Текст книги "Моя до полуночи"

Глава 4

Спустя неделю все пять отпрысков семьи Хатауэй вместе с вещами были перевезены из Лондона в новое поместье в Гемпшире. Несмотря на ожидавшие их трудности, Амелия очень надеялась, что перемены скажутся благотворно на всех.

Дом в их прежнем имении Примроуз-плейс был связан со многими неприятными воспоминаниями. Все изменилось с тех пор, как умерли их родители. Отец скончался от сердечного приступа, а мать, так и не оправившаяся после потери мужа, – через несколько месяцев. Казалось, что горе впиталось в стены и стало частью обоев, краски и дерева. Каждый раз, глядя на камин в большой гостиной, Амелия вспоминала свою мать, сидящую за рукоделием, а в саду ей мерещился отец, подрезающий свои знаменитые на всю округу розы.

Амелия безо всякого сожаления продала дом, но не из-за отсутствия сентиментальности, а скорее от ее избытка. Невозможно смотреть в будущее, когда тебе что-то постоянно напоминает о потерях.

Ее брат и сестры нисколько не возражали против продажи дома. Лео вообще ничего не волновало. Если бы ему вдруг объявили, что семья намерена жить на улице, он бы лишь равнодушно пожал плечами. Уин, моложе Амелии на несколько лет, была слишком слаба после длительной болезни, чтобы протестовать против решения старшей сестры. А Поппи и Беатрикс были подростками и с энтузиазмом приветствовали любые перемены.

Амелия отдавала себе отчет, что наследство свалилось на них в самый подходящий момент. Хотя у нее были сомнения, удастся ли Лео сохранить свой новый титул на достаточно долгий срок.

Дело в том, что никто не хотел быть лордом Рамзи. Для трех предыдущих лордов Рамзи титул был словно талисманом неудач и ранней смерти. Вот почему дальние родственники Хатауэев только облегченно вздохнули, когда титул перешел к Лео.

– А какие-нибудь деньги я получу? – был первый вопрос Лео, когда ему сообщили, что он станет виконтом.

Ответ был положительным. Лео получит в наследство небольшое поместье в Гемпшире и скромную ежегодную сумму, которой не хватит даже на то, чтобы подновить дом.

– Мы все равно бедны, – сказала Амелия брату, изучив письмо поверенного, где он описал поместье и доходы, которое оно приносит. – Поместье небольшое, слуги и большинство арендаторов уехали, дом ветхий, а над титулом, очевидно, висит проклятие. Все это делает поместье, говоря без преувеличения, непригодным. Однако у нас есть дальний родственник, который, хотя и спорно, предшествует тебе в ряду наследников, и мы можем попытаться отказаться от наследства в его пользу. Возможно, что наш прапрапрапрадед получил титул незаконно, что позволит нам заявить об утрате титула на основании…

– Я приму титул, – решительно заявил Лео.

– Потому что ты не веришь в проклятие так же, как не верю я?

– Нет, потому что я и так проклят, так что еще одно проклятие меня не пугает. Одним больше, одним меньше – какая разница?

Никто, кроме Лео, никогда не был в южном графстве Гемпшир. Поэтому по прибытии на новое место все вытягивали шеи, с интересом рассматривая поместье, теперь принадлежавшее им.

Младшие сестры, такие же темноволосые и голубоглазые, как Амелия, возбужденно обменивались впечатлениями. Но взгляд Амелии чаще останавливался на Уин. Ее заботило состояние сестры.

Уин была не похожа на других членов семьи. Она единственная унаследовала от отца светлые волосы и скрытный характер. Сестра была тихой и застенчивой и стойко переносила все трудности. Когда годом раньше в деревне началась эпидемия скарлатины, Лео и Уин серьезно заболели. Лео быстро оправился, а Уин с тех пор оставалась бледной и хрупкой. Доктор сказал, что скарлатина дала осложнение на легкие и что Уин может вообще никогда не поправиться.

Однако Амелия не хотела признавать, что Уин может остаться инвалидом. Чего бы ей это ни стоило, она вылечит Уин.

Трудно было представить себе лучшее место для семьи Хатауэй, чем Гемпшир. Это было одно из самых красивых графств Англии – множество рек, огромные леса, луга и пустоши, поросшие вереском. Поместье Рамзи было расположено недалеко от Стоуни-Кросса – одного из крупнейших торговых городов в графстве. Этот город экспортировал скот, лес, зерно, множество сыров местного производства и дикий мед.

