Текст книги "Таггарт"

Глава 3

Мириам Старк поднималась по узенькой тропке на вершину горы Рокинстрау. Лишь одинокое облако, окутанное нежно-розовой дымкой предвосхищало то сияние, что разольется по серому небу с рассветом. Однако было достаточно светло, чтобы разглядеть паутину едва заметных тропинок, разбегающихся по склону.

Девушка любила бывать здесь. Даже в самые жаркие дни на вершине гулял прохладный ветерок, и всегда царила тишина, совершенно невообразимая тишина, дающая простор вольному полету мыслей.

Заняв свое излюбленное местечко за можжевельником, Мириам принялась методично осматривать окрестности. Адам научил ее, как это делать: сперва быстрый, пристальный обзор подножия горы – не подобрался ли кто за ночь, а потом взгляд поднимается все выше к самым дальним горизонтам и тщательно обшаривает каждый каньон, каждую тропку, каждый закуток, где можно разбить лагерь или просто найти убежище.

Мириам знала, что ей искать. Любое движение, любое изменение в узоре теней, любой блик, любую новую едва приметную черточку в рисунке досконально знакомой местности. Она умела отличить дым от столба пыли, и с первого взгляда определить, поднято ли облако пыли легким порывом ветерка, пустынным вихрем или же людьми… или даже всего одним человеком.

Само собой, эти наблюдения, неустанный поиск каждого случайного путника, все бесконечные предосторожности предпринимались не ради развлечения. От добросовестности дозорного зависели жизнь и Смерть семьи. Старки сейчас жили в условиях, требующих постоянной бдительности. Любой неосторожный шаг, необдуманный поступок – стопроцентная вероятность попасть на глаза какому-нибудь апачу или белому бандиту. Тогда конец всему, и возможно смерть.

Дважды в день – на рассвете и закате – кто-нибудь из Старков, то один, то другой, поднимался на вершину и осматривал подходы к горе. Попытка выставить постоянного часового не удалась – их было только трое. Стали выходить в дозор на рассвете и закате.

Как ни труднопроходимы были окрестные земли, но Адам, Консуэло и Мириам уже хорошо их изучили. Самые опасные области лежали с юга и севера от горы, где многочисленные потайные каньоны создавали множество укромных мест. Старки с самого начала по очереди ездили по тем местам и теперь знали, где именно выискивать признаки пребывания возможного путника.

С запада же единственную опасность представлял проход между гор. Но вряд ли кому-то придет в голову лезть через вершины. Каньон золотоискателей, располагался на пологом склоне горы, с другой ее стороны крутые обрывы образовывали берег Соснового ручья; Один их грозный вид отваживал любых смельчаков.

Этим утром, бегло осмотрев подножие Рокинстрау, Мириам обратила внимание на север. Там, вдали, в Соленую речку впадали два ручья – Вишневый и ручей Черномазого. Она частенько поглядывала в ту сторону, хотя, по большому-то счету, сунуться туда мог бы разве что неопытный новичок.

Небо располосовали алые стрелы первых лучей, восток окрасился золотым и розовым. Размяв в руках пригоршню кедровой хвои, девушка вдохнула пряный аромат. Все безбрежное пространство перед ней как бы застыло в предутреннем ожидании. Воздух был изумительно свеж и прозрачен. Сейчас Мириам видела земли на многие мили вокруг.

Что-то вдруг заставило ее перевести взгляд, и она успела заметить какое-то крошечное движущееся пятнышко, скорее точку. Интуиция подсказала: человек. Мгновением раньше пятнышка на том месте не было. И теперь… Ой, оно опять исчезло!

Кто-то пробирался через безлесый склон Черного кургана по ту сторону Солёной речки. Но на открытом месте путник появился всего лишь на какую-то долю секунды. Судя по всему шел он в одиночку и почти наверняка был белым человеком.

Посерьезневшая и озадаченная, девушка снова подняла бинокль к Глазам и тщательно осмотрела подозрительное место, однако склон находился за пределами возможностей линз. поэтому ничего больше разглядеть ей не удалось. Да, что-то там определенно промелькнуло, но так же внезапно и скрылось.

