Текст книги "Мой сосед вурдалак"

Глава 2
Плюс воск, минус воск

Молния хлестнула по небу, как полотенце качка по заднице ботана в раздевалке. Дождь припустил сильнее. Деревья раскачивались и скрипели. В отдалении завыли волки. Изображение на плоском телеэкране вздрагивало и успокаивалось… вздрагивало и успокаивалось… вздрагивало и…

Раздался резкий отрывистый звук.

Мелоди Карвер откатилась от своей старшей сестры, Кандис, и окопалась в углу ее красновато-лилового дивана. Она нажала кнопку PLAY и собралась с духом, чтобы выслушать очередную телефонную угрозу.

– Тик… тик… тик…

Все как и в прошлые разы. Это тиканье, записанное ее бывшей подругой Беккой Мэдден и присылаемое на ее айфон каждые шестьдесят минут, было навязчивым напоминанием о том, что от отведенных ей сорока восьми часов осталось двадцать три.

Цель Бекки была проста: схватить зеленого монстра, который обжимался с ее парнем, Бреттом, на школьной вечеринке и нанес ему моральную травму. Точнее, она хотела, чтобы монстра для нее поймала Мелоди. И Мелоди должна была это сделать до десяти вечера в воскресенье. Если же она не сумеет, Бекка разместит в сети ролик, в котором Джексон Джекил превращается в Ди Джея Хайда. И за ним тоже начнут охотиться. Мелоди всей душой желала защитить Джексона. Но она встречалась с «зеленым монстром». На самом деле та случайно ударила Мелоди током во время обеденного перерыва в первый день в новой школе. И если не считать зеленой кожи, швов и электричества, Фрэнки Штейн была совершенно нормальной. А если убрать слой косметики и наряды, подходящие для монахини, то и вполне себе красивой.

Новая молния осветила лощину перед домом Карверов. Гулко пророкотал гром.

Кандис с Мелоди дружно взвизгнули.

Изображение на экране вздрогнуло и успокоилось… вздрогнуло и успокоилось.

– Уф! Все как десять тысяч лет назад! – Кандис хлопнула ладонью по бархатной подушке. – Я себя чувствую пещерной женщиной.

Волна диванотрясения докатилась до угла, в котором сидела Мелоди.

– Что-то я сомневаюсь, чтобы в каменном веке было телевидение высокой четкости.

Кандис ткнула Мелоди в бедро ножкой с педикюром.

– Обрати внимание – я говорю не о телевидении!

– Ну а о чем ты говоришь? – поинтересовалась Мелоди, в первый раз за вечер обратив внимание на старшую сестру.

Кандис – сейчас на ней было кимоно цвета пыльной розы – окружали полосы ткани, палочки от мороженого, муравейные кучи детской присыпки и миска, содержимое которой смахивало на засахарившийся мед.

– Да про этот дурацкий набор для восковой депиляции ног! Что за примитив!

– С каких это пор ты сама себе делаешь депиляцию? – удивилась Мелоди, заглядывая в телефон: не упустила ли она за время этой краткой беседы какую-нибудь смс-ку или сообщение из твиттера.

– Да с тех самых пор, как вчера вечером эта выходка с монстрами так напугала единственный приличный салон в городе, что он в субботу закрыт! – Кандис наложила солидную порцию воска на голень и накрыла ногу белой прямоугольной полосой ткани. – Если он не откроется в ближайшее время, Сейлем вправду начнет кишеть косматыми тварями! – Она принялась энергично тереть поверх ткани. – Ты видела этих девчонок в школе? Я сказала одной телке, что ее мохеровые леггинсы просто суперзабойные, и представляешь, что она мне ответила?

По бревенчатой стене гостиной Карверов скользнул свет фар от проезжающей патрульной машины; полиция разыскивала Фрэнки Штейн с упорством акулы. Мелоди дернула заусенец на кутикуле. Сколько еще ей удастся сохранять спокойствие? Час? Весь вечер? До следующей угрозы Бекки? Часы тикали. Время утекало.

– Мел! – Кандис снова ткнула сестру ногой. – Представляешь, что она сказала?

