Текст книги "Как выжить, если вы обнаружили в себе экстрасенсорные способности и не знаете, что с ними делать"

Глава 2
Ранние годы

Чтобы в полной мере понять мой путь, нужно знать, как прошло мое детство. Те годы были не из простых, так что и писать о них мне нелегко. Ребенком я получила первый опыт контакта с духами. Но среди мрачных воспоминаний встречаются и прекрасные. Были смех, веселье, приходилось и бороться. Я с детства знаю, что самый темный час – перед рассветом, что никогда не стоит терять надежду, ведь ничто не случается просто так. Я знаю, что без полученного опыта не сумела бы понять моих клиентов и не смогла бы помочь другим принять свое умение общаться с духами. Сейчас мне ясно, почему все случилось так, как случилось, но, когда те или иные события происходили, я даже не догадывалась о том, к чему все это приведет.

Подобно многим медиумам, которых я знаю, я привыкла жить в состоянии постоянного страха. Днем было проще, чем ночью. У меня были сложности со сном, ночью меня постоянно будили и я пугалась до ужаса. Помню особенно ясно одну милую пожилую женщину, частенько смотревшую на меня. Она казалась мне огромной, когда возвышалась над моей кроватью, но сейчас я понимаю, что я просто была ребенком, а она взрослым человеком. Уверена, что ужас мой был преувеличен. Ее энергия была доброй, но это не имело значения, поскольку меня не устраивало, что она стоит рядом с кроватью и улыбается мне. Это меня сильно пугало.

Через много лет я узнала, что это за женщина. Мы отправились в гости к моим любимым тете и дяде, жившим в старом доме в деревенской местности на юге Онтарио. Дом оказался волшебным – с огромной верандой и большими окнами, через которые врывалось летнее солнце. Он был невероятно гостеприимным, хотя, уверена, это ощущение во многом было обусловлено его обитателями. Там я всегда ощущала тепло, любовь и заботу, это место было для меня своего рода местом силы и многие из моих любимых детских воспоминаний связаны именно с ним. До сих пор, вдыхая запах «старого дома», аромат старого дерева и подвальной сырости, я мысленно переношусь в те дни.

С тех самых пор я люблю старые печатные машинки. Я частенько доставала восхитительную старинную печатную машинку моей тети. Черная, с белыми клавишами (если не путаю, «Ремингтон»), весила эта машинка, как мне казалось, сто килограммов. Часами я писала и оттачивала навыки печати. Однажды из-под кровати, на которой я спала, тетя достала большую коробку. Пока она снимала крышку, я слезла с кровати и села на пол. Заглянув внутрь, я увидела черно-белые фотографии. Кусочки моей собственной истории лежали прямо передо мной на полу и мне не терпелось рассмотреть их. Я засовывала руку в коробку, вытягивала случайную фотографию, а тетя рассказывала мне, что на ней изображено и кто эти люди. Семья была большая, у отца – двенадцать братьев и сестер, а у мамы – восемь, слушать истории о них было увлекательно до тех пор, пока я не вытащила одно большое фото. Перевернув его, чтобы рассмотреть, я оказалась лицом к лицу с женщиной, преследовавшей меня на протяжении многих ночей. Тетя взяла у меня карточку, улыбнулась, а потом, со слезами на глазах, сказала, что это ее мать. С фотографии на меня смотрела бабушка Ле Клэр. Я никогда не встречала ее в жизни, она умерла за много лет до моего рождения, но я слышала истории о том, какой сильной и доброй она была. Тетя обняла меня и сказала, что всегда была уверена, что бабушка Ле Клэр где-то рядом. Когда я спросила, какой она была, тетя рассмеялась и ответила, что упрямой, но любящей и что даже смерть не смогла бы оторвать ее от детей и внуков. До чего же она была права! Я слышала много о бабушке Ле Клэр, но до того дня не видела ее фотографий. Знание, что за женщина возвышается надо мной по ночам, сделало происходящее гораздо более осмысленным. Я не сошла с ума и не навыдумывала всякого. Хотя в то время я не знала, хорошо это или плохо.

