Текст книги "Аромат лотоса (сборник)"

По углам Форт-Уильяма были расположены четыре бастиона с сорока пушками. В центре крепости находился большой плацпарад и административные здания, вдоль крепостных стен тянулись бараки с темными и сырыми, похожими на камеры комнатами, в которых обитали служившие в гарнизоне военные, по большей части солдаты и младшие офицеры.

За год жизни в форте Тара хорошо освоилась с его порядками и довольно сносно стала понимать английский. К изучению языка ее побудили замечания, которые отпускали солдаты и которыми обменивались английские дамы. В Форт-Уильяме было довольно много женщин: жены офицеров, их служанки, проститутки. Тара была единственной индианкой и возбуждала всеобщее любопытство.

Как и многие коренные жители Индии, девушка обладала врожденной способностью к языкам; она быстро запоминала слова и с легкостью строила фразы. Однажды, услышав, как жены английских офицеров называют ее «цветной девкой», Тара, не вполне понимая, что делает, пустила в ход ругательства, которым научилась от солдатни, и дамы в ужасе обратились в бегство.

Мужчины ее остерегались. Стремительная, порывистая, гибкая, со сверкающими черными глазами, она казалась опасной, как дикая кошка.

Джеральд Кемпион, в чьей комнате обитала Тара, привязался к индианке, хотя быстро понял, что девушка его не любит, а использует в каких-то своих, непонятных для него целях. Тара никогда не раскрывала ему душу, и молодой человек не знал, какие горести терзают ее сердце, какие мысли тревожат разум.

Она оказалась девушкой неробкого десятка и легко приспособилась к новой жизни. Тара отличалась непростым характером; случалось, она выходила из себя или, напротив, замыкалась в мрачном молчании. Между тем бывшая танцовщица была непритязательна и никогда не требовала ни нарядов, ни денег, что непременно сделала бы английская содержанка. Тара не любила заниматься домашним хозяйством и совсем не умела готовить. Она не была похожа ни на европеек, ни на других индийских девушек, потому что выросла в совершенно особых условиях.

Джеральду по-прежнему нравилось с ней спать, но больше их ничего не сближало.

За прошедший год в жизни форта произошло мало событий. Как и прежде, английские офицеры и служащие торговой компании пытались обогатиться всеми возможными способами: предпринимали карательные экспедиции и взыскивали с населения незаконные налоги, тайком торговали продовольствием и оружием, занимались вымогательством. Случалось, они не могли поделить награбленное, и тогда возникали ссоры и склоки.

Три месяца назад Томас Уилсон, вступивший в спор со своим начальником, был уличен в казнокрадстве, разжалован в младшие офицеры и смещен со своего поста. Джеральд Кемпион, напротив, получил повышение. Он был известен своей неподкупностью и честностью, к нему хорошо относились и соотечественники, и туземцы.

Ни тем, ни другим не нравилось, что он открыто живет с индианкой, но все помалкивали: в конце концов, Тара не была его законной женой и он мог избавиться от нее в любой момент.

Недавно Джеральда Кемпиона пригласили на свадьбу, свадьбу Кирана с девушкой по имени Мадхур, дочерью богатого индийского купца. Киран просил Джеральда прийти вместе с Тарой. Он хотел, чтобы она станцевала для гостей: присутствие девадаси на свадьбе считалось счастливой приметой.

– Я не пойду, – заявила Тара. – Этот человек обманул Амриту! Он обещал приехать за ней, но так и не сделал этого!

– Киран говорил, что свадьба по разным причинам откладывалась. Вероятно, до женитьбы он не мог выехать из дома. Надо пойти, Тара. Отец Кирана – богатый землевладелец, отказ будет воспринят как оскорбление.

Девушка состроила гримаску.

– Разве не вы, англичане, вершите судьбы индийцев?

Джеральд едва сдержался, чтобы не вспылить. Что ему не нравилось в Таре, так это ее острый язык и манера прямо и резко высказывать свое мнение.

