Текст книги "Вдвое больше притворства"

Глава 12. Подарок на новоселье

Трина

Моя беременная сестра хватается за живот с открытым ртом, как будто вот-вот родит от ужаса из-за моего решения.

– Ты же не серьезно?

Мы стоим у здания в Аутер-Сансет, где живет Обри. Нас освежает вечерняя прохлада. Начо поднимает мордочку по направлению ветерка и принюхивается к воздуху, подергивая маленьким носом.

– Я серьезно, но это всего на неделю, – говорю я.

Ладно, на девять дней. Но кто будет считать? Закидываю рюкзак на плечо и проклинаю удобный момент.

Мы с сестрой почти разминулись. Десять минут назад я уже была в дверях, и тут Кэсси напала на меня с суккулентом, заявившись без предупреждения. Обри в этот момент разбиралась по телефону с клиенткой, умоляющей записать ее на балаяж[14]14
  Балаяж – одна из техник окрашивания волос, создающая впечатление выгоревших на солнце прядей.


[Закрыть].

– Сюрприз! Подарочек вам с Обс на новоселье! – сказала Кэсси, заявившись.

Расшифровываю: «Я слежу за тобой на случай, если ты вдруг сожительствуешь с каким-нибудь наркобароном у своей подружки».

В этом вся Кэсси: она думает, что помогает, но на самом деле только усложняет мне жизнь. Она своенравная и любит все контролировать. Мне кажется, это потому, что в глубине души она не хочет, чтобы ее кто-то подавлял, и поэтому подавляет всех сама.

Или она просто считает меня неудачницей.

Кэсси указывает на мою собаку, чтобы подкрепить свой аргумент.

– Ты собираешься взять своего драгоценного песика, – начинает она и – ух ты, как старается – даже пса моего драгоценным назвала, – и позволить ему жить с кем-то, кого даже не знаешь?

Ну, я познала Чейза в библейском смысле. Ой! Я хотела сказать, их обоих.

– Я его знаю, – говорю я, намеренно фокусируясь только на одном мужчине. О втором сверхсексуальном хоккеисте, который будет жить в том же доме, Кэсси знать не обязательно.

Если сестра считает меня катастрофой из-за того, что я решила пожить неделю с новым парнем, представьте, что она подумает, узнав, что их двое.

Этот факт присоединяется к коллекции всего, о чем она никогда и ни за что не узнает.

– Откуда? – спрашивает она, продолжая тираду. – Ты ненавидишь хоккей!

– А вот и не ненавижу, – настаиваю я.

Она смеряет меня взглядом. Тем, который говорит: «Я твоя старшая сестра, мне виднее».

– Трина, ты презираешь спорт. Одна из твоих целей в жизни – никогда не посещать спортивных мероприятий, – отмечает она.

– Потому что ты расспрашивала меня о моих планах на жизнь, пока мы вместе ели мороженое несколько месяцев назад! – отмечаю я. – Я в шутку это сказала.

– И ты никогда не принимала наше с Мэтью приглашение сходить на игру «Ренегейдс». А у него, знаешь ли, сезонные билеты!

Знаю, знаю. Я каждый раз об этом слышу. Ее муж – стоматолог футбольной команды «Ренегейдс», и я имела наглость – ее слова, не мои – отказаться, когда мне предложили билеты. Ой, интересно как! Это мне футбол не нравится – или такое отношение?

– В общем, теперь мне нравится хоккей, – защищаюсь я, и это отчасти правда. Некоторые аспекты хоккея мне очень нравятся. Например, роскошная еда и костюмы.

– Но… – говорит она, размахивая руками, брызжа слюной и пуская дым из ушей так сильно, что Начо наклоняет голову, опасливо смотрит на нее и начинает скулить.

Наклоняюсь и успокаивающе его глажу.

– С ней все в порядке, милый.

Потом Кэсси выпаливает:

– Но что, если он серийный убийца?

Я смеюсь и беру собаку на руки. Начо отплачивает мне за любовь и лижет мое лицо.

– Он профессиональный хоккеист. Их проверяют на такое. Наверняка.

– Ты не можешь быть уверена. Просто переезжай ко мне, – говорит она уже мягче. – Проведем время как сестры. До появления ребенка.

Она снова кладет руки себе на живот, как будто использует его как приманку. «Следуй за мной в страну младенцев! Можем обсудить, я размером с тыкву или с дыню».