Умение подключаться ко Вселенной и осознавать себя в настоящем изменит вашу жизнь и по-настоящему сбалансирует тело, разум и душу.

Помимо бабушки Ле Клэр, были и другие умершие люди и незнакомые энергии, приближавшиеся ко мне буквально впритык. Помню, что ребенком я частенько зажмуривалась, точно зная, что, если открою глаза, кто-то будет смотреть прямо на меня. Но я ничего не могла с этим поделать: мне приходилось открывать глаза и в лицо мне улыбался кто-то покойный. Рассказывайте после этого о фильмах ужасов! Что раздражает меня в умерших людях и по сей день (помимо появлений в моей ванной комнате), так это их непонимание личного пространства живущих и безразличное отношение к нему.

В детстве я все время пыталась пробраться ночью в спальню родителей, веря, что, чем больше народу, тем спокойнее. Вспоминая, как я это делала, не могу сдержать улыбку. Я лежала без сна с закрытыми глазами, зная, что стоит мне их открыть, как я увижу что-то или кого-то, кого я видеть не хочу. Когда мне, наконец, удавалось собраться с силами, чтобы отправиться в родительскую спальню, я вскакивала и неслась в коридор. Мне совершенно не хотелось плестись позади умершего человека или проходить сквозь него. Я была настолько запугана, что даже когда мои родители в конце концов разозлились и установили кое-какие правила, я продолжала прокрадываться в их комнату и лежала там на полу перед кроватью. Это было ужасно и утомительно, не говоря уже о том, что просто неудобно.

Никогда и никому я не признавалась, что приводило меня в такой ужас, нередко говоря, что во всем виноват мой старший брат, который постоянно меня дразнил и рассказывал про Черную Руку, живущую под кроватью. Звучало нелепо, но правда была еще более странной. В то время я была убеждена, что меня прокляли или что в меня вселилось зло, так что врать казалось мне надежней. В воспитании, даваемом римской католической церковью, видеть умерших или говорить с ними считается большим грехом. Во всяком случае, я так думала. Став старше, я поняла, что грехом считается некромантия – призвание покойников. Можно спорить о том, приглашаю ли я их во время сессий, но, честно говоря, мне ни разу не приходилось этого делать, они приходят сами.

Умение видеть духов было моей самой страшной тайной. Но и других секретов в моем детстве было полно. Например, мой отец все время проводил «на рыбалке» или «на работе» и я не знала, что на самом деле он ходил налево и оставлял воспитание детей и дом на мою мать. Мама была чудесной женщиной, и я всегда была очень к ней привязана. Я любила ее и хотела, чтобы она могла видеть себя так, как вижу ее я: женщиной с волосами цвета карамели и глазами, голубыми, как ясное летнее небо. Она прилагала все усилия, чтобы заботиться о своих детях, и пекла восхитительный хлеб. Нас она любила самозабвенно. Одно из моих любимых детских воспоминаний: как мы возвращались домой после игры в снежки, мама готовила нам горячий шоколад, открывала дверцу духовки и вешала на нее одеяло. Перед духовкой она ставила три стула, так что мои братья и я могли сидеть, положив ноги на эту дверцу, пить горячий шоколад и греться. Она всегда любила нас, даже когда ей было очень тяжело.

Увы, долгое время она не сознавала своей силы и исключительности, считая себя слабой. Ей потребовалась серьезная встряска, чтобы найти путь к себе. Когда мне было лет восемь-девять, мама начала пить. К моим десяти годам она стала самой настоящей алкоголичкой. В то же время открылись секреты моего отца. Он ушел, а мать продолжала топить горе в выпивке. Несколько лет мы жили в постоянном страхе. Не знаю, как я это выдержала. Я просыпалась после пары часов сна – всю ночь будили умершие, шла в школу и не знала, что найду дома после возвращения. Будет мама трезвой? Будет пьяной лежать в луже рвоты на кухне? Или вообще мертвой? Хорошо помню, как я возвращалась домой, болтая с одноклассниками, но в тот момент, когда нужно было сворачивать к калитке, вся моя придуманная школьная жизнь улетучивалась, а страх и настоящая жизнь приближались с каждым шагом. Потом наступала ночь, лишь увеличивавшая мои страхи, а утром все начиналось по новой.