Мелоди пожала плечами, не в силах выбросить из головы мысли о Джексоне и о том, в какой опасности он окажется, если она не сможет помешать Бекки выложить ролик – если не придумает способ сделать это, не выдавая Фрэнки. Какой-нибудь хитроумный ход…

– Она сказала: «На мне нету мохеровых леггинсов!» – Кандис взялась за восковую полоску на ноге. – И знаешь, почему она так сказала? Потому что на ней была мини-юбка, Мелли! Мини-юбка! Эта несчастная была настолько волосатой! – Она зажмурилась и дернула, и завопила. – Все, минус волосы.

Мобильник снова звякнул.

– Чего там еще? – спросила Кандис, притрушивая обработанный участок кожи детской присыпкой.

Мелоди проверила телефон. Это было сообщение от Джексона.

ДЖЕКСОН: Видела фоторобот Фрэнки в новостях?

МЕЛОДИ: Нет. Буря, ТВ фигово работает.

ДЖЕКСОН: Вылитый Йода в свадебном платье.

Мелоди хихикнула.

– Что такое? Чего там смешного? – поинтересовалась Кандис, перебрасывая волну светлых длинных волос за спину с обаянием модели, рекламирующей средства для волос.

– Ничего, – пробормотала Мелоди, избегая пытливого взгляда зеленых глаз сестры. Почему она держит Кандис в неведении – чтобы защитить ее? Или чтобы испытать свои силы? Проверить, сможет ли она выкарабкаться из этой сложной ситуации – и, быть может, даже с триумфом, – без помощи своей бесстрашной и безупречной сестры? Она сама точно не знала.

МЕЛОДИ: Идеи появились?

ДЖЕКСОН: Нет, но надо что-нибудь придумать. Если Бекка покажет ролик, мама отошлет меня в Лондон к тете.

Эта новость рванула Мелоди изнутри, словно застывшая восковая полоска. Хотя они с Джексоном были знакомы всего месяц, она не могла представить Сейлем без него. Она ничего не могла представить без него. В алфавите любви их буквы стояли рядом. Он дополнял ее.

МЕЛОДИ: Давай поговорим с Беккой! Может, если мы попросим…

ДЖЕКСОН: Она слишком занята, дает интервью для ТВ и сети. Она не остановится, пока не доберется до Фрэнки. Бретт в шоке. Он еще в больнице. Жуть! Ю-туб завален роликами с фальшивыми монстрами.

Мелоди снова словно дернули изнутри восковой полоской. Поступающие новости заставляли ее нервничать все сильнее. Надо вставать с дивана и начинать действовать. Надо найти способ стереть запись с Джексоном с телефона Бекки и…

Входная дверь распахнулась. Порыв ледяного ветра пронесся по коттеджу. За ним последовал раскат грома.

Девочки дружно завопили. Кандис в панике замолотила ногами по воздуху. Области подколенного сухожилия у нее были покрыты изогнутыми полосками белой ткани.

– Кто готов провести вечер за игрой? – раздался голос матери. Она стряхнула воду со своего коричнево-золотого зонтика от Луи Витона, прежде чем войти в дом. – У нас есть «Уно», «Гамруль» и «Яблоко к яблоку», – объявила она, ставя в раковину на кухне два пакета из «Таргета» и четыре из «Нордсторма». Если что-то бывший личный стилист кинозвезд и ненавидела больше, чем синие носки с черными брюками, так это лужи, способные повредить пол из дерева твердой породы.

«Вечер за игрой?!» – выговорила одними губами Кандис.

Мелоди пожала плечами. Она тоже в первый раз услышала об этой идее.

– Как насчет низкокалорийной поджаристой пиццы? – поинтересовался Бо, их вечнозагорелый, сверхподтянутый папа. Он вошел следом за Глорией с пакетом еды на вынос и улыбкой, провозглашающей: «А вот как мы щас повеселимся всей семьей!»

– Папа собрался есть сыр? Что в лесу сдохло? – отозвалась с дивана Кандис.

В гостиной возникла Глория и вручила обоим девочкам по коричневой обувной коробке с надписью UGG.

– Мы просто пытаемся извлечь максимум пользы из всей этой затеи с комендантским часом. Хочется оттянуться, на тот случай, если сегодня последний вечер нашей жизни.

