Текст книги "Трясина"

– Ну, так что произошло?

Женщина бросила на Викинга быстрый убийственный взгляд.

– Я работаю в фирме «Росунда Кейтеринг» и отвечала за организацию вечеринки в «Гамла Мессен» в Сёренторпе сегодня вечером, – сказала она. – В 23.30 я закрыла бар и помещение, сложила вещи и пересчитала дневную выручку. Она составила 9660 крон…

Полицейский молча ждал продолжения. Она откашлялась.

– Около полуночи я заперла дверь и пошла к автобусной остановке на Соллентунавеген. Когда я подошла, на остановке стоял какой-то мужчина и ждал автобуса.

– Вы собирались забрать выручку домой?

– Нет, я должна была оставить ее в боксе самообслуживания «Хандельсбанкен» в Чисте.

– И этот мужчина вырвал у вас сумку?

– Он попытался, но я сопротивлялась. Тогда он ударил меня по голове чем-то тяжелым – кажется, я потеряла сознание.

Она невольно поднесла руку к шишке на лбу.

– Я осталась лежать на земле, а мужчина с моей сумкой исчез.

Глаза ее заполнились слезами, она сглотнула.

– Можете описать преступника?

– Он был в темной куртке – кажется, в черной. Или синей, точно не знаю. Честно говоря, я и не обратила на него внимания, пока он не стал рвать у меня из рук сумку.

– Мужчина в черной куртке, – сказал полицейский. – И в синих джинсах?

– На нем была коричневая куртка ниже бедер, – сказал Викинг. – Капюшон был поднят, с меховой опушкой по краю. Джинсы не синие, а темно-серые. Большие кроссовки, белые с красной полосой. Темные волосы, светлые глаза, белокожий. Левша. Он побежал к машине, припаркованной под виадуком на Соллентунавеген, красный «Вольво 164» выпуска после 1972 года. Предполагаю, с автоматической коробкой передач…

Полицейский внимательно посмотрел на него.

– А номер ты не запомнил? – спросил он почти без иронии.

– Последняя цифра – двойка, – сказал Викинг. – Орудием, судя по всему, послужила бутылка. Преступник бросил ее в канаву сразу за автобусной остановкой, скорее всего она так и лежит там с отпечатками пальцев. Перчаток на нем не было.

В кабинете стало тихо. Где-то гудел вентилятор.

– Потерпевшая находилась без сознания примерно минуту, – продолжал Викинг. – Она обследована врачом, у нее констатировано сотрясение мозга.

Он кивнул Хелене Исакссон – та достала из кармана куртки заключение врача и снимки «полароидом», протянула полицейскому. Тот взял, не взглянув на них.

– Ты узнал бы преступника? – спросил полицейский. Викинг заколебался.

– Я видел его в течение нескольких секунд.

Полицейский смерил Викинга долгим взглядом.

– «Вольво 164» выпуска после 1972 года, – пробормотал он. – Почему не семьдесят первого?

– В семьдесят втором они изменили задние фары.

– И точно не 144-й?

– Передняя часть длиннее, чем у 144-го.

– Ты, должно быть, очень интересуешься машинами.

Викинг опустил глаза в пол. Это не он, это Кристер был без ума от машин. А он читал автомобильные журналы за компанию.

Полицейский повернулся к женщине.

– Что было в сумке?

– Дневная выручка, бумажник, записная книжка, сигареты и зажигалка, паспорт, ключи от квартиры…

Она замерла.

– У него мои ключи от квартиры! А в записной книжке есть адрес! А вдруг он будет поджидать меня, когда я вернусь домой.

Она встревожено заерзала на стуле.

– Как выглядела сумка?

– Синяя, виниловая, с темно-синим ремнем на плечо. Полицейский тяжело вздохнул, склонился над пишущей машинкой и принялся печатать.