Знаю, что не сдаваться мне помогли несколько вещей: друзья, музыка и катание на роликах. Дома я закрывалась в комнате и слушала музыку, что было (как я теперь понимаю) формой медитации. Я надевала наушники, и реальный мир уплывал, а я погружалась в звуки, успокаивающие меня и дающие мне силы прожить еще одну ночь и еще один день. Заодно таким образом можно было заткнуть умерших. Я не слышала их, пока Genesis пели о ряби на воде, которая никогда не возвращается. Можно было просто закрыть глаза и игнорировать наличие покойников вокруг.

Когда мне было примерно тринадцать, моя мать завязала. Причиной, как это нередко бывает, стало то, что она достигла дна. Как-то вечером я на кухне разговаривала по телефону с подружкой. Мама, чем-то расстроенная, зашла, чтобы «налить кофе», то есть плеснуть виски в кофейную кружку, чтобы мы думали, что она пьет кофе, ей не удавалось одурачить ни одного из нас: сложно было не услышать, как кубики льда стучат о стенки кружки. Когда она вышла, из подвала навстречу мне поднялся дух и я оцепенела от страха. Это была немолодая женщина с седыми волосами и сильной энергетикой. Хорошо помню ее одежду: блузка из белой ткани в мелкий голубой цветочек и синяя юбка с передником. Она подошла ко мне вплотную и сказала, что мама только что взяла пачку таблеток и собирается покончить с собой. Женщина также сказала, что ее час еще не пришел и мне нужно что-то сделать.

Это один из первых случаев, когда дух обратился ко мне напрямую. Думаю, они пытались делать это и раньше, но я преуспела в том, чтобы их игнорировать. Эта женщина, однако, не оставила мне такой возможности: она стояла передо мной до тех пор, пока я не положила телефонную трубку. Даже не помню, что я сказала подруге и сказала ли что-то вообще. Поведение духа выбило меня из колеи. Когда я обернулась, чтобы повесить трубку, женщина исчезла.

Я поднялась наверх и нашла маму спящей в постели. Я не знала, что делать. Легла рядом и попыталась понять, умирает ли она. Мне хотелось побыть с ней. Я любила ее и не хотела, чтобы она скончалась в одиночестве. Мне было страшно и тоскливо, я начала плакать, что случалось не часто – плакала я редко, но в тот раз не могла остановиться. Мама проснулась и спросила, почему я реву. Я сказала ей, что знаю, что она сделала с собой, и что не хочу, чтобы она умирала. Она села, посмотрела на меня, как в тумане, и вылезла из кровати. Я не знала, что делать дальше, просто хотела, чтобы все это прекратилось. Мама вышла из комнаты и направилась в туалет. Я свернулась калачиком на ее кровати, пытаясь понять, что я могу сделать. Позвонить 911? Или соседям? Я молилась, как могла, чтобы мама жила. Через пару минут из ванной раздались звуки рвотных спазмов – маме удалось избавиться от таблеток. Когда она уснула, я все время проверяла, дышит ли она.

Та умершая женщина мне больше не являлась, но когда я проходила по коридору следующей ночью, я почувствовала спокойствие и поняла, что все будет в порядке. На следующий день появился отец и привел приятеля, лечащегося от алкоголизма. Они поговорили с мамой, и тем же вечером она записалась в клуб анонимных алкоголиков.

Думаете, эта история с умершей женщиной, послание которой спасло жизнь моей матери, изменило мое отношение к покойным? Ничего подобного. Мне понадобилось еще много лет, чтобы научиться не только слушать, но и слышать умерших людей и их послания.

