Текст книги "Когда замуж, Инка?"

Как ТАКОЙ может быть одинок?

Пятница

Алекс:

Привет

Инка:

Привет! Как дела?

Алекс:

Спасибо, все ништяк

Что у тебя сегодня вечером?

Инка:

Еду к друзьям.

Моя кузина выходит замуж!

У нее встреча с подружками.

А что?

Алекс:

Класс! Поздравляю

Пятница, мои коллеги поспешили по домам

Жаль, у меня в Лондоне нет друзей

Инка:

Ну, спасибо

Алекс:

За что?

Значит, у тебя нет в Лондоне друзей?

Алекс:

Ха-ха!

Брось, сама знаешь, мы друзья

Инка:

Алекс:

Хорошо тебе повеселиться

Я просматриваю сообщения Алекса – кажется, уже в десятый раз. Он просит мой номер телефона, а потом четыре дня о нем ни слуху ни духу; я уже решила, что переоценила наше знакомство… И вот сегодня в 6.25 вечера Всевышний внял моим молитвам: Алекс вышел на связь с вопросом, какие у меня планы. Вечером в пятницу! Это могло означать только одно: он собирался предложить встречу. А я такая: извини, еду к Рейчел. Разве не дурость?

– Как вам вот это?.. – Рейчел перекрикивает «самбу» и нарушает ход моих мыслей. Мы сидим с ней, Олой и Наной в полукабинете «Нандо» с журналом для невест, окруженным бутылочками майонеза и кетчупа. – Пойдет мне это платье русалки?

Я откладываю телефон. Она прикладывает фотографию на развороте к своему лицу, втянув щеки.

– Красота! – говорю я, возвращаясь к своему цыпленку с лимоном и травами. – Главное – твое удобство.

– Удобство? – У Рейчел оскорбленный вид. – Инка, на своей свадьбе я хочу выглядеть сексуально! Думаешь, Ким Кардашьян удобно в лосинах?

Смешно нам всем, кроме Олы, сидящей напротив Наны: она еще ни слова не произнесла. Она осталась в шубке и не перестает тереть гормональное пятно у себя на подбородке. Ее объятия были вялыми, а когда я похвалила ее новую короткую стрижку с острой как бритва челкой, она поблагодарила меня без всякой охоты. Надеюсь, она просто никак не придет в себя после той злополучной вечеринки. Ее мать годами сравнивает ее и меня. Мне, например, обидно, когда моя мать сравнивает наше семейное положение. Между прочим, Ола позвонила мне первой – значит очевидно, что рассердиться должна была я.

– Свадьбы, свадьбы, свадьбы… – говорит с нигерийским акцентом Рейчел, после чего переходит на кокни. – Точно вам говорю, девки: столько возни, что сдохнуть легче! – Она вздыхает. – Где, в чем, как?! А еда?!!Объясните, где взять ресторатора, умеющего готовить и нигерийскую, и шри-ланкийскую еду? Торт уже выбрали – и то хорошо.

– Уже? – удивляется Нана и набивает рот рукколой. Кто заказывает в «Нандо» рукколу? – Помните Карлу, мы вместе учились?

– Что с ней? – спрашиваю я, беря стакан.

– Ванесса, ее младшая сестра, будет ответственной за торт и за…

– Помню, я нянчилась с маленькой Ванессой, – перебиваю я Рейчел.

– Она выросла, теперь у нее своя кондитерская. Я покажу тебе ее страничку в интернете, ты с ума сойдешь…

– Нет, я больше не могу!.. – Ола роняет вилку на тарелку. Мы от неожиданности моргаем.

– Что случилось? – спрашивает Нана.

Ола шумно дышит носом.

– Тут рядом слон…

– КАКОЙ ЕЩЕ СЛОН?! – ахает Нана.

– Слона-то мы не примечаем, – продолжает Ола. – Пора о нем потолковать.

Мы с Наной переглядываемся, потом вопросительно смотрим на Рейчел, но та тоже недоумевает.

