Текст книги "Трясина"

Викинг подался вперед, склонившись над рабочим столом.

– Ни один человек, осужденный за преступление, за которое предусмотрено тюремное заключение, не может проходить военную службу, – продолжал он. – Но, может быть, есть другие в их окружении, кого СЭПО[3]3
  Служба государственной безопасности Швеции.


[Закрыть] и военная разведка не учитывают: родственники, братья, друзья.

Абдул Мухаммад кивнул.

– Если я представлю вам список всех, кто проходил службу в Арвидсъяуре в прошлом году, вы сможете проверить, нет ли такого рода связей? – спросил Викинг.

– У Обороны получить такие сведения невозможно, – возразил Абдул Мухаммад. – Можно сделать запрос на конкретного человека, можно получить и списки всех, проходящих начальную военную подготовку по всей Швеции, но там не указано, в каких подразделениях они служат…

– Знаю, знаю, – ответил Викинг, – но если мне удастся достать такой список? Всех егерей в К4 за последний год? Вы сможете проверить их окружение?

Коллега криво улыбнулся.

– В любое время дня и ночи, – ответил он.

Викинг поднялся. У следователя снова зазвонил телефон. Викинг встал и вышел из кабинета.

Стоя на площади перед полицейским участком, он отправил сообщение Матсу Викандеру.

Я в городе. Отчасти по работе. Успеем встретиться?

После этого он спустился в метро.

«Hotel International» находился в самом начале Страндвеген, в сотне метров от Королевского Драматического театра. Викинг посмотрел там два спектакля вместе с Хеленой весной 1986 года, когда она ждала Маркуса. «Надо пользоваться случаем, – заявила она. – После его рождения мы еще сто лет не попадем в театр».

И они посмотрели «Макбета» на Большой сцене и «Игру снов» на Малой несколько недель спустя. Первая пьеса, написанная Шекспиром, описывала убийства и борьбу за власть такого уровня, что современные разборки и перестрелки между преступными группировками на этом фоне казались ссорами на школьном дворе. Из второй постановки Ингмара Бергмана по пьесе Стриндберга он ничего не понял. На сцену выходили и снова исчезали мужики в больших париках. Ближе к концу он заснул. Должно быть, отель находился там уже тогда, просто он не обратил на него никакого внимания.

На входной двери красовалась наклейка, возвещавшая, что в этом отеле не принимают наличные. Когда он вошел в холл, за стойкой администратора никого не было. Часы показывали четыре, поток желающих заселиться иссяк. Здесь все действительно было стильно и элегантно, как обещал сайт – по крайней мере, к этому стремились. Он позвонил в старомодный звонок на стойке и стал ждать. Через пару минут из задних комнат появилась очень молодая женщина в строгом костюме. Она окинула взглядом его фигуру, рюкзак на плече и помятую куртку Helly Hansen. С натянутой улыбкой она произнесла:

– Добро пожаловать. Вы забронировали у нас номер?

Как будто он стоял перед ней во множественном числе. Он протянул полицейское удостоверение.

– Я расследую кражу оружия, имеющую отношение к перестрелке в Тенсте в среду на этой неделе, – сказал он.

Улыбка слетела с лица женщины, он спрятал удостоверение.

– Мне необходимо посмотреть все регистрационные карточки за прошлую неделю.

Администратор сделала шаг назад, оглянулась через плечо.

– Боюсь, что я не…

На несколько секунд она зависла, ища глазами кого-то в помещениях позади себя. Судя по всему, поддержки она оттуда не получила. Викинг ждал. Она расправила плечи и выпрямила спину.

– Можно увидеть ордер на обыск?

Викинг оглядел ее. Она была красива тем вычурным образом, который сразу выдает одинокую женщину вне зависимости от того, есть у нее партнер или нет. Слишком гладкий лоб, слишком длинные ногти, неестественно пухлые губы и чересчур блестящие волосы. Это те, у кого куча свободного времени, кто следит за десятками инфлюенсеров в соцсетях и слишком много смотрит Netflix.

– В соответствии с Законом о полиции, параграф седьмой, вы обязаны немедленно предоставить регистрационные карточки отеля, – сказал он тихо и веско.

Девушка побледнела.

