Текст книги "Темная страсть"

Мое тело содрогнулось.

– И я вот-вот свалюсь со стула.

– Нет, если обопрешься на меня, – промурлыкал Крис, запуская в меня пальцы. – Давай попробуй.

Я снова вздрогнула и выгнулась дугой.

– Сейчас упаду.

– Я держу тебя. – Пальцы Криса впились в мои бедра. – Доверься мне. Я тебя держу. – Наши взгляды встретились. В его глазах пылал огонь сродни тому, что сжигал и меня. – Расслабься. И впусти меня, – шепнул он.

Расслабься и впусти меня. Как будто мы с ним в постели. Я кивнула.

– Да.

Очень медленно Крис опустил голову, и я почувствовала, как его горячее дыхание обожгло мою кожу за миг до того, как его губы сомкнулись на моем клиторе. Я ахнула, когда он убрал руку с моей ноги, – меня качнуло вперед, но тут его пальцы оказались внутри меня, и с губ моих сорвался стон. Это было похоже на пытку – сладостную, невероятно изысканную пытку. Пик наслаждения стремительно приближался и… да, кстати, Крис ошибся. Жестоко ошибся. Я не молила о пощаде – просто на это уже не было времени. Теперь я окончательно поняла, что душой и телом принадлежу этому человеку, отныне и навсегда. Единственное, чего я никак не могла взять в толк, так это почему еще недавно меня это так расстраивало.

Спустя без малого час я, по-прежнему неодетая, в одной рубашке Криса на голое тело стояла посреди кухни, глядя, как он невозмутимо потягивает кофе, и удивляясь, как это у него получается не обжечься, ведь я только что сняла турку с плиты. Влажные после душа волосы Крис наспех пригладил руками – на нем была светло-голубая футболка с изображением Спайдермена, полученная в подарок от одного из ребят, которых он навещал в больнице, и его обычные черные джинсы. Мне всегда было до смерти интересно, почему Крис с таким пылом посвящает себя благотворительности. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь у меня будет время, чтобы подробнее узнать и об этой стороне его жизни.

– Ты вообще сегодня спал? – небрежно бросила я, стараясь, чтобы Крис не заметил растерянности в моем голосе. В конце концов, недоумевала я, если ему так хотелось затащить меня в постель, почему он не остался там со мной?

– Ну, я вообще мало сплю. По ночам в основном рисую. – Крис забрал чашку с кофе, которую я держала в руках, и одним глотком прикончил ее содержимое. – Хотел написать картину для одного из мальчишек. Он страшный фанат кино, в этом мы с ним похожи, так что у нас много точек соприкосновения.

– Сколько ему лет?

– Тринадцать.

– У него рак?

Крис, помрачнев, кивнул:

– Лейкемия. В последней стадии. Родители держатся из последних сил. Они хорошие люди. Представляешь, каково это, когда твой ребенок умирает у тебя на глазах?

У меня защемило сердце.

– Все так плохо?

– Да. Он умирает. И поверь мне, если бы деньги и лекарства могли чем-то помочь, я бы сделал все, чтобы его спасти. – Крис провел рукой по волосам и отвернулся, ища глазами телефон, чтобы вызвать такси. Я заметила, как в его глазах мелькнула боль. Мне было страшно даже думать о том, что чувствует человек, видя, как умирает кто-то из его близких, зная при этом, что он бессилен помочь… но Крис-то хорошо это понимал. Разве он не был свидетелем того, как его собственный отец год за годом спивался у него на глазах? Внезапно я пожалела, что отказалась поехать с ним, и тут же дала себе слово, что постараюсь освободиться на выходные, даже если ради этого придется использовать благотворительное мероприятие в качестве рекламы нашей галереи. В три узла завяжусь, мстительно подумала я, но вытрясу из Марка кругленькую сумму в качестве пожертвования. Ничего, пусть раскошелится.

Сунув в карман телефон, Крис повернулся ко мне. Я уже открыла было рот, чтобы спросить, зачем ему брать такси, но он меня перебил.

– Поехали со мной, – бросил он. – Я не стал отменять бронь на второй билет.

– В другой раз, – отрезала я.