– Заминдар обладает большой властью, с ним нужно считаться.

Передавая Кирану свое согласие, Джеральд неловко поинтересовался:

– Как поживает ваша сестра?

– Джая вышла замуж три месяца назад.

– Она придет на свадьбу?

– Конечно.

Джеральд так и не смог забыть нежную, скромную девушку – идеал истинной индианки.

– Буду рад с ней повидаться.

Киран ничего не ответил. Ему не нравилось, что англичанин проявляет интерес к Джае. К тому же молодой офицер открыто жил с Тарой. Сама Тара тоже не вызывала в нем добрых чувств – она казалась Кирану чересчур самоуверенной и распущенной. Однако отец, считавший, что выступление девадаси несказанно украсит праздник, настоял на том, чтобы позвать танцовщицу на свадьбу.

Киран знал, что виноват перед Амритой. Но свадьба в самом деле несколько раз откладывалась. Отчасти это было связано с тем, что после внезапной смерти управляющего имением господин Рандхар настоял на том, чтобы сын занялся делами заминдари[16]16
  Заминдари – основная форма феодального землевладения в Бенгалии первой половины XVIII века. Заминдари было крупным владением, включавшим десятки и нередко сотни деревень.


[Закрыть]. В результате Киран целый год был настолько загружен, что и думать не смел о поездке в Бишнупур. К тому же молодой человек не был уверен в том, что отец одобрит его затею привезти в Калькутту любовницу, не дождавшись бракосочетания с Мадхур, и не воспрепятствует его отношениям с Амритой.

Таре казалось странным, что ей придется танцевать на свадьбе возлюбленного своей лучшей подруги. Что ж, зато она сможет рассмотреть невесту Кирана и рассказать Амрите о сопернице. Желание навестить подругу давно зрело в душе Тары. Она бы съездила в Бишнупур еще несколько месяцев назад, но девушку останавливала мысль о том, что в храме она наверняка встретится с Камалом.

Джеральд был в красном мундире, треугольной шляпе и парике, а Тара надела фиолетовое сари с ярко-желтой каймой, звенящие золотые украшения, вплела в волосы золотистые, красные и розовые цветы.

В богатом доме заминдара царила праздничная суета. Среди гостей были как изысканно одетые европейцы, так и индийцы в пышных тюрбанах с брошью из драгоценных камней и элегантными перьями.

Как и предполагал господин Рандхар, появление офицера колониальной армии под руку с красавицей индианкой, да еще говорящей по-английски, произвело ошеломляющее впечатление, особенно когда гости узнали, что девушка – бывшая храмовая танцовщица, девадаси.

Киран, поклонник европейской культуры, пригласил на торжество англичан, и поэтому свадьбу нельзя было назвать чисто индийской. Это пришлось не по нраву родителям невесты и кое-кому из родственников, например мужу Джаи, немолодому брахману, который был очень религиозен и фанатично следовал обрядам.

Мадхур в ярко-розовом свадебном сари, увешанная драго ценностями и украшенная цветами, сидела рядом с женихом. Она не поднимала глаз и старалась спрятать лицо под покрывалом, как подобает застенчивой невесте, и все же Тара смогла разглядеть, что девушка очень молода, не старше четырнадцати-пятнадцати лет. У Кирана было серьезное, скорее даже отсутствующее выражение лица, не вязавшееся с парадным одеянием и праздничной атмосферой.

После того как жрец совершил обряд и начался свадебный пир, Тара незаметно подошла к Кирану, и молодой человек встретился с немигающим взглядом ее острых черных глаз.

– Почему вы не приехали к Амрите? – угрожающе прошептала девушка.

Киран вздрогнул. На мгновение ему почудилось, что он слышит голос судьбы.

– Не мог. Я обязательно это сделаю, если… если Амрита меня не забыла.

– Я хорошо знаю свою подругу, – сказала Тара. – Она никогда вас не забудет.