– Я хочу наладить с тобой связь. Помочь тебе стать лучшей тетей.

Потому что это должно быть моей целью в жизни?

Я знаю, сестра хочет как лучше, но время идти с козырей.

– Кэсс, я ценю твое предложение. Правда. Но он живет совсем близко к «Открытой книге», а мне предстоит много работать в ближайшие дни, – говорю я, не уточняя, что взяла дополнительную смену, чтобы заработать на залог для новой квартиры. Иначе она наверняка по-сестрински похитит меня и заставит жить у нее бесплатно, что положительно скажется, пожалуй, только на моем банковском счете. – Мне будет проще остановиться у него, пока я не перееду в студию на следующей неделе. – Кэсси живет с другой стороны от моста, в округе Марин, а это в тридцати минутах езды от моего магазина.

– Но я часто езжу в город по работе, – говорит она. Черт побери, до чего же моя сестра настойчивая! – Сегодня, например, я встречалась с клиентом. Я могла бы подвозить тебя, – напевает она.

– Кэсси, я буду потрясной тетей для твоего бамбино, но эту неделю поживу с Чейзом Уэстоном. Обещаю, он ко мне не притронется и не убьет. Слово даю!

Ладно, может быть, все-таки притронется: чтобы отшлепать, например. Или ущипнуть. Или укусить.

Дайте девушке помечтать о новых фетишах!

Кэсси тяжело вздыхает, явно раздосадованная тем, что проиграла эту битву.

– Давай я тебя хотя бы подброшу до его дома?

Прежде чем я успеваю поблагодарить и отказаться, Обри распахивает входную дверь и провозглашает:

– Я готова отвезти тебя в Сек…

Я жестом показываю, как перерезаю ей горло, пока Кэсси смотрит на Обри. Подруга виновато сглатывает и затыкается.

– Куда-куда? – Голос Кэсси прямо сочится подозрением.

Я встреваю, пока разговор не обернулся еще большей катастрофой.

– В Кекс-дворец, – говорю я, соображая на ходу.

Кэсси поднимает ухоженную бровь.

– Кекс-дворец? Это еще что такое?

Соображай!

– Это… новое кафе в Хайес-Вэлли. Там продают кексы. Отсюда и название! – Импровизирую, как могу.

Обри чересчур широко улыбается и добавляет:

– Увидели их в интернете и получили приглашение.

Кэсси скрещивает руки:

– Мне нравятся кексы. Давненько их не ела. Я с вами!

Ой-ой… Такого я не ожидала. Соображай быстрее!

– Ой, только вспомнила, – говорю я, щелкая пальцами. – Там живая музыка – джаз.

Кэсси передергивает: она ненавидит джаз. Я видела, как она уходит из ресторанов, просто потому что там играет джаз.

– Ладно. Можешь взять мне кусочек кекса и привезти его на ужин с родителями на неделе?

Я изо всех сил постараюсь найти ей кекс!

– Обещаю.

Обнимаю ее, благодарю за растение и прощаюсь. Когда она уезжает, выдыхаю с облегчением и наконец сажусь в машинку Обри, пристраивая Начо на коленях.

– Кекс-дворец? – спрашивает Обри, заводя машину.

– Если бы ты не называла это Секс-дворцом, мне не пришлось бы выкручиваться.

– Нет. Если бы ты с ними не переспала, мне не пришлось бы называть это Секс-дворцом!

– Я не переспала, – отмечаю я.

– Но переспишь. Ты обязана. Например, этой ночью. – В ее голосе звучит надежда.

Мы останавливаемся на светофоре, и я поворачиваюсь к ней, и меня накрывает чувство неуверенности.

– Если честно, я не знаю, захотят ли они меня снова.

Обри закатывает глаза:

– Он позвал тебя пожить вместе!

– Но не сказал, что это для того, чтобы я с ним переспала. Или с ними.

– Потому что тогда это казалось бы обменом услугами. Поверь, он не против еще раз обменяться услугами, – шаловливо мурчит она, потом нажимает на газ и мчит через город. – Скоро ты станешь легендой среди женщин! Святой покровительницей секса втроем. Готова поспорить, они устроят алтарь в твою честь у тебя в магазине. Расскажи своему книжному клубу.

– Я не собираюсь рассказывать книжному клубу о своих похождениях!

– Тогда просто расскажи мне. Весь день гуглила позиции для тройничков, а? – непотребно спрашивает она, когда мы останавливаемся на светофоре.