– Моего начальника нет на месте, – ответила она, и теперь в ее речи отчетливо послышались признаки даль-ского диалекта. – Я не уверена, что могу…

– Вы не имеете права отказать полиции в сотрудничестве, – заявил Викинг, и в последовавшей за этой репликой тишине таилась угроза.

Пока администратор колебалась, он достал фотографию Хелены, которую обычно носил в бумажнике. Снимок остался с тех пор, когда она получала новый паспорт. Теперь же он заранее положил снимок в пакет для улик.

– Это фотография тридцатилетней давности, на ней женщина, которую мы разыскиваем.

Большая компания людей, не соблюдающих социальную дистанцию, вывалилась из ресторана и проследовала далее на улицу за спиной у Викинга. Администратор взяла пакет в руки и принялась разглядывать фото через полиэтилен.

– Что она сделала? – спросила девушка, поднимая на Викинга округлившиеся глаза.

– Ничего, – ответил Викинг. – Вероятно, свидетельница.

– Понятно, – пробормотала девушка, как будто она что-то понимала.

Вернула фото.

– Вы ее видели? В начале недели в отеле не останавливался человек, похожий на нее?

– Я только что вернулась из отпуска, работаю сегодня первый день.

Трижды проклятое дерьмо.

– Стало быть, вы лично ничего не знаете о людях, заполнявших карточки?

– К сожалению. И их заполняют отнюдь не все проживающие, только иностранцы.

Викинг кивнул.

– Бумага для писем, – продолжал он. – С логотипом и конвертом. Она лежит во всех номерах?

Девушка с удивлением посмотрела на него.

– Во всех. А что?

– Ее можно еще где-то раздобыть?

– Нашу почтовую бумагу? Не думаю. Откуда ей еще взяться?

– А в ресторане она есть?

Администратор посмотрела в сторону стеклянных дверей.

– Нет, – ответила она. – Совершенно точно нет.

– А у вас на стойке?

Администратор наклонилась вперед, стала рыться в ящике.

– Кажется, где-то здесь было несколько листов…

– Но в целом ее можно достать в ваших номерах? Она кивнула, задвинула ящик.

– Теперь я могу увидеть регистрационные карточки? Девушка откашлялась.

– Отель был переполнен весь август. У нас сто тридцать номеров.

– Мне придется стоять тут за стойкой или есть офисное помещение, которым я могу воспользоваться?

Опустив голову, она двинулась за кулисы. Викинг последовал за ней.

Таким образом, те десять дней, до которых ограничил поиск Викинг, охватывали 1300 потенциальных ночевок в отеле. Впрочем, отель все же не был забит под завязку во все дни месяца, и некоторые проживающие оставались по несколько дней, а с учетом ковидной ситуации большинство проживающих были шведы, однако ему удалось обнаружить сто тридцать четыре регистрационные карточки, собственноручно заполненные иностранными гражданами.

Они выглядели совсем не так, как те, что использовались в пансионате в Стентрэске – теперь каждому предпринимателю разрешалось разрабатывать их по своему усмотрению. Однако здесь имелись те сведения, которые ему требовались, – по крайней мере, часть из них. Фамилия и имя, национальность, адрес, дата рождения, электронная почта. Впрочем, многие оказались заполнены небрежно или фрагментарно.

Взять, к примеру, Бенте и Йеспера Йенсенов из Осло, она 1963, он 1985 года рождения. Мать и сын или нетрадиционная супружеская пара? Адрес не указан.

Однако он отметил Бенте в своем блокноте, она подходила по возрасту. Адрес электронной почты в карточке присутствовал.

Томас и Антоние Пеетерс из Гронингена, это ведь в Голландии? Антоние – это мужчина или женщина? Этого он не знал. Однако оба родились в 1970-е. Викинг отложил карточку в сторону.

Он пропустил Джеймса Брауна 1962 года рождения, как и Педро Фернандеса из Ольяна в Португалии, и семью Уилсон с четырьмя детьми из Ноттингема в Великобритании. Пролистнул Винцента Гончаренко из Киева и его жену Ангелину, а также Пекку Аро из Кеми и супругов Халкиас из Афин, родившихся в 1947 году.

В конце концов у него образовался список – вероятно, абсолютно бесполезный – из четырнадцати потенциальных кандидаток.

Анетт Андерссен, Копенгаген, 1962.

Сандра Бойль, Солт-Лейк-Сити, 1964.

