Текст книги "Гастон. История любви и коварства"

Глава 3
Гастон

ТРЯСУЩИМИСЯ РУКАМИ ГАСТОН пытался перезарядить пистолет, благо его насильно научили обращаться с охотничьим оружием. Отец вколачивал в него это умение с десяти лет. Очень жаль, что попадать в цель он так и не выучился. Последняя пуля вонзилась в дерево, зато звука выстрела было достаточно, чтобы отпугнуть волков. Вскоре, однако, они снова осмелели; искоса посматривая на подкрадывающегося к нему огромного вожака, Гастон пытался засыпать порох в узкое дуло. Глядя на человека злыми жёлтыми глазами, волк угрожающе зарычал. Гастон вздрогнул от страха и уронил кожаный мешочек с порохом в лужу под ногами.

Драгоценный чёрный порошок высыпался в воду, и Гастон хрипло вскрикнул от досады. Он наклонился за мешочком и, сочтя его бесполезным, бросил в голову вожака. Как всегда, промазал, но животные все как один попятились. Гастон медленно выпрямился в полный рост, сделал глубокий вдох и, вложив весь свой испуг в новый крик, швырнул незаряженный пистолет в стаю.

Не нанеся никакого вреда, он шлёпнулся в грязь, и волки разоблачили обман. Сердито рыча и щёлкая зубами, они окружили человека. Время тянулось медленно, и Гастону казалось, что он смотрит на себя со стороны. Хищники смыкали кольцо, он дрожал. Дыхание замедлилось, и на юношу снизошло странное спокойствие. С холодной отстранённостью он размышлял, насколько будет больно, когда они начнут рвать его тело клыками. Быстро ли он умрёт, когда они станут поедать его плоть.

Станут ли родные оплакивать его? Или испытают тайное облегчение от того, что его уродство больше не будет омрачать их чудесную жизнь? Гастон попытался припомнить что-нибудь хорошее, чтобы уцепиться за эти воспоминания в последнюю минуту. Семейный ужин… пикник на солнечной лужайке… рождественское утро. Но ничего не вышло. Как много дней могли бы стать счастливыми, но каждый раз он был отвергнут, оплёван и затравлен всеми вокруг.

Теперь, перед лицом смерти, он понял: если уж на то пошло, он сам был источником неприятностей, а с недавнего времени стал совсем невыносим и вымещал на других обиду на свою паршивую жизнь. Он ни с кем не подружился, и потому опереться ему было не на кого. Ни разу он не совершил хорошего поступка. Напротив, он хмурился, топал ногами и оскорблял людей, как своенравный ребёнок. Он не принёс миру ни малейшей пользы. От сожаления у юноши свело живот, а вожак стаи тем временем подобрался вплотную к нему.

Гастон был эгоистичным жестоким ничтожеством. Возможно, он заслужил такой ужасный конец своей жалкой жизни.

Волк с вставшей дыбом шерстью и оскаленными зубами подпрыгнул, и Гастон загородился руками, приготовившись к нападению. Каждый мускул в его теле дрожал. Юноша зажмурился и торопливо пробормотал молитву, прося за свою бессмертную душу. Он не заслуживал рая, но, может быть, ему будет даровано прощение.

Внезапно вокруг вспыхнул и заискрил яркий свет, и Гастон так напугался, что открыл глаза и отпрыгнул назад. Почти около его лица вожак с чем-то столкнулся в воздухе, как будто ударился о толстое стекло и, оглушённый, упал на землю. Два других волка бросились вперёд и разбились о ту же преграду. Капли крови и выбитые клыки зависли в воздухе.

Только тогда Гастон увидел хрупкую фигуру с низко опущенным на лицо капюшоном, источающую из ладоней волшебные лучи. Волки заскулили и глухо зарычали, и Гастон задержал дыхание. Его спаситель ловко остановил нападающих, но нельзя быть уверенным, что это отпугнёт целую стаю хищников.

Вожак встал, встряхнулся и покачнулся. Гастон не осмеливался пошевелиться, сердце отстукивало громкое стаккато. Потом, фыркнув и тряхнув головой, альфа-самец рванул к деревьям. Спустя долгое мгновение соплеменники развернулись и последовали за ним.