Часы на руке у Викинга уже показывали без четверти четыре, когда они с Хеленой смогли наконец покинуть полицейский участок Ринкебю и вышли на темную площадь. Луна скрылась за облаками, поднялся ветер. Хелена Исакссон мерзла в своей черной куртке, под глазами пролегли черные тени, губы побелели.

– Боже мой, – пробормотала она. – Как я доберусь домой? И как попаду в свою квартиру? Когда начинает ходить метро?

– Только через час, – сказал Викинг, указывая на стоянку такси, где стояли две машины с включенными на холостых оборотах двигателями. – Здесь пытаться дозвониться слесарю нет смысла. В Тенста Ринкебю все телефонные каталоги из автоматов украдены.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Я здесь живу, – ответил он. – И уже не раз с этим сталкивался. Поедем к тебе, проверим, не поджидает ли тебя там этот парень. Есть ли рядом с Нэкрусвеген телефон-автомат? Или какой-нибудь отель.

– Но, – возразила она, – тебе вовсе незачем…

– Я точно не оставлю тебя одну на улице в четыре часа утра, – заявил Викинг и двинулся в сторону стоящих такси.

До Нэкрусвеген они доехали в полном молчании. Викинг расплатился.

– Пассажиры обычно дают чаевые, – сказал водитель, пересчитывая мелочь. – Мы платим налоги с учетом чаевых.

– Все вопросы к Чель-Улофу Фельдту[6]6
  Чель-Улоф Фельдт – министр финансов Швеции с 1983 по 1990 год.


[Закрыть], – ответил Викинг и вылез из машины.

Улица Нэкрусвеген петляла в окрестностях Сольны, номер 33 оказался длинным семиэтажным кирпичным домом постройки 40-х годов. С двух сторон от него стояли точно такие же дома. Квартира располагалась на первом этаже. Тиковая дверь, фамилия «Исакссон» пластмассовыми буквами над щелью для писем.

Неподалеку, на улице Росундавеген, обнаружился телефон-автомат, где лежал на месте телефонный каталог. Открыв «Желтые страницы», Викинг разыскал слесаря, дежурящего по ночам. Тот приехал через четверть часа.

– Удостоверение личности есть? – спросил он.

– Тут живу я, – проговорила Хелена Исакссон. – Нет, у меня ничего нет, потому что…

– Я не смогу открыть дверь, если вы не предъявите документ и не докажете, что это ваша квартира – надеюсь, вы это понимаете.

Женщина, которая так долго держалась, снова расплакалась.

Викинг достал свой ученический билет Полицейской академии и показал слесарю.

– Ее ударили по голове и ограбили, – сказал Викинг. – Мы всю ночь провели у врача и в полиции.

Бросив быстрый взгляд на его удостоверение, слесарь достал свои инструменты.

Три минуты спустя дверь была открыта и снабжена новым замком. Все это обошлось Викингу в 1200 крон.

– Хочешь, я проверю, что там никого нет? – спросил он.

Хелена Исакссон кивнула.

Это была довольно маленькая двухкомнатная квартирка. Он зажег везде свет, заглянул в ванную и встроенный шкаф. Кухня выходила на парковку, бетонный балкон стоял прямо на земле. Диван и телевизор. Никакого видео. Односпальная кровать с коричневым покрывалом.

– Все чисто, – сказал он, выйдя на лестничную площадку.

Она перевела дух, закрыла глаза.

– Ты все получишь назад до последнего эре, – сказала она. – И за слесаря, и за такси.

– Да все в порядке, – проговорил он, глядя в пол.

– Нет, я серьезно. В ближайшее время. Сегодня нет, я не успею, но, может быть, в субботу? Ты занят в субботу вечером?

Мысль о Линде Дегерман пронеслась в голове и растаяла.

– Нет, – ответил он. – Вовсе нет. Я ничем не занят.

– Можно, я угощу тебя ужином? В знак благодарности. Приходи в восемь.

Не поднимая на него глаз, она закрыла дверь.

