Текст книги "Идеальный план"

– Привет… – я оборачиваюсь и машу рукой, но она замирает в воздухе, когда я вижу владельца этой квартиры, стоящего в дверном проеме.

Я встречалась с Райаном дважды. Один раз он был без рубашки, а в другой раз он был в повседневной одежде в баре. Но сейчас? В приталенном костюме? Господи Иисусе, я не смогу здесь жить.

Костюм черный в тонкую полоску, и темный цвет каким-то образом делает его сине-зеленые глаза гораздо более яркими. У него светло-коричневая кожа и веснушки, как и у его сестры-близнеца, но я могу гарантировать, что никогда не смотрела на Стиви так, как сейчас смотрю на ее брата. Я облизываю губы, мой взгляд блуждает по его волосам – каштановым, слегка выгоревшим по бокам, с небольшими фирменными завитками Шэев на макушке.

Мама Райана и Стиви – белая женщина с веснушчатой кожей, голубыми глазами и медными волосами. Их отец – чернокожий мужчина, высокий, с копной темных кудрей. Близнецы Шэй – это сочетание своих родителей, но Райан и Стиви, похоже, унаследовали одинаковые черты.

Я замечала это оба раза, когда мы встречались, но Райан Шэй очень сексуален. Может, он и робот, но он самый сексуальный робот, которого я когда-либо видела.

– Инди, – выводит он меня из транса.

Закрыв рот и закинув ногу на ногу, я встречаюсь с ним взглядом.

– Хм?

– Я спрашиваю, что, черт возьми, стряслось с моей квартирой?

– О, – я издаю неловкий смешок. – Как видишь, я навожу порядок.

– Наводишь порядок?

– Ага, – я указываю на бардак, который устроила на полу в его гостиной. – Это моя одежда.

– Если это твоя версия наведения порядка, то я не знаю, сможем ли мы договориться.

Я смеюсь над его шуткой, прежде чем понимаю, что, к сожалению, в тоне Райана нет ни малейшего намека на юмор. Он серьезен.

Как организованный монстр, каким он и является, Райан вешает свои ключи на маленькую вешалку у входной двери, а затем быстро уходит в свою спальню, даже не взглянув на меня.

Это третье впечатление получилось таким же дерьмовым, как и предыдущие два.

– Я подумала, может быть, мы могли бы завтра вместе позавтракать, – быстро вставляю я, прежде чем он скроется в своей комнате на ночь.

– Нет. – Он даже не удостаивает меня взглядом, подходя к своей двери.

– Было бы неплохо узнать друг друга получше, раз уж мы теперь живем вместе.

– Нет.

– Ладно, обойдемся без завтрака. Ты занятой человек. Может быть, пообедаем? Или, может быть, ты вообще не ешь. Роботы же не едят.

– Что?

Это наконец привлекает его внимание, и он поворачивает голову в мою сторону, агрессивный взгляд его глаз цвета морской волны встречается с моим.

Я сглатываю.

– Шучу. Это была шутка. – Еще один неловкий смешок. – Может быть, кофе? Было бы неплохо познакомиться с человеком, с которым я живу. Кто знает, может быть, мы даже станем друзьями?

Его глаза сужаются.

– Ладно, никаких друзей, – я поднимаю руки в знак капитуляции. – Никаких друзей. Никакой еды. Никакого веселья. Поняла.

Тихий смешок вибрирует в его груди, и сначала я наслаждаюсь этим звуком, думая, что он может счесть меня забавной, но потом понимаю, что смех этот снисходительный.

– Давай проясним одну вещь. Я не хочу, чтобы ты здесь находилась. Я не просил тебя переезжать, и ты здесь исключительно потому, что ты – подруга моей сестры, а я – причина, по которой у нее их не так много. Я люблю свое пространство, и будь моя воля, я бы жил здесь один. Итак. Нет, Индиана, мы не собираемся становиться друзьями. Мы собираемся сосуществовать в одной квартире, пока ты не подберешь себе другое жилье и пока я не выполню свой братский долг.

Он закрывает за собой дверь чуть сильнее, чем необходимо. Охренеть.

Третье впечатление получилось хуже двух первых.

3
Райан

Твою ж мать.

