Текст книги "Когда замуж, Инка?"

Проповедь

Воскресенье

Рейчел создала беседу с рискованным названием «Я выхожу замуж, сцуко!».

Рейчел:

Салют, девчонки, буду рада увидеть

всех вас в пятницу.

Жду не дождусь провести мой

особенный день с вами.

Как вы знаете, осталось всего

ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ!

Столько всего надо успеть

Срочно устраиваю предварительную

встречу с невестой

Ждите сообщений

Ола:

Уже заждалась!

Твоя свадьба – это будет нечто!

Звоните мне, если что

потребуется

Нана:

Ура, не стесняйся, брайдзилла[12]12
  Так в шутку называют невест, изводящих подруг предстоящей свадьбой: от «bride» (невеста) и «годзилла».


[Закрыть]

Я поняла, что надо замьютить эту беседу

Автокоррекция: Это У ТЕБЯ осталось всего шесть месяцев

Ржунимагу

Инка:

Нана, ты меня рассмешила

Не дрейфь, Рейч.

Мы с тобой

Мы поем хвалу Иисусу. Спасибо, Господи. Мы поем хвалу Иисусу. Спасибо, Господи.

Кажется, паства часами распевает одно и то же, потом хор постепенно стихает, песнопение завершается.

– Поаплодируем им. – Пастор Адекейе подходит к кафедре.

Под аплодисменты паствы хор покидает сцену.

Мне не верится, что я здесь, в церкви Всеобщего Радушия, по прошествии невесть скольких лет. С другой стороны, именно здесь меня ждет встреча с тем, кого я назначила своим бойфрендом. Утром, приняв душ, я перебрала свой унылый гардероб, кое-что примерила, сделала несколько селфи, чтобы легче было принять решение. В итоге польстилась на красочность и выбрала водолазку цвета фуксии и узкие джинсы-варенки.

Перебирая свои фотографии, я слабо надеюсь на то, что он не заметит, какой у меня плоский зад.

– Повторяйте за мной! – От голоса пастора Адекейе я подпрыгиваю и упираюсь взглядом в экран проектора. Пастор – харизматический персонаж, щеголяющий в ботинках из крокодиловой кожи.

Словно готовясь к торжественной речи, он одергивает свой блейзер и грохочет:

– Это мой год!

– Это мой год! – вторит ему паства.

Пастор Адекейе укоризненно кривится и замирает на месте.

– Что это было? Вы уснули? Я сказал: «ЭТО МОЙ ГОООООД!» – Он уже рычит, паства копирует его рык, сжимая кулаки.

Я тяну шею, выискивая глазами тетю Дебби, но в церкви слишком много народу.

– Я скажу вам одну вещь. – Пастор Адекейе идет к другому краю сцены. – В этом году Бог желает вам благодати, вы знаете это? Он желает осыпать вас милостями. ФИНАНСОВЫМИ.

Толпа рада это слышать, все, растопырив руки, кричат: «Аминь!»

– Аминь, – произношу и я, пусть и с опозданием в целую секунду. Теперь, став безработной, я бы нашла применение лишним денежкам – о нет!.. Сдалась Алексу безработная! Уволена по сокращению штатов… Уверена, он поймет.

Пока пастор Адекейе переходит на противоположный край сцены, я гадаю, каков Алекс собой. Носит бородку? Запустил щетину? Чисто выбрит? Или отрастил вавилонскую бороду?

Мне опять не удается додумать свою мысль до конца.

– Он хочет одарить вас крепким здоровьем!

– Да, пастор! – выкрикивают сразу несколько человек. – Свидетельствуйте!

– Некоторым из вас Он дарует детей.

– Аминь!

– А некоторым… – Пастор Адекейе держит драматическую паузу. – Некоторым будут дарованы внуки!

О да, мама это оценит. Можно подумать, что она прыгнула в бассейн, не умея плавать: разводит руками, сейчас забарахтается.