На улице началась метель – легкие неуверенные снежинки, не знавшие, лететь им или приземляться. Викинг порылся в карманах. Купоны все использованы, денег не осталось. Велосипед, если его никто не спер, валяется в канаве возле остановки на Соллентунавеген. Засунув руки глубоко в карманы, он двинулся на север.

24 августа 2020 года, понедельник

Викинг зашел в кондитерскую Хольмдаля и забрал бутербродный торт к празднованию 75-летия Карин. Там были все обязательные мегакалорийные ингредиенты: майонез, лосось, рулетики из тонких ломтиков сыра чеддер, икра зубатки, печеночный паштет, креветки и вареные яйца. Викингу выдали его в коробке, которая была чуть-чуть велика – роскошное творение болталось в ней, как кусок масла на сковородке. Художественно расположенные по бокам тончайшие ломтики свежего огурца оказывались где угодно, только не там, где нужно.

На улице было сыро, воздух казался серым и вязким. Утром с гор спустился туман, он все еще не рассеялся. Окруженный липким туманом, Викинг пересек улицу Фёренингсгатан и двинулся к парковке, крепко держа коробку с тортом обеими руками. Подойдя к машине, он выровнял пассажирское сиденье при помощи своей форменной куртки, чтобы торт не заваливался набок, и придерживал его рукой, пока ехал. На Кварндаммсвеген начался дождь. Он запустил «дворники», но дождь оказался слабенький, и резиновые щетки стеклоочистителя почти сразу заскрипели по стеклу.

Лето скоро закончится. Его маме семьдесят пять. Все эти дни, которых уже не вернуть.

Карин встретила его без особого энтузиазма.

– Не знаю, с чего Юсефин взяла, будто я люблю бутербродные торты, – сказала она. – Проходи. Обувь можешь не снимать.

Форменную куртку он повесил на вешалку в прихожей. По дороге майонез протек, образовав пятно на рукаве. Остановившись в дверях кухни, он застыл. Викинг не бывал здесь с тех пор, как зимой началась пандемия.

– О чем ты хотел поговорить? – спросила она, не поднимая глаз.

Достала две свечи в форме семерки и пятерки – видимо, они тоже лежали в коробке. Он стиснул зубы.

– Может быть, мне стоит остаться снаружи? – спросил он.

– Я накрыла на веранде. Закрой за собой дверь.

Когда он вошел в кухню, Карин стояла спиной к нему, вставляя в торт свечи. Здесь, как всегда, пахло мылом и эскалопом. Пол только что намыт, еще поблескивает в углах. На плите горшочек – там томится очередное жарко е.

Он посмотрел на нее – помнил ее в разном возрасте. Первое воспоминание – когда ему было два, а ей только что исполнилось девятнадцать. Ее голубое платье в белый горошек. У них были одинаковые глаза и волосы, одинаковые вытянутые лица, хотя у нее маленькое, а у него большое. Сегодня на ней джинсы и фланелевая рубашка, как она обычно ходит. Она показалась ему меньше, чем он ее помнил, – или это кухня кажется больше. Серый свет из дождливого окна падал на нее, как туман. Волосы жидкие и хрупкие, под ними просвечивает кожа. Мама стареет. А вдруг он и вправду серьезно болен? Он должен рассказать.

– От Свена что-нибудь слыхать? – спросил он. Брат жил в квартире группового проживания в Видселе вместе с несколькими другими взрослыми, страдающими снижением интеллектуальной функции. Крупные социальные мероприятия типа дней рождений он не любил, они вызывали у него тревогу и страх.

– У Свена все хорошо, мы с ним сегодня разговаривали. Он меня поздравил.

Викинг посмотрел на дождь за окном. Свен строго следил за днями рождения, хотя и не любил само празднование. Все важные даты были записаны у него в календаре, он всегда звонил и поздравлял – неизменно ровно в три часа.