Она шутливо подмигнула Мелоди, явственно давая понять, что, по ее мнению, вся эта раздутая шумиха насчет охоты на монстров – не более чем уловка маленького городка, стремящегося распродать запасы консервов, воды в бутылках и батареек. Но ее родители решили подыграть, дабы соответствовать окружению.

Кандис приподняла крышку коробки и осторожно заглянула внутрь.

– Эй, ты же всегда говорила, что угги – это обувь для мужчин-горцев! И что их ни в коем случае не следует носить одинокой женщине.

– Это было, когда мы жили в Беверли-Хиллз, – объяснила Глория, сняв повязанный на голову золотой шелковый шарф и встряхнув золотисто-каштановыми волосами. – А теперь мы в Орегоне. Правила изменились. Здесь холодно.

– Только не в этом доме, – возразила Мелоди, напоминая про сломанный термостат. За окнами выл ветер, а тут ей было жарко даже в шортах и майке.

– Все надели свои угги? – спросил Бо, притопавший в новенькой серой паре. Несмотря на регулярное применение ботокса, на лице его читалась нескрываемая радость.

– Ребята, чего это вы такие счастливые? – поинтересовалась Кандис, а потом с треском оторвала очередную полоску, взвыла и стремительно принялась тереть красное пятно.

– Мы с энтузиазмом предвкушаем возможность провести время в кругу семьи. – Бо перегнулся через спинку дивана и потрепал белокурую макушку дочери. – Сегодня первый субботний вечер за много лет, когда у Канди не назначено свидание.

– Хм. Поправочка. – Кандис подпоясала кимоно потуже и встала. К ее намазанному воском колену приклеилась серебристая обертка от жвачки. – У меня было назначено свидание. Но его пришлось отменить из-за этого дурацкого комендантского часа. И в результате я застряла в доме с настольными играми, низкокалорийными пиццами и разноцветными угги.

Она отодрала обертку, скомкала ее в серебристый комок и швырнула в камин.

– Забудьте про отсутствующую Кандис. Отныне Кандис здесь. И можете мне поверить, предвкушать тут нечего.

– Ну извини, – надулась Глория, запихивая обувь в коробку. – Я и не знала, что наше с отцом общество – это ужас-ужас-ужас.

Кандис закатила глаза.

– Я вовсе ничего такого не имела в виду!

Звяк!

Мелоди взглянула на свой телефон, радуясь законному поводу отключиться от счастливой семейной разборки.

ДЖЕКСОН: Ты еще там? Что случилось? Надо придумать план. Время уходит.

Мелоди занесла палец над сенсорным экраном – и тут телефон ускользнул из ее руки.

– Ты что делаешь?! – завопила она на Кандис.

– Пытаюсь немного повеселиться в кругу семьи, – ехидно отозвалась сестра, помахивая телефоном. – Ты сегодня вечером свихнулась на смс-ках, и я желаю знать, что происходит.

– Мелоди! – строго произнес Бо. – Ты что, увлеклась виртом?

– Чего? – возмутилась Мелоди. – Вот еще!

При иных обстоятельствах она, наверное, рассмеялась бы при виде отца, пытающегося разговаривать как подросток, но сейчас отобранный телефон отбил у нее всякое желание веселиться.

– Кандис, отдай сейчас же!

– Не отдам, пока ты мне не расскажешь, что происходит! – уперлась Кандис, подняв телефон над головой. – С кем это ты болтаешь? С мистером Голливуд?

– С кем-кем? – Мелоди попыталась достать телефон в прыжке, но Кандис проворно отдернула его.

– С тем всем из себя загадочным парнем, который постоянно ходит в шляпе и солнечных очках. Разве не он пригласил тебя на танцы прошлым вечером?

– Ну, не совсем. Нам, можно сказать, пришлось пойти вместе из-за Бекки. Мы с ним даже не встречаемся… – Мелоди осеклась. – Чего я вообще тебе это рассказываю?

– Знаю! Знаю! Это Джексон!

– Канди! – Мелоди прыгнула снова. – Сейчас же отдай мой телефон! Папа, скажи ей!

Бо скривился.

– Ни за что. Разбирайтесь между собой сами.

