Текст книги "Соблазни меня в сумерках"

– Вряд ли виконт откажется рассматривать этот брак, – сказала ей мисс Маркс. – Возможно, у него безупречная родословная, но, судя по всему, их состояние тает. Его сыну придется жениться на девушке из состоятельной семьи. Это вполне могут быть Хатауэи.

– Надеюсь, вы правы, – с чувством отозвалась Поппи.

Она не сомневалась, что будет счастлива, став женой Майкла Бейнинга. Он был умен, добродушен и смешлив… У него были манеры прирожденного джентльмена, получившего хорошее воспитание. Поппи любила его, хотя это была не пылкая страсть, а ровное теплое чувство. Ей нравился его характер, спокойный и уверенный, без намека на высокомерие. Ей нравилась его внешность, хотя истинная леди не призналась бы в подобной слабости. Но у него были густые каштановые волосы, мягкие карие глаза и высокая тренированная фигура.

Когда Поппи встретила Майкла, она сразу же влюбилась в него. Казалось, все произошло слишком легко.

– Надеюсь, вы не играете со мной, – сказал Майкл однажды, когда они прогуливались по картинной галерее во время одной из лондонских вечеринок. – То есть я надеюсь, что не ошибся, приняв обычную вежливость за нечто большее. – Они остановились перед пейзажем, написанным маслом. – Правда в том, мисс Хатауэй… Поппи… что каждая минута в вашем обществе доставляет мне такое удовольствие, что я с трудом выношу разлуку с вами.

Поппи подняла на него изумленный взгляд.

– Неужели это возможно? – прошептала она.

– Что я люблю вас? – переспросил он тоже шепотом, изогнув губы в иронической улыбке. – Поппи Хатауэй, вас невозможно не любить.

Поппи прерывисто выдохнула, преисполнившись радости.

– Мисс Маркс не объяснила мне, как вести себя в подобной ситуации.

Майкл усмехнулся и склонился ближе, словно делился чрезвычайно важным секретом:

– Я бы не возражал против скромного поощрения.

– Я тоже люблю вас.

– Возможно, это не слишком скромно. – Его карие глаза блеснули. – Но очень приятно.

Им приходилось проявлять осторожность. Отец Майкла, виконт Эндоувер, всякими способами опекал сына. По словам Майкла, он был хорошим человеком, но суровым. Майкл попросил дать ему время, чтобы выбрать подходящий момент и убедить отца в правильности своего выбора. Поппи готова была дать Майклу столько времени, сколько ему понадобится.

Остальные Хатауэи, однако, были не столь сговорчивы. Для них Поппи была сокровищем и заслуживала, чтобы за ней ухаживали открыто и с гордостью.

– Может, мне следует пойти и обсудить ситуацию с Эндоувером? – предложил Кэм Роан, когда семья собралась в гостиной их номера в отеле после ужина. Он сидел на диване рядом с Амелией, которая держала на руках их шестимесячного ребенка. Мальчику дали имя Коул, но пока в семье его называли цыганским именем Рай.

Поппи и мисс Маркс занимали другой диван, а Беатрикс расположилась на полу у камина, лениво играя с одним из своих питомцев, ежихой по кличке Медуза. Доджер мрачно выглядывал из своей корзинки, зная по горькому опыту, насколько неразумно связываться с Медузой и ее колючками.

Поппи задумчиво нахмурилась, подняв глаза от рукоделия.

– Не думаю, что это поможет, – с сожалением сказала она, обращаясь к зятю. – Я знаю, что ты можешь быть весьма убедительным… но Майкл очень тверд в том, что касается его отца.

Кэм ненадолго задумался. С черными волосами, чуть более длинными, чем было принято, смуглой кожей и бриллиантовой серьгой в ухе он выглядел скорее как языческий принц, а не бизнесмен, сделавший состояние на инвестициях в фабричное производство. С тех пор как женился на Амелии, он был фактическим главой семейства Хатауй. Ни один человек на свете не смог бы управлять ими так умело, как это делал Кэм.

«Мой табор», – шутил он.

– Послушай, сестричка, – сказал он, обращаясь к Поппи, – как говорят цыгане, дерево без солнца не плодоносит. – Голос его звучал расслабленно, но взгляд оставался пристальным. – Не вижу причин, почему Бейнинг не может попросить разрешения ухаживать за тобой и делать это открыто, как полагается в таких случаях.