Гастон прерывисто выдохнул в тишину, и момент его спасения как будто остановился во времени. Свежий ветер бросил в него капли с листьев и немного охладил разгорячённое лицо. Юноша втянул носом воздух, наслаждаясь запахом сосновых игл, раскрывшихся грецких орехов и влажной земли – ароматом, сравнимым с самым дорогим парижским одеколоном. Жизнь вокруг него возобновлялась. Птицы выводили трели. Лесные обитатели шмыгали в траве. Когда он тряхнул кистями рук, оказалось, что пальцы в крепко сжатых кулаках онемели.

Он получил второй шанс. Ему, Гастону, судьба позволила начать жизнь заново. Вырвала из самой пасти смерти подобно древнему рыцарю или воскресшему герою волшебных сказок.

Он повернулся и увидел, как волшебница падает на землю, словно марионетка, которую отпустил кукловод. Гастон успел заметить тонкий нос и овальное лицо, и плащ девушки лёг на листву подобием тёмной лужи, как будто спасительница растаяла. Юноша в изумлении уставился на неё. Он никогда не видел собственными глазами, как творится магия – сила, с помощью которой незнакомка остановила волков, несомненно, была сверхъестественной. Разумеется, он смотрел фокусы на праздниках и слышал о могущественных волшебниках. Он даже встречался с лекарями, которые использовали обряды вуду и уверяли, что их эликсиры обладают чудодейственными свойствами и способны изменить его жизнь навсегда.

Из-под вороха коричневой ткани высунулись бледные как туман пальцы. Гастон вздрогнул. Показалась вторая рука, и плащ начал подниматься. Гастон отступил на шаг, потом ещё. Колдунья, конечно, спасла его, но ради чего?

Завернутая в плащ девушка с тихим жалобным стоном села. Гастон приготовился бежать, но остановился. «Я не принёс миру ни малейшей пользы» – разве он не думал об этом с сожалением несколько минут назад? Но ведьма может пожелать забрать его с собой в свой дом и высосать его душу. Или приготовить из него рагу на завтрак. Выбелить его кости и сделать из них музыкальную подвеску.

«Не будь смешным, – сказал он себе. – Ты жил только для себя, как неразумное животное, и посмотри, что из этого вышло».

Подняв глаза к небу, Гастон повернулся назад и медленно подошёл к сидящей на земле юной ведьме.

– Вам плохо, мадемуазель? Могу я вам помочь?

Она подняла голову, капюшон соскользнул, и оказалось, что это совершенно обычная девушка примерно его возраста с тёмными волосами, растерянным взглядом и бесцветными губами на белом, как мука, лице. Ничего устрашающего.

Гастон протянул руку, удивившись, что она не дрожит. Ледяные пальцы легли на его ладонь, и он помог незнакомке встать. К его облегчению, она сразу отпустила его. И тут же покачнулась. Он придержал её за плечи и усадил на поваленное дерево.

– Лучше вам посидеть.

Юная колдунья тяжело опустилась на дерево, похлопала по грязной котомке, висевшей через плечо, и сказала:

– Спасибо, добрый господин.

Мягкая, мелодичная интонация выдавала выговор образованной девушки. Но плащ из домотканой материи и забрызганные грязью юбки говорили о принадлежности к челяди.

Гастон откашлялся.

– Я должен поблагодарить вас. Это было… просто чудо. – Ощущая непомерную сухость во рту, он одёрнул полы своего безразмерного колета. Почему ему так трудно произнести добрые слова? Выразить признательность, которая переполняла его несколько мгновений назад? Гастон сглотнул слюну и попробовал ещё раз: – Я ваш вечный должник.

Широко раскрытые глаза взглянули на него, и юношу поразил их изменчивый цвет. Серовато-зелёный, с мерцающими чёрточками, лилово-голубыми и цвета морской волны.

– Это необязательно. На моём месте каждый… – Она запнулась, осознав, что создать невидимый щит всё-таки не каждому под силу. – Я хочу сказать, что любой человек… прогнал бы тех волков.

Изо рта у Гастона вырвался короткий истерический смешок, и он закрыл рот рукой, чтобы остановить его. Он ощутил внезапное безрассудное желание обнять странную девушку, заплакать счастливыми слезами, уткнувшись в её замызганный коричневый плащ, или пригласить её на танец.