Мой ответ прозвучал резче, чем мне хотелось бы.

Похоже, он нисколько не удивился этому туманному обещанию когда-нибудь составить ему компанию.

– Это не тот ответ, на который я рассчитывал.

– Что ж поделаешь…

Крис поскреб подбородок. Потом, резко отвернувшись, оперся ладонями о шкафчик, возле которого я стояла, и замер, опустив голову и думая о чем-то своем. Все его тело было как натянутая струна, даже кончики пальцев побелели от напряжения.

Я нерешительно протянула руку и коснулась его взлохмаченных волос. Крис, вздрогнув, поднял голову – в солнечном свете его глаза казались двумя осколками светлого изумруда.

– Я с ума сойду от страха за тебя. Ты хоть представляешь, как мне не хочется оставлять тебя одну?

– Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал.

Крис задумался, словно взвешивая мои слова. Я видела, что ему приятно это слышать, однако радость, мелькнувшая было в его глазах, быстро угасла, лицо снова помрачнело.

– Сделай кое-что для меня, Сара. Пообещай, что сунешь эти чертовы дневники в сейф в моем чулане и пусть валяются там до моего возвращения. Я дам тебе шифр.

Мое сердце гулко забилось. Прислонившись к шкафчику, я какое-то время с удивлением таращилась на него.

– Ты боишься, что кто-то попытается их стащить? Мне казалось, ты говорил, что тут я в полной безопасности.

Крис вскинул на меня глаза.

– Да, говорил. Будь иначе, я бы не уговаривал тебя поехать со мной – я бы волоком потащил тебя в аэропорт. Я боюсь другого – что ты примешься читать и перечитывать эти проклятые дневники. Поэтому я и прошу тебя положить их в сейф до моего приезда. Утолишь свое любопытство, когда я вернусь – по крайней мере тогда я смогу объяснить тебе многое из того, о чем ты станешь читать, если тебе снова, как вчера, придет в голову блажь искать в них что-то, что связывает нас с тобой.

– Любопытство тут ни при чем, Крис. Я просто хочу найти Ребекку.

– Этим пусть занимается частный детектив, которого я нанял. Сегодня же утром свяжусь с ним – расскажу, что произошло этой ночью, и попрошу навести справки на складе. Возможно, ему удастся узнать об этом больше, чем нам. – Он ласково взъерошил мне волосы. – Сара, дай мне слово, что запрешь дневники в сейф.

Я с трудом проглотила решительный отказ, который уже вертелся у меня на языке. В конце концов, это важно для него, напомнила я себе. И к тому же в них нет ничего такого, чего бы я не прочитала как минимум раз.

– Ладно, – с некоторым сомнением в голосе проворчала я. – Хорошо, запру.

Лицо Криса просветлело.

– Спасибо.

Губы мои сами собой расползлись в улыбке.

– Чему ты улыбаешься?

– Потому что крутые мачо не привыкли говорить «спасибо». Но мне понравилось.

– Ты хотя бы согласна прилететь в Лос-Анджелес в субботу после работы? Вечером благотворительный прием, так что мне придется влезть в смокинг. Понадобится твоя помощь, слышишь?

– Я увижу тебя в смокинге? – Мои брови поползли вверх.

– И не только. Если приедешь, я позволю тебе снять его с меня.

– По рукам, – улыбнувшись, кивнула я. – Но пообещай подарить мне свою картину до того, как устроишь стриптиз.

– Я подарю тебе картину, если смогу уговорить тебя привезти ту, что я написал вчера с тебя. Я бы захватил ее, но краски еще не высохли.

– Конечно. Без проблем.

– Отлично. В задней части моей студии есть кладовка, в которой я устроил суперсовременную сушилку. Картина как раз там. Я позвоню тебе, как устроюсь в отеле и утрясу все детали поездки.

Телефон затрясся и завибрировал. Крис, чертыхнувшись, схватил его.

– Сейчас спущусь, – пробормотал он в трубку. – Такси ждет внизу, – неохотно объяснил он.

– Почему ты не захотел взять свою машину? – удивилась я.

– Решил оставить свой «порше-911» тебе.

– У меня есть своя машина.

