Текст книги "ЦРУ. Невидимые властители"

С октября 1962 года Освальд начал работать в фирме «Дж. Ч. Стоувэл», которая по заказам Петагона (и все сотрудники которой подвергаются проверке ФБР) изготовляет топографические карты с грифом «совершенно секретно»¹⁹.

В октябре 1963 года ФБР перехватывает переписку Освальда с сотрудниками советского посольства в Вашингтоне. 10 октября ЦРУ ставит в известность ФБР и военно-морскую контрразведку о связях Освальда с кубинскими и советскими дипломатами.

За несколько дней до убийства Дж. Кеннеди Освальд создает «Комитет в поддержку Кубы» и выпускает антиамериканские публикации… Он даже направляет в полицию Далласа письмо с угрозами…

8 ноября Освальд, спокойно продолжая свою «антиамериканскую» деятельность, пишет весьма странное письмо, позволяющее многое понять. Оно адресовано техасскому миллиардеру Г. Л. Ханту, который не скупился на кампанию в печати, направленную против Кеннеди²⁰.

В письме Освальда были и такие строки: «Уважаемый господин Хант! Не можете ли Вы информировать меня о моем статусе? Хочу просить Вас подробно обсудить этот вопрос, прежде чем кто-то или я сам не проявлю инициативы…».

Однако все это ничуть не беспокоит ни ФБР, ни ЦРУ, которые оставляют полную свободу действий «столь опасной личности», несмотря на «контакты с иностранными шпионами-коммунистами». После убийства Кеннеди уничтожаются все документы, отражающие эти факты, и в течение нескольких часов из Далласа удаляются все сотрудники, имевшие хоть какое-то отношение к Ли Освальду.

Руби, убийца Освальда, по выражению Уоррена «действовавший как патриот», о котором ЦРУ якобы «ничего не было известно», на поверку оказывается бывшим подручным ЦРУ. Его использовали в целом ряде антикубинских акций, осуществлявшихся одновременно сотрудниками американских секретных служб, кубинскими беженцами и мафией. Следует отметить, что с антикастровскими группами работали, в частности, Хант и Стэрджис, присутствие которых было замечено в Далласе в день убийства Кеннеди (документ ФБР № А 105/3193).

Одновременно Руби поддерживал контакты с полицейскими властями Далласа, к его услугам не раз прибегало ФБР…

Говард Хант, сотрудник ЦРУ, специалист по Центральной Америке. Перед этим, 30 мая 1961 года, находился в Доминиканской Республике, где инспектировал ход подготовки к убийству Трухильо.

После того как Фидель Кастро стал у власти, Хант вместе с Стэрджисом, полковником Праути и другими сотрудниками различных спецслужб участвовал в организации покушений на кубинских руководителей и в подготовке двух вооруженных интервенций против Кубы. Впоследствии он будет непосредственно замешан в «уотергейтском деле».

Стэрджис, который «никогда не был сотрудником ЦРУ», в действительности работал в управлении с 1955 года. Именно в то время он познакомился с Фиделем Кастро через бывшего президента Кубы Прио Сокарраса. Стэрджис внедрился в революционное «Движение 26 июля» и работал там на ЦРУ, участвуя в различных операциях, которые Кастро предпринимал против Батисты.

В 1958 году он участвовал в похищении автогонщика Фанджио, был арестован и брошен в тюрьму полицией Батисты. Но вскоре благодаря вмешательству Р. Хелмса (начальника отдела программ, а затем директора ЦРУ) его освободили.

Как участник революционного движения, Стэрджис был назначен начальником службы информации в кубинской авиации. Связь с ЦРУ продолжал поддерживать через американского разведчика У. Моргана (позже арестованного на Кубе и осужденного за «шпионаж в пользу США»).

С 1960 года Стэрджис, бежав с Кубы, находился в США в «изгнании», по заданию ЦРУ начал создавать антикастровские организации, работавшие в тесном контакте со спецслужбами США и ряда латиноамериканских стран, по проведению разного рода «государственных» акций (среди этих организаций – «Операция 40», КОРУ, «Альфа 66», «Бригада 2506», «Омега 7» и ДР.).

Кроме того, Стэрджису было поручено согласование деятельности антикастровских организаций с ЦРУ и… мафией.

