Текст книги "Помолвка виконта"

Глава 7

Десима зевнула и потянулась, лежа в кровати и наблюдая за холодным ясным светом на потолке своей спальни с чувством глубокого удовлетворения. Сегодня первое января, и они по-прежнему занесены снегом. С Эдамом.

Разумеется, также с Пру и Бейтсом – оба чувствовали себя неплохо. Вчера после ванны Пру даже провела два часа сидя у камина в спальне.

Ей становилось немного не по себе, когда она думала об Эдаме. Вчера вечером, выполнив всю необходимую работу, они сидели по обе стороны камина в гостиной, и он вел себя странно отчужденно, словно они только что познакомились в светской гостиной и ему приходится ее развлекать.

Посетовав на свое разгулявшееся воображение, Десима поднялась с кровати и взяла кувшин с водой, оставленный у камина. Вода была еще теплой, и девушка с удовольствием умылась и оделась под аккомпанемент озабоченного ворчания Пру.

– Мисс Десси! Позвольте мне зашнуровать ваш корсет, как подобает респектабельной леди!

Пру настояла на том, чтобы снова сесть в кресло после умывания, и Десима помогла ей заплести в косу ее каштановые волосы.

– Здесь есть еще журналы, мисс Десси? – спросила Пру. – Обычные, а не дамские журналы мод?

– Посмотрю, что я смогу найти, – пообещала Десима.

Открыв дверь, она услышала, как Эдам спорит с Бейтсом по другую сторону площадки:

– Потерпите минуту, я побрею вас. Не то вы перережете себе горло.

В ответ донеслось ворчание грума.

– Счастливого Нового года, – окликнула Десима через приоткрытую дверь и отскочила, когда дверь распахнулась, продемонстрировав Эдама в рубашке, с бритвой в одной руке и полотенцем в другой. Он был наполовину выбрит. В глубине комнаты девушка увидела Бейтса, сидящего в кровати с упрямым видом, с белой пеной на подбородке, слегка окрашенной кровью.

– И вам того же, – отозвался Эдам. – Если мне удастся побрить нас обоих, чтобы достойно приветствовать Новый год, я вскоре присоединюсь к вам в кухне.

Десима почувствовала, что краснеет, она еще никогда не видела бреющегося мужчину. Это создавало волнующую близость между ними.

– Да, конечно, – пробормотала Десима. – Я поставлю чайник.

«Так нельзя», – распекала она себя, начав готовить завтрак с излишней поспешностью. Вчера вечером Эдам ясно дал понять, что хочет поддерживать между ними дистанцию.

– Пенни за ваши мысли. – Эдам вошел в кухню, насмешливо глядя на нее. – Вы стоите посреди комнаты с тарелкой бекона в руках и решительной усмешкой на устах.

Десима поставила бекон и отошла поискать сковороду.

– Я просто подумала о том, что намереваюсь сделать и что это шокирует Чарлтона.

– Вы собираетесь сообщить ему, что провели несколько ночей в доме с мужчиной без женской опеки? Бедный Чарлтон! Я начинаю ему сочувствовать.

Десима уставилась на него.

– Я не имею ни малейшего намерения рассказывать ему об этом. Господи, какую суету он бы поднял! Чарлтон вмиг оказался бы у вашего порога, требуя, чтобы вы женились на мне или какую-нибудь другую чепуху.

– Именно так и должен поступать возмущенный брат.

– Но Чарлтон об этом не узнает. Я напишу ему, что у меня было трудное путешествие из-за поднявшейся метели, что заставит его испытать удовлетворение, он предостерегал меня от поездки, а Огаста не знает, когда меня ждать, и не станет беспокоиться.

Эдам взял у нее тарелку и стал перекладывать в сковороду ломтики ветчины.

– Должны ли вы рассказывать мне это? Возможно, единственная причина, по которой вы в безопасности со мной, состоит в том, что я ожидаю в любую минуту появления вашего брата, разыскивающего вас.

– Вы пытаетесь напугать меня ради моего же блага, – со вздохом сказала Десима. – Обратите внимание, что я при первой нашей встрече ни разу не упомянула, кто меня ждет и когда, – я не настолько наивна. Теперь я знаю, что могу вам доверять, так что это не имеет значения.

– А если мое чувство чести требует, чтобы я пошел и признался во всем? – Эдам тряхнул сковороду над плитой и снова поставил ее.

– Вы этого не сделаете. – Конечно, он дразнит ее. Но серо-зеленые глаза смотрели спокойно и серьезно. – Это было бы ужасно. – Избегать нудных поклонников только ради того, чтобы единственный мужчина, который ей понравился, был вынужден сделать ей предложение! – Я не хочу выходить за вас замуж, а вы, безусловно, не хотите на мне жениться. Обещайте, что вы не расскажете Чарлтону о нашем совместном заточении. – Он пожал плечами, и Десима схватила его за запястье. – Пожалуйста, обещайте, Эдам!

Он улыбнулся:

– Я дразнил вас, Десима. Обещаю.

Она сердито стряхнула его руку. Но она уже знала, что сердиться ей надо прежде всего на себя, потому что она лгала: на самом деле ничего на свете она не хотела больше, чем стать женой Эдама Грантама. Но только если бы он тоже этого захотел.

Десима высокомерно молчала, когда относила больным их завтрак, а затем садилась с шелестом юбок, чтобы съесть собственный. Через минуту она почувствовала, что Эдам наблюдает за ней с ироническим блеском в глазах.