– В «порше-911» первоклассная система безопасности. Я по крайней мере всегда буду знать, где ты находишься.

Тень прошлого, о котором я предпочла бы забыть, накрыла нас. И она же придала металлические нотки моему голосу.

– Другими словами, ты желаешь постоянно знать, где я? – ледяным тоном осведомилась я.

Моя злость не произвела на Криса ни малейшего впечатления.

– Если бы мне срочно понадобилось тебя отыскать, я бы и так это сделал. Но дело не в этом. Если бы ты оказалась в беде, поверь, тебя бы нашли – и нашли очень быстро. Просто если тебе вдруг потребуется помощь, сразу сообщи об этом компьютеру «порше-911», и он позаботится, чтобы ты ее получила. Так что все это исключительно ради нашего общего спокойствия.

Все это прозвучало логично… и не столь уж ужасно. Тень прошлого постепенно развеялась как дым, поскольку ее вытеснила забавная мысль, которую можно было расценить как еще один довод в пользу его предложения.

– А еще мое появление за рулем твоей машины послужит своего рода посланием для Марка – это, так сказать, дополнительный бонус.

Крис скрестил руки на груди.

– Дополнительный бонус? Что ж, можно сказать и так.

Я подбоченилась.

– Послушай, мне не улыбается оказаться в самом эпицентре войны между тобой и Марком! Я не фишка из казино, Крис!

Крис прижал меня спиной к шкафчику. Вывернуться я не могла – почти голая, если не считать его рубашки, я чувствовала себя очень уязвимой.

– Конечно, нет, но это недвусмысленно укажет ему, что ты – моя, – низким, напряженным голосом проговорил он. – А я хочу, чтобы он это знал.

Мне бы следовало возмутиться… но вместо этого я задрожала.

– А ты, Крис? – с вызовом бросила я. – Ты мой?

– Целиком и полностью, детка. Со всеми своими плюсами и минусами. Можешь не сомневаться.

Я была потрясена той легкостью, с какой это признание сорвалось с его губ. Мои собственные губы ссохлись, язык словно заржавел и не повиновался мне.

– Пообещай, что возьмешь «порше-911». – В его голосе прорезалась чувственная хрипотца.

Как-то раз он уже оказался прав, напомнила я себе. В руках Криса я плавилась, словно горячий воск, и он, разумеется, этого не забыл.

– Хорошо. Обещаю.

Крис взял в ладони мое лицо.

– Вот это правильно, детка, – пробормотал он, потом его губы нашли мой рот. Пряный привкус его одобрения, приправленный ароматом кофейных зерен, наполнил меня блаженством. В первый раз за все это время я была счастлива.

Глава 6

Крис исчез за дверями лифта, оставив в моей душе ощущение пустоты. В квартире, где кроме меня не было ни души, разом поселилось гулкое эхо, счастье, в котором я купалась, испарилось бесследно – я чувствовала себя одинокой и брошенной. Конечно, я понимала, что разделявшее нас расстояние на самом деле ничего не значит, но только что обретенная близость казалась настолько хрупкой, что мне вдруг стало страшно.

Пару минут я тупо таращилась на стальные двери лифта, словно надеясь, что они раздвинутся, и я увижу вернувшегося Криса. Естественно, этого не произошло – да и не могло произойти. Крис и без того опаздывал на самолет, а отменить поездку было нельзя. В отличие от него у меня времени было полно. На работу я не спешила – можно было поваляться в постели еще пару часов, поскольку этой ночью спать мне не пришлось, но я сознавала, что вряд ли усну. Слишком много всего произошло за этот день. Вдобавок было бы неплохо разобрать сумку и принять душ.

Я направилась в ванную, наткнулась на свой мобильник, обнаружила, что батарейка почти села, и, чертыхаясь, принялась копаться в сумке в поисках зарядки. Наконец поиски увенчались успехом – поставив телефон на зарядку, я решила разобрать сумку и повесить свою одежду в гардероб. До этого момента мне еще никогда не доводилось держать свои вещи в гардеробе, где уже висела мужская одежда, – и я чувствовала себя неловко. Выругавшись про себя, я попыталась избавиться от этого ощущения. В конце концов, я ведь без ума от Криса, напомнила я себе. Еще недавно я искренне радовалась тому, какой оборот приняли наши отношения. Тогда почему сейчас я чувствую себя так, словно угодивший в ловушку дикий зверь, недоумевала я. Откуда эта неуверенность, этот страх, очень похожий на тот, что охватил меня, когда я оказалась на складе?

