Текст книги "Гастон. История любви и коварства"

– По наследству?

– Да, их родители и бабушки с дедушками тоже работали на семью. Некоторые из нынешних слуг начали бегать по поручениям и выполнять несложные задания уже в десять лет.

Агата удивлённо заморгала. Когда карета подъезжала к замку, она видела на улице несколько детей, но не задумывалась, кто они и что здесь делают. Каково это – расти в услужении у хозяев? Никогда не знать другой жизни? Никогда не иметь возможности научиться читать и писать?

Ленора вручила Агате будильник и сказала:

– Другие же сначала служили в менее знатных домах и только потом получили достаточную квалификацию, чтобы прислуживать аристократам.

– Они, похоже, очень привязаны к Гастону и его семье.

Ленора помолчала.

– Я бы не назвала это привязанностью, скорее уважением. Между господами и слугами существует невидимая преграда. Они могут обращаться с нами как захотят, а мы в любом случае обязаны выражать им почтение и благодарность. Большинство здешних слуг относятся к своей работе как к великой чести.

– Тоже мне почёт – мыть тарелки от заката до рассвета, – пробормотала Агата и поставила крошечные часы на стул около кровати.

– Может, и нет, но я очень советую тебе считаться с мнением персонала и вести себя так, словно ты одна из них. Возможно, часть твоих вещей к тебе и вернётся. Со временем.

Со временем. Слуги не считают её одной из них, потому что она действительно другая. Собственно, они понятия не имеют, с кем связываются. Сияние забурлило под кожей, и Агате пришлось стиснуть кулаки. Так или иначе она вернёт свои сокровища. Но обижать единственного человека, проявившего к ней доброту, она не хотела, а потому кивнула, как бы соглашаясь.

– Попробую.

– Тогда… – Ленора подхватила юбку и развернулась к двери; каждое её движение выдавало благородное воспитание. – Давай вернёмся к своим обязанностям, пока Алебарда Бургунди не снесла нам обеим головы!

Тем вечером Агата собрала тарелки после ужина и поставила их на поднос для грязной посуды. Ужин для слуг она пропустила, и в животе бурлило от голода. Нетронутая булочка с маслом, оставшаяся на одной тарелке, так и манила к себе. Агата медленно взяла булочку, облизала губы, но, подумав, бросила её на тележку. Мадам Бургунди предупреждала её, что прислуге не дозволено доедать остатки хозяйской трапезы.

Убрав со стола, Агата подошла к буфету, где были расставлены вечерние десерты. Фирменное парфе, приготовленное Шефом, было съедено, чай выпит, печенье тоже закончилось. Но осталась тарелочка со сластями: соблазнительная пирамида из холмиков белого шоколада с грецким орехом на верхушке, конфеты из молочного шоколада, посыпанного розовым сахаром, и её любимые тёмные подушечки, сбрызнутые морской солью. В детстве maman всегда дарила дочери на Рождество коробку шоколадных трюфелей с карамельной начинкой.

Рот Агаты наполнился слюной. Она почти почувствовала, как кусочки шоколада хрустят на зубах и карамель сочится на язык. Как много у неё отняла жизнь. Как такое ничтожное утешение может быть преступлением? Она потянулась за сладкой подушечкой, но лишь только пальцы коснулись конфеты, резкий голос заставил её замереть на месте.

– Это не для прислуги.

Агата повернулась и увидела Жоржа, прислонившегося к дверному проёму. Сердце у неё упало.

– Я и не…

Жорж с угрожающим видом решительно направился к ней.

– Я видел вожделение в твоих глазах. Ты нарушила границы.

Что он имеет в виду – конфеты или её дружбу с Гастоном? Она отошла от буфета, опустила голову и направилась к тележке.

– Я отвезу посуду на кухню.

Но когда она проходила мимо Жоржа, он схватил её за плечо и прошипел:

– Может, Гастон и устроил тебя сюда, но я легко могу уволить тебя и выкинуть на улицу.

Агата задрожала, сияние снова вспыхнуло, но она подавила его. Если Жорж узнает, что она владеет магией, к утру она, без сомнения, будет прикована к столбу.

Со всем возможным почтением, которое она смогла изобразить, девушка склонила голову и произнесла:

– Да, ваша светлость.

– Так-то лучше, – промурлыкал Жорж и отпустил её.