Грохот и жуткий вопль, донесшийся с веранды, возвестили о прибытии внуков. Надрывный крик Юсефин:

– Эллиот! Что я тебе говорила? Нельзя залезать на стулья!

– Иди спасай их, пока они там не убились, – сказала Карин.

Карин заранее сообщила, что не желает подарков, хотя дата наполовину круглая: у нее есть все, чего можно пожелать в этой земной жизни, а больше пылесборников ей не нужно. Однако Эллиот подарил ей рисунок, который должен был представлять собой динозавра, а лучшая подруга Сив Юханссон привела с собой дочь Сусанну с шоколадным тортом собственного производства. Викинг принес еще тарелки и подлил воды в кофеварку.

Маркус приехал позднее, прямо с работы. Викингу показалось, что вид у сына бледный и усталый. Тот был раздражен и растерян, не участвовал в разговоре за столом. Выпил несколько чашек кофе, хотя был чувствителен к кофеину, а время уже перевалило за пять вечера. Плохо будет спать ночью.

Пока они сидели на веранде, снаружи все сильнее лил дождь, неумолимо и неритмично грохоча по крыше из кровельного железа. Викинг зажег инфракрасный обогреватель.

Эллиот, вернувшийся в садик после лета, с большим энтузиазмом напевал детскую песенку. Оказывается, дедуля сумел кое-что передать будущим поколениям.

 
В ресторан пришел барашек,
Наложил под стол какашек.
Ай-ай, кто наклал?
Это Мартин Юнг насрал!
 

Ребенок хохотал до икоты над словами песни.

– Кто такой Мартин Юнг? – спросила Юсефин, но Эллиот уже завел новый стишок.

 
Ты скажи, барашек наш,
Сколько шерсти ты нам дашь?
Не стриги меня пока,
Дам какашек три мешка[7]7
  Вариации на тему перевода С. Я. Маршака.


[Закрыть].
 

– Это комик из группы Повела Рамеля[8]8
  Повел Рамель – знаменитый шведский поэт и бард.


[Закрыть] «Чердак снесло», – пояснила Карин. – Кстати, он был родом из Лулео. Скорее всего, ты помнишь его в роли Йокке с ножом в фильме «Пеппи на семи морях».

Юсефин нахмурила брови.

– Я слышала, что один парень из тех, кого подстрелили на прошлой неделе в Тенсте, умер, – вкрадчивым тоном сообщила Сусанна Викингу, что заставило его извиниться и начать собирать тарелки.

Журналистка-фрилансер Сусанна Шильтц, вдова Кристера, после смерти мужа все больше времени проводила в Стентрэске, ссылаясь на то, что маме Сив требуется ее помощь во время пандемии – возможно, так оно и было. Но он избегал общаться с ней. Во всех ее разговорах таилась какая-то своя цель – то она готовила подкаст, то пост в социальных сетях. С ней он всегда чувствовал себя сырьем для ее творческих задумок. Если быть до конца честным, он никогда до конца не понимал, что такого нашел в ней Кристер, но Кристер готов был целовать землю, по которой она ходила, и это было красиво: любить вот так кого-то всю жизнь.

Стоя в кухне, Викинг ополаскивал тарелки от остатков еды, когда рядом с ним появился Маркус и принялся ставить посуду в посудомойку.

– Как у тебя дела? – спросил Викинг. – Ты, случайно, не заболел?

– Я отказался от должности, – ответил сын.

Викинг чуть не уронил тарелку в раковину.

– Почему?

– Потому что я передумал.

Маркус избегал встречаться с ним глазами, вокруг губ у него побелело, а вокруг глаз появились красные круги. Догадка осенила Викинга – ледяной холод растекся в груди.

– Что-то случилось, – сказал Викинг. – Что именно?

Сын отмахнулся.

– Ничего такого, о чем стоило бы…

– Рассказывай.

Маркус сделал глубокий вдох, зажмурился.

– Я получил еще одно письмо.