– Кэм, – осторожно сказала Поппи. – Я знаю, что у цыган более… прямолинейный подход к ухаживанию…

При этих словах Амелия подавила смешок. Кэм не повел и ухом. Мисс Маркс выглядела удивленной, явно не подозревая, что цыганская традиция ухаживания предполагала похищение невесты прямо из постели.

– Но ты прекрасно знаешь, – продолжила Поппи, – что для британской аристократии это куда более деликатная процедура.

– Вообще-то, – сухо заметила Амелия, – насколько я могла заметить, британская аристократия заключает брачные договора с сентиментальностью банкиров.

Поппи скорчила хмурую гримасу.

– Амелия, ты на чьей стороне?

– На твоей, конечно. – В голубых глазах Амелии отразилась искренняя забота. – Именно поэтому я против тайного ухаживания… постоянно делать вид, будто вы встретились случайно, ни разу не прокатиться вместе в парке… В этом есть что-то постыдное. Неловкое. Словно ты какой-то неприличный секрет.

– Ты хочешь сказать, что сомневаешься в намерениях мистера Бейнинга?

– Вовсе нет. Просто мне не нравятся его методы.

Поппи коротко вздохнула:

– Я не самый благопристойный выбор для сына пэра королевства. Поэтому мистеру Бейнингу приходится действовать осторожно.

– Ты самая благопристойная в нашем семействе, – возразила Амелия.

Поппи одарила ее мрачным взглядом.

– Быть самой благопристойной из Хатауэев – едва ли здесь есть чем хвастаться.

Раздосадованная ее упрямством, Амелия перевела взгляд на ее компаньонку.

– Мисс Маркс, моя сестра, похоже, убеждена, что ее семья настолько странная и так отличается от других семейств, что мистер Бейнинг должен пускаться на всяческие ухищрения, а не отправиться к своему отцу и, как полагается мужчине, сказать: «Я намерен жениться на Поппи Хатауэй и хотел бы получить твое благословение». Не могли бы вы объяснить мне причину такой осторожности со стороны мистера Бейнинга?

В кои-то веки мисс Маркс, казалось, не нашла слов.

– Не ставь ее в неловкое положение, – вмешалась Поппи. – Вот факты, Амелия. Вы с Уин поженились в цыганском таборе, Лео – известный повеса, у Беатрикс больше домашних питомцев, чем в Королевском зоологическом обществе, а я робею в свете и не способна вести подобающий разговор даже ради спасения собственной жизни. Неужели так трудно понять, почему мистер Бейнинг не может сообщить своему отцу новости без предварительной подготовки?

Амелия явно хотела возразить, но вместо этого пробормотала:

– По-моему, светские разговоры очень скучны.

– По-моему, тоже, – мрачно согласилась Поппи. – В этом вся проблема.

Беатрикс подняла глаза от ежа, свернувшегося в клубок в ее руках.

– А мистер Бейнинг интересный собеседник?

– Тебе не пришлось бы спрашивать, – вставила Амелия, – если бы он осмелился прийти сюда с визитом.

– Пожалуй, – поспешно сказала мисс Маркс, прежде чем Поппи успела парировать ехидную реплику сестры, – мы могли бы всей семьей пригласить мистера Бейнинга сопровождать нас на цветочную выставку в Челси послезавтра. Это позволит нам провести с ним достаточно времени, чтобы получить некоторое представление о его намерениях.

– Отличная идея! – воскликнула Поппи. Совместное посещение цветочной выставки было куда более благоразумным и безобидным решением проблемы, чем если бы Майкл нанес им визит в Ратледже. – Уверена, разговор с мистером Бейнингом успокоит твою тревогу, Амелия.

– Надеюсь, – отозвалась ее сестра без особой убежденности в голосе. Слегка нахмурившись, она переключила свое внимание на мисс Маркс. – Как компаньонка Поппи вы гораздо чаще видели этого неуловимого ухажера, чем я. Каково ваше мнение о нем?

– По моим наблюдениям, – осторожно сказала та, – мистер Бейнинг достойный молодой человек и пользуется всеобщей симпатией. У него прекрасная репутация, он не соблазнял женщин, не транжирил деньги, не устраивал дебоши в публичных местах. Короче говоря, он полная противоположность лорду Рамзи.