Агата практически слетела вниз в кухню.

* * *

Пальцы саднило, костяшки на правой руке кровоточили сквозь тонкий бинтик из-за горячей воды и едкого мыла. Агата опустилась на ящик позади кухни и стала смотреть на мерцающие звёзды. Холодный ветер пронизывал тонкое платье, но она приветствовала прохладу, прогоняющую онемение из тела. Повариха и кухарки наблюдали за ней так пристально, что она не решалась использовать магию.

В последние несколько дней она мыла посуду так много часов подряд, что начала представлять, будто фарфор и столовые приборы поют ей, а кастрюли и сковороды предупреждающе грохочут: «Беги, Агги. Используй магию, чтобы построить новую жизнь. Беги, Агги, от едкого мыла и жгучей воды. Беги от боли в плечах, гадких горничных и жестоких лакеев. Начни новую жизнь…»

Но как? Куда бежать? Можно ли затеряться в Париже? Растаять в толпе на улицах Рима? Она не знала даже, как добраться до этих городов. Агата прислонилась затылком к каменной стене, взялась левой рукой за пальцы правой, и сияние вспыхнуло. Ранки на костяшках затянулись, и колдунья улыбнулась, тихое жужжание подняло ей настроение. Излечение ссадин не истощило её силы, совсем наоборот. В голове продолжали накапливаться вопросы.

Выходило, что использование магии на благо себе её не ослабляло. Нужно было выяснить это наверняка, потому что она знала, чему хочет посвятить свою жизнь. Ошарашенное выражение лица Гастона после того, как она очистила его кожу, даже спустя несколько дней согревало ей душу. Помогать людям, лечить их, облегчать страдания – вот на что она хотела употребить свою магию. Сможет ли она открыть лавку знахарки или те же самые люди, которым она станет помогать, отправят её на костёр как ведьму? Даже беспочвенное обвинение в колдовстве может привести к казни. Она слышала о таких случаях.

Кроме того, по закону женщины не имеют права покупать дома и владеть недвижимостью. Вот если бы она была мужчиной…

Агата выпрямилась.

Но она ведь может им стать. Что, если принять на время мужской облик? Сумеет ли она проделать такое превращение? Если честно, Агги не знала, с чего начать, не говоря уже о том, как после этого снова набраться сил.

Девушка выдохнула, в холодном воздухе повисло облачко от её дыхания. Ей нужно потренироваться, кто-то должен просветить её, рассказать ей правила обращения с невероятным даром, которым она владеет. Ей нужна maman. В деревне мама лечила жителей. Люди приезжали к ним издалека, умоляя исцелить их. Но матери нужно было соблюдать осторожность: неудавшееся лечение могло породить слухи, а слухи для колдуньи смертельно опасны.

Хотя Агата до боли нуждалась в материнских наставлениях, сейчас она понимала maman как никогда. Впервые в жизни она осознала, что отдалило маму от семьи и, вероятно, свело её с ума – чудесная сила, закупоренная внутри и не находящая ни выхода, ни настоящей цели. Это совершенно выводило из равновесия.

– Вот вы где! – прошептал в темноте голос.

Агата вскочила на ноги.

Гастон с широкой улыбкой появился из тени.

– Я не хотел вас напугать.

Девушка схватилась за сердце и оперлась о холодную стену.

– Я чуть не умерла.

– Вы здесь прячетесь? – спросил он и сунул руки в карманы.

– А вам разве не стоит прятаться? – возразила Агата. – Прошло всего два дня. Как вам удалось выйти незамеченным?

– Проскользнул через оранжерею. – Гастон приподнял глубокий капюшон и выгнул брови. – И замаскировался. – Он снова опустил капюшон, достал что-то из кармана и протянул девушке.

Она взяла белую коробочку, перевязанную серебристой лентой, и вопросительно подняла голову.

– Шоколад. – Гастон пожал плечами. – Я подслушал, как Жорж рассказывал друзьям, что произошло после ужина. Жаль, что меня там не было, чтобы защитить вас.

Сердце у Агаты остановилось и потом помчалось вскачь.

– Вы принесли это для меня?

– Да. – Губы его изогнулись в смущённой улыбке.

– Спасибо, Ваша Галантность, – выдохнула Агги, осторожно опуская коробочку в карман фартука. После такого тяжёлого дня его забота показалась бальзамом для души.