– Аллилуйя! – кричит она так, что у меня звенит в правом ухе. – Даруй мне внуков, и побольше!

– Это относится к тебе, – шепчу я на ухо Кеми, наклонившись к ней. Она прыскает и пытается меня ущипнуть. Лучше бы рядом с мамой села она: она регулярно посещает церковь Всеобщего Радушия и, наверное, привычна к маминым причудам.

Пастор Адекейе потеет на сцене и утирает лоб мятым платком.

– Хо-хо-хо, вот вы и проснулись! – смеется он. – А для некоторых из вас… – Он вдруг умолкает. – Вряд ли вы готовы это услышать.

– Говорите, пастор! Говорите!

– Что ж, раз вы просите… – говорит он с улыбкой. – Кое-кого среди вас Бог намерен одарить… хуз-бандом!

Паства сходит с ума. Именно так! Они топают ногами, машут руками. Маму сотрясает дрожь. Ее разбирает «лихорадка Джеймса Брауна», как я это называю: она начинает говорить на неведомых языках.

Я давлюсь от смеха. Далеко не все присутствующие женщины одиноки. Это означает, что многие из них подняли гвалт, радуясь за своих одиноких дочерей.

У меня чувство, что я оказалась на съемках программы Опры Уинфри, где она говорит: «Ты получаешь автомобиль. И ты, и ты».

Я озираюсь с озадаченным видом и вижу Дерека в черной униформе привратника, шагающего по центральному проходу.

Мы встречаемся взглядами.

Проклятье! Я торопливо отворачиваюсь. Вот черт! Я говорила Дереку, что больше не собираюсь бывать в церкви Всеобщего Радушия…

Я напряженно наблюдаю, как пастор Адекейе возвращается на свою кафедру.

– Садитесь, все.

Дружный шорох тел. Уже усевшись, я начинаю кое-что соображать.

Ну-ка, ну-ка! Как насчет прихожан-мужчин? Знаю, женщины здесь преобладают, но от пастора ждешь логики. Как насчет матримониальных перспектив у мужчин?

Но пастор Адекейе уже листает свою Библию.

– Так, откроем главу…

Спустя 20 миллионов часов

Я духовно истощена, но мне надо взять откуда-то энергию, чтобы произвести впечатление на Алекса. Наверное, это все же была не самая лучшая идея.

Люди вокруг меня встают и направляются к выходу. Я оглядываюсь на мать. Она переговаривается сразу с несколькими тетушками, торопящимися по проходу. Как я погляжу, популярности ей не занимать.

– Ты вчера не сказала, что сегодня придешь.

Я поворачиваюсь к Кеми. Она положила голову на плечо Уче, тот водит большим пальцем по ее руке.

– Вдруг пришла такая мысль… Рада тебя видеть, Уче! Ты вот-вот станешь отцом.

Уче рассказывает, до чего он воодушевлен этим обстоятельством, перечисляет каналы в YouTube, помогающие ему готовиться к отцовству. Я тронута. Уче очень славный. Мне достался хороший зять.

– Что-то я подзабыла, когда роды… – говорю я, когда Уче умолкает.

– Что у тебя с памятью, Инка? – возмущается Кеми. – Двенадцатого апреля! Я повторяла это тебе не меньше десяти раз.

– Знаю, не серчай. – Я достаю телефон. – Сейчас вставлю дату в свой дневник, чтобы больше не забывать.

Открыв календарь, я мысленно возвращаюсь к своему плану. Когда Кеми родит, я буду чаще видеться с матерью и с тетушками. Надеюсь, встреча с Алексом не пройдет даром.

– Нам надо кое-что вернуть в Argos. Потом пойдем с мамой в B&Q.

– Мы покупаем краску для детской, – объясняет Уче и встает, чтобы помочь подняться Кеми.