– Это свидетельствует в его пользу, – серьезно произнес Кэм, но его золотистые глаза весело блеснули. – Почему бы тебе не послать ему приглашение, дорогая? – обратился он к своей жене.

Губы Амелии дрогнули в иронической улыбке.

– Ты готов добровольно отправиться на цветочную выставку?

– Я обожаю цветы, – отозвался он невинным тоном.

– Да, когда они покрывают луга и пустоши. Но ты терпеть не можешь, когда они выращены на клумбах или в аккуратных ящичках.

– Ничего, пару часов я выдержу, – заверил ее Кэм, лениво играя локоном, падавшим ей на шею. – Полагаю, стоит приложить некоторые усилия, чтобы породниться с Бейнингом. – Он улыбнулся, добавив: – Нам не помешает иметь хотя бы одного респектабельного мужчину в семействе, не так ли?

Глава 5

На следующий день Майклу Бейнингу было послано приглашение, и, к восторгу Поппи, оно было сразу же принято.

– Теперь это только вопрос времени, – сказала Поппи Беатрикс, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать от волнения, как это делал Доджер.

– Я стану миссис Майкл Бейнинг, я люблю его, я люблю всех и все… даже этого старого вонючего хорька, Беа!

Позже утром Поппи и Беатрикс оделись для прогулки. Стояла теплая ясная погода, и сад отеля, изрезанный аккуратными, посыпанными гравием дорожками, утопал в цветах.

– Мне не терпится выйти наружу, – сказала Поппи, глядя в окно на сад. – Здесь так красиво, почти как в Гэмпшире.

– Не вижу никакого сходства с Гэмпширом, – возразила Беатрикс. – Здесь все слишком упорядоченно. Но мне нравится гулять в розарии Ратледжа. Там так чудесно пахнет. Знаешь, несколько дней назад, когда мы вышли прогуляться с Кэмом и Амелией, я разговаривала с главным садовником, и он дал мне рецепт подкормки, от которой розы становятся крупными и здоровыми.

– И что это?

– Рыбный бульон, немного уксуса и щепотка сахара. Он опрыскивает им кусты перед самым цветением.

Поппи сморщила нос:

– Какой ужасный состав.

– Главный садовник сказал, что этот старик, Ратледж, любит розы, и ему привозят экзотические сорта со всего света. Например, лавандовые розы из Китая, «Девичий румянец» из Франции…

– Разве Ратледж – старик?

– Вообще-то садовник этого не говорил, просто у меня сложилось такое мнение.

– Почему?

– Ну, он такой таинственный и никому не показывается на глаза. Это напоминает мне историю о безумном старом короле Георге, запертом в своих покоях в Виндзорском замке. – Беатрикс усмехнулась. – Возможно, они держат его на чердаке.

– Беа, – прошептала Поппи, охваченная неодолимым желанием довериться сестре. – Есть кое-что, о чем мне не терпится рассказать тебе, но это должно остаться тайной.

Глаза Беатрикс заинтересованно вспыхнули.

– Что?

– Вначале пообещай, что никому не скажешь.

– Обещаю.

– Поклянись чем-нибудь.

– Клянусь святым Франциском, покровителем всех животных. – Увидев нерешительность Поппи, Беатрикс вдохновенно добавила: – Я ничего не скажу, даже если меня похитит шайка пиратов и увезет на свой корабль, угрожая бросить за борт, где кишат акулы. Даже если меня свяжут и оставят на пути табуна лошадей с железными подковами, а единственным спасением будет выдать похитителям твою тайну…

– Ладно, будем считать, что ты меня убедила, – усмехнулась Поппи и добавила, понизив голос: – Я встретила мистера Ратледжа.

Голубые глаза Беатрикс округлились.

– Правда? Когда?

– Вчера утром. – И Поппи рассказала ей всю историю, описав потайной коридор, комнату редкостей и самого мистера Ратледжа. Единственное, что она опустила, был поцелуй, которого, насколько это касалось ее, вообще не было.

– Я ужасно сожалею о поведении Доджера, – произнесла Беатрикс с покаянным видом. – Извини, Поппи.