В заключение следует отметить, что на Кубе Стэрджис действовал под именем Фрэнка Фиорини, а потому ЦРУ «имело основания» утверждать, что «не знает никакого Стэрджиса»…

Джон Маккоун, являвшийся директором ЦРУ, был впоследствии назначен членом административного совета транснациональной корпорации ИТТ и ее вице-президентом по Европе. Позднее его имя упоминалось в итальянской и французской прессе в связи с подготовкой генералом Спинолой государственного переворота в Португалии.

Имя Маккоуна как «советника ЦРУ по вопросам Латинской Америки» вновь фигурировало в связи с той ролью, которую ЦРУ и ИТТ сыграли в провокациях против Альенде.

Жорж де Мореншильдт также замешан в убийстве Кеннеди, хотя его роль и не очень ясна. Он работал на французскую разведку еще с 1938 года. Позже он сотрудничал в Центральном управлении информации и Управлении стратегических служб с генералом Донованом (одним из основателей Бильдербергского клуба), и когда Даллес создавал ЦРУ, то пригласил его к себе работать. В 1958 году Мореншильдта назначают представителем ЦРУ в так называемом Агентстве по Латинской Америке и в некоторых странах Востока. Известно также, что в апреле 1961 года он находился в Гватемале, точнее, в одном из лагерей, где всякого рода кубинские отщепенцы проходили подготовку перед вторжением на Кубу. Он же появлялся в Доминиканской Республике в период подготовки первого вторжения на Кубу.

В октябре 1963 года Мореншильдт явился в бюро ЦРУ в Далласе, чтобы спросить, не вызван ли произведенный у него на дому обыск «его дружескими отношениями с Ли X. Освальдом», и коль скоро «это так, то пусть ему об этом скажут, и он прекратит всякие отношения с Освальдом». На это шеф бюро Уолтер якобы ответил, что «этот безобидный сумасшедший их не беспокоит».

29 марта 1977 года Мореншильдт «покончил жизнь самоубийством», предварительно опубликовав заявление, что «готов рассказать все об убийстве в Далласе».

Эти факты уводят нас очень далеко от официальной версии и, более того, свидетельствуют о том, что в деле об убийстве Кеннеди (учитывая возможности вовлеченных в него лиц) замешаны интересы, ничего общего с «прокастризмом» или «просоветизмом» не имеющие. В ликвидации президента США было непосредственно заинтересовано Центральное разведывательное управление. Занимавший пост директора ЦРУ с 1953 по 1961 год и стоявший у колыбели Бильдербергского клуба Аллен Даллес был уволен с поста директора управления после провала вторжения на Кубу, а ЦРУ вынуждено было по «вине» Кеннеди ограничить сферу своей деятельности. На место Даллеса Дж. Кеннеди назначил человека, «которому он мог полностью доверять и который был неспособен лгать»²¹.

Незадолго до своей трагической кончины Кеннеди направил на Кубу своего личного представителя, чтобы восстановить с ней дружественные отношения. Фидель Кастро говорил, что этим посланцем был директор французского еженедельника «Нувель обсерватёр» Жан Даниэль. В связи с отставкой Даллеса Кеннеди счел необходимым напомнить всем американским послам, что на них лежит «личная ответственность за всех граждан США, занятых на дипломатической работе и находящихся в их непосредственном подчинении»²².

Джон Кеннеди препятствовал осуществлению во Вьетнаме стратегии ЦРУ, и по требованию посла Кэбот-Лоджа из Сайгона был отозван представитель ЦРУ Джон Ричардсон. В то время как ЦРУ упорно стремилось сохранить режим его Динь Дьема, Кеннеди считал, что «этот режим следует либо трансформировать, либо ликвидировать»²³.

Бывшим генеральным секретарем Белого дома при президенте Никсоне опубликована книга «Пределы власти», написанная им в тюрьме, где он находился в связи с «уотергейтским делом». В книге рассказывается о встрече Никсона с директором ЦРУ Хелмсом. Никсон, пишет автор, пытался оказать давление на Хелмса и добиться, чтобы «уотергейтское дело» было сдано в архив: «Если вы нам не поможете, то может всплыть и все связанное с высадкой в заливе Кочинос». Тем самым Никсон хотел намекнуть директору ЦРУ (и всей его «компании»), что расследование по делу об убийстве в Далласе может быть возобновлено…

В устранении Кеннеди были заинтересованы и многие транснациональные корпорации, «пострадавшие» при осуществлении его стратегии «новых рубежей» и проводимой им политики в отношении трестов.