– Хочешь с нами? – предлагает мне Кеми, вдевая руки в рукава поднесенного Уче пальто.

Я кошусь на мать, гордо рассказывающую одной из тетушек о том, что «ждет девочку». Куда подевалась тетя Дебби? Без нее встрече с Алексом не бывать.

– Лучше в другой раз, – отвечаю я сестре.

Та, к счастью, не развивает эту тему. Я обнимаю на прощанье ее и Уче.

Вдруг кто-то хлопает меня по плечу.

– Инка! Так и знал, что это ты.

Я вскакиваю и делаю книксен перед тетей Чиомой, владелицей салона красоты, все знающей о чужих делах. На носу у нее знатная бородавка, тональный крем на лице отличается тоном от крема на шее. Яркий платок на голове так велик, что мне жаль того, кто сидел в церкви у нее за спиной.

– Как делишки, Инка? Давно тебя не видела. – Красные губы тетушки Чиомы растягиваются в улыбке.

– Спасибо, хорошо, тетушка. – Краткость и вежливость – сестры спокойствия.

Тетя Чиома слегка раскачивается из стороны в сторону и озирается – не иначе, кого-то ищет. Я хмурюсь и тоже смотрю по сторонам.

– Вот скажи, где твой хуз-банд, а?

Я через силу улыбаюсь. Надо было это предвидеть. Мать предупреждала, что тетушка Чиома давно старается женить своего сына. Я ходила вместе с ним в воскресную школу; по рассказам подруг, он теперь пристрастился к азартным играм. Мне везет: прежде чем она успевает его представить, в наш разговор встревает моя мать. Она торопливо здоровается с тетушкой Чиомой и сообщает, что нам пора уходить.

– Смотри, не забудь рассказать Инке о моем сыне Эммануэле!

– Да-да… – Мать неопределенно машет рукой и толкает меня вперед.

– Мама!.. – возмущаюсь я.

Мы пробираемся в толпе в центральном проходе. Я уже нервничаю. Вдруг Алекс окажется совсем не таким, каким его расписывала тетя Дебби? Но менять решение уже поздно, мы подходим к сцене, где народу чуть меньше. Что бы вы думали? Нас ждет тетя Дебби, разодетая, как на скачки в Аскоте.

– Инка! Вот и ты. – Она прижимает меня к груди и кормит своим жемчугом. – Я не говорила о тебе Алексу. Знакомство получится спонтанным. – Она рассматривает мою прическу и, не спрашивая разрешения, поправляет прядь. – Идем! – она с ухмылкой тянет меня за руку.

Мы движемся вдоль ряда кресел, переступаем через ноги и сумки. Тетя Дебби прокладывает путь, за ней иду я, мама – замыкающая. Тетя Дебби останавливается за спиной у мужчины в синей рубашке, сидящего в переднем ряду.

У меня ухает сердце. Что ж, затылок у него в порядке, а это уже кое-что!

– Алекс! – Тетя Дебби хлопает его по плечу. – Хочу кое с кем тебя познакомить.

Мужчина оборачивается. Клянусь, я перестаю дышать.

Нехватка воздуха не мешает мне мысленно чертыхнуться. Господи, прости! Святые угодники! Алекс хорош. До чего хорош!

Он встает и оказывается верзилой выше шести футов ростом. У него такая гладкая шоколадная кожа, что у меня сразу возникает мысль о кокосовом масле. Вылитый Тайсон Бекфорд[13]13
  Американский актер, фотомодель.


[Закрыть]. Какие глаза! А скулы! А губы! Боже, вот это губы! Нижняя – розовая, как я люблю.

Я глотаю слюну.

– Привет, – произносит мой рот. Тетя Дебби опоздала с представлением. – Я Инка. (А ты с ума сойти до чего хорош!)

– Инка – моя племянница, – спохватывается тетя Дебби, пока я на него таращусь. – Инка, это Алекс, один из моих жильцов.