– Все в порядке, Беа. Вот только… жаль, что он потерял письмо. Будем надеяться, что никто его не найдет.

– Значит, мистер Ратледж не дряхлый безумец? – спросила Беатрикс с явным разочарованием.

– Конечно, нет.

– А как он выглядит?

– Вообще-то он довольно красив. Высокий и…

– Как Меррипен?

Кев Меррипен остался жить у Хатауэев после того, как на его табор напали англичане, которым хотелось выдворить цыган из страны. Мальчика бросили умирать, но Хатауэи взяли его к себе и выходили. Недавно он женился на их второй по старшинству сестре, Уинифрид. Меррипен взвалил на себя грандиозную задачу по управлению поместьем в отсутствие Лео. Молодожены были вполне счастливы, оставаясь в Гэмпшире во время сезона и наслаждаясь красотой и относительным уединением Рамзи-хауса.

– Таких высоких, как Меррипен, не бывает, – сказала Поппи. – Что не мешает мистеру Ратледжу быть высоким. У него темные волосы и пронзительные зеленые глаза… – При этом воспоминании ее желудок неожиданно сократился.

– Он тебе понравился?

Поппи помедлила, колеблясь.

– Трудно сказать… Мистер Ратледж сбивает с толку. При всем его обаянии чувствуется, что он способен практически на все. Он похож на злого ангела из поэмы Уильяма Блейка.

– Хотелось бы взглянуть на него, – задумчиво произнесла Беатрикс. – А еще больше мне хотелось бы побывать в комнате редкостей. Я завидую тебе, Поппи. Как давно со мной не случалось ничего интересного.

Поппи негромко рассмеялась:

– Неужели? И это при том, что лондонский сезон в самом разгаре?

Беатрикс закатила глаза:

– Лондонский сезон так же интересен, как гонки улиток.

– Девушки, я готова, – бодро произнесла мисс Маркс, войдя в комнату. – Не забудьте захватить зонтики, если не хотите загореть на солнце.

Вся троица вышла из номера и чинно двинулась по коридору. Повернув в сторону парадной лестницы, они обнаружили, что в фешенебельном отеле царит необычное оживление.

Слышались возбужденные, даже сердитые мужские голоса, в некоторых угадывался иностранный акцент, снизу доносился топот ног и скрежет металла.

– Что за черт… – пробормотала мисс Маркс себе под нос.

Свернув за угол, все три женщины резко остановились при виде полудюжины мужчин, столпившихся возле лифта для провизии. Кто-то вскрикнул.

– Это женщина? – спросила Поппи, побледнев. – Или ребенок?

– Оставайтесь здесь, – обеспокоенно произнесла мисс Маркс. – Я попробую выяснить, в чем дело.

Все трое вздрогнули от панических воплей, прорезавших воздух.

– Это ребенок, – сказала Поппи, шагнув вперед, несмотря на запрет мисс Маркс. – Мы должны как-то помочь.

Беатрикс опередила ее, кинувшись бегом.

– Это не ребенок, – бросила она через плечо. – Это обезьяна!

Глава 6

Мало какое занятие доставляло Гарри Ратледжу такое удовольствие, как фехтование, особенно потому, что оно вышло из употребления. Шпага больше не являлась средством защиты или модным аксессуаром, и только военные и немногочисленные любители продолжали практиковаться в искусстве владеть ею. Но Гарри нравилась элегантная точность этого оружия, требовавшая физической и умственной дисциплины. Фехтовальщику приходилось заранее просчитывать последовательность движений, что было естественным для Гарри Ратледжа.

Год назад он вступил в фехтовальный клуб, состоявший примерно из сотни членов, включая аристократов, банкиров, актеров, политиков и военных из разных родов войск. Три раза в неделю он встречался в клубе с компанией доверенных друзей, и они устраивали поединки под бдительным оком тренера. Хотя в клубе имелись комнаты для переодевания и душевые, там часто была очередь, и Гарри обычно уходил домой сразу же после тренировки.

В это утро тренировка была особенно напряженной. Тренер обучал их технике ведения боя сразу с двумя противниками. Это был увлекательный вызов, но все участники устали и обзавелись синяками. Гарри получил два удара в грудь и взмок от пота.