Незнакомка насторожилась и слегка отодвинулась от него.

Титаническим усилием воли он успокоил бушующие эмоции и произнёс:

– Меня зовут Гастон. Весьма рад познакомиться с вами, мадемуазель…

По лицу её пробежало паническое выражение, но потом она, видимо, поняла, что он всего лишь представился. Напряжённые губы расслабились, и она ответила:

– Меня зовут Агата. Можете называть меня Агги.

Её немногословие говорило о том, что девушка в бегах, и у Гастона мелькнула мысль, что она назвала ему не настоящее имя. Но какая разница? Холодный ветер забрался ему под колет со спины, Гастон задрожал и внезапно затосковал по своему подбитому мехом плащу и тёплому очагу. Он вынул из кожаной поясной сумки горсть монет.

– Я хотел бы отблагодарить вас.

Девушка снова отшатнулась и замотала головой:

– О нет, месье. Я не могу взять.

Гастон бросил деньги назад в мошну.

– Простите, я не хотел вас обидеть. Просто желаю выразить благодарность за то, что вы рисковали своей жизнью, чтобы спасти меня. – Он потёр затылок, испытывая неловкость.

В лесу раздались несколько выстрелов – поблизости шла охота. Агата вскочила на ноги, взгляд заметался, как бегущая лань.

– Мне надо идти.

Гастон тоже вскочил, не желая её отпускать.

– Как я смогу отплатить вам за доброту?

– Я…

Послышались один за другим новые выстрелы. Только бы Жорж и его друзья не принесли с охоты волка или медведя, иначе хвастовству не будет конца. Особенно если Жоржу достанется главный приз.

– Что с вами? – спросила девушка, делая шаг к Гастону.

Молодой человек сразу понял, что лицо его снова раскраснелось, и кадык заходил ходуном.

Агата нахмурилась и прошептала:

– За вами погоня?

Он посмотрел в её пытливые глаза, теперь скорее серые, чем зелёные, и прочитал в них то, чего она не сказала: за нею гонятся. Ну конечно! Любой мужчина хотел бы завладеть такой девушкой, чтобы управлять её способностями в своих интересах.

Встретив её озабоченный взгляд, Гастон почувствовал, как в груди расцветает надежда. Насколько сильна её магия? Какие чудеса она может творить? Такой союзник пришёлся бы очень кстати. По сути, девушка могла бы полностью изменить его жизнь. Не то чтобы он хотел использовать её в бесчестных целях, но кто откажется от возможности получить власть над обладательницей такого дара? Точно не он.

– Пойдёмте ко мне домой, – само собой вырвалось у него.

Девушка оцепенела и сжала губы, как будто он обидел её. Он определённо выразился неудачно и сделал грубую ошибку. Гастон быстро прикинул: она не берёт подачек и не принимает сомнительных предложений; от кого-то прячется, но при этом всё-таки спасла его. Может, он неправильно оценил её социальное положение, но на вид она принадлежала к прислуге. Он отказался от своих слов, качая головой:

– Я плохо сказал. Я не имел в виду ничего дурного. Куда вы направляетесь? Позвольте проводить вас.

– Я… – Она замолчала и прижала забрызганную грязью котомку к груди. – У меня… нет определённой цели. Я иду куда глаза глядят…

Именно на такой ответ Гастон и надеялся. Он сложил губы в улыбку – вышла неловкая гримаса, поскольку он уже давно в этом не практиковался.

– Понимаю. Тогда я предлагаю вам место в нашем замке. Вы умеете готовить?

Девушка покачала головой. Дождь снова разошёлся не на шутку.

– А не согласитесь ли вы стать горничной?

Агата немного подумала и сказала:

– Я никогда не работала горничной, но с восьми лет ухаживаю за отцовским домом и садом.

– Превосходно! – На этот раз улыбка далась ему легче. – Я представлю вас нашей экономке, мадам Бургунди. Она надзирает за слугами в нашем охотничьем доме – тут недалеко, за холмом. По моей личной рекомендации она сразу же предложит вам работу.

Глаза Агаты увлажнились, и она сморгнула слёзы.

– Это очень щедро с вашей стороны.

– Значит, решено. Давайте наконец скроемся от дождя.