– Рад знакомству, – урчит Алекс, вызывая у меня дрожь в коленках. У него сексуальный бас – ночь напролет слушала бы такой!

Алекс протягивает руку, я медленно пожимаю ее. Ого, крепкое же у него рукопожатие!

– А это моя сестра, мать Инки.

Алекс здоровается с моей матерью в традиционной манере мужчин йоруба. Во всяком случае, делает такую попытку: намеревается растянуться на полу, но из-за ограниченности места даже не касается пола рукой.

– Ой! – взвизгивает моя мать, впечатленная его рвением. – А он мне нравится. Ужасно нравится!

Стыдоба!

Она приглядывается к нему и что-то говорит тете Дебби на йоруба. Алекс явно ее понимает, потому что произносит:

– Э се, ма. – Э то даже я понимаю: «Спасибо, мама». – А то как же! – И он заканчивает с впечатляющим нигерийским акцентом: – Я родился здесь, но в первую очередь я – нигериец.

Мама хлопает в ладоши, треплет его по плечу.

– Эххн. Тем лучше. Скажи, как ты выучил йоруба? Вот моя дочь совсем на нем не говорит.

– Не совсем… – подаю я голос. Мама фыркает.

– Эххн, Алекс. – Она моргает. – Может, ты, Алекс, немного поучишь мою дочь?

Я приставляю указательный палец к своему виску. Лучше застрелиться!

– Инка… – вступает в разговор тетя Дебби. Не думала, что скажу такое, даже про себя: «Хвала Всевышнему, что существует тетя Дебби. – Алекс только что переехал из Бристоля…

– Бристоль – это хорошо. – Я делаю вид, что усваиваю новую информацию: так киваю, что у меня вот-вот отвалится башка.

– Да, но сюда меня позвала работа. – Он улыбается. – Я веб-дизайнер, а вы чем занимаетесь?

Я затрудняюсь с ответом, и мать приходит мне на помощь:

– Она инвестиционный банкир. На высокой позиции. Банк Godfrey & Jackson. Шеби![14]14
  Каково! (нигерийский, сленг)


[Закрыть] Слыхал о таком? На днях Инку повысили в должности, правда, Инка?

Алекс вынужден меня поздравлять. Как это прекратить?

– Я, собственно, не инвестиционный банкир… – хрипло поправляю я мать, пряча глаза. – Ты забыла, мама, я работаю в операционном отделе…

– Какая разница! – Она выпячивает губы. – Разве Godfrey & Jackson – не инвестиционный банк?

– Так-то оно так… – бормочу я.

– Как тебе на новой должности? – наносит удар тетя Дебби.

– Освоились в новой роли? – интересуется Алекс.

Я мечусь между ними с фальшивой улыбкой на лице. Господи, прости мне то, что я сейчас совершу!

– Я теперь… вице-президент в операционном подразделении. – Мне кажется, что я сама кривлюсь от своего вранья.

– Шикарно! – Алекс явно впечатлен. – Молодчина!

– Благодарю. Как вам служба? – тороплюсь я поменять тему.

– Понравилось, очень, – отвечает Алекс без малейшей запинки. – Совсем как в церкви у меня дома, в Бристоле.

– Значит, ты и на следующей неделе придешь? – спрашивает, трепеща ресницами, тетя Дебби.

– Непременно! – Алекс поворачивается ко мне. – Вы – верная прихожанка, Инка?

– Самая что ни на есть! – почти кричит моя мать, обжигая меня взглядом. – Останетесь пообедать, Алекс? Обычно мы ходим в китайский ресторанчик «Алди», это здесь, рядом. Наши прихожане его обожают.

Алекс прочувственно прижимает ладонь к груди.

– Я бы с радостью, тетушка, но, увы, я обещал помочь брату с его университетским проектом. Может быть, в следующее воскресенье? – Этот вопрос обращен и ко мне, от этого у меня щекочет в животе.