– Я удивлена, почему поместье Рамзи не приносит дохода? – вслух рассуждала Амелия, когда карета проезжала мимо покрытых сочной травой пастбищ. – Земля в Гемпшире такая плодородная, что здесь можно выращивать все, что душе угодно.

– Но наша земля проклята, не так ли? – спросила Поппи.

– Нет, не само поместье, а только тот, кому принадлежит титул. То есть Лео.

– О, – с облегчением вздохнула Поппи. – Тогда еще ничего.

Лео, сидевший в углу кареты, не счел нужным отреагировать. После недели вынужденного воздержания от алкоголя его глаза и голова стали ясными, но настроение ничуть не улучшилось. Меррипен и сестры ни на минуту его не оставляли, так что у Лео не было возможности пить что-то, кроме воды или чая.

Первые несколько дней после того, как Амелия отыскала его, были для Лео ужасными: он был возбужден, его все время била дрожь и окатывал пот. Но теперь, когда самое страшное было позади, он выглядел гораздо лучше. Хотя мало кто поверил бы, что Лео всего двадцать восемь лет – настолько состарил его последний год.

Чем ближе они подъезжали к Стоуни-Кроссу, тем красивее становилась местность. Мимо мелькали аккуратные черно-белые домики с соломенными крышами, мельницы, пруды, окруженные плакучими ивами, старинные церкви, построенные из камня еще в средние века. На лугах цвели осенние крокусы, деревья шелестели желтыми и красными листьями, тучные белые овцы паслись на пастбищах.

– Как красиво, – восхищенно сказала Поппи. – Почему воздух пахнет здесь совсем по-другому, чем в городе?

– Возможно, это свиноферма, мимо которой мы только что проехали, – пробормотал Лео.

Беатрикс, которая читала брошюру, в которой описывался юг Англии, весело сказала:

– Гемпшир славится своими замечательными свиньями. Их кормят желудями и буковыми орешками прямо из леса, поэтому у них такой вкусный бекон. А каждый год здесь проводят соревнование производителей колбас.

– Замечательно, – кисло улыбнулся Лео. – Я надеюсь, что мы его не пропустили.

Уин, читавшая толстую книгу о Гемпшире, сказала:

– А история дома Рамзи впечатляет.

– О нашем доме написано в книге по истории?

– Только небольшой абзац, но все же наш дом упомянут. Но это ничто по сравнению с описанием поместья графа Уэстклиффа и его дома – одного из самых величественных в Англии. По сравнению с ним наш дом просто карлик. Дом принадлежит Уэстклиффам уже почти пятьсот лет.

– Он, должно быть, уже очень старый, этот граф, – с самым серьезным видом сказала Поппи.

Беатрикс хихикнула.

– Читай дальше, Уин.

– «Рамзи-Хаус расположен в небольшом парке, в котором растут дубы и буковые деревья. Строительство дома было закончено в 1594 году. Здание славится своими длинными галереями, характерными для того периода. В более позднее время к дому было пристроено одно крыло и бальный зал».

– У нас есть бальный зал! – обрадовалась Поппи.

– И наверное, в лесу у нас есть олени! – воскликнула Беатрикс.

Лео забился поглубже в угол.

– Господи, я надеюсь, что в доме есть хотя бы уборная.

К тому времени как наемный экипаж свернул на дорогу, которая вела к дому, уже начинался вечер. Утомленные долгим путешествием, все радостно вздохнули, увидев дом с высокой крышей и кирпичными трубами.

– Интересно, как там справился Меррипен, – озабоченно сказала Уин. Меррипен, бывший и кухаркой, и дворецким, уехал двумя днями раньше, чтобы подготовить дом к приезду семьи.

– Наверняка работал и днем, и ночью, – ответила Амелия. – Проверял, как обставлены комнаты, все переделывал, отдавал приказы слугам, которые не смели его ослушаться. Я уверена, что он просто счастлив.

Уин улыбнулась. Даже уставшая и бледная, она выглядела прелестно – светлые волосы мерцали в неровном свете, лицо было словно фарфоровое. Ее профиль привел бы в восторг поэтов и художников. До нее даже хотелось дотронуться, чтобы убедиться, что она живое существо, а не статуя.