Ола поджимает губы, как будто не намерена продолжать, но через секунду взрывается:

– Я о Феми! Мы так и будем закрывать глаза на то, что произошло? Что ты чувствуешь, Инка? Ни за что не поверю, что ты не разволновалась, когда неожиданно его увидела, а потом узнала, что он женится! Я тебя искала, но Рейчел сказала, что ты уехала домой. Я собиралась позвонить, но сама понимаешь: дети, то да сё…

Я не знаю, что ответить. Это так неожиданно! Оле вдруг стало небезразлично мое состояние.

– Я в полном порядке.

Ола недоверчиво смотрит на меня.

– Честно говоря, я мало думаю о Феми. Вообще-то… – Я благодарна Оле за подводку: уже неделя, как я жду возможности поделиться с ними своей новостью. – Я тут кое с кем познакомилась.

Рейчел роняет вилку и всплескивает руками.

– Хвала Иисусу!

– Его, часом, не Алексом зовут? – спрашивает Нана, и я с улыбкой киваю.

Ола хмурится.

– Тот самый, с которым хотела тебя познакомить моя мамаша?

– Не понимаю, почему я узнаю об этом только сейчас, – говорит Рейчел, складывая руки на груди.

– Все произошло на предродительской вечеринке у Кеми, – отвечает вместо меня Ола. – Перед самым твоим приходом моя мамаша пыталась познакомить Инку с одним из своих арендаторов, но Инка заупрямилась. – Она смеется. – Ты все-таки послушалась моего совета?

У меня дергается уголок рта. «Не кипятись, – говорю я себе, – пускай».

– Так или иначе, – радостно продолжаю я, – он попросил у меня номер телефона.

– И ты мне не позвонила? – Нана толкает меня в плечо, и я едва не выпадаю из полукабинета.

– Свадебные планы могут подождать. – Рейчел закрывает свой журнал. – Не томи. Расскажи, что и как.

Надменно глянув на Олу, я рассказываю: не упускаю ни одного мгновения своей волшебной встречи с Алексом.

Рейчел превращает меня в героиню торжества: сжимает бутылочку с кетчупом как микрофон и фальшиво исполняет песенку Эллы Май «Отвяжись».

– Фотка есть? – спрашивает Нана.

– Жаль, нет, – отвечаю я со вздохом. – Искала-искала в социальных сетях, но ничего не…

– Нашла!

Я удивленно поворачиваюсь к Оле. Я-то думала, что она меня не слушает.

– Я зашла в мамин Фейсбук, – объясняет она. – Она добавляет жильцов в свои друзья в Фейсбуке, чтобы как следует покопаться в их биографии. Это он? – Она бросает на журнал Рейчел свой телефон, и у меня перехватывает дыхание.

– Он, он, он!

Рейчел хватает телефон.

– Черт, Инка, какой милашка!

– Рейчел! – кричит Нана. – Можно всем посмотреть?

Рейчел нехотя кладет телефон на стол, и мы дружно нам ним склоняемся. Алекс сфотографирован в профиль, с ног до головы в национальном нигерийском наряде (а то как же!). Стоя у пальмы, он показывает два пальца.

– Хорош!.. – шепчет Рейчел.

Нана надувает щеки.

– Вынуждена с этим согласиться.

– Прошу прощения, но как такой красавчик умудрился остаться один? – Вопрос Олы звучит почти как обвинение. – Чувствуется какая-то загвоздка. Смотрим другие его фотки в Фейсбуке! – Она приподнимает бровь. – Поглядим, каков он на самом деле.

– НА САМОМ ДЕЛЕ? – недовольно переспрашиваю я, но Ола уже водит лакированными ноготками по экрану.

– Большинство его фоток только для частного просмотра, – бормочет она. – Хотя… – Она кладет на стол свой телефон.

Я прилипаю взглядом к фотографии на экране. Этот мужчина с пленительной улыбкой и проницательными глазами попросил мой номер телефона. Каи! Как же милостив Господь! Я уже собираюсь расписывать точеные скулы Алекса, но тут появляется следующая фотография: Алекс с женщиной, похожей на модель из «Пляжного патруля». Алекс обнимает ее за талию. То же самое на следующей фотографии. И на следующей.

– Да он бабник! – фыркает Ола. От моего недавнего воодушевления не остается следа. – Прямо ходок!

Женщина, в которую он вцепился, очень фигуристая и… светловолосая. То есть полная противоположность мне. Наверное, я все понимаю наоборот, слишком тороплюсь с выводами. Но он сам попросил у меня номер телефона! Мы переписывались! Глядя на меня, он облизывал губы – что, если верить «Космополитен», служит одним из вернейших признаков, что парень на тебя запал!