Потом она танцевала для гостей и произвела настоящий фурор, ибо никто из присутствующих ни разу не видел столь самозабвенного погружения в танец. Тара будто парила над бренным человеческим миром, ее искусство было сродни священному действу.

Джеральда Кемпиона не волновали танцы. Улучив момент, он подошел к Джае и поклонился.

– Здравствуйте. Вы меня помните?

– Да, – ответила молодая женщина и покраснела.

К счастью, в этот миг Джая стояла далеко от своего мужа, отца и брата, и они с Джеральдом могли немного поговорить.

Англичанин знал, что не вправе задавать вопрос о том, счастлива ли она в браке. На взгляд Джеральда, ее муж был чересчур угрюм и слишком стар для такой юной, прелестной девушки. Он представил их вдвоем, и у него сжалось сердце.

– Ваша жена очень талантлива, – заметила сестра Кирана.

– Тара мне не жена. При всем желании я бы не смог жениться на индианке – у нас разная вера. Разве что она приняла бы мою, – ответил Джеральд.

Оба замолчали. Молодой человек не знал, о чем говорить с этой девушкой. Ему просто нравилось смотреть на ее нежное лицо и слушать тихий голос, похожий на журчание ручейка в лесной чаще. В отличие от Тары Джая казалась удивительно беззащитной, утонченной. Джеральду чудилось, будто он видит ее хрупкую душу.

Почему истинная мечта всегда недостижима? Почему со временем человек ощущает в себе отсутствие прежних желаний и перестает понимать, для чего существует на свете? Люди надеются исцелиться от пустоты, тревоги и скорби с помощью любви, но часто ли встречается настоящая любовь?

Об этом думал не только Джеральд Кемпион; такие вопросы задавал себе и Киран, когда лежал в брачной постели рядом со спящей молодой женой. Девушка была прелестна и невинна, но он ничего о ней не знал, и она казалась ему чужой.

Он сдержал слово, которое дал отцу, исполнил свой долг, и теперь настало время подумать о себе. Тара сказала, что Амрита не могла его забыть, и это внушало надежду.

Правда, Киран по-прежнему боялся гнева отца, который продолжал поддерживать тесные связи как с колониальными властями, так и с высшим индийским обществом. Господин Рандхар, пристально наблюдавший за жизнью сына, рано или поздно узнает о его внебрачном увлечении и, вполне возможно, станет на сторону Мадхур и ее родителей.

Сам Киран не понимал, что в этом дурного. Многие европейцы содержат любовниц и при этом искренне привязаны к жене. Киран помнил примеры многих известных людей. Жена существует для того, чтобы поддерживать домашний уют и производить на свет потомство, возлюбленная – чтоб разделять с ней восторги любви.

Когда со дня свадьбы прошел месяц, он тайком отправился в Бишнупур.

К этому времени Киран уже понял, что представляет собой его брак. Когда он заговаривал с Мадхур, она опускала глаза и робко соглашалась с его мнением. Девушка знала, что должна беспрекословно подчиняться любым требованиям супруга, и не подозревала, что судьба может дарить наслаждение, волнение и восторг. Любовь? Никто и никогда не говорил ей о любви – только о послушании, преклонении, о том, что она рабы ня своего мужа. Сама мысль о том, что женщина способна разделить полную событий, эмоций, борьбы жизнь мужчины, казалась кощунственной.

Мадхур не знала грамоты и ничего не понимала в книгах, которые читал Киран. Она была хорошей женой, послушной и верной, но он не испытывал к ней никакого интереса.

Разумеется, Киран не знал о том, что Амрита родила девочку, которую назвала Аминой[17]17
  Амина – желанная.


[Закрыть], он даже не предполагал, что такое может случиться.

В тот час, когда Киран приехал в Бишнупур, молодая женщина вышла на улицу с ребенком на руках и села на край деревянной скамьи.

Амрита еще не вернулась к обычным обязанностям девадаси, потому что ее дочери исполнилось всего три месяца и она кормила ребенка грудью.