Если это и впрямь человек, то он выбрал нехоженый маршрут, зато такой, откуда можно отлично наблюдать за окрестностями и проверять, не идет ли кто по его следу. Снизу увидеть его невозможно, а сверху вряд ли кто пойдет – курган имел такую форму, что забираться вверх по его склону не было никакого смысла.

Покинув прежнюю наблюдательную позицию, Мириам обошла вершину, исследуя все остальные подходы. Жизнь ее и ее родных зависела от того, чтобы не попасться на глаза апачам, время от времени пересекавшим эти земли. И до сих пор Старкам удавалось сохранить полнейшую тайну.

Поднявшись на гору, Адам поджидал сестру на первой площадке.

– Ты кого-нибудь видела?

– Кажется, всадника, – девушка указала на открытый склон Черного кургана. – Может он там спуститься к реке?

Взяв бинокль, Адам внимательно осмотрел указанный сестрой участок.

– Помнится, в первую неделю, я подстрелил там оленя. Да, все верно, там можно спуститься. – Он снова вгляделся в склон. – Ну, сейчас-то его и след простыл.

– Само собой. Мне показалось, он не хочет попадаться никому на глаза.

Адам медленно осматривался по сторонам.

– Конни здесь не нравится, – внезапно сообщил он. – Что ж, я ее не виню.

– По-моему, ей не привыкать, – откликнулась Мириам. – Ты же знаешь, как она жила до встречи с тобой. Она выросла в таких условиях.

– Она боится?

Мириам честно подумала над ответом.

– А разве мы все не боимся? Думаю, она боится меньше, чем мы. У нее сильный характер.

– Знаю… Но она-то считает, будто у меня слабый.

– Ты любишь её, правда?

– Как никогда никого не любил. – Адам опустил бинокль. – Там и впрямь кто-то есть. – Он передал бинокль сестре. – Видишь? На утесе над речкой.

– Вижу. Он ищет спуск вниз.

Они замолчали. Снова взяв бинокль, Адам следил за незваным гостем.

– Да, я люблю ее, – повторил он через несколько мгновений. – Полюбил ее с первого взгляда и надеялся, что и она меня тоже полюбит.

– Думаю, так оно и есть, – сказав это, Мириам, к своему удивлению, поняла; что и вправду так считает. – Сомневаюсь, осознает ли она сама, что любит тебя. Просто не верит, что у тебя сильный характер.

– Знаю.

– Он нашел тропинку, – отметила Мириам, посмотрев в бинокль, – спускается.

Адам, в свою очередь, внимательно разглядывал всадника.

– В этих краях, совсем один… Тут что-то не так.

– Может, он вне закона?

Адам продолжал наблюдать за незнакомцем.

– Вот намоем достаточно золота и уедем отсюда, – промолвил он. – Я уже присмотрел себе ранчо, а как куплю его, поедем в Сан-Франциско или даже еще дальше – на Восток. Надеюсь, после этого у Конни изменится настроение… А еще я собираюсь обзавестись самым что ни на есть настоящим домом, таким, чтоб ей было чем гордиться.

Брат снова передал бинокль Мириам.

– Он переправляется… Исчез в кустарнике.

Внезапно Адам тронул девушку за плечо.

– Гляди! К западу от всадника… Видишь пыль?

В бинокль за облаком пыли Мириам отчетливо различила отряд воинов-апачей. Их было не. меньше дюжины, и ехали они в том же направлении, что и загадочный незнакомец, но на некотором расстоянии от него.

У брата с сестрой не было никакой возможности предупредить всадника об опасности, не выдав при этом себя. А Консуэло оставалась одна в доме.

– Апачи! – произнесла Мириам.

Адам поднялся.

– Пойдем скорей, пока они не отрезали нам дорогу.

Держа винтовки наготове, Адам и Мириам поспешно, чуть не бегом, припустили вниз по крутой тропке. В ущелье они смогут постоять за себя, но если враги застигнут их здесь, на голом склоне, то убьют в считанные минуты. А Консуэло одна тоже не сможет себя защитить. Придется уж тому всаднику выкручиваться самому.