Он вернулся в отель, все еще облаченный в белый фехтовальный костюм, сняв лишь защитный кожаный панцирь. Ему не терпелось принять душ, но довольно быстро стало ясно, что с душем придется подождать.

Когда он вошел в отель через боковую дверь, его встретил один из управляющих, молодой человек в очках по имени Уильям Каллип. Его лицо осунулось от беспокойства.

– Мистер Ратледж, – произнес он извиняющимся тоном. – Мистер Валентайн поручил мне передать вам, как только вы вернетесь, что у нас… возникли затруднения…

Гарри молчал, терпеливо ожидая продолжения. Это был единственный способ получить сведения от Каллипа.

– Это связано с нагараянскими дипломатами, – сообщил управляющий.

– Опять пожар?

– Нет, сэр. Это связано с одним из подарков, которые нагараяне собирались преподнести королеве завтра. Он исчез.

Гарри нахмурился, представив себе коллекцию драгоценных камней и произведений искусства, которые нагараяне привезли с собой.

– Их имущество хранилось в запертой комнате в подвале. Как оно могло пропасть?

Каллип испустил прерывистый выдох.

– Боюсь, сэр, оно сбежало.

Брови Гарри приподнялись.

– Каким образом, Каллип?

– Среди подарков, которые нагараяне привезли для королевы, имелась пара редких животных, голубых макак, которые водятся только в нагараянском тиковом лесу. Их должны были поместить в зоологический сад Риджент-Парка. Видимо, макак держали в отдельных клетках, но одна из них как-то сумела открыть замок и…

– Черт знает что! – возмутился Гарри, ощутив вспышку гнева. Однако ему удалось продолжить, не повышая голоса: – Могу я спросить, почему никто не потрудился предупредить меня, что мы приютили в отеле пару обезьян?

– По этому вопросу, сэр, возникла путаница. Видите ли, мистер Лафтон уверен, что он включил этот факт в отчет, но мистер Валентайн говорит, что ничего подобного там не было. В общем, сейчас все заняты поисками, стараясь не привлекать внимания постояльцев.

– Каллип. – Гарри стиснул зубы, стараясь сохранить спокойствие. – Сколько времени макака отсутствует?

– По нашим оценкам, не менее сорока пяти минут.

– Где Валентайн?

– Я слышал, что он поднялся на третий этаж. Одна из горничных обнаружила возле лифта для провизии что-то похожее на помет.

– Помет обезьяны возле лифта для провизии, – повторил Гарри, не веря собственным ушам.

«Иисусе! Не хватает только, чтобы кто-нибудь из престарелых постояльцев отеля скончался от испуга, когда на него вдруг прыгнет дикое животное, или, не дай бог, обезьяна укусит женщину или ребенка. Или произойдет что-нибудь другое, столь же возмутительное».

Он не представлял, как найти это чертово животное. Отель был настоящим лабиринтом, с множеством коридоров, переходов и лестниц. Потребуется несколько дней, в течение которых Ратледж не будет знать ни минуты покоя. Он потеряет бизнес. И хуже всего, он станет предметом для шуток на долгие годы. К тому времени, когда шутники покончат с ним…

– Клянусь Богом, чьи-то головы покатятся с плеч, – произнес он с такой убийственной вкрадчивостью, что Каллип вздрогнул. – Отправляйся в мои апартаменты, Каллип, и возьми из ящика красного дерева в моем кабинете «дрейзе».

Управляющий опешил.

– «Дрейзе», сэр?

– Револьвер. Это единственный капсюльный револьвер в ящике.

– Капсюльный…

– Коричневый, – терпеливо произнес Гарри. – С длинным дулом.

– Слушаюсь, сэр!

– И ради бога, не направляй его ни на кого. Он заряжен.

Все еще сжимая шпагу, Гарри помчался вверх по задней лестнице. Перескакивая через две ступеньки, он пронесся мимо двух потрясенных горничных, которые несли корзины с бельем.

Добравшись до третьего этажа, он направился к лифту для провизии, где нашел Валентайна, всех трех нагараянских дипломатов и Бримли, управляющего этажом. Мужчины столпились вокруг открытой шахты лифта, заглядывая внутрь. Неподалеку стояла клетка из дерева и металла.

– Валентайн, – резко произнес Гарри, подойдя к своему помощнику, – вы нашли ее?