За прошедший год молодая женщина передумала о многом.

Амрита боялась, что больше не сможет жить так, как жила прежде, когда ее сердце было свободно, когда она не беспокоилась о собственной судьбе и не имела дочери, о которой нужно заботиться. Но иного выхода не было: Киран не вернулся за ней, значит, ей придется служить в храме.

Укачивая дочь, молодая женщина заметила, что к ней приближается Камал. Амрита старалась его избегать: из-за этого человека она лишилась лучшей подруги!

Камал подошел, и Амрита увидела, что его зрачки расширены и что он не слишком твердо держится на ногах. Очевидно, это было вызвано действием одурманивающих веществ, которые жрецы, случалось, использовали в своих ритуалах.

Взглянув на него, Амрита внезапно подумала о том, что даже столь яркая, ослепительная, необычная красота не всегда приносит человеку счастье.

– Позволь сесть рядом с тобой, – сказал он и улыбнулся.

Амрита молча кивнула.

– Как зовут твою дочь?

– Амина.

– Красивое имя! Какое счастье, что, когда она подрастет, я уже буду дряхлым стариком.

Амрита рассмеялась.

– Ты не будешь стариком, ты будешь привлекательным зрелым мужчиной.

С лица Камала сбежала улыбка, и он сказал:

– Сегодня мне выпал жребий совершить обряд посвящения, но я отказался. Притворился, что болен. Жрецы были недовольны.

– Почему ты решил отказаться? – спросила Амрита.

– Потому что больше не могу выносить всего этого. Старики, снимающие с юных танцовщиц одежду и рисующие знаки на их телах, испуганные девочки, которых одурманивают, чтобы они не испытывали стыда и не чувствовали боли… – Думаешь, тебя накажут?

– Не знаю, да это и не имеет значения. Верховный жрец сказал, что ко мне приведут нескольких мальчиков: я должен готовить себе преемника.

– Ты огорчен?

– Повторяю, мне все равно.

Амрита долго слушала шум ветра в листве, потом сказала то, что думала:

– Прошу, не разрушай себя, Камал! Я никогда не встречала такой гибкости, красоты, легкости и совершенства движений, как у тебя. Это – твой путь. Не сходи с него. Делай то, для чего ты предназначен. Думаю, тебя не наказали бы за связь с Тарой, даже если б ты взялся отстаивать свою правоту. Верховный жрец прекрасно понимает, что ты – одно из сокровищ Шивы. Дороже золота и драгоценных камней. Пока ты взрастишь достойного преемника, пройдет вечность. Ты еще долго будешь блистать в танцах и вызывать восторг как паломников, так и служителей храма.

Камал улыбнулся и протянул руки.

– Позволь подержать твою дочь!

Амрита отдала ему ребенка.

– Какая красивая! – восхитился Камал, посмотрев в личико девочки. – Она… она кажется ненастоящей.

– Тем не менее это единственное «настоящее», что мне при надлежит, – сказала Амрита и спросила: – Ты хотел бы иметь детей?

– Да. Девочку. – В эти минуты Камал был искренен, как ребенок. – И чтобы ее родила Тара. – Он умоляюще посмотрел на Амриту и спросил: – Быть может, мне стоит поехать в Калькутту и разыскать Тару? Попытаться ее вернуть?

Амрита покачала головой.

– Нет. Ты не знаешь жизни за пределами храма, не знаешь людей. С тобой может случиться несчастье. Мне кажется, рано или поздно Тара сама приедет к нам.

– Ты считаешь, это возможно?

– На свете возможно все, во что мы готовы верить, – ответила Амрита, хотя в эти минуты думала иначе.

Тем временем Киран вошел во двор храма и спросил у попавшейся на пути танцовщицы, где найти Амриту. Девушка показала в сторону храмовых пристроек, и молодой человек зашагал по выложенной известковыми плитками дорожке.

