Автор книги: Лорд Кинросс
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
2
Вступление турок в Европу не было каким-то внезапным вторжением, подобным монгольскому походу через Азию. Скорее, это был процесс постепенной инфильтрации, роковое следствие упадка и падения Византийской империи. Этому процессу сопутствовало отсутствие, скорее по религиозным, чем по политическим причинам, единства среди христианских государств – Запад был против Востока, католики против православных, римляне против греков. Подобное состояние достигло своей кульминации в начале XIII века, выразившись в вероломном нападении латинских рыцарей – участников четвертого крестового похода – не на мусульман в Святой Земле, как первоначально намечалось, а на своих же братьев по вере – греков, христиан Константинополя. После захвата и разграбления города в 1204 году они основали Латинскую империю на большей части остававшейся у Византии европейской территории. Благодаря в значительной степени отсутствию единства между группировками ее собственных христиан, Латинская империя на деле оказалась эфемерным образованием, существование которого длилось чуть больше половины века, в то время как греки продолжали сохранять свою власть над сохранившейся у них азиатской территорией, опираясь на Никею. В 1261 году греки могли вновь вернуть себе Константинополь.
Но удар, нанесенный их империи, в конечном счете оказался роковым. Византии удалось просуществовать еще два столетия, но это был как бы некий призрак ее прошлого. Идущая из глубины веков слава мировой державы и центра цивилизации окончательно померкла.
Никогда больше не смогла Византия восстановить свои прежние силу и безопасность. Территория была опустошена. Болгария, Сербия, Македония утрачены одна за другой. Константинополь наполовину разрушен, лишившись своих богатств и большей части населения. Торговля империи с Востоком сместилась в другие районы. То, что сохранилось от Византии на западе, перешло в руки венецианцев и генуэзцев. Религиозная вражда с латинскими странами и папством полыхала сильнее, чем когда-либо. Изнутри империю подтачивали административная дезинтеграция, социальная реформация и финансовая несостоятельность.
В этот критический период истории Византии так и не появилась сильная династия правителей, которая смогла бы связать воедино еще сохраняющиеся элементы империи и вдохнуть в них новую жизнь. Напротив, после возвращения Константинополя правление первого императора из династии Палеологов было отмечено – за исключением, пожалуй, лишь мира искусства, – не ренессансом, а длительным периодом дальнейшего заката империи. Последствием отнюдь не святой войны христиан с христианами стало отсутствие единства внутри императорского дома, расколотого в ущерб себе, и наличие династии, втянутой в периодически возобновляющуюся войну, в которой сын сражался против отца, внук – против деда, узурпатор – против законного суверена. Этот раскол неизбежно играл на руку туркам, единым в своей священной войне за дело Ислама. В контексте этой войны они едва ли должны были вторгаться в Европу. Но ситуация складывалась так, что они в Европе все-таки оказались.
Первоначально они выполняли здесь свою традиционную роль наемников, аналогичную той, которую сыграли в арабской империи халифата Аббасидов тремя веками раньше. Первые наемники пришли из колонии тюрок, обосновавшихся в Добрудже, на западном побережье Черного моря, после восхождения на императорский трон первого из Палеологов, Михаила VIII, бежавшего из-под оккупации латинян и жившего в качестве изгнанника при дворе сельджуков. Эти тюрки пришли на помощь свергнутому с трона султану сельджуков Иззеддину, который, в свою очередь, нашел убежище в Константинополе. После угрожающей демонстрации против императора они добились освобождения султана из-под стражи и вместе с ним отправились в Крым. Но его сын и отряд его стражи остались в Константинополе, приняли христианство и составили костяк корпуса турецкой милиции, вскоре пополнившего свои ряды и обеспечившего желанное подкрепление императорской армии.