– Отлично!!! – визжит тетя Дебби, и у меня пропадают все собственные варианты ответа. – Нам пора. Нам с Толу еще надо поболтать с пастором.

– Это о чем же?.. – У мамы недоуменный вид, но тетя Дебби уже тянет ее за собой.

Мы с Алексом провожаем их взглядом. Первая моя мысль – «слава богу!», вторая – «что ему сказать?».

– Ну так что ж… – первым нарушает молчание Алекс. Я моргаю. Какой же он сексуальный!.. – Вы действительно не владеете йоруба?

– Знаю пару-другую словечек, только и всего. – Я делаю неопределенный жест. – Что бы ни говорила моя мать, она совершенно не пыталась меня научить.

Алекс смеется, позволяя мне любоваться его безупречными зубами.

– Ваша мать, Инка, сильная женщина.

– Это еще мягко сказано. – Я выдуваю воздух. – Она что-то сказала вам на йоруба, а вы ответили «спасибо»?

– Она сказала, что я красавчик. – Алекс качает головой. – Вы с ней согласны?

«Еще бы!» – слышу я свой беззвучный крик. В реальности я закатываю глаза.

– Я, конечно, шучу, – оговаривается он со смехом.

Красавчик и скромник.

– Как вышло, что вы знаете йоруба? – интересуюсь я, стараясь на него не глазеть.

– После окончания университета я несколько лет работал в Нигерии.

Я жду, что он сдвинется с места – можно ведь беседовать и на ходу, – но он все еще стоит столбом. Ему хочется со мной разговаривать! Он рассказывает, как изучал компьютерное программирование в университете Кардиффа, как потом отправился в Лагос, помогать отцу (тот занимается кейтерингом) и делать для него веб-сайт; он взял на себя все контакты с клиентами, помогал на кухне. Он приехал туда с приличным йоруба, но некоторые отцовские клиенты все равно не принимали его всерьез.

Пришлось уделить время практике языка. Однажды он преподнес отцовским клиентам сюрприз: вдруг ответил им на их родном языке. Им сразу захотелось установить с ним партнерские отношения.

– Зачем же вы вернулись в Британию? – спрашиваю я, стараясь не отвлекаться на его губы, созданные для поцелуев. – Дайте угадаю: соскучились по дождю?

Выражение лица Алекса меняется, он хмурится.

– Умерла моя сестра, – отвечает он, откашлявшись. – Мы с ней были близнецами.

Я накрываю ладонью рот.

– Попала в аварию. Я должен был поддержать мать.

– Мне так жаль, так жаль, Алекс!.. – Мне хочется его обнять, но вместо этого я говорю: – Я знаю, что значит потерять самого близкого человека. – Он приподнимает брови, и я уточняю: – Мой отец умер от рака, когда мне было десять лет.

– Проклятье! Грустно это слышать… – Он надувает щеки. – Так тяжело справляться с горем… Хочу спросить: с годами становится легче?

– Как-то привыкаешь, – отвечаю я с теплой улыбкой.

Мы молча смотрим друг на друга, желая что-то сказать, но сдерживаясь. Волшебный момент! Ни вымученности, ни недопонимания, ни неуклюжести, ни сдавленности. Самая что ни на есть искренность.

– Наверное, нам пора идти, – не выдерживаю я – и разрушаю очарование.

Мы проходим каждый по своему ряду и встречаемся в центральном проходе. До меня только сейчас доходит, что зал уже опустел. Мы болтали невесть сколько времени.

– Ну а как вы развлекаетесь? – спрашивает Алекс оживленным тоном.

– Люблю поесть в каком-нибудь занятном местечке. Что-нибудь посмотреть по Netflix за едой. – Я усмехаюсь.

– Надо же, я тоже гурман. – Видя мой взгляд, он поправляется: – То есть я люблю готовить.