Он развернулся и ушлепал в кухню, саркастически ворча что-то насчет радостей отцовства при дочерях-подростках.

– Кан-дис! – Мелоди швырнула в сестру подушкой, но Кандис отбила ее со сноровкой человека, привыкшего отражать иностранное вторжение.

– Отдай немедленно! – потребовала Мелоди и метнулась через диван, изготовившись вцепиться сестре в волосы. Но в тот самый момент, когда пальцы ее вот-вот должны были коснуться скальпа Кандис, обзор ей перекрыло облако белой пыли.

Мелоди тут же закашляла.

– Не подходи! – предупредила Кандис, занеся бутылочку с детской присыпкой, словно меч. – А то я добавлю!

– Астма! – выдавила из себя Мелоди, отмахиваясь от присыпочного тумана.

– Ой, блин, я и забыла, – произнесла Кандис, выронив свое оружие. – Эй, ты как там? Ингалятор нужен?

Мелоди схватилась за горло и кивнула. Но стоило Кандис отвернуться, как Мелоди ринулась и сорвала восковую полоску с внутренней стороны бедра Кандис.

– Вот тебе!

Кандис истошно взвыла. Она вскочила – к задней поверхности икры у нее прилипла мелкая монетка – и кинулась к раздвижным стеклянным дверям, выходящим во дворик.

– Все, капец телефону!

Мелоди сощурилась.

– Не смей!

Кандис отперла дверь и изобразила, будто вот прям щас отворит ее.

– А ну, рассказывай, что происходит, или твой телефон будет болтаться в каком-нибудь гнезде в роли плазменного телевизора!

Мелоди не рискнула проверять, блефует ли Кандис. В последний раз, когда она предприняла такую попытку, ее рюкзачок с Барби полетел в проезжающий мимо автомобиль с открытым верхом. Вместо этого она сдалась, как и обычно, и шепотом поведала Кандис все про Бекку, Бретта, Фрэнки, Джексона, ролик и тикающие часы.

– Вау! – сказала Кандис, когда Мелоди закончила свой рассказ. Она без дальнейших напоминаний отдала телефон, чуть склонила голову набок и уставилась на сестру. На лице ее отразилась смесь заинтересованности и озадаченности, как будто она изучала незнакомку, с которой явно где-то встречалась.

Мелоди прикусила ноготь большого пальца. Реакция сестры ее напугала. «Ну и что она теперь, посмеется над моим затруднительным положением? Обзовет меня лохушкой за то, что я не сдала Фрэнки? Скажет, что я сама виновата, что вообще подружилась с Беккой? Заставит Джексона уйти из моей жизни? Расскажет родителям, что заварушка насчет монстров – вовсе не часть сейлемской стратегии по увеличению продаж?»

Повисшую между ними тишину нарушил удар грома.

– Ну хватит пялиться на меня, – потребовала Мелоди. – Скажи чего-нибудь.

– Ты меня почти поймала, – ухмыльнувшись, отозвалась Кандис. – Но вся эта история насчет дочки Франкенштейна, скрывающейся в отцовской лаборатории! Ты серьезно?

И она, обойдя сестру, плюхнулась обратно на диван.

– Слушай, если ты не хочешь сознаваться, что у вас с Джексоном любовная переписка, – твое дело. Но могла бы придумать что-нибудь поизобретательнее. Вот ты-то уж последний человек, от которого я бы ожидала, что ты попытаешься въехать в модную тусовку на монстрах. Как-то это ниже твоего достоинства.

Мелоди чуть было не принялась оправдываться, но передумала. Почему бы не позволить Кандис думать, что печальная история Фрэнки выдумана? Так будет лучше для всех.

– Ты права. – Мелоди вздохнула и уселась за низенький столик с зеркалом. – Я соврала. Я слишком стесняюсь…

– Ага! – Кандис вскочила. – Так ты все-таки сказала правду!

– Что? Вовсе нет!

– Врешь! – Кандис пронзила душный воздух несокрушимым пальчиком. – Ты никогда не признаешь, что я права, когда я вправду права.

Мелоди виновато хихикнула. Кандис в очередной раз опровергла стереотип «тупой блондинки». У нее в голове ветер не гулял. У нее в голове работала полноценная вычислительная машина.