Спустившись с горы, Сванти Таггарт въехал в реку. В этом месте она оказалась мелкой, едва ли по колено коню. Уже через несколько минут он выбрался на противоположный берег и скрылся в ивовых зарослях. Оказавшись в тени, спешился, зацепил поводья за ветку и направился обратно к воде. Выдернув пучок полыни, тщательно замел следы и присыпал сверху песком, чтобы скрыть вое свидетельства переправы. На другом берегу отпечатков и так не осталось, там выступали отроги скал.

Покончив с этим, он взял коня под уздцы и пробрался через ивовые заросли. Там, где они наконец кончились, чуть помедлил прежде, чем выходить на открытое пространство, и внимательно оглядел в бинокль простиравшиеся впереди горы. Всего несколькими минутами раньше Адам и Мириам Старк промчались вниз по тропе, но этого Сванти увидеть не успел. Теперь же они скрылись в глубокой расщелине.

Все еще ведя коня в поводу, Старк побрел вверх по arroyo note 3Note3
  Ложе ручья (исп.).


[Закрыть]. Внезапно Сванти почувствовал, что саврасый дернул головой, и, обернувшись, увидел, как конь настороженно поднял уши.

– Полегче, малыш! – прошептал Таггарт. – Ну же, спокойней.

Укрывшись вместе с конем под наклонной скалой, он замер с винтовкой в руке.

На противоположной стене каньона показалась тень индейца на лошади, затем вторая, следом еще несколько. Зажав ладонью нос саврасого, беглец выжидал. Внутри него все так и застыло, лишь отчаянно колотилось сердце, а по щекам катились струйки холодного пота. Совсем рядом с ним задетый конем апача скатился камушек, зашуршал песок. Таггарт приподнял ружье.

Индейцы были всего в каких-нибудь пятнадцати футах над ним. Стали слышны их глухие голоса. Они о чем-то поспорили, а затем двинулись дальше по краю обрыва. Сванти достаточно знал их язык, чтобы разобрать, что они что-то ищут. Но что именно? Точней – кого?

Он присел на корточки, прислонившись к скале спиной и положив винтовку поперек колен. Становилось жарко.

Фляга была полна, но Таггарт понимал, что ни он, ни конь не смогут дальше двигаться таким темпом. Необходимо найти какую-нибудь укромную нору, чтобы хорошенько передохнуть. Шойер, вполне вероятно, все еще висит на хвосте. Он знает, что есть только два пункта, куда беглец может направиться: Глоуб и Моренси. Выход единственный – на время где-нибудь затаиться. Если человек не оставляет следов, то его никто и не найдёт. А Пете пусть себе скачет сперва в Глоуб, а потом в Моренси.

Правда, признался он себе, и эта затея рискованна. Чтобы прокормиться, придется охотиться – ставить силки, стрелять, то и другое непременно привлечет внимание апачей. Да нужно еще найти такое укрытие, где бы были вода и трава для коня.

Примерно через полчаса Таггарт свернул и раскурил самокрутку. Его по-прежнему мучил голод. Впрочем, голодать ему было не впервой, и вообще он не привык себя баловать. Через час после того, как проехали индейцы, вскарабкался на край обрыва и, спрятавшись меж валунов, принялся озирать окрестности. Где-то в горах на востоке должен находиться источник Рокинстрау. Однако любой родник в этих краях таит большую опасность. Апачи наверняка знают о нем и периодически туда наведываются.

Поднявшись, Сванти спугнул кролика, прятавшегося за камнем. Он потянулся было за ножом, но зверек успел улизнуть. Неудача рассмешила беглеца, наверняка он все равно бы промахнулся – видно такой уж человек этот Таггарт, не его судьба попадать в десятку.