Экипаж остановился перед домом, окруженным изгородью из давно не стриженных кустов. Цветники во дворе заросли сорняками. Но это все не сложно привести в порядок, подумала Амелия. Зато фасад дома с заостренной крышей и высокими окнами выглядел совсем неплохо.

Наемный кучер опустил ступеньки кареты и помог пассажирам выйти.

Наблюдая, как ее сестры и брат выходят из кареты на дорогу, мощенную битым кирпичом, она предупредила:

– Дом и усадьба выглядят немного неухоженными, потому что здесь долгое время никто не жил.

– Не могу понять почему, – проворчал Лео.

– Но все очень живописно, – прокомментировала Уин, улыбнувшись. Долгое путешествие заметно ее утомило. Судя по опущенным плечам и бледному лицу, у нее совсем не осталось сил.

Уин хотела поднять небольшой чемодан, поставленный кучером возле ступеней кареты, но Амелия подскочила к ней и, взяв чемодан, сказала:

– Ты ничего не должна нести. Пойдем в дом. Мы найдем место, где ты сможешь отдохнуть.

Холл был обшит деревянными панелями, которые когда-то были выкрашены в белый цвет, а теперь потемнели от времени. Пол был выщербленным и грязным. В глубине холла была великолепная резная каменная лестница, но ее чугунные перила заросли пылью и паутиной. Амелия заметила, что уже были предприняты попытки очистить перила, но было очевидно, что процесс займет много времени и потребует немалых усилий.

Меррипен появился из коридора, который вел из холла в глубь дома. Он был в рубашке с закатанными рукавами и без галстука. Воротник был расстегнут, обнажая смуглую кожу, блестевшую от пота. Спутанные черные кудри спускались на лоб. Он широко улыбался:

– Вы опоздали на три часа.

– Что такое три часа в семье, где четыре сестры? – улыбнулась Амелия и протянула ему свой носовой платок.

Стерев с лица пыль и пот, Меррипен посмотрел на семейство Хатауэй, при этом его взгляд немного задержался на Уин.

Потом он дал Амелии полный отчет. Он нашел в деревне двух женщин и мальчика, чтобы они помогли убрать дом. Спальни более или менее приведены в порядок. Много времени заняла уборка кухни и чистка очага. Кухарка сейчас готовит еду…

Меррипен вдруг остановился и, взглянув Амелии через плечо, бесцеремонно оттолкнул ее и как раз успел подхватить Уин. Он взял ее на руки и попросил ее положить голову ему на плечо. Хотя он был спокоен и непроницаем, как обычно, Амелия была поражена тем, как он держал Уин на руках. Как нечто, ему принадлежащее.

– Дорога слишком ее утомила, – сказала Амелия. – Ей надо отдохнуть.

Ни один мускул не дрогнул на лице Меррипена.

– Я отнесу ее наверх.

Уин пошевелилась и открыла глаза.

– Я чувствовала себя хорошо, но потом пол подо мной покачнулся… Извините меня. Я ненавижу падать в обморок.

– Все в порядке, – уверила ее Амелия. – Меррипен уложит тебя в постель. То есть… – Амелия замешкалась. – Он донесет тебя до твоей спальни.

– Я могу сама дойти. У меня просто на минуту закружилась голова. Меррипен, пожалуйста, опусти меня на пол.

– Ну уж нет, я сам отнесу тебя, – возразил он и, не слушая ничьих протестов, пошел вверх по лестнице. Бледная рука Уин обвила его за шею.

– Беатрикс, иди с ними, – приказала Амелия, передавая ей чемодан. – Здесь ночная рубашка Уин. Помоги ей переодеться.

Беатрикс тут же бросилась выполнять распоряжение Амелии.

В холле теперь, кроме Амелии, оставались только Лео и Поппи.

– Поверенный сказал, что поместье нуждается в ремонте, – сказала Амелия. – Более правильно было бы сказать, что оно лежит в развалинах. Как ты думаешь, Лео, сможем мы его восстановить?

Совсем недавно – хотя, казалось, уже прошла вечность – Лео в течение двух лет изучал искусство и архитектуру в Высшей школе искусств в Париже. Он также работал чертежником и художником в мастерской знаменитого лондонского архитектора Роуланда Темпла. Лео считался исключительно одаренным студентом и даже подумывал о том, чтобы начать собственное дело. Теперь все эти амбиции были утрачены.