Гастон предложил девушке руку, она взялась дрожащими пальцами за его локоть, и молодой человек уверенно повёл её с поляны в лес. Многочисленные трубы охотничьего дома выбрасывали в свинцовое небо столбы дыма, показывая ему путь домой.

Пока шли по тропинке, наклонив головы против непогоды, Гастона не раздражал ни ледяной дождь, ни пронизывающий ветер. Всего час назад его единственной целью был побег. Ему не на что было рассчитывать. Теперь он почти преисполнился надеждой. Он заглянул смерти в ужасные жёлтые глаза, вышел победителем и теперь намеревался в полной мере воспользоваться вторым шансом. Но лучше всего то, что он встретил юную волшебницу, которая будет жить с ним под одной крышей, среди прислуги его семьи, в пределах его сферы влияния.

Приходилось признать, что жизнь налаживается.

* * *

– Где ты был? – взревел отец.

Массивные оленьи рога, висевшие над камином, о который он оперся, потягивая бурбон, задрожали.

Комната с огромным каменным очагом и высокими потолками с открытыми балками представляла собой типичное жилище сельского землевладельца. Тяжёлая мебель красного дерева, тёмно-бордовые кожаные кресла, диваны, обитые рыжевато-коричневой парчой, сочетались с видом осенней природы за окнами.

Гастон заскрипел зубами, проклиная себя за то, что не воспользовался чёрным ходом. Главный зал охотничьего домика был владением отца – здесь он творил свой верховный суд. Наспех соображая, что соврать, Гастон вошёл в комнату и выдал первое, что пришло ему в голову:

– Пошёл в лес, чтобы справить нужду, и заблудился.

Жорж и Ансель, которые развалились на диване с дымящимися кружками в руках, взгромоздив грязные сапоги на подушки для ног, прыснули от смеха.

К счастью, остальные охотники не присутствовали в комнате, когда Гастон ляпнул:

– Там были волки.

– Волки, говоришь? – Жорж встал и насмешливо выгнул бровь. – Ты, конечно, хотя бы ранил одного из них?

– Да, Гастон. – Ансель наклонился вперёд и упёрся локтем в колено. – Твой брат уложил здоровенного оленя, чтобы выиграть сегодняшнее пари. Однако туша хищника изменила бы расклад в твою пользу!

Его слова сочились таким ядовитым сомнением, что Гастон попятился и столкнулся с маячившей за его спиной Агатой, о которой он мгновенно забыл, увидев отца. Юноша развернулся, схватил девушку за руку и выволок её вперёд.

– Я спас эту девушку от волков. Не уверен, что мои пули попали в цель, но выстрелов оказалось достаточно, чтобы напугать их.

Отец, лихорадочно блестя глазами, оторвался от камина.

– Тебя осаждала стая, fille[5]5
  Девочка (фр.).


[Закрыть]?

Агата смотрела прямо в лицо Гастону, словно спрашивала: «Вот как? Значит, это ты спас меня?» Ложь сорвалась с его губ так легко, что он не подумал о последствиях – как это может повлиять на едва зародившуюся дружбу с юной колдуньей. Не вспомнил он и о своей решимости после чудесного спасения вести себя благородно, стать лучше.

Но теперь Гастон уже не мог изменить свой рассказ. Если он признается, что на самом деле эта худосочная девчонка спасла его, позорная история распространится по родной деревне Тольмару со скоростью лесного пожара. Уж Жорж об этом позаботится.

Гастон с молчаливой мольбой заглянул Агате в глаза. Будь он красивым, или высоким, или мускулистым, как его брат, может, ему помог бы лёгкий флирт. Но он слишком хорошо знал, что его узкое лицо уродуют красные прыщи, к потному лбу прилипли пряди редких каштановых волос, а пропитанный водой колет топорщится на его тощей фигуре. У Агаты не было причин подтверждать его россказни, и выражение её лица красноречиво говорило об этом.

Под ложечкой засосало. Когда, если не сейчас, отказываться от прежних привычек. С рваным вздохом он повернулся и начал:

– Ну, вообще-то…

Девушка прервала его на полуслове причудливым реверансом.

