Текст книги "Похищение в киностудии"

страница 52

– ПОЧЕМУ ВАМ запретили появляться на съемочной площадке?

– Простите? – Мириам выпучивает глаза.

– Почему вам запретили появляться на съемочной площадке? – повторяет Фрэнк. – Подождите. Я могу еще громче. ПОЧЕМУ ВАМ ЗАПРЕТИЛИ ПОЯВЛЯТЬСЯ НА СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ?

– Я… я не понимаю, о чем вы говорите. Мы… мы с Лейлой были лучшими подружками!

Кого она пытается обмануть?

– Нам известно, что у вас отобрали пропуск за кулисы. Все в порядке, всякое бывает, и если бы вы рассказали нам историю со своей точки зрения…

– Нам надо знать, почему вы поссорились с Лейлой, – заявляет Элиза, не оставляя камня на камне от моей стратегии усыпления бдительности подозреваемого.

Мириам это должно взбесить. И это действительно бесит Мириам.

– Не понимаю, какое тебе до этого дело! – рявкает она на Элизу. – Я имею в виду… Мы с Лейлой не ссорились – мы никогда не ссоримся, мы лучшие подруги! Как грубо и назойливо! Оскорбить меня вот так… Бросить обвинение прямо мне в лицо! Я не буду стоять здесь и терпеть это хамство!

Она кидается к двери.

– Подождите! – кричу я, но Мириам не останавливается.

ОТКРОЙ СТРАНИЦУ 475.

страница 53

НАДО ЛЕЗТЬ НА ДЕРЕВО. Фрэнк очень настойчив. И он обычно находит хорошие подсказки, пусть даже и случайно.

Я лезу первым, Элиза следует за мной. Мне немного не хватает практики.

– Вперед, БЕЗДЕЛЬНИКИ! ЛЕНИВЦЫ, шевелитесь! – подгоняет нас Фрэнк.

Струйка пота стекает по моему лбу, и я продолжаю подъем.

Наверху я подбираюсь к Фрэнку, затем поворачиваюсь, чтобы подтянуть Элизу и помочь ей преодолеть оставшуюся часть пути. Когда мы все устраиваемся на ветке дерева, Фрэнк указывает на ствол.

– ТА-ДА! – торжественно вопит он. – Всегда рад помочь!

На дереве что-то вырезано:

Б. Б. с. Л. Д.

– Л. Д. – это явно Лейла Джей, – говорю я. – А Б. Б., должно быть…

– Брэд Брэдли, – заканчивает за меня Элиза. – Так они были парой? Или его чувства были безответ…

Брррррррррум!

Этот звук я никогда раньше не слышал в реальной жизни, но мгновенно понимаю, что́ его издает. Мы все в ужасе перегибаемся через сук. У подножия дерева кто-то заводит бензопилу.

– ЭЙ! Перестаньте!

Фигура в капюшоне смотрит на нас, вместо лица у незнакомца – белая маска. На ней нет ни отверстий для глаз или рта, ни каких-либо отличительных черт. Непонятно, кто скрывается под этой маской и абсолютно черным костюмом: мужчина или женщина, мальчик или девочка. Все, что я знаю, это то, что мы должны спасаться.

Дерево вибрирует, и звук крошащейся древесины ни с чем не спутаешь. Мы перехватываем ветви, пытаясь спуститься вниз, но цепная пила работает лучше нас. И намного быстрее.

Внезапно дерево накреняется.

– МЫ ПАДАЕМ! – вопит Фрэнк. – ПА-А-А-А-БЕРЕГИСЬ!

ДЕЛО ЗАКРЫТО

страница 55

УПРЯЖЬ, ОПРЕДЕЛЕННО, ЛУЧШЕ. Мы с Элизой помогаем Фрэнку влезть в нее, и я, как можно быстрее, застегиваю ремни. Краем глаза замечаю, что Элиза выглядит зеленоватой, как будто ее сейчас стошнит. Ей явно не нравится идея столкнуть брата с высокой платформы. Но ничего лучше нам придумать не удалось.

Я протягиваю Фрэнку второй карабин, прикрепленный к другой веревке:

– Возьми вот этот с собой.

Элиза поднимает брови.

– Зачем? – спрашивает Фрэнк.

– В брючных костюмах есть шлёвки – петли для ремня, – говорю я ему.

Элиза выглядит ошеломленной, но Фрэнк, судя по всему, меня понимает.

– Есть, капитан! – Он отдает честь.