Апачи умчались на юг. Путь изгнанника лежал на восток, поэтому он сел в седло и поехал своей дорогой. Здесь пустыня не казалась такой безжизненной, как прежде. То и дело встречались опунции, заросли кустарников, горные дубы. А главное, если продвигаться медленно, не поднимая пыли, избегая открытых участков, держась в тени зарослей, можно незаметно добраться до горы Рокинстрау, которая уже виднелась впереди. Избрав такой способ путешествия, Таггарт неуклонно приближался к цели. Он ни на минуту не забывал об угрозе нападения апачей, а глаза его постоянно искали на общем серо-коричневом фоне пятно яркой зелени, означающее родник или небольшой водоем.

Склоны каньона, по которому теперь ехал Сванти, были покрыты густыми зарослями кустарника. Неожиданно его внимание привлекли несколько сломанных засохших веток. Остановившись, он начал разбираться, в чем дело. Пожалуй, другой более беспечный всадник попросту проехал бы себе мимо, ничего не углядев, но его встревожило почти неприметное изменение в пейзаже.

У входа в узкую расщелину заросли стали совсем непроходимыми. Сванти объехал их по краю, пытаясь понять, что же показалось ему таким подозрительным. Заметив небольшой прогал в кустарнике он спешился и, ведя саврасого за собой, двинулся вглубь. Время от времени он поглядывал на коня, но тот не выказывал никакой тревоги. Если и был поблизости кто живой, то конь этого не чувствовал.

Царапину на коре дерева, Таггарт увидел краем глаза и сначала прошел мимо. Лишь через некоторое время до него дошло, что перед ним важный знак. Поспешно вернувшись, он внимательно осмотрел кривой ствол меските. По всей видимости царапину оставил какой-то тяжелый предмет и довольно давно. Это явно было не копыто коня, поскольку для копыта зазубрина располагалась слишком уж высоко. Таггарт рассматривал ее, сознавая, что жизнь его висит на волоске и любой промах может означать конец.

Присев на корточки, он заглянул под кусты и вдруг обнаружил колесо.

Колесо принадлежало фургону, спрятанному в кустах. Чуть дальше темнело второе колесо. Сванти встал на четвереньки и пополз к ним под ветвями. Человек, который так надежно замаскировал свой фургон от посторонних глаз, явно собирался сюда вернуться. Как. этот таинственный некто умудрился добраться с ним в такую глубь, превосходило всякое разумение Сванти. Однако фургон здесь все же стоял. Значит, и люди должны быть, рассудил Таггарт. Осмотрев повозку, насколько позволяли ветки, он нашел несколько ниток, зацепившихся за доски. Одна из них, судя по всему, была от холщового мешка… а другая, цветная, оказалась хлопковой. Следопыт нахмурился. Неужели от женской юбки? Это казалось просто смехотворным, и все же…

Следы, разумеется, были уничтожены, но не слишком тщательно. Порыскав вокруг, Сванти обнаружил под одним из кустов частично сохранившийся отпечаток копыта и понял, что фургон тащили мулы.

Вернувшись к саврасому, Таггарт раскурил очередную самокрутку и поразмыслил над ситуацией. Уж коли этот некто приволок фургон сюда, значит, мог двигаться с ним и дальше. Логичным было предположить, что возница достиг своей цели или хотя бы подъехал к ней совсем близко. Если бы фургон бросили в пути из-за гибели мулов, то поблизости должны сохраниться скелеты.

Так что же делать человеку в этих краях? Пасти скот? Нет, – занятие совершенно непрактичное из-за соседства с апачами, хотя время от времени появлялись безумцы, пытавшиеся разводить здесь скот. Но Таггарт не видел вблизи от фургона ни скота, ни каких-либо признаков, что он тут был.

Золотоискатель?

Вот подходящая версия. Фургон понадобился ему, чтобы доставить припасы и инструменты. Правда, почему бы не перевозить их на мулах или лошадях? Если хозяин предпочел фургон, значит либо с ним едет женщина, либо он собирается остаться надолго и привез с собой очень много припасов.

А чтобы человек, да пусть даже полдюжины людей, смогли продержаться в этих краях в самый разгар войны с апачами, им необходимо иметь тайное, хорошо укрепленное убежище, где вдоволь продовольствия.