– Так что, дочка Франкенштейна вправду существует? – шепотом спросила Кандис.

Мелоди кивнула.

– И она вправду живет в лаборатории?

Мелоди снова кивнула.

– И она бьется током?

– Да!

– Как это банально! – Кандис бросила взгляд на раздвижные стеклянные двери, выходящие на лощину. – А остальные?

– Я точно не знаю, – призналась Мелоди. – Но ты можешь не бояться. – Тут она почувствовала, что должна объясниться. – Они совершенно нормальные… ну, почти.

– Бояться? – Кандис медленно улыбнулась. Лицо ее озарилось, словно озеро на восходе солнца. – Я вовсе не боюсь. Я в восторге.

– Да?

Мелоди подтянула колени к груди. Поверхность столика холодила ее и без того холодные и влажные ноги.

– Я горжусь тобой, – ухмыльнулась Кандис. – Ты наконец-то участвуешь в чем-то опасном.

– Что, правда?

– Угу. Я только не могу сообразить, почему, – призналась Кандис, выбивая белую пыль из диванных подушек. – Это как-то не похоже на тебя – ввязываться во что-то.

Это замечание обидело Мелоди, хотя оно и исходило от человека, считавшего, что если он скачал «Hope for Haiti Now», то это уже делает его гуманистом.

– Полагаю, я в курсе, каково это, когда о тебе судят по внешности, – объяснила она – по ее ощущениям, раз в сотый.

– И? – Кандис встала. В голосе ее звучало скорее любопытство, нежели снисходительность.

Мелоди знала, что идеальному от природы человеку вроде Кандис трудно понять, каково это – быть эстетически ущемленным. Потому что, сколько она ни рассказывала сестре про свою жизнь до исправления носа и про то, как ее доставали одноклассники, до нее, похоже, просто не доходило. Это было все равно что объяснять танзанийскому бушмену про клубную систему «Costco».

– И я хочу, чтобы люди перестали оценивать друг друга, – продолжала Мелоди. – На самом деле я хочу, чтобы люди не чувствовали, что их все время оценивают. И да, я не хочу, чтобы всякие уроды доставали людей… или монстров… все равно, кого… – Она умолкла, понимая, что ее слова звучат несколько бессвязно. – Я просто хочу помочь, ясно?

Кандис завертелась, словно собака, ловящая свой хвост.

– Ты можешь начать со сдирания остатков воска, – сказала она. – Я не могу нормально ухватиться тут сзади.

– Забудь, – буркнула Мелоди. – После всего, что я тебе рассказала, ты думаешь о своих ногах?

Звяк!

Мелоди проверила телефон. Это было очередное послание от Бекки. На этот раз Мелоди прослушала его через динамик.

– Тик… тик… тик…

Перед мысленным взором Мелоди тут же возникло веснушчатое лицо Бекки. Это было лицо, которому она привыкла доверять. Лицо друга. Но теперь это лицо было самодовольным. И, возможно, заливалось злодейским смехом всякий раз, как Бекки отправляла это дурацкое «тик-тик-тик». Мелоди попыталась представить бывшую подругу копающейся в ее телефоне. Натыкающейся на запись с Джексоном. Придумывающей эту схему шантажа. Клевещущей на Фрэнки. Сеющей страхи и панику. Использующей свое уязвленное эго как достаточное оправдание для уничтожения чужих жизней…

Тьфу!

С каждой новой мыслью сердце Мелоди билось все сильнее и быстрее. Ей захотелось встать и начать действовать. Оторвать Бекки голову, точно так же, как Бретт случайно оторвал Фрэнки. Мелоди хотелось перепрыгнуть кофейный столик, ухватить за одну из восковых полосок на драгоценных ножках Кандис и дернуть со всех сил, чтобы дать выход ощущению бессилия.

Так она и сделала.

Кандис пронзительно взвизгнула.

Мелоди промаршировала через гостиную с новым ощущением цели.

– Когда я услышу такой вопль в следующий раз, это будет вопль Бекки.

– Погоди! – Кандис кинулась следом за сестрой. – Как ты думаешь, а там есть зажигательные ребята?

– Полегче, красотка! Так кто тут цепляется за поезд, чтобы быть в струе?