Прижимаясь лбом к двери, я с сожалением закрываю глаза.

Это было подло, и я не собирался так поступать. На самом деле всю дорогу сюда я продолжал напоминать себе о том, что нужно быть вежливым, и пытался придумать какое-нибудь глупое приветствие для первого раза.

«Добро пожаловать домой». Нет, это прозвучит как наш дом.

«Рад, что ты здесь». Вранье. Я не рад.

«Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать». Не давай мне знать. Справляйся сама.

Каждая фраза, которую я репетировал, звучала именно так… отрепетированно.

План, который я придумал, был прост: «Я сделаю для тебя запасной ключ», а потом отправиться в свою комнату, где я смогу немного побыть один.

Но потом я увидел, как она стоит босиком посреди моей гостиной, одетая в толстовку такого размера, что я до сих пор не уверен, что под ней было надето что-то еще. Светлые волосы заплетены в переброшенную на плечо косу, но большинство прядей выбились и растрепались. Карие глаза смотрели мягче, чем я рассчитывал, и это просто вывело меня из себя.

Всю ночь мои товарищи по команде подтрунивали надо мной по поводу ее переезда. Они встречались с ней однажды, около пяти месяцев назад, и я подумал, что неизгладимое впечатление, которое она произвела на них, заключалось в том, что в ту ночь ее вырвало прямо на мои туфли. Но, к сожалению, единственное, что у них осталось о ней в памяти, – это то, что она была просто сногсшибательна.

Я знал, что она хорошенькая. Я не слепой, но она никак не могла быть настолько красивой, как они ее помнили. Я был уверен, что у них просто разыгралось воображение.

Ничего подобного.

Я вошел в квартиру и осознал свою ошибку. Они были правы – она сногсшибательна, и меня это бесит.

Меня нелегко отвлечь, но если кто-то и оказался способен это сделать, так это она.

Я не могу допустить, чтобы здесь жил кто-то вроде нее. Я не хочу, чтобы здесь кто-то жил. Мне нужно личное пространство. Эта квартира – моя единственная передышка от внешнего давления. Мне нужно сконцентрироваться на моем первом сезоне в качестве капитана, и я не знаю, как я смогу это сделать, когда моя соседка по комнате выглядит так, будто только что вышла с пляжа: с загорелыми ногами, золотистыми волосами и разноцветной одеждой, разбросанной по полу моей квартиры.

К черту все это. Мне нужно в спортзал.

Возможно, я был бы немного спокойнее, если бы у меня была возможность расслабиться и подготовиться к возвращению домой к новой соседке по комнате, но сегодня вечером у меня не было ни одной спокойной минуты. За мной наблюдали, и поэтому я весь вечер был на взводе.

Обычно взгляды болельщиков и репортеров прикованы к каждому моему шагу, но с тех пор, как я получил повышение, Рон Морган, генеральный менеджер команды, наблюдает за мной с еще бо́льшим презрением, чем обычно.

Я нравился Рону первые три года, когда играл за него, или, по крайней мере, я нравился ему настолько, насколько работодателю может нравиться работник, чья зарплата составляет большую часть годового бюджета и которому еще предстоит привести команду к чемпионству, не говоря уже о плей-офф.

Но прошлой зимой, после того как я в качестве одолжения сопроводил его племянницу на премьеру фильма, Рон начал испытывать ко мне явную неприязнь. У его племянницы, которая практически является его дочерью, возникли некоторые проблемы с законом, а что может быть лучше для восстановления чьего-либо имиджа, чем общество хорошего парня Райана Шэя?

Это был один вечер, одно мероприятие, но настоящая проблема началась, когда меня попросили провести больше одного вечера. Это стало происходить постоянно, и с тех пор я каждый раз отклонял его просьбу пригласить его племянницу куда-нибудь, используя свою сестру как своего рода щит против семьи Морган.

«Ты должен взять Лесли на этот благотворительный вечер». Не могу. Я уже пригласил сестру.

«Выходные в конце года на озере. Все придут парами. Ты придешь с моей племянницей». Не могу. Я приду со Стиви.

«Лесли действительно в тебя влюблена. Ты должен пригласить ее на командный ужин в пятницу в качестве своей пары». Ах. Черт. Хотел бы я это сделать, но моя сестра очень хочет пойти, и я не могу ее бросить.