Время шло, и жизнь повернулась к лучшему. Я перешла в старшую школу, мама перестала пить и снова начала работать. Следующие четыре года прошли ни шатко ни валко. Мама сорвалась, но быстро завязала. Мне нравилась социальная составляющая учебы, но я не могла открыться для людей. Сейчас я шучу, что в то время была цельной натурой – меня бесило все. Я была подростком, скрывающим тайну, поэтому мне пришлось стать тихой, злой и научиться игнорировать умерших людей, являвшихся днем. Главным правилом стало не встречаться с ними глазами, и обычно это помогало. Энергетика других учеников и учителей влияла на меня, пока я была в школе, но и с этим мне помогли справиться музыка и прогулки. Тогда же я начала понимать, что организованная религия не для меня. Я всегда чувствовала, что существует нечто большее, что одна религия – всего лишь осколок целого. Начала читать о других религиях и верованиях, существующих в мире. Хотя все это восхищало меня, мне было не расстаться с католицизмом, пусть его догматика и вызывала у меня сомнения. Зато для других детей уроки религии стали весьма занимательными. «Почему» быстро стало моим любимым словом. Я сводила монашек с ума, постоянно задавая вопросы. Мне хотелось знать «почему», и ответы типа «потому» меня не устраивали.

Одной из моих любимых учительниц была монашка, не носившая рясы. Их орден просто одевался во все серое. Сестра Мишель была женщиной миниатюрной, но темпераментной. Она тренировала футбольную команду и была самой крутой монашкой, какую я встречала в жизни. Мы жарко спорили в классе, на футбольном поле и вообще везде, где сталкивались. Нередко она оказывалась разочарована, потому что не могла ответить на мои вопросы. Иногда, если не почти всегда, никакого другого ответа, кроме: «Потому что таковы правила» – не существовало. Я уважала преданность сестры Мишель ее вере и, думаю, ей нравилось и мое резонерство, и все психологические факторы, его порождавшие. Я понимала, что такое вера и убеждения, но мне были важны причины приверженности им.

Сейчас я понимаю, что некоторым людям религия нужна как путеводная звезда, она действительно помогает им, и это прекрасно. В конечном счете я верю в то, что люди должны думать сами за себя и учиться вступать в контакт с Богом, Вселенной, безымянной высшей силой, Аллахом, Буддой, Кришной, Брахмой, Иеговой, Яхве, Эк Онкар – неважно, какое имя носит вселенская сила. Я думаю, религия и духовные практики должны делать нас лучше, придавать силу, помогать, а не повергать в состояние постоянного страха, заточать в клетку из правил и заставлять осуждать и себя, и других. Некоторые из нас не вписываются ни в одну из форм организованной религии, будь то одна из основных конфессий или небольшая духовная церковь. Некоторые из нас просто общаются со Вселенной иначе. Став взрослым человеком, отринув организованную религию по причине несовпадения с ней моих собственных правил и установок, с годами я пришла к выводу, что некоторым людям она необходима.

Жизнь моей семьи становилась все более насыщенной, поэтому я все чаще оставалась одна. Мама начала работать посменно, в те ночи, когда ее не было дома, я не чувствовала себя в безопасности и впадала в панику. С наступлением сумерек я начинала бегать по дому и включать все, что светилось, даже свет в духовке. Я задвигала стул в угол гостиной и сидела там часами, пока кто-нибудь не возвращался домой. Сейчас мне смешно вспоминать, до чего глупо я себя вела, но тогда я не имела ни малейшего представления, как обращаться с умершими и возможно ли в принципе вступить с ними в контакт. Когда меня спрашивали, почему дом сияет, как новогодняя елка, я врала, что боюсь ограбления, что было достаточно нелепым в нашем весьма приличном районе. В то время я каким-то образом отключила визуальную составляющую проблемы. Во всяком случае, мне так казалось. Но я по-прежнему ощущала присутствие умерших, то, как они двигаются вокруг. Я чувствовала, как они подходят ближе или разглядывают меня.