Бриджет Седерс, Лондон, 1958.

Инес Эглитис, Рига, 1963.

Мария София Фернандес, Фуэнхирола, 1965.

Эмманюэль Фонтань, Лион, 1962.

Коринне Грубер, Грац, 1961.

Бенте Йенсен, Осло, 1963.

Владлена Иванова, Москва, 1959.

Даниэлла Марак, Прага, 1960.

Анастасия Степанова, Санкт-Петербург, 1962.

Марианн Тейлор, Мельбурн, 1964.

Элизабет Тверски, Тель-Авив, 1962.

Кристина Уильямс, Сидней, 1961.

– Папа?

Удивление в голосе дочери проникало даже через мембрану мобильного телефона.

Автобус громко гудел «Рендж-Роверу», припарковавшемуся прямо на остановке в двух шагах от него. Плотно прижав аппарат к уху, Викинг заткнул другое указательным пальцем.

– Привет, Элин, как у тебя дела?

Мимо прогрохотал трамвай с визжащими тормозами, такого в центре Стокгольма раньше не было. Зачем их запустили? Вернуть ностальгическое чувство? Но кому?

– Папа, что-то случилось? Что за ужасные звуки? Где ты?

– Перед «Драматеном». Ты как себя чувствуешь? Маркус сказал, что у тебя сегодня выходной.

На светофоре у него за спиной зажегся зеленый свет, дружно взвыли двигатели.

– Мне пришлось выйти не в свое дежурство. Чего ты хотел?

Он отвернулся к стене, чтобы хоть частично защититься от шума, проглотив свое раздражение и пытаясь отрешиться от помех.

– Хотел спросить, успеем ли мы повидаться. Я здесь по работе.

– Иду, – сказала она кому-то, находящемуся с ней в одной комнате.

В трубке стало тихо, только легкий шорох. Она что, отложила телефон?

– Алло!

– Буду дома около полуночи. Можешь переночевать у меня, если хочешь.

Она отключилась.

Матс Викандер жил в пригороде Мэлархёйден, в полумиле к югу от района Сёдер. Викинг решил пойти пешком. Конечно, он мог сесть в метро – вряд ли он рискует заразиться ковидом, поскольку уже, вероятно, переболел им. Когда он заболел, в больнице Стентрэска не оказалось тестов, так что точно он не знал, однако толкаться в подземелье не хотелось. Пока не выяснили, вырабатывается ли на болезнь иммунитет, а болеть по второму кругу ему совершенно не хотелось. Ощущение такое, словно тебя переехал поезд. Так он описывал это тем, кто готов был его выслушивать.

Он подозревал, каким образом заразился. Кража со взломом на Олимпе, в роскошной старой вилле Эверта Ландена. Потерпевшие – семья, только что переехавшая из Лулео – проводили спортивные каникулы в Альпах, а вернувшись домой, обнаружили, что дверь на веранду взломана. Воры не заинтересовались произведениями современного искусства на стенах, сумочками от «Шанель» в шкафу, сервизом с Нобелевского банкета в горке за стеклом, шерстяными коврами на полу – украли DVD-проигрыватель и баночку с мелочью для оплаты парковки, стоявшую в прихожей. Из-за школьных каникул в участке не хватало народа, так что Викингу и следователю по осмотру места происшествия пришлось выехать на место в роли обычного патруля. Роланд Ларссон обнаружил отпечатки пальцев и следы ног, ему почти не понадобилось искать совпадения в реестре – он знал их наизусть. В ту же ночь они задержали местных специалистов, которые в подобных ситуациях часто оказывались виновными, и посадили их в камеру для отрезвления в ожидании прокурора.

И мама, и сын в потерпевшей семье кашляли и казались вялыми, когда Викинг принимал у них заявление. Через пять дней он и сам заболел.

Прикованный к постели адским кашлем, он размышлял о двух вещах:

Неужели он умрет?

И зачем ездить в Альпы кататься на лыжах, когда у тебя всего в паре часов езды Кобдалис и Дундрет[4]4
  Кобдалис и Дундрет – горнолыжные склоны на севере Швеции.


[Закрыть]?