Весь год все шло хорошо, я использовал Стиви в качестве псевдоподружки, но потом ее угораздило влюбиться. И не в кого-нибудь, а в человека, который на девяносто процентов выполняет те же функции, что и я, потому что он – такое же громкое имя в чикагском спорте. Без ее помощи мой мотив стал ясен: настоящая причина, по которой я не мог продолжать встречаться с девушкой из семьи Рона, заключалась просто в том, что я этого не хотел, и именно тогда его безразличие превратилось в откровенную неприязнь.

Это отвращение усилилось в конце сезона, когда Итан ушел в отставку, и команда, несмотря на громкое несогласие Рона, выбрала меня капитаном. Но я не хожу на свидания, не занимался этим со времен колледжа, и я не собираюсь меняться просто ради того, чтобы угодить мужчине, который выписывает мне чеки на зарплату, особенно когда это касается женщины, которая мне искренне не интересна.

Можно подумать, Рон оценил бы мои амбиции. Я думаю только об одном – выиграть для «Чикаго» их первый за десятилетия чемпионат и увенчать клуб трофеем, а самому получить титул MVP[10]10
  Титул MVP (англ. Most Value Player) – титул «Самый ценный игрок». Награда, которой награждается самый полезный игрок команды, лиги, конкретного соревнования или серии соревнований.


[Закрыть]. Это означает, что у меня нет женщин, почти нет друзей, и я не спускаю глаз с приза. Я никому не позволю воспользоваться моим именем или тем, кем я собираюсь стать в баскетболе.

Такое уже случалось, и я больше никогда не совершу такой ошибки.

Мне нужна гребаная тренировка. Она очистит мысли от беспорядка, в который превратился мой вечер, и от катастрофы, в которую превратилась моя квартира, пока меня не было.

Снимая пиджак, я вешаю его в шкаф, где ему самое место – между моим черным и темно-серым пиджаком. Расстегнув часы, аккуратно кладу их в ящик прикроватной тумбочки, в бархатную коробочку, именно туда, где они лежат каждый раз, когда я их достаю.

Несколько бросков меня успокоят, но вот моя квартира, похоже, оказывает на меня противоположный эффект. Но не успеваю я выскользнуть из костюма и надеть спортивные шорты, как меня останавливает тихий всхлип, доносящийся из гостиной.

Это, должно быть, шутка.

Какого черта я согласился позволить этой девушке здесь жить? О, точно – Стиви. Мне нужно научиться говорить сестре «нет», потому что это неумение только что привело к плачущей блондинке в моей гостиной.

Не буду обращать внимания. Если я подойду проведать ее, ей будет еще более неловко. Неужели она плачет из-за того, что я ей сказал? Я видел только, как эта девушка плакала или напивалась до беспамятства, так что, думаю, неудивительно, что она снова дала волю эмоциям.

Еще одно хныканье и еще один приглушенный всхлип пробиваются сквозь закрытую дверь и вторгаются в мою грудь.

Ты ей ничего не должен.

Не обращай внимания. Не обращай внимания. Не обращай внимания.

Я не могу. Как бы мне ни хотелось таким быть, я не такой.

Сделав глубокий вдох, я открываю дверь спальни, чтобы проверить, как там моя новая соседка.

Маленькая мисс блондиночка сидит на моем диване, подтянув колени к груди и спрятав лицо в скрещенных руках, и я не знаю, что, черт возьми, сказать, чтобы заставить ее успокоиться. Как мне заставить ее остановиться? Я даже не знаю эту девушку.

Скажи что-нибудь приятное, что-нибудь утешительное.

– Ты эмоциональна.

Она поднимает голову, карие глаза покраснели и опухли.

– Спасибо за замечание, Райан. Ты действительно проницателен.

Ладно, этого явно не следовало говорить.

– Почему?

Она хмурит брови:

– Что «почему»?

– Почему ты такая эмоциональная?

– А почему ты такой холодный?

Я меняю тему, потому что сейчас она вряд ли поймет мой ответ.

– Что случилось?