В ликвидации президента была в высшей степени заинтересована мафия, поскольку его «сдержанное отношение» к интервенции на Кубу означало утрату империи игорных домов, наркомании и проституции, которой ранее был этот остров.

К этим силам, наконец, примыкали и противники Кастро, бежавшие в США. «Предательство» Кеннеди – его позиция по вопросу о непосредственной высадке американских войск во время операции в заливе Кочинос – означало для них крах всяких надежд на «освобождение» Кубы…

Да, заинтересованных действительно было слишком много! Не объясняет ли это причины стольких противоречий, фальсификаций, «самоубийств» и «несчастных случаев», которыми изобиловал ход расследования убийства президента США Джона Ф. Кеннеди солнечным утром 22 ноября 1963 года?!

Глава третья. Не самые обычные встречи

В 1966 году после заявления Франции о выходе из военной организации Североатлантического союза принц Бернард срочно созвал чрезвычайное совещание Бильдербергского клуба, которое проходило 8–10 марта.

Официальные гости прибывают специальным самолетом на военную базу в Висбадене (ФРГ). Принца сопровождают генеральный секретарь НАТО Манлио Брозио, заместитель директора ЦРУ генерал Уолтерс, заместитель госсекретаря Соединенных Штатов Джордж Болл, сотрудник госдепартамента Б. Клоссон и американский генерал У. Донован. Французскую сторону представляют В. Баумгартнер, Ж. Вилье, Р. Массильи, Р. Плевен, П. Пфлимлен, Морис Фор, Ги Молле, Антуан Пине и Жак Бомель.

Повестка дня формулировалась предельно просто – реорганизация НАТО.

В мае того же года и на первый взгляд вне всякой связи с бильдербергской встречей в Париже собралось совещание представителей французских и американских деловых кругов по вопросу о «франко-американских расхождениях» и путях их преодоления.

«Они главным образом обсуждали вопрос о том, что будет после де Голля… поскольку-де ярый национализм Пятой республики представляет собой явление преходящее, ограниченное в пространстве и времени…»²⁴.

На этом совещании от Франции присутствовали президент Национального совета французских предпринимателей Ж. Вилье, В. Баумгартнер и Ювелен (группа «Клебер-Коломб»), Ру (президент – генеральный директор Всеобщей электрической компании), Гранпьер (корпорация «Поно-Муссон»), Герлен (группа Герлен); Соединенные Штаты представляли Диллон (банкир, бывший министр, бывший посол), Блауг (президент-генеральный директор «Юнайтед стил корпорейшн»), Борч (президент – генеральный директор «Дженерал электрик»), Мэрфи (президент – генеральный директор «Кэмбелле соуп»), Никерсон (президент – генеральный директор «Мобил ойл»), Гейтс (президент – генеральный директор «Морган гаранта траст»), Трипп (президент – генеральный директор «Панамерикэн эйруэйз»), Бесхенстейн (президент – генеральный директор «Бетчел корпорейшн»). Двое из них, Мэрфи и Гейтс, входят в число главных деятелей организации американских предпринимателей, объединяющей двести крупнейших фирм США. Этот клуб, «Круглый стол бизнеса», заправляет всей промышленной деятельностью США, а через своих «представителей» в военно-промышленном комплексе в «Уорлд бизнес» (международном клубе деловых людей) и в Бильдербергском клубе распространяет свое влияние на военную промышленность («Койнмил»), гражданскую промышленность («Уорлд бизнес каунсил»), а также на политику («Бильдерберг»). В свою очередь «Морган гаранта траст», которым руководит Гейтс, непосредственно контролирует 27 крупнейших международных корпораций и принадлежит к числу важнейших акционеров 56 других транснациональных монополий, имеющих филиалы более чем в двадцати странах мира²⁵.