Ола перестает перебирать фотки, чтобы я вдоволь насмотрелась на похабный вырез неизвестной бабенки.

– Я в этом разбираюсь, кузина, – говорит она. – Мужикам нельзя доверять.

– Погоди, а за кем ты замужем? – прыскает Нана.

– Это старые фотки! – кричит Рейчел, тыкая пальцем в дату создания альбома: пять лет назад! – Святой Петр, это Айя-Напа! – Она указывает на подпись. – Веселенькое местечко!

– Не руби сплеча, Ола, – говорит Нана, вытирая салфеткой пальцы.

– Не собираюсь скрывать свое мнение! – фыркает Ола.

Я постепенно прихожу в себя.

– Давайте смотреть дальше. – Я быстро перебираю фотографии, намеренно пропуская сценки в ночном клубе, где вокруг Алекса еще больше баб.

Так я случайно проскакиваю одну характерную фотку. Приходится к ней возвращаться. Она тоже старая, но на ней с Алексом темнокожая женщина с длинными косами и с грудями восьмого размера. Мне невдомек, что у них за отношения, и, если честно, мне нет до этого дела. Главное, девушка одного со мной оттенка – это улучшает мне настроение.

Я торопливо открываю свой телефон, чтобы показать девочкам послания Алекса в сообщениях, доказать, что я не фантазерка, что Алекс действительно ко мне неравнодушен.

Я уже открываю рот, но Ола меня осаживает:

– На твоем месте я бы поумерила ожидания, Инка. Предлагаю вернуться к свадебной теме.

– Полегче, Ола, – говорит со смехом Нана.

Я жду, что Рейчел тоже пристыдит Олу, но вместо этого слышу:

– Да, самое время!

Вечно я чувствую себя с Олой униженной. Почему ей всегда надо мне напакостить? Я хмуро тыкаю вилкой свою картошку.

– Я тут читала один блог про цели подружек невесты…

– Меня в это не втягивайте, – предупреждает Нана, и мне сразу становится легче.

– Подожди, дай сперва объяснить! – просит Рейчел и наклоняется над столом. – Цель подружки невесты – поддержать ее саму. Мотивировать ее. От одной предсвадебной диеты впору рехнуться…

– Так вот почему ты ешь салат? – догадываюсь я.

Рейчел смотрит на свою тарелку, очень довольная собой, и наставляет на меня указательный палец.

– Именно! Вся суть в том, что каждая подружка невесты назначает собственную цель по поддержке невесты. Это дополнительное веселье. – Она поглядывает на Нану, не скрывающую своего сомнения. – Кто не захочет, того никто не заставляет.

– Почему, занятная идейка, – говорит Нана, заставляя меня удивленно вскинуть брови. – У меня уже есть цель. Я давно об этом думала… – Она переводит дух. – В этом году я официально запущу собственный салон моды.

– Шикарная новость, Нана! – Я тянусь к ней, чтобы обнять.

– Я планирую организовать показ мод, – увлеченно продолжает она. – Уже этим летом. Конечно, задолго до твоей свадьбы, – успокаивает она Рейчел.

Та растерянно моргает.

– Не в том дело… Ты и так готовишь платья для подружек невесты, тут не возразишь. Но у меня есть одно условие. – Рейчел ерошит себе волосы. – Одной из твоих моделей должна быть я.

Нана закатывает глаза.

– Заметано. Моя цель обозначена. Как насчет тебя, Инка? Я хотела позвать тебя в Инстаграм, но, похоже, ты уже пришла туда сама.

– Не забудь, это должно быть как-то связано со свадьбой, – напоминает Ола, не давая мне открыть рот. – Про то, что ты молодец, недавно получила повышение, нам и так известно.

– Повышение?! – кричит Рейчел, да так громко, что на нас оглядываются сразу четверо за столиком неподалеку. – Поздравляю! Почему ты молчала?

Я кошусь на Нану, единственную, кому известна правда.

– Спасибо, – бормочу я, потупив взгляд. – Зачем устраивать шумиху? Да и само повышение довольно скромное…

– Моя мать другого мнения.