Много лет спустя я поняла, что только ухудшала положение вещей. Сейчас я рассказываю об этом ученикам. Необходимо избавиться от страха. Умершим людям нужно предъявлять энергию. Мощнее, чем страх, только радость и веселье, хотя, даже испугавшись чего-то, мы выделяем огромное количество энергии. Помните мультфильм «Корпорация монстров»? Там монстры выскакивали из шкафа, чтобы пугать детей и использовать полученную энергию страха в собственном мире. То же самое с умершими, духами и призраками – им нужна физическая энергия, а также возможность говорить с нами и давать наставления.

Я не просто обеспечивала огромное количество физической энергии (свет во всем доме), но и посылала массу моей собственной силы духам, потому что была до крайности напугана. Умершие люди приходят, по большей части, чтобы нам помочь. Меня страшили ночи, потому что я чувствовала присутствие духов, они пытались помочь, отчего их появлялось все больше и больше, а я начинала бояться еще сильнее. Образовался замкнутый круг, страх опустошал мою жизнь, притягивая в нее то, чего я боялась.

Помогая людям, чувствительным к потусторонним материям, я в первую очередь говорю им о важности избавления от страха. Конечно, у меня до сих пор зашкаливает адреналин, когда ночью я захожу в ванную комнату и вижу мужчину, стоящего в душе, но я быстро беру страх под контроль. Это необходимо, если имеешь дело с умершим, неважно дух он или призрак. Но с призраками это важно особенно. Есть несколько причин, по которым не следует их бояться, о них я расскажу позже, но главная – это контроль. Имея дело с призраками, необходимо показать, кто контролирует ситуацию.

Школу я заканчивала без сожаления, не думая, что буду по кому-то скучать. Я знала, что большая часть одноклассников останется в моей жизни, во всяком случае, еще на некоторое время, в особенности, потому что им нужны были мои советы. Мне казалось, что я наконец-то заживу, как мне хочется. Как я ошибалась…

Имея депо с призраками, необходимо показать, кто контролирует ситуацию.

Хотя мое детство было не таким радужным, как у многих, мне ничего не хотелось бы в нем поменять. Прекрасные воспоминания перемежаются с непростыми жизненными уроками и окружены хаосом – но именно это сделало меня той, кто я есть. Мой опыт позволяет мне видеть мир так, как умеют не все, и я благодарна жизни за это.

Глава 3
Я стала взрослой… Что дальше?

При разводе родители договорились, что, когда мне исполнится восемнадцать, они продадут наш дом. Это вызывало у меня смешанные чувства. Хотя я и провела в этом доме много бессонных ночей и испытала странные чувства, другого я не знала. С этими энергиями я прожила всю жизнь, даже если и старалась их игнорировать. Что произойдет, если я перееду? Эта мысль пугала меня. Тогда я еще не понимала, что духи могут следовать за нами и посещать нас, где угодно, поскольку они не привязаны к определенному месту. За исключением некоторых призраков, все они способны путешествовать. Так что бабушка Ла Клэр и другие близкие нашли бы меня, где бы я ни была.

Сначала мы переехали в перестроенный многоквартирный старинный дом. В этой части города было много старых деревьев, нависавших над проезжей частью, что выглядело довольно странно посреди бетона и железа, окружавшего район. По сути, этот зеленый уголок совершенно не вписывался в окружающий ландшафт. Сам дом выглядел в духе фильма «Ужас Амитивилля», но это впечатление пропадало, стоило только зайти внутрь. Супруги, владевшие этой недвижимостью, выпотрошили ее полностью, внутри все было новым. Моя комната находилась в цокольном этаже и обладала совершенно сказочной энергетикой, хоть и была старой. Там я чувствовала себя дома. Не знаю, было тут дело в перепланировке или просто в том, что это был счастливый дом, но я его любила. Увы, долго мы там не прожили: хозяева решили въехать в дом сами, и нам пришлось искать новое пристанище.