Лео окинул холл безразличным взглядом:

– Если не предпринимать капитального ремонта, нам понадобится по меньшей мере от двадцати пяти до тридцати тысяч фунтов.

Услышав эту цифру, Амелия побледнела.

– Одно очевидно. Нам необходимы богатые родственники. А это означает, что тебе, Лео, придется заняться поисками богатой наследницы. – Она бросила игривый взгляд на Поппи: – А тебе придется заарканить виконта или по крайней мере барона.

– А как же ты? – выпучил глаза Лео. – Не вижу причины, почему бы тебе тоже не выйти замуж ради пользы семьи.

– Женщины в возрасте Амелии, – с хитрой улыбкой отважилась сказать Поппи, – уже не мечтают о романтической любви и страсти.

– Как знать, – ответил ей Лео. – Может быть, ей попадется пожилой джентльмен, которому нужна нянька.

Амелия хотела сразить обоих едким замечанием, что уже однажды была влюблена и не собирается сделать это снова. За ней ухаживал лучший друг Лео, приятный молодой архитектор по имени Кристофер Фрост, который, как и Лео, был учеником знаменитого Роуланда Темпла. Но в день, когда она поверила, что он вот-вот сделает ей предложение, Фрост неожиданно грубо порвал отношения, заявив, что влюбился в другую женщину, которая – весьма удачно – оказалась дочерью Роуланда Темпла.

– От архитектора всего можно ожидать, – мрачно прокомментировал поступок Фроста Лео, обидевшись за сестру и сожалея о потере друга. Архитекторы жили в мире мэтров и учеников и в постоянном поиске заказчиков. Все, даже любовь, приносилось в жертву ради амбиций. Они боялись упустить драгоценную возможность проявить себя в своей профессии. Женитьба на дочери Темпла обеспечивала Кристоферу Фросту не только место за его столом, но и постоянную работу. Амелия никогда не смогла бы этого для него сделать.

Она могла только его любить. Сглотнув ком горечи, подступивший к горлу, Амелия сказала:

– Нет уж, спасибо. Я не собираюсь выходить замуж, тем более в моем возрасте.

Лео неожиданно удивил ее. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Как знать, может быть, ты еще встретишь достойного человека, ради которого стоит отказаться от независимости, – сказал он и добавил, усмехнувшись: – Несмотря на наступающую старость.

Поцелуй Лео вернул ее память к поцелую в тени коляски, к теплым мужским рукам и шепоту: Latcho drom… Лео повернулся, чтобы уйти.

– Куда ты пошел? – в отчаянии спросила она. – Лео, ты не можешь уйти. Здесь столько надо сделать.

Лео удивленно поднял брови:

– Ты заставляла меня пить несладкий чай целую неделю. Если не возражаешь, я схожу в туалет пописать…

– Я знаю по крайней мере дюжину более приличных эвфемизмов, которые ты мог бы употребить.

– Я не употребляю эвфемизмов, – бросил Лео через плечо.

– Как и вежливых слов, – сказала ему вдогонку Амелия, но он только рассмеялся.

Оставшись одна, Амелия скрестила на груди руки и тяжело вздохнула.

– Он намного приятней, когда трезвый. Жаль, что это бывает не так часто. Пошли, Поппи. Давай посмотрим, где у нас кухня.

Застоявшийся в доме воздух, пропитанный пылью, был испытанием для легких Уин. Бедняжка кашляла всю ночь. Амелия все время просыпалась, чтобы дать сестре воды, открыть окно, подложить ей под спину подушки, чтобы облегчить ее страдания. В результате наутро Амелия встала совершенно невыспавшейся.

– Ей будет лучше, если она посидит на свежем воздухе, – сказала она Меррипену. – А мы до блеска вычистим ее комнату. Надо выбить ковры и вымыть окна. Она кашляла всю ночь и очень от этого устала. У нее так болит горло, что она почти не может говорить. Я пыталась заставить ее выпить чаю, но она отказалась.

Меррипен хмуро выслушал информацию Амелии о состоянии здоровья Уин.

– Я попробую это сделать.

Амелия тупо посмотрела на него. Заявление Меррипена не должно было ее удивить, ведь он помогал выхаживать Уин и Лео, когда они болели скарлатиной. Амелия была уверена, что без него они вряд ли бы выжили.