В начале XIV века император Андроник II схожим образом призвал к себе на помощь крупное войско наемников – христиан из Каталонской Великой Компании под командованием не признававшего никаких законов солдата удачи Роже де Флора. Когда каталонцы учинили в Константинополе беспорядки, он переправил их в Малую Азию. Здесь они успешно сражались против турок, но забирали себе всю военную добычу за счет греков, с которыми они в конце концов вступили в открытый конфликт, основав в Галлиполи европейскую штаб-квартиру и стремясь превратить ее в собственное государство. Когда Роже де Флор был опрометчиво убит в императорском дворце, каталонцы в ярости обрушились на греков и пригласили своих прежних врагов – турок из Малой Азии – помочь им в борьбе против империи, которую они пришли защищать. Таким образом, именно каталонцы – первые, кто несет ответственность за появление турок в Европе, – сражались против греков и качестве организованной силы. Когда каталонцы наконец ушли в Фессалию, они оставили позади себя, во Фракии и Македонии, большое войско турок, совершавших нападения на пути сообщения и сеявших общий беспорядок. Их лидер Халил достиг договоренности о выводе войска в обмен на охранную грамоту для переправы через Босфор. Но когда греки в нарушение договоренности попытались лишить турок их трофеев, Халил вызвал подкрепление из Азии, нанес поражение и вынудил спасаться бегством юного императора Михаила IX и с презрительной насмешкой принял головной убор императора. Император смог избавиться от этих турок, только призвав на помощь войска сербов.
Начиная с этого времени на протяжении всего XIV века острова и побережья европейской части Византии подвергались череде пиратских рейдов турок из различных княжеств Малой Азии. Только вражда между ними предотвращала согласованное вторжение в то время, когда число турок, сражавшихся на стороне греков, равнялось числу турок, сражавшихся против них. Среди них были татары с северных берегов Черного моря, схожие расовыми корнями и традициями, волнами накатывавшиеся через южнорусские степи в Крым и дальше на запад, вплоть до Венгрии. Тем временем турецкие пираты из княжества Айдын в Малой Азии грабили население островов в Эгейском море, спровоцировав «крестовый поход» войск римского папы, захвативших город Смирну (Измир).
Собственно османы не принимали в этих враждебных действиях никакого участия, прозорливо рассчитав, что тем самым они только ослабляют своих враждующих соседей и соплеменников – турок. Хотя к 1330 году османы фактически оккупировали берега Босфора прямо напротив Константинополя, оставаясь верными своей терпеливой, бдительной политике, они не пересекали его воды в сторону Европы еще на протяжении семи лет.
Потом они сделали это по приглашению великого доместика и узурпатора Иоанна Кантакузина, способного и амбициозного лидера, провозгласившего себя императором в противовес законному наследнику – императору Иоанну Палеологу и попросившего турок поддержать его в последовавшей за этим гражданской войне. Теперь в обмен на военную помощь Кантакузин предложил в жены Орхану свою дочь Феодору. Предложение было немедленно принято. В 1345 году около шести тысяч османских войск переправились в Европу. Здесь они помогли узурпировавшему власть императору отбить у Иоанна Палеолога прибрежные города Черного моря, опустошить Фракию, осадить Константинополь и вплотную подошли к Адрианополю (ныне Эдирне).
На следующий год свадьба византийской принцессы и султана османов была отпразднована на европейских берегах с соответствующей помпой и церемониями. Орхан, ставший лагерем напротив, в Скутари, направил флот из тринадцати турецких судов и эскорт кавалерии, чтобы увезти свою невесту из величественно декорированного коврами павильона, воздвигнутого в ставке императора в Силимврии. Здесь, как воспроизводит это «унижение пурпура» Гиббон, «Феодора взошла на трон, который был окружен занавесями из шелка и золота; стоял строй войск с оружием; только один император был верхом. По сигналу занавеси были внезапно убраны, чтобы показать невесту, или жертву, окруженную коленопреклоненными евнухами и свадебными факелами; звуки флейт и труб возвестили начало радостного события; и ее показное счастье было темой свадебной песни, которую исполнили лучшие из поэтов, которых только породил этот век. Без церковного обряда Феодора была отдана своему господину варварского происхождения; но было оговорено, что она должна сохранить свою веру в гареме Бурсы; и ее отец превозносил ее милосердие и преданность в этой двусмысленной ситуации».
Она действительно смогла быть полезной своим братьям и сестрам по вере, содействуя выкупу и освобождению многочисленных рабов и пленников – христиан.
За этим матримониальным и военным союзом с османами последовали после выезда Кантакузина в 1347 году в Константинополь брак его другой дочери, Елены, с юным Иоанном Палеологом и их признание, с обеих сторон, в качестве императоров-соправителей. Так турки-османы основательно укоренились в Европе, но не как враги, а как союзники и родственники императоров Византии с султаном, приходившимся одному из императоров зятем, другому императору – свояком, а также зятем царю соседней Болгарии.