Я испуганно смотрю на Олу и тараторю, борясь с раздражением:

– Я уже знаю свою цель: явиться на свадьбу с кавалером. И найти работу, – это уже про себя. – Успешно пройти собеседование в Oscar Larrson.

Рейчел хлопает в ладоши.

– Милашка Алекс – чем не кавалер?

Нана одобрительно кивает.

– Горжусь тобой, сис. Докажи всем, что ты не промах.

– Знали бы вы, как я устала от молитв матушки и тетушек за мою личную жизнь! Можно подумать, что я неизлечимо больна!

– Посмотрим, как ты запоешь, когда они назовут Алекса твоим хуз-бандом! – хохочет Рейчел.

– Когда за тебя молятся на каждой семейной сходке, можно свихнуться, – жалуюсь я, вытирая салфеткой руки. – Жду не дождусь, когда все это останется в прошлом. Ну а ты? – обращаюсь я к Оле, спокойно тянущей напиток через соломинку.

Она усмехается.

– Моя цель – заставить детей навести порядок у них в комнате. Вот бы кто-нибудь подсказал, как этого добиться!

– Как насчет онлайн-курсов? – предлагаю я. – Там гибкое расписание, можно учиться на дому. – Смех Олы похож на скрежет тормозов. – Сейчас куча народу записывается в университеты. Ты смогла бы доучиться до диплома.

Моя подсказка была искренней – в конце концов, цель Наны тоже вполне персональная, но то, как зло Ола щурит глаза, свидетельствует, что у нее совсем другое восприятие.

– Решила поиздеваться? – спрашивает она ледяным тоном. – Какой еще диплом при трех детях? Разве мать, воспитывающая дома детей, – это постыдно? – Она так резко бросает на стол салфетку, что Нана вздрагивает. – Ну ты даешь, Инка! Мало того что меня постоянно грызет мать, так надо еще с ТОБОЙ объясняться!

– Извини, просто предложила, – перекрикиваю я сальсу. Ола строит гримасу и закатывает глаза.

– Ты понятия не имеешь, Инка, что значит быть матерью целой оравы. Ни малейшего понятия!

– Предлагаю временно забыть про цели для подружек невесты, – говорит Рейчел, виновато поглядывая на соседние столики.

Нана пытается разрядить атмосферу.

– Девчонки! – Она по-монашески складывает ладони. – Побережем нашу внутреннюю энергию. На счет «три» делаем глубокий вдох.

Но Ола уже вскочила.

– Мне пора! – говорит она сердито.

– Ты серьезно? – удивляется Рейчел.

Ола демонстрирует свою серьезность, обматывая шею шарфом.

– Перестань, Ола, сядь. Я же извинилась.

Но она, не обращая на меня внимания, выбегает вон.

– Попробую ее догнать. – С этими словами Рейчел поспешно натягивает пальто и прижимает к груди журналы. – Потом договорим. – Мы с Наной моргнуть не успеваем, как Рейчел след простыл.

– Что это было? – спрашиваю я невозмутимую, преспокойно жующую Нану. – Как вышло, что температура подскочила в десять раз?

– Ты же знаешь, какой у Олы характер. – Нана тянется за ее тарелкой и перекладывает себе ее картошку. – Пусть подышит свежим воздухом, ей полезно.

Я с тяжелым сердцем смотрю на пустые стулья Рейчел и Олы.

– Это несправедливо. Она мне нагрубила.

Я отодвигаю свою тарелку – пропал аппетит. Почему Ола так зла на меня в последние дни? Надо учиться самостоятельности. Я больше не маленькая девочка, не груша для биться. Но, как ни грустно, я все еще чувствую себя ею.

Абег!!! Сделайте ей скидку, хорошо?

Суббота

История браузера:

Я – девочка для битья?

После того как я помогла Нане переместить ее пожитки ко мне в свободную комнату, мы поехали в Дептфорд, Мекку пестрых цветастых этнических тканей: Нана хотела купить материал на платья для своего показа мод. Если не считать запаха шалфея и пало-санто в моей второй спальне, ее переезд прошел нормально. Теперь мы ходим по магазинчику, и я использую это время для новой попытки связаться с Олой. Широкие полки завалены образцами тканей. Я щупаю блестящий шелк с замысловатыми серебристыми узорами и одновременно слушаю гудки на линии.