Конечно, возможен был и такой вариант, что продвигаться с фургоном стало так трудно, что его просто бросили и пошли себе дальше. Но тогда, скорее всего, его бы оставили на открытом месте, где придется. Не было ровным счетом никаких оснований прятать его, если только владелец не оставался где-то неподалеку и не собирался впоследствии снова им. воспользоваться.

Судя по высохшим веткам, фургон поставили примерно месяц назад. И если хозяин его еще не погиб, то должен находиться где-то в радиусе трех-четырех миль от тайника, а то и ближе.

Где укрылся один человек, рассуждал Таггарт, там проживет и второй. Золотоискателю нужны вода, трава и место, где можно укрыться от лишних глаз или обороняться. Скорее всего, он обосновался именно в таком убежище. Ведь затаиться ему требуется на довольно долгий срок.

Возвратившись на укромную поляну, где саврасый мирно пощипывал листочки меските, Сванти присел, обдумывая ситуацию. Он старался припомнить особенности местности – не зря же так тщательно осматривал ее с кургана. Помнится, неподалеку от горы Рокинстрау должны быть родники. Вполне возможно, незнакомец поселился вблизи одного из них.

Оставив саврасого в зарослях и прихватив с собой винчестер, флягу и бинокль; Сванти взобрался на обрыв и залег среди скал и кустарника.

Стояла невыносимая жара. Ни единый звук не тревожил безмятежную тишину. В воздухе стоял тонкий запах опаленной солнцем травы и меските. Прикрыв бинокль сомбреро, чтобы стекла не отсвечивали на солнце, ковбой принялся внимательно обшаривать взглядом расстилавшуюся перед ним землю. Но так ничего и не обнаружил: ни малейшей зацепки, ни следа, ни тропки – словом, решительно ничего, что выдавало бы присутствие в этих краях человека.

Вернувшись в заросли, он ослабил подпругу и привязал коня, а потом растянулся в теньке и уснул.

Спал он не дольше часа, а когда открыл глаза, рядом подремывал конь. Сванти поднялся, взял бинокль и, вернувшись на прежнюю позицию, опять принялся изучать округу, понимая, что при новом освещении все может выглядеть совсем по-иному и можно заметить то, что раньше не попало на глаза.

Да, подумал он, надо искать. Но при этом ему совсем не хотелось оставлять много следов, которые могли обнаружить либо апачи, либо Пете Шойер.

Взгляд его снова и снова обращался к Рокинстрау. С этой горы должен был открываться замечательный вид на изрезанную каньонами и пересеченную скалами пустыню. Но, с другой стороны, если тебя там застигнут, то подстрелят, как куропатку.

День близился к вечеру. Если и впрямь неподалеку кто-нибудь живет, то сейчас ему пора готовить обед. То есть разводить огонь. А где огонь, там и дым. Совсем слабый дымок, если жечь сухие дрова, но все равно без дыма не обойтись! А дым можно увидеть и почуять.

Таггарт свернул самокрутку и закурил. Что ж, надо подождать. Он не мог ошибиться: кто-то скрывается в этих скалах. И укромный уголок, найденный незнакомцем, сойдет а для него.

Так что, он подождет.

Глава 4

Испанские монахи, основавшие в свое время заброшенный рудник, где ныне поселились Старки, во многом просчитались. Видно, среди святых отцов не нашлось того, кто разбирался бы в шахтерском деле и приметах богатой руды. Они не смогли определить участки, где глубинные скальные породы выходили на поверхность. Найдя достаточно крупный кусок золотоносной породы, который, по-видимому, откололся от основной жилы высоко в горах и скатился или сполз вниз по склону вместе с прочими обломками скал, тут и построили шахту. Потом-то они поняли свою ошибку, но так и не сумели обнаружить настоящее месторождение золота.

Свидетельства их бесплодных усилий и окончательного краха то и дело встречались Адаму. По ним он сумел прочитать грустную историю неудачи золото-добытчиков. Ему повезло больше, поскольку в горном деле и геологии он разбирался лучше монахов.