– Удачи! – желаю я и сталкиваю его с края мостика.

– Я птица! Я – самолет! Я СУПЕРФРЭНК! – кричит он, рассекая воздух. Он пикирует прямиком на Таггл, держа карабин в вытянутых руках. И цепляет его прямо за петлю ее ремня.

– ТЯНИ!

Элиза дергает за веревку, но ей нужна моя помощь. Я подсовываю веревку, на которой держится Фрэнк, себе под ноги, оставляя его висеть в воздухе, и помогаю Элизе тянуть. Таггл отрывается от земли.

– Отпустите меня! – орет она, размахивая ногами.

Но мы не собираемся этого делать. Мы держим ее на весу, и она дергается, как муха в паутине.

– Уиииииии! – восклицает Фрэнк, раскачиваясь взад-вперед.

Бум!

Дверь в студию распахивается, и в нее врывается целый рой полицейских.

– Твоя мама! – говорит Элиза.

И действительно, мама входит в студию вслед за офицерами, у нее опухшее лицо, как будто она плакала.

Луиза привела подкрепление!

Как только офицеры понимают, что происходит, они бегут к Фрэнку, чтобы поймать его.

– А ВОТ И Я! – кричит Фрэнк, когда я убираю ногу с веревки, на которой он держится.

Мальчик падает в распростертые объятия полиции.

Затем мы отпускаем Таггл, которая камнем ухает вниз. Она приземляется на одного из офицеров и пытается убежать, но пятеро полицейских прижимают ее к земле.

Таггл вся разноцветная и скользкая от краски. Наконец женщина-полицейский защелкивает наручники на ее запястьях. Все кончено.

Я машу маме. Она жестами показывает, чтобы мы подошли к ней прямо сейчас. Я сглатываю. Пока я спускаюсь вниз и иду к ней, у меня в животе все сжимается. Не могу смотреть ей в глаза, потому что, хотя мы спасли Лейлу, мама имеет полное право сердиться на нас. Я солгал ей. Я улизнул. Я снова ослушался ее. Я не виню ее, если она меня ненавидит.

К моему удивлению, она начинает быстро целовать меня то в одну, то в другую щеку.

– Ты, – говорит она между поцелуями. – Ты. В. Очень. Большой. Беде.

– Прости, – прошу я, когда она делает паузу. – Я просто не хотел, чтобы ты отстранила меня от дела.

– Ты не можешь просто делать все, что захочешь, когда тебе вздумается. Если тебе не нравятся мои родительские распоряжения, очень жаль. Но именно я принимаю решения.

– Я знаю.

– И ты должен хоть немного доверять мне, Карлос. Ведь я склонялась к тому, чтобы позволить тебе работать со мной.

– Но ты сказала… сказала, что это слишком опасно.

– Я и сейчас так думаю. Но, если бы ты был рядом со мной, возможно, я смогла бы защитить тебя. Вместо этого ты просто бросился навстречу опасности, в одиночку, с безрассудной самоотверженностью!

– Прости, – повторяю я.

– Простите, мисс С., – эхом отзывается Элиза, чуть не плача.

Мама хмурится. А потом ее взгляд скользит туда, где полицейские помогают Фрэнку выбраться из упряжи. Несколько санитаров позади мамы укладывают Лейлу на носилки.

– С Лейлой все будет в порядке? – спрашиваю я.

Мама провожает нас к врачам скорой помощи, которые уверяют, что с Лейлой все будет хорошо, как только она проснется. У нее, похоже, нет ни внутренних, ни внешних повреждений. Очевидно, Таггл просто дала ей что-то, чтобы она заснула, пока агент переносила ее… и занималась нами.

Помимо того, что Лейла находится без сознания, а вся съемочная площадка залита краской, меня беспокоит еще кое-что. Что я испортил мамино расследование. Возможно, Вольфганг рассердится. И может быть, он откажется ей платить.

– Мы напортачили с твоим делом? – шепчу я.

– Посмотрим, что скажет мистер Вестовер, – отвечает мама.

Вольфганг, словно только и ждавший, когда назовут его имя, пинком распахивает дверь студии и врывается внутрь, сопровождаемый горсткой людей, которые, как я предполагаю, тоже являются продюсерами.

– Вот вы где! – говорит он маме. – Я только что получил сообщение о Таггл. Таггл! Кто бы мог подумать?