Я смеюсь и закатываю глаза.

– Молчание – знак согласия.

Улыбаюсь:

– Не весь день. Только во время перерыва. Хочу быть готовой.

– Если хочешь подготовиться, я могу помочь. У меня для тебя кое-что есть.

Обри тянется к заднему сиденью, шарит там рукой, что-то хватает и кидает мне.

Это бутылка лубриканта.

Такой подарок куда лучше, чем какой-то суккулент!

Но вопрос кекса все еще не решен, поэтому я создаю общий чат с парнями и спрашиваю: «Не знаете, тут нигде неподалеку кексы не продаются?»

Ну а что? Они любят соревноваться. Может, и мою проблему с кексом они решат так же легко, как проблему с сексом!

Глава 13. Визит дракона

Чейз

Я много где бывал. Играл в Будапеште, Вене, Торонто, Нью-Йорке и Рио-де-Жанейро.

Мне двадцать семь, и свои пять лет в НХЛ я провел насыщенно. Но то, что я наблюдаю сейчас, куда круче всего, что успел повидать. Песик Трины взбирается на качели, стремительно пробегает по ним и спускается с другой стороны – и все это малыш делает без одной задней лапки.

– Мозг взорван, – говорю я, подбадривая Начо в свете уличных фонарей. И Трину тоже.

Посмотрите на нее! Ведет его через полосу для аджилити в парке для собак, который я заранее нашел. Тут полно народу: семьи с колясками и люди на пробежке, – хотя на город уже опускаются сумерки. Как только Трина и Начо приехали ко мне домой, я сразу же потащил их сюда, чтобы порадовать малыша.

Бонус? Так мне очень легко отвлечься от мыслей о ней, не оставлявших меня весь день. И заодно – от сообщений кузины Лизетт, в которых она рассказывает обо всех своих одиноких подружках, с которыми хочет познакомить меня на свадьбе. Как будто стол для одиночек – это буфет специально для меня. Мне не хватает уклончивых смайликов, чтобы ей отвечать. В прошлый раз, когда она меня с кем-то свела, ситуация исчерпала себя после нескольких свиданий, но Лизетт все расспрашивала, что же пошло не так. Честно? В моей жизни просто нет места для романтических отношений!

Главное, от чего меня отвлекает парк для собак – мысли о том, что может произойти этой ночью.

Я сосредотачиваюсь на герое вечера. Как и любитель пробежек в нескольких футах от нас, вытягивающий шею, чтобы посмотреть, как маленькая собачка взлетает в прыжке. Начо элегантно приземляется, и Трина показывает на шесты перед ним.

– Змейкой, Начо! – говорит она, глядя только на собаку.

Маленький треножник виляет туда-сюда между шестами, как черно-рыжая молния, проходит их и проносится через тоннель с огромной скоростью.

Трина бежит с ним рядом, каштановые волосы развеваются, кроссовки на высокой подошве ударяют по земле. Она дожидается его на выходе из тоннеля, а потом всплескивает руками:

– Хороший мальчик!

Начо весело лает и подпрыгивает, – с одной, блин, задней лапой! – радуясь ее похвале.

Трина берет его на руки и осыпает поцелуями.

– Это официально самое крутое, что я когда-либо видел, – говорю я, подходя к парочке.

– А моя сестра говорила, что у меня ничего не получится, – гордо и немного дерзко заявляет Трина.

– Дай угадаю. Старшая сестра?

– Ага, – отвечает Трина, тянется к карману джинсов и выдает Начо угощение. Он хрустит печеньем. Вдалеке серьезного вида собачий тренер открывает ворота и впускает в парк двух бордер-колли. – С арахисовым маслом. Он его любит, – добавляет она.

– Я тоже, – говорю я.

– О-о-о! Хочешь собачье печенье, Чейз? Только сначала прыгни через кольцо, – дразнит она.

Ох, это напоминает мне о моей главной заботе! И мне не стоило бы об этом заговаривать, но я не задумываюсь и отвечаю:

– Оргазмические кольца мы уже прошли.

Я прощупываю почву – скорее всего, раньше времени, – хотя третьей составляющей нашего «мы» здесь сейчас нет. Райкер сказал, что у него дела.

– С наивысшими оценками, – говорит Трина.

Она наклоняет голову и смотрит на меня любопытными зелеными глазами, возможно, ожидая, что я скажу больше.