Это не удержало Орхана от принятия к рассмотрению конкурирующего предложения об аналогичном союзе от враждебного Византии Стефана Душана, который расширил свое государство Сербию в «империю», присвоив себе титул «господина почти всей Римской империи» и который был даже провозглашен венецианцами «Императором Константинополя». Не сумев, тем не менее, заручиться поддержкой венецианцев в нападении на Константинополь, Стефан вместо этого стал искать поддержки со стороны Орхана, предложив соединение сербской и османской армий для совместной кампании против города. Чтобы скрыть союз, он предложил свою дочь в жены сыну Орхана. Орхан направил к Стефану послов, чтобы принять предложение. Однако этот план был нарушен Кантакузином, который перехватил послов, убив одних, взяв под стражу других и присвоив себе предназначавшиеся сербскому «императору» дары. И ни Стефан, ни Орхан, чьи цели были настолько схожи, что их легко можно было бы согласовать, больше переговоров не возобновляли. В конечном счете Стефан в 1355 году попытался атаковать Константинополь в одиночку, силами восьмидесяти тысяч человек. Но он скончался на второй день похода, и его «Сербская империя» умерла вместе с ним.
Тем временем, в 1350 году, Кантакузин призвал себе на помощь еще двадцать тысяч османской кавалерии, чтобы обезопасить от Душана Салоники, выбив его войска из окружающих приморских городов Македонии. Салоники были спасены, хотя турки не заняли ни одного из этих городов, довольствуясь тем, что с согласия своего султана они вернутся в Малую Азию хорошо нагруженными военными трофеями. Двумя годами позже Орхан оказал помощь генуэзцам в войне против их традиционного торгового соперника – венецианцев и по ходу войны против самого Кантакузина. В 1352 году, когда венецианцы вместе с болгарами открыто выступили на стороне его соперника Иоанна Палеолога, Кантакузин вновь призвал двадцать тысяч турок, ограбив церкви Константинополя, чтобы оплатить их услуги, и обещая вознаградить Орхана крепостью во фракийском Херсонесе. Он таким образом выручил Адрианополь, обезопасил свое положение во Фракии и в большей части Македонии и провозгласил своего сына Матфея соимператором.
В 1353 году Сулейман-паша, сын Орхана, пересек Геллеспонт с войском османов, чтобы вступить во владение крепостью, обещанной Орхану и носившей название Цимпе, на полуострове между Галлиполи и Эгейским морем. Вскоре после того как он прибыл туда, землетрясение разрушило часть галлиполийских стен. Сулейман быстро овладел и этой крепостью. После восстановления стен крепости он привез сюда из Азии первую группу османов-колонистов. Подобные колонии стали быстро возникать одна за другой. Османы селились на землях бежавших владельцев-христиан, под началом своих мусульманских беев, которые были военными товарищами Орхана, считавшими его не столько своим господином, сколько объединяющей их силой и вдохновляющим примером. Их большие личные армии должны были обеспечить ему прочные основы нового османского государства в Европе. Местным же жителям-грекам оставалось одно – добровольно подчиниться, за что им гарантировалась безопасность.
Так начиналась оккупация, продвигающаяся в западном направлении и навязывающая землям Византии новый образ жизни. Позади быстро двигающегося авангарда, распространявшегося далеко вперед и в стороны с целью блокирования дорог, уничтожения урожаев и создания обстановки общего экономического хаоса, основная армия османов основывала все новые поселения анатолийских турок вдоль важнейших направлений движения войск и по долинам четырех рек, ведущих к Дунаю. Но на первых порах армия не проникала в горные районы, где нашла прибежище значительная часть местного населения. В этом неустоявшемся балканском обществе оккупанты столкнулись со сравнительно слабым сопротивлением. Братства дервишей основывали приюты, которые должны были служить ядром новых турецких деревень. Мусульманские беи на контролируемых ими землях устанавливали с крестьянами-христианами новые отношения, которые сводились к форме социальной революции. Они вытеснили иерархический класс землевладельцев, неважно, греческого или латинского происхождения, который до этого подавлял и эксплуатировал свое феодальное крестьянство. Вместо этого османы установили более свободную и непрямую форму контроля, беря с крестьян налоги ограниченных размеров и отменив действовавший ранее принцип присвоения неоплаченного труда. Ибо по османскому праву крестьяне сами не только были землевладельцами, но и ответственными посредниками между крестьянством и султаном, который владел всей землей, независимо от того, была ли она завоеванной или приобретенной как-либо еще.