Хотя уехали мы недалеко, этого оказалось достаточно, чтобы из тишины и покоя переместиться в городской шум. Мы поселились в большом многоквартирном доме, новом, но уже полностью заселенном. Несмотря на прошлое, мы с мамой оставались близки и относились друг к другу с уважением. Нередко я думаю, что роль матери в этих отношениях играла я. Уверена, в прошлой жизни я была матерью моей мамы и, возможно, вся эта история с алкоголизмом была кармической формой оплаты ее долгов.

Хотя мы были близки и могли говорить о чем угодно, умершие люди никогда не были предметом обсуждения. Мама неоднократно пыталась завести разговор на эту тему, особенно когда мы переехали в новую квартиру. Я могла, например, сидеть на кухне и завтракать. Мама входила и спрашивала: «Ты слышала, как я кричала ночью?». Я смотрела на нее поверх чашки с чаем и всегда отвечала: «He-а». Она садилась, заглядывала мне в глаза и говорила: «Я проснулась посреди ночи и рядом с кроватью стояла женщина. Я закричала, и она исчезла». Я пожимала плечами и продолжала есть. Иногда мама (она любила читать) давала мне книгу и говорила: «Прочти, это отличная история». Я начинала читать и понимала, что это роман о привидениях.

Сейчас я думаю, что мама могла пытаться рассказать мне что-то о себе или же хотела, чтобы я поделилась с ней своими секретами, уверена, имело место и то, и другое. После ее смерти кузины и кузены писали мне в социальных сетях.

Оказалось, что с некоторыми из них меня объединяет кое-что помимо родства. Многие из нашей семьи так или иначе контактируют с паранормальным/духовным миром. Мы стали обмениваться историями о наших матерях и увидели кое-что похожее – все наши матери рано или поздно упоминали умение видеть духов или призраков, но никто из нас не решился поговорить с ними об этом в открытую. Попытки наших матерей коснуться этой темы безусловно связаны с религией и с теми временами, в которые они выросли: тогда не было той открытости, которая царит сейчас.

Я прилагала все усилия, чтобы находить объяснения происходящему или просто игнорировать реплики мамы по поводу духов, пока наша квартира не стала излюбленным местом тусовки для призраков. Их активность начала зашкаливать примерно через год после нашего переезда. Первый случай произошел, когда мы как-то раз вернулись домой из магазина. Как только мы вошли в квартиру, я ощутила изменения в энергетике дома. Маме я, конечно, ничего сказать не могла, но это было и не нужно – по пути на кухню мама стала вести себя странно. Это было не в ее духе, так что я сразу поняла, что что-то случилось. Она бросила сумки с покупками и указала на фотографии на стене в коридоре. Я подошла: все фотографии, кроме двух больших, висели вверх ногами.

Мы обошли всю квартиру и увидели, что не только фотографии, но и некоторые безделушки передвинуты. Кое-что стояло задом наперед, кое-что было связано вместе. Я знала, что все это проделки умерших, но сказала маме, что кто-то над нами пошутил. Сказала, что это управдом, с которым у мамы были хорошие отношения, пришел к нам и устроил этот беспорядок. Это объяснение продержалось несколько дней. Потом мама встретила управдома и тот поклялся, что ничего подобного не делал. Он сообщил ей, что на такие вещи жалуются и другие жильцы. Мама вбежала домой с этими новостями, но я отмахнулась и буркнула, что тут мы ничего поделать не можем. Оставалось только принять происходящее как данность и жить дальше. Меня, однако, распирало, я совершенно не понимала, как разобраться с происходящим.

Эта активность продолжалась около года. Казалось, пока мы дома, ничего не происходит, все случается, когда нас нет. Несколько раз что-то менялось ночью, но я быстро возвращала все на свои места, чтобы мама не заметила. Время от времени я затягивала песню: «Это не умершие, мам, это кто-то приходит в квартиру, когда нас нет». Мама всякий раз смотрела на меня, как баран на новые ворота, и говорила: «Лиза, если бы кто-то приходил в квартиру в наше отсутствие, он бы крал что-нибудь, а не переставлял безделушки и не перевешивал фотографии». Она была права, но я не могла перестать отрицать очевидное.

