Текст книги "Комарра"

Но обратный выплеск гравитационной волны из п-в-туннеля наверняка застал врасплох Радоваша и – хоть и ненадолго – Судху. Эта авария застопорила их исследования, обрушила им на голову Имперских Аудиторов и вынудила бежать. Полная бессмыслица считать разрушение отражателя сознательным саботажем и самоубийственной миссией. Если кому-то понадобится взорвать барраярцев, найдутся гораздо более привлекательные мишени. Военная станция, например, охраняющая выход из локального пространства Комарры. А как гравидеструктор эта штука довольно бесполезна, если не придумать, как ее нацеливать на кого-то, помимо самих себя. Хотя если поместить его на военную станцию, запустить и удрать прежде, чем рванет…

Вычислил ли уже Судха, что произошло? Данные у него есть, да, но его специалист-пятимерщик мертв. Ароцци – всего лишь младший инженер, а математик Каппель, судя по его досье, особыми талантами не блещет. Фортиц сумел ангажировать лучшего специалиста в этой области на планете, не говоря уж о чудо-мальчике Юэлле, который, как заметил Майлз, как раз в данный момент спорил с Фортицем и выигрывал спор. Имея в своем распоряжении данные и время, Радоваш мог бы прийти к тем же выводам, что и Рива, но Судха такой возможности сейчас не имеет. Разве что нашел замену Радовашу… Майлз мысленно пометил себе поручить СБ проверить, не исчез ли за последние недели какой-нибудь еще специалист-пятимерщик.

Пожалуй, бегство Судхи имеет три варианта. Либо они все бросили и сбежали, либо легли на дно, чтобы заново собраться с силами и попробовать в другой раз. Или сдвинули расписание и предпочли рискнуть всем ради атаки на что-то там. Интересно, принимали ли они решение голосованием, как это принято на Комарре? Все они комаррцы, в конце концов, и похоже, все добровольцы. Заговорщики-дилетанты, хотя в этой области дипломов не дают. Первый вариант сомнителен, исходя из имеющихся данных. Второй кажется более вероятным, но дает СБ выигрыш во времени. Значит, комаррцы тоже могли это сообразить.

Если уж собираешься беспокоиться, беспокойся из-за третьего варианта. В третьем варианте много есть о чем беспокоиться. Люди напуганные и отчаявшиеся совершают иногда воистину странные поступки, вспомнить хотя бы некоторые эпизоды его собственной биографии.

– Профессор Фортиц, доктор Рива. – Майлзу пришлось дважды окликнуть ученых, чтобы они наконец обратили на него внимание. – Значит, вы нацеливаете этот агрегат на п-в-туннель, включаете его и начинаете качать энергию. В какой-то момент она доходит до нужной точки и возвращается к вам обратно. Что случится, если его выключить раньше?

– Боюсь, что именно это и произошло, – ответила Рива. – Обратная волна могла быть вызвана как избытком энергии, так и преждевременным отключением источника.

– Значит, эта штука, раз запущенная, сама по себе угрозы не представляет? И если ее выключить, то она просто выключится?

– Не уверена. Хорошо бы это проверить.

Но с почтительного расстояния.

– Что ж, если вычислите это, дайте знать. Продолжайте.

Некоторое время мудрые ученые молчали, либо переваривая вопрос, либо выжидая, не прервет ли он их снова каким-нибудь замечанием, потом вернулись к обсуждению на смеси английского, математического и инженерного. Майлз поерзал на стуле, чувствуя себя далеко не успокоенным.

Если Судха планировал использовать агрегат как гравидеструктор и с его помощью разнести военную станцию и тем самым внезапно открыть военные действия… то единственный путный вариант – взорвать все шесть станций одновременно, скоординировав по времени со всекомаррским восстанием, не уступающим по размаху пресловутому Комаррскому восстанию двадцатипятилетней давности. Пока что достижения Имперской безопасности в этом деле не радовали, но группа Судхи – совсем крошечная, неприметная. А признаки глобального восстания СБ никак не могла упустить, потому что, невзирая ни на какую конспирацию, слухи бы все равно просочились. Кроме того, все главные заговорщики в том возрасте, что уже пережили одно восстание. Каждый, кто пережил Комаррское восстание, имеет все основания не доверять своим согражданам ничуть не меньше, чем барраярцам. Последнее, чего захочет Судха в своем заговоре, – это увеличения количества участников. К тому же… шести агрегатов у них нет. Было пять, четвертый уничтожен, а три остальных вроде бы маленькие прототипы. Это как с пистолетом, в котором осталась одна пуля. Приходится очень тщательно выбирать мишень.