– Какую кухню предпочитаете? Итальянскую? Индийскую?

– Ни в коем случае! Только нигерийскую.

Ну конечно!

– А вы? – спрашивает он перед самым выходом. – Любите готовить? Умеете готовить нигерийские блюда?

– Если честно… – Только бы это не стало камнем преткновения! – Я не готовлю нигерийскую еду. Потому что допоздна работаю. Доползаю до дому совершенно без сил.

– Что у вас обычно на ужин?

– Что-нибудь, не требующее времени, вроде пиццы.

– ПИЦЦЫ?

– Или пасты. Когда хочу себя побаловать, ем курочку.

– С курочкой ничто не сравнится, – одобряет Алекс. Я внутренне хихикаю. Ему необязательно знать, что речь всего лишь о курице с жареной картошкой.

– Кстати, Инка… – Он останавливается и достает из кармана телефон. – Я подумал: раз я в Лондоне новичок, то, может, нам обменяться номерами? – И торопливо добавляет: – Если хотите, конечно.

– Конечно! То есть почему бы нет? – Я пытаюсь равнодушно пожать плечами, потом роюсь в сумочке. Быстро ввожу в телефоне пароль, борясь с улыбкой до ушей.

Алекс смотрит в мой телефон и говорит, улыбаясь:

– Хорошая фотография! – Он показывает на одно из моих утренних селфи.

– Как неудобно! Простите! – Я отбираю у него телефон и поспешно стираю фотографию своей задницы. Потом, стараясь не умереть от стыда, открываю свои контакты и отдаю телефон Алексу, он мне – свой.

Так, проверим… 11 цифр, опечаток нет.

Забрав свой телефон, я вижу, что он приписал свою фамилию: Алекс Балогун.

– Звоните в любое время, – разрешаю я. – С любым вопросом про Лондон.

Что еще за вопросы про Лондон? Ты заделалась экскурсоводом, Инка?

– Спасибо. Обязательно позвоню, как только наметится свободный вечер.

Я могла бы тебя сопровождать, – думаю я, а вслух говорю:

– Без проблем.

Он снова улыбается и облизывает губы. Я отвечаю скромной улыбкой. Надо будет посмотреть в Гугле, что значит, когда парень облизывает губы.

Я прячу телефон, гордая собой. Не верится, что мой план работает! Кто мог подумать, что Алекс окажется таким пригожим? Очень хочется все растрепать завтра ДжоБрайану.

– Так… – говорит Алекс, шагая рядом со мной. – Что Инка любит смотреть в Netflix?

Исправленный план

Операция День Свадьбы: Мой план, как прийти с кавалером на свадьбу Рейчел в ИЮЛЕ!!!

Гигантские панды

Понедельник

Рейчел:

Привет, девчонки

В эту пятницу встреча с невестой

«Нандо», Холборн. 6 вечера.

И прошу

ПРИХОДИТЬ НЕ ПО АФРИКАНСКОМУ ВРЕМЕНИ!!!

Люблю вас

– А потом… – Я нарочито медлю для пущего впечатления и, переводя взгляд с Джоанны на Брайана и обратно, заставляю их ждать. Брайан уже барабанит пальцами по столу. – Он попросил мой номер телефона.

– Да иди ты! – не верит Джоанна.

– Ты серьезно?! – расширяет глаза Брайан.

– Кроме шуток. – Я, сияя, пью свой джин с тоником. – Мой номер!

Уже восемь вечера, мы зависли в All Bar One – не в том, куда мы обычно ходим (не хватало мне напороться на бывших коллег!), а в том, что неподалеку от станции London Bridge. Мне не терпится поведать им о его звонке.

– Фотка есть? – спрашивает Джоанна, ставя на стойку свой бокал с красным вином.

– Жаль, нет, – сознаюсь я, ерзая на табурете. – У него в мессенджере безлюдный пляж. В Фейсбуке я тоже не смогла его найти, как ни возилась с поиском. И в Инстаграме. Не уверена, правда, что умею им пользоваться, я только что зарегистрировалась.