– Что случилось? – Она снисходительно смеется. – Что случилось?! – Она повышает голос, одновременно поднимаясь с дивана. Я позволяю себе блуждающим взглядом скользнуть по этим длиннющим ногам и не могу не задаться вопросом, каково было бы почувствовать, как они обхватывают мою талию.

Не сейчас, Райан.

Для девушки она довольно высокая. А в этот момент еще и немного пугающая.

– Случилось то, что моя жизнь превратилась в абсолютное дерьмо, ясно? Извини, я не могу контролировать свои эмоции, потому что мой дерьмовый парень, с которым я встречалась шесть лет, изменил мне с какой-то цыпочкой из его офиса! И именно из-за этого я лишилась квартиры. Я не могу позволить себе жить одна в этом городе и теперь сижу в квартире брата моей лучшей подруги, который тоже не хочет, чтобы я здесь находилась! Ты думаешь, я этого хочу? Нет! Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь.

Я стою, небрежно прислонившись к дверному косяку своей спальни, наблюдая за ее мини-срывом.

«Мини», возможно, неподходящее слово.

– Какого черта я здесь делаю? – тихо спрашивает она себя.

Она смотрит на меня, ожидая, что я отвечу, но я понятия не имею, как вести себя с кем-то настолько чувствительным. Она просто пугает.

– Ты прав, – говорит она. – Я эмоциональна. Но, по крайней мере, я не гребаный робот! – Она делает движение в мою сторону. – По крайней мере, я что-то чувствую. Когда ты в последний раз что-то чувствовал?

– Ну, в данный момент мне весело.

– Что, черт возьми, с тобой не так? – выплевывает она. – Ты – монстр. И наведи порядок на своей чертовой книжной полке. Сортировка по фамилии автора? Да ты больной.

Я пытаюсь сдержать улыбку, честно пытаюсь, но уголки губ все равно ползут вверх.

– Не смейся надо мной!

– Я не смеюсь, – качаю я головой.

Она делает глубокий сосредоточенный вдох, проводя руками по своей толстовке, которая, кажется, ей велика размеров на пять.

– Я съеду. Мы не знаем друг друга, и ты прав. Ты меня не приглашал, и это нечестно по отношению к тебе. Я уезжаю в командировку завтра вечером, но вернусь через несколько дней и заберу свои вещи. Я уеду из Чикаго.

– Нет.

– Прошу прощения?

– Ты не съедешь. Индиана, я сделаю для тебя запасной ключ.

Я закрываю за собой дверь своей спальни, наконец произнеся фразу, которую репетировал весь вечер.

Она права, на самом деле я не хочу, чтобы она здесь находилась. Но в одном она ошибается: я не монстр. Ей явно паршиво, и я не могу вышвырнуть ее на улицу. Я не такой парень, каким хотел бы быть в данный момент.

Громкий стук в дверь. Возможно, туфля.

– Меня зовут не Индиана!

Да, прямо сейчас я бы действительно хотел быть таким парнем.

Я просыпаюсь до будильника и, подойдя к двери в одних боксерах, соображаю, что больше не могу разгуливать по дому голышом.

Натянув баскетбольные шорты и старую футболку, я захожу в гостиную. Беспорядок Инди убрала, но квартира выглядит совсем иначе, чем пару дней назад.

Я долгое время жил один. То, что Стиви прожила здесь девять месяцев, стало приятной передышкой от тишины, но тишина вернулась, когда она съехала. Мне нравится проводить время в одиночестве, я действительно наслаждаюсь этим. Но разница в атмосфере этим утром, присутствие здесь кого-то еще не кажется мне худшим, что могло со мной случиться. Это не так тревожит, как я предполагал.

Дверь на противоположной стороне гостиной слегка приоткрыта. Лучи утреннего чикагского солнца отражаются от стен, и полоска бледно-желтого света обжигает глаза. Там больше нет ни штор, ни жалюзи. Стиви, пока жила здесь, использовала собственные занавески в стиле фанк, но до и после того, как она здесь поселилась, я держал эту комнату закрытой.

Но новая спальня Инди не закрывается полностью из-за разбросанных по полу книг и одежды, которые не дают двери закрыться.

Во время нашей третьей встречи я узнал об этой девушке кое-что еще. Она не только эмоциональна и не может удержаться от выпивки, но и неряшлива. По-настоящему неряшлива.