Джейк Валентайн бросил на него встревоженный взгляд:

– Она забралась по веревке, которая приводит в движение лифт. И сейчас сидит на крыше подвижной кабины. Каждый раз, когда мы пытаемся опустить ее, обезьяна повисает на веревке и болтается на ней.

– Она достаточно близко, чтобы я мог дотянулся до нее?

Взгляд Валентайна упал на шпагу в руке хозяина. Его темные глаза расширились, когда он понял, что Гарри скорее заколет зверька, чем позволит ему свободно разгуливать по отелю.

– Это непросто, – сказал он. – Возможно, вы только раздразните ее.

– Ты пытался приманить ее с помощью еды?

– Ничего не получится. Когда я сунул в шахту яблоко, она чуть не укусила меня за руку. – Валентайн бросил расстроенный взгляд в сторону лифта, где другие мужчины пробовали подманить упрямую обезьяну свистом и уговорами.

Один из нагараян, худощавый мужчина средних лет, одетый в легкий костюм и богато расшитую шаль, накинутую на плечи, шагнул вперед.

– Вы мистер Ратледж? Отлично. Спасибо, что пришли помочь нам вернуть самый ценный дар ее величеству. Это редкая порода макак. Ей нельзя причинить вред.

– Как вас зовут? – бесцеремонно спросил Гарри.

– Ниран, – отозвался дипломат.

– Мистер Ниран, я понимаю ваше беспокойство за животное, но я обязан защитить своих постояльцев.

Нагараянин свирепо сверкнул глазами.

– Боюсь, вам не поздоровится, если вы причините вред нашему подарку королеве.

Гарри твердо встретил его негодующий взгляд.

– Если вы в течение пяти минут не найдете способ извлечь животное из лифта, – отозвался он ровным тоном, – и поместить его в эту клетку, Ниран, я приготовлю из него кебаб.

Это заявление вызвало очередной негодующий взгляд, и нагараянин поспешил к отверстию лифта. Обезьяна издала возбужденный вопль, за которым последовало ворчание.

– Я не имею представления, что такое кебаб, – заметил Джейк, ни к кому конкретно не обращаясь, – но не думаю, что это понравится обезьяне.

Прежде чем Гарри успел ответить, Джейк увидел что-то за его спиной и простонал:

– Постояльцы…

– Проклятье! – пробормотал Гарри себе под нос и повернулся навстречу постояльцам, гадая, что он им скажет.

Это оказались три женщины. Гарри испытал легкий шок, узнав Кэтрин Маркс и Поппи Хатауэй, которые следовали за темноволосой девушкой, очевидно – Беатрикс. Спеша к лифту, она, казалось, готова была перешагнуть через любое препятствие.

Он преградил ей путь:

– Доброе утро, мисс. Боюсь, вам туда нельзя.

Она остановилась, устремив на него глаза того же ярко-голубого оттенка, как у ее сестры. Кэтрин Маркс взирала на него с каменным спокойствием, а Поппи слегка покраснела и перевела дыхание.

– Вы не знаете мою сестру, сэр, – сказала она. – Если бы поблизости имелось дикое животное, она непременно захотела бы посмотреть на него.

– Что заставляет вас думать, что в моем отеле водятся дикие животные? – осведомился Гарри с таким видом, словно подобное предположение было немыслимым.

Макака выбрала этот момент, чтобы издать радостный вопль.

Поппи усмехнулась. Несмотря на раздражение и вышедшую из-под контроля ситуацию, Гарри не смог не улыбнуться в ответ. Поппи показалась даже более изысканной, чем ему запомнилось, с темно-голубыми прозрачными глазами. В Лондоне было много красивых женщин, но ни одна из них не обладала таким сочетанием ума и слегка пылкого обаяния. Ему хотелось схватить ее в объятия и увлечь туда, где им никто не помешает.

Овладев своим лицом, Гарри напомнил себе, что, хотя они встречались накануне, предполагается, что они незнакомы. Он отвесил учтивый поклон:

– Гарри Ратледж, к вашим услугам.

– Я Беатрикс Хатауэй, – сказала младшая из девушек, – а это моя сестра Поппи и наша компаньонка мисс Маркс. В лифте для провизии находится обезьяна, не так ли? – Она произнесла это таким прозаическим тоном, словно пребывание экзотических животных в отеле было обычным делом.