Тропинка привела его к приземистому каменному зданию. Возле входа сидела Амрита, Киран ее узнал. Помедлив, он отступил и укрылся за ближайшим деревом.

Амрита выглядела красивее, чем прежде. В бездонных глазах тлел внутренний огонь, тело, едва прикрытое тонким сари, выглядело невероятно соблазнительно. Грудь стала больше, бедра – круче, движения были полны чувственной силы.

Рядом сидел молодой мужчина, отлично сложенный, удивительно красивый. Он держал на руках грудного ребенка и с улыбкой заглядывал в его личико. Амрита с нежностью смотрела на обоих – во всяком случае, так показалось Кирану. Одновременно ему почудилось, что их с Амритой разделяет глухая, непроницаемая стена; он будто увидел осколок давно ушедшего прошлого или случайно заглянул в недосягаемое будущее.

Что делать? Подойти, заговорить? Ноги одеревенели и не двигались, а язык словно прилип к гортани. Киран не понимал, что чувствует – разочарование или облегчение. С одной стороны, его терзали обида и ревность. С другой, то, что Амрита нашла счастье с другим человеком, решало многие проблемы. Ему не придется идти против отца или родственников жены, которые тоже имели над ним власть. Он будет избавлен от угрозы скандала, ему не придется рисковать своим положением и имуществом.

Молодой человек отступил на шаг, а затем обратился в бегство. Он не знал, было ли это предательством со стороны Амриты. Наверное, нет. Ведь это он предал ее первым – не приезжал целый год, женился на другой женщине.

Киран уехал в Калькутту, а чуть позже решил перебраться в имение. Вскоре он узнал, что его жена беременна, и окончательно смирился со своим положением.

Накануне отъезда он не сдержался и нашел предлог для того, чтобы побывать в форте, где встретился с Джеральдом и Тарой.

– Я ездил в Бишнупур, – как бы между прочим сообщил Киран. – Амрита живет с молодым мужчиной, у них есть ребенок.

Тара расхохоталась.

– Этого не может быть!

– Тем не менее это так. Я видел все своими глазами. Мужчина держал младенца на руках, а она сидела рядом и улыбалась.

Девушка пожала плечами.

– Это ничего не значит. Вы говорили с Амритой?

– Нет. Я не счел возможным подойти.

– Напрасно. Вы увидели то, что хотели увидеть, а не то, что есть на самом деле, – с обычной безжалостностью заявила Тара.

Когда Киран ушел, она задумалась. Значит, подруга все-таки родила. Таре очень хотелось сказать Кирану, что именно он – отец ребенка Амриты, но она не стала этого делать. Он мог не поверить, к тому же девушка хорошо помнила, что подруга стремилась сохранить свое желание зачать от любимого в строжайшей тайне. Кто знает, возможно, Амрита хочет, чтобы плод их любви принадлежал ей одной?

На следующее утро Тара заявила Джеральду, что уезжает в Бишнупур.

– Я хочу навестить свою подругу.

Джеральд сидел на складном походном стуле и следил за тем, как она собирает вещи. Тара двигалась быстро и стремительно. Год назад эта девушка ворвалась в его жизнь, а теперь уходила из нее. Он немного устал от их непонятных отношений и всетаки был огорчен тем, что Тара его покидает.

– Мне кажется, ты не вернешься, – заметил молодой человек.

Она одарила его улыбкой, но не стала возражать, и Джеральд продолжил:

– Я знаю, ты не была счастлива со мной, потому что меня нельзя назвать избранником твоего сердца.

Тара выпрямилась и выпустила из рук яркую ткань сари.

– Благодаря тебе я изменилась. Узнала другую жизнь.

– Ты стала другой благодаря себе, а не мне. Я тебе больше не нужен, и ты уходишь.

Девушка покачала головой.

– Ты хочешь, чтобы я осталась? Разве я та женщина, которую ты желал бы видеть своей женой?