И еще она яркая, напоминаю я себе. Это так бросается в глаза в моей черно-белой квартире. В дверном проеме виднеются светло-фиолетовые платья с цветочными принтами, но я думаю, что главная проблема, по которой не закрывается дверь, – розовый каблук с ремешками, торчащий из-под ярких тканей.

Возможно, это та самая обувь, которая прошлой ночью оставила царапину на двери моей спальни.

4
Инди

– Что за издевательство? – Я зарываюсь лицом в подушку, пытаясь защитить глаза от яркого утреннего солнца, льющегося в окна моей спальни. – Почему здесь нет жалюзи?

Солнце отражается от желтых стен моей новой комнаты. Нужно спросить Стиви, какого черта она покрасила эту комнату в такой несносный утренний цвет, потому что я знаю, что мистер Нелюбящий Цвета ни за что на свете этого не сделал бы.

Я не знаю, который час. Я ничего не устанавливала в своей новой комнате, включая будильник, и одному только богу известно, где может быть мой телефон, но по неприлично яркому рассвету, проникающему в мою комнату, я могу сказать, что еще чертовски рано.

На работе у меня сегодня ночной перелет, первый в сезоне, и мне нужно выспаться. Я и так-то не жаворонок, а особенно – в те дни, когда приходится всю ночь лететь.

Я спала как убитая. На полу с одной подушкой и двумя покрывалами. У меня пока нет кровати или матраса, а после вчерашнего фиаско моя упрямая задница отказалась заваливаться на диван Райана.

Мне нужно пройтись по магазинам и кое-что купить. Странно начинать все сначала, но ни одна часть меня не хочет, чтобы матрас или постельное белье были оттуда, где я увидела Алекса с другой.

Одна мысль о его имени пробуждает в моей груди боль, которая предпочитает прятаться на какое-то время, пока простое напоминание не делает ее подобной цунами.

Обнаружив, что телефон упирается мне в спину, я прищуриваю глаза, стараясь не ослепить себя ярким экраном.

Я: Ежедневные новости – почему, черт возьми, эта комната цвета маленького утенка?! Жаль, что ты не оставила свою кровать. Зандерс достаточно богат, чтобы купить другую для твоей гостевой спальни. О, и твой брат – придурок.

Стиви: Ну, по крайней мере, это удержит тебя от желания с ним переспать!

Я: Когда это я такое говорила? Я читаю любовные романы. У меня слабость к придуркам.

Она не отвечает, и мне интересно, сколько ежедневных новостей потребуется, чтобы Стиви заблокировала мой номер.

Зарывшись с головой в подушку, я закрываю глаза, надеясь поспать еще несколько драгоценных часов, но как только в мою комнату проникает запах свежего кофе, я прихожу в полную боевую готовность. Запах и так соблазнительный, а когда к нему добавляется легкий аромат хрустящего бекона, я встаю с постели и, спотыкаясь о свой хлам, добираюсь до кухни. Я такое не ем, но, боже, пахнет потрясающе.

– Доброе утро, – говорит Райан, не потрудившись повернуться ко мне лицом.

– Доброе, – бормочу я, усаживаясь за кухонный стол.

Укороченная футболка и баскетбольные шорты подчеркивают его фигуру, но его наряд не излучает той энергетики парня из братства, которую я ожидала. Футболка, кажется, настолько старая и поношенная, что ему пришлось отрезать рукава просто потому, что на ткани было слишком много дырок – удивительно для такого чистоплотного человека, как он. Как бы то ни было, я не жалуюсь, потому что его гладкие, изгибающиеся косые мышцы идеально выглядывают из глубоких вырезов по бокам, а выпуклые мышцы бедер заставляют мое воображение танцевать, представляя, на что способны эти мощные ноги.

Боже, как он подтянут.

Райан наконец поворачивается ко мне лицом, ловит мой восхищенный взгляд и скользит глазами по моей груди. Наверное, следовало надеть лифчик. Благодаря этой тонкой майке со смайликом я не единственная, кто этим утром приветствует моего нового соседа по комнате.

– Не любишь бюстгальтеры?

– Я? Лично я не люблю носить их под пижамой, но ты, видимо, любишь. – Я поднимаю руки в знак капитуляции. – Зона, свободная от суждений.