– Да, но…

– Так вы ее никогда не поймаете, – перебила его Беатрикс.

Гарри, которого никогда никто не перебивал, обнаружил, что подавляет очередную улыбку.

– Уверяю вас, ситуация под контролем, мисс…

– Вам нужна помощь, – заявила Беатрикс. – Я сейчас вернусь. Не делайте ничего, что могло бы расстроить обезьянку. И не пытайтесь тыкать в нее этой шпагой, вы можете уколоть ее случайно. – Без дальнейших церемоний она бросилась назад, в том направлении, откуда пришла.

– Вряд ли это будет случайно, – пробормотал Гарри.

Мисс Маркс растерянно смотрела вслед своей подопечной.

– Беатрикс, нельзя бегать по отелю, – окликнула ее она. – Остановись сейчас же!

– Думаю, у нее есть план, – заметила Поппи. – Вам лучше сходить за ней, мисс Маркс.

Компаньонка бросила на нее умоляющий взгляд:

– Пойдем вместе.

Но Поппи не шелохнулась.

– Я лучше подожду здесь, – отозвалась она с невинным видом.

– Но это неприлично… – Компаньонка перевела взгляд с убегающей Беатрикс на неподвижную Поппи. Решив, что Беатрикс представляет собой большую проблему, она пробормотала проклятие и кинулась следом за ней.

Гарри обнаружил, что остался наедине с Поппи, которую, как и ее сестру, казалось, ничуть не встревожило присутствие макаки на чердаке. Они смотрели друг на друга, он – вооруженный шпагой, а она – зонтиком.

Поппи скользнула взглядом по его белому фехтовальному костюму и, вместо того чтобы застенчиво молчать или изображать нервозность, как полагается молодой девушке, оставшейся без присмотра, завела разговор:

– Мой отец называл фехтование физическими шахматами. Он восхищался этим видом спорта.

– Я пока еще учусь, – заметил Гарри.

– По методике моего отца, весь фокус в том, чтобы держать шпагу так, словно у вас в руке птица: достаточно крепко, чтобы не дать ей упорхнуть, но и не слишком крепко, чтобы не раздавить.

– Он давал вам уроки?

– О да, отец поддерживал увлечения всех своих дочерей к фехтованию. Он говорил, что не знает вида спорта, более подходящего для женщин.

– Пожалуй. Женщины отличаются гибкостью и проворством.

Поппи удрученно улыбнулась:

– Недостаточным, чтобы ускользнуть от вас.

Одной этой репликой ей удалось мягко подшутить над ними обоими.

Они стояли друг к другу ближе, чем вначале, хотя как это получилось, Гарри не знал. От нее исходил восхитительный запах: нежной кожи, духов и мыла. При воспоминании, какими мягкими были ее губы, ему так сильно захотелось повторить мгновение, что Гарри с трудом удержался от поцелуя. Он с изумлением отметил, что у него участилось дыхание.

– Сэр! – вывел его из задумчивости голос Валентайна. – Макака карабкается вверх по веревке.

– Там некуда двигаться, – резко отозвался Гарри. – Попытайтесь поднять лифт выше, чтобы поймать ее в ловушку под потолком.

– Вы пораните ее! – воскликнул нагараянин.

– Я могу только надеяться на это, – буркнул Гарри, раздраженный их вмешательством. Ему не хотелось вникать в планы поимки расшалившейся макаки. Ему хотелось остаться наедине с Поппи.

Прибыл Уильям Каллип с револьвером, который держал с величайшей осторожностью.

– Мистер Ратледж, вот он.

– Спасибо.

Гарри протянул руку, чтобы взять револьвер, но в этом момент Поппи отпрянула назад, наткнувшись на него. Гарри схватил ее за предплечья и ощутил дрожь, пронзившую ее тело. Он осторожно повернул ее лицом к себе. Ее лицо побледнело, глаза расширились.

– В чем дело? – мягко спросил он. – Вы боитесь оружия?

Она кивнула, судорожно выдохнув.

Гарри поразила сила собственной реакции на ее испуг. Его просто захлестнуло желание защитить ее. Она все еще дрожала, упираясь ладонью в его грудь.