– Не берет? – спрашивает Нана.

Я поднимаю палец, прижимаю к уху трубку. В ней раздается щелчок.

«Привет, это Ола. Я сейчас не могу ответить на звонок…»

Я удрученно нажимаю «отбой».

– Что еще ты можешь сделать? – говорит Нана. – Сколько раз ты ей уже звонила, три?

– Уже пять раз, – бормочу я.

– Дай ей одуматься, – советует Нана со вздохом. – Сама знаешь, какая Ола упрямица. В конце концов она придет в себя.

Я киваю и убираю телефон. У меня была надежда помириться с Олой. Но Нана права: при всех наших ссорах я всегда первой делаю шаг ей навстречу. Лучше позволить ей остыть.

Я сторонюсь, пропуская пожилую тетушку, и сгибаю колени в традиционном приветственном приседании. Нана тем временем тянет на себя рулон оранжево-золотистой ткани в цветочек, с блестками.

– Неужели ты уже придумала покрой?

– Доверься мне, – отвечает Нана. – За годы я перелопатила горы идей для своего модного бизнеса. Сначала мне было боязно переходить к делу, но теперь… – Она подмигивает. – Я набралась смелости.

Она продолжает рыскать среди стеллажей, как читатель в библиотеке: нагибается, достает рулоны, размышляет, заталкивает их обратно.

– Объясни, что мы ищем? – Мне хочется быть полезной, надоело бездельничать и слепнуть от ярких красок.

– Светло-бежевую с золотистым отливом, – отвечает она, возвращая на полку очередной рулон. – О, тетушка! – Она оглядывается. За стеклянным прилавком появляется чернокожая женщина в красной шифоновой блузке, с распятием на шее.

– Нана! – Она улыбается. – Моя любимая покупательница! Как я могу тебе помочь?

Нана представляет ей меня, потом что-то находит в своем телефоне и показывает хозяйке магазина.

– Вот это да! – восклицает та. – Как мило! Мне нравится.

«Мило» – слабоватая похвала для придуманного Наной платья. Это не платье, а ОГОНЬ! У него лиф в греческом стиле, а под ним прозрачная сетка, перекидываемая через плечо. Нижняя половина, как я узнала у Наны, называется «клин»: это треугольники ткани через равные промежутки. В таком платье любая почувствует себя супермоделью.

– Я ищу бронзовый, золотистый цвет, – объясняет Нана хозяйке. – Швейцарскую шелковую вуаль.

Та радостно улыбается.

– Не волнуйся, найдем. – Она возвращает Нане телефон и уходит за угол, захватив с собой стремянку. Приставив ее к полкам, она достает сверху три золотистых рулона.

– Вот за что я тебя люблю, тетушка, – говорит Нана, выбирая средний рулон. На мой взгляд, все три, лежащие теперь на прилавке, совершенно одинаковые. Нана тщательно изучает материал. – Сколько стоят пять ярдов?

– Сто, – говорит тетушка.

Я давлюсь. Целая сотня! Мать постоянно покупает ткань, но никогда не платит даже половины этой суммы.

– Тетушка! – Я выхожу вперед и кладу руку на плечо Нане. Та уже лезет в сумочку. С ума она сошла, что ли? – Нана – ваша постоянная покупательница. Абег, сделайте ей скидку! – Я повторяю мамин жест, когда она торгуется.

– Ладно, – соглашается тетушка. – Только для вас: девяносто пять.

Не давая мне оспорить эту издевательскую уступку, Нана тянет меня в сторону.

– Ты что творишь? – шипит она. Я не ждала, что она так возмутится.

– То есть как? – отвечаю я шипением на ее шипение, тараща глаза. – Учти, тебя разводят. Знаю, что ты скажешь: материал высшего качества и все такое прочее. Но даже я понимаю, что она заломила лишнего и…

Нана поднимает руку, не дав мне договорить.

– Ты стала бы просить скидку в Prada?

– Чтобы я сунулась в Prada?! – смеюсь я.

– Серьезно, Инка, стала бы? А в Gucci? В Louis Vuitton? В Dior? Не стала бы, правда? Ну и мелкий бизнес достоин такого же уважения. Тем более когда им владеют черные.