Он бросает на меня равнодушный взгляд и ставит передо мной на стойку обжигающе горячую кружку черного кофе, а следом тарелку с яичницей-болтуньей, беконом и пшеничными тостами.

Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ним взглядом. Сине-зеленые глаза впиваются в мои, ожидая, что я что-нибудь скажу, но я не могу выдавить ни слова. Тень разочарования, которая осеняла его прошлым вечером, немного рассеялась, и он выглядит мягче, добрее.

– Ты хотела позавтракать вместе, – напоминает он, кивая в сторону моей тарелки.

Он помнил, хотя я совсем позабыла об этом после своего небольшого срыва. Я-то думала, что после вчерашнего вечера меня встретят уведомлением о выселении, а не домашним завтраком.

Это блюдо – оливковая ветвь. И хотя он был королевским придурком, я бросила туфлю в его дверь, так что я не уверена, что это он должен извиняться.

– Это была та, ярко-розовая? – спрашивает он, заставляя меня отвести взгляд от своей спальни.

– Хм?

– Туфля, которую ты бросила в мою дверь. Это были твои розовые шпильки? – Он указывает на беспорядок в моем дверном проеме.

Наверное, мне должно быть стыдно, но я не смущаюсь.

– Наверное. Это мои туфли «не выношу наездов».

Легкая улыбка приподнимает уголки его губ, но я не питаю особых надежд на искреннюю улыбку. Я быстро усвоила, что Райан Шэй не находит меня ни забавной, ни очаровательной.

Стоя напротив стола, он протягивает мне вилку, но перед тем, как приступить к завтраку, моет две сковородки, которыми пользовался, вытирает их и возвращает на законное место.

– Извини за вчерашнее, – наконец извиняюсь я с набитым ртом. – Я уберу эту царапину с твоей двери.

Райан не отвечает, переключая внимание на свою тарелку и приступая к завтраку.

– Не любишь бекон? – Он указывает вилкой на мою тарелку.

– Я вегетарианка.

Он с ужасом смотрит на меня, а потом подцепляет мой бекон и засовывает его между своими восхитительно полными губами.

– А кофе ты пьешь?

– Я люблю кофе. Но я не пью горячий кофе. Я жду, пока он остынет, и добавляю немного льда. И сливки. Много сливок.

Он хмурит брови, вероятно, задаваясь вопросом, как ему удалось заполучить самую сложную на свете соседку по квартире.

– Ты пьешь только кофе со льдом? А как насчет зимы?

– Может быть минус двадцать, и я буду держать в руке кофе со льдом, разве что надену зимние перчатки.

– Девушка из «Старбакса»? Индиана, тебе не кажется, что это немного банально?

При звуке этого имени мои глаза слегка сужаются.

– Когда-нибудь слышал фразу «она не такая, как другие девушки»?

Он слегка кивает головой.

– Так вот, это не про меня. Я такая же, как все остальные цыпочки. Настолько простая, насколько это возможно. У меня был период «угги». У меня был период узких джинсов. Мне нравятся мои романтичные книги, в моем кофе больше сливок, чем кофеина, и я даже делаю эстетичные снимки своей еды всякий раз, когда бываю в ресторане.

Его грудь слегка поднимается, и я мысленно похлопываю себя по спине за то, что вырвала у Райана Шэя хотя бы такой тихий смешок.

Мы заканчиваем завтрак в тишине. Райан не поднимает на меня глаз, но я не могу отвести блуждающий взгляд от него, пока он ест. Действительно красивый мужчина. Квадратная челюсть с легкой щетиной. Губы немного пухлые, и я не могу перестать думать о том, какие они мягкие на ощупь. Глаза светлые и ясные, манящие, даже если он этого не хочет. Он не самый приятный, не самый общительный, но тем не менее привлекательный. Самое странное в нем, наверное, то, что он этого не осознает.

– Что? – не поднимая на меня глаз, спрашивает он.

Меня не смущает, что меня поймали с поличным, поэтому я не отрываю от него своего внимания.

– У тебя есть друзья?

– Да.

– У тебя на кухне не так уж много всего. Что, если твои друзья придут на ужин, а у тебя не окажется лишних тарелок или столового серебра?