– Ну брось! – не унималась Кандис. – Я хочу помочь.

На этот раз Мелоди развернулась к ней.

– Ты серьезно?

– Угу. – Кандис кивнула с неподдельной искренностью. – Мне нужно чего-нибудь для портфолио в колледж.

– Кандис!!!

– А чего? Чем больше нормальных людей будет тебя поддерживать, тем лучше, разве не так?

Мелоди на мгновение задумалась над этим утверждением. И снова Кандис была права. Кто сможет успешнее всего сражаться за права эстетически ущербных личностей, как не ее идеальная от природы сестра?

– Ладно. Одевайся, – согласилась Мелоди. – Только смотри – форма одежды непарадная.

– Непарадная, как для самолета, или непарадная, как для йоги?

– Супернепарадная!

– Почему? Куда мы идем? – поинтересовалась Кандис, взбивая волосы.

– Я еще точно не знаю, – ответила Мелоди, взбираясь по шероховатым деревянным ступеням к себе в спальню. – Но куда бы мы ни отправились, мне точно потребуется водитель.

Кому: КЛОДИН, ЛЯЛЕ, ЛАГГИ

26 сентября, 19:01

КЛЕО: Больше драгоценностей, чем на вручении «Оскара». Приходите поучаствовать. ^^^^^^^^^

Кому: КЛОДИН, ЛЯЛЕ, ЛАГГИ

26 сентября, 19:06

КЛЕО: Кто придет первой, получит поносить золотую корону в виде коршуна. ^^^^^^^^^

Кому: КЛОДИН, ЛЯЛЕ, ЛАГГИ

26 сентября, 19:09

КЛЕО: Эй, вы где? Кто последняя придет, ничего здесь не найдет! ^^^^^^^^^

Кому: КЛОДИН, ЛЯЛЕ, ЛАГГИ

26 сентября, 19:12

КЛЕО: Эй, вам что, кошки пальцы отъели? Чего не отвечаете? ^^^^^^^^^^

Глава 3
Все заряжено, а пойти некуда

Фрэнки Штейн повернулась к лабораторным крысам, сидящим в клетке рядом с ее кроватью.

– Не сказать чтобы у меня была тонна опыта в подобных вещах, – произнесла она. – Но ведь вроде как принято проведать подругу после того, как у нее отвалилась голова, а?

Крыса Б, или Гвен, как назвала ее Фрэнки, подняла розовый нос и принюхалась. Гага, Гёлисиоуз, Грин Дэй и Гостфейс Килл продолжали рыскать, что-то выискивая.

– Ну, если это и не принято, это стоило бы ввести в обыкновение, – сказала Фрэнки, переворачиваясь на спину. Над ней нависала операционная лампа с одной лампочкой. Последние сутки она смотрела на девочку пренебрежительно, словно надменный циклоп.

«Ну, ее тоже можно понять…»

Весь день лил дождь. Внезапная вспышка осветила улицу за матовым стеклом. Это была не первая молния, ударившая в металлическую кровать Фрэнки. Но зато – самая сильная. По сравнению с этим током, таким сильным и чистым, то, что производило самодельное отцовское зарядное устройство, было все равно что бык со сломанной ногой. Ноги Фрэнки взлетели в воздух и грохнулись со стуком. Как ее общественная жизнь.

– Все заряжено, а пойти некуда, – произнесла она со вздохом, отсоединяя клыкастые клеммы, вцепившиеся в ее разъемы, словно крохотные крокодильи челюсти. Ее запасы энергии восстановились полностью. Голова была пришита заново. Все швы были укреплены. Фрэнки, потерявшая голову во время сногсшибательного поцелуя с нормалом Бреттом Реддингом, получила второй шанс на жизнь. К несчастью, это была совсем не та жизнь, которой она желала.

Вдыхая пропитанный формальдегидом воздух отцовской лаборатории, Фрэнки тосковала по высоковольтным девчоночьим мелочам, которые отец поубирал после «инцидента», – по ароматическим свечам с запахом ванили, скелету с лицом, лабораторным стаканам, заполненным блеском для губ и кистями для макияжа, по розовым коврам, по красному дивану, по блесткам на крысках-Гламурках. Все это исчезло. Все следы счастливой Фрэнки были удалены. На их месте теперь находились стерильные хирургические инструменты, скрученные электрические провода и обычные белые лабораторные крысы – бездушное напоминание о том, как она пришла в этот мир. И как легко можно выдернуть вилку из розетки и уничтожить ее, Фрэнки.