Она сморгнула слёзы, и Гастон заглянул ей в лицо.

– У вас усталый вид.

– Ничего. Просто вышла глотнуть воздуха после… – «После того как стая жадных ворон украла дорогие мне вещи, после того как ваш брат придирался ко мне, после того как я восемь часов без перерыва мыла посуду», – хотелось продолжить Агги. Но она проглотила жалобы, потому что знала: они прозвучат как неблагодарность. Особенно учитывая его любезный жест.

– После того как содрали кожу на пальцах до костей? – Гастон указал на ящик. – Присядьте.

Агата с благодарностью кивнула и притулилась на краешке пустого ящика. Гастон сел рядом. Ни один из них ничего не говорил, и оба смотрели в небо. Молчание вдвоём оказалось на удивление успокаивающим.

– У меня ещё не было возможности поблагодарить вас, – сказал наконец Гастон. – Когда я увидел себя в зеркале, то не мог поверить своим глазам. Едва узнал свою уродливую рожу. – Он провёл рукой по теперь гладким щекам и засмеялся.

Но Агата расслышала в его весёлости оттенок горечи. Она повернулась к нему и стала разглядывать дело рук своих. Раньше щёки, нос и лоб усеивали воспалённые прыщи и пустулы, теперь же кожа была гладкой и сияла. Лицо у него стало светлым, с золотистым оттенком, и впервые она заметила симпатичную ямочку на подбородке.

Агата всплеснула руками, отвернулась и сказала:

– Как мне нравится помогать людям.

Гастон прочистил горло и с любопытством взглянул на неё.

– Почему вы отказались помочь мне с охотой на волков, когда я попросил, но согласились излечить мою сыпь? Раз вам удалось справиться с моей внешностью, вы наверняка могли заколдовать лук или ружьё. Это мне непонятно.

Он действительно не видит разницы? Агата покачала головой. Похоже, что нет. Никто в его жизни не проявлял сочувствия или хотя бы интереса к чужим нуждам.

– В шале вы не просили моей помощи. Вы требовали её.

Гастон сдвинул брови.

– Кроме того, – продолжала девушка, – вы хотели использовать мою магию для собственной выгоды. А избавляя вас от сыпи, я направила свои силы на хорошее дело и к тому же сама приняла это решение.

Гастон, наклонив голову набок, придвинулся к ней.

– Но, когда вы помогли мне в игре в дартс, это было только в моих интересах и мой выигрыш унизил брата. – Он ухмыльнулся. – Не хочу сказать, что я не испытываю за это благодарности. Посмотреть на ошарашенного неудачей Жоржа – дорогого стоит.

Как ему объяснить, что во время игры в шале она поступила опрометчиво? Всё началось с того, что она направила дротик Гастона прямо в цель, а закончилось тем, что дротик Жоржа промахнулся мимо мишени. Тогда ей тоже приятно было поставить чванного детину в неловкое положение.

Агата наклонилась вправо и влево и плотнее подоткнула юбки под себя. Возможно, она слишком рьяно принялась пользоваться своим вновь открытым даром, чтобы помочь первому другу, который у неё появился за долгие годы. Но ей не хотелось превращать это в обыкновение.

– Гастон, до того как в лесу я остановила волков, я не использовала свои способности много лет.

Глаза у него округлились, и он открыл рот, чтобы что-то сказать.

Но Агата опередила его:

– Мне не понравилось, с какой снисходительностью ваш брат с друзьями относились к вам в охотничьем домике. Но потом я ужасно переживала. У меня было много времени подумать, и я поняла, что хочу использовать магию только на хорошие дела, чтобы лечить людей, помогать им в беде. И только тогда, когда сама сочту нужным это сделать.

Гастон поймал её взгляд, его глаза были похожи на освещённые луной глубокие синие озёра, а его тёплые руки сжали её пальцы.

– Я понимаю и уважаю ваше решение.

Агата, часто моргая, смотрела на этого юношу из аристократической семьи, чья жизнь была так же сложна, как и у неё, хотя и в совершенно другом смысле. Она тоже стиснула его руки, и, как фитиль занимается пламенем, медленно, постепенно, её замёрзшее сердце пробудилось к жизни. Оказалось, она держала под замком не только свою магию, но и свою душу.