Мне хочется. Боже, как мне хочется! Но сейчас надо быть осторожнее, потому что я не знаю, чего хочет Райкер. Этим утром он сорвался с места через десять минут после того, как Трина ушла, сказав, что ему нужно пустить рабочих к себе домой. Я не видел его весь день, поэтому понятия не имею, преследовали его сегодня мысли о Трине или нет.

Меня точно преследовали.

Проблема вот в чем: я не могу обсудить с ней, что все время только и думаю о том, как бы ее снова раздеть, не обсудив сначала вопрос с ним. Потому что у нас соглашение и все дела. Что если он не так о ней думает? Может, он ею переболел, и что мне тогда остается? Замешательство. Обычно случайные связи на одну ночь не оставляют меня в замешательстве.

Это не случайная связь, дурья башка! Она теперь с тобой живет.

Но что же это тогда?

Пока я могу только избегать проблему и концентрироваться на собаке у нее в руках. Почесываю его подбородок. Он тянется ко мне и проводит языком по моему лицу.

Улыбаюсь как дурак.

– Все. Официально! Он выбрал меня, и теперь я обязан быть его нянечкой до скончания времен.

Трина смеется и дотрагивается рукой до моей щеки, стирая последствия собачьего поцелуя. У меня вырывается низкий стон. Я встречаюсь с ней взглядом на несколько восхитительных секунд, и мне снова хочется закинуть ее себе на плечо.

С ее губ срывается дрожащий выдох, но она быстро оправляется.

– Я рада, что тебе нравится твой временный сосед, – говорит Трина и тоже поглаживает Начо. Малыш пыхтит еще сильнее. – Думаю, он уже устал.

Смотрю в сторону ворот.

– Можно я поведу его домой? – спрашиваю, как нетерпеливый ребенок. Чувствую себя ребенком – на самом деле.

– Не вопрос. Что у тебя за история с собаками? Ты прямо одержим! Даже больше, чем я, – говорит она.

Мы выходим из парка, и она передает мне поводок.

Я и правда одержим, и вот почему. Беру поводок и крепко держу своего нового приятеля, тянущего меня по тротуару.

– Мой отец был ветеринаром. Он любил животных, но особенно собак. Поэтому, когда я рос, у нас всегда были собаки. Последняя умерла незадолго до папы.

Трина смотрит на меня с нежностью во взгляде.

– Мои соболезнования, Чейз, – говорит она сочувственно. – Тебе, наверное, нелегко пришлось. И твоей маме…

– Да, было тяжело, – отвечаю я, преуменьшая, насколько «удачным» выдался весь тот год, как он ранил мое сердце, как изменил меня. Мне пришлось измениться. – А потом мама решила больше не заводить собак. Ей и так хлопот хватало – растить младших братьев в одиночку.

– Собака только усложнила бы ее положение, наверное. И она, должно быть, еще скорбела и привыкала к переменам в жизни, которых не ожидала, – задумчиво говорит Трина.

Она так хорошо понимает мою семью! Может быть, именно поэтому мне так легко продолжать говорить, хотя обычно я не люблю вдаваться в подробности.

– Когда я был маленьким, мы с папой подолгу выгуливали Бандита вечерами. Я рассказывал ему о школе и о своей команде, о тренировках и вообще о жизни, а Бандит бежал впереди и все обнюхивал. Мне это очень нравилось.

– Да. Такое хорошее воспоминание! – говорит она с чувством в голосе, когда мы проходим мимо комиссионного магазина с квадратными армейскими куртками на витрине.

Я на несколько секунд задерживаюсь в приятных воспоминаниях и говорю:

– Бандит был классный. Наполовину бордер-колли, наполовину гепард. Самый быстрый пес! Отец его очень любил, а хлопот с ним было!..

– Похоже, вы весело проводили время с ним и заодно – из-за него, – говорит Трина, когда мы поворачиваем на Калифорния-стрит. Город скрывается в объятиях сумерек.

– Да. Здорово было бы однажды завести еще одного Бандита. Или Начо, – говорю я с тоской в голосе, а потом оправляюсь. – Но я все время в разъездах, поэтому держать собаку было бы сложно. Вот я и занимаюсь волонтерством, когда могу. Это важно для меня и было важно для папы тоже. – Вау! Сам себя не похвалишь, а? Переключаюсь на нее: – Почему твоя сестра считает, что тебе нельзя доверить собаку?