– Агата де Вильнёв, к услугам вашего сиятельства. Ваш сын проявил большую храбрость перед лицом неминуемой смерти. Если бы не его отвага, меня бы здесь сейчас не было.

Хотя Агата беззастенчиво подыгрывала ему, Гастон вдруг сообразил, что ни одно её слово не может считаться ложью. Он опустил голову, пряча удивлённую улыбку. Потом он сунул руки в карманы и для убедительности пошаркал на месте, изображая героя поневоле. Он надеялся на лучшее.

– Это правда, Гастон? – переспросил отец.

Его сын вскинул голову и поднял плечи к ушам.

– Да, père.

– Как мило. – Отец снисходительно повёл рукой и подошёл ближе. – Так говоришь, в нашем лесу бродит целая стая волков? Сколько их? Какого они размера?

Жорж с энтузиазмом встрял в разговор:

– Сколько, по-твоему, они весят? Как человек?

Отец обнял старшего сына за плечи и подвёл к дивану, где развалились Жорж и Ансель. Глубоко в груди у Гастона вспыхнула тёплая искра.

– Расскажи, где ты видел волчью стаю.

– Может, отведёшь нас туда завтра? – спросил Ансель, передавая Гастону кружку с горячим напитком. – Если следы животных ещё не смыло дождём, мы найдём их логово.

– Да! – Жорж широко улыбнулся. – Мы устроим им такой праздник, которого они никогда не забудут.

Гастон взял замёрзшими руками тёплую кружку и сделал большой глоток. Сладкий пар пощекотал ему нос. Только когда приторная жидкость стекла в желудок, до него дошло, о чём его просят. Вернуться в дьявольскую берлогу? Никогда в жизни.

Преувеличенно дрожа, Гастон опустил кружку.

– Кажется, я простудился в этой мокрой одежде. Ах да, и, père, мадемуазель де Вильнёв ищет место. Я привёл её, чтобы мадам Бургунди взяла её на работу.

– Да, да, конечно. – Отец небрежно повёл рукой в сторону Агаты и так сильно хлопнул Гастона по плечу, что у того чуть не подкосились ноги. – Прими ванну, а за ужином поговорим подробнее.

Жорж и Ансель обменялись недоумёнными взглядами. Они считали его слабым, потому что сидели в своих непросохших, заляпанных грязью плащах, как «настоящие мужчины»? Или его рассказ внушал им сомнения? В обоих случаях пора отсюда убираться.

– Прошу прощения, – окликнул его тихий голос. – Проводите меня, пожалуйста, к экономке.

Агата. Идеальный повод удалиться.

Гастон расправил плечи.

– Позвольте сопровождать вас, мадемуазель.

– Я могу вызвать горничную, – возразил отец.

Гастон поднял руку.

– Нет, отец, я сам провожу девушку. Заодно попрошу внизу приготовить мне ванну. Встретимся за ужином.

Отец царственно кивнул.

Спеша сбежать, пока не выдал себя неосторожным словом, Гастон, не глядя на брата, повернулся и последовал за Агатой к двери. Когда вышли из комнаты и двинулись по коридору, он произнёс:

– Спасибо.

– Пожалуйста. Я не могла позволить своему рыцарю в сияющих доспехах потерять своё лицо.

Он резко повернул к ней голову и обнаружил, что она хихикает, прикрыв рот рукой.

Гастон улыбнулся и игриво спросил:

– Гордитесь собой, да?

– Не без этого. – Девушка стала серьёзной. – Мне показалось, вам нужна помощь, да и как бы мы сказали им, что на самом деле произошло. Кстати. – Она дёрнула его за рукав, заставив остановиться перед самой лестницей, ведущей на служебную половину. – Если я останусь с вашей семьёй – а мне очень этого хочется, – то должна просить вас никому не рассказывать о моих способностях.

Он осмотрел её запрокинутое лицо, заглянул в глаза, сиявшие, как отражение летнего неба в глубоком пруду. Её нельзя было назвать симпатичной, но и дурнушкой она не казалась.

– Я и не собираюсь, – хрипло произнёс Гастон. Потом отступил на шаг назад и прочистил горло. – Я хочу сказать, я вас не выдам.

– Хорошо. Потому что, если вы кому-нибудь разболтаете об этом или попытаетесь манипулировать мною, чтобы использовать мою силу в своих интересах, я уйду – вы и глазом моргнуть не успеете.