– Надеюсь, это означает, что вы сможете восстановить свой производственный график, – отвечает мама. – После того как Лейла поправится, конечно. И… я очень сожалею о беспорядке.

– Каком беспорядке? А, краска? Ерунда, это ничего! Вы бы видели это место после того, как мы сняли финал третьего сезона. Дракон сжигает школу дотла – осторожно, спойлер! Повсюду сажа, пепел и обгорелые стены. Так или иначе… – Он достает из кармана чек: – Вы спасли наше шоу. И действительно этого заслуживаете.

Мама берет чек и подмигивает мне. И вот тогда мне становится ясно, что, хотя я, вероятно, просижу под домашним арестом до следующего столетия, у нас с мамой все будет в порядке.

Затем Вольфганг берет маму под локоть и провожает ее к двери.

– Мистер Вестовер, куда вы меня ведете?

– К прессе! Мы собираемся прославить детективное агентство «Лас Пистас». И сделаем вас ЗВЕЗДОЙ.

Я едва сдерживаю смех, видя, как мама пытается вырваться из рук Вестовера, чтобы не оказаться перед камерами в пижаме и гостиничном халате. Но Вольфганг настаивает. Когда мама выходит за дверь, полиция увозит Таггл, а скорая уезжает с Лейлой, мы втроем остаемся одни в тишине студии.

Я обнимаю Элизу и Фрэнка. Нашу финальную сцену не освещает луч прожектора, но он нам и не нужен. Друг у друга есть мы… и радость от раскрытия тайны.

ДЕЛО ЗАКРЫТО

страница 60

– ФРЭНК! – КРИЧУ Я. – Вонючий газ!

Фрэнк дает себе волю.

ПФФФФФФФ!

Элиза кричит, и мы оба закрываем носы и рты. Вольфганг приобретает нежный салатовый оттенок, а затем отходит к задней стенке шкафа, где его тошнит. Таггл выглядит растерянной, но потом запах доходит и до нее – это видно по тому, как ее глаза слезятся, а нос дергается.

– Это отвратительно. Ой, я чувствую его вкус! Он у меня на языке!

Фрэнк движется к выходу задом вперед, пукая на все лады и создавая невидимое зловонное облако вокруг Таггл. Она даже начинает шататься. И ослабляет хватку на пульте.

– Давай, Фрэнк!

Фрэнк подпрыгивает и вырывает пульт у нее из рук.

– ТА-ДА! – вопит он.

Я хватаю брезент, покрывающий Лейлу. Используя наши рубашки в качестве масок, мы с Элизой входим в облако газов. Обматывем Таггл брезентом и крепко завязываем его.

Таггл рвет.

– Хорошо, что сегодня на обед у меня была фасоль! – хвалится Фрэнк, хотя на самом деле это не так. – Фа-соль, фа-соль, музыкальная еда, звуки создает всегда! Чем больше ты ее жуешь, тем больше газа поддаешь! Чем больше газуешь, тем сильней иммунитет, так что ешь фасоль на зав трак, ужин и обед! Фа-соль, фа-соль, полезна и приятна, к тому же ароматна…

Элиза поет вместе с ним, но у меня нет настроения для песен – пока не найду маму.

Через несколько часов вокруг царит суматоха. Парамедики привели Лейлу Джей в чувство, ей дали несколько коробок сока и одеяло. Кажется, у нее эмоциональное потрясение, но физически она почти не пострадала – если не считать нескольких порезов и синяков, полученных, пока она была без сознания, а ее волокли по подвалу.

Я нашел маму запертой в шкафу в гримерке Лейлы. Выходит, Таггл не блефовала насчет того, что сперва добралась до нее. У мамы тоже есть несколько царапин – от драки с агентшей. Но, даже когда вокруг нее снуют медики, она не забывает о своем детективном долге.

Она позаботилась о том, чтобы все, даже полиция, дали Лейле несколько часов уединения, и Лейла, казалось, очень благодарна за это. Она чуть не расплакалась, перед тем, как удалилась в свою гримерку с маминым номером телефона на всякий случай.

Тем временем полицейские вытащили Таггл, которая хранила гробовое молчание. Никакого монолога о ее коварном злодейском плане. Никаких объяснений, почему она это сделала. Мама шепнула мне на ухо, что Таггл знает: все, что она скажет во время ареста, может быть использовано против нее в суде. И Бог свидетель – ее есть за что судить: похищение, поджог, покушение на убийство, клевета, мошенничество… Список можно продолжать и продолжать.