Я прикусываю губу.

– Тогда другое дело…

Надо отдать Нане должное: она без колебаний меня критикует. Главное, она все делает с любовью.

Нана треплет меня по плечу.

– Мы должны друг друга поддерживать, а значит, платить за товар полную цену. Если нет, то одному Богу известно, на что будет похожа наша община через три-четыре года. И не забывай, что я тоже собираюсь завести свой небольшой бизнес.

Я думаю о том, как меняется мой любимый Пекхэм. Вместо парикмахерских открываются кафе и пабы, тамошние бары превращаются в «потайные бриллианты», изюминки района. Вспоминаю салоны красоты, лавочки с обязательными ганскими сумками. Не хотелось бы, чтобы все это осталось в прошлом.

Мы возвращаемся к прилавку рука об руку, и Нана платит тетушке полную цену.

– Я положила в пакет бусы, – говорит Нане тетушка и подмигивает. – За счет заведения.

В духе дальнейшей поддержки «черного» бизнеса мы с Наной заглядываем в соседнее заведение карибской еды навынос. Там, сидя у окна, мы вгрызаемся в свои хрустящие желтые бургеры – мой говяжий, у Наны бараний – и запиваем их виноградным крюшоном.

Нана обмахивает себе рот.

– До чего остро!

– Спокойствие, ты же африканка! – укоризненно смеюсь я. – Тебе подавай поострее! Забыла сфоткать… – Я кладу недоеденный бургер на тарелку, подвигаю к ней стакан. – Это для Инстаграма.

– Только не говори мне, что ты теперь одна из ЭТИХ!

– На моей странице пока пустовато, вот и все. Давай сделаем селфи.

– Обойдусь. – Она приглядывается ко мне. – Лучше я запечатлею тебя.

Она делает несколько снимков. Я проверяю ее работу, и мне делается грустно. Трудно себя разглядеть, в заведении темновато. Я лениво выбираю снимок, на котором кажусь себе более естественной, и загружаю его в Сеть, применив для осветления фильтр Clarendon.

Отложив телефон, я стараюсь понять, почему с самого утра не в настроении.

– Спасибо, что не ляпнула вчера, что меня сократили, – говорю я Нане.

– Как, ты скрываешь увольнение от подруг? Не обижайся, но это ты зря.

Я втягиваю голову в плечи.

– Знаю. Но если бы я сказала правду, Ола обязательно наябедничала бы своей мамаше, та – моей, и на меня такое бы обрушилось!

– Все равно ты не сможешь утаить это от матери.

– Не беспокойся, скоро я поступлю на работу в Larrson. – Я молитвенно складываю ладони.

– Теперь об Оле, – медленно произносит Нана и прикладывает к уголку рта салфетку. – Знаю, вы никогда особо не ладили, но вчера она уж слишком тебя приложила. В чем дело?

– Точно не знаю. Начинаю думать, что дело не только в предродительской вечеринке Кеми.

– Час от часу не легче! – Нана перестает есть. – Там что-то произошло?

Я кусаю губы. Зачем увиливать?

– Не хотелось делать из этого проблему. Просто когда я сказала, что не хочу, чтобы тетя Дебби с кем-то меня знакомила, Ола на меня напустилась, назвала консервативной и узколобой при Дебби и при маме.

– Серьезно? – расширяет глаза Нана.

Я киваю.

– Знаешь как обидно? Она так на меня набросилась! А я, как водится, повела себя бессловесной овцой.

– Зря.

– Да, но перед этим тетя Дебби опять напомнила ей о моем дипломе. Так что на самом деле Ола могла рассерчать на нее. Понимаешь, когда мы были детьми, тетя Дебби то и дело нас сравнивала. Например, однажды Оле поставили «отлично». Ей не терпелось похвастаться своим подвигом матери, но тетя Дебби осталась равнодушной. «Раз вы с Инкой учитесь в одном классе, то почему бы тебе тоже не успевать», – вот что она ей тогда сказала!

– М-да… – Нана корчит гримасу. – Выходит, у вас с Олой давно так? Вы никогда не были близки? – Она облизывает большой палец.

– Вообще-то нет. В школе она больше дружила с Рейчел, обе интересовались косметикой и прическами. А я была зубрилой. – Я усмехаюсь, хотя на душе лежит камень.