Викинг был бегуном, пробежал три марафона. После болезни он задыхался от малейшего напряжения. Легкие громко протестовали. Однажды Маркусу пришлось приехать и забрать его. Это было в день летнего солнцестояния, во второй половине дня – он попытался выйти на небольшую пробежку и рухнул без сил на склоне, ведущем из квартала Трескет к мосту на Грансель. После этого он в основном ходил. Это тоже работало. Прочищало голову. Единственный побочный эффект, который создавал ему неудобства, – это рыбья косточка в горле, хотя на самом деле это оказалось нечто другое.

Он прошел через парк Кунгстрэдгорден, мимо Королевской оперы. Выгоревшая на солнце афиша, оставшаяся с доковидных времен, возвещала о том, что там давали «Cosi fan tutte» Моцарта. Вопрос в том, каким будет мир, когда опера снова сможет принять публику. Если он сам все еще будет тут.

Темные волны залива Риддарфъярден бились о набережные. Воздух был теплый и влажный, как никогда не бывает в Стентрэске. Викинг втянул его так глубоко, как только мог, почти до боли в легких. В Норрботтене солнце всегда стояло низко, воздух казался бодрящим. Здесь он более насыщенный, с запахом моря и выхлопных газов. На самом деле Викинг с удовольствием остался бы в Стокгольме. Это Хелена захотела переехать на север. Когда его отец вышел на пенсию, он лишился последнего аргумента, почему он не хочет возвращаться домой.

Если бы они остались здесь, она была бы жива. Эта мысль не отпускала его.

Он прошел по Бастугатан на юг, через парк Ивара Лу и Улле Адольфсона. Остановился, замерев у самого неба, высоко над водой. Вспомнил, что самая известная песня явилась Улле Адольфсону во сне – рассказ об измене, мести и неудаче. Ее он тоже помнил наизусть.

 
Как счастливо мы жили здесь с тобою
И с кошкой, не заботясь о спасенье.
 

После Лильехольмена он перестал идти вдоль воды, побрел по улицам и пешеходным дорожкам. Идти оказалось дальше, чем он себе представлял. Или все дело в легких. Или в рыбьей косточке. Дома стали низенькими, дорожки извилистыми. Мэлархёйден – довольно новое название старой застройки: большие хутора, которые в XIX веке превратились в летние дачи для высших городских слоев. Дачники приезжали на пароходе к причалу Фридхемсбрюгган. И причал, и пароход сохранились, да и многие постройки на старых хуторах тоже. Более поздние коттеджи нельзя было назвать ни особо роскошными, ни оригинальными, однако стоили они весьма дорого. Это территория для состоятельных людей, как сказала бы Хелена. Ухоженные газоны, сдержанные цвета, беседки, в которых вкушали экологический лимонад и дорогие вина. Мекка среднего класса. Он с удовольствием поселился бы тут.

Наконец он миновал родник, у которого отдыхал и который воспевал Бельман, прошел метров семьдесят в сторону озера Мэларен и постучал.

Матс и его жена Марина, врач больницы святого Йорана, жили в кирпичном доме постройки пятидесятых с большой террасой, обращенной к воде.

– Викинг! – произнес Матс, открыв ему дверь. – Выглядишь ужасно.

Они поздоровались без рукопожатия. Матс спросил, не хочет ли друг джина с тоником. Викинг ответил утвердительно. Они поднялись на несколько ступенек вверх, на террасу. Матс смешал напитки, оба уселись в плетеные кресла.

– Ты общался в последнее время с Франком? – спросил Викинг и попробовал коктейль. Как обычно, в нем доминировал тоник. Матс сладкоежка – это у них общее. Оба любили лимонад и сласти.

– Ходил к нему по делу пару недель назад. Он тоже выглядел плоховато.

Их друг студенческих лет, третий в их тройке, за несколько лет до этого оказался в банке в Абрахамсберге в момент ограбления. В свой выходной, в штатском. Ему удалось разоружить одного из грабителей, когда другой нанес ему мощный удар ногой в позвоночник. С тех пор Франк сидел в инвалидном кресле. Задержать грабителей так и не удалось.

– Где у тебя Марина?

– С марта месяца я ее почти не вижу.

Викинг кивнул – примерно то же самое, что и у него с дочерью. Он посмотрел в сторону озера Мэларен – грузовое судно, пыхтя, двигалось из города куда-то на острова.

– К тебе вернулись твои легкие? – спросил Матс.