– Наверное, у него приватный статус профиля, – предполагает Джоанна, кладя ногу на ногу. – Кажется, в Фейсбуке есть такая настройка, чтобы ты был виден только своим друзьям.

– Не все заходят в Инстаграм под своими настоящими именами, – предупреждает Брайан.

– Ага, – киваю я. – Кстати… – Я опять хватаю свой телефон. – Кто ты в Инста? Какой у тебя ник, или как там это называется?

– Не сейчас, – отмахивается Джоанна. – Лучше расскажи побольше про Алекса. Похоже, он великолепен!

– Так и есть! – говорю я с придыханием, гадая, как к нему отнесутся Нана и Рейчел. Я уже заждалась пятницы – дня, когда я все им выложу. Им и Оле. Посмотрим, хватит ли у нее после этого совести обвинять меня в консервативности.

– Что же заставило тебя передумать? – Этот вопрос задает Брайан, размешивающий со шкодливой улыбкой свой коктейль. – Решилась встретиться с Алексом – вот это да! В прошлый наш разговор ты была категорически против этого.

– Сама не знаю, – пожимаю я плечами. – Не иначе, шлея под хвост!

Джоанна и Брайан недоверчиво щурятся. Что-что, а наглую ложь они чуют за милю.

– Ладно. – Я ставлю свой стакан и все им выкладываю: про внезапный визит моего бывшего, про наше неуклюжее общение, про то, что он теперь обручен с настоящей интернет-моделью.

– Только мое решение никак не связано с их помолвкой, – не устаю подчеркивать я. – Просто мне нужен кавалер для свадьбы кузины, чтобы не пришлось сознаваться во вранье. Так вышло, что имя ему – Алекс и что он не возражает побыть моим кавалером.

– Чем я хуже? – мычит Брайан. Он даже не пытается скрыть огорчение, и мы с Джо прыскаем.

– Да ты что? – спохватывается Джоанна. – Дерек больше не в фаворе?

– Если он так тебе нравится, сама с ним встречайся! С меня довольно. – Я делаю маленький глоток, пока мне этого достаточно. – Что происходит в Godfrey? Слышно что-нибудь о новых увольнениях?

– У Луизы все еще грозный вид. – Брайан морщит нос, как будто почуял какую-то гадость. – Весь коллектив на нервах. Ну и времечко настало!

Джоанна вздыхает.

– О дальнейших сокращениях пока что не слыхать, но это не мешает мне искать новую работу. Прости, Инка, давно надо было тебя спросить: как дела с твоими поисками?

– Совсем забыла: в четверг у меня собеседование.

– Ух ты! Прими наши поздравления!

– Уже?

– Что за компания?

– Почему ты молчала? – Брайан и Джоанна нещадно перебивают друг друга.

– Мне позвонили только сегодня утром.

– Все мысли об Алексе! – осуждающе ворчит Брайан, но я не обращаю на него внимания.

– Это был звонок из рекрутингового агентства, – уточняю я. – Меня прочат на должность вице-президента операционной службы в Oscar Larsson.

– Oscar Larsson… – повторяет за мной Джоанна.

– Враждебный банк, – напоминает Брайан.

– Ну да. Но собеседование в четверг – это только первый шаг. Со мной поговорит кадровик.

Джоанна щелкает пальцами.

– Мы сможем вместе обедать. Офис Larsson в двух шагах от нашего.

– Вспомни, Джо, когда мы последний раз обедали вместе? – смеюсь я. – Мы всегда перекусывали на рабочем месте. Думаю, в Larsson будет то же самое. И вообще, сначала надо устроиться на работу.

– Но выпить после работы нам никто не запретит! – говорит Брайан, поднимая стакан.

– Стучу по дереву, – говорит Джоанна. – Не подведи нас!