Предположим, Судха до сих пор воображает, будто обладает оружием, способным схлопывать п-в-туннели, хоть и с некоторыми недочетами в разработке. В пространстве Комарры шесть задействованных п-в-туннелей, но совершенно очевидно, какой из них выберет Судха.

Единственный путь к Барраяру. Отрезать нас одним махом, ага. С точки зрения комаррца такой заговор стоит пяти лет терпения, тягот и риска. Перекрыть Барраяру единственный выход в остальную галактику. Бескровная революция, Бог ты мой, наверняка очень привлекательный вариант для этих технарей. Таким образом, они возвращают Комарру к старым добрым временам столетней давности, а Барраяр – к старым скверным временам Периода Изоляции. Независимо от того, хочет ли этого кто-то еще на Комарре или Барраяре. Неужели они полагают, что действительно останутся в живых, едва только правда обнаружится?

Скорее всего нет. Но если доктор Рива не ошибается, процесс схлопывания туннеля необратим. Дело будет сделано, и никакие слезы и мольбы его не откроют. Необратимо, как убийство. Судха со товарищи, возможно, воображают себя новым поколением мучеников и готовы удовлетвориться посмертной часовней. Вообще-то они кажутся для этого слишком практичными, но кто знает? Иногда ты бываешь настолько загипнотизирован стоящим перед тобой выбором, что решение принимается не на уровне рассудка.

Да. Майлз понял, куда направились комаррцы, если они уже не там. Гражданская или военная? Нет, гражданская пересадочная станция, обслуживающая п-в-туннель к Барраяру.

Ты только что отправил туда Катриону. Она уже там.

Как и жена профессора и еще несколько тысяч ни в чем не повинных людей, напомнил себе Майлз. Он поборол панику, чтобы додумать мысль до конца. У Судхи на станции наверняка какая-то нора, подготовленная заранее, за многие месяцы, а может, и годы. Он планировал установить там агрегат, нацелить его на п-в-туннель и взять энергию… откуда? Если со станции, то кто-то может это заметить. Если они собрали установку на корабле (а это должен быть корабль такого класса, которому разрешено там находиться), то могут воспользоваться энергией корабля. Но служба контроля за движением и барраярские военные вряд ли позволят какому-то кораблю болтаться возле туннеля без конкретного маршрута полета, который лучше не нарушать.

Так корабль или станция? Не хватает данных. Но если Судха не модифицировал по-крупному свой агрегат, то заговор, имеющий своей целью бескровную революцию, закончится кровавой катастрофой на пересадочной станции. Майлзу доводилось видеть всякие катастрофы в космосе. И он не испытывал ни малейшего желания увидеть еще одну.

Исходя из имеющихся данных, можно придумать еще с десяток других сценариев, но лишь этот не оставлял времени на ошибку. Давай. Он подошел к закрытому комму и вызвал штаб-квартиру Имперской безопасности в Солстисе.

– Говорит лорд Аудитор Форкосиган. Немедленно свяжите меня с генералом Ратьенцем. Это срочно.

Фортиц оторвался от своих математических расчетов.

– Что такое?

– Я только что догадался, что если они что-то и предпримут, то это будет на пересадочной станции возле туннеля на Барраяр.

– Но, Майлз, Судха наверняка не настолько глуп, чтобы совершить еще одну попытку после такой катастрофы!

– Я Судхе не доверяю ни в чем. Вы что-нибудь получили от Катрионы и вашей жены?

– Да. Катриона звонила, когда ты выходил… э-э-э… за лекарством. Она благополучно добралась до гостиницы и пошла встречать мою жену.