– До какой-то степени, – ответил Викинг и сделал глубокий вдох, боли не было. Подумал, что надо рассказать о рыбьей косточке.

– А теперь тебя в срочном порядке отправили сюда?

– Скорее я сам себя сюда послал, – ответил Викинг.

Он рассказал о краже оружия у Юхана Бьёркмана из Польберга, о трудном положении следствия, связи с перестрелкой в Тенсте в среду. Констатировал очевидное: те, кто взял сейф в Польберге, были прекрасно осведомлены. Не о том, что находилось в доме, но о потерпевшем. Для того, чтобы вынести сейф, их должно было быть не меньше трех, а то и больше, то есть какая-то форма организованной преступности. Кроме того, оружие тут же увезли на юг страны – вероятно, еще до того, как открыли сейф. Стало быть, работали на заказ. Контакты установлены заранее. Естественно, существовало несколько возможных сценариев, как могли возникнуть подобные контакты, но, учитывая характер преступления, они, скорее всего, имеют отношение к армии.

Матс был одним из начальников Офиса по сбору особых сведений в самом секретном отделе разведки при штабе обороны. В своей работе он каждодневно имел дело с полицией и армией, как в Швеции, так и за ее пределами.

– Мне нужен список всех, кто проходил срочную службу в егерском полку К4 за последний год.

– Это военная тайна.

– Да-да, я в курсе.

– Только за последний год? Не дольше?

– Такое ощущение, что это свежачок. Да и зачем им ждать? Узнай они об этом раньше, и ограбление произошло бы раньше.

– Я раздобуду тебе этот список. Что именно ты ищешь?

– Мои догадки? Уже сложившиеся контакты между человеком, приближенным к «Тенста Х», недавно отслужившим егерем, и человеком, прекрасно знающим Стентрэск.

Матс кивнул. Он никогда ничего не записывал.

Викинг отпил из своего стакана.

– Проходил мимо оперы, – сказал он. – До пандемии они играли «Cosi fan tutte».

– Мы смотрели, – ответил Матс. – Отличная постановка. Дирижировал Лоуренс Рене с.

Некоторое время они сидели молча. Ветер рвал маркизу у них за спиной. Они нечасто говорили об этом – о событиях той ночи, когда они узнали, что такое «Cosi fan tutte».

Холодный, как в Арктике, вечер пятницы, растянувшийся до утра субботы во время их практики – 28 февраля 1986-го. Ночь, когда убили Улофа Пальме. Они выехали каждый со своим нарядом полиции, Викинг – с полицией Норрмальма, Матс – с полицией Сёдермальма. Оба обратили внимание на людей с рациями, стоявших в разных местах в центре города. Викингу сказали, что это «СЭПО проводит «Cosi fan tutte». Матсу в его наряде сообщили, что «Отдел по борьбе с русской мафией готовит задержание шишки». Викинг стоял и заправлял автобус на заправке у площади Норра Банторгет, когда по рации сообщили о покушении. Последовавшая растерянность. Окровавленный мужчина, скорая помощь, истерично плачущая женщина. Красно-белые ленты, натянутые вокруг места убийства. Они с Матсом стояли в разных углах ограждения, охраняя место преступления. Кровь на тротуаре замерзла и превратилась в лед.

В ту ночь они разговаривали друг с другом всерьез. Поняли друг о друге все – про все отношения и тайны. Ночь убийства. Ночь «Cosi fan tutte».

Матс смешал ему еще один коктейль. В этом было чуть побольше алкоголя. Викинг повертел куски льда в стакане, сделал глубокий вдох.

– Кроме того, есть еще одно дело.

Друг молча ждал.

Он должен рассказать о диагнозе.

Вместо этого он засунул руку во внутренний карман. Вытащил письмо, извлеченное из почтового ящика Маркуса, взвесил на ладони. Легкое как перышко. Матс надел очки для чтения, протянул руку к конверту. Викинг не знал, куда девать руки, чувствовал себя полным идиотом. Матс внимательно изучил переднюю и обратную сторону конверта, потом почтовую бумагу. Вопросительно взглянул на него поверх очков.

– Розовые пятна – это?..

– Нингидрин.

– Удалось найти совпадения?

Викинг сглотнул.

– Напрямую нет, то есть… Нет. Возможно.

Начальник военной разведки молча прочел письмо. Несколько раз.