Брайан показывает скрещенные пальцы.

– Спасибо. Ценю вашу поддержку.

После нового глотка я чувствую волну возбуждения. Каким-то образом я в считаные дни совершила прыжок от увольнения к перспективному собеседованию и получению телефонного номера отъявленного красавца. Уже раз десять я проигрывала в голове тот наш с Алексом волшебный момент, когда мы смотрели в глаза друг другу. Делаю это и сейчас, вспоминаю, как он облизывал губы – ух, как это сексуально!

– Угадайте, кто недавно присоединился к Tinder! – предлагает нам Джоанна.

– Как своевременно! – говорит ей Брайан. Он берет у Джоанны телефон и открывает Tinder. – Полюбуйтесь на это совершенство!

Да, парень на экране очень хорош. Он назвался Маркусом, имеет самые голубые на свете глаза и такую же неотразимую улыбку.

– Двадцать восемь лет. Живет в Южном Лондоне. – Брайан подмигивает Джоанне. – Сколько раз тебе говорить, Джо, зачем ты месяцами лишаешь себя удовольствия? Вас соединить?

– Мне нравятся мужчины постарше, Брайан. – Джоанна отнимает у него свой телефон. – Знаю, мне не дашь мой возраст, но мне скоро сорок.

Да, я постоянно забываю, что Джоанна на несколько лет старше нас с Брайаном.

– Как насчет платных сайтов знакомств? Что заставило тебя передумать?

– Секс, – отвечает Джоанна так буднично и безразлично, что я едва не роняю стакан.

– Я думала, ты искала серьезных отношений… – бормочу я.

– Так и есть. Вот только…

– У нее давно не было секса, – договаривает за нее Брайан.

– Целых два года, – уточняет сама Джоанна. – Представляешь? Не скажу, что я готова прыгнуть в постель к первому подвернувшемуся Тому, Дику или Гарри…

– Она намекает, что не может позволить, чтобы два года превратились в три! – выпаливает Брайан.

– Да уж, три года – явный перебор, – подтверждает Джоанна, качая головой. Сама эта мысль ей невыносима. Она ставит на стойку свое вино. – Инка, давай начистоту. Два года – это уже многовато для вагины, правильно? Кажется, прошло как раз два года с тех пор, как вы с Феми…

Я неопределенно мычу, вцепившись в свой стакан. Мне надо держаться хотя бы за что-то.

Брайан и Джоанна ждут продолжения. Я делаю глоток.

– Как бы не дольше…

– Инка!.. – ахает Джоанна.

Что такое два года в сравнении с тридцать одним, думаю я под хихиканье Брайана. Я не жалуюсь на свою девственность, вот уж нет! Просто давно решила оставаться девственницей до замужества, а поскольку Феми был вернувшимся к вере христианином и поборником целибата, отсутствие секса не вызывало трудностей. У нас его не было, вот и все. Но признаться в этом Джоанне и Брайану я не могу: в их глазах я предстала бы сумасшедшей. Как объяснить, что секс для меня священен, когда – не будем лукавить – в самом акте святости маловато? К тому же в наши дни девственница – это все равно что… ну, не знаю… гигантская панда. Огромная редкость. Само слово «девственница» наводит на мысль о Деве Марии и о монашках. Нет, ни слова об этом ДжоБрайану! Я бы превратилась для них во фрика. К тому же они – мои коллеги, им необязательно знать обо мне все-все.

– Ну что, еще по одной? – Я неуклюже вскакиваю, рискуя опрокинуть свой табурет.

Они смотрят на мой стакан. Он еще полон.

– Я не против, если ты угощаешь, – спасает меня Джоанна и допивает свое вино. – Еще красного, пожалуйста.

– Мартини, пожалуйста, – воркует Брайан, одаривая меня лучезарной улыбкой.

– Отлично. Красное и мартини. Один момент!