Глядя Гастону в глаза, она видела там добро. Она видела под самой поверхностью медленное кипение страстей; его настоящее «я», запертое внутри потрескавшейся и потускневшей раковины. Она видела человека, которым он хотел бы стать, которым ему всегда следовало быть – Гастоном Галантным. Больше всего на свете Агата хотела бы встретить того юношу, который расцвёл бы в полную силу, если бы семья принимала и любила его.

На мгновение Агги показалось, что она парит над землёй. Она обладала способностью сделать этого человека реальным, а у него были средства, чтобы помочь ей обрести свободу.

По лицу Агаты расплылась улыбка.

– У меня к вам предложение, Ваша Галантность.

Глава 7
Гастон

ГАСТОН ТОЛЬКО СЕЙЧАС ПОНЯЛ: если он хочет использовать способности Агаты в своих целях, нужно заставить её поверить, будто это само пришло ей в голову. Воззвать к её состраданию и изобразить робкого, забитого парнишку, которому необходимо, чтобы она вывела его к свету. Он не ожидал, что она так быстро попадётся на эту удочку.

Юноша улыбнулся ей в ответ; разговор доставлял ему подлинное наслаждение. Её нежная рука в его руке. Её испытующий взгляд, дающий желанную надежду. С тихой усмешкой Гастон сказал:

– Мне никогда ещё никто не делал предложений. Слушаю вас.

Агата глубоко вздохнула и отбросила со лба прядь волос.

– Ну, я могу помочь вам… э-э… – Она опустила глаза на их соединённые руки. – Стать человеком, которым вы хотите быть, в физическом смысле. Я обладаю такой силой.

– Не понимаю. – Он прикинулся невинным юнцом. – Вы ведь сказали, что хотите использовать магию, чтобы лечить людей?

Девушка вскинула голову, и он бесстрашно встретил её взгляд, хотя сердце остановилось от того, что он там увидел.

– Я хочу помогать тем, кто не в состоянии помочь себе сам. Но вам придётся потрудиться, чтобы измениться также и внутренне.

Гастон в полнейшем изумлении смотрел на Агату. Он-то не волшебник и изменить себя не может.

– Что вы имеете в виду?

– С помощью своих способностей я изменю вашу внешность, так же как очистила вашу кожу. – Она вдохнула и торопливо произнесла: – Но вы должны доказать, что достойны этого, – продемонстрировать мне, что работаете над собой изнутри, как я работаю над вашей наружностью. Перед каждым этапом превращения вы должны совершать бескорыстный поступок.

Сердце Гастона словно получило толчок и понеслось быстрее, чем спутанные мысли.

– Я… – Он осёкся. Альтруизм предполагает благородство, а он сомневался, что обладает этим качеством. Может ли он переступить через себя, чтобы угодить ей?

Когда он взглянул в зеркало на своё новое лицо с чистой и здоровой кожей, без красных пятен и болезненных струпьев, это было всё равно что впервые увидеть себя настоящего. Как будто до этого он носил маску и наконец получил возможность снять её.

Игра стоит свеч.

Он уставился на эту девушку-чародейку, как ангел появившуюся в его жизни, и глубоко в груди у него потеплело.

– И вы сделаете это… ради меня?

Выражение её лица смягчилось.

– Да, Гастон. В этом мире есть добрые люди, и вы должны узнать об этом. Найдите ту часть себя, которая готова отдавать, и…

О чём она говорит? В воображении пронеслись картины, как он возвысится над Жоржем, станет наконец старшим братом, превзойдёт его не только по возрасту, но и по телосложению, привлекательности и ловкости. Гастону не терпелось макнуть глумливую физиономию Жоржа в кучу с коровьим навозом, как любящий брат однажды поступил с ним в попытке «избавить его от уродства».

Тут он спохватился – Агата всё ещё говорила:

– …чтобы стать благородным по духу, а не только по рождению.

Гастон потряс головой, чтобы разогнать заманчиво мстительные замыслы.

– А что вы имеете в виду, когда обещаете изменить мою внешность? Сделаете меня высоким и неотразимым, как Жорж?

Агата схватила обе его руки и крепко сжала их:

– Гастон, пожалуйста, услышьте меня и поймите, что я говорю. У меня есть условия.

– Слушаю.

