Книга: Тайная сила - Луи Куперус

В общем, довольно-таки автопробежное, буквально по верхам описание существования голландских колонистов в индонезиях. И на сцене главгер - главный по тарелочкам, то есть в провинции, и его семейство во всей красе. И тут сразу очень интересный момент. Оказывается, голландцы уже тогда были чрезвычайно толерантны и вовсю исповедовали смешанные браки в своих колониях. Так что здесь необычайно красочное сообщество, и полное равенство между равными по социальному статусу людьми всех цветов кожи. Что уже выглядит очень даже положительно. У самого главгера первая жена из местных и четверо детей полукровок, которые по сути индонезийцы и не любят папашу. Он им чужой и враг-захватчик по большому счету. Отсюда и корни трагедии. Нелюбовь и неуважение, но желание на халяву пользоваться всеми благами из рук папаши.

Поэтому сын кувыркается на софе с распутной мачехой - второй женой отца, которая по развитию не более, чем похотливое и столь же наглое и бессовестное животное. Поэтому дочь тайком бегает на свидания с таким же животно-распутным сыном из местного семейства фабрикантов. Все блудят со всеми, а слуги и остальные жители городка втихомолку хихикают и сплетничают за спиной у главгера. Он же весь в работе, весь такой несгибаемый идеалист и не видит дальше своего носа, несмотря на море анонимок в адрес супружницы.

Вторая половина книги, как бы о том, что европейцу ни черта не понять, не постигнуть загадошной азиатской души. Якобы главгер не пошел на поводу у местных князьков, ведущих аморальный образ жизни за счет голландской короны, и потому на него и его семейство обрушились всякие зловещие явления и несчастья в личной жизни. Ну да, ага. А я скажу, не было на этих азиатских аферистов нашенского человека (мы сами азиаты в какой-то степени), который быстро разобрался бы и надавал любому мистическому явлению по кумполу, чтобы было неповадно пакостить.

Ибо в этом гнусном газлайтинге участвовало куча местного народу, молящегося на своих ничтожных, недостойных уважения князьков, и доводивших человека, из рук которого они чего-то не гнушались принимать деньгу и всякие благодеяния. Что показательно, в конце концов, главгер приехал до князьков и в лоб, по-европейски предупредил: ежели не прекратят гадить, то получат большие проблемы. И внезапно вся мистика улетучилась как по мановению волшебной палочки. Но непоправимый вред его психике уже был нанесен.

Короче, лично я в очередной раз убедилась, что в азиях вовсе не обязательно чего-то там постигать. Не всем оно дано, чего уж там. При этом, безусловно, надо уважать какие-то традиции и правила поведения, принятые в местном обществе. Но никак нельзя позволять садиться себе на шею, поворачиваться спиной к азиатам, а тем более открывать им душу, чтобы лезли со своей мистикой и топтались там, как у себя дома. Особенно, ежели твоя страна - колонизатор.

По концовке: грабительскую колонизацию того времени, безусловно, осуждаю.

У Куперуса распределение ролей другое: голландец главный, яванец - непонятный и непредсказуемый. С его папашей у Ван Аудейка (главного героя) были отличные отношения, с сыночком, его наследником - не сложились. Мутный он какой-то.

Традиционный роман, без "измов", погоней, убийств, скаканий по сюжету, роялей в кустах. Хотя супружеские измены, непонимание в семье, прочие проблемы, ну и радости тоже - это всё есть. Текст медленный и тягучий. Как влажные тропики, жаркие вечера и ночи. Вечный вопрос - как иностранцу понять нутро страны, её народа? В данном случае голландцу - яванцев. Не случайно в конце романа одна из действующих лиц говорит, что пыталась и не смогла: "Я пыталась почувствовать ее поэзию. И время от времени мне это удавалось. А в остальном… Я сама виновата, резидент, а не эта прекрасная страна. Лучше бы я, как ваш канинефат, сюда не приезжала! Мой сплин, моя хандра, от которых я страдала в этой стране, полной тайн… я сама в них виновата. Я не ругаю ее, резидент."

В мировой литературе есть "вечные" сюжеты: Золушка, Робинзон, Монте-Кристо, Дон Кихот, Прометей, Ромео и Джульетта и т.д. Эта книга тоже на один из вечных сюжетов - "как понять другой народ". Но читать её зимой не рекомендую. Читайте когда жарко.

Но если обобщить мои впечатления от чтения, то они выливаются в фразу: «Скорее нет, чем да». Особых восторгов книга не вызвала, но и желания отложить в сторону в целом не возникало. Надо сказать, мне очень понравилось предисловие переводчика, и под его влиянием я ожидала какого-то действительного книжного открытия, выстроив в собственном воображении потрясающий сюжет, состоящий из любовной и семейной драм, яванского колорита, модернистской философии и зловещей первобытной мистики. Но читалась книга вязко и лениво, медленно дрейфуя от яванской двусмысленной томности к невыносимой европейской тоске, и так и не смогла захватить ни мой ум, ни мои чувства. Все это было слегка похоже на яванский оркестр гамелан, который непривычному уху просто невозможно долго слушать.

В основе повествования лежит личная драма высокопоставленного чиновника Ван Аудейка, настолько слившегося со своей работой, призванием, осознаваемой жизненной миссией и любовью к Яве, что он перестает замечать нюансы окружающей жизни, обращать внимание на поведение близких ему людей. Ему кажется, что он достиг своего идеала семейного существования: спокойная, размеренная, упорядоченная жизнь с ясными целями, отчетливыми перспективами, справедливым служением и уравновешенными буднями. И будучи внезапно вырванным из своего трудового забытья непредвиденными событиями, он не сумел совладать со своими разрушенными иллюзиями и обманутыми ожиданиями. Сюжет, фактически, вечный: во все времена находятся люди, живущие в коконе собственной реальности и полагающие, что всё и вся в их окружении живет по принятым ими законам и подчиняется единой «картине мира», в которой властвуют добрая воля, благоразумие, милосердие. Мощь столкновения с тайными силами бытия оказывается настолько катастрофической, что потрясает сами основания личности Ван Аудейка и не дает ему возможности вернуться к своим прежним представлениям о правильности выстроенных им отношений с миром.

Травма разочарования, которую он оказывается неспособным пережить, внезапно открывает ему глаза на прошлое, на собственные ошибки и заблуждения и убеждает в наличии тайной противодействующей силы, способной исподволь принудить его действовать вопреки самому себе (закрывать глаза на измены жены и никчемность детей, платить деньги мошеннику, выдающему себя за его внебрачного сына, терпеть пороки регента). И эта сила ломает его, выдавливает из привычных обстоятельств, окончательно расшатывая его внутренние устои и веру в себя. Но он находит в себе силы выскочить из заданного карьерой и собственными представлениями о добропорядочной жизни патологического круговорота, покинуть свой «кармический круг», перестав действовать по его правилам, и в конце концов обретает хотя бы новый домашний очаг, если не может обрести новую жизнь.

Книга кажется сотканной из чувств, но присмотревшись, можно заметить, что это вовсе и не чувства, а весьма рационализированные авторские оценки, более чем настойчиво транслируемые многократными повторениями характеристик персонажей. Все герои – это почти однозначные проекции его мнений, на каждом наклеен ярлык: этот – слабак, эта – гедонистка, тот – сибарит, а этот – тайный недоброжелатель. Более или менее живыми персонажами мне показались только сам Ван Аудейк, в котором, видимо, есть что-то от самого автора, и Ева, его «женская ипостась», так и не сумевшая принять выхолощенное яванское существование с его просветительскими и эстетическими миссиями за смысл всей своей жизни. Все остальные (Леони, Тео, Адди, Додди, другие голландцы и яванцы с их непроизносимыми именами) показались мне оценочными порождениями, а потому – несколько картонными, гипертрофированными в своих недостатках и слабостях.

Книга, на мой взгляд, многословна, умозрительна и рассудочна и, как ни странно, мне не хватило в ней… реальности: прямых конфликтов, эмоций в сексуальных эпизодах, деталей и подробностей происходящего. Чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать описания спиритических сеансов, любовных сцен, мистических «фокусов», спектаклей и диалогов – все здесь полускрытое, как бы присыпанное рисовой пудрой, пригашенное, отцензурированное и утратившее естественную многомерность жизненных артефактов. Но, может быть, эти мои ожидания к Луи Куперусу и вовсе неоправданны, поскольку сформированы уже современными беллетристическими традициями.

Что такое тайная сила, вынесенная в заголовок? Вполне можно подумать, что речь идет о любви, но, как я уже говорила, книга совсем не об этом. Нет, конечно, любовная линия присутствует и присутствует ощутимо. Есть Леони Ван Аудейк, жена высокопоставленного чиновника в Голландской Индии (ныне Индонезии). Эта скучающая порочная красавица развлекает себя тем, что заводит шашни с любым приглянувшимся ей мужчиной. И если сначала она ограничивается чиновниками в командировке, то затем в ее объятия попадает подросший пасынок, а после него - ухажер падчерицы. Любовь ли это? Со стороны Леони - точно нет. Тео, ее пасынок, относится к делу серьезнее, если может быть серьезным пустой и поверхностный юноша, чья цель - праздная жизнь в погоне за удовольствиями. Красивые женщины и ничегонеделание - вот мечты Тео. Любит ли Адди, яванский казанова, бесстыдно флиртующий как с самой Леони, так и с ее падчерицей и с десятком других красавиц? Наверняка известно одно - Адди любит себя и любит быть любимым. Принадлежащий к одной из старейших яванско-голландских семей, он должен проводить дни на фабрике по производству сахара, которой владеет его семья. Однако, Адди предпочитает женскую компанию. Должна сказать, что роман Куперуса подтвердил мои мысли о том, что все пороки произрастают из праздности и лени. Если бы герои каждый день вставали в шесть утра и вкалывали на производстве, то о своих интрижках они думали бы гораздо меньше.

Но книга совсем не об этом. Книга о присутствии белого человека, европейца, на востоке. Вернее, о тщетности и бессмысленности этого присутствия. Белый человек пришел в Азию с целью захватить ее, поработить, отобрать ресурсы, а заодно принести свет европейской цивилизации. Белый человек решил раздвинуть границы Европы и превратить восточные страны в мини-Голландию, мини-Англию, мини-Францию. Почему мини? Потому что преимущественно культурные изменения касались богачей и знати, а основное население продолжало жить в нищете и неграмотности вдали от даров цивилизации. Надо отдать должное захватчикам, они строили железные и автомобильные дороги, провели электричество, телефон. Но они принесли из Европы свою логику и свои ценности, которые на Востоке не срабатывали. Яванцы в романе Куперуса постоянно улыбаются, кланяются и ведут себя подобострастно, но в глазах их нет-нет, да и мелькнет презрение к белому человеку. Да, они потерпели поражение в битве технологий, да, они безнадежно отстали от Европы по части вооружения, но это их земля, всегда была и всегда будет, и она поможет им. И если белый человек забудет, что находится на чужой земле, что он сам здесь чужой, то он сильно рискует. Да, европейцы принесли с собой прогресс, но на ветвях яванских деревьев стонут души убитых младенцев, в яванских садах мелькает загадочный призрак, яванские воды становятся красными то ли от бетеля*, то ли от крови. Это их тайная сила, о которой европейцы забывают, а зря.

Первая половина романа разворачивается неторопливо, может быть, даже скучновато, повествуя о жизни голландской общины в сонном провинциальном яванском городке Лабуванги. Кто-то из голландцев приспособился к местному климату и местной жизни, начал носить саронг** и воздавать должное сиесте, как Леони, кто-то изнывает от жары и безделья, с нежностью вспоминая родную Гаагу, как Ева ван Хелдерсма, "вторая леди" Лабуванги, а кто-то нашел в себе силы полюбить эту экзотическую страну и посвятить ей свою жизнь, как резидент*** ван Аудейк. Но, как бы то ни было, все они здесь чужие, и к концу романа они в полной мере осознают свою чужеродность.

Роман действительно хорош, он прекрасно создает атмосферу Юго-Восточной Азии, ее жаркого климата, ярких пейзажей и немного угрожающей загадки.

*Бетель - растение с наркотическими свойствами, при жевании которого слюна окрашивается в красный цвет. Популярно в странах Юго-Восточной Азии. **Саронг - традиционная мужская и женская одежда в Юго-Восточной Азии, представляющая собой полосу цветной хлопчатобумажной ткани, которая обертывается вокруг пояса или груди. ***Резидент - представитель колониальной державы в колонии.

Дальше...

По сути это история трех семей. Резидент ван Аудейк правит правинцией. Ему кажется, что все хорошо. Он любит Лабуванги, он хороший семьянин, он жесткий, но справедливый и обаятельный правитель. Он женат вторым браком на красивейшей женщины и в его доме живут четверо детей от первого брака. На первый взгляд кажется, что жизнь этого человека безусловно удалась. Супруга резидента, Леони, белокурая и белокожая красавица всегда невозмутимая, безмятежно безразличная женщина, которая неукоснительно соблюдает нормы приличия, не забывая изменять своему супругу. Поскольку Леони печется о приличиях, она никому не признается в своих тайных пристрастиях к греху, распущенности, к слащавой красоте. Но во время сиесты она позволяет себе погружаться в томные розовые мечты:

В спальне у нее висело несколько картин – возлежащая на постели с кружевами молодая женщина, которую целуют два резвящихся ангелочка, и вторая: лев со стрелой в груди у ног улыбающейся девы; и еще большой плакат – реклама духов: нимфа цветов, с которой стаскивают ее покров игривые парфюмерные херувимчики. Эта картинка нравилась ей больше всех, она не могла представить ничего более красивого. Она знала, что картинка чудовищна, но не могла заставить себя снять это безобразие с крючка, хотя все косились на него с недоумением: знакомые, ее дети, которые заходили в комнату без церемоний, что нередко в Нидерландской Индии, где из занятия собственным туалетом не делается тайны. Она могла подолгу смотреть на эту картинку, зачарованно; нимфа казалась ей прелестной, и ее собственные фантазии походили на это изображение. И еще она хранила коробку из-под конфет со слащавым изображением женщины на крышке: тип красоты, нравившийся ей еще больше, чем ее собственная: румянец на щеках, под копной невероятно золотых волос – карие глаза, как у брюнетки, кружева едва прикрывают грудь. Она никогда не признавалась в этих пристрастиях, о смехотворности которых догадывалась, она никогда не разговаривала об этих картинах и коробках именно потому, что знала, насколько они уродливы. Но ей они нравились, чудо как нравились, она считала их искусством и поэзией.

Адди - младший сын принцессы Соло, красавец, похожий на мавра, любимец всех без исключения женщин, столь же безразличный, сколь страстный и ленивый. Они с Леони практически идеальная пара, хотя их жизнь и пристрастия довольно сильно различаются, за одним исключением. Наконец, Ева Элдерсма, фактическая первая дама Лабуванги. Она организует благотворительные базары и театральные постановки. Она выросла в артистичной изысканной семье и пытается привить яванцам европейскую культуру. Если вам на этом месте захотелось хихикнуть - пожалейте бедную женщину, которой приходится жить в нечеловеческих условиях, особенно, в сезон дождей:

влажные испарения, поднявшиеся от земли и листьев, осели каплями пота на стенах, от них покрылись испариной стулья, расплакались зеркала, пошли пятнами шелка и плесенью туфли, как будто низвергающаяся с неба сила потоков стремилась испортить все сделанное человеком, все изящное, блестящее, тонкое. Зато деревья, и листва, и трава ожили, выпрямились, пышно разрослись; среди тысяч оттенков молодой зелени, на фоне этой победы воскресшей зеленой природы весь тонущий людской город с его открытыми виллами стал мокрым и грибо-влажным, а белизна оштукатуренных колонн и цветочных горшков уступила место зеленой плесени. Ева наблюдала за медленным, последовательным разрушением своего дома, своей мебели, своей одежды.

День за днем неумолимо что-нибудь портилось, сгнивало, плесневело, ржавело. И вся ее эстетская философия, помогавшая ей полюбить Нидерландскую Индию, оценить все то хорошее, что здесь есть, выискивая красоту линий и внешнюю и внутреннюю красоту – красоту души, не могла устоять против потоков воды, против разбухания мебели, против появления пятен на платьях и перчатках, против всей этой влажности, плесени и ржавчины, портивших изысканную обстановку, которой она окружила себя, чтобы жизнь на Яве стала менее безутешной. И вот, в один из вечеров, скучающее нидерландское общество решает развлечься столоверчением. На дворе конец 19 века и это модное увлечение докатилось до колонии. Тут оно все и заверте... Роман разворачивается в своеобразном жанре до боли похожем на американскую южную готику. Мистика переплетается с казалось бы вполне объяснимыми вещами. С одной стороны резидент пресекает неприятные события вполне тривиальными действиями, но с другой - признает, в конце концов, присутствие некой таинственной силы, толкающей эту группу людей ко все большей деградации. Отчего Леони, казалось бы, всем довольная, разумная при всей своей порочности и мечтательности, спокойная и равнодушная ко всему кроме самой себя срывается с цепи и пускается во все тяжкие? Отчего дети ван Аудейка начинают ненавидеть окружающих, поддаваясь внезапной и бесполезной ревности? Почему развязка наступает так своеобразно? Казалось бы, в итоге каждый получает то, к чему годами стремился, о чем мечтал, но ни один из героев не испытывает особого счастья по этому поводу. Вообще любопытно, как с развитием сюжета меняется настроение романа от лениво-томного к отчаянию, горечи, сплину и безысходной тоске. Не сказать, что стопроцентный маст рид, но безусловно вещь стоящая прочтения.

После нескольких недель сомнительных развлечений она испытывала потребность сидеть, погрузившись в блуждающие розовые фантазии, вившиеся и клубившиеся перед ее прищуренными глазами. В ее иссушенной душе эти фантазии были точно сказочное цветение лазоревых цветочков, что она взращивала с тем единственным чувством, на которое была способна. Она не любила ни одного человека на свете, но любила эти цветочки.

В виду бессмысленности и никчёмности этих двоих, роман между ними совершенно не тянет на драму. Так, серия эпизодов во время знойной сиесты.

Тем временем, у ван Аудейка начинаются стычки с местной знатью - регентом и его семьёй. Местные аристократы, которых назначают на управленческие должности, чтобы умаслить местное население, ведут себя надменно и непостижимо для европейца. Ван Аудейк, впрочем, о внутреннем кодексе чести и правил осведомлён и пытается как-то лавировать, и небезуспешно. Тем временем, юная дочь ван Аудейка влюбляется в местного красавца-полукровку, который привлекает внимание ненасытной Леони. Тем временем, вторая первая леди Ева измучена собственным несоответствием этому месту, она одинока, потому что муж буквально пропадает на работе, земля Лабуванги для неё так и остаётся чужой и враждебной, пусть Ева и пытается распознать в ней красоту. Да и как признать эту красоту, если твоё любимое шёлковое платье в пятнах плесени, а туфли съели белые муравьи во время сезона дождей?

В общем, ничего особенного не происходит в этой влажной джунглеобразной каше, наполненной криками то ли ночных животных, то ли проклятых душ.

И тут обещанная тайная сила поднимает раздвоенную голову. В доме ван Аудейка начинают происходить странные пугающие вещи. Красавицу Леони кто-то оплёвывает бетелем во время купания, звуки и шорохи наполняют дом. Что-то окопалось в ванной, что-то жуткое, чему нет названия, и с чем рациональный ум ван Аудейка смириться никак не желает. Наказание ли это за грехи, направленная ли месть в подарок от местных колдунов, подкупленных регентом и его мамашей? Да кто ж его разберёт. Тайная сила и всё, как хочешь понимай. Думается мне, тайная сила своего добилась: запустила процесс упадка, и пал дом ван Аудейков.

Но берегитесь, это не ужастик и чудищ вам не предъявят. Потому что вы европеец и их просто не разглядите. А если и разглядите, то не узнаете. Лабуванги для яванцев, а голландцы гоу хоум. Может быть так?

Или нет, это изящная метафора жизни, которая суть всё равно гниение, потому что оно неизбежно и всё на свете заканчивается, даже хорошее и то, что считал хорошим, и особенно хорошее. И как может быть жутко осознать, что ты сокрушён, что раздавлен, что не нужен, и что раньше ошибочно видел мир совсем иначе, в других декорациях и красках. А он вот какой. Чужой, отторгающий.

В предисловии, кстати, написано, что автор стремится "заставить своих героев, больных болезнью воли, выздоравливать душевно благодаря нравственным усилиям над собою". Путём самоотречения, забвения и полной капитуляции? Ну может быть, почему нет.