– Она оставила номер?

– Да, он на комме…

На головиде появилось лицо генерала Ратьенца.

– Слушаю, милорд Аудитор.

– Генерал, у меня появились новые данные, на основании которых можно сделать вывод, что наши беглые комаррцы уже находятся или вот-вот прибудут на барраярскую пересадочную станцию. Я хочу, чтобы тотальный поиск начался немедленно как на самой станции, так и на всех подлетающих к ней судах. Прочешите все. И мне срочно нужен имперский курьерский корабль. Подробности сообщу по дороге. Пока вы все это запустите, я хочу также передать по закрытому лучу послание, – он быстро нашел запись, – вот по этому номеру.

Брови Ратьенца поползли вверх, но он сказал лишь:

– Слушаюсь, милорд. Мне будет очень интересно услышать подробности.

– Уж наверняка. Спасибо.

Лицо Ратьенца исчезло, а через несколько секунд сигнал показал, что можно начинать передачу по лучу.

– Катриона, – быстро и настойчиво заговорил Майлз, будто мог таким образом ускорить пересылку послания. – Хватайте тетю и прыгайте на первый попавшийся транспорт, куда бы он ни направлялся – на орбиту, на другую станцию или еще куда, – не важно. Мы подберем вас обеих и доставим домой в целости и сохранности. Просто убирайтесь со станции немедленно.

Он поколебался, не зная, на что решиться. Нет, говорить «я вас люблю» еще слишком рано. К тому времени, когда послание дойдет, она уже может вернуться в номер вместе с женой Фортица, и та тоже будет слушать.

– Будьте осторожны. Форкосиган.

Майлз встал и собрался идти.

– Как по-твоему, мне с тобой ехать? – с сомнением в голосе спросил Фортиц.

– Нет. Думаю, вам всем надо остаться здесь и попытаться выяснить, что произойдет, если кто-то выключит эту адскую машину к чертовой матери. А когда додумаетесь, не сочтите за труд отправить мне инструкции.

Фортиц кивнул. Майлз махнул рукой, развернулся и ушел.

Глава 19

Катриона мрачно наблюдала, как акустический туалет поглотил ее туфли, даже не поперхнувшись.

– Все равно стоило попробовать, дорогая, – заметила тетя Фортиц.

– На этой космической станции слишком много дуракоустойчивых приспособлений, – буркнула Катриона. – У Никки это получилось, когда мы летели сюда на скачковом корабле. Ну и рев стоял! Корабельный стюард очень на нас обиделся.

– Думаю, мои внуки тоже устроили бы сейчас грандиозное шоу, – согласилась тетя. – Жаль, что с нами нет парочки девятилеток.

– Да, – вздохнула Катриона. И нет. То, что Никки сейчас находится в безопасности на Комарре, несказанно ее радовало. Но ведь должен же быть способ сломать этот чертов акустический толчок настолько основательно, чтобы сюда примчались станционные службы выяснять, в чем дело. На то, чтобы превратить акустический толчок в оружие, Катрионе явно не хватало подготовки. Форкосиган-то уж наверняка справился бы, кисло размышляла она. Типично для мужчин – болтаться у нее под ногами дни напролет и оказаться за несколько парсеков, когда в них действительно есть нужда.

Катриона в десятый раз ощупала стены и обшарила свою и тетину одежду. Практически единственным воспламеняющимся предметом в этом помещении были их волосы. Вообще-то поджигать помещение, где находишься сам, – не очень здравая мысль, хотя как последняя возможность сгодится и это. Она засунула ладони в выемку очистителя на стене: акустическая чистка убрала грязь, ультрафиолетовые лучи убили микробов, а вытяжка, предположительно, убрала прочь их микроскопические тельца. Катриона снова подняла руки. Инженеры могут сколько угодно уверять, что акустический душ более эффективен, но Катриона после него не чувствовала себя более посвежевшей, чем после обычного водяного. И как, интересно, засунуть попку младенца в эту штуку? Она мрачно глянула на очиститель.