«Это же глупо наконец, – одернула я себя, машинально открывая и закрывая молнию на сумке. – Ты ведь хочешь его. Хочешь, чтобы вы стали близки». Рассердившись, я пинком ноги подтолкнула сумку поближе к гардеробу, открыла дверцу, и при виде его содержимого у меня отвалилась челюсть. О таком гардеробе можно было только мечтать – размером с небольшую комнату и полками от пола до потолка, вытянувшимися вдоль стен, две трети которых были забиты одеждой Криса, остальные, видимо оставленные для меня, пустовали.

Плюхнув сумку на пол, я решительно расстегнула молнию, краем глаза заметив сейф, о котором говорил Крис. Он оказался открыт. Крис забыл сказать мне комбинацию замка – при желании я могла бы убрать дневники в сейф, а вот достать их оттуда, не зная шифра, было бы невозможно. Почему-то эта идея мне не понравилась.

Закусив губу, я разглядывала стоявшую на полу сумку с моими вещами – она была открыта, и взгляд мой остановился на лежавшей сверху стопке дневников. Рядом лежала шкатулка. Скрипнув зубами, я напомнила себе, как пообещала Крису запереть дневники в сейф. Вытащив их из сумки, я сунула три тонкие тетрадки и шкатулку в сейф, но дверцу оставила открытой. Четвертая тетрадь, вероятно, так и осталась лежать возле кровати, решила я. Я вернулась в спальню, чтобы ее отыскать. Дневник обнаружился там, где я и рассчитывала, возле кровати – я нагнулась за ним, но тетрадка выскользнула у меня из рук и шлепнулась на пол, открылась, да так и осталась лежать. Поколебавшись немного, я подобрала ее и машинально пробежала глазами первые строки. Эту запись я уже читала, но даже зная, о чем там говорилось, я вдруг захотела перечитать ее еще раз. Тяжело вздохнув, я поклялась, что это будет последний раз, когда я дотронулась до дневников в отсутствие Криса. Сейчас позвоню ему, узнаю комбинацию замка и запру их до его возвращения, решила я. Сразу почувствовав себя лучше, я шумно выдохнула и уткнулась в дневник.

«Этим утром я проснулась от тупой боли в моей ободранной спине и ягодицах – выходит, наказание, которому я подверглась вчера, мне не приснилось. Когда пришло время одеваться, стало ясно, что вопрос о нижнем белье отпал сам собой. Прикосновение даже самой тонкой ткани к коже было настоящей пыткой. Боль постепенно утихла, зато воспоминания о полученном вчера наказании оставались по-прежнему свежими.

Каким-то чудом мне все же удалось провернуть парочку достаточно крупных сделок, а вечер завершился частным показом коллекции картин, который устраивал у себя один известный художник. Мои клиенты были вне себя от счастья, что получат шанс познакомиться с настоящим художником, и я понимала почему. В этом человеке чувствовалась какая-то мягкая, но уверенная сила, которую он переносил на все, чего касалась его кисть. Он выглядел воплощением страсти, и мне не раз приходило в голову, каково это – быть любимой таким человеком… почувствовать, как в тебе вновь просыпается любовь к жизни, вместо того, чтобы пытаться всякий раз угадывать, какой окажется новая игра. Эти игры больше не приносили радости. Не становились, как когда-то, спасением. А он перестал быть Господином, которого я некогда видела в нем. У меня появилось ощущение, что меня затягивает в какой-то черный водоворот, я отчаянно мечтала вновь обрести ту же страсть к жизни во всех ее проявлениях, которая чувствовалась в этом художнике. Я жаждала большего… но разве это не было тем, что, собственно, и привело меня в галерею? Жаждой большего? Может, именно в “большем” и кроется опасность… потому что даже этого “большего” иногда недостаточно?»