Трина вздыхает со смирением.

– Она считает, что мне ничего нельзя доверить. Даже мою собственную жизнь. Но, может, она в чем-то права. Я все-таки трижды переезжала за последний месяц. К козлине-бывшему, на диван к подружке, а теперь – к парню, которого встретила… ну, вчера, – говорит она, морщась. – Все аргументы в ее пользу.

Не-а. Ни в коем случае! Не позволю ей в себе сомневаться.

– Твой бывший – урод мирового уровня. Он никогда не был достоин тебя, и ты ушла от него сразу же, как узнала правду. Не все так смогут. Для этого нужны стальные яйца, и у тебя, Трина, они есть, – толкаю воодушевляющую речь, о которой она не просила, потому что мне так хочется. – Ты заботишься об этом потрясающем песике, занимаешься с ним и работаешь на крутой работе. И все это – оправляясь от последствий дрянного расставания. Это непросто. – Расставания – тоже, поэтому я добавляю: – Сложно разбираться с окончанием отношений. Моя бывшая тоже была тот еще подарочек! Иногда нужно просто расслабиться и не требовать от себя так много. Понимаешь, о чем я?

Она немного молчит, а потом кивает.

– Спасибо, что сказал это! Сегодня Кэсси успела меня отчитать, и, думаю, мне нужно было услышать что-то позитивное.

– Если тебе нужна поддержка, обращайся. Нужно время, чтобы забыть бывших, даже если они козлы. Я не был влюблен в свою бывшую. Романтика в принципе не моя тема, но та ситуация испортила мое к ней отношение еще больше, – признаю я.

Она грустно улыбается:

– Ты не одинок.

Мы ударяемся кулачками, но мне хочется другой солидарности. Я до смерти хочу узнать, что она думает о прошлой ночи, но уже решил дождаться Райкера. Вместо этого перескакиваю на тему полегче – аукцион, на котором мы продадим джерси и снаряжение, купленные Триной для бывшего. Сегодня моя команда подписала джерси, Райкер сделал то же самое с курткой, так что аукцион проведем онлайн на этой неделе, а потом пожертвуем деньги ее любимому приюту – тому, откуда она взяла Начо.

Мы приходим домой, я отпираю дверь и захожу внутрь. Райкер лежит на диване с телефоном в руке, хмурый и в наушниках.

Выглядит он… как будто только что из душа.

Черт, а он серьезно хочет ее впечатлить! И что это? Неужели пахнет хумусом, и оливками, и баба-гануш, и фалафелем, и курицей с лимоном и травами?

– Ты еду заказал? – спрашиваю, когда он снимает наушники.

Райкер кивает.

– Взял навынос по пути обратно. Не знал, что тебе нравится, Трина, поэтому тут всего понемножку.

Вы только посмотрите!

– И не стыдно тебе красоваться перед моей гостьей? – дразню я. Но слышится ли в моем голосе раздражение?

Возможно.

– Ты предложил ей крышу над головой. А я просто принес ужин, – легко говорит он и добавляет: – А еще успел найти пекарню, торгующую кексами. Он в холодильнике.

Трина радостно ахает и смотрит на Райкера широко распахнутыми глазами, как будто он луну с неба достал.

В моей груди ни с того ни с сего начинает просыпаться дракон. Я тяжело выдыхаю, но чувствую, что в легких будто пляшут язычки пламени. Я не знаю, что с этим делать, поэтому бормочу:

– Мне нужно кое-кому позвонить.

Иду к себе в спальню и закрываю дверь.

На самом деле я ею хлопаю.

Глава 14. Тайный книжный червь

Райкер

Трина снимает обувь и идет к дивану со своей собакой, а я слежу за каждым ее движением и запоминаю. На ней джинсы-клеш, демонстрирующие лодыжки, топ, обнажающий полоску живота, и короткая толстовка.

Невероятно соблазнительно, и мне хочется снять с нее всю эту одежду. Но что действительно заставляет мое сердце биться чаще, так это ее взгляд из-за очков в красной оправе.

– Кекс! Серьезно, ты мой герой, – говорит она.

У меня в груди разливается тепло.

– Просто хотел помочь. Ничего такого! – Отвечаю ровно. Не дам ей знать, как мне нравятся ее слова: «Ты мой герой».

Она присоединяется ко мне на диване и хлопает рукой по подушке. Начо запрыгивает следом и устраивается рядом с ней.