Сдались ли святые отцы в конце концов сами и вернулись в Мехико или же были убиты апачами, об этом каньон хранил тайну. Хотя Адам склонялся к первому варианту, потому что у церкви не осталось никаких следов битвы, нигде не валялось ни человечьих костей, ни оружия. Если апачи и убили монахов, то уже после того, как те покинули рудник. И потом, в каньоне не было останков индейцев.

Обнаружив жилу, Адам рассчитал, что через два месяца, если работа будет идти в спокойном темпе, он будет иметь более ста тысяч долларов чистым золотом, причем уже упакованными и готовыми к дороге. Но удастся ли продержаться в каньоне так долго?

Ни Консуэло, ни Мириам и в глаза не видели золотую жилу, и Адам ни в коем случае не собирался вести их туда. Женщин вполне удовлетворило его незамысловатое объяснение; чем меньше следов остается поблизости рудника, тем лучше. Но истина заключалась в другом. Работа в шахте была чрезвычайно опасна, но не из-за апачей, а из-за особенностей рудника. Дело в том, что старатель подкапывал основание наклонной скалы. В любое мгновение она могла рухнуть, похоронив его под грудой камней.

Вечный риск быть обнаруженными индейцами или белыми бандитами настолько занимал мысли обеих женщин, что все остальное казалось им уже не таким важным. И они жили ежедневными заботами, не позволяя опасениям перейти в неизбывный страх.

Ни одна из них не задумывалась над тем, как добывается золото. А на немногочисленные вопросы Адам небрежно отвечал:

– Это медленная работа: откалываешь куски породы от скалы и стаскиваешь их вниз – вот и все.

Так он сказал. Так Мириам и Конни все себе и представляли. Однако процесс добычи на самом деле выглядел совершенно иначе.

В поисках золота Старк все выше поднимался по склону вдоль осыпи, которую образовывали обломки скал, каскадами скатывавшиеся вниз по круче на протяжении тысяч лет. Она представляла собой результат старения, выветривая и эрозии горной вершины.

Он долго карабкался по почти отвесному склону, то и дело пуская в ход руки, чтобы удержаться, пока, наконец, добрался до золотой жилы, выходившей на поверхность вместе с отложением кварца. Ширина кварцевого слоя достигала шести футов, а золотые прожилки пронизывали его, точно паутина.

С первого же взгляда Адам понял, что это потрясающая находка. Если кусок руды, найденный отцами-основателями откололся от этой жилы, то он легко мог вообразить восторг, охвативший их поначалу.

Однако даже в первый момент победы и упоения успехом вид грозно нависшего утеса предостерег опытного золотоискателя от поспешных шагов. Присущая ему осторожность заставила его чуть-чуть отступить и более тщательно все обдумать. Обогнув гранитную громаду, он взобрался на обрыв позади нее, откуда мог взглянуть на основание накренившегося огромного камня. От увиденного у него пересохло во рту и похолодело внутри.

Судя по всему, эта скала была частью некогда очень древней горной гряды. На протяжении долгих лет ее хлестали ветры, иссушал зной, сотрясали оползни и подземные толчки. В результате вершина скалы так изогнулась и накренилась, что теперь в любой момент могла рухнуть на более молодые и крепкие утесы. К тому же за много лет она вся покрылась трещинами и разломами, напоминая теперь стену древнего замка после жестокого обстрела из пушек и представляя самый настоящий кошмар для любого золотоискателя.

Открытая жила сулила колоссальное богатство, но каждая добываемая унция золота грозила смертью. Даже упавшая пылинка могла обрушить вниз всю шаткую махину, а ведь высотой скала достигала не менее трехсот футов.

Вернувшись к месторождению, Адам убедился, что главная жила лежит на склоне холма как раз у самого подножия каменной башни, и золотоискателю придется просто делать подкоп под нее основание. От одного неосторожного удара все может развалиться.

Более того, если бы скала обрушилась, когда, по счастью, Старка под ней не было, то тысячетонное нагромождение камней наглухо завалило бы жилу, не оставив и надежды докопаться до нее вновь.