Византийский император Кантакузин
Таким образом, в данный период социальной и политической фрагментации Византийской империи османы заменили децентрализацию сильной системой централизованного государственного контроля. Поскольку оккупация продолжалась, местные христианские землевладельцы в землях, граничащих с захваченными османами территориями, стали признавать власть султана, в качестве его вассалов выплачивая ему небольшую ежегодную дань как знак подчинения исламскому государству. С самого начала Османское государство избрало в отношении христиан лояльную политику, тем самым гарантируя, что крестьянство не присоединится к своим феодальным лендлордам в сопротивлении вражеской оккупации, а в действительности поощряя крестьян бунтовать против них. Балканский крестьянин вскоре пришел к пониманию того, что осуществленное мусульманским захватчиком завоевание повлекло за собой его освобождение от феодальной власти христиан, многообразные вымогательства и злоупотребления которой становились все более тяжелыми с расширением монастырских земель. Теперь же османизация давала крестьянству ранее невиданные выгоды. Как писал один французский путешественник более позднего времени, «страна в безопасности, и нет сообщений о бандитах или разбойниках с большой дороги» – это больше, чем можно было бы сказать в то время о других государствах в христианском мире.
На этой начальной стадии османы контролировали большую часть Галлиполийского полуострова и европейское побережье Мраморного моря, вплоть до мыса всего в нескольких милях от Константинополя. Кантакузин, положение которого в результате становилось все более ненадежным, упрекал Орхана в несоблюдении договоренностей и предлагал выкупить Цимпе за десять тысяч дукатов. Орхан, понимая, что он мог бы вновь захватить эту крепость, когда бы он этого ни пожелал, отдал крепость в обмен на выкуп. Но он твердо отказался уступить Галлиполи, стены которого, как он настаивал, пали перед ним не благодаря силе его оружия, но по воле Аллаха. Орхан отклонил дальнейшие переговоры. Османские турки, которым помог Божий промысел, пришли, чтобы остаться.
Кантакузин был полностью дискредитирован. За рубежом христианские страны Балкан – Сербия и Болгария – отказали ему в просьбе поддержать империю. Таким, как резко, но справедливо ответил царь Болгарии, был заслуженный итог его нечестивого союза с турками. Пусть византийцы сами одолеют шторм. «Если турки выступят против нас, – добавил он, – мы будем знать, как защитить себя». Жители Константинополя поднялись против Иоанна Кантакузина, забаррикадировали его во дворце и призвали Иоанна Палеолога. Публично осужденный и обвиненный в желании сдать город османам, он не видел иного выхода, кроме отречения от престола и ухода в монастырь в Мистре, около Спарты. Там, под именем Иоасафа, Кантакузин провел оставшиеся тридцать лет жизни, написав выдающуюся историю своего времени.
Сулейман-паша все больше расширял свои завоевания и практику создания поселений колонистов, захватив Димотику и отрезав Константинополь от Адрианополя путем оккупации Чорлу. Это заселение почти не встретило серьезного сопротивления со стороны местных жителей – греков или со стороны войск императора Иоанна Палеолога, который на поверку оказался столь же зависим от благосклонности османов, как и Иоанн Кантакузин. И действительно, его ждало жестокое унижение. Когда в 1357 году его племянник Халил, сын Орхана и Феодоры, был взят в плен пиратами, султан потребовал от императора, чтобы тот отправился в Фокею и освободил его. Таким образом, пока силы османов продвигались вперед во Фракии, император осаждал Фокею. По возвращении в Константинополь Иоанн Палеолог получил приказ Орхана лично продолжить руководить осадой и предпринял еще одну попытку сделать это, но натолкнулся на отказ собственного флота. Он умолял Орхана освободить его от выполнения задачи, которая оказалась свыше его сил.