Американские компании, участвовавшие в работе чрезвычайного совещания Бильдербергского клуба в марте 1966 года, систематически направляли своих представителей на предыдущие встречи. То же можно сказать и в отношении французов Ж. Вилье и В. Баумгартнера, входивших в число основателей Бильдербергского клуба, которые практически не пропускали ни одного из его заседаний. Присутствовавший в Висбадене Герлен в то время руководил Комитетом Франция – США, примыкавшим к Федерации европейско-американских организаций Европа – США, президентом которой был принц Бернард…

Возникает законный вопрос: что же это было – встреча французских и американских деловых людей или просто «региональное» совещание экономической комиссии Бильдербергского клуба?

Характерно и то, что почта одновременно в Женеве проводилось другое совещание под покровительством так называемого «Атлантического института», вице-президентом которого был в то время один из руководителей «Бильдерберга» – бельгиец Поль Анри Спаак.

Оба совещания приходят к одинаковому выводу: «Европа не может существовать без Америки». А посему следует предпринимать всяческие усилия, чтобы «содействовать проникновению американских капиталов на рынок Европейского экономического сообщества»…

С начала 1967 года столь же лихорадочную деятельность развивают «атлантисты». Проводятся два «самостоятельных» совещания. Совещание 19–22 января в Каннах (Франция), организованное «Атлантическим институтом» (Жорж Вилье), проходит под двойным председательством – Вильфрида Баумгартнера (Франция) и Сиднея Ролла (США). В нем участвуют бизнесмены ряда стран, обладающие престижем и влиянием во всем мире. Впервые здесь появляются и представители Японии. На протяжении четырех дней обсуждался вопрос об «изменениях в общей стратегии в связи с позицией президента Франции де Голля». В заключительной резолюции, в частности, указывалось:

«Участники совещания единодушно признают необходимость укрепления сотрудничества на уровне правительств, а также между представителями деловых кругов, финансовыми учреждениями и в области торговли. Кроме того, признано необходимым открыть неограниченный доступ на финансовые рынки как спросу, так и предложению капиталов. Требуется также принять срочные меры по контролю над обменными курсами вплоть до отмены ряда имеющихся ограничений. Наконец, совещание считает необходимым обеспечить свободу доступа на эмиссионные рынки, включая эмиссию евродолларов…»

Если вникнуть в подтекст этого коммюнике (а это следует делать в отношении «резолюций» подобных конференций всегда), то смысл его совершенно ясен: обеспечение свободы проникновения американских капиталов в Европу. Совершенно очевидно также и то, что Соединенные Штаты, используя «неограниченный доступ к источникам кредита», стремились, еще больше подчинив европейские финансы, усилить собственное проникновение. И притом достижение этих целей должно было быть осуществлено с помощью собственно европейских кредитов!

В этом совещании также участвовали по преимуществу бильдербержцы: В. Баумгартнер, Ж. Вилье, Жорж-Пико (из «Банк де Сюэз»), Бопэр (директор банка «Сосьете женераль»), Гийо (от «Лазар фрер»), Мерлен (банк «Креди коммерсьяль де Франс»), Рэй (президент – генеральный директор «Банк де Пари э де Пэи Ба»), Сержан (заместитель генерального секретаря НАТО, вице-президент Всеобщего объединения электротехнической промышленности), Пьер УрН (советник «Атлантического института»), Ру (из Всеобщей электрической компании).

Вторая встреча, на этот раз официально организованная Бильдербергским клубом, состоялась в марте 1967 года в Кэмбридже под почетным председательством принца – консорта Англии Филиппа. И здесь присутствовало большинство тех, кто, как «атлантисты», заседал на совещаниях «Атлантического института». Американскую группу возглавлял Дэвид Рокфеллер (председатель совета директоров «Чейз Манхэттен бэнк»). Его сопровождали Джон Макклой (президент «Атлантического института»), Кунстамм (из Комитета за Соединенные Штаты Европы), Джон Маккоун (бывший директор ЦРУ) и Питер Карамессинес (которого ЦРУ использовало как «советника» по Греции и Турции и который в 1974 году будет участвовать в попытке государственного переворота на Кипре против президента Макариоса).

На этой встрече рассматривались следующие вопросы:

о приеме Англии в Общий рынок;

можно ли быть членом сообщества, не будучи «атлантистом»?

уточнение форм и методов финансирования, осуществляемого Соединенными Штатами в странах Западной Бвропы, и наоборот;

положение в Греции.