– А вы пока составьте список продуктов, которые надо купить в деревне. Я скоро пойду туда.

Амелия кивнула.

– Может быть, мне разбудить Лео? Он мог бы помочь…

– Нет.

Амелия улыбнулась. Она прекрасно понимала, что брат может скорее помешать, чем помочь.

Спустившись вниз, Амелия позвала Фредди, деревенского мальчика, нанятого Меррипеном, чтобы он помог ей отнести за дом старинное кресло. Там они поставили кресло на выложенной кирпичом террасе, с которой открывался вид на заросший сорняками сад, окруженный высокими буками.

– Тут придется поработать, мэм, – сказал Фредди.

– Да, ты правильно заметил, Фредди. Придется все сажать заново.

Мальчику было лет тринадцать. Он был крепкий, со здоровым цветом лица и торчащими во все стороны вихрами.

– А ты любишь работать в саду? Умеешь ухаживать за растениями?

– Я помогаю маме в нашем огороде.

– А ты хотел бы стать садовником лорда Рамзи?

– А сколько вы мне заплатите, мисс?

– Двух шиллингов в неделю будет достаточно?

Фредди задумался и почесал свой облупленный нос.

– Звучит неплохо. Но вам придется спросить у моей мамы.

– Скажи, где ты живешь, и я сегодня же утром к ней схожу.

– Хорошо. Это недалеко – мы живем на самом ближнем отсюда конце деревни.

Они пожали друг другу руки, чтобы скрепить сделку, еще немного побеседовали, а потом Фредди отправился в сарай, где хранился садовый инвентарь.

Между тем Меррипен вынес из дома Уин. Она была в ночной рубашке и белом халате и закутана в большую белую шаль. Ее тонкие руки обвивали шею Меррипена. Если бы не лихорадочные пятна на щеках и ярко-голубые глаза, она выглядела бы почти бесплотной.

– …это было самое отвратительное лекарство, – услышала Амелия ее веселый голос.

– Зато оно подействовало, – ответил Меррипен, осторожно усаживая ее в кресло.

– Но это не значит, что я прощаю тебя за то, что ты заставил меня его выпить.

– Но оно для твоей же пользы.

– Ну ты и зануда, – глядя ему в лицо и улыбаясь, сказала Уин.

– Я знаю, – пробормотал Меррипен, заботливо подтыкая одеяло со всех сторон.

Амелия обрадовалась тому, что состояние сестры улучшилось.

– Он хороший зануда. А если ему удастся убедить еще кого-нибудь из жителей деревни помочь нам привести в порядок дом, тебе придется его простить, Уин.

Все еще глядя на Меррипена, Уин ответила:

– Я верю в силу его убеждения.

Если бы так сказала другая женщина, это выглядело бы кокетством. Но Амелия была совершенно уверена, что Уин относится к Меррипену как к доброму старшему брату, не более.

Чувства Меррипена было сложно понять и невозможно увидеть под непроницаемой вечной маской.

Любопытная серая галка слетела на землю и подскочила к ногам Уин.

– Извини, – сказала ей Уин, – мне нечем тебя угостить.

– Есть чем! – раздался звонкий голос. Это была Беатрикс, в руках она несла поднос с чаем и тостами. Белый передник был надет поверх розового платья, волосы собраны в небрежный пучок.

Передник уже не подходит для Беатрикс, подумала Амелия. Девочке пятнадцать лет, и она должна носить длинные, до пола, платья. И корсет. Но последний год был таким беспокойным, что Амелия почти не обращала внимания на то, как одеты ее младшие сестры. Надо пойти с Беатрикс и Поппи к портнихе и заказать им новые платья. Представив себе длинный список расходов, который она мысленно уже составила, Амелия нахмурилась.

– Вот твой завтрак, Уин. – Беатрикс поставила поднос ей на колени. – У тебя хватит сил намазать тосты маслом, или это сделать мне?

– Хватит, спасибо. – Уин подвинула ноги и жестом пригласила Беатрикс сесть с ней рядом.

– Пока ты сидишь здесь, Уин, я буду тебе читать. – Беатрикс опустила руку в один из огромных карманов передника и, достав из него небольшую книжку, помахала ею перед Уин: – Эту книжку мне дала Филомена Парсонс, моя самая лучшая в мире подруга. Она сказала, что это захватывающая история ужасов, преступлений и мстительных призраков. Интересно, правда?