Я захлопнула дневник. Из головы не шел художник, о котором писала Ребекка. Это не может быть Крис, твердила я себе. Крис никогда бы не пригласил незнакомых людей в студию, не стал бы показывать им свои картины. Скорее всего она имела в виду Рикко Альвареса, несколько раз приглашавшего меня, чтобы договориться о частной выставке; не исключено, что раньше он поручал это Ребекке. Тогда почему я с настойчивостью маньяка не перестаю думать о Крисе? Это же просто глупо. «Посторонним вход воспрещен» – вот его девиз, который я не раз слышала из его уст. Но даже если Ребекка и имела в виду Криса, в этих записях нет ничего, указывающего на то, что этот художник был ее любовником. От этой мысли у меня свело живот. Вскочив на ноги, я бегом вернулась в гардеробную и бросилась к сейфу, зашвырнула тетрадь внутрь, и вместо дневника достала оттуда бархатную шкатулочку. Подняв крышку, я какое-то время разглядывала лежавшую внутри кисть, которой пользуются художники. С лежавшего под ней снимка на меня смотрели глаза Ребекки. Половинка фотографии была оторвана – узнать, кто стоит возле нее, не было никакой возможности.

– Это не может быть Крис, – повторила я. – Это не он.

Звонок мобильника вернул меня к реальности. Захлопнув крышку шкатулки, я сунула ее обратно в сейф и с треском захлопнула дверцу, решительным жестом повернув ручку. Теперь сейф был заперт. Хватит, подумала я. Этому безумию пора положить конец.

Внезапно перепугавшись, что пропущу звонок, я пулей вылетела из гардеробной и помчалась в спальню, уверенная, что звонит Крис. К несчастью, едва оказавшись у меня в руках, мобильник умолк. Одного взгляда мне хватило, чтобы убедиться, что это действительно был Крис. Я уже собиралась перезвонить, когда мобильник вновь завибрировал.

– Крис, – поспешно откликнулась я, надеясь, что его голос в трубке сотрет из моей памяти запись в дневнике, а заодно и оставленное ею неприятное чувство.

– Будь это другая поездка, не такая важная, ни за что бы не уехал.

– Знаю. – В этот момент я, как никогда до этого, чувствовала, насколько прочна нить, связывающая меня с этим человеком. – Как знаю и то, сколько ты делаешь для этой больницы. Кстати, где ты сейчас?

– Только что въехали на мост. Вылет пришлось отложить на час, но я все равно успею сделать все, что у меня запланировано.

Меня вдруг захлестнуло острое чувство вины.

– Я не выдержала, Крис, – зажмурившись, выпалила я. – Уселась читать дневник сразу, как ты ушел. Но тут же бросила, честное слово. Сунула все четыре дневника в сейф и заперла. И не говори мне шифр, потому что он мне ни к чему.

На какое-то время в трубке повисла тишина, показавшаяся мне вечностью.

– Мне нужно знать, что ты там вычитала и что ты теперь думаешь обо мне? Или о нас обоих?

– Нет, – отрезала я, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно убедительнее – не столько для Криса, сколько для меня самой. – Какая разница, если дневник уже заперт в сейфе? Я поклялась, что не притронусь к нему до твоего возвращения, и сдержу слово. Прости, что не выдержала. И не думай, что мое обещание для меня не важно.

– Ну, ты ведь призналась мне, хотя не обязана была это делать, – мягко сказал он. – А это как раз очень важно.

– Ты для меня важен, Крис. Важно то, что ты вернулся на день раньше, чтобы увидеть меня, что волнуешься обо мне… и еще многое другое. Не знаю, говорила ли я, как это для меня серьезно, поэтому говорю сейчас.

– Если ты сказала это, чтобы заставить меня попросить таксиста развернуть машину, то тебе это почти удалось, – понизив голос, шепнул он в трубку. – А ведь до субботы еще целая вечность…

– Да, очень долго.

– И не забывай, что я волнуюсь за тебя. Кстати, я уже позвонил Джейкобу. Он сказал, что свяжется с тобой, чтобы оставить свой номер телефона – в случае чего сразу же звони ему, поняла? Если хочешь, он может возить тебя на работу, а вечером домой… хотя, насколько я тебя знаю, ты вряд ли согласишься.

