмили! Это будет так романтично!

Я колебалась всего секунду.

– Отлично, давай!

***

Мы плыли довольно медленно, потому что Шона каждые несколько метров сверялась со своим плескометром. Потом всплыли на поверхность и огляделись. Несколько чаек покачивались на волнах, другие белыми стрелами ныряли в воду, охотясь на рыбу.

Мы тоже нырнули. Лучи солнца, проникая в толщу воды, казались пыльными столбами. Через несколько минут плескометр запищал.

– Подплываем, – булькнула она, и мы начали спуск.

Чем глубже мы спускались, тем удивительнее становились морские обитатели. Существо, похожее на персик со щупальцами, медленно вращалось в воде, обводя окрестности черными глазками-бусинками. Внизу плыла прозрачная медуза, двигаясь прыжками, как странный заторможенный кузнечик. Непонятное создание, напоминающее золотую корону из резины, бесшумно всплывало наверх. Всюду, куда ни глянь, болтались, крутились и вертелись обитатели глубин – ни дать ни взять инопланетяне из мультиков.

Вдруг Шона потянула меня за руку.

– Туда! – сказала она, показывая вперед.

По мере нашего погружения море делалось все темнее и темнее. И тут в темноте возник какой-то непонятный силуэт, окруженный золотым сиянием. Мы приближались, и свет делался все ярче. Вскоре он совершенно окутал нас. Мы нашли корабль! Мы нашли «Странник»!

Проплыли вдоль ряда иллюминаторов, от кормы до заостренного носа, потом отплыли немного в сторону, любуясь нашей находкой. Длинный элегантный корабль прикорнул на песке: тихий, неподвижный, величественный.

– Потрясающе, – пробулькала я, и изо рта вырвалась цепочка пузырьков, точь-в-точь как в комиксе. Я рассмеялась, и новые пузырьки всплыли вверх, исчезая в темноте.

От корабля невозможно было отвести глаз. Происходящее походило на кино, а не на настоящую жизнь. Не на мою жизнь! Корабль сиял, словно внутри него пряталось солнце или он был отлит из чистого золота.

Из золота? Затонувший золотой корабль? Сердце у меня екнуло.

– Шона, мачты…

– С тобой все в порядке, Эмили?

– Я должна увидеть его мачты!

– Тогда поплыли. – Шона махнула рукой куда-то в темноту.

Мы молча обогнули косяк крошечных рыбешек, объедавших что-то с бортов, проплыли к палубе мимо бесчисленных деревянных ребер. Некоторые из них блестели и казались почти новыми, другие потемнели и прогнили. Наконец мы всплыли наверх и зацепились хвостами за мачту, обвив ее точно змеи – ствол дерева. Мое сердце гулко стучало.

– Что это?

– Ты о чем, Эмили?

– Из чего она сделана?

Шона внимательно осмотрела мачту.

– Знаешь, выглядит как мрамор, но…

– Мрамор? Ты уверена?

«Золотое судно с мраморными мачтами»! Не может быть!

Отпустив мачту, я с силой оттолкнулась и, распугивая рыбешек, рванула прочь. Мне нужно было покинуть это место! Все тут было неправильно! Бессмысленно!

– Что с тобой? – Шона нагнала меня.

– Я… понимаешь…

Что? Что я могла ей сказать? Как могла объяснить охватившую меня панику? Какая-то бессмыслица. Этого быть не могло, не могло, и все! Я должна немедленно выкинуть ужасные мысли из головы. Это просто удивительное совпадение и ничего больше.

– Так, ерунда, – сказала я, натянуто улыбнувшись.

– Тогда поплыли внутрь!

Шона скользнула вдоль борта, не обращая внимания на находящихся рядом рыбок. Моей руки коснулась скользкая лента покачивающейся водоросли, и я вздрогнула.

– Нашла! – Шона радостно забила хвостом.

Я подплыла поближе и остановилась у разбитого иллюминатора. Шона мельком взглянула на меня, на ее лице сияли золотые блики.

– У меня еще ни разу не было такого захватывающего приключения, – тихо проговорила она и исчезла в отверстии.

Я постаралась подавить страх. Чего мне бояться? Плотно прижала руки к телу и, легонько шевеля кончиком хвоста, последовала за Шоной.

***

Мы очутились в узком коридоре. Покачивающиеся куски обивки свисали с потолка, точно пропитанные водой сталагмиты. Плавно идущий под уклон пол совершенно прогнил, он был черным, покоробившимся, в нем не хватало половиц. Стены поросли водорослями.

– Вперед, Эмили!

Длинная тонкая рыбка меланхолично обследовала стены и потолок. По левую руку тянулся длинный ряд иллюминаторов, по правую – облупившиеся от воды двери в каюты. Мы попробовали открыть одну.

– Все заперты, – огорчилась Шона, пробуя одну ручку за другой и наваливаясь на очередную дверь.

Потом она метнулась в конец коридора и скрылась за углом. Я поплыла за ней. Там обнаружилась большая белая дверь с заманчиво блестящей круглой медной ручкой. Около нее, будто охранник, зависла крупная толстая рыбина с выпуклыми глазами. Шона, тряхнув головой так, что волосы разметались за спиной, потянулась к ручке. Рыба прыснула в сторону, и дверь медленно отворилась.

– Тысяча морских чертей! – выдохнула Шона.

– Ух ты! – эхом откликнулась я, заглядывая в дверной проем.

Пузырьки так и затанцевали у моего рта.

Это была самая роскошная комната, которую я когда-либо видела! И самая большая! Размером примерно с теннисный корт. У одной стены колыхался ковер из коричневых водорослей, а у противоположной пол оставался твердым и белым.

– Жемчуг! – закричала Шона, скользнув над гладкой поверхностью.

Я проплыла в угол, обогнула кругом одну из золотых сияющих колонн, разбрасывающих по всей комнате зайчики, меж которыми танцевали яркие синие и желтые рыбки.

Под огромными иллюминаторами стояли диванчики с бархатными сиденьями и деревянными спинками, а перед диванчиками – широкие металлические столы. Я взяла с одного золотой кубок. Он был тяжелый, с широким основанием и глубокой чашей, словно ждал, что его вот-вот наполнит невидимый кравчий.

Под самым потолком мельтешили рыбки. Желтый потолок!

– Шона, как ты думаешь, из чего сделан потолок?

– Вроде бы из янтаря, – ответила Шона, взмыв к потолку.

С силой ударив хвостом, я устремилась на выход. «Янтарные своды, жемчужный пол». Нет! Не может быть! Невероятно!

Однако и дальше отмахиваться от правды было нельзя. Это был тот самый корабль из маминого сна.