– Ну? – нетерпеливо осведомилась Десима. – Почему вы так смотрите на меня?

– Дуться вам не к лицу, Десима, вам явно недостает опыта. Мои сестры – чемпионы в этом виде спорта, так что я могу судить.

– Думаю, вы правы. Честно говоря, я привыкла всегда покорно исполнять то, что от меня требуют, или просто притворяться, что многих ужасных вещей не существует. Дуться я не пробовала. Это эффективно?

– Это игра, – с усмешкой признал Эдам. – Эмили и Сэлли дулись, сердились и льстили, а я притворялся непреклонным, но в девяти случаях из десяти давал им то, что они хотели. Теперь они практикуются на своих мужьях.

Десима задумчиво жевала.

– Не хочу критиковать ваших сестер, но это выглядит весьма… непривлекательно. Я бы предпочла обсудить проблему и доказать свою правоту.

– Как вы делаете с Чарлтоном? – спросил он.

Десима почувствовала, что краснеет.

– Как я намерена делать в будущем.

– Оставьте тарелки, – сказал Эдам, когда она начала собирать их. – Никакой работы в день Нового года. Мы пойдем взглянуть на лошадей.

Мужчинам легко говорить, думала Десима, поднимаясь по лестнице, чтобы взять шаль и посмотреть на Пру. Они издают приказы, а женщины и слуги их выполняют.

– Пру, если я тебе понадоблюсь, я во дворе, – окликнула Десима, беря перчатки и сбегая по ступенькам в тяжелых ботинках.

Эдам уже был в конюшне, когда она шла через двор. Десима начала огибать предательскую полосу льда, где упал Бейтс, и вдруг, разбежавшись, проскользила целых двенадцать футов, размахивая руками, пока не обрела равновесие. Смеясь, она вошла в конюшню.

Серебристый смех заставил Эдама посмотреть поверх двери стойла, где он накладывал вилами свежую солому. Зрелище было еще более очаровательным, чем смех. Черт возьми! Почему эта женщина не может сделать что-нибудь, вызывающее к ней неприязнь?

– Что вас так развеселило?

Десима обезоруживающе улыбнулась ему, направляясь к стойлу Лиса.

– Я покажу вам, когда мы выйдем наружу. Привет, красавчик!

Лис просунул голову над дверью, выжидательно подталкивая ласкающую его руку.

– Да, у меня есть сахар, сладкоежка. – Десима повернулась к Эдаму, все еще поглаживая нос большого жеребца, что, казалось, приводило его в состояние блаженного транса. Эдам наблюдал за ее руками. – Я думала о паре для моей кобылы, Ряби. Вы не возражали бы свести с ней Лиса?

Она спросила об этом без всякого смущения.

Эдам задумался.

– Он крупный конь – высотой в семнадцать рук[11]11
  Рука – мера длины, равная четырем дюймам и используемая для определения высоты лошади.


[Закрыть].

– Думаете, жеребенок получится слишком большим для нее? – Десима разглядывала Лиса, склонив голову набок. – В ней шестнадцать рук, так что я уверена, проблем не будет. Конечно, мы можем составить договор, и я выплачу гонорар за удачного жеребенка.

– Значит, она тоже крупная кобыла. – Это все, что он смог сказать.

– Что вы об этом думаете? Если вас волнует родословная Ряби, то я ее с удовольствием предъявлю. Она на четверть арабка.

– Не вижу, почему бы и нет. Мы это обсудим.

Идея о случке его жеребца с ее кобылой пробудила в нем такой поток животных чувств, что он не осмеливался смотреть Десиме в лицо. Она как будто не имела никакого понятия о той земной чувственности, которую пробуждала в нем.

Закончив работу, они вышли наружу.

– Теперь расскажите, что вызвало у вас смех. – Все, что угодно, лишь бы перестать думать о ней, высокой, стройной, гибкой и обнаженной, в его объятиях.

– Вот что.

Десима разбежалась и элегантно заскользила по ледяной полосе, раскинув руки для равновесия. Эдам застыл, боясь, что она упадет. Десима развернулась, снова разбежалась и покатилась обратно, смеясь над его испуганным лицом.

– Вы не умеете кататься на льду?

– Никогда не пробовал. Прекратите – вы упадете и сломаете себе что-нибудь.

Десима остановилась.

– Не упаду! Я отлично катаюсь. Смотрите! – К его ужасу, она сделала полный круг. – Видели?

– Немедленно сойдите со льда! – Эдам почувствовал, что слова застревают у него в горле.

Должно быть, что-то отразилось на его лице, потому что Десима осторожно скользнула к нему.

– Хорошо, если вы настаиваете. – Ее голос звучал кротко, но в глазах поблескивали мятежные искорки, поэтому, когда Десима оказалась рядом, Эдам схватил ее за руку и рванул к себе на утоптанный снег.

– Я вам не доверяю, – резко заявил он.

Крепко прижимаясь к Эдаму, Десима опасливо смотрела на него, его серо-зеленые глаза сердито сверкали.

– Отпустите меня. Не будьте тираном, Эдам. Вы не лучше Чарлтона.

Гнев Эдама – если это был гнев – вспыхнул и погас, сменившись печальной усмешкой.

– Сравнение с Чарлтоном оскорбительно для меня. Просто обещайте, что больше не будете