– Чейз разрешил ему залезать на мебель, – поясняет она.

– Я бы не выдал Начо. И меня ни капельки не удивляет, что Чейз дал ему диванные привилегии, – говорю и тянусь, чтобы погладить ее собаку по голове.

Я не очень люблю животных – в отличие от Трины, очевидно.

– Что слушаешь? – спрашивает она, глядя на мой телефон.

Я рад, что успел выйти из переписки со своей сестрой Кэти. Она опять засы́пала меня чередой сообщений, которые обычно пишут младшие сестры, например: «Почему бы тебе не позвать девушку с ВИП-встречи на свидание? На фото видно, что она тебе нравится». Готов поклясться, Кэти считает, что знает обо мне все!

– Подожди, дай угадаю! – продолжает Трина. – «Семь способов казаться как можно страшнее, когда на самом деле ты большой добряк», да?

Не знаю, хочу ли ей рассказывать. Когда делишься чем-то таким, люди узнают тебя лучше, а потом используют. Наглядный пример – Селена.

– Нет, это все у меня от природы, – говорю я, увиливая от вопроса.

Так же, как игнорирую письмо от Джоша, которое сегодня получил, потому что не в настроении выслушивать, чего теперь мой агент хочет от своего ворчливого клиента.

Кекс и ужин – значительно проще.

Трина кивает в сторону моего телефона.

– Ладно. Можешь не рассказывать мне, что любишь «Слово дня».

Черт! На экране высветилось название подкаста.

– Это неплохой подкаст, – уклончиво говорю я, но уж лучше подкасты, чем письма от агента.

– Слово «виски» произошло от латинского aqua vitae, что означает «вода жизни». Признайся, это куда лучше, чем «неплохо»! Это круто, – говорит она.

Я сдерживаю улыбку.

– Пожалуй, что так, – говорю я, а Трина изучает мое лицо.

– Не переживай, твой секрет в безопасности. Я никому не расскажу, что ты… – она останавливается и наклоняется ближе. Ее лицо в опасной близости к моему – так близко, что я хочу усыпать его поцелуями, – …в тайне книжный червь.

Я усмехаюсь.

– Да ну!

– Рыбак рыбака, – говорит она.

– Ты книжный червь?

– Я работаю в книжном. Я читаю по книге за вечер. Кто я, если не книжный червь?

Я впечатлен ее навыком в перелистывании страниц.

– Книга за вечер? Завидую!

– Вот видишь? Я знала, что мы в одной лодке.

Щурюсь и фыркаю – так проще. Но она не отступает, поэтому я сдаюсь и дразню ее в ответ.

– Может, и так, но прошлым вечером ты книг не читала, сладкая.

Она опускает взгляд, снова смущаясь.

– Я была немного занята.

Я не прочь занять ее и этой ночью. Если она захочет. Если Чейз захочет. К слову, о Чейзе… Куда он, к черту, исчез? Мне бы очень хотелось поужинать, а потом – помочь ему распробовать Трину. Он многое теряет!

Но все это – только если она нас захочет. Я вот хочу. Очень. Я знал, что мне не хватит всего одной ночи с ней, с момента, как почувствовал ее в своих объятьях. Знал, что хочу показать ей вершины блаженства. Заставить ее кричать, держать ее на грани, чтобы ее мозг взорвался от удовольствия.

Теперь я не только голоден, а еще и возбуждаюсь, но сначала все равно нужно это обсудить. Как можно скорее.

Только это разговор для троих, а нас пока что двое. И я киваю в сторону стоящей на кухонной столешнице сумки с едой.

– Ты знала, что «баба-гануш» переводится как «избалованный папочка»?

Она приоткрывает рот от удовольствия.

– Я этого совсем не знала! Но постараюсь вворачивать этот факт в повседневные разговоры начиная с завтрашнего дня, – говорит она, а потом наклоняет голову, рассматривая меня. – Знаешь, Райкер… Другой твой секрет я тоже никому не раскрою.

О чем она? О прошлой ночи?

– Не понимаю, к чему ты ведешь.

– Я видела тебя в моем книжном, – тихо говорит она.

Оу. Об этом я не подумал. Провожу рукой по лицу.

– Видела?

– Да. У тебя взгляд загорелся, когда я сказала, где работаю.

– Ну, это классный магазин, – говорю я.