– Я не провожу здесь время со своими друзьями.

– А где ты проводишь с ними время?

– На тренировках или на наших играх.

– Ты имеешь в виду твоих товарищей по команде.

– Я слишком много работаю, чтобы не считать своих товарищей по команде своими друзьями. Стиви – тоже мой друг.

– Твоя сестра-близнец.

– И Зандерс.

– Твой вероятный будущий шурин.

– Инди, к чему ты клонишь? – в его тоне слышится раздражение.

Я небрежно пожимаю плечами:

– Да так. Просто пытаюсь узнать тебя получше. Какой твой любимый цвет?

– Черный.

– А я-то думала, что роботам должен больше нравиться серебряный.

Он одаривает меня натянутой улыбкой:

– Как мило.

– Почему у тебя нет собаки или домашнего питомца, чтобы составить тебе компанию? Тебе, наверное, здесь одиноко.

– У меня аллергия на собак. И я не одинок.

– Ах, точно. Я забыла о твоей аллергии. Ты действительно разозлил большого парня наверху, чтобы заработать эту аллергию, да? Тогда как насчет кошки? Кто-то, о ком нужно заботиться.

– Мне не нужно ни о чем и ни о ком заботиться, и мне не нужна дополнительная компания. Мне нравится быть одному.

– А я люблю цветы. Хочешь, подарю? Или растение. Может быть, с растением ты почувствуешь себя более мужественным. Что-то, что будет гармонично сочетаться с горькой холодностью твоей личности.

– А ты вполне… дерзкая для того, кто приехал сюда только вчера и до сих пор не подписал договор аренды. И задаешь много вопросов.

– Считаешь, что я вполне?

– Услышала первые три слова и пропустила остальное мимо ушей, да? – Он вздергивает бровь, явно не впечатленный моей реакцией.

– Я просто пытаюсь узнать тебя получше.

Он мгновение изучает меня взглядом.

– Отлично. Теперь моя очередь.

Я сажусь прямее.

– О, это весело! Сближение с соседом по квартире. Валяй.

– Расскажи мне о своем бывшем и почему тебе негде жить.

Вот черт. Сильное начало.

– Мой любимый цвет? Я так рада, что ты спросил. Лавандовый.

– Я об этом не спрашивал.

Я глубоко вздыхаю.

– Ты и так считаешь, что я не в себе. Ты уверен, что тебе нужны подробности?

– Да.

Он, не дрогнув, выдерживает мой пристальный взгляд. Понимая, что такая честность может быть непременным условием проживания здесь, я начинаю рассказывать.

– Мы с моим бывшим долгое время жили вместе. Долго встречались, и все это закончилось около полугода назад, когда я неожиданно раньше времени вернулась домой из рабочей поездки и обнаружила его в нашей постели с другой.

Челюсть Райана дергается, как будто он скрежещет коренными зубами.

– Бо́льшая часть этого мне известна. Долго – это сколько?

– Шесть лет.

Глаза цвета морской волны расширяются.

– Вы были вместе шесть лет?

– Да, но мы знакомы всю жизнь.

– Шесть лет, и вы все еще не были ни женаты, ни помолвлены?

– Мы приближались к этому. Он купил кольцо. Я ждала, когда он будет готов к следующему шагу.

Я продолжаю смотреть в свою тарелку, потому что это унизительно. Когда-то мне нравилась наша история любви. Она делала нас уникальными, связанными самой судьбой. Друзья детства женятся. Я так хотела когда-нибудь показать на нашей свадьбе наши фотографии из детского сада.

Но сейчас? Сейчас это унизительно. Мы знакомы двадцать два года, шесть из них встречались, и я так и не смогла заставить парня жениться на мне. Я даже не смогла заставить его хранить верность.

– Никогда не стоит умолять кого-то быть готовым к будущему, – произносит он, и слова звучат нежнее, чем, я думаю, он сам ожидал.

– Обстановка твоей квартиры черно-белая, но жизнь не всегда такая, Райан.

– Она такая, когда дело доходит до любви. Либо вы любите друг друга, либо нет. Шесть лет и целая жизнь воспоминаний – более чем достаточный срок, чтобы это понять. Он тянул время. Тебе нужно двигаться дальше.