– Вы будете совершать человеколюбивые поступки по моему выбору, и, если у вас получится, я начну менять вас шаг за шагом, пока вы не станете сильным, привлекательным мужчиной. Если делать это постепенно, ваша семья ничего не заподозрит. Но чтобы изменения стали постоянными, к следующему дню рождения вы должны доказать, что обрели благородство души, иначе колдовство полностью рассеется.

Лицо его вспыхнуло, по венам пробежало возбуждение. Конечно, он хотел преобразиться навсегда. Мысль о том, что его мечта исполнится, а потом жизнь снова вернётся в привычное русло, ужасала его… Лучше уж пусть всё остаётся как есть.

– Мой двадцатый день рождения всего через месяц. Этого времени достаточно?

– Это целиком зависит от вас и от вашего желания по-настоящему измениться. – Глаза у Агаты вспыхнули, лёгкий ветерок пошевелил пряди волос вокруг её сияющего лица.

Гастон был в равной степени очарован и напуган.

Мышцы его напряглись, и он заставил себя освободить руки из её внезапно похолодевших ладоней. Кто эта женщина? Заблудившаяся девушка, которая спасла его в лесу, казалась совсем не похожей на молодую колдунью, сидящую рядом с ним сейчас и совершенно беззастенчиво планирующую его будущее. Наконец хриплым шёпотом он заговорил:

– Вы сказали, что у вас есть условия. Одно или несколько? Что от этой сделки выигрываете вы?

Она без колебаний ответила:

– Как только я выполню свою часть договора, вы купите мне дом по моему выбору, чтобы я могла начать врачебную практику.

И всё? Только лишь приобрести ей дом в обмен на превращение из болезненного юноши в сильного, влиятельного мужчину? Он вскочил и попрыгал с ноги на ногу.

– Согласен! Чем скрепим наш контракт?

Агата медленно поднялась, и первая тень сомнения проскользнула по её лицу.

– Думаю, можем пожать друг другу руки.

Гастон с готовностью протянул руку и, когда она взяла её, объявил:

– Клянусь совершать хорошие дела, чтобы заслужить волшебное… э-э… преображение. А в обмен обязуюсь купить дом по вашему выбору… – Он умолк, не зная, что ещё сказать. Сейчас он посулил бы ей хоть замок из бриллиантов.

Агата кивнула.

– А я обещаю вознаградить вас за добрые дела. За каждое успешно и с искренним порывом выполненное задание я буду менять что-то в вашей внешности. – В глазах её словно заплескалась бирюзовая волна, набегающая на тёмно-синий берег, и через их сцепленные руки прошёл неприятный ток, когда она сказала: – Однако, если к вашему двадцатому дню рождения вы не убедите меня, что ваше сердце преисполнилось благородством, все изменения исчезнут. – Каждое слово звучало как заклинание, крепче связывая юношу с её колдовством.

Гастон, которому не терпелось продолжить, сжал ей руку и произнёс:

– Торжественно клянусь.

– Я тоже. – Как только Агата произнесла эти слова, пальцы Гастона почувствовали жар. Ленты сияющего света вырвались из груди девушки и закружились вокруг них. Каждая яркая полоска коснулась его тела, как дуновение холодного ветра, и распалась, как иней. В голове гудело и звенело, как будто по мозгу хлопали крошечные крылья.

Он вытащил свою руку из её руки и, пошатнувшись, отступил на шаг.

– Это… так и надо?

Агата широко раскрыла глаза и поводила пальцами.

– Не знаю. Никогда ничего подобного раньше не делала.

Это признание должно было насторожить Гастона, но не мог же он опасаться всего подряд. Ему уже не терпелось приступить к осуществлению сделки. После того как два дня назад Агата излечила его от прыщей, он ещё не видел родных – сказался больным, что, учитывая его «недуг», было несложно, и попросил носить еду к нему в покои. Конечно, никто из членов семьи не пришёл проведать его. Он не мог дождаться, когда насладится изумлением родственничков, которые увидят его чистейшее лицо.

А оно действительно стало красивым. Агата не только очистила его от корок и покраснения, но придала коже блеск, которого у него не было даже в детстве. Насколько Гастон помнил, лицо у него всегда было такого землистого цвета, что люди постоянно осведомлялись о его здоровье. Это невыносимо раздражало, и он усвоил привычку отвечать им тем же вопросом: «Я прекрасно себя чувствую. А вы? Выглядите неважно». Или симулировать кашель и подробно рассказывать, как слуги харкают кровью, – тогда от подозрения на чахотку в доме воцарялся хаос. Гости немедленно убирались восвояси, и большинство из них больше никогда не интересовались его самочувствием.