– Будь у нас какие-нибудь инструменты, мы наверняка смогли бы что-то сотворить вот с этим.

– У меня был с собой кинжал фор-леди, – печально сообщила тетя. – Мой самый лучший, украшенный эмалью.

– Был?

– В ножнах, в сапоге. В том сапоге, что я швырнула.

– Ой!

– А ты свой не носишь?

– Не на Комарре. Я пыталась быть, ну, современной, что ли. – Катриона скривила губы. – Я до сих пор все время размышляю о том культурном послании, что несет кинжал фор-леди. Я хочу сказать, что, конечно, с ним ты чувствуешь себя более вооруженной, чем крестьянка, но это не идет ни в какое сравнение с двумя мечами фор-лорда. Может, фор-лорды боялись, что жены их прирежут?

– Если вспомнить мою бабушку, то очень даже может быть, – хмыкнула тетя Фортиц.

– М-м-м. Или мою двоюродную бабушку Форвейн.

Катриона вздохнула и озабоченно посмотрела на тетю.

Госпожа профессор опиралась одной рукой на стенку и выглядела очень бледной и усталой.

– Если ты покончила с попыткой саботажа, дорогая, то я предпочла бы снова сесть.

– Да, конечно. В любом случае это была дурацкая затея.

Тетя благодарно опустилась на единственное сиденье в крошечном туалете, а Катриона в свою очередь подперла стенку.

– Мне так жаль, что я втянула вас во все это. Если бы вас со мной не было… Одна из нас должна выбраться отсюда.

– Если тебе представится хоть малейший шанс, Катриона, даже не раздумывай. Не жди меня.

– Тогда у Судхи все равно останется заложник.

– Думаю, сейчас это не самое главное. Если, конечно, комаррцы сказали правду о том, что может сотворить это уродливое сооружение в доке.

Катриона поскребла пальцем ноги мягкую серую облицовку стены.

– Как по-вашему, наши пожертвуют нами, если придется все здесь уничтожить? – спокойно поинтересовалась она.

– Из-за этой штуки? Да, – решительно кивнула тетя. – В любом случае… они, безусловно, должны. Профессор, лорд Форкосиган и СБ знают, что это за штуковина?

– Нет. Во всяком случае, вчера не знали. Им известно, что Судха что-то сконструировал. По-моему, им даже удалось это реконструировать.

– Значит, узнают наверняка, – твердо заявила тетя Фортиц. И добавила менее твердо: – Со временем…

– Надеюсь, они не подумают, что мы должны пожертвовать собой, как в Трагедии Девы Озера.

– Вообще-то ее принес в жертву ее брат, как положено по традиции, – сообщила профессор истории. – И меня всегда интересовало, действительно ли она пошла на это добровольно, как он позже заявлял.

Катриона принялась размышлять об этой старой барраярской легенде. Согласно ей, город Форкосиган-Сюрло, что на длинном озере, был осажден силами Хазельбрайта. Верные отсутствующему графу вассалы, офицер-фор с сестрой, держались до последнего. И в ожидании последней решительной атаки Дева Озера подставила свое нежное горло под меч брата, предпочтя принять смерть пленению. А на следующее утро осада была внезапно снята с помощью ее жениха – дальнего предка лорда Аудитора Форкосигана, впоследствии прославившегося как генерал генерала граф Зелиг Форкосиган, приславшего осаждающим ложную информацию о подходе подкрепления к осажденным. Враги отступили. Но для Девы Озера, естественно, было уже поздно. Больше всего сочувствия в барраярских исторических трудах в виде поэм, песен и пьес было к обоим опечаленным мужчинам. Одну из самых коротких поэм Катриона помнила еще со школьной скамьи.

– А меня всегда интересовало, если бы на следующий день атака действительно состоялась и, как и положено, последовали бы грабежи и насилие, сказали бы они: «О, тогда все сделано правильно»?

– Скорее всего, – криво улыбнулась тетя Фортиц.

После недолгой паузы Катриона сообщила:

– Я хочу домой. Но не хочу на древний Барраяр.