– Господи. Как резко. Я вроде пытаюсь.

– Нет, не пытаешься. Ты плакала прошлой ночью из-за него. Ты можешь утверждать, что это потому, что я полый засранец, и то, что я сказал, обидело тебя, но это было из-за него. Ты живешь здесь из-за него, и это ранит твои чувства. Он не хотел тебя. Он доказал это, прождав шесть лет, прежде чем сделать предложение, и он практически прокричал на весь мир, когда решил в твоей постели заняться сексом с другой. Так что да, Индиана, это черное и белое. Тебе нужно двигаться дальше. Он не заслуживает ни тебя, ни твоих слез.

Я игнорирую прозвище, которое он мне дал, но во мне закипает гнев.

– Может, поработаешь над более мягким тоном, сосед. Ты понятия не имеешь, каково это, когда все твое будущее вырывают у тебя из-под ног, заставляя начинать сначала.

Он сглатывает, не сводя с меня глаз.

– Поверь, мне это известно лучше, чем кому-либо другому.

Вот черт. Уязвимость, кроющаяся в чертах его раздражающе красивого лица, говорит мне, что я задела за живое. Я смягчаю тон.

– Знаешь, меня зовут не Индиана. Так что прозвище не имеет абсолютно никакого смысла. Не говоря уже о том, что оно длиннее, чем Инди.

– Твое настоящее имя Инди?

– Вообще-то Индиго. Но я предпочитаю Инди.

– Индиго? Как синий цвет?

– Да, как цвет. Когда я родилась, у моих родителей был непростой период. У них родился единственный ребенок, и они выбрали Индиго.

– Так, значит, тебя зовут Блу[11]11
  Англ. blue – синий.


[Закрыть]?

Я впервые слышу, как он искренне смеется. Несмотря на то что он смеется надо мной, а не вместе со мной, мне нравится, как это звучит.

– Меня зовут Инди, – напоминаю я. – Может, хватит называть меня Индианой, раз это, черт возьми, не имеет никакого смысла?

Он улыбается. Широко и безудержно, не сдерживаясь. Вот везучий сукин сын – у него даже ямочки на щеках!

– Конечно. Я остановлюсь на прозвище Блу.

– Нет. Точно нет. Инди, просто Инди.

Он берет мой кофе, теперь уже комнатной температуры, и сливает немного в раковину, а потом возвращается к холодильнику и наполняет мою кружку льдом. Достав из холодильника маленькую упаковку молока, ставит ее передо мной.

– У меня нет сливок, так что, надеюсь, подойдет молоко. У тебя ведь нет непереносимости лактозы?

Он смотрит на меня с нервным блеском в глазах, как будто не может смириться с еще одним блюдом, которое я не буду есть или пить.

– Молоко – это отлично! Спасибо.

– Давай поговорим о твоей аренде.

– Ты все еще хочешь позволить мне жить здесь после того, как я бросила туфлю в твою дверь и рассказала тебе, какая колоссальная хрень случилась у меня в жизни?

– Не знаю, стоит ли использовать слово «хочу», но это только временно. Пока ты не встанешь на ноги.

Временно. Я покончила с тем, что вся моя жизнь временна. Я хочу стабильности и будущего, но меня на сто процентов устраивает, что эта жизненная ситуация временна. Райан в любом случае не сможет долго жить со мной. Я уверена.

– Хорошо, давай обсудим аренду.

Он берет мою, теперь уже пустую, тарелку вместе со своей и начинает мыть их в раковине.

– Сколько ты можешь позволить себе платить?

Я нечасто смущаюсь, но два моих самых неловких момента произошли именно с Райаном Шэем, так что давайте просто добавим это к списку. Как мне сказать одному из самых привлекательных мужчин, которых я когда-либо встречала, сколько денег я зарабатываю? Если посмотреть на его квартиру, становится ясно, что он никогда не чувствовал себя стесненным в средствах, по крайней мере, с тех пор, как подписал контракт с «Чикаго». Его квартира феноменальна, а я не зарабатываю даже на то, чтобы арендовать бельевой шкаф.

Опустив глаза, я спрашиваю:

– Ты имеешь в виду мой максимальный бюджет или сколько я могу себе позволить, при этом продолжая питаться и заправлять машину?