– Все в порядке, – произнес он.

Гарри не мог вспомнить, чтобы кто-нибудь искал у него поддержки и утешения. Возможно, никто. Ему хотелось притянуть ее к себе и утешить. Казалось, он всегда хотел и ждал этого, даже не догадываясь о своем тайном желании.

– Каллип, – негромко произнес он, – забери револьвер, он не понадобится. Отнеси его назад.

– Слушаюсь, мистер Ратледж.

Поппи оставалась в убежище его рук, склонив голову. Ее ухо выглядело таким нежным. Запах ее духов дразнил его обоняние. Ему хотелось исследовать каждую частичку ее тела и обнимать ее, пока не расслабится.

– Все в порядке, – снова сказал он, поглаживая ее по спине. – Он ушел. Мне жаль, что вы испугались.

– Нет, это мне жаль, что я… – Поппи отстранилась, залившись румянцем. – Обычно я не такая трусиха. Это от неожиданности. Дело в том, что давным-давно… – Она осеклась, пробормотав: – Я опять болтаю.

Гарри не хотелось, чтобы она замолкала. Все связанное с ней он находил бесконечно интересным, хотя и не смог объяснить почему.

– Расскажите мне, – негромко произнес он.

Поппи безнадежно махнула рукой и одарила его кислым взглядом, как бы говоря: «Я вас предупреждала».

– В детстве я обожала своего дядю Говарда, брата моего отца. У него не было жены и детей, и поэтому он уделял все свое внимание нам.

Ее губы тронула задумчивая улыбка.

– Дядя Говард был очень терпелив со мной. Моя болтовня доводила всех до безумия, но он всегда слушал меня с таким видом, будто располагал всем временем на свете. Как-то утром он приехал к нам с визитом. Отца не было дома, он отправился на охоту вместе с деревенскими жителями. Когда они показались вдалеке со связкой убитых птиц, мы с дядей Говардом вышли им навстречу. Вдруг чье-то ружье случайно выстрелило. Не знаю, как это произошло: то ли оно упало, то ли его неправильно несли, – помню только звук выстрела, похожий на гром, и болевые ощущения в руке и плече. Я повернулась к дяде Говарду и увидела, что он медленно оседает на землю. Он был смертельно ранен, а в меня попало несколько дробинок.

Поппи помедлила, в ее глазах блеснули слезы.

– Он был весь в крови. Я бросилась к нему, приподняла его голову и спросила, что должна сделать. В ответ он прошептал, что я должна всегда быть хорошей девочкой, чтобы мы встретились снова на небесах. – Она прочистила горло и коротко вздохнула. – Простите. Мне не следовало столько болтать…

– Нет, – возразил Гарри, переполненный непривычными эмоциями. – Я готов слушать вас весь день.

Она удивленно моргнула и нерешительно улыбнулась:

– Если не считать дядю Говарда, вы первый мужчина, которой говорит мне это.

Их прервали возгласы мужчин, собравшихся у лифта. Макака забралась еще выше.

– Дьявол, – пробормотал Гарри.

– Пожалуйста, подождите еще немного, – попросила Поппи. – Моя сестра умеет обращаться с животными. Она выманит обезьянку оттуда, не причинив ей вреда.

– Она имеет опыт обращения с приматами? – поинтересовался Гарри, не скрывая иронии.

Поппи на секунду задумалась.

– Лондонский сезон считается?

Гарри хмыкнул с искренним весельем, что случалось с ним не часто, заслужив удивленные взгляды Валентайна и Бримли.

Появилась Беатрикс, прижимавшая к себе большую банку, и поспешила к ним, не обращая внимания на недовольную мисс Маркс, которая следовала за ней по пятам.

– А вот и мы, – бодро сказала она.

– Наши конфеты? – поинтересовалась Поппи.

– Мы уже предлагали ей еду, мисс, – сказал Джейк Валентайн. – Она не берет.

– Это возьмет, – заявила Беатрикс, уверенно направившись к лифту. – Надо будет поднять банку наверх.

– Вы туда что-нибудь подмешали? – с надеждой спросил Джейк.

Все три нагараянских дипломата разразились взволнованными тирадами, смысл которых сводился к тому, что они не хотят, чтобы животное одурманили или отравили.