Орхан, став сюзереном императора Византии, упорствовал в своем требовании. В 1359 году Иоанн V отправился к нему в Скутари – вассал, надеющийся разжалобить своего сюзерена. Султан продиктовал императору мирный договор, по которому тот соглашался уплатить половину выкупа за его сына и фактически принял статус-кво во Фракии. По освобождении Халила император должен был отдать ему в жены свою десятилетнюю дочь. Император вернулся, по велению Орхана, в Фокею, выплатил большой выкуп и доставил Халила в Никею, где отпраздновали его обручение с христианское принцессой, сопровождавшееся соответствующими мусульманским праздниками. Подобно тому, как Иоанн Кантакузин привел османов в Европу в качестве солдат, так и его соперник Иоанн Палеолог согласился на их дальнейшее пребывание в качестве поселенцев. Орхан умер в 1359 году. Его старший сын, Сулейман, погиб годом раньше, упав с лошади во время соколиной охоты на Галлиполийском полуострове. Его младший сын наследовал Орхану под именем Мурада I. Орхан, этот второй по счету из трех османских «отцов-основателей», добился поставленных целей в меньшей мере за счет воинского мастерства и в большей – за счет своего дара дипломата. После завершения преобразования своего государства он вступил в Европу, имея за спиной современную армию, но не используя ее силу напрямую, а лишь косвенно, в качестве аргумента в переговорах. Столкнувшись со слабым сопротивлением, он действовал без излишней горячности, с образцовой терпеливостью и прирожденным искусством мастера манипуляции и интриги. Таковы были фундаментальные основы Османской империи, воздвигнутой в Европе. Наступило время расширить сферу ее завоеваний, развернув османскую армию как наступательную силу в целях покорения остатков Византийской империи и балканских христианских государств. Такой была задача для сорокалетнего Мурада I, султана, которому судьбой было предназначено превзойти двух своих предшественников и в качестве военного лидера, и в качестве государственного деятеля, не имевшего себе равных в свое время. Благодаря Мураду Запад должен был теперь пасть перед Востоком, подобно тому как Восток пал перед Западом во времена господства греков и римлян.
3
Орхан был первопроходцем Османской империи в Европе. Мураду I предстояло стать ее первым великим султаном. Он правил на протяжении жизни целого поколения, во второй половине XIV века. Как воин, сам проявляющий неослабное рвение в военном деле и вдохновляющий других своим энергичным руководством, он расширил территории османов до дальних пределов Балканского полуострова, закрепляя завоевания, которые должны были оставаться в руках османов на протяжении пяти веков. Как человек, обладающий кругозором и политической дальновидностью, он заложил на будущее основы модели грандиозного, действительно государственного по своим подходам управления. Эта его деятельность объединила и вдохнула новую жизнь в остатки Византийской империи, заполнив вакуум, который в данный момент истории не могла заполнить ни одна другая держава. Он стал провозвестником новой османской цивилизации, уникальной в смысле объединения самых разнообразных элементов расы, религии и языка.
Более того, этот век османской экспансии в Восточной Европе совпал со временем упадка на Западе. С окончательной потерей Иерусалима в середине XIII века и вторжением монголов в Малую Азию феодальный христианский мир уже никогда больше не смог продвинуть свои границы на Восток. Порыв крестоносцев обернулся против них самих, поскольку христиане-латиняне ссорились и воевали друг с другом. Один за другим разорялись банковские дома Италии, наладившие прибыльную торговлю с Востоком и финансировавшие крестоносцев. Финансовый и экономический спад привел к всеобщему и продолжительному социальному кризису. Европейское общество, негибкое и лишенное жизнеспособности, достигло низшей точки в своем упадке. Крестьянские восстания против землевладельцев, как феодальных, так и монастырских, восстания ремесленников против торговцев стали обыденными явлениями.
Бубонная чума, Черная Смерть, занесенная с Востока, опустошила Средиземноморье и всю Западную Европу. Открытие новых миров повернуло энергию европейской молодежи в западном направлении, через Атлантику. Таким был этот критический период средних веков, кризис, который пошел только на пользу новой империи турок-османов, вступившей в эпоху расцвета.