У Гастона упало сердце. Она читает его мысли. Пока они молча шли под дождём к шале, он увлёкся мечтаниями, как Агата поможет ему сбить спесь с Жоржа, унизить заносчивую сестру и даже воспрепятствовать интригам матери и положить конец бесконечной череде званых ужинов, пикников и вечеринок. И как он наконец заставит их всех страдать. Со вздохом ему пришлось отказаться от этих фантазий. Пока.

Гастон приложил правую руку к груди и одарил девушку улыбкой.

– Как ваш самопровозглашённый рыцарь в сияющих доспехах, обещаю оправдать ваше доверие.

Уголок её рта чуть поднялся, и она сделала быстрый книксен.

– Благодарю вас, месье Гастон Галантный.

Гастон гордо выпятил грудь. Ему понравилось, как это звучит.

Глава 4
Агата

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ АГАТА стояла опёршись о стену на служебной лестнице и через маленькое окошко наблюдала, как солнце лениво встаёт над лесом и зарождается новый день. Девушка работала уже четыре часа. Охотники храпели в своих кроватях, а она бегала в темноте по шале, удивляясь комфортным нужникам и роскошным комнатам, богато убранным пышными мехами, пухлыми подушками и дорогими бархатными покрывалами. К каждой комнате примыкала уборная с фарфоровой ванной длиной в человеческий рост, туалетным столиком и никогда не виданными ею мягкими сиденьями на медных ночных горшках.

Дома на ферме отхожее место было в деревянной будке в дальней части сада, где любили прятаться лягушки и змеи, особенно ночью. В их скромном каменном домике теснилась шаткая сосновая мебель, накрытая обветшалыми хлопковыми покрывалами и побитыми молью накидками на стулья. Так было не всегда. Агата помнила, что первые восемь лет её жизни были чудесными. Мама заботилась о том, чтобы семья ни в чём не нуждалась.

Девушка сдула со лба прядь волос, всё ещё удивляясь, что накануне сумела остановить стаю волков. После совершённого чуда она упала без сил, но почти сразу же по венам побежало сияние и Агата почувствовала прилив радости. Если бы это не привлекло внимания, она бы использовала свои способности, чтобы справиться с работой по дому.

Со вздохом Агги вынула натёртые ноги из тесных башмаков. К чёрной работе ей было не привыкать, но, знай она, что в обязанности горничной в богатом доме входит чистить очаги и разводить в них огонь перед рассветом, таскать вёдра с углём по лестнице на третий этаж и мыть ночные горшки, поискала бы удачи в лесу.

Но вообще-то всё не так уж и плохо. Здесь она нашла надёжное пристанище, где можно спрятаться от богатого и влиятельного графа Герберта Дюрана, который, как подсказывали ей тошнотворные предчувствия, не остановится ни перед чем, чтобы отыскать её. Из головы не выходил подслушанный разговор между отцом и стариком. В тот вечер, когда она сбежала, к ним явился граф Дюран, и после ужина отец велел ей разлить по стаканам лучшего портвейна. Агата выскользнула в коридор и услышала, как отец дал согласие на её брак с графом. Перед глазами у девушки всё помутилось, она оцепенела и некоторое время слышала только бешено стучащий в ушах пульс.

Но теперь, когда Агата в спокойных условиях прокручивала в уме тот роковой разговор, она вспомнила усмешку отца: «Девчонка строптива, как дикая гусыня, но, если вы сможете приручить её, она будет нести для вас золотые яйца». Поначалу Агги подумала, что он намекает на потомство, но, поразмыслив над этими словами, заподозрила, что père имел в виду магию. Жар бросился ей в лицо. Неужели он на самом деле выдал её секрет Дюрану? А если так, то как он мог торговать тем товаром, который презирал? Неужели он так отчаянно стремился сбыть её с рук?

– Девочка! – рявкнул резкий голос, отрывая Агату от размышлений. Внушительная фигура экономки, мадам Бургунди, выросла на нижней площадке, водя клювообразным носом в поисках места, где прячется новая служанка. – Повариха всюду тебя ищет. Нужно почистить кастрюли и вынести помои. Работать в господских покоях – это привилегия, к которой тебе лучше не привыкать.

