Книга: Шесть персонажей в поисках автора - Луиджи Пиранделло

В театре, во время репетиции на сцену выходят шесть персонажей, которые уверяют, что ищут автора. Перебивая друг друга, они рассказывают мелодраматическую историю, предлагая взять её в качестве новой пьесы. На замечание директора, что их история выглядит неправдоподобной, один из персонажей, Отец, возражает, что реальная жизнь полна нелепостей. Этим нелепостям не нужно правдоподобие, ведь они и есть истина. А создавать иллюзию истины, как это принято в театре - безумство... 

Читая новаторское произведение всегда есть шанс оказаться в роли мальчика из сказки Ганса Христина Андерсона, который воскликнул: "А король-то голый!". Но если с мальчиком то все понятно, король действительно оказался голым, то с литературным произведением не все так просто. Может так статься, что у тебя не хватает воображения, вкуса или чего там ещё, чтобы представить красоту и изящество "нового наряда", тем более, что множество авторитетных людей его уже оценили и вынесли свой вердикт: он великолепен...

Заведующий сценой. Уж конечно, не во время репетиции! Сейчас же забирай свое барахло! Мне надо готовить сцену для второго акта «Игры интересов».

По сюжету, если описывать формально, получается эдакая "пьеса в пьесе", а заодно подтрунивание над самим автором, над актерской братией в целом:

Но что вы от меня хотите, если Франция давно уже перестала поставлять нам хорошие комедии и мы вынуждены ставить комедии этого Пиранделло, которого понять – нужно пуд соли съесть и который, словно нарочно, делает все, чтобы и актеры, и критики, и зритель плевались?

Но на деле все гораздо серьезнее.

Отец. Мы хотим жить, господин директор! Директор (с иронией). В веках? Отец. Нет, господин директор, хотя бы одно мгновение – в вас.

Как мне кажется, с одной стороны тут речь о воплощении замыслов, о взаимодействии и передаче настоящего на сцене, а с другой еще и о самих социальных взаимоотношениях, которые со сцены представляются, которые за видимостью некоторой ситуации парадоксов. И очень плавное, но радикальное перетекание в доминирование ролей и тем на сцене межу Актерами и Персонажами осознается не сразу, однако по мере осознания начинаешь задаваться массой вопросов. Новаторская, как я понимаю на тот момент задумка и хорошее, техничное исполнение, рассчитанное на великолепную и талантливую игру актёрского состава.

Факты подобны мешкам – если они пусты, они не могут стоять. Чтобы факт стоял на ногах, нужно прежде всего напитать его разумом и чувствами, которые дали ему жизнь.

Пьеса очень короткая, но было бы интересно именно посмотреть ее.

KillWish. Тур 9.  Заявка 1. Охота на нечисть: Есть тут кто живой? Выходи! Мишень 1.

«Шесть персонажей в поисках автора» лучше не читать, а смотреть. Эта пьеса для тех, кто не готов ограничиваться стандартными сценическими историями и принимает эксперименты, в т.ч. своеобразный хаос в сюжетных линиях и характерах героев. И я просто не могла не вспомнить фильм «Персонаж» (2006) – там гг обнаруживает, что является литературным персонажем, и пытается найти своего автора, чтобы попросить его (автора) изменить трагический финал книги.

В театре тем временем пытаются поставить какую-то малоинтересную пьесу, ибо, по мнению режиссера постановки (он же директор), «хороших пьес теперь не пишут». Получается абы как, режиссер недоволен, актеры толком не понимают, чего от них хотят. И как раз в самый напряженный момент репетиции в зал врываются странные люди в количестве 6 шт. Они пугают актеров и режиссера, заявляя, что являются персонажами некой незаконченной пьесы (почти неупокоенные души). Они умоляют режиссера записать их историю, им же нужно лишь рассказать (и показать) свою драматичную жизнь.

«Ах, господин директор! Вы же знаете не хуже меня, что жизнь полна таких несуразностей, которые вовсе не нуждаются в правдоподобии. А знаете почему, господин директор? Потому что эти несуразности и есть правда!»

Так что, можно сказать, все действие «Шести персонажей…» – это пьеса в пьесе. Сначала несчастные персонажи проживают свою жизнь на любезно выделенной им сцене, а потом их образы пытаются примерить актеры театра… с разной степенью успешности.

Сама пьеса (та, что в пьесе…) – что-то крайне сентиментальное: с брошенными детьми, погибшими мужьями и Сонями а-ля «Преступление и наказание». Короче говоря, как в жизни все, и может показаться, что вы смотрите новый выпуск «Пусть говорят» или «Прямого эфира с Малаховым», столько тут эмоциональных коллизий, страшных воплей, обвинений. Но дело не в сюжете, который отыгрывают персонажи – они интересно раскрывают творческое мышление.

Если не рассматривать это как фантастику (ха, посмотри, ожившие персонажи!), то можно разобраться в отношениях писателя/драматурга с его героями. Понятно, что режиссер, он же директор театра, устал от пьес, которые он должен ставить. И, похоже, во время очередной неудачной репетиции у него родилось желание написать свою пьесу. Так и врываются в его жизнь персонажи и вынуждают его взяться за перо. Замечательно показано, как на реальность (театр, актеры, новая постановка) наслаиваются фантазии режиссера (персонажи с их историей). Он внезапно отменяет постановку чужой пьесы и заставляет актеров разучивать его собственную. Он спорит с самим собой: воображение говорит одно, он не соглашается, потому что «в театре так не принято!», но воображение настаивает, он пытается найти компромисс, ничего не получается, персонажи не хотят, чтобы их играли эти актеры, с ними нужно договориться, они не соглашаются… но все равно нужно договориться.

«Бросьте вы свою правду! Вы в театре! И правда здесь хороша только до известного предела!»

Пиранделло рассказывает о том, что наше воображение (тут – жизнь, «все, как в жизни!») сильнее, шире искусства в принятом нами виде. То, что мы получаем в виде искусства (литература, театр, кино) – это лишь жалкая выжимка, никогда автор не сможет выразить себя полностью, он вечно ограничен форматом искусства. Так, у режиссера может получиться хороший спектакль, но он будет хуже, поверхностнее того, что было у него в голове. Он, как и его персонажи, в отчаянии, но деваться некуда, нужно принимать правила игры.

И, конечно, «Шесть персонажей…» – о том, что лишь поначалу творению/героям нужен автор. В какой-то момент автор становится лишним в своем же собственном мире, этот мир отталкивает его. Оттого можно сравнить процесс создания с родительством – так ребенок вырастает и уходит – чтобы стать самостоятельным.

«...кому выпало счастье породить хоть один настоящий живой персонаж, тот может смеяться даже над смертью»

История персонажей начинается с того, что в молодости Отец прогоняет Мать, решив что та влюблена в другого. Мать вынуждена оставить Сына с Отцом. Она создает новую семью, в которой рождаются Дочь и еще двое детей, но спустя годы возвращается к Отцу... Дальнейшая встреча всех этих людей приведет к трагической развязке.

Эти персонажи ничуть не менее живые, нежели актеры, задействованные в пьесе: они жили, любили, страдали, они делают это и сейчас. Кто из них более иллюзорен? Режиссер, автор, актеры, чье творчество исчезнет с прекращением их земного пути, или литературные персонажи, когда-то кем-то сотворенные, наделенные характером, поступками, фразами, живущими в веках? Сервантеса помнят потому, что когда-то он создал Дон Кихота.

Чем меня так затронула эта пьеса? Не просто "игрой в игре", но возможностью взаимодействия режисера, актеров, персонажей и зрителей - грани стираются, границ нет, и уже совершенно не важно, кто реален и насколько. Прошлое и настоящее персонажей, а также непосредственная реальность единовременно сосуществуют на сцене - потрясающий эффект, позволяющий глубже раскрыть драму персонажей.

О чем еще пьеса? Об игре, о муках, в которых рождается спектакль, о том, как актеры учатся у персонажей, импровизируют, как персонажи возмущаются, что актеры играют не так и не то, как было на самом - интересно, где это место? - деле.

Финал у пьесы трагический, но опять же, ты скорее пребываешь в недоумении, чем рыдаешь - снова автор отошел от традиций, снова перевернул все с ног на голову. Я очень люблю подобные эксперименты с читателем, по сути напоминающие испытание его на прочность и широту взглядов.

Итог: для меня - совершенно прекрасная пьеса. Но никого не призываю ее читать, такие вещи трудно советовать.

Есть над чем посмеяться, но....сколько глубины в книге! Затронуты вопросы, темы, над которыми можно просто зависнуть, пока продумываешь их и так до конца не к чему конкретному не придешь. Игра (художественная, простите!) в театре, в жизни? Где мы играем? Кто более реален: актер на сцене, или персонаж пьесы? У каждого есть свое место? Своё предназначение? Мы связаны с кем-то и как бы не хотели - можем ли мы отделиться от другого человека? Или наши действия, события связаны так тесно, что даже имея огроменное жаление - никуда не деться, пока не сыграна будет роль....

100 (!) лет назад была написана пьеса! СТО! А читается сейчас - без разницы во времени! Как что-то современное.

Браво автору за труд!

Здесь реальность и вымысел перемешались. Словно танцевали по одному им известному ритму. Только и успевай, что смотреть за движениями и наслаждаться техникой исполнения, не обращая внимание на детали, а-ля дотянут ли носочек. Потому что чувствовала, что он дотянут, ведь передо мной профессионалы своего дела.

Здесь Достоевский и Толстой спорили. Позже присоединился Набоков. А потом и Андерсен.

Мать — как Анна Каренина, которая всё-таки дала себе возможность попробовать быть счастливой с Вронским. Выкинув Сережу из головы и оставив его с Карениным. Однако у всего есть плата. И Мать встречается с уже взрослым сыном. Чем грозит эта встреча?

Далее Падчерица, в которой Соня Мармеладова и Лолита нежно слились в одном теле. А в самом конце... Словно Русалочка и пена.

Сын. Карамазов. Иван, скорее всего, со страстями Дмитрия и презрением Верховенского. Равнодушие к матери. Презрение к отцу.

Отец сам со страстями Рогожина и... Гумбертовостью.

Мальчик и девочка. Поначалу у меня были большие претензии к их образам. И пусть у молчания были причины, которые можно уловить, к персонажу Мальчика всё равно осталось много вопросов и неоправданных ожиданий. Там ведь мог бы выйти образ а-ля Ипполита. А получилось, что ничего не понятно: все мысли и переживания похоронены из-за отсутствия слов.

А ещё на фоне все эти... метания директора, которому предлагается возможность, которой у него никогда не было. Что, кстати, можно воспринимать как... вдохновение, пришедшее во время репетиции. И сомнения, а сможет ли воплотить.

Весь этот смех поначалу от актеров, репетирующих пьесу, другую пьесу того же автора (там была интересная самоирония). Смех-защита от непонятного. Отношения внутри актерской труппы: ревность, соперничество.

Прямо прелесть, а не пьеса. Творческие муки писателя налицо. Словно показывают, что происходит у него в голове, когда он пишет. А также, когда смотрит постановку своих пьес. Эти споры между актерами и персонажами... красота и услада! Как внутренние выкрики критика во время просмотра экранизации, когда читал книгу, по которой она снята. Всё не то и не так, и не туда, и вообще зачем.

Но спустя время все восторги растаяли. Как только дело дошло до начала репетиции, едкость и даже обида самого автора пьесы на постановщиков стала слишком громкой. И мне не нравится. Во-первых, постоянные перебивания, исправления, замечания, из-за которых любознательному читателю в моём лице постоянно словно дверью по носу били. Сначала сами пригласили, дверь открыли, а потом как закрыли резко - что аж неприятно стало. И понимаю, что автор так высказывается по поводу разницы восприятий, невозможности воплощения идеи/замысла автора на сцене так, как того хотели бы созданные музой или вдохновением персонажи. Но всё-таки. Не слишком ли много об этом?

В каждом из нас – целый мир, и в каждом – этот мир свой, особенный. Как же мы можем понять друг друга, господа, если в свои слова я вкладываю только то, что заключено во мне, а собеседник мой улавливает в них лишь то, что согласно с его собственным миром? Мы только думаем, что друг друга понимаем, а на деле нам никогда не столковаться!

С другой стороны, пьеса таки слегка глубже, чем просто сценка о взаимоотношениях персонажа и актера. Здесь о тотальной неспособности понять друг друга. Но как-то это слегка скомкано, хаотично и критика постановщиков громче и станцевала куда ярче, чем какие-либо другие подтексты.

Господин Пиранделло, Вы очень странный, я приду к Вам ещё.

Но даже отбросив вопрос о внешнем сходстве, актер сможет выразить свое личное представление обо мне, свое личное восприятие, – если только оно у него есть вообще, – а вовсе не то, что я представляю собой на самом деле, и не так, как я воспринимаю себя сам.

Находясь в зрительном зале театра, я всегда с восторгом воспринимаю присутствие артистов среди публики, когда они появляются не из-за кулис, а двигаясь по проходу партера, поднимаются на сцену совсем с другой стороны. Вовлечения зрителя в действие - мой любимый ход, он размывает традиционные границы между режиссером, актерами и зрителями. Пьеса относится к разряду философских, она задаёт много вопросов, в то время как ответы слишком неопределённы. Даже самый известный, играемый персонаж в разном исполнении выглядит по-разному. А если представить, что Персонаж первичен, а Актёр вторичен, то имеет ли он право преподносить Зрителю собственную интерпретацию исполняемой роли?

Историческая справка: "Римская премьера этой пьесы, самой популярной из 44 пьес драматурга, закончилась скандалом: зрители были оскорблены рассуждениями персонажей об относительности добра и истины".