– Я тоже, дорогая. Чудесно и романтично читать обо всем этом. Так славно уметь читать, знаешь ли.

– Я знаю девочек, просто помешанных на этом. Они любят одеваться в старые наряды и изображать древних фор-леди, которых спасают от опасности романтичные юные форы. Но почему-то они никогда не играют в смерть при родах, или в выворачивание желудка при красной дизентерии, или в вышивание, пока не ослепнешь и не станешь калекой от артрита, в смерть от яда или в убийство детей. Нет, иногда они изображают романтическую смерть от какой-нибудь болезни, но почему-то это всегда такая болезнь, что придает вам интересную бледность, и все очень сожалеют о вашей смерти, но эта болезнь не предусматривает утраты контроля над своим кишечником.

– Я преподаю историю тридцать лет. И как мы ни пытаемся, мы не можем охватить всех. В следующий раз пришли их на мои занятия.

– С удовольствием, – хищно усмехнулась Катриона.

Повисло молчание. Катриона уставилась в противоположную стенку, а тетя откинулась назад, прикрыв глаза. Катриона наблюдала за ней с растущей тревогой. Посмотрев на дверь, она сказала:

– Как вы думаете, вы сможете прикинуться более больной, чем на самом деле?

– О, это будет совсем нетрудно, – ответила тетя Фортиц, не открывая глаз.

Из чего Катриона вывела, что тетя притворяется более здоровой, чем есть на самом деле. Похоже, на этот раз морская болезнь достала ее сильнее обычного. Этот серый оттенок кожи действительно следствие укачки? Парализатор при больном сердце может оказаться смертельным. Может, в этом и кроется причина, по которой тетя не попыталась кричать и звать на помощь, когда Ароцци угрожал ей?

– Ну… а как ваше сердце в последнее время? – робко поинтересовалась она.

Тетя Фортиц мгновенно открыла глаза. И через некоторое время ответила:

– Так себе, дорогая. Я стою в очереди на новое.

– Я считала, что органы для трансплантации теперь легко выращивают.

– Да, но команды хирургов, делающих эти операции, растут не так быстро. А мой случай не срочный. После проблем, возникших у одной моей приятельницы, я решила, что, пожалуй, подожду самой лучшей команды врачей.

– Понятно. – Катриона помолчала. – Я вот о чем думаю. Сидя тут взаперти, мы ничего не можем предпринять. Если мне удастся привлечь кого-нибудь к дверям, полагаю, вам стоит прикинуться, что вы опасно больны, чтобы они выпустили нас отсюда. Вам нужно только безвольно лежать и стонать.

– С удовольствием, – кивнула тетя Фортиц.

– Тогда ладно.

Катриона принялась со всей силы колотить в дверь и звать комаррцев по именам. Минут через десять замок щелкнул, дверь отодвинулась, и показалась госпожа Радоваш. За ее спиной стоял Ароцци с парализатором на изготовку.

– В чем дело? – спросила госпожа Радоваш.

– Моя тетя больна, – заявила Катриона. – Ее все время знобит, а кожа стала влажной. Я боюсь, что у нее шок от скачковой морской болезни, а у нее больное сердце, а тут еще стресс… Ей нужно прилечь где-нибудь в теплом месте или хотя бы горячее питье. А может, и врач.

– Врача мы вам сейчас предоставить не можем. – Госпожа Радоваш озабоченно поглядела на обмякшую тетю Фортиц. – А все остальное, думаю, вполне можно организовать.

– К тому же кое-кто из нас не возражал бы снова получить доступ к туалету, – пробормотал Ароцци. – Нет ничего хорошего в том, что нам приходится тащиться по коридору к ближайшей общественной уборной.

– Их больше негде было запереть, – огрызнулась госпожа Радоваш.

– Значит, посадите их куда-нибудь посередине и не спускайте с них глаз. А сюда их можно будет снова засунуть потом. Одна больна, другой надо за ней ухаживать. Что они могут сделать? Нехорошо, если старая леди у нас тут умрет.

– Я посмотрю, что можно придумать, – сказала госпожа Радоваш Катрионе и снова закрыла дверь.