– Рада, что ты так думаешь! Но у меня сложилось впечатление, что ты не любишь об этом говорить. На людях.

Она не ошиблась.

– Зачем мне это?

Она кивает, потом хмурит брови. Судя по выражению лица, пытается меня разгадать.

– Ты покупаешь так много книг, что я все время думала: «Наверняка он их потом сдает».

Черт, а она хороша!

– Ладно. Я покупаю книги и сдаю бо́льшую часть в библиотеку: так они достанутся нуждающимся детям. В приютах для бездомных или в больницах – и дальше по списку.

– И почему так сложно об этом сказать?

Со стоном откидываюсь на спинку дивана.

– Потому что моя команда хочет, чтобы я «поработал над имиджем онлайн». Ребята были бы счастливы это узнать, но рассказывать об этом было бы как-то… нечестно. Как будто я себя по голове глажу.

– Потому что никто не знает, что ты на самом деле стираешь и печешь блинчики, а еще сдаешь книги на благотворительность?

– Никто и не должен знать. Не знаю, почему это волнует публику.

– Потому что ты публичная фигура, – пожимает она плечами, как будто бы говоря: «Что с этим поделаешь?»

– Я просто хочу играть в хоккей. И поддерживать свою семью. Не хочу рассказывать всему свету, чем занимаюсь вне арены.

– Но люди уважают хоккеистов. Люди уважают спортсменов. Такова реальность. Ты не можешь это изменить, – ровно говорит она, и у нее сильные аргументы.

Поэтому я открываюсь еще немного.

– Поэтому вчера я участвовал с Чейзом в фан-встрече. Чтобы показать, как дружен с соперником и какой я в общем хороший парень.

– Если бы они только знали, насколько ты хорош с фанатами! – шутит она.

– Давай это останется между нами? – с каменным лицом отвечаю я и возвращаюсь к письму Джоша.

Он сказал, что вчерашние фото были замечательными, и теперь команда хочет от меня «больше позитивного освещения в прессе, пожалуйста».

– Все равно меня бесит, что нужно выставлять такое напоказ. Что я вообще должен говорить? «Вчера поужинал с мамой. Ах, какой я распрекрасный сын!», или: «Сходил в библиотеку, отдал им книжки. Какой я добрый!» – говорю я, представляя эти самодовольные посты.

Трина на минутку задумывается.

– Ну, я могла бы тебе помочь. Я веду страничку магазина в социальных сетях. Все это можно сделать так, чтобы не казалось, будто ты хвалишь себя сам. Если честно, тебе даже не придется много говорить! Просто сделай фото с книгами и упомяни организацию – или за тебя это сделаю я. – Она говорит с таким неподдельным энтузиазмом, что даже мне сложно на нее ворчать.

– Да?

– Например, в соцсетях. Хочешь, я тебе помогу?

Я ненавижу принимать помощь! Но она так мило и искренне просит, что я просто не могу отказаться. Особенно учитывая, что мне реально нужна помощь.

– Хочу, – резко говорю я, а потом откашливаюсь и отвечаю ей так, как она заслуживает: – Спасибо!

– Обращайся, – говорит она, и у нее загораются глаза. – Можем начать прямо сейчас. У меня есть несколько идей.

Кажется, Трина никогда не прекращает думать! Ее мысли всегда в движении. Она делится со мной идеями, и они достаточно легко выполнимы. Зайти в книжный. Сфотографироваться в библиотеке. Что-нибудь семейное.

– О’кей. Я в деле.

– Ты свободен во вторник? Чтобы отнести книги в библиотеку?

– Считай, что уже сделано! – отвечаю я.

– Отлично, – говорит она, похлопывая меня по ноге, и я готов взять ее за руку, но останавливаю себя.

Нет уж!

Если я возьму ее за руку, то притяну к себе для жаркого поцелуя, а потом мне захочется сорвать с нее одежду.

Где моего друга черти носят? Не могу больше ждать! Вскакиваю с места.

– Сейчас вернусь.

Преодолеваю коридор и стучусь в его дверь, открывающуюся от моего прикосновения.

– Ты разобрался со звонком? Если нет, я пошел есть, – говорю я.

Он смотрит в окно, как будто глубоко задумался.

– Где мой братан? И почему его заменил злой эмо-близнец?

Чейз поворачивается. Его зубы сжаты, а взгляд холоден. Но еще хуже то, что он произносит:

– Закрой дверь. Нам надо поговорить.