Нана медленно кивает.

– Хотя иногда она поступала хорошо. – Я откашливаюсь. – Я тебе рассказывала, как надо мной смеялись из-за моей темной кожи. Тогда Ола заступилась за меня и разогнала насмешниц.

Нана молча размышляет.

– В универе она тоже была такой. Помнишь, как она вцепилась в парня в кафетерии?

– Который обсчитал меня на пятьдесят пенсов?

– Ага! – смеется Нана. – Повисла на нем, всю душу вытрясла!

Теперь смеемся мы обе. Я откидываюсь на диванчике.

– Знаешь что? Я хотела поступить в университет вместе с Олой. Мы с Рейчел учились в Астоне, и поступление в Оксфорд могло бы больше нас сплотить. Но потом она познакомилась с Джоном, и все мы знаем, как закончилась эта история. Честно говоря, после моего выпуска наши отношения ухудшились. Тетя Дебби никогда не упускала случая это подчеркнуть.

Я отгибаю краешек ямайского флага и выглядываю в окно. Мне самой странно слышать, как я об этом рассказываю; наверное, я долго скрывала свои чувства даже от себя самой. Как я умудрилась так запустить отношения с собственной кузиной?

– Не забудь, что она Дева, – напоминает Нана. – Девы иногда напускают на себя холодность, но это просто способ самозащиты. Все, я иссякла.

– Давай поговорим о чем-нибудь еще. Например, о твоем бизнесе. Какой у тебя план? Я могу как-нибудь тебе помочь?

Нана пододвигается вместе со стулом, чтобы не преграждать дорогу клиенту. Я успеваю заглянуть к нему в тарелку: козленок с карри, рисом и горошком. Пальчики оближешь!

– Надо найти место, потом провести кастинг моделей. И конечно, сама одежда. Выкройки более-менее готовы. Я несколько месяцев делала наброски. Знаешь как я назову свою коллекцию? «Королева-мать»! – Она горделиво улыбается.

– «Королева-мать»? В честь английской королевы?

– Ну нет! – Нане смешно. – Я вдохновляюсь своим ганским наследием. В доколониальные времена «королевами-матерями» называли влиятельных деревенских жительниц. С приходом Белого Человека с их властью было покончено. Но спустя долгие годы традиция стала возрождаться. – Она поднимает свою баночку крюшона, как для тоста. – Моя коллекция – дань уважения им, могучим крутым особам, и жителям деревень, которых они помогали воспитывать.

Я стукаю своей баночкой о ее.

– Звучит захватывающе, мне нравится. Знаю, у тебя все получится.

– Ладно, это все по части веселья, – продолжает она. – Но предстоят и скучные дела, вроде регистрации компании и поиска спонсоров – я, кстати, не представляю, как к этому подступиться.

– С этим тебе сможет помочь моя тетушка Блессинг. Ты же знаешь Блессинг, судебного адвоката? Она суперсмышленая, с кучей связей. Прямо сегодня ей позвоню.

Нана облегченно вздыхает.

– Отлично, спасибо. Ты очень меня обяжешь.

Следующие пять минут я радостно слушаю Нану, страшно гордую собой и полную вдохновения. Она решила назвать свой модный лейбл «Нана Баду» – удачная мысль, по-моему, ведь Нана – поклонница исполнительницы в стиле нео-соул и иконы моды Эрики Баду; она уже завела соответствующую страничку в Инстаграм.

Она ставит локти на столик и наклоняется ко мне.

– А теперь перейдем к твоей цели подружки невесты. – Она хлопает ресницами, показывая, как велико ее любопытство. – Расскажи, как продвигаются дела с Алексом? Он связывался с тобой после той, вчерашней, переписки?

– Еще нет, – признаюсь я и втягиваю голову в плечи. Надо проверить. Я беру телефон и захожу в мессенджер.

В следующую секунду я замираю.

– Что такое? – спрашивает Нана.

– Он прислал сообщение… – На самом деле их целых три, и все непрочитанные. – «Привет, Инка, – читаю я вслух. – Как прошла неделя? Пообедаем завтра после церкви?» – Я перевожу взгляд на Нану, еще сильнее расширившую глаза. – Он хочет увидеться!