Довольно быстро она вернулась и отвела обеих барраярок к раскладушке и складному стулу, установленным в углу дока, как можно дальше от сигнала тревоги. Катриона с госпожой Радоваш помогли тете Фортиц лечь и накрыли пледом. Оставив Ароцци приглядывать за ними, госпожа Радоваш куда-то сходила и принесла чашку горячего чая. Ароцци передал ей парализатор и вернулся к работе. Госпожа Радоваш принесла себе еще один складной стул и предусмотрительно уселась в нескольких метрах от пленниц. Катриона поддерживала тетю за плечи, пока та не выпила чай и, благодарно моргая, со стоном не улеглась обратно. Катриона разыграла спектакль, потрогав тете лоб, и с озабоченным видом принялась растирать ей руки. Она гладила взлохмаченные седые волосы и исподтишка изучала док, который в первый раз толком не успела разглядеть.

Агрегат по-прежнему стоял на своем постаменте, но теперь к нему тянулось еще больше кабелей. Судха наблюдал, как один из кабелей крепят к конверторам у основания рога. Незнакомый Катрионе мужчина был чем-то занят в диспетчерской. Повинуясь его жесту, Каппель аккуратно рисовал мелом линии на полу возле агрегата. Закончив, он посовещался с Судхой, и Судха лично взял дистанционное управление платформы и осторожно начал ее поднимать, двигая вперед, пока она не коснулась внешней стены, а там аккуратно опустил строго на нарисованные мелом линии. Рог теперь был нацелен на дверь большого грузового шлюза. Они готовятся загрузить его на корабль и увезти, чтобы нацелить на п-в-туннель? Или его можно включить прямо здесь?

Катриона вынула из кармана голокарту. Госпожа Радоваш тревожно встрепенулась, подняла парализатор, но, увидев, что у Катрионы в руках, беспокойно уселась обратно, однако не попыталась отнять. Катриона определила местонахождение дока Южной транспортной. Компании принадлежало целых три разгрузочных причала, и Катриона не знала, на котором из них они сейчас находятся. Трехмерная проекция не показывала, куда ориентированы доки, но она готова была поклясться, что доки расположены со стороны п-в-туннеля, из чего следовал вывод, что этот шлюз выходит прямо на него. Похоже, времени не остается совсем.

Помимо того спуска, по которому она сюда попала, и дверей в туалет, из дока имелось еще три выхода. Один – это совершенно очевидно – выход для персонала наружу, рядом со шлюзом. Второй вел в секцию, где мог располагаться офис, если они сейчас действительно на среднем причале.

Катриона мысленно проследила путь до ближайшего коридора. Несколько комаррцев прошли через эту дверь. Возможно, они все тут обитают. В любом случае через эту дверь ходят чаще, чем через ту, в которую ее сюда притащили. Но она ближе. А диспетчерская – тупик.

Она перевела взгляд на комаррскую вдовушку. Странно осознавать, что их совершенно разные браки привели в конечном итоге к одному и тому же результату. Госпожа Радоваш выглядела усталой и какой-то помятой.

Похоже, это чистый кошмар для всех.

– Вы считаете, что вам после всего этого удастся сбежать? – с любопытством спросила Катриона. А нас с собой возьмете?

Наверняка комаррцам придется это сделать.

Госпожа Радоваш поджала губы.

– А мы на это и не рассчитывали. Пока вас не принесло. Мне почти что жаль. Раньше было проще. Захлопнуть п-в-туннель и умереть. А теперь все изменилось, снова треволнения и заботы.

– Заботы? Хуже, чем ожидание смерти?

– Я оставила троих детей на Комарре. Если бы я умерла, то у Имперской безопасности не было бы повода… их дергать.

Похоже, везде сплошные заложники.

– Кроме того, – добавила госпожа Радоваш, – я за это голосовала. Я не могла сделать меньше, чем совершил мой муж.

– Вы голосовали? По этому вопросу? А как можно поделить акции в восстании? Вам же нужно было привлечь всех: если бы кто-то, кто знает обо всем, остался и его бы допросили с суперпентоталом, все всплыло бы наружу!