Внезапно у Викинга закружилась голова, он вынужден был вцепиться руками в край мойки.

– Что в нем?

– Я не хотел тебе говорить. В прошлый раз ты так странно отреагировал.

Викинг сфокусировал взгляд.

– Оно у тебя с собой?

Сын кивнул, приложил руку к внутреннему карману летней куртки. Викинг пошел и закрыл кухонную дверь. Голоса с веранды звучали теперь как отдаленная, едва различимая мелодия. В раковине шумела вода.

– Покажи.

Маркус вытащил конверт, протянул его Викингу. Логотип отеля «Hotel International», как на прошлом, но на этом не было ни адреса, ни марки. Только надпись: «Маркусу».

– Когда оно пришло?

– Вчера вечером.

– Вчера вечером?

Маркус стиснул зубы. Викинг взвесил письмо на ладони – оно было довольно тяжелое. Конверт был не заклеен, он достал содержимое. Это был сложенный лист бумаги и три фотографии, сделанные «полароидом». На одной был Эллиот, играющий во дворе садика. На второй – Майя в коляске, на третьей – Юсефин с детьми возле дома на Торнвеген.

– Прочти письмо, – сказал Маркус.

Они следят за тобой.

Ты должен отказаться от должности, иначе умрешь.

И снова звездочка вместо подписи.

– Оно лежало на полу в прихожей, – сказал Маркус, – когда мы с Эллиотом вернулись вчера домой. Кто-то побывал в нашем доме. В нашем доме!

Викинг искал слова, но не находил. Мир вокруг словно остановился, в нем двигались только он и Маркус.

– Я сообщил руководству сегодня утром. Сказал, что не могу взять на себя такую ответственность, по личным причинам. Грудной ребенок дома и все такое.

Викинг закрыл кран. Маркус смотрел на него остановившимся взглядом.

– Это не просто угроза, – произнес он. – Этот чертов писака преследует нас. Фотографирует наших детей. Заходит к нам в дом. Прикинь, как это мерзко!

Во рту у Викинга пересохло, рыбья кость рвала горло. Все слова о том, что надо запирать дверь и быть начеку, опоздали.

– Что говорит Юсефин?

– Я не стал ей рассказывать.

Викинг кивнул – вероятно, так лучше.

– А на работе мне конец, – проговорил Маркус. – Второго такого шанса не будет.

Забрав письмо и фотографии, он засунул их обратно во внутренний карман, с громким стуком закрыл посудомоечную машину и ушел обратно на веранду.

В голове у Викинга зазвучал на высокой ноте резкий дискант – помесь страха и гнева от несправедливости. Много ошибок он совершил, но эти трижды проклятые письма… Угроза или предупреждение? Или мольба?

– Поскольку один из пострадавших умер, перестрелка в Тенсте превратилась из покушения на убийство в убийство, – проговорила Сусанна прямо над ухом. Он вздрогнул и уронил тряпку в раковину. Сусанна умела подкрадываться незаметно.

– Это должно стимулировать следователей, – продолжала она. – Теперь, когда изменился состав, убийство должно быть раскрыто.

Он кашлянул, сделал шаг назад.

– На самом деле это не меняет ход следствия, – ответил он. – Работа коллег из Ярвы продолжается по тому же алгоритму.

Она склонила голову набок.

– А как обстоит дело с другими потерпевшими? Их состояние стабильное или будут другие трупы? Массовое убийство?

Она говорила тем же тоном, который использовала в своих подкастах, с напором и убежденностью. Несколько раз Карин заставила его послушать – в целом звучало вполне профессионально.

Он выловил тряпку, выкрутил ее и повесил на кран.

– Как я уже сказал, работа полицейских…

– А что говорит об этом Юхан Бьёркман? О том, что его оружие использовалось при массовом обстреле? Ему, должно быть, нелегко.