Майский кризис 1968 года и как его использовали

1968 год, апрель – В Монжраблане (Канада) под председательством принца Бернарда состоялась очередная сессия Бильдербергского клуба. Собравшиеся здесь бильдербержцы обладали не менее видным положением, чем их предшественники. Среди 110 участников присутствовали Валери Жискар д’Эстэн, П. Мендес-Франс, Франко Ногейра (министр иностранных дел Португалии), Николас Франко (испанский посол в Лиссабоне), Йозеф Луне (министр иностранных дел Нидерландов), Джордж Болл (дипломат), Лестер Пирсон (бывший министр иностранных дел Канады), Жак Паризё (представитель Экономического совета Квебека), Ф.-Й. Штраус и X. Квандт (из ФРГ), из США – Макнамара, Генри Форд и Энглгон (ЦРУ), Розоннеки (управляющий «Банк дю Канада»), Эдмон де Ротшильд (Франция), Пауэлл (Англия), Дж. Аньелли, представлявший ФИАТ, и другие.

На рассмотрение «ареопага» были представлены: усиление глобального характера финансов; экономическое сотрудничество Восток – Запад;

влияние Японии на Азиатском континенте;

значение вступления Англии в Общий рынок;

антиатлантические позиции де Голля;

коммунистическая подрывная деятельность в странах Запада.

Руководству Бильдербергского клуба, ЦРУ и другим «атлантистам» снова представился случай использовать сложившуюся ситуацию в корыстных целях. Речь идет о майских событиях 1968 года, которые в тот период сотрясали Западную Европу и способствовали осуществлению операции, направленной против президента Франции.

Читатель, несомненно, помнит о волнениях, прокатившихся по всей буржуазной Европе и вскрывших «кризис в отношениях между поколениями». Известно, что во Франции, которая на Западе традиционно идет в авангарде социальных и революционных движений, эти события приобрели необычайный накал и размах. Однако гораздо меньше известно о том, как этими событиями воспользовались американские спецслужбы. Стратеги из этих учреждений усмотрели в «студенческой революции» не только угрозу буржуазным институтам власти, но и определенную возможность нанести решительный удар по тому, кто на протяжении многих лет проявлял все более упорное стремление к возвеличению национальной независимости, – президенту Франции Шарлю де Голлю.

«Опасный национализм» де Голля проявился в выходе Франции из военной организации НАТО (а еще раньше американские войска были вынуждены покинуть французскую территорию, и штаб-квартира НАТО была переведена в Бельгию) и в его «европейских» внешнеполитических концепциях. Де Голль исходил из того, что Европа простирается от Атлантики до Урала (что предполагало диалог с Советским Союзом. – Прим. ред.).

«Бильдерберг» уделял пристальное внимание этой «голлистской угрозе». В частности, и в Мадриде у некоторых франкистских деятелей вызывала беспокойство сложившаяся во Франции обстановка. В послевоенные годы образовалась многочисленная антифранкистская колония, «неофициально» на территории Франции были допущены такие «опасные» органы, как Центральный Комитет Коммунистической партии Испании, делегация свергнутой мятежниками Испанской республики, баскское правительство, президентская канцелярия автономного правительства Каталонии, руководство баскской националистической организации ЭТА и руководство некоторых «экстремистских» организаций и профсоюзов.

3 мая, получив от испанской резидентуры в Париже (которую в то время возглавлял Лопес де Матурана) сообщение о сложившейся ситуации, адмирал Карреро Бланко собрал экстренное совещание. Официально Карреро Бланко возглавлял канцелярию президента, но фактически руководил отделом информации этой канцелярии, своеобразной «суперслужбой», контролировавшей деятельность секретных (в том числе нелегальных) органов безопасности Испании.

С испанской стороны на бильдербергской встрече присутствовали полковник Бланко Родригес (руководивший системой органов безопасности Испании), полковник Мигель Тернеро Толедо (возглавлявший службу информации), полковник Карлос Кортезо и Хункиера (заведовавший «европейским» отделом в Отделе информации). Хосе К. Гонсалес Кампос (начальник резидентуры испанских спецслужб в Тулузе), Роберто Конеса (шеф «службы действия» – службы координации, организации и связи), Роберт Хааген (резидент ЦРУ в Мадриде), Роджерс Уэйн (помощник генерала Уолтерса по Европе, специалист в области электроники, работавший в Париже), комиссар Матурана и автор этих строк²⁶.