Не то чтобы родители хотели ее уничтожить… Они явно любили Фрэнки. Иначе отчего бы Виктор всю ночь напролет восстанавливал ее? А вот прочие сейлемцы хотели выдернуть вилку. В конце концов, это ведь именно она была повинна в первой с тридцатых годов прошлого века охоте на ЛОТСов. Она перепугала Бретта до того, что он загремел в психбольницу. И все до единого полицейские города разыскивали ее.

Но тем не менее – а обязательно ли было родителям конфисковывать у нее телефон? Запирать ее в лаборатории? Выдергивать из Мерстона и переводить на домашнее обучение? Ну да, она тайком удрала из дома и отправилась на танцы, невзирая на запрет (совершенно несправедливый). И да, ее зеленая кожа была выставлена напоказ (полностью). И да, да, да, у нее оторвалась голова (совершенно случайно). Но сколько же можно! Она была вынуждена выступить против дискриминации! Неужели они этого не понимают?

Гром прогремел прямо над головой. Гага, Гвен, Гёлисиоуз, Грин Дэй и Гостфейс Килл встали на задние лапки и принялись неистово царапать стеклянные стены своей клетки.

Фрэнки сунула руку в клетку. Маленькие сердца лихорадочно бились, словно их хозяйки собирались кинуться в бой или в бегство. Но они были пленницами и не имели возможности ни драться, ни бежать. Они вынуждены были сидеть и не рыпаться, что бы им ни грозило. В точности как и Фрэнки.

– Это должно помочь, – произнесла девушка, вытаскивая пакетик с разноцветными блестками, который она спрятала под древесные опилки в клетке. – Если папа взбеленился, это еще не повод страдать вам.

Она вскрыла пакетик и посыпала крыс блестками, словно картошку солью.

– Вот вам гламурный дождик, – сказала Фрэнки, стараясь говорить оптимистичным тоном. А получилось – глухо, никак.

Несколько секунд спустя крыски перестали лихорадочно скрести когтями по стеклу и снова вернулись к привычному расслабленному состоянию в позе запятых. Только теперь они напоминали шарики ванильного мороженого в радужной пороше.

– Высоковольтно, – одобрительно улыбнулась Фрэнки. – Гламурки возвращаются!

Это был всего лишь один крохотный шажок по возвращению лаборатории в прежнее клевое состояние, но все же это было начало.

Тут в помещение без стука или какого-либо иного предупреждения вошли Виктор и Вивека.

Фрэнки отступила от клетки и вернулась на кровать – единственное место, которое все еще принадлежало ей.

– Ты встала, – заметил отец. На лице его не отразилось ни радости, ни разочарования. Его безразличие ранило больше, чем сотня стежков тупой иглой.

– Спокойной ночи, Фрэнки, – устало произнесла мать. Она скрестила руки поверх черного шелкового платья, закрыла лиловые глаза и прислонилась к дверному косяку.

Зеленая кожа Вивеки потускнела. Если раньше она сияла, как мятное мороженое, то теперь она скорее походила на рассол.

Фрэнки кинулась к родителям.

– Простите, пожалуйста! – Ей хотелось обнять их. Ей ужасно хотелось, чтобы и они обняли ее. Но они просто остались стоять. – Пожалуйста, простите меня. Я обещаю, что…

– Довольно обещаний. – Виктор вскинул здоровенную ладонь. Веки его были приопущены. Уголки крупного рта поникли, словно размякший червяк из жевательного мармелада. – Поговорим утром.

– Нам нужно подзарядиться, – объяснила Вивека. – Мы всю ночь собирали тебя, а день сегодня был… – На миг ее голос пресекся. – Утомительный.

Фрэнки опустила взгляд, уставившись на свою тускло-коричневую больничную пижаму со смайлами. Ей было стыдно. Ее родители, будучи взрослыми, редко нуждались в подзарядке. Но теперь им явно требовалось добавочное напряжение, и все из-за нее.