Викинг не ответил. Оружие производится для того, чтобы убивать. Это прекрасно знают и солдаты, и охотники. А Юхан Бьёркман и то, и другое.

– Во всей этой истории он тоже потерпевший, – продолжала Сусанна свои риторические рассуждения. – Кстати, когда ему вернут его оружие?

– Хочешь бокал вина? – спросил Викинг. – Уверен, у Карин найдется в запасе парочка бутылок.

Сусанна Шильтц просияла.

– С превеликим удовольствием. Пино нуар, если есть…

Он вышел на веранду и спросил, не хочет ли кто-нибудь вина. Юсефин и Маркус восприняли это как сигнал, что им пора домой. Собрав детей, соски и игрушки, они побежали под дождем к машине.

Еще август, а уже настоящая осень.

На полках в гараже он действительно обнаружил несколько бутылок вина. Открыл одну из них, достал три бокала и поставил перед дамами на стол на веранде.

– А ты разве не составишь нам компанию? – обиженно спросила Сусанна.

– Я прошу прощения, – проговорил он, – но мне надо еще заскочить на работу. Хорошего вечера.

Он ретировался, прежде чем остальные успели запротестовать. По пути к машине форменная куртка намокла, пятно от майонеза растворилось под струями дождя.

Однако в участок он не поехал, спустился с пригорка и припарковался у своего подъезда.

Маркусу нет никакого смысла идти с письмом в полицию. Ничего не удастся выяснить, не за что зацепиться. Дело придется закрыть.

Медленно поднявшись на второй этаж, он повесил верхнюю одежду на вешалку, сел за компьютер, уставившись на пустой экран.

Погуглить? Нет, гуглить он не будет. Надо слушать врача, а не лазить по интернету.

Он включил компьютер.

Каждый третий швед хотя бы однажды за свою жизнь заболевает раком. Стало быть, он вовсе не уникален. Самые распространенные формы – рак простаты и рак груди. Самый смертоносный – рак легких. На сайте «интернет-медицина» под рубрикой «прогноз» он прочел, что в группе «рак гортани» есть несколько подгрупп с различной частотностью и показателями смертности. Поэтому цифры для группы в целом следует воспринимать с осторожностью. Относительная выживаемость через пять лет для этой группы составляла 65–75 %.

Затем он нашел американский сайт с куда более мрачными цифрами. Среди пациентов с трудноизлечимым раком только 20 процентов оставались в живых через столько-то лет. А у него трудноизлечимый? Что, собственно, сказал доктор Чанг – что он излечим? Надо было записать разговор.

А вот гуглить не стоило.

Выключив компьютер, он вышел в кухню, не зажигая света. В квартире Анны Берглунд по другую сторону двора было темно и тихо, сегодня она не попивает вино за сериалом по Netflix. Может, ему самому открыть что-нибудь алкогольное? Это полезно или вредно при раке? Бутербродный торт все еще стоял где-то позади мягкого нёба. Открыв холодильник, он некоторое время разглядывал его унылое содержимое: кетчуп, соленый огурец, банка с засохшим брусничным вареньем, три банки пива. Апельсиновый сок закончился.

Кто-то следит за Маркусом и его семьей. Этот кто-то находится поблизости или в самом Стентрэске, что может означать кого-то из сотрудников базы. Этот человек имел доступ к почтовой бумаге «Hotel International» и подписывал свои письма звездочкой. Достаточно ли в полиции персонала, чтобы круглосуточно охранять семью? Без заявления в полицию это невозможно, впрочем, и с заявлением тоже. У полиции нет таких ресурсов.

В гостиной звякнул мобильник.

Это была эсэмэска от Матса Викандера.

1. Список всех срочников в Арвидсъяуре за 2019–2020 годы отправлен тебе на почту. 2. Какой у Хелены персональный номер?

Он прочел сообщение быстро, потом еще раз – медленно. Ответил, набирая ответ большими пальцами, как его научила Юсефин.