– Нет, конечно. Хотя после того, что я пережила на складе, на душе у меня будет спокойнее от мысли, что есть человек, которому можно позвонить. – Не возвратись Крис на день раньше, подумала я, мне бы не к кому было обратиться. От этой мысли мне стало неуютно. – Спасибо, Крис.

– Не благодари меня – лучше постарайся, чтобы с тобой ничего не случилось. Да, и позвони Джейкобу до того, как уйти. Если он не возьмет трубку, оставь сообщение на автоответчике.

– Ладно, так и сделаю. Обещаю.

– Позвоню, как только самолет сядет в Лос-Анджелесе – просто убедиться, что все в порядке. Пока, детка, – мягко добавил он.

– Пока, Крис, – прошептала я. Потом нажала кнопку отбоя, упала на кровать и уставилась в потолок. Меня захлестнул такой водоворот чувств, что я не понимала, что с этим делать. И с собой тоже. Спохватившись, я схватила телефон, поставила будильник, чтобы он поднял меня через полчаса, а потом уткнулась лицом в подушку и улыбнулась, почувствовав знакомый аромат любимой туалетной воды Криса и запах его тела. Запах мужчины, который сводил меня с ума.

– Ты сводишь меня с ума, – прошептала я.

– Кофе готов.

Я с трудом заставила себя оторваться от бумаг, в которых рылась, пытаясь выяснить хоть что-нибудь о Дэвиде, новоиспеченном супруге Эллы, и в первую очередь номер его телефона. И увидела Ральфа, бухгалтера, который вел в галерее все счета, и по совместительству местного шута горохового – просунув голову в дверь, он с интересом разглядывал меня. Учитывая, что Ральф был выходцем из Азии, я часто гадала, обладали ли его родители тем же заразительным чувством юмора, которое меня так привлекало в Ральфе.

– Спасибо, – кивнула я, раздумывая, не попытаться ли выудить из Ральфа все, что ему известно о Ребекке и ее отношениях с Альваресом. Учитывая, что завтра мне предстояло встретиться с ним, это бы мне не помешало.

– Советую налить себе кружку, иначе Боссмен тебя опередит, и останешься без кофе, – заговорщическим шепотом предупредил Ральф, использовав одно из бесчисленных прозвищ, которые он все время давал Марку. – Похоже, ночка у него выдалась еще та. – Ральф, многозначительно щелкнув себя по горлу, скорчил рожу. – Боюсь, наш мистер Выпивоха слегка перебрал.

Я недоверчиво покрутила головой. Потом, бросив взгляд на часы, машинально отметила, что уже почти девять, значит, офис Дэвида откроется с минуты на минуту.

– Марк-то? Никогда не поверю.

– Ты просто его не видела. – Ральф выразительно покрутил носом.

И, сделав страшную рожу, исчез. Мои брови поползли вверх. Марк всегда выглядел безупречно. Представить, что он может выглядеть иначе, было попросту невозможно. Но поскольку от Марка, как-никак, зависело мое будущее, это разожгло мое любопытство.

Выскочив из-за стола, я ринулась догонять Ральфа, надеясь вытянуть из него побольше, пока он в настроении посплетничать. Когда я нагнала его, Ральф уже сидел за своим столом в соседней комнате.

– Завтра встречаюсь с Рикко Альваресом, – объявила я, плюхнувшись на стоявший возле стола стул. Я начала издалека, чтобы Ральф не понял, что меня интересует Марк.

– Правда? – Брови Ральфа поползли вверх. – А Боссмен в курсе?

– Еще нет.

– Что-то мне подсказывает, что он не сильно удивится. Альварес обожает окружать себя красивыми женщинами, которые не устают повторять, что он рисует, как мексиканский бог. А поскольку ты и раньше пускала слюнки насчет его картин, я был уверен, что он тебя не пропустит. Продолжай в том же духе, и вы с ним поладите.

– Как мексиканский бог? – Я расхохоталась.

Ральф пожал плечами.