Я никогда не видела, кто резвился в нашем доме, но чувствовала энергию – она была женской и немного нестабильной, что меня беспокоило, но я ни разу не ощутила опасности. Эта сущность просто озорничала, что заставляло меня нервничать: я все время ждала, что еще произойдет. Однако хаос исчез также быстро, как появился. Это было неплохо, но иногда я думала о ней, о том, откуда она пришла и куда делась. Лучшим предположением было, что она въехала в дом вместе с кем-то из жильцов и съехала с ними же. Где бы она ни была сейчас, надеюсь, что она обрела покой.

Следующие несколько лет я делала то, что делают все: работала, встретила будущего мужа Стива, вышла замуж. За это время произошло немало странного и пугающего, что порой совершенно выбивало меня из колеи, но с годами я поняла, что именно так научилась многому, в том числе и тому, что игнорировать свой дар не выход. Во время путешествия с мужем по Шотландии я получила необыкновенный энергетический опыт (см. главу ю). В ту поездку я поняла, что такое остаточная энергия и как мне повезло уметь ее чувствовать и работать с ней.

Когда нам было под тридцать, в карьере мужа произошли существенные перемены. Он решил продолжить учебу и несколько лет путешествовал, чтобы набрать необходимый опыт. Мы объездили всю Северную Америку, но одна часть этих разъездов стоит особняком: в Скалистых горах в Канаде мне пришлось иметь дело с умершими. Отели «Банф Спрингс» и «Шато Лейк Льюис» в национальном парке Банф в Альберте относятся к самым населенным призраками местам, в которых я бывала. «Банф Спрингс» на самом деле настолько переполнен ими, что канадский монетный двор даже выпустил коллекционную монету с изображением самого известного из живущих в отеле привидений. Призрак, называемый «Невеста», видело так много людей, что это даже не легенда, а факт.

Мы с мужем получили работу в «Шато Лейк Льюис», великолепном курортном отеле, расположенном на высоте почти 2000 метров над уровнем моря в горах в национальном парке Банф. Как только нас начали вводить в курс дела, я поняла, что на привычный рабочий климат можно не рассчитывать. Впервые я оказалась там, где свободно говорят о призраках. Во время вводной недели нам рассказали, сколько привидений обитает в отеле, в каких номерах, какой опыт уже получили другие люди, а также исторические факты, за всем этим стоящие. Все это необходимо было обсудить, причем, неформально (говоря о происходящем как о факте, а не выдумке), чтобы новые сотрудники не подумали, что им морочат голову. Коллеги даже давали нам советы, как себя вести, если доведется встретиться с призраком. Должна сказать, здесь я впервые услышала истории из первых рук. Обычно истории о привидениях либо принимают форму городской легенды, либо доходят до тебя через третьи руки. «Шато Лейк Льюис» было совершенно другим случаем, большинство персонала здесь имело непосредственный опыт встречи с паранормальным.

Моя первая смена была ночной и оказалась крайне увлекательной, что хоть как-то компенсировало необходимость носить ужасную форму. Представьте себе ночной кошмар в Швейцарских Альпах: широкая юбка, блейзер цвета бургундского вина, бежевая блузка с оборками и швейцарским орнаментом и галстук-бабочка цвета розовых лепестков. Меня передергивает, даже когда я это описываю. Сначала я отвечала на вопросы постояльцев и помогала с заселением, но потом гости улеглись в уютные постели и энергетика отеля начала успокаиваться, ее бурный водоворот постепенно превращался в тихий гул. В эту смену со мной работала женщина, получившая место около года назад, она объяснила, как закрыть документацию за предыдущий день и подготовить все на утро. Закончив работу, мы просто сидели и наслаждались роскошью огромного лобби. Напротив стойки регистрации были большие арочные окна и двери, бельэтаж с балконом смотрел на лобби. Посреди помещения висела огромная люстра с швейцарским орнаментом и невероятным количеством деталей, ее можно было преспокойно рассматривать несколько дней кряду.