Её наняли судомойкой – прислугой самого низшего звена, как не преминула сообщить ей мадам Бургунди. Но поскольку рабочих рук в шале не хватало, до конца пребывания здесь охотников ей предстояло выполнять и обязанности горничной.

– Слушаюсь, мадам.

Агата сделала торопливый книксен, снова сунула ноги в башмаки и поспешила вниз по лестнице, надеясь проскользнуть мимо дородной женщины, как мышь мимо кота. Но когда она спустилась на площадку, глаза мадам Бургунди сузились до щёлочек, и она схватила Агги за руку.

– Не думай, что благосклонность молодого хозяина возвышает тебя над остальными, bécasse[6]6
  Дурёха (фр.).


[Закрыть], – усмехнулась экономка.

Агата выпрямила спину и напряглась. Она не дура!

Женщина продолжала, и с каждым словом её пальцы всё больнее впивались в руку Агаты:

– Один бог знает, что такое жалкое создание, как ты, может понимать в жизни знатного дома, но будь уверена: когда мы вернёмся в имение, ты будешь по уши в кастрюлях и картофельных очистках, так что света белого не увидишь. Не говоря уже о маркизе Гастоне.

Рука задрожала, и Агата подавила сияние, которое рвалось наружу для самозащиты. Похоже было, что магия, которую после стольких лет выпустили на волю, рвалась на свободу. Но этого нельзя было допустить.

Напоследок мадам Бургунди ещё сильнее стиснула руку Агаты и наконец отпустила её, слегка подтолкнув к лестнице. Девушка, спотыкаясь, просеменила по трём ступенькам вниз, пока не схватилась за перила и не развернулась к деспотичной женщине, державшей её судьбу в своих руках. Экономке не удастся запугать Агги. Мадам Бургунди ничто в сравнении с её отцом.

Не отрывая глаз от сурового лица высокомерной женщины, она присела в низком реверансе.

– Как пожелаете, мадам.

Мадам Бургунди фыркнула и, подняв фиолетовые саржевые юбки, потопала вверх по лестнице.

Агата спустилась ещё на два пролёта в цокольный этаж и подумала: интересно, как вынос содержимого ночных горшков и отскребание сажи могут возвысить её над остальными? Она выполняет самую чёрную работу.

Когда девушка свернула в коридор, который вёл к кухне, из тени появилась фигура. Сияние поднялось так близко к поверхности, что у девушки онемели кончики пальцев.

– Мадемуазель Агата, – прошептал Гастон и затянул её в комнату.

Агги, которой надоело, что её пихают, вырвала свой рукав из руки Гастона и, развернувшись, сердито крикнула:

– Не пугайте меня так!

Гастон закрыл дверь, и они остались в полной темноте.

– Прошу прощения.

Она услышала звук шагов, и в комнату из высокого окна упал приглушённый свет – юноша раскрыл занавески. Помещение напоминало кладовку, в одном углу стояла узкая кровать, а в другом большой шкаф, запертый на висячий замок.

– Где это мы? – поинтересовалась Агги.

– Это… – Гастон огляделся, словно до её вопроса не осознавал, где находится, – комната для больных. Используется для карантина или для лечения раненых.

– Понятно. – Ей ничего не было понятно. Комната была похожа скорее на камеру, чем на лазарет. Но отчаянное выражение лица Гастона, широко раскрытые голубые глаза, пот, выступивший над верхней губой, вызвали у неё желание как-то успокоить его. – Что я могу для вас сделать, ваша светлость?

У него дёрнулись губы.

– Мне нужна ваша помощь.

Агата выгнула бровь и поставила на пол тяжёлое ведро для угля.

– А вы не хотите спросить: «Агги, как прошёл твой первый день в услужении? Понравилось ли тебе выносить нечистоты из девятнадцати уборных?»

У Гастона поникли плечи, и он убрал со лба жидкие волосы, падавшие на глаза.

– Ну… да, простите. Об этом я не подумал.

– У меня возникло впечатление, что такая у вас привычка – не думать.

Гастон резко перевёл на неё взгляд и, некоторое время посмотрев на неё, издал лающий смешок.

– А вы забавная, – произнёс он.