Наступление Мурада в Европе, подготовленное еще до его восшествия на престол и руководимое компетентными военачальниками, было немедленно развязано в 1360 году и быстро завершилось в своей первой стадии. В течение пятнадцати месяцев турки установили эффективный контроль над Фракией, включая ее основные крепости и равнину, простиравшуюся до подножий гор Балканского хребта. Резня в Чорлу местного гарнизона и обезглавливание его командира были использованы как средство запугивания турками населения Балкан. Свои ворота открыл перед ними Адрианополь, вскоре ставший столицей Османской империи вместо Бурсы. Далее турки двинулись на запад, обходя Константинополь. Иоанн Палеолог, ныне бледная тень прежнего императора, подписал договор, который обязывал его отказаться от каких-либо попыток восполнить потери, понесенные во Фракии, или от любой поддержки сербов и болгар в их сопротивлении продвижению турок. Более того, он был обязан поддерживать османов против их турецких соперников в Малой Азии. Спустя десять лет Палеолог стал не более чем простым вассалом Мурада, признав его своим сюзереном и перейдя на службу в турецкую армию.
По мере того как турки проникали все дальше в Европу – в Болгарию, Македонию, Сербию, а вскоре и в Венгрию, оплот римско-католической церкви, – христианские державы под покровительством папы Урбана V предприняли ряд безуспешных попыток объединиться друг с другом и с греками в защите христианского мира. В 1363 году войско сербов и, впервые, венгров без поддержки греков переправилось через реку Марица в направлении Адрианополя только для того, чтобы быть внезапно атакованным турками и «пойманным, как дикие звери в их логове» (по словам турецкого историка Саадеддинна) в момент, когда оно отсыпалось после ночного празднества по случаю беспрепятственной переправы через водную преграду. Затем оно было сброшено обратно в реку, «подобно языкам пламени, бегущим впереди ветра», и поголовно истреблено.
Дальнейшие попытки организации «крестовых походов» такого рода были сильно осложнены конфликтом между римско-католической и греческой церквями, сущность которого отражена в письме Петрарки папе Урбану: «Османы являются просто врагами, но схизма тики-греки еще хуже, чем враги». Император Иоанн Палеолог мог найти союзников, только обещая подчинить греческую церковь католической. Он сделал это во время секретного визита в Венгрию. На обратном пути Иоанн был заточен болгарами в крепость. Это спровоцировало вмешательство Амедео Савойского, который предпринял в 1366 году новый крестовый поход католиков. Он отбил у турок Галлиполи, но вместо того, чтобы остаться здесь и продолжить борьбу, отправился к Черному морю, чтобы воевать против болгарских христиан. Освободив императора, он потребовал, как уже до него сделали венгры, подчинения Палеолога римско-католической церкви. Встретившись на этот раз с отказом, Амедео направил оружие против греков.
Император подчинился и в 1369 году отправился в Рим, где отрекся от «заблуждений» православной церкви в обмен на обещания помощи со стороны властителей западного католического христианского мира в борьбе против турок. Но никакой помощи не пришло, а по пути домой он был задержан в Венеции за долги. Когда его старший сын Андроник отказался дать деньги на выкуп, это сделал его младший брат Михаил. Но подчинение Иоанна Риму было абсолютно неприемлемо в Константинополе. Отсюда после его освобождения его подчинение Мураду в качестве вассала.
Османы имели возможность извлечь все, что угодно, из этой ненависти балканских христиан к римско-католической церкви, как и из их взаимной политической неприязни. Балканские христиане официально признали православную церковь в ущерб католической. Это означало, что каждая народность, будь то греки или славяне, сербы или болгары, была готова предпочесть господство османов господству со стороны своих соседей – и прежде всего господству со стороны венгров. Такой духовный настрой, сочетаясь с деморализацией, вызванной на Балканах Черной Смертью, облегчал главную задачу, которая стояла перед Мурадом как государственным деятелем. Завоеватели-османы были сравнительно малочисленны. Теперь здесь, в Европе, им противостояли массы населения, значительно более многочисленные, чем в любой из покоренных стран Азии, и более разнообразные и сложные по своему национальному, религиозному, политическому характеру. Как можно осуществить их ассимиляцию? Такова была проблема Мурада, требовавшая проявления искусства государственного управления в широком диапазоне, по мере того как одна успешная военная кампания сменяла другую.