Она подняла голову и заставила себя посмотреть на родителей. Но дверь уже закрылась. Они ушли.

«И что теперь?»

За стеной зажужжало, пробуждаясь, зарядное устройство Виктора и Вивеки. Тем временем Фрэнки, в которой электроэнергии бурлило больше, чем во всей сейлемской энергосистеме, бесцельно бродила по блестящему белому полу, тоскуя по жизни за стенами отцовской лаборатории. Она жаждала новостей от друзей. Но где они? Или их тоже посадили под домашний арест? Или они больше не друзья ей?

А как насчет Мелоди и Джексона-тире-Ди-Джея? Предположительно, они сейчас должны трудиться над планом спасения Фрэнки от Бекки. Но она не слыхала от них ничего… если только это не была месть за то, что она их втянула в опасную ситуацию. Может, она вообще и не нравится Ди Джею? Может, Мелоди с Беккой сейчас вместе смеются над ней? Поднимают бокалы с шипучей нормальской газировкой и пьют за свой успех… «За Фрэнки, которая сосет круче, чем папаша Ляли, Дракула!»

Фрэнки забралась обратно в постель и завернулась в флисовое одеяло с электроподогревом.

– Смотри, Циклоп! Я теперь ролл с авокадо!

Лампа тупо взирала на нее сверху.

Одиночество пронзило Фрэнки, словно первый порыв бодрящего осеннего ветра – леденящий намек на тьму, лежащую впереди.

Загрохотал гром. Вспыхнула молния. Гламурки снова заскребли по стеклу.

– Все в порядке, – пробормотала Фрэнки из своего флисового кокона. – Это просто…

Еще одна вспышка.

Фонари на улице погасли. Зарядное устройство за стеной перестало гудеть. Лаборатория погрузилась во тьму.

– Гром и молния! – Фрэнки пинком скинула одеяло и села. – Я что, еще недостаточно наказана?

Нервное напряжение нашло выход: искры, потрескивая, сорвались с кончиков ее пальцев и осветили комнату.

– Высоковольтно!.. – прошептала девушка, вдруг восхитившись своим обычно приносяшим неудобства обыкновением искрить.

Ведомая желтыми лопающимися огоньками, Фрэнки двинулась в сторону двери. Если ей удастся добраться до спальни родителей прежде, чем у них иссякнут последние капли энергии, она сможет дать им «прикурить» – немного, но это их поддержит, пока зарядное устройство не заработает снова. Может быть, тогда они поймут, как им повезло, что у них есть она. Может быть, тогда ее простят? Может быть, они обнимут ее?

Когда Фрэнки протянула руку к дверной ручке, она снова ощутила дуновение. Только оно походило не на одиночество, а на ветер. Фрэнки медленно повернулась к этому холодному дуновению, вглядываясь в темноту. Но не смогла разглядеть ничего, кроме мятого подола своей ночнушки и верхней части своих босых зеленых ног.

Ветер подул сильнее.

У Фрэнки пересохло во рту. Контакты начало покалывать. Полетели искры.

– Эй! – Голос девушки дрогнул.

Гламурки заметались по скрипящим древесным опилкам.

Фрэнки сердито шикнула на них, силясь расслышать то, чего она не могла разглядеть.

Раздался звук удара.

Что-то громко хлопнуло на противоположном конце лаборатории. Шкаф? Чулан? Окно?

Окно!

Кто-то ломится сюда!

Это Бекка!

А вдруг она прислала сюда полицию? Вдруг они пришли, чтобы забрать Фрэнки, пока ее родители лежат, беспомощные, в своих постелях? При мысли о том, что ее сейчас уволокут и даже не дадут попрощаться с родителями, Фрэнки засветилась, словно огоньки пламени над «Запеченной Аляской»…

И благодаря этому увидела кирпич, летящий в нее из темноты.

Фрэнки решила, что лететь он может только из собравшейся под окнами огромной толпы нормалов. И если она правильно помнит дедушкину историю, у этих нормалов имеются вилы, горящие тюки прессованного сена и полнейшая нетерпимость по отношению к соседям, питающимся электричеством.