– Своими ушами слышал. А тот тип, что подписывает нам чеки, только и делает, что тешит его самолюбие.

– Помню, Аманда говорила, что Альварес оказался гораздо лучше, чем она себе его представляла.

Ральф сдвинул очки на кончик носа.

– Ну, о вкусах не спорят. Но вообще говоря, Аманда права. Боссмен, конечно, правит железной рукой, но при этом заботится о тех, кто на него работает. И не устраивает разнос за ошибки, не важно, серьезные они или нет. И еще он может одним взглядом привести кого угодно в ужас, и частенько этим пользуется. А вот Альварес проклинал меня на чем свет стоит, когда я как-то ошибся на один паршивый доллар.

– Неужели? – ахнула я.

– Точно тебе говорю.

– Невероятно, – пробормотала я, невольно вспомнив, как Ребекка писала в дневнике, что от ее художника исходит ощущение мягкой силы. Как-то это было не похоже на Рикко Альвареса. Скорее уж на Криса. Я постаралась затолкать эту мысль подальше, сосредоточившись на том, что говорит Ральф.

– Единственный человек, которому Альварес нравился – как человек, а не только как художник, – тут уже не работает. Я про Ребекку. Она питала к нему слабость, а он – к ней. Кстати, сразу после ее ухода он забрал из галереи свои картины.

– Но разве он в свое время не предоставил их для благотворительной выставки?

– Незадолго до своего ухода Ребекка как раз устраивала нечто подобное.

– Точно. Помнится, Аманда тоже что-то такое говорила. – Я нахмурилась. – А почему Альварес забрал свои работы?

– Не мог простить мне того доллара, – хихикнул Ральф. – Брось, Сара, на это может быть сотня причин.

– А он уже сотрудничал с Марком до того, как тут появилась Ребекка? – Мне казалось, я начинаю понимать…

– Много лет.

Я гадала, неужели Альварес и есть тот человек, с которым она встречалась. Но что-то тут было не так… ведь она уехала, а он остался в городе. Может, они встречались раньше?

– Между ним и Ребеккой что-то было?

– Нет, не думаю. Она никогда не упоминала ни о ком, кого я знаю. И не думаю, что у нее было время ходить на свидания. У Ребекки ведь была и другая работа, когда она пришла в галерею.

– Другая?!

– Да. Она подрабатывала официанткой. В ночную смену.

У меня сжалось сердце.

– Чтобы было, чем оплачивать счета. – Ребекка делала то, на что у меня не хватало пороху, пока она не совершила оплошность, приведя меня сюда. Она клялась, что рано или поздно отыщет способ превратить мечту в источник дохода.

– Припоминаю, – подтвердил Ральф. – По-моему, она вообще не спала, сандвич приносила с собой из дома, а перекусывала на стуле в одном из пустых офисов. Боссмен не любил конфликтных ситуаций, но она неплохо справлялась и даже как-то умудрялась зарабатывать неплохие комиссионные.

– А что же здесь такого? Похоже, тебя это удивляет.

– А тебя нет? Она ведь была совсем зеленой, опыта с гулькин нос, всего год, как окончила колледж.

– Разве? Мне казалось, она старше.

– Нет. – Ральф покачал головой. – А ты знаешь, чего стоит добиться того, о чем мечтает большинство профессионалов, вернее, о чем они могут только мечтать? Снимаю перед ней шляпу. И при этом Ребекка не задирала нос и не воспринимала свои успехи, как нечто само собой разумеющееся. Работала, как проклятая, без обедов и выходных. Ей давно пора было взять отпуск, хотя для нее это и непривычно. Как-то не верится, что она вернется. Может, какой-нибудь богатый парень убедил Ребекку, что ей нужен папик?

– Ты его видел? – встрепенулась я.

– Нет. И даже не представлял, что такое возможно, пока она не исчезла. Говорю тебе, она никогда не говорила о мужчинах.

Зато Ава слышала о каком-то мужчине. И даже видела его как-то раз, слушок проходил. Возможно, Ребекка старалась держать своего приятеля подальше от галереи и Марка, однако они с Авой были намного ближе, чем я думала.