Адам уселся на обломок скалы и закурил трубку. Вполне возможно, рассуждал он, отсюда удастся вынести не одну тонну руды и ничего не случится… Или же, что не менее вероятно, скала осядет после первого же удара киркой. И все же он понимал, что у него нет выбора – слишком уж нужно ему добыть золото.

В глубине души он верил, что Конни любит его, и крепко, и верно, и надеялся, что если дать ей возможность, как говорится, «увидеть мир», то она в конце концов успокоится, вернется к чему привыкла, и удовольствуется заботами о семье. Ведь, помимо всего прочего, она была мексиканкой, а в глазах ее народа женщина – ничто, коли у нее нет мужа. Одни жалеют такую, другие – презирают, а сама она считает себя неудачницей. Конни свято верила в то, что, создав семью, она сумеет выполнить главное предназначение женщины. Но у нее, с самого детства, была трудная жизнь, постоянно приходилось бороться за выживание, так что теперь ей отчаянно хотелось немножко романтики, блеска и роскоши.

Может это и глупо, но Адам верил, что без Конни вся его жизнь лишена смысла. Он мечтал о том, чтобы она получила все, чего только пожелает. А для него было бы величайшей радостью дать ей то, о чем она мечтает. И только золото, то самое золото, что лежало сейчас перед ним, могло превратить все его чаяния в реальность.

Внимательно осматривая каменную башню, он уже знал, что принял вызов и пойдет за этим золотом. Трезво взвесив все за и против, Адам взял для себя за правило остерегаться двух вещей. Первая – равнодушие к опасности и порожденная им беспечность, а вторая – жадность, стремление добыть еще капельку, ту самую, что убьет его.

Надо сразу определиться, сказал он себе, и уж твердо стоять на своем. Необходимо установить, сколько золота он хочет, и ни за что не брать ни кусочка больше. И всегда надо быть готовым удовлетвориться меньшим, если того потребуют обстоятельства.

Адам хотел получить сто тысяч долларов.

На первый взгляд это казалось целой кучей денег. В начале странствия он бы удовольствовался всего десятью тысячами и даже еще несколько минут назад на большее не рассчитывал. Собственно говоря, он уже сейчас подвергался той самой второй опасности, потому что его запросы поднялись в соответствии с размерами и богатством жилы.

На склоне вокруг скалы валялось обломков руды примерно на тысячу долларов. Тысяча долларов – только нагнись и подбери.

Сперва надо взять их, решил Адам. Собрать, отнести вниз в каньон и выделить из них золото. Если с ним что-то и случится, у жены и сестры все же останутся деньги, чтобы жить там, где они пожелают.

Но даже теперь, приняв окончательное решение, он не ринулся осуществлять его, а набил новую трубку и продолжал размышления. Ему пришло в голову, что скорее всего скала не сразу рухнет. Возможно начнет качаться, будет слышен треск. Вот тут уж не зевай – быстро давай деру, а по мелкому песку и гравию далеко не убежишь. Значит, следует натаскать сюда плоских камней и построить дорогу. Тогда, если придется спасаться, хотя бы не увязнешь в песке.

Работая в руднике, надо все время помнить о нависающей над головой каменной глыбе. Ни одного неточного движения и удара кирки, и медлить нельзя в тревожный момент. Доля секунды нерешительности – и все, смерть под обвалом.

Поднявшись, Старк выбил трубку и принялся складывать в мешок валявшиеся под ногами обломки руды. Каждый из них был просто-таки нашпигован золотом. Собрав столько, сколько мог унести, он взвалил мешок на плечо, наметил самый легкий путь вниз по склону и зашагал обратно в каньон.

В свое время святые отцы для того, чтобы размельчить руду и извлечь золото, пользовались arrastra – камнедробилкой, но Адам не смел пойти на такой риск. Ведь грохот камнедробилки слышен издалека, а ему совсем не хотелось привлечь чье-то внимание. Нет, молот звучит гораздо глуше, хотя работа пойдет медленнее.