Нам с Матураной было поручено внедрить своих людей в группы активистов, установить контроль над этими группами и выявить, какую опасность они могут представить, в частности, для Испании.

Следовало возглавить подпольную работу, опираясь на агентурную сеть, уже созданную американскими спецслужбами в Париже. Эта сеть должна была использоваться в соответствии с разработанными Мадридом директивами, внешне не вовлекая американские и испанские официальные службы. Благодаря своему положению связника между испанскими и французскими спецслужбами Матурана должен был передавать по своим каналам во французских службах информацию (или в случае необходимости дезинформацию) в соответствии с поставленными задачами.

Прибыв в Париж, я вступил в контакт с официальным американским представителем, ответственным за координацию работы резидентур ЦРУ и военной разведки во Франции, полковником Д. Грэхэмом (в 1974 году он будет назначен помощником генерального директора Разведывательного управления министерства обороны США, а в то время Грэхэм работал во флигеле американского посольства в Париже, улица Боэси, 83).

Разумеется, встретились мы не прямо, а через сотрудника ЦРУ, работавшего в Американском центре высшей подготовки на бульваре Сен-Жермен и передавшего мне «приглашение на обед». На встречу были приглашены и другие лица, которым следовало заняться сложившейся обстановкой. Всем вместе нужно было разработать основные направления «плана борьбы».

Встреча состоялась на парижской квартире представителя ЦРУ во Франции. Кроме Грэхэма, присутствовали генерал Уолтерс, Уэйн, Стэблер (начальник управления ЦРУ по Франции, Швейцарии и Италии), Кларк (сотрудник службы информации госдепартамента), Молизани (представитель американского профцентра АФТ – КПП).

Хотя американцы и уделили на встрече некоторое внимание возможным последствиям событий для Испании и Португалии, было совершенно очевидно, что больше всего их интересует возможность использования обстановки против президента де Голля. США, казалось, были готовы «пожертвовать» де Голлем «в пользу левых сил». Я высказал свое недоумение Грэхэму, и тот в ответ заявил:

«Речь идет вовсе не о том, чтобы помочь левым прийти к власти. Нужно, чтобы наши друзья провоцировали беспорядки, создавали побольше инцидентов между манифестантами и силами охраны порядка. Необходимо вызвать ответную реакцию у „молчаливого большинства“ и буржуазии, которые, почувствовав опасность, заставят де Голля изменить политический курс, отдалиться от стран Восточной Европы и возвратиться в лоно союза Европы с Соединенными Штатами.

Именно в этом направлений мы можем и должны работать с помощью наших друзей, просочившихся в госаппарат. Возможно, что давление со стороны правых вынудит де Голля уйти, освободив место для правительства, с которым будет легче договориться.

Наши отношения на правительственном уровне позволяют уже сейчас вмешаться и потребовать более решительных действий со стороны карательных органов. Более того, можно было бы устроить ряд провокаций в самих группах недовольных. Сейчас нам необходимо проникнуть в руководящие органы подрывных сил, выяснить их планы и возможности, чтобы оказывать свое влияние в нужном направлении, а если мы сочтем их опасными, можно будет начать саботаж изнутри.

На первых порах мы заинтересованы в том, чтобы наши друзья, внедрившиеся в группы активистов, вовлекали манифестантов в возможно большее число инцидентов с силами охраны порядка. Разрушения и побольше раненых – сейчас они наши лучшие союзники».

Выступая под именем майора Маэдо (в свое время Маэдо был одним из руководителей «Латиноамериканского авангарда» – организации, созданной ЦРУ и военной разведкой США для внедрения в революционное движение Латинской Америки), я очень быстро вошел в доверие комитетов революционного действия, которые поручили мне руководить санитарной службой в районе театра «Одеон». Это создавало идеальные условия для того, чтобы быть в курсе событий и даже участвовать в принятии решений «Комитета Одеон».