Мои мозги буквально закипали всякий раз, как я пыталась разгадать загадку, которая носила имя «Ребекка». То же самое можно было сказать о Марке. Я покосилась на часы – было уже больше девяти. Если бы мне удалось наконец дозвониться Дэвиду в офис, услышать, что с Эллой все в порядке, и она наслаждается медовым месяцем, может, это бы меня успокоило.

– Пойду за кофе, – объявила я и встала, решив, что приму свою дозу кофеина и сразу засяду за телефон.

– Налей и мне чашечку, – попросил Ральф, сунув мне в руки кружку.

– С удовольствием.

Я отправилась на кухню, помахав по дороге сидевшей за секретарским столом Аманде – вся в розовом с головы до ног, она смахивала на одну из своих обожаемых Барби. Почему-то вдруг вспомнилось, как Крис сказал, что Марка тянет к тем, кто не вписывается в его собственный мир. Идея Марка взять на работу Аманду, еще не окончившую колледж, совершенно не знавшую жизни и только и думающую, как бы всем услужить, прекрасно укладывалась в эту концепцию. Но тогда зачем ему я? Я-то ведь не Аманда. Может, причина крылась в том, что я пристаю ко всем с вопросами о Ребекке? Такое объяснение напрашивалось само собой. Возможно, Марк хотел, чтобы я была у него на глазах, ведь так он мог быть уверен, что будет не только знать, какие вопросы я задаю, но и кому я их задаю. Или, хмыкнула я про себя, ему просто понадобился сотрудник, а твое умение разбираться в искусстве произвело на него неизгладимое впечатление. А я в нем действительно разбираюсь – больше того, в мире искусства я чувствую себя как рыба в воде. Не в «Логове льва», не в клубе, который принадлежит Марку, а в галерее, в индустрии искусства – да, безусловно. Если я решусь поставить крест на карьере школьной учительницы, то на этом поприще меня скорее всего ждет блестящее будущее.

Так, споря сама с собой, я наконец добралась до кухни. И приросла к порогу при виде Марка. Он стоял ко мне спиной, широченные плечи распирали пиджак так, что тот едва не лопался по швам. С того дня, как я побывала в его клубе, мы виделись только раз, да и то мельком, и я внезапно запаниковала. Я уже повернулась было, чтобы незаметно удрать, но опоздала.

– Не так быстро, мисс Макмиллан.

Проклятие. Проклятие. Проклятие.

– Как вы догадались, что это я?

Марк обернулся, и при виде этих серо-стальных глаз на мужественном красивом лице у меня перехватило дыхание. Его окружала аура властности и силы – казалось, он заполняет собой комнату, так что всем остальным там просто не остается места. Кстати, я уже заметила, что точно такое же впечатление Марк производит и на других – как на мужчин, так и на женщин.

– Я почувствовал запах ваших духов, – бросил он. – Кстати, это другие – не те, которыми вы обычно душитесь.

Я чуть в обморок не хлопнулась от удивления. Марк знает запах моих духов?! Я слегка растерялась. Но куда сильнее меня напугало другое – какой-то странный блеск в его налитых кровью глазах. В душу немедленно закралось подозрение. Возможно, Марк почувствовал аромат незнакомой туалетной воды и догадался, что он явно мужской – из этого следовало, что от меня сейчас пахло, как от Криса. Единственным выходом было поступить так же, как я поступала до сих пор – точнее, почти всю свою жизнь, – сменить тему.

– Неважно выглядите, Боссмен. – У меня язык не поворачивался назвать его мистером Комптоном.

– Благодарю за комплимент, мисс Макмиллан, – сухо процедил он. – Продолжайте в том же духе, и вы далеко пойдете.

Узнав собственные слова, которые я когда-то сказала ему, я с трудом сдержала улыбку.

– Похоже, с вами это сработало. Что ж, я рада.

– В ваших устах это звучит так, будто на меня не угодишь.

Я поставила кружку Ральфа на стол.

– Просто вы… весьма сложный человек. Неоднозначный.

Уголки губ Марка дрогнули.

– Меня называли и похуже.

– Например, богатый и высокомерный? – усмехнулась я, вспомнив, как сама сказала ему это пару дней назад.