– Ужасно. – Она опустила глаза на потёртые носы башмаков, выглядывающие из-под края юбки, потом посмотрела ему в лицо и снова отвернулась. При виде его улыбки и большого рта с ровными белыми зубами голова у неё закружилась. Ей не было весело с тех пор, как ушла мама. Но раньше она всегда вела с ней глупые разговоры, подтрунивала над ней. Странно, что этот чудаковатый юноша пробудил в ней те качества, которые она глубоко похоронила после того, как maman бросила её.

Решив, что ей это нравится, Агата подняла глаза.

– Чем я могу вам помочь, Ваша Галантность? Если я немедленно не займусь работой, мадам Бургунди отрежет мне голову и подаст её вам за ужином на блюде.

Гастон фыркнул от смеха, и луч солнца, упавший из окна, заиграл в его глазах, сверкая, как голубое пламя.

– Нельзя этого допустить. Я должен сразить фиолетового дракона?

Услышав сравнение грузной экономки в безвкусном платье с драконом, Агата заулыбалась.

– Не сегодня. Но прошу вас держать меч наготове, – ответила Агги королевским тоном.

Гастон некоторое время улыбался, но вдруг улыбка сошла с его лица – видимо, он вспомнил, зачем искал девушку.

– Père заставляет меня возглавить сегодня охоту на волков. Я должен привести их на то место, где чуть не расстался с жизнью. Он ждёт, что я отомщу за нападение и сам убью одного хищника. – С каждым словом его голос повышался. Гастон сгорбился и обхватил себя руками.

Агата подошла ближе, сочувствуя его страху. Она бы тоже не хотела больше встречаться с волками. От одной только мысли об этом по спине бежали мурашки.

– Откажитесь. Объясните…

– Не могу! Вы должны помочь мне, – грубо гаркнул Гастон. – Он… Вы видели, какой он. Отец и мой брат Жорж – они оба беспощадные.

Агата отшатнулась. Она и в самом деле заметила, как родные обращаются с Гастоном, видела, что они смотрят на него свысока. Разве можно придавать такое значение физическим качествам? Но это не значит, что она станет помогать Гастону по первому его требованию. Больше ни одному мужчине она не позволит относиться к ней с неуважением.

– Мне нужно идти.

Она взяла ведро для угля и повернулась к двери.

– Подождите.

Агата остановилась, ожидая извинений.

Но вместо этого он обшарил её взглядом так беззастенчиво, что щёки у неё вспыхнули.

– Новое платье вам к лицу.

Агги осмотрела униформу прислуги: добротный материал цвета зимней слякоти; всё лучше, чем промокший под дождём плащ, в котором она была, когда они встретились. Совсем чуть-чуть, но лучше.

– Этот цвет подчёркивает ваши зелёные глаза, – задумчиво проговорил Гастон.

Никто никогда не делал комплиментов её глазам. Девушка заморгала и взглянула на него, пытаясь догадаться о его намерениях. Судя по сосредоточенному выражению лица, он не лукавил. Но любезность прозвучала в лучшем случае не вовремя. В худшем, молодой маркиз пытался манипулировать ею.

– Мне надо идти.

– Ну подождите, – взмолился Гастон. – Вы можете создать для меня какое-то прикрытие, вроде вчерашнего щита? Или заколдовать моё ружьё, чтобы оно всегда било в цель.

– Нет, не могу. – Агата подошла к двери, но, прежде чем открыть её, обернулась, взглянула ему в глаза и добавила: – И не хочу.

– Но… – попытался возражать Гастон. – Я не хотел переходить границы. Извините.

Агата выскочила из комнаты и побежала по коридору.

* * *

Девушка перемыла двадцать девять кастрюль, пятьдесят шесть тарелок и бесчисленное количество столовых приборов. Из-за грубого хозяйственного мыла и горячей воды кожа на руках сморщилась до самых локтей. Гастон не выходил у неё из головы. Ей показалось, что она поняла его или, по крайней мере, нашла правдоподобное объяснение его поведению: семья юноши относилась к нему как к своенравному ребёнку, и в итоге он таким и стал. Но если она правильно догадывалась о его возрасте, он уже был достаточно взрослым, чтобы решать, кем хочет быть, какие бы надежды ни возлагал на него отец.