– Полагаю, ты знаешь, что такое QATS, – произнес Викинг.

Матс не ответил.

– Маркус уже согласился, – продолжал Викинг. – Подписал бумаги. Это повышение.

Сложив лист бумаги, Матс убрал его в конверт. Протянул Викингу. Снял очки.

– Мне кажется, тебе не стоит из-за этого переживать, – сказал он, убирая очки в нагрудный карман.

На этот раз настал черед Викинга промолчать.

– Испытания QATS известны очень узкому кругу людей. Осмелюсь сказать, что большинство находится там, на этой базе, – сказал Матс. – Это, должно быть, кто-то из них. Кто-то, кто сам метит на это место.

– Я размышлял над этим, – ответил Викинг. – И наводил справки. Эта версия не проходит.

– Звездочка ничего не значит, – продолжал Матс. – Это просто звездочка. Как крестик или смайлик. Народ подписывается таким образом.

Викинг кивнул.

– Есть целый ряд перекрестных связей между тем, как Хелена подписывала свои сообщения, и персоналом на Ракетной базе, дело не в том. На сегодняшний день я не вижу какую-либо личность, знавшую и о звездочке, и о QATS, но существование такого человека нельзя назвать невозможным. Загадкой для меня остается комбинация этих двух факторов. Зачем так все запутывать? Зачем делать вид, что мама Маркуса посылает анонимное письмо, которое вовсе не анонимное, через тридцать лет после своей смерти? Это полный абсурд.

– Так твой логический вывод – что мама Маркуса послала это письмо с небес?

Матс произнес это без насмешки, деловито.

– Бумага, – сказал Викинг. – Логотип «Hotel International». Отпечатки пальцев. Письмо не анонимное. Она хочет, чтобы я догадался.

Матс откинулся в плетеном кресле, допил свой джин с тоником.

– Полагаю, ты уже побывал там. В отеле.

– Там не принимают наличные. В Швеции действительно можно десятилетиями оставаться невидимкой, но при этом невозможно одновременно иметь банковскую карту. Стало быть, у нее иностранный паспорт.

Он протянул Матсу блокнот с именами четырнадцати иностранок подходящего возраста. Друг быстро пробежал глазами список и вернул блокнот.

– Есть много способов жить, оставаясь невидимкой, – негромко произнес Матс Викандер. – Но это трудно осуществить, если ты умер.

Викинг сглотнул. Никто среди знакомых, кроме него, Франка и Марины не знал, чем на самом деле занимается Матс. Он посмотрел поверх ухоженных коттеджей, поднимавшихся по склону. Низкое солнце отражалось в окнах. Все соседи считали, что Матс работает актуарием в страховой фирме. Его дети тоже. Родители, пока были живы. Его сестра и племянники.

«Актуарий? Я даже не знаю, что это означает», – заявил Викинг, впервые услышав о прикрытии.

На лице Матса отразилась тень улыбки.

«Вот видишь! Идеально».

Актуарий – это специалист в области страховой математической статистики, рассчитывающий страховые продукты с точки зрения рисков. Строго говоря, именно этим он и занимался, только исходил из безопасности государства, а не из страховок домашнего имущества.

«Если тебе приходится врать, старайся держаться как можно ближе к правде», – сказал тогда Матс.

– Возможно, она и жила невидимкой, – произнес теперь Викинг. – Помнишь эту историю с Транспортным управлением несколько лет назад? Они слили реестр водительских прав на какой-то сервер то ли в Сербии, то ли в Чехии и раскрыли секретные данные агентов как в Швеции, так и за границей.

– Викинг, послушай.

– И у вас, и у СЭПО есть готовые подложные документы, которые лежат на случай необходимости, не так ли? Новые фамилии и личные номера, банковские счета – бери и пользуйся, верно?

Матс бросил на него растерянный и встревоженный взгляд.

– Ты опять ездил на болото? Скажи, ездил?

Викинг сглотнул, опустил глаза на свой блокнот.

– Имена мне ничего не говорят, – продолжал он. – Если бы я увидел фотографии. Может, кто-то из них похож.

– Ты должен выбросить это из головы, Викинг.

– Велик риск, что она каким-то образом изменила внешность, сделала пластическую операцию.

– Это полнейшее безумие, – заявил Матс.

– Так кто же тогда написал письмо?

– Ты совсем сошел с рельсов?