Текст книги "Тайны господина Синтеза"

ГЛАВА 3

Обед человека, который ничего не ест. – Заменитель двух килограммов мяса. – Научный пир в ничтожно малых количествах. – Элементы плоти. – Вещества, из которых состоят эти элементы. – Искусственно изготовленное мясо. – Химический синтез. – Разнообразное меню. – Сон человека, который не спит. – Гипноз и внушение. – Человек, проживший шестьдесят лет, приблизительно двадцать из них отдал сну. – Чтобы не упустить ни единого мгновения жизни. – Внушение мысли об отдыхе. – Еще раз о скафандрах. – Господин Синтез заявляет, что собирается создать новый континент, а префект полиции думает, что его обвели вокруг пальца.

Едва господин Синтез произнес эти загадочные слова: «Я сплю, и я голоден», – как его лирическое настроение мигом улетучилось. Однако ничто в его поведении не выдавало сонливости – походка была тверда, глаза открыты, жесты раскованны. Но все же если предположить, что он намеревался перекусить, пусть даже на скорую руку, то казалось странным, что для этого не делалось никаких приготовлений; слуга по-прежнему занимал свой пост в прихожей, а в комнате не было ни намека на трапезу.

Префект молча наблюдал. Старик, словно не замечая гостя, медленно направился к вмурованному в стену сейфу, откуда был извлечен и водружен на стол металлический ящик. Затем, с торжественным видом человека, собирающегося совершить важный акт, он нажал пружинку, и крышка ящика, отливающая сталью и украшенная замечательной красоты фигурками, отскочила, открыв для взоров изумленного префекта всего-навсего дюжину хрустальных флаконов с притертыми пробками, уставленных рядами, как в портативной аптечке бродячего лекаря.

С просиявшим лицом, с радостью в глазах господин Синтез молча взял один из флаконов, вытащил пробку, опустил ее в предназначенную для этой цели выемку, достал ложечку и, нагнув над нею флакон, выкатил шарик размером с плод дикой вишни, долил из другого флакона прозрачной жидкости и, обращаясь к префекту, заявил:

– Вы позволите? Мой желудок чрезвычайно требователен, когда приближается время единственного в день приема пищи. А сегодня я уже и так припозднился на целую минуту. Медлить больше нельзя!

И, не дожидаясь соизволения гостя, которое тот поторопился дать, извиняясь за свое нескромное присутствие, старик мигом проглотил содержимое ложечки. Затем, со странной поспешностью, вытряхнул следующую пилюлю, залил той же самой жидкостью, снова проглотил, почмокал языком и принялся готовить новую порцию. Он повторил эту процедуру десять раз и, наконец, закрыв ящичек, поставил его в сейф и вернулся на свое прежнее место. Судя по тому, как взбодрился хозяин, он и впрямь испытывал животворящее действие своей странной трапезы. На лице его было удовлетворенное выражение плотно пообедавшего человека.

– Вот я и поел, – сказал господин Синтез со вздохом, – что рассматриваю как основополагающую, можно сказать, единственную в своем роде функцию материальной жизни. Этого хватает на двадцать четыре часа. Как видите, моя кухня весьма необременительна, а время, затрачиваемое на восстановление сил, строго ограничено.

– Как, – вскричал префект, – вы ничего больше не съедите, кроме этих таблеток?!

– Ничего. Я же говорил вам, что питаюсь таким образом вот уже тридцать лет.

– Это изумительно!

– Не столько изумительно, сколько в высшей степени рационально.

– Теперь меня не удивляют слухи о том, что господин Синтез обходится вообще без пищи, – ведь никто из не посвященных в тайны вашего существования никогда не видел, чтобы вы ели или собирались есть.

– Мысль о самой возможности обходиться совсем без пищи абсурдна [63]63
  Абсурд – нелепость, нечто далекое от реальности и осмысленности


[Закрыть]. Что представляет собой органическая жизнь? Постоянный износ элементов, составляющих живой организм. Это похоже на процесс беспрерывного сгорания: перестань подкладывать в очаг хворост – и огонь погаснет… Если не восполнять понесенные организмом потери при помощи веществ, соответствующих утраченным, он захиреет и погибнет.

Что касается меня, то, признаюсь, я не из тех, кто, как говорят в народе, «питается святым духом», аппетит у меня недюжинный.

– Вы не шутите?

– Вот вам доказательство. Сейчас, на ваших глазах, я потребил эквивалент двух килограммов говядины. Как видите, мой обед, хоть и научный, далеко не платонический [64]64
  Платонический – нематериальный


[Закрыть], невзирая на свой малый объем.

– Значит, вы доводите питательный материал, например, мясо, до ничтожно малого объема, что позволяет…

– Не угадали. В стенах моей лаборатории никогда не бывало даже миллиграмма мяса.

– Решительно, я понимаю вас все меньше и меньше.

– В то же время это очень просто. В сущности, что такое плоть? Вещество, состоящее из различных элементов, в зависимости от породы животного соотнесенных в различных пропорциях. К примеру, возьмем быка. Я не открою вам ничего нового, если скажу, что в состав его мяса входит альбумин, фибрин, гематозин, креатин, инозин, креатинин, желатин и т. д., и т. д. Кроме того, как вы знаете, в нем присутствуют соли – хлористые соединения, фосфаты, карбонаты, щелочные сульфаты [65]65
  Альбумин – простой белок. Содержится в яйце, молоке, сыворотке крови, семенах растений; фибрин – нерастворимый белок, образующийся в процессе свертывания крови; гематозин – вещество, способствующее кроветворению; креатин – органическая кислота, входящая в состав фосфокреатина – запасного энергетического вещества в составе мозга и мышц; инозин (инозит)– так называемый мясной сахар, один из спиртов, входящих в состав растительных и животных тканей; желатин – продукт тепловой обработки коллагена белка соединительной ткани животных организмов; в биологии используется как питательная среда для культивирования микроорганизмов; хлористые соединения (соли) – химические соединения, содержащие хлор (к ним относится, например, поваренная соль – NaCl); фосфаты – фосфорных кислот; карбонаты – соли угольной кислоты; сульфаты – соли серной кислоты


[Закрыть], железо, марганец – всего более сорока семи наименований, а также семнадцать процентов воды.

– Воды?! Значит, плоть содержит воду? В ростбифе, в бараньей ножке, в филе вода?!

– Совершенно верно. В мясе вода составляет около четырех пятых веса; ее и некоторые, непригодные для насыщения вещества, например, хондрин [66]66
  Хондрин – клей, вываренный из животных хрящей


[Закрыть] и желатин, можно безболезненно изъять и тем самым уменьшить массу данного продукта.

Этого краткого изложения достаточно, чтобы дать вам представление о том, до каких крошечных размеров могут быть доведены наиболее активные элементы, затерянные среди инертных компонентов [67]67
  Инертные компоненты – составные части вещества, не вступающие в химические реакции


[Закрыть] мяса.

– Кажется, я наконец понял: вы извлекаете эти активные элементы и изготовляете из них пилюли, которые только что принимали…

– Терпение! Все названные мною вещества – альбумин, фибрин, креатин и другие отнюдь не однородны. Они в свою очередь состоят из соединенных в определенной пропорции атомов кислорода, водорода, углерода, азота. Вместо того, чтобы с величайшим трудом извлекать их из возможно изначально недоброкачественного сырья, я с помощью необходимых составляющих сам изготовляю свой фибрин, свой креатин, свой альбумин и т. д.

– Вы сами изготовляете… искусственно… мясо?!

– Вне всякого сомнения. Для этого довольно соединить в желаемых пропорциях водород, углерод, азот и кислород, то есть простые вещества, входящие в состав сложных, чья совокупность образует материю мяса. Таким образом я получаю химически чистые продукты питания. Вы слышите, химически чистые! И усваиваемые без малейших потерь, безо всякого остатка!

– Но позвольте, каким образом можно в заданных пропорциях составить смесь простых веществ, которые в природе в чистом виде не встречаются?

– С помощью серии реакций. Их может понять и оценить только химик-профессионал. Приведу лишь один пример – простейший, – по аналогии вы поймете все остальное. Вам известно, что воду можно изготовить искусственно?

– Должен признаться, что имею об этом довольно смутное представление – курс элементарной химии я слушал много лет назад.

– Следует пропустить электрический разряд через смесь, состоящую из двух частей водорода и одной части кислорода. В момент прохождения искры газы образуют жидкость, эта жидкость и есть вода. Я для своих целей пользуюсь способом в принципе аналогичным – воздействую одними простыми веществами на другие для получения сложных и наоборот.

– Но тогда вы создаете все на свете!

– Мною решительно ничего не создается. Никто не может сотворить что-либо из пустоты. Я создаю комбинации простейших веществ, повсюду находящихся в природе, идя от простого к сложному, от общего – к частному, от абстрактного – к конкретному.

– Если не ошибаюсь, такая система называется, как и в философии…

– Синтезом, господин префект, синтезом!

– Ваша фамилия, так поначалу меня поразившая!

– Я последний потомок династии алхимиков, чьи корни теряются в глубине веков. Основоположник нашего рода, не теряя времени на всякую ерунду, занимавшую умы его современников, попытался воссоздать сложные вещества. Он изобрел систему, лишь в наше время обеспечившую химии невиданный взлет, и дал ей громкое греческое имя «синтез», ставшее впоследствии его фамилией, которая ничем не хуже любой другой. Вот отчего я зовусь «Синтез».

Мною унаследовано не только имя и труды предков, но и неодолимое влечение к наукам, в частности, к химическому синтезу… Добавлю, что если сегодня мне удается совершать вещи, потрясающие не только простых смертных, но и специалистов, то я обязан этим в большей степени своим скромным силам, нежели трудам моих предков. В каком-то смысле сидящий перед вами господин – живое воплощение синтеза, результат многовековых усилий, итог десятков поколений самозабвенных и неутомимых тружеников, чьими открытиями мне приходится пользоваться.

Как видите, я не колдун и не мистификатор, я просто ученый, который может дать документальное обоснование всему, о чем говорит. Кстати, возьмите на пробу несколько моих питательных шариков! Не бойтесь! Они столь же безвредны, сколь и эффективны. Ручаюсь, в течение двадцати четырех часов вы не почувствуете голода.

– Благодарю, – засмеялся префект. – Но признаюсь вам по секрету в одном своем недостатке: я – гурман [68]68
  Гурман – любитель вкусно и изысканно поесть


[Закрыть]. Боюсь, что вашей таинственной амброзии [69]69
  Амброзия – в греческой и римской мифологии пища олимпийских богов, дающая им бессмертие


[Закрыть] недостает вкусовых качеств.

– В моей амброзии, как вы изволите ее именовать, нет ничего таинственного. Пусть она и безвкусна, зато оставляет желудок легким, а в голове от нее странным образом проясняется. У вас не будет ни приливов крови, вызванных трудолюбивым пищеварением, ни обострений гастрита [70]70
  Гастрит – воспаление слизистой оболочки желудка


[Закрыть], которые особенно донимают людей, ведущих сидячий образ жизни, ни подагры [71]71
  Подагра – болезнь суставов, вызванная отложением в них солей


[Закрыть], ни ожирения. Вместо этого – быстрая усвояемость пищи, регулярное восстановление сил, легкая регенерация [72]72
  Регенерация – восстановление


[Закрыть]…

– Еще раз благодарю, но, право слово, я страшусь режима питания, отмеченного элементарностью и однообразием.

– Но у меня каждый день разное меню! Завтра в рационе будут углеводороды, лишенные азота и призванные обеспечить организм теплом. Словом, эта пища дыхательная, и, так как я немного переутомлен, добавлю к ней, пожалуй, кокаина или кофеина.

– Нет, нет, спасибо! Я действительно не голоден и признаюсь, что наилучшему кофеину предпочел бы глоток более или менее настоящего «мокко». К тому же мне пора. Прошу прощения за свой непрошеный и слишком затянувшийся визит.

– Помилуйте, мне нечего вам прощать. Вы хотели получить сведения, вы удовлетворены?

– Более чем! Это даже трудно выразить словами! И все же, могу ли я решиться…

– Конечно! Не так-то уж я суров.

– Вы любезно посвятили меня в тайну вашего питания. Не будете ли вы так добры в двух словах открыть мне секрет вашего сна? Вот вы недавно произнесли фразу: «Я сплю, и я голоден». Я видел, как вы ели, но не заметил, чтобы вы спали!

– И тем не менее я сплю. Вам известно об искусственно вызываемом у людей гипнотическом сне [73]73
  Гипнотический сон – сон, вызванный применением гипноза


[Закрыть] и об интереснейших, недавно поставленных профессорами Шарко [74]74
  Шарко Жан-Мартен (1825—1893) – французский ученый, создавший научный метод лечения нервных и психических заболеваний


[Закрыть] в госпитале Сальпетриер в Париже и Беренгеймом в Нанси опытах над загипнотизированными?

– Известно, как и всей широкой публике, то есть очень поверхностно – по газетным статьям и нескольким отрывкам из научных журналов.

– Этого достаточно. Вы знаете, что такой сон вызывают разными путями. Например, экспериментатор держит перед глазами испытуемого блестящий предмет и заставляет неотрывно на него смотреть, чем достигается полная зависимость усыпляемого от усыпляющего. Я имею в виду не столько физическую, сколько моральную зависимость.

– Понятно. Гипнотизер полностью властен над своим подопытным. Он может внушить ему самые причудливые мысли, подсказать идеи как нелепые, так и гениальные, заставить невозмутимо разглагольствовать на темы, о которых тот не имеет ни малейшего представления, может даже отнять у него воспоминания о собственном «я» и переселить его в чужую шкуру. Говорят также, будто бы подопытный может поддаться непреодолимому желанию совершить преступление и совершает его под влиянием навязанного ему внушения, противиться которому он не в силах.

– Совершенно верно, но это еще не все. Вы должны также знать, – впоследствии загипнотизированный может сохранить в памяти все то, что происходило с его сознанием во время гипнотического транса [75]75
  Транс – помрачение сознания, полная отрешенность от действительности


[Закрыть], для чего требуется, чтобы тот, кто погружал его в сон, позаботился об этом при переходе к бодрствованию. Бывает, что первоначально состояние гипноза достигается с большим трудом, зато после ряда сеансов сон наступает почти мгновенно.

– Кажется, все это экспериментально доказано учеными, чью добросовестность нельзя поставить под сомнение.

– Ну так вот, вы видите перед собой человека, находящегося в состоянии гипнотического транса.

– Вас?!

– Меня.

– Но вас же никто не усыплял!

– Ежедневно я сам себя гипнотизирую, смотря несколько секунд в маленькое металлическое зеркальце.

– Вы гипнотизируете себя… сами?!

– Да.

– Я думал, такое невозможно!

– Напротив. Это с незапамятных времен практиковалось на Востоке: индийские факиры за милую душу по своей воле погружались в транс. Одни какое-то время, скосив взгляд, смотрели на кончик своего носа, другие разглядывали собственный пуп и, после более-менее длительного созерцания, достигали того же результата. Именно они навели меня на мысль заняться самогипнозом. Только я пользуюсь зеркальцем – так значительно удобнее.

– Но с какой целью вы подвергаете себя действию этого феномена? [76]76
  Феномен здесь: определенное явление, полученное или узнанное опытным путем


[Закрыть]

– Сколько часов в сутки вы тратите на сон?

– Часов семь-восемь.

– То есть треть вашей жизни проходит в постели, не так ли? Значит, из шестидесяти лет жизни двадцать уходит впустую.

– Но ведь сон так же необходим, как и пища, иначе человек умирает!

– Я вам только что доказал – пища пище рознь. Теперь докажу, что и сон на сон не приходится.

Мое время слишком драгоценно, поэтому я был вынужден попытаться найти средство давать отдых своему организму, не прекращая интеллектуальной и трудовой жизнедеятельности оного. Гипноз подарил мне такую возможность еще сорок пять лет тому назад, позволив сэкономить пятнадцать лет, которые в противном случае были бы безвозвратно потеряны, ибо (хоть мне и удавалось до сих пор решать кое-какие проблемы, считавшиеся ранее неразрешимыми), я никогда не смогу увеличить длительность человеческой жизни и даже на мгновение оттянуть фатальный исход [77]77
  Фатальный исход – неотвратимая гибель


[Закрыть], называемый смертью! Следовательно, стремясь использовать каждую минуту своей жизни, я погружаюсь в транс, отдав самому себе неукоснительный приказ и в искусственном сне продолжать ту же умственную работу, что и наяву. Таким образом, взаимоотношения с людьми, работа, учеба и научные опыты продолжаются.

– И вы не ощущаете ужасающего мозгового перенапряжения?

– Ни в коей мере. Внушая разуму идею продолжения умственной деятельности, я внушаю телу идею отдыха.

– И этого довольно?

– Вполне. Сами знаете – результаты внушения неоспоримы. То есть тело мое отдыхает потому, что я хочу, чтобы оно отдыхало.

– Как все это необычно!

– Ничего подобного. Предположим, я вас загипнотизировал. Во время искусственного сна я заставил вас часов семь-восемь – время, обычно отводимое вами на сон – заниматься утомительным физическим трудом. Предположим также: пробуждая вас, я внушил вам мысль о том, что вы спокойно спали. Будете ли вы испытывать усталость от проделанной во сне работы? Конечно же нет! Вы будете чувствовать себя бодрым и отдохнувшим, словно только что встали с постели! Вот вам секрет человека, не спавшего уже сорок пять лет, – он спит наяву.

Сами видите, мой случай не представляет собой ничего загадочного, и – говорю это безо всякого упрека – власти ошибаются, выслеживая старого добряка ученого, все чудачество которого состоит в отсутствии у него кровати и кухонной утвари.

– Позвольте мне все же заметить, что в жизни нет ничего случайного. Иногда самые, казалось бы, невинные человеческие отношения могут быть неверно истолкованы и бросить тень на самую безупречную личность. Так, ваш новый ассистент-химик…

– Алексис Фармак? Какие опасения может вызывать этот славный парень, который мало того, что и мухи не обидит, так еще и химик, какого поискать!

– Правда и то, что все последнее время он поддерживал близкие отношения с русскими заговорщиками, а также, в частности, преподавал им разделы химии, посвященные взрывчатым веществам.

– Ну и что из этого следует? Вы боитесь, что я взорву динамитом мост Пон-Неф [78]78
  Мост Пон-Неф – мост в Париже («Новый мост»), построенный к 1607 году


[Закрыть] или Нотр-Дам? [79]79
  Нотр-Дам – собор Парижской Богоматери, построен на о. Сите в Париже в 1163—1257 годах


[Закрыть] Знайте же, я – не разрушитель! Я был бы не я, если бы не посвятил всю мою жизнь строительству и созиданию!

Для того, чтобы исчерпать тему о моем ассистенте, скажу, я нанимаю служащих лишь при условии, что они люди порядочные и, главное, сведущие.

Вообще-то мы, иностранцы, намного меньше подвержены предрассудкам, чем вы, французы. Приведу лишь один пример: князь де Галль счел неловким взять гувернером эмигранта, своего и вашего соотечественника, но бывшего коммунара, который в то время преподавал французский язык в Оксфорде.

– Ладно, – сказал префект, вставая и собираясь откланяться. – Оставим в стороне эти вопросы, так как вы человек, способный собственным достопочтеннейшим именем прикрыть любое, пусть даже несколько сомнительное знакомство. Но…

– «Но»?

– Скажу вам откровенно, хотелось бы расстаться с вами, не имея никакой тяжести на душе…

– Что вы хотите этим сказать?

– Спрошу напрямик: как будут использованы пятьсот скафандров фирмы Рукеролля, в данный момент находящиеся в трюмах одного из ваших кораблей?

– Господи, да почему вы меня раньше об этом не спросили?! Здесь нет никакой тайны! В настоящее время идет подготовка к эксперименту, начало которого раньше откладывалось по имевшимся у меня на то веским причинам. Теперь час настал. Я приступаю к тому, что называю своим Великим Делом. Я приступаю к опыту, задуманному мною лет эдак пятьдесят назад. Этот опыт предполагает создание ранее не существовавшей суши.

Мне надо произвести предварительный синтез целинных земель, составив их из различных веществ, в результате чего со дна морского появится новый остров. Вот зачем понадобилась такая многочисленная команда подводников. Что же касается назначения этого острова, сейчас еще находящегося в стадии молекул [80]80
  Молекула – микрочастица, образованная из атомов и способная к самостоятельному существованию


[Закрыть], несущихся в морских просторах, то это – мой секрет. Прощайте, господин префект. Надеюсь, через год вы обо мне услышите.

«Уж конечно услышу, – рассуждал про себя префект, следуя за сторожевым индусом-бхили в коридор, – несомненно, услышу раньше, чем через год. Черт возьми, я развесил уши, как мальчишка, заслушавшийся бабушкиной сказкой! Да уж! Этот проклятый старик так умеет заговаривать зубы, так голову морочит, так задевает за живое, что не поймешь, где кончается реальность и где начинаются басни. Я буду спокоен только тогда, когда обеспечу ему умного и неболтливого спутника, который меня проинформирует что и как, а также скажет мне: действительно ли архимиллионер (а может быть, архибезумец) господин Синтез поддерживает свое существование питательными экстрактами, действительно ли он, с помощью своих дьявольских методов, собирается сотворить новую сушу… Поглядим!..»

ГЛАВА 4

Ученый спор. – Наука и Книга Бытия. – Обмен любезностями между учеными мужами. – Тип средневекового алхимика. – Современный ученый. – Алексис Фармак и юный господин Артур. – Quos ego! [81]81
  Я вас! (лат.)


[Закрыть]– Мэтр. – Несколько чрезвычайно горьких истин, могущих служить штрихами к биографии господина Артура. – Второй помощник господина Синтеза и не помышляет больше о протесте. – Как профессор университета стал простым чернорабочим. – Химик не доверяет. – Что подразумевает господин Синтез под «Великим Делом».

– Но таким образом вы придете к спонтанной генерации! [82]82
  Спонтанная генерация – самопроизвольное рождение


[Закрыть]

– Меня это ни капельки не волнует! Кстати, моногенез [83]83
  Моногенез здесь: происхождение живых существ от одной первоначальной пары – в отличие от упомянутого в тексте далее гетерогенеза


[Закрыть] или гетерогенез – это две системы. Да что говорить – системы! Это просто слова, и они ничего не значат и ничего не доказывают! Во всяком случае, мне!

– Тяжелый вы человек!

– Вы хотя бы имеете более-менее приемлемое определение вашей «спонтанной генерации»?

– Вне всякого сомнения. Я называю этим термином любое воспроизведение живого существа, которое не имеет связи с представителем того же вида. То есть это одно из проявлений первичной генерации, это творение.

– Прекрасно.

– Прекрасно? Что именно?

– Сформулированная подобным образом мысль давным-давно для меня очевидна, и не стоило давать ей такое претенциозное [84]84
  Претенциозный – заявляющий без достаточных на то оснований свои права на значительность, оригинальность


[Закрыть] название.

– Претенциозное?! .

– Черт подери! И кто это с незапамятных времен посеял вражду между выдающимися учеными, которые, казалось бы, должны находить общий язык?!

– И все же господин Пастер… [85]85
  Пастер Луи (1822—1895) – французский ученый, основоположник микробиологии; опроверг теорию самозарождения организмов


[Закрыть]

– …Доказал двадцать лет тому назад, путем достославной серии опытов, что во всех случаях, когда мы наблюдаем, пользуясь вашим термином, «спонтанную генерацию», на самом деле мы наблюдаем организмы, развивающиеся за счет привнесенного извне зародыша.

– Ну и что из этого?

– Сам по себе результат, конечно же, очень важный, но ни в коей мере не опровергающий теорию в целом, и подтвердил это один из самых уважаемых сотрудников Пастера господин Шамберлан, заявивший, что не способен экспериментально доказать невозможность генерации, называемой спонтанной.

Подбирайте аргумент к аргументу, предъявляйте любые тексты, проводите какие угодно опыты, ссылайтесь на каких желаете авторов, но предоставьте мне – так как это вы затеяли дискуссию, я к ней не стремился – научное объяснение зарождения жизни на Земле.

– Ну, это проблема скользкая, я ее, кстати сказать, вовсе не подымал…

– Ай-ай-ай, вот и признайте свою несостоятельность и ступайте препарировать своих зверушек!

– Как вы смеете!

– Скажете, мои кристаллы стоят ваших зверушек, не так ли?! И тут я с вами соглашусь, поскольку одни неизбежно произошли от других.

– Как?! Вы осмеливаетесь утверждать, что живая материя произошла от неживой?!

– Именно так, мой юный еретик!

– Я еретик?! [86]86
  Еретик – человек, пытающийся оспаривать догмы какой-либо религии; здесь слово употреблено в ироническом и переносном смысле


[Закрыть]

– Безусловно, потому что вы, кажется, опровергаете Священное писание, которое гласит, что все живое берет свое начало в неживой материи. Да вы хотя бы знаете эти тексты?

– Должен признать в этом вопросе свое полное невежество.

– Ну, так я вам процитирую: «И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так» (Книга Бытия, I, 11).

«И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной» (Книга Бытия, I, 20).

«И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так» (Книга Бытия, I, 24).

«Земля» и «вода» на старом добром французском означают именно ту неодушевленную материю, которая по приказу Иеговы [87]87
  Иегова (Яхве, Саваоф) – имя Бога в иудаизме


[Закрыть] зачала тварей и злаки, а вы отказываете ей в какой бы то ни было животворящей силе.

– Позвольте, но вы просили у меня научного обоснования, а сами предъявляете объяснения, требующие поверить в чудеса.

– Вы, голубчик, тоже человек нелегкий! Кстати говоря, мне нравится ваша претензия на роль эдакого потрясателя научных основ, эдакого безбожника, не любящего фетишей [88]88
  Фетиш – предмет слепого, не рассуждающего поклонения; в языческих культах этим словом обозначаются священные ритуальные предметы (скульптурные изображения богов, маски, надеваемые во время обрядов и т. п.)


[Закрыть], которым поклоняются члены всех этих Королевских, Императорских и Национальных академий, стремящиеся примирить науку с Библией. За это вы не станете на меня обижаться?

– Я слушаю вас, продолжайте.

– Мне остается только подвести итог. Итак, Земля когда-то имела сугубо минеральную структуру и была разогрета до температуры, которую органические соединения [89]89
  Органические соединения – соединения углерода с другими элементами


[Закрыть] выдержать не могли. В этом причина того, что она была совершенно избавлена от каких бы то ни было зародышей, то есть она была, как теперь говорят, «стерильна». Но в то же время, несмотря на таковое бесплодие, на отсутствие органического оплодотворителя, жизнь на Земле все-таки возникла.

– Вы хотите убедить меня в том, что живая клетка появилась ни с того ни с сего, сама собой, из какого-нибудь одного или из множества кристаллов?!

– Совершенно верно. Но не внезапно, как вы на то намекаете, а путем последовательных изменений. Царство животное и царство растительное связаны неразрывной цепью; причина же такого единения – скромная минеральная молекула.

– Последнюю гипотезу надо как минимум доказать.

– Не отрицайте очевидного, иначе я заподозрю вас в предвзятости и прекращу дискуссию.

– Однако в природе существуют не только кристаллы, но и аморфные тела [90]90
  Аморфные тела – здесь: вещества, не имеющие кристаллической структуры (например, стекло), атомы в которых расположены, в отличие от кристаллических структур, без определенного порядка


[Закрыть].

– Аморфность, мой дорогой, всего лишь еще одна форма…

– Ну, это уж слишком! Шутка хороша, когда безобидна, но в устах химика, в невежестве своем систематически или ситуативно игнорирующего биологию [91]91
  «…систематически или ситуативно игнорирующего биологию» т. е. или вообще, или в ряде случаев не принимающего эту науку во внимание


[Закрыть], она неуместна! Так что прекратите…

– Сами вы прекратите! И не переходите на личности, господин физиолог, иначе я пошлю вас к устрицам, пиявкам, ракам и лягушкам, так горячо вами любимым.

– Сами ступайте к вашему купоросу, к маслам, к кислотам, к вашей кухонной утвари, к вашим склянкам, к вашей металлической посуде!

– Подите вон, вы, хлыщ, и трясите своими манжетами перед светскими шаркунами, которым вы преподаете всякую дешевку вместо науки!

– А вы, аптекаришка задрипанный, оставайтесь у своих печей и стряпайте свои дрянные снадобья!

– Живодер во фраке!

– Поджигатель!

– Комедиант из амфитеатра! Факультетский шарлатан!

– Профессор-отравитель! Комнатный динамитчик!

После вежливой поначалу дискуссии они мало-помалу распалились, и сейчас в лаборатории господина Синтеза перебранка шла полным ходом: оба орали во всю глотку. Хотя в споре участвовало только два человека, в особняке по улице Гальвани было так шумно, что казалось, будто по заведенному на рынках обычаю, по меньшей мере десять рыбных торговок бранились во все горло. Посторонний наблюдатель, попади он случайно в разгар перепалки, вряд ли поверил бы, что видит перед собой двух научных светил. Тем не менее, несмотря на то что выражения, изрыгаемые учеными мужами, становились час от часу хлеще, а непристойности – солонее, так оно и было на самом деле. Еще немного – и они схватились бы за грудки. Во всяком случае, один из участников полемики явно намеревался завершить ее потасовкой.

Это был добрый молодец неопределенного возраста – ему можно было дать как тридцать пять, так и пятьдесят лет – длинный, как день без хлеба, и тощий, как смычок от контрабаса [92]92
  Контрабас – самый большой по размеру и самый низкий по звучанию струнный смычковый музыкальный инструмент


[Закрыть]. Фигура его определялась единственным измерением – высотой, а руки и ноги напоминали лапки паука-сенокосца. Это сооружение завершала странного вида голова, ярость же придавала его лицу выражение одновременно гротескное и зловещее. Из гривы жестких, стоящих дыбом, как у клоуна, волос, казалось, сыпались искры, словно из шерсти ангорской кошки во время грозы. Единственный выпученный фосфоресцирующий глаз освещал лишь одну половину мертвенно-бледного, изрытого морщинами лица; на месте второго, левого, вздувался лиловый рубец, а плоский, как стрелка солнечных часов, и с крючком на конце, словно клюв хищной птицы, невиданных размеров носище был настоящим вызовом, брошенным эстетике [93]93
  Эстетика – здесь: представления людей о красоте


[Закрыть] всех времен и народов. Добавьте еще торчащую во все стороны, спутанную, как пакля, бороду, причудливо окрашенную кислотами, газами, испарениями, реактивами и взрывами в цвета, чей спектр [94]94
  Спектр – здесь: сочетание различных окрасок


[Закрыть] простирается от бледно-голубого до рыжего и чернильно-черного, и вы получите более-менее точный портрет Алексиса Фармака, бывшего «профессора взрывчатых наук», а ныне химика-ассистента господина Синтеза.

Фармак бешено жестикулировал, топоча по полу здоровенными подметками, изгибался, как учитель фехтования, и, выбрасывая вперед руку с тонкими, словно у скелета, обожженными реактивами пальцами, намеревался схватить противника за ворот. Последний же держался молодцом и казался не слишком напуганным угрозами бесноватого профессора.

Представляющий разительный контраст с первым, второй участник этой сцены был молодой человек лет тридцати, блондин, чья несколько блеклая физиономия могла показаться поверхностному наблюдателю незначительной. Правильные черты лица, обрамленного красивой, несколько курчавившейся бородкой, алые губы, несколько мясистый, но хорошей формы нос, румянец сангвиника [95]95
  Сангвиник – живой, эмоциональный, быстро возбудимый человек


[Закрыть] – внешность хоть и не равняющая его с Антиноем [96]96
  Антиной – прекрасный юноша, любимец императора Адриана; погиб в 130 году и был обожествлен


[Закрыть], но отличающаяся благопристойностью и заурядной миловидностью. Очень высокий, слегка блестящий лоб с уже наметившимися залысинами и приличествующая ученому мужу стрижка не портили гармонии, а скорее добавляли новый штрих, сглаживающий первоначально производимое этим лицом впечатление кукольности.

Человек этот был среднего роста, слегка заплывший жирком, торс его плотно обтягивал пошитый у хорошего портного редингот [97]97
  Редингот – длиннополая верхняя мужская одежда особого покроя, предназначенная для верховой езды


[Закрыть]. Пухлые, холеные руки высовывались из ослепительно белых широких манжет. Обут он был в изящнейшие туфли из шевровой кожи [98]98
  Шевровая кожа – кожа для обуви, выделанная из козьей шкуры


[Закрыть], а его светло-серые панталоны могли быть созданы только настоящим артистом своего дела.

Вообще, подобную внешность дипломата, биржевого маклера или административного чиновника высоко ставят министры, банкиры, а также будущие тещи. Однако, всмотревшись повнимательней, замечаешь, что за стеклышками пенсне в черепаховой оправе сверкают зеленоватые в желтую крапинку глаза, чей взгляд, тяжелый и ускользающий, разрушает буржуазную гармонию его бесцветного облика. Встретив такой взгляд, тот, в ком уже зарождалась симпатия, начинает чувствовать своего рода опаску, и даже самый непредубежденный собеседник испытывает непреодолимое желание отдалиться от этого молодого человека, который предупредительнейшими манерами, медовыми речами, безмятежной улыбкой не только не смягчает, а скорее усугубляет впечатление, производимое своим «зеркалом души». Таков господин Артур Роже-Адамс, с недавнего времени работающий в лаборатории господина Синтеза в качестве зоолога.

Хотя функции двух ученых и были строго разграничены, завистливая и деспотическая натура зоолога тяготилась соседством химика. Для начала он стал осыпать насмешками незаурядную внешность своего коллеги. Никакого впечатления. Защищенный тройным панцирем равнодушия, а может быть, и презрения, химик делал вид, что не понимает, в чем соль более или менее завуалированных колкостей «юного господина Артура», как он его неизменно называл. Но «юный господин», будучи далеко не дураком, быстро заметил, что «алхимик» – человек необычайно образованный, ходячая энциклопедия, знающая все на свете, и это наблюдение, естественно, уже через несколько дней преобразовало первоначальную неприязнь в непримиримую ненависть.

Как мы видели, обыкновенная научная дискуссия спровоцировала взрыв этой ненависти, выразившейся сначала в очень оживленном и красочном диалоге, за которым должна была последовать рукопашная схватка. В тот момент, когда, услыхав о «комнатном динамитчике», Алексис Фармак, вне себя от ярости, готов был вцепиться в ворот собеседника, большие двери лаборатории бесшумно распахнулись и на пороге появился господин Синтез.