Джеральд вновь подумал о Джае, сестре Кирана, своей недосягаемой мечте. Он и она были похожи на две звезды, но каждая из них совершала свой собственный путь, и потому им не суждено встретиться.

Англичанин встал, подошел к индианке, положил руки ей на плечи и сказал:

– Я хочу, чтобы ты запомнила, где меня можно найти, если тебе понадобится помощь.

В тот вечер Джеральд долго сидел в одиночестве и размышлял. С Тарой ему довелось пережить незабываемые минуты страсти, но этого было мало для сердца, изнывающего в бесплодной надежде на встречу с родной душой.

Джеральду нравилась Индия, он успел полюбить ее огромные, оглашаемые криками диких животных равнины, жаркое солнце, безумное сочетание роскоши и нищеты. Но его родиной была Англия, и здесь его считали чужаком. Было бы глупо надеяться, что эта страна примет его как родного, или мечтать о том, чтобы его полюбила индийская женщина.

Тара прожила в его комнате целый год, и здесь еще витал запах ее духов, одежды, волос, тела. Теперь его ночи вновь станут одинокими и у него появится много времени для того, чтобы размышлять о своей жизни, о настоящем, прошлом и будущем.

Джеральд собирался ложиться спать, как вдруг в комнату скользнула чья-то фигура.

Молодой человек вскочил и взялся за саблю.

– Брось, Джерри! Это я.

Джеральд облегченно вздохнул.

– Томас! Откуда?

– Решил навестить старого друга… Где твоя индианка?

– Она уехала.

– Это хорошо. Поговорим без свидетелей. Если, конечно, ты не боишься, что тебя застанут в компании разжалованного офицера, изгоя и казнокрада.

– Не говори чепухи. Лучше расскажи, как живешь и что привело тебя ко мне.

Джеральд предложил приятелю сесть. Томас выглядел неважно: потускневшие глаза, осунувшееся лицо, потрепанный, небрежно застегнутый мундир.

– Два месяца я шатался по разным глухим местам с отрядом таких же несчастных. Нам было нечем поживиться. Отрезанные от цивилизованного мира деревни, вытоптанные дикими слонами поля. Мне до смерти надоела эта страна! Я мог здесь жить, когда получал приличное жалованье, но теперь… Ты прекрасно понимаешь, что воруют все. Мне просто не повезло. В общем, я пришел сказать, что уезжаю. Договорился, что меня возьмут на торговое судно.

– Это будет считаться дезертирством, – заметил Джеральд.

– Не важно.

– Тебе нужна помощь? – спросил Кемпион. – Деньги?

Уилсон усмехнулся.

– Я знал, что ты настоящий друг. Что ты поймешь и не выдашь. Да, мне нужна помощь, но в другом смысле. Помнишь храм, в котором ты нашел свою индианку? С тех пор как мы там побывали, меня не покидают мысли о его богатстве. Когда дело дошло до точки, я решил: вот он, мой счастливый билет, мой пропуск в другую жизнь! Предлагаю пойти со мной. Ночью проберемся в святилище и наберем себе золота. Один я не справлюсь, и мне не хочется посвящать в это дело посторонних людей.

Джеральд резко дернулся, будто его ударили; в светлых глазах вспыхнул яркий свет. Ему хотелось вскочить и выругаться, но вместо этого он твердо и спокойно произнес:

– Я никогда этого не сделаю. И тебе не советую. В том, что касается религии, индусы – настоящие фанатики. Кто только ни пытался обратить их в иную веру: мусульмане, христиане, буддисты. Ничего не вышло. Какой бы нелепой ни казалась нам их религия, они до безумия верят в своих богов. Если попадешься, тебе не поздоровится.

– Не попадусь. А Шива не обеднеет. Жаль, что не хочешь мне помочь. Страшишься возмездия?

– Нет. Просто не могу совершить предательство.

– Кого ты предашь?

– Не знаю, – задумчиво произнес Джеральд. – Что-то святое. Чью-то веру, мечту и чувства.