Византийский император Иоанн V Палеолог
Христианское население Балкан, мало что или совсем ничего не зная об исламе, едва ли подходило для ассимиляции путем добровольного его принятия, как это было с христианами в Азии. Не мог стоять и вопрос об истреблении этого населения завоевателями, и не только из-за отсутствия достаточного числа мусульман-колонистов, чтобы заменить его. В равной мере Мураду, все еще продолжавшему вести свои войны, не хватало свободных воинских резервов, способных держать местное население в подчинении с помощью полицейского контроля. Это исключало всеобщую политику принудительного обращения в ислам, которая в любом случае могла бы только спровоцировать и еще больше усилить любую угрозу со стороны христиан. В результате Мурад предпочел проводить в отношении местных христиан в вассальных балканских странах политику определенной терпимости. Он использовал в войнах тысячи воинов христианского происхождения, нередко под командованием их собственных князей и правителей. В качестве платы за службу им гарантировались освобождение от налогов и право пользования выделенными государственными землями и получаемым с них доходом.
Тем не менее, проблема ассимиляции решалась в значительной мере с помощью политики обращения в рабство в различных формах, подобной той, которую турки сами испытали на себе на ранних этапах своей истории. Процесс обращения в рабство применялся к военнопленным и жителям захваченных территорий. Закон давал солдату-осману абсолютное право владения захваченными людьми, если они не соглашались открыто признать и исповедовать ислам. Он мог держать таких людей для работ по дому или для сельскохозяйственных работ. Он мог продать их на открытом рынке при условии соблюдения права государства на одну пятую рыночной стоимости всех захваченных в плен. Для греков рабство было невыносимым унижением. Императоры Византии продвинулись далеко вперед в деле освобождения рабов. Турецкий закон, таким образом, в определенной степени ускорял обращение в ислам среди христиан, которые предпочитали смену религии утрате своей свободы.
Но система сохраняла гибкость. Многие греки имели возможность купить свободу без обращения. Подобное могло бы произойти в городе, павшем в результате нападения, иногда в соответствии с оговоренными условиями капитуляции, и нередко наступающие армии Мурада предпочитали денежный выкуп обузе в виде рабов. В сельских районах угроза попасть в рабство была меньшей. Можно было легко укрыться в горах, а в условиях наступления было мало времени на преследование. Отдельные земли оставались в руках их (хотя и захваченных) владельцев в обмен на фиксированный налог. На других землях, завоеванных у противника, новые османские собственники нуждались в мужчинах для обработки их поместий, и среди этих людей многие так и оставались необращенными в ислам.
С другой стороны, женщины, будь то вдовы воинов или молодые дочери греков, сербов и болгар, в основном обращались в рабынь и становились женами и наложницами завоевателей, которые фактически не везли за собой своих собственных женщин. Конечным результатом этого было развитие османской расы, сильной и богатой своим смешением множества кровей. Восточная кровь – татар, монгол, черкесов, грузин, персов и арабов, – которая уже текла в жилах турок, смешивалась теперь с кровью балканских и других европейских народов за пределами Балкан, чтобы создать в пределах одного века цивилизацию столь же космополитичную, что и цивилизации греков, римлян и византийцев.
Наконец, в дополнение к этой общей системе крепостничества, освобождение от которой могло быть получено посредством добровольного обращения в ислам или каким-то иным путем, Мурад набирал в свою армию из числа христиан особую, отборную пехоту, которая должна была служить лично султану. Это был корпус янычар, «новые войска». Введенные Орханом в качестве личной охраны, янычары были теперь преобразованы Мурадом в милицию, предназначенную главным образом для поддержания порядка и защиты завоеванных им территорий христиан в Европе. Основанное на практике принудительного обращения в ислам, это военное формирование комплектовалось в каждом захваченном районе по одному принципу. Привилегия освобождения от воинской обязанности, получаемая путем уплаты подушной подати, не распространяется на мальчиков-христиан определенного возраста. Османские власти могли выбирать из них подходящих рекрутов, которых забирали из семей и воспитывали в мусульманской вере. Функция этих рекрутов заключалась в служении султану: они лично зависели от него и оплачивались им по шкале более высокой, чем в других войсках. Специально отбираемые по силе характера, физическим данным и уму, воспитываемые в духе непреклонности, высокодисциплинированные и приученные к любого рода невзгодам, воины были, подобно монахам, лишены права жениться, владеть собственностью, заниматься каким-либо другим делом. Их жизни были посвящены воинской службе под руководством султана.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?