– Судху, Фоскол, Каппеля и моего мужа сочли основными акционерами. И решили, что я наследую акции моего мужа. Выбор был довольно прост: сдаться, убежать или сражаться до последнего. За то, чтобы сражаться, проголосовали трое против одного.

– О? И кто же голосовал против?

Она немного поколебалась.

– Судха.

– Как странно, – изумленно протянула Катриона. – Он ведь ваш главный инженер. Вас это не обеспокоило?

– У Судхи, – чопорно ответила госпожа Радоваш, – нет детей. Он хотел подождать и попробовать еще раз позже, будто это позже когда-то наступит. Если мы не нанесем удар сейчас, Имперская безопасность очень быстро возьмет наших родных в заложники. Но если мы закроем п-в-туннель и умрем, то СБ некому будет угрожать. Мои дети окажутся в безопасности, пусть даже я их больше никогда не увижу. – Ее взгляд был ясным и искренним.

– А как насчет всех барраярцев на Комарре и Зергияре, которые тоже больше никогда не увидят своих родных? Отрезанных, не знающих даже, какая их ждет судьба… – Мои, в частности. – Получится, что они как бы умерли друг для друга. Снова будет Период Изоляции.

Катриона содрогнулась от ужаса, представив себе все последствия.

– Ну так радуйтесь, что вы по другую сторону туннеля! – рявкнула госпожа Радоваш. Столкнувшись с ледяным взглядом Катрионы, она сбавила обороты. – Это будет совсем не как в Период Изоляции. У вас прекрасно развита индустриальная база, да и население заметно выросло, к тому же получило значительное вливание новых генов. Существует масса миров, которые практически не поддерживают отношений с другими планетами и при этом чувствуют себя прекрасно.

Тетя Фортиц приоткрыла глаза.

– Думаю, вы недооцениваете силу психологического удара.

– То, что вы, барраярцы, сделаете друг с другом потом, меня нисколько не волнует, – отрезала госпожа Радоваш. – Все равно вы больше никогда не сможете ничего сделать с нами.

– И как… вы собираетесь умереть? – спросила Катриона. – Дружно принять яд? Открыть шлюзы?

И убьете ли сначала нас?

– Думаю, что вы, барраярцы, сами об этом позаботитесь, когда узнаете, что произошло, – ответила госпожа Радоваш. – Фоскол с Каппелем считают, что мы можем потом сбежать или нам позволят сдаться. Лично я считаю, что это снова будет Солстисская бойня. У нас даже есть для этого персональный Форкосиган. Я не боюсь. – Она помолчала, как бы взвешивая свои собственные смелые слова. – Ну, в любом случае я слишком устала, чтобы меня это волновало.

Вот это Катриона как раз вполне могла понять. Но, не желая соглашаться хоть в чем-то с комаррианкой, она промолчала, незаметно поглядывая в другой конец причала.

Полностью отстраненно она оценила свой собственный страх. Да, сердце колотится, желудок завязался в узел, и дышит она тяжеловато. И все же эти люди не пугали ее, во всяком случае, пугали значительно меньше, чем она думала.

Когда-то, когда очередная вспышка ревности Тьена растворилась в том фантастическом мире, откуда пришла, муж чистосердечно заверил ее, что выбросил нейробластер (которым владел незаконно, поскольку не имел на то разрешения от своего сюзерена, графа) в реку и избавился от него. А она и знать не знала, что он у него вообще был. Комаррцы в отчаянии и этим опасны. Но она годами спала рядом с тем, кто пугал ее куда сильнее, чем Судха и компания, вместе взятые.

В барраярском фольклоре есть сказка об одном мутанте, которого невозможно было убить, потому что он хранил сердце в ларце на таинственном острове вдали от своего замка. Естественно, некий юный фор выпытал секрет у похищенной невесты мутанта, выкрал сердце, и бедный мутант, как и положено, нашел свой конец. Может, ее страх умер, потому что Никки – ее сердце – находится в безопасности, далеко отсюда? Или потому, что, возможно, впервые за всю свою жизнь она целиком и полностью принадлежала себе.