Латинский квартал покрылся баррикадами, взрывались бутылки с горючей смесью, устраивались провокации, и все это соответствовало заданному ЦРУ направлению…

29 мая, забрав свои архивы из президентского дворца, де Голль покинул Париж… Грэхэм и его «французские друзья» продолжали нагнетать атмосферу. Вскоре в Париж вступили первые воинские части (отряд парашютистов разместился в Доме инвалидов), а руководители служб охраны порядка (министерств внутренних дел и обороны) получили «из надежных источников» информацию о том, что «Всеобщая конфедерация труда выдала оружие своим функционерам, и предстоящая манифестация закончится захватом некоторых общественных зданий»…

Эти «сведения», исходящие от ЦРУ, «вынуждают» французские военные власти принять меры по приведению армии в состояние повышенной боеготовности. Помпиду, который также находился под их воздействием, поначалу, как он признался впоследствии, думал о том, чтобы распустить Национальное собрание (поскольку де Голль исчез) и выдвинуть свою кандидатуру на освободившийся президентский пост.

Тем временем де Голль провел консультации с рядом военных, которые порекомендовали возвратиться и «восстановить контроль над страной». Он действительно возвращается, произносит впечатляющую речь о роспуске Национального собрания и проведении референдума. Голлисты устраивают в Париже гигантскую манифестацию. Постепенно обстановка нормализуется…

Выходит, ЦРУ и военная разведка США проиграли свою «битву»? Неужели вся их работа обернулась ничем?! Да, но… лишь на первый взгляд…

Де Голль навсегда утратил доверие к Помпиду. Вскоре ряд политических деятелей обратились к избирателям с призывом занять во время референдума негативную позицию.

Несмотря на «триумфальное» возвращение де Голля, его исчезновение из Парижа было воспринято в политических кругах и «молчаливым большинством» Франции весьма отрицательно. Колосс оказался на глиняных ногах и справиться с обстановкой не сумел. А этого не прощают… Недаром де Голль спустя несколько месяцев ушел в отставку.

Вместо эпилога…

Разгон «революционных центров» полиция решила начать с «Одеона». На рассвете 14 июня полицейские соединения заняли все подходы к театру, его террасы, а также несколько соседних домов. Получив предупреждение, служба безопасности Комитета революционных действий «Одеона» предприняла перегруппировку и отступила, оставив внутри здания лишь несколько сот человек (в том числе около тридцати раненых и тех, включая женщин и подростков, кто являлся каждый день, чтобы «участвовать в революции»).

Служба охраны порядка (в этот отряд внедрились с десяток агентов ЦРУ) была готова отстаивать «Одеон» до конца… К 9 часам утра в район театра прибыли полицейские власти во главе с префектом Гримо; они начали подготовку к штурму здания… (В книге «В мае делай что угодно» Гримо будет утверждать, что приехал один до прибытия полицейских отрядов. Однако на самом деле уже в 6 часов утра все подступы к «Одеону» были перекрыты.) Я остался в здании… Изнутри было ясно, что дальнейшее сопротивление и оборона «Одеона», в котором не оставалось левых политических деятелей, не только лишены смысла, но и привели бы к бесполезному кровопролитию. Главный вход был заперт огромной цепью, и я воспользовался боковой дверью. Пробравшись к префекту Гримо, я сообщил ему, что внутри здания находятся только «не участвующие в войне» люди и что, следовательно, необходимо договориться об эвакуации помещения… Было достигнуто соглашение, по которому невооруженные лица могли покинуть «Одеон», причем полиция не должна была задерживать или регистрировать их. Постепенно – в присутствии иностранных журналистов – «Одеон» был эвакуирован.

Последним вышел я и, несмотря на достигнутое соглашение, оказался среди тех, кого полиция арестовала.

В заключение предоставим слово префекту Гримо, который рассказывает о майских событиях 1968 года следующим образом:

«Я распорядился сообщить руководству засевших в „Одеоне“, что всем разрешается выйти беспрепятственно при условии, что это произойдет быстро и без инцидентов… То же самое я вскоре подтвердил одному вежливому, хорошо воспитанному молодому человеку, который представился мне как „ответственное лицо“ из числа находящихся в „Одеоне“. Он с готовностью помогал нам в проведении эвакуации. Позднее он написал книгу, в которой уверял, что работал на ЦРУ. Что ж, вполне возможно…»²⁷.