1. Отлично, спасибо. 2. 621130—1261, а почему ты спрашиваешь?

Сидя с телефоном в руке, он ждал ответа. Прошло пять минут – куда больше, чем обычно.

Поговорим завтра.

Он сидел, уставившись на дисплей.

Матс был его самым давним другом из ныне живущих, при этом аналитик до мозга костей. Задержка с ответом указывала на то, что он что-то взвешивал – а это, в свою очередь, не сулило ничего хорошего.

Или же сам он реагирует неадекватно? Может, ему мерещится то, чего нет? Возможно, Матс не ответил сразу, потому что сидел в туалете или еще по какой-то причине. Но зачем откладывать разговор до завтра? О краже оружия они могли бы переговорить за десять минут, стало быть, речь о Хелене.

А что, если Матс ее разыскал?

Какая идиотская мысль – ясное дело, нет. Иначе он бы сказал. К тому же она умерла.

Он встретится с ней на той стороне?

Боже, у него совсем крыша съезжает.

Поднявшись, Викинг заметался по квартире, мысли беспорядочно роились в голове.

Анонимные письма преследовали одну явную цель: убедить Маркуса отказаться от должности руководителя проекта по испытанию системы QATS. Когда первое письмо не сработало, автор писем пустил в ход тяжелую артиллерию. Стало быть, ему исключительно важно убрать Маркуса с этой должности. Почему?

Если за этими угрозами, или предупреждениями, или мольбами что-то стоит, то Маркусу теперь ничто не угрожает. Хотя – почему кто-то хотел его убрать? Он кому-то мешает? В таком случае кому и в чем? Кто на базе заинтересован в том, чтобы он ушел в тень? Кто претендует на это место?

Викинг снова вышел в кухню. В квартире Анны по-прежнему темно. Может быть, она решила пуститься во все тяжкие по случаю вечера понедельника и сидит, попивая пиво, в «Stone Swamp Inn»? Случалось, что им с Роландом приходилось отвозить ее домой, когда она была в подпитии и не помнила своего адреса. Или же она задержалась на работе – ведь она руководитель проекта с норвежцами.

Снова открыв дверцу холодильника, он взял пиво.

Вернулся к компьютеру, скачал список срочников в полку К4 и переслал Абдулу Мухаммаду.

Затем снова достал список женщин, проживавших на прошлой неделе в «Hotel International». Он думал, что их легко будет разыскать в социальных сетях, но его ждало разочарование. Анетт Андерссен из Копенгагена, Бриджет Седерс из Лондона, Коринне Грубер из Граца в Австрии и Анастасию Степанову из Санкт-Петербурга он нашел сразу же. Имя, фотография, дата рождения – все совпадало с данными из отеля, но ни одна из них нисколько не походила на Хелену.

На имя Сандры Бойль ему выпало более 22 000 совпадений, однако ни одну из Сандр он не мог связать с Солт-Лейк-Сити. Во всем интернете не нашлось ни одной Инес Эглитис, зато масса Владен Ивановых. Мария София Фернандес из испанской Фуэнхиролы более всего походила на Хелену внешне, но ее открытый аккаунт показывал, что у нее есть дети и старше, и моложе Маркуса. Эмманюэль Фонтань из Лиона и Бенте Йенсен из Осло он, как ему показалось, нашел и отбросил – это не Хелена. На Даниэллу Марак (с двумя «л») выпала только одна ссылка – рецепт апельсинового супа. Женщина, создавшая его, не была Хеленой. Он нашел только одну женщину по имени Элизабет Тверски, она была заместителем генерального директора американской компании и жила в Нью-Йорке. Не в Тель-Авиве. На имя Кристины Уильямс выпало более полумиллиона ссылок, более пятидесяти тысяч с добавкой Сидни. На Марианн Тейлор и Мельбурн выпало всего три тысячи ссылок, но это все равно неподъемно.

Все бессмысленно.

Ночь обещает быть долгой.