В нескольких метрах от нее Судха снова подошел к агрегату, навел дистанционное управление на платформу и поправил ее положение. Тут его окликнул Каппель с другого конца причала, и Судха, положив панель управления на край платформы, пошел вдоль одного из кабелей, пристально его рассматривая, пока не дошел туда, где стоял математик. Они дружно склонились над чем-то там – возможно, отсоединившимся концом. Каппель проорал какой-то вопрос мужчине в диспетчерской, тот покачал головой и спустился, чтобы присоединиться к ним.

Если я начну раздумывать, то упущу шанс. Если начну раздумывать, то даже мое сердце мутанта мне изменит.

Имеет ли она право брать такой риск на себя? Вот этого она действительно боялась, причем так, что ее мысленно затрясло. Эта задача не по ней. Это задача для Имперской безопасности, полиции, армии, героя-фора. Для кого угодно, но не для нее. Но кого угодно здесь нет. Да, но если она попытается и у нее все сорвется, то сорвется для всего Барраяра, навсегда. И кто тогда позаботится о Никки, если он потеряет обоих родителей? Самое безопасное, это подождать, пока придут взрослые дяди и спасут ее.

Такие, как Тьен, да?

– Вы хоть немного согрелись, тетя? – спросила Катриона. – Вас больше не знобит?

Встав, она наклонилась к тетке – спиной к госпоже Радоваш, сделав вид, что поправляет плед, хотя на самом деле опускала его. Госпожа Радоваш была ниже и тоньше Катрионы, к тому же на двадцать лет старше. «Сейчас», – одними губами сказала она тете.

Она повернулась, тихо, но не резко пошла к госпоже Радоваш и накинула плед ей на голову. Стул опрокинулся. Еще два шага, и Катриона обхватила невысокую женщину, намертво пригвоздив ее руки к телу. Парализатор выстрелил в пол у их ног, и волна чуть задела ноги Катрионы. Она оторвала госпожу Радоваш от земли и потрясла. Парализатор выпал, и Катриона пинком метнула его тете, которая пыталась встать с раскладушки. Катриона со всей силы отшвырнула обернутую в плед госпожу Радоваш в сторону, повернулась и понеслась к платформе.

Схватив панель дистанционного управления, она рванула к застекленной диспетчерской со всей скоростью, на которую были способны ее длинные ноги. Босые ступни не скользили по гладкому полу. Мужчины с воплями понеслись за ней. Катриона даже не оглянулась.

Она выскочила за угол и, взлетев по ступенькам в двери, с размаху шлепнула ладонью по дверной панели. Казалось, дверь открывается целую вечность. Каппель был уже почти в двух шагах, когда Катриона трясущимися руками, после двух неудачных попыток, заперла замок. Каппель с разбегу налетел на дверь и принялся колотить в нее кулаками.

Катриона не смотрела – не смела, – что происходит с тетей. Она подняла панель дистанционного управления и навела ее сквозь стекло на платформу с уродливым агрегатом. На панели было шесть маленьких кнопок и одна большая. Она никогда не умела обращаться с такими вещами. К счастью, точность ей сейчас и не требовалась.

С третьего захода она обнаружила кнопку «вверх». Очень медленно платформа начала отрываться от пола. Возможно, существовали какие-то сенсоры, регулирующие ее уровень. Первые четыре комбинации не дали никакого результата. Наконец Катрионе ухитрилась заставить эту штуку вращаться. Платформа с противным скрежетом наткнулась на мостки наверху. Отлично. Кабели лопнули, разлетаясь в разные стороны. Незнакомец с трудом уклонился от веера полетевших искр. Судха орал, пытаясь ногами высадить стекло перед Катрионой. Она едва слышала его. В конце концов, это стекло должно выдерживать вакуум. Он отошел назад и навел на нее парализатор. Луч рикошетом отлетел от стекла.

Наконец Катрионе удалось высветить на маленький монитор программу сенсоров. Она отменила заложенные инструкции, и тогда платформа ожила. Она перевернула ее на 180 градусов, практически вверх дном. И выключила питание.