Время от времени я чувствовала, что умершие проходят мимо или смотрят на нас, но не поднимала головы. Около часа ночи мы сидели за стойкой регистрации и слушали по рации, как проходит обход, совершаемый охраной. Неожиданно девушка-охранник начала истошно кричать, она открыла чулан, в котором, как говорили, можно было увидеть служанку, свисающую с потолка. Наверняка, отворив дверь, она увидела привидение. Во время ориентировки нам говорили, что эту дверь никогда не следует закрывать, потому что именно тогда появляется призрак. Бедная сотрудница пронеслась по коридору, влетела в лифт, проскочила через лобби и выбежала за дверь, больше она не возвращалась. Вечером я спросила другого охранника, все ли в порядке с той девушкой. Оказалось, что она отказывается вернуться, даже чтобы забрать вещи, и хочет получить их по почте. Второй охранник работал в отеле уже пару лет и не слишком волновался по поводу произошедшего. Он улыбнулся и сказал: «Ну, да, она во все это не верила. Полагаю, теперь поверила». Он еще раз улыбнулся и ушел. Не думаю, что хоть один день проходил без того, чтобы кто-то встретил духа или призрака.

В этом отеле часто умирают (посмотрите, какой процент смертей в нормальных гостиницах). Много у кого случается сердечный приступ или что-то из того же разряда. История отеля полна трагедий с многочисленными пожарами и смертями, однако, его энергетика казалась мне приятной, я не ощущала ничего злого или извращенного. Не знаю, в том ли дело, что даже если я проговаривалась о том, что вижу призраков, никто не придавал этому значения, или же в том, что я ощущала себя все более свободно в присутствии умерших людей. В любом случае, мне не было особенно страшно. Ночные смены были лучше, потому что уровень живой энергии был низким и сам отель звучал спокойно и мирно. У меня было время, чтобы в полной мере ощутить и увидеть духов, и остаточную энергию.

Однажды мы испытали настоящий ужас. Погода была так себе, на закате поднялся ветер, неожиданно полил дождь. Я люблю грозу, но тут началась буря, которую я никогда не забуду. В отеле и за его стенами искрило энергией. Ощущение того, что вот-вот что-то случится, было почти осязаемым.

Буря усиливалась. Все больше и больше постояльцев спускалось в лобби, чтобы посмотреть на буйство матери-природы во всей красе через огромные окна. Зрелище было редким: молнии били в землю и раскалывали деревья надвое, а окна от пола до потолка сотрясались под натиском грозы. Нам ничего не оставалось, кроме как сидеть и смотреть, пока… не наступила кромешная мгла. Я не в первый раз оказывалась в темноте, но, когда ты находишься на двух километрах над уровнем моря, в горах, посреди крупнейшего горного массива в Канаде, это совсем другое дело. Темно было настолько, что невозможно было различить собственную руку, поднесенную к лицу. Обычно ночью видно Луну и звезды (там их было так много, что не верилось, что это то же самое небо, которое видно в городе). В ту ночь тучи заволокли небо так, что из-за них не падало и лучика света. Мы ждали, пока включится генератор, некоторое время царила полная тишина, затем постояльцы забеспокоились. С помощью охраны и их фонарей персонал начал приводить все в порядок. Мы расставили фонари и свечи и начали ходить среди постояльцев, успокаивая их, насколько это было возможно. Шоу с громом и молниями, восхищавшее нас еще пару минут назад, стало угрожающим. Грохот и вспышки света превратились в демонстрацию ужасной силы, ясно показывавшей нам, ничтожным людишкам, кто здесь хозяин. Минут через двадцать выяснилось, что упавшее дерево повредило не только провода, но и генераторы. Отелю было суждено пребывать во мраке до починки основных линий. На генератор надежды не было, он отправился в рай для себе подобных.