– Я думала, что твоя самая лучшая в мире подруга – Эдвина Хаддерсфилд.

– Ах нет. То было давно, много недель назад. А теперь мы с Эдвиной даже не разговариваем. – Устроившись поудобнее, Беатрикс посмотрела на сестру: – Уин? У тебя странное выражение лица. Что случилось?

Уин поднесла к губам чашку с чаем и вдруг замерла в испуге.

Амелия проследила за взглядом Уин и увидела небольшую ящерицу, которая ползла по плечу Беатрикс. Уин вскрикнула и, подняв руки, подалась вперед.

Беатрикс скосила глаза на плечо:

– О черт! Ты должна была остаться у меня в кармане. – Она взяла ящерицу в руки и нежно погладила. – Это пятнистая песчаная ящерица, – пояснила она. – Чудо, правда? Я нашла ее вчера у себя в комнате.

Амелия молча смотрела на сестру.

– Ты хочешь, чтобы она осталась у тебя? – спросила Уин. – Но, Беатрикс, дорогая, ты не думаешь, что ей будет лучше в лесу, где она живет?

– Со всеми этими хищниками? – возмутилась Беатрикс. – Да Спотти не проживет там и минуты.

Амелия наконец обрела дар речи:

– Она и со мной проживет не дольше! Отпусти ее, Беа, или я раздавлю ее любым тяжелым предметом, который попадется мне под руку.

– Ты убьешь мое любимое домашнее животное?

– Ящериц не убивают, Беа. Их просто уничтожают. – Амелия в отчаянии обернулась к Меррипену: – Найди в деревне уборщицу, Меррипен. Бог знает, сколько еще непрошеных тварей прячутся в доме. Не считая Лео.

Меррипен тут же исчез.

– Спотти идеальна для дома, – начала спорить Беатрикс. – Она не кусается, и я уже ее приручила.

– Никаких ящериц!

– Но песчаная ящерица – это вид, обитающий только в Гемпшире, а это значит, что у нее больше прав жить здесь, чем у нас.

– Тем не менее мы не будем сосуществовать.

Прежде чем сказать то, о чем она позже наверняка пожалеет, Амелия пошла прочь. Сейчас столько дел, думала она, а тут еще Беатрикс со своей ящерицей. Беда с этими пятнадцатилетними. Вечно выбирают самый неподходящий момент для своих проблем. Впрочем, момент они не выбирают. Проблемы у них всегда.

Приподняв юбки, Амелия поднялась по парадной лестнице. Она решила сегодня не надевать корсет, поскольку никто не приедет к ним с визитом и ей не придется куда-то ехать. Какое это было замечательное ощущение – свободно дышать и двигаться!

Она решительно постучала в дверь Лео.

– Вставай, соня!

В ответ из комнаты донеслась ругань. Она лишь улыбнулась и направилась в комнату Поппи. Амелия раздвинула занавески, подняв облако пыли, от которой у нее засвербело в носу, и чихнула.

– Поппи… апчхи!.. пора вставать.

Поппи лежала, накрывшись с головой одеялом.

– Еще немного! – раздался приглушенный ответ.

Присев на край кровати, Амелия стянула одеяло с головы своей девятнадцатилетней сестры. Поппи была сонной, на щеке отпечаталась складка от наволочки.

– Как я ненавижу утро, – пробурчала Поппи. – Ненавижу, когда меня будит человек, да еще испытывает от этого удовольствие.

– Прости, дорогая. – Амелия погладила спутанные волосы Поппи.

– М-м-м… – Глаза Поппи так и не открыла. – Как приятно. Мама всегда так делала.

– Приятно? Дорогая, я собираюсь прогуляться в деревню, чтобы попросить мать Фредди разрешить ему работать у нас садовником.

– А он не слишком молод?

– По сравнению с другими кандидатами на эту должность – нет.

– У нас нет других кандидатов.

– Вот именно. – Амелия подошла к чемодану Поппи и взяла шляпу, лежавшую сверху. – Могу я одолжить у тебя эту шляпу? Мою все еще не починили.

– Конечно… А ты идешь прямо сейчас?

– Я ненадолго.

– Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

– Нет, дорогая, спасибо. Ты одевайся и иди завтракать. И позаботься об Уин. Сейчас с ней Беатрикс.

– Ладно, уже встаю…