Агата снова села на ящик и ссутулилась. Испугавшись, что она может потерять сознание, Гастон бросился к ней.

– Вам плохо? Я могу помочь?

– Всё хорошо. – Она выпрямилась и слегка улыбнулась. – Не ожидала, что это заберёт у меня так много сил. Я имею в виду нашу клятву.

Гастон сел рядом.

– Итак, когда начнём? Каким будет моё первое задание?

Агата сняла оборчатый чепчик служанки. Пушистые каштановые волосы спутались на висках.

– Руки так и чешутся заставить вас перемыть всю посуду за день, пока я сижу, задрав ноги, и читаю роман.

Гастон раскатисто захохотал, но вдруг оборвал смех.

– Подождите, вы серьёзно? Я с удовольствием сделаю это.

Агата засмеялась:

– Хотела бы я, но другие слуги из мстительности придушат меня во сне.

Глаза у неё затуманились, искорки в них потухли. Она резко встала.

– Пора идти спать. Мне вставать в пять утра.

Гастон тоже поднялся.

– Когда…

– Дайте своей семье несколько дней привыкнуть к этому… – Она обвела рукой его лицо, загадочно улыбаясь. – Потом пошлите за мной. Чтобы меня освободили от обязанностей, мне нужны прямые вызовы от членов семьи.

И с этими словами она развернулась, вошла в дверь кухни и скрылась из виду, как волшебная фея из сказок или ангел-хранитель из библейских историй.

Гастон сунул руки в карманы и, насвистывая, направился к двери оранжереи. Видимо, он сделал что-то хорошее в жизни, раз заслужил благосклонность этой невероятной девушки. Во влажной духоте теплицы он сорвал спелый апельсин с дерева в горшке и вонзил ногти в кожуру. В нос ударил яркий запах летнего солнца и сладкого цитруса. Фрукты выращивались для рождественской ярмарки и предназначались для сирот и детей бедняков. Срывать их строго запрещалось, но Гастон очень любил апельсины. Он прошёл через оранжерею, наслаждаясь вкусом запретного плода.

Его бабушка и дедушка организовали ежегодную благотворительную ярмарку несколько десятилетий назад, и родители Гастона считали своим долгом продолжать традицию, хотя mère превратила это событие в костюмированный бал, который со временем стал главным светским мероприятием года. Гастон вынул из плаща карманные часы и откинул крышку. На ум пришли слова, которые grand-père[11]11
  Дедушка (фр.).


[Закрыть] сказал ему, когда дарил их: «Ты в семье белая ворона, Гастон. Может, тебя и считают слабым, но в жизненных невзгодах ты приобрёл внутреннюю силу и упорство. Однажды это окупится».

Развалившись на скамье около журчащего фонтана, который питал пруд с жирными декоративными карпами, он вгрызся в яркую терпкую мякоть апельсина. Может, пришло время получить награду? Может, его судьба наконец-то меняется? Вероятно, столкновение с хищниками в лесу круто развернуло его жизнь. В тот миг он желал получить второй шанс. Неужели фортуна подмигнула ему? Или дедушка послал благословение в виде великодушной чародейки?

Гастон улыбнулся и прошептал в темноту:

– Спасибо, grand-père. Я не упущу этот шанс.

Он бросил апельсинное зёрнышко в пруд и посмотрел, как двадцать рыб извиваются с раскрытыми ртами, борясь за один и тот же кусочек. Вот и его судьба сложилась похожим образом: он довольствовался лоскутками родительского внимания, при любой возможности был раздавлен сапогом Жоржа, и капризы Гвенаэль всегда отодвигали его на задний план. Но теперь этому настанет конец.

Гастон встал, бросил апельсинные корки в воду, и карпы уничтожили свидетельство его проступка. Может, и не нужно ему знать, почему его посетила такая удача.

Из самых глубин души пробилась на поверхность и расцвела улыбка.

Независимо от причины его везения он использует все преимущества своих новых возможностей, чтобы заставить близких заплатить за то, как они обращаются с ним.