– Не могу поверить, что газовая атака Фрэнка спасла положение, – говорит Элиза, когда мы стоим на солнце и смотрим, как отъезжают полицейские машины.

– Я изрядно газанул! – радостно восклицает Фрэнк. – Пустил ветры! Выпустил шептуна! ПУФ-ПУФ!

Я смеюсь и вижу, как Вольфганг Вестовер и Гильотина разговаривают с прессой у ворот студии. Брэд Брэдли посылает сам себе в зеркало воздушные поцелуи. Маму Лейлы выпроваживают из помещения по Лейлиной просьбе.

Чья-то рука касается моего плеча.

– Пошли, – говорит мама. – Лейла только что написала – она готова поговорить.

– Мне тоже можно пойти?

Мама наклоняется и кладет руку мне на плечо:

– Я знаю, что наш план с рациями сработал не совсем так, как мы хотели, но ты отлично поработал и ногами, и головой. И я наконец поняла то, что ты пытался мне сказать все это время. Ты прирожденный детектив, ихо.

Я сияю:

– Так что в следующий раз…

– Пор Диос[3]3
  Por Dios (исп.) – ради бога.


[Закрыть], Карлос, мы только что закончили с этим делом. Давай сделаем хотя бы десятиминутный перерыв!

Я смеюсь.

– Но да, в следующий раз ты будешь моим помощником. С самого начала. Обещаю.

Я протягиваю ей мизинец, и она пожимает его своим. А потом тащит меня за мизинец обратно в студию – в гримерную Лейлы. Элиза и Фрэнк следуют за нами. Когда мы стучим, по ту сторону двери раздается громкий визг Лейлы.

Она впускает нас, и, хотя она все еще выглядит так же потрясающе, как и всегда: сияющая смуглая кожа, яркие карие глаза и безупречно аккуратные локоны – сразу видно, что она очень напугана.

– Е-е-е-е больше нет?

– Ее увели, – уверяет ее мама.

– Не думаю, что она хотела меня похитить, – говорит Лейла. – Похоже, она просто запаниковала. Или сорвалась. Не знаю, что хуже. Но, даже если это не было запланировано, она все равно держала меня в плену несколько дней! Могла бы и отпустить! Она пыталась убедить меня не разрывать контракт с ее агентством… или, по крайней мере, не говорить никому обо всем, что она натворила.

Как будто это возможно! Я расскажу об этом всему миру, – ее глаза наполняются слезами. – Спасибо, что нашли меня. Я… я не знаю, что бы делала без вас.

– Да, – говорит мама, сияя от радости. – Младшие сотрудники детективного агентства «Лас Пистас» – единственные в своем роде.

Вряд ли я в принципе могу улыбаться шире.

– Жду не дождусь возможности увидеть, как они расследуют следующее дело, – говорит мама.

Я ошибся. Я могу улыбаться куда шире.

ДЕЛО ЗАКРЫТО

страница 65

ВОЗМОЖНО, ЭТО НАШ единственный шанс исследовать кабинет Вольфганга. Мы должны воспользоваться им.

Мы проскальзываем внутрь, и дверь захлопывается за нами. Мы с Элизой начинаем обыск, а Фрэнк садится в большое вращающееся кресло Вольфганга и крутится, крутится, крутится.

– Уииииииии! – верещит он.

– Эй! Взгляни-ка сюда.

Элиза подходит к компьютеру, и мы смотрим на отправленное письмо, которое я нашел.

Дуглас,

– Кто это Дуглас? – спрашивает Фрэнк.

– Дуглас Чен, – отвечает Элиза. – Режиссер шоу. Его все называют Гильотиной, помнишь?

Я знаю, что график съемок следующего сезона сбивается, но не волнуйся: исчезновение Лейлы – хорошая новость. Это же грандиозная рекламная кампания для нашего шоу! Идеальный пиар-трюк – боже мой, почему я не подумал об этом раньше? Наше шоу еще никогда не гуглили так часто. И наши рейтинги никогда не были выше. Я просто счастлив.

В. В.

– Как-то это дурно пахнет… – говорю я.

– Да? Что? Можно мне это съесть? – оживляется Фрэнк.

– Ты прав, – говорит Элиза. – Вольфганг, судя по этому письму, слишком уж доволен. Ты думаешь, это он организовал исчезновение Лейлы?

Вдруг дверная ручка поворачивается – а у нас нет времени, чтобы спрятаться!

Вольфганг Вестовер стоит с отвисшей челюстью.

– Я… я кое-что забыл, – словно оправдывается он. – А что вы здесь делаете?

– Вы рады исчезновению Лейлы, не так ли?

– Прошу прощения? – На его лице смешались растерянность и ярость.

Его подбородок дрожит.

– Это ведь отличная реклама для шоу?

Вольфганг, прищурившись, смотрит на свой компьютер. Наступает напряженная пауза, и я задерживаю дыхание. На какое-то мгновение мне становится страшно, что перекошенное лицо Вольфганга вот-вот лопнет.

– Сначала вы прячетесь в моем шкафу. Потом копаетесь в моих письмах – не отрицайте! – восклицает он, когда мы с Элизой открываем рты, чтобы возразить.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже уже быть не может, вбегает мама.

– Что ты здесь делаешь? – выпаливает она. – Опять? Я же велела тебе ждать у стула Гильотины!

– Не пудрите мне мозги! – рявкает Вольфганг. – Это вы их подговорили, не так ли? Это все часть вашей игры, двуличная мошенница!

Я аннулирую ваш пропуск. Охрана!

Он нажимает кнопку на своих модных часах. Вбегают четверо охранников, хватают и тащат нас прочь.

– Карлос, что ты наделал? – кричит мама.

– ОТПУСТИТЕ НАС! – требует Фрэнк.

– В следующий раз не связывайтесь со мной, – холодно говорит Вольфганг. – Знаете, как легко мне добиться, чтобы вас выселили из дома?

Мне неприятно это признавать, но это было… элементарно, Вольфганг.

ДЕЛО ЗАКРЫТО

страница 68

ФРЭНК, ЭЛИЗА И Я должны остаться здесь и охранять реквизиторскую. Мы обещали.

Но это не значит, что мы должны сидеть молча и плевать в потолок. Пришло время осмотреть место преступления.

Мы закрываем дверь, чтобы актеры и съемочная группа, ожидающие в холле, не могли видеть, что происходит. На случай, если наткнемся на важную улику.

Мы с Элизой сидим на полу, перебирая бракованный реквизит: сломанные палочки, порванную одежду, черенки от метел. Фрэнк визжит от восторга при виде ящика с фальшивыми усами и бородами.

– Не знаю, найдем ли мы здесь что-нибудь, – констатирует Элиза через некоторое время. – Кажется, что здесь все сломано, раздавлено или разрублено на куски.

– Надо продолжать поиски, – настаиваю я.

– Мне нравятся эти усы! – заявляет Фрэнк, покручивая усы с завитыми кончиками. – Или вам больше нравятся эти? – спрашивает он, примеряя бакенбарды.

Только он накладывает фальшивые бакенбарды себе на лоб.

Я закатываю глаза.

– Отлично придумано, дружок, – хвалит его Элиза.

– Ты даже не смотришь! – ноет Фрэнк. – Элизаааааа!

Он топает ногой и затем прыгает вверх и вниз. Треснувшее зеркало от пола до потолка на стене дребезжит, а разбитый шкаф скрипит.

– Фрэнк! Прекрати!

– Фрэнк! – кричит Элиза пронзительным голосом. – Никаких истерик.

– ДА, ИСТЕРИКИ! – радостно орет Фрэнк.

Затем поднимает с пола мусор и принимается разбрасывать его. Бух! Бах! Бдыщ!

Фрэнк попадает по зеркалу, и оно разлетается на куски. Порыв холодного воздуха пробегает по комнате. Я прижимаю руки к груди, а Элиза дрожит.

– Призрак! – вопит Фрэнк.

– Откуда этот ветер? – спрашивает Элиза.

Я прохожу по комнате, вытянув руки перед собой, на ощупь ища источник сквозняка. Трудно избежать обломков реквизита, но я крадусь на цыпочках. Сначала проверяю дверь, но там нет движения воздуха.

– Здесь! – Элиза указывает пальцем: – Разбитое зеркало.

Стоя перед зеркалом, я понимаю, что она права.

После исчезновения зеркального стекла ветер начал продувать тонкую деревянную подложку. Я отодвигаю раму в сторону… и вижу небольшое отверстие. Это туннель, достаточно большой, чтобы по нему можно было проползти.

– Ну почему это всегда туннели? – стонет Элиза.

– Ура! – восклицает Фрэнк, от истерики и следа не остается. – Люблю ползать!

Я достаю телефон из кармана. Надо написать об этом маме. Мы не знаем, куда ведет этот туннель и что там внутри. Но я должен сообщить ей, куда мы отправляемся.

Элиза хмурится ^

– Кому ты звонишь?

– Охотникам за привидениями! – подпевает Фрэнк.

– Я пишу маме. На всякий случай.

– Ты уверен? – уточняет Элиза. – А что, если она запретит нам исследовать туннель?

Я колеблюсь. Мне не нравится лгать маме. Но, может быть, Элиза права: мама действительно слишком заботлива. А с другой стороны, она ведь позволила нам принять участие в расследовании, и скрывать наше местонахождение – все равно что вонзить ей нож в спину.

Я быстро пишу маме:

Идем по следу. Дыра в стене бутафорской комнаты ведет неизвестно куда!

Объясню позже.

Элиза качает головой. Возможно, ей это и не по душе, но я знаю, что поступил правильно.

Не сказав Элизе ни слова, я опускаюсь на четвереньки и медленно погружаюсь в темноту.

В туннеле холодно. Сквозняк продолжает дуть прямо сквозь нас, и достается в основном мне – я же ползу впереди. Я заслоняю от ветра Фрэнка и Элизу. Практически как защитная стена.

У меня стучат зубы, но останавливаться нельзя. Мы нужны Лейле Джей. Потому что, чем глубже мы погружаемся в эту тайну, тем очевиднее, что ей, кроме нас, никто не поможет.

– Карлос? – тихо произносит Элиза – мы ползем, кажется, уже целую вечность. – Это точно правильный путь? Может быть, это просто мышиная нора или что-то в этом роде.

– Мышиная нора, достаточно большая, чтобы в нее мог поместиться человек?

– Гигантская мышь! – восклицает Фрэнк. – Как… как крыса! Или белка. Вы когда-нибудь рассматривали белку? Это же просто крыса с хвостом!

– У крыс тоже есть хвосты, Фрэнк, – напоминает ему Элиза.

– Но не пушистые. А хвосты-червячки.

– Но хвосты-червячки – это все равно хвосты…

– Ш-ш-ш-ш! – перебиваю я. – Я что-то вижу!

Впереди туннель как будто расширяется, позволяя подняться на ноги. Мы оказываемся в пустой нише, которая очень похожа на внутреннюю часть кладовки. Потолок возвышается по меньшей мере в двадцати футах над нами, и все вокруг сковано холодом: воздух, грязные стены, темнота.

Это напомнило мне второй сезон шоу, где персонажа Лейлы похитили и увели в секретную пещеру. Она должна была решить головоломку, чтобы вырваться на свободу.

Погодите-ка… это что, та самая пещера? Могли ли они снимать здесь? Возможно ли поместить камеры в пространство под Восьмой студией? Определенно здесь надо тщательно осмотреться.

– Элиза, можно мне твой фонарик?

– Конечно, – отвечает Элиза, ее голос эхом отражается от стен. Она протягивает мне фонарик. – Ты думаешь, мы под землей?

– Ага! Попали в подземные тайники! Где живут жуки-пауки! – весело щебечет Фрэнк. – Эй, я стих придумал!

Я свечу фонариком и вижу надписи, вырезанные на стене:

Это точно пещера из шоу. И мы застряли в ней – точно так же, как персонаж Лейлы – Аурелия!

– Ого, ничего себе! – восклицаю я и направляю луч фонарика на брата и сестру Томпсонов. – Элиза, помнишь, это было во втором сезоне?

– Конечно помню! – радостно визжит она.

– И… ты помнишь решение?

Ее лицо вытягивается:

– Нет, не помню.

– Я знаю! – вопит Фрэнк.

– Фрэнк, но ты даже не смотришь «Юную ведьму».

– Зато я знаю этот пароль! – хвастается он. – Это «молнии».

– Это определенно не они, – говорит Элиза. Потом она издает стон: – Жаль, что я не могу вспомнить ответ. Но я думаю, что нам просто придется разгадать шифровку самим… как в сериале «Юная ведьма».

ДОБАВЬ ТРИСТА ДВЕНАДЦАТЬ К РЕШЕНИЮ ГОЛОВОЛОМКИ И ПЕРЕЙДИ НА СООТВЕТСТВУЮЩУЮ СТРАНИЦУ.

ЧТОБЫ ПОПРОСИТЬ У ЭЛИЗЫ ПОДСКАЗКУ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ 248.