Вернувшись к часовне, старатель окончательно определил свои планы. К югу от каньона, в котором обосновались Старки, и не очень далеко от него располагался приисковый городок Глоуб. Пока Адам не навещал его, да и не собирался. Его появление там непременно вызвало бы всякие толки, того и гляди, кто-нибудь из любопытства увязался б за ним. А это уж совсем ни к чему. По счастью, семья предусмотрительно запаслась изрядным количеством бобов, риса, муки, сухофруктов и других продуктов. Разнообразить стол позволяла дичь, пойманная в силки, да съедобные травы и коренья, собранные Консуэло.

Поселенцы надеялись, что их никто не обнаружит. Каньон, где они жили, вряд ли привлек бы внимание случайного путника. Вход в него был частично прикрыт скудной пустынной растительностью. Любой, кто едет через пустыню, минует сотни подобных оврагов и расщелин, едва удостоив их беглым взглядом. А своих коней и мулов наши золотоискатели пасли на крошечном пастбище в одном из отрогов каньона.

Когда Адам и Мириам сбежали с горы, навстречу им из двери вышла Консуэло с винтовкой в руках.

– Кого-то видели? – спросила она.

– Апачи, – ответил Адам. – И один белый.

Консуэло засмеялась.

– Это Том Санифер. Он, как обещал, едет за мной.

– Тогда ему лучше поберечь свой скальп, – сухо заметил муж. – Не то в два счета потеряет.

– Он приедет. Вот увидишь. Том Санифер любит меня.

Адам прислонил винтовку к стене и. зачерпывая тыквенным черпаком воду из деревянного ведра у двери, пристально глянул на жену.

– И ты пойдешь с ним?

– Кто знает? Может, ты пришьешь его, а может, он тебя. Вот тогда мне уж придется пойти с ним.

–Я думаю, ты останешься, – тихо произнес Адам.

– Здесь? – взорвалась она. – Ты считаешь, мне здесь так нравится? Ты полагаешь, это славное местечко для женщины? Дайте мне только случай, и я сбегу отсюда… Так и знай!

Взяв ружье, она отправилась к устью каньона караулить, пока брат и сестра ужинали. Покончив с едой, Адам раскурил трубку и, прихватив винтовку, пошел сменить Консуэло.

Она вернулась и принялась за уборку. Мириам еще не управилась со своей порцией. За едой девушка читала одну из тщательно оберегаемых книг, что захватила с собой.

Консуэло уставилась на нее.

– Вечно ты читаешь! Тебе не нужен мужчина, нужны только книги. Да ты и спать хочешь только с книгами!

– Уж лучше с книгой, чем с дураком, – холодно отозвалась Мириам. – Во всяком случае, для книги не придется стирать носки.

Доев, Мириам отправилась в конец каньона. Адам спрыгнул со скалы навстречу ей.

– Уверен, они пройдут мимо, – сказал он. – Но кто знает?

Поднявшись наверх по камням, она устроилась на своем обычном месте среди скал. Оттуда было легко услышать всякого, кто станет приближаться к каньону. Ее тень терялась в более густых тенях.

Пока Мириам ужинала, спустилась ночь и черным бархатом окутала землю. Над ее головой мерцало темно-синее небо, усеянное звездами. Она любила эти часы под звездами, любила изумительную чистоту и свежесть ночей в пустыне, умела различать все едва слышные звуки, порождаемые пустыней.

Семья Старков редко выставляла часовых – лишь когда в окрестностях каньона кто-то появлялся. Однажды им пришлось нести охрану три дня и три ночи.

Как только муж вернулся домой, Консуэло решительно подошла к нему и спросила:

– Когда мы уедем, Адам? Долго еще нам здесь торчать?

– С момента приезда два месяца… Чуть меньше, чуть больше. Вот и посчитай.

– Знаешь, что я думаю? Мы никогда не уедем. Мы все так и умрем в этом каньоне.

Адам проигнорировал это сообщение.

– А знаешь ли ты, что апачи делают с тем, кого поймают? Я видела это. Они привязывают его к кактусу ремнями из сыромятной кожи. Ремни высыхают и шипы пронзают человека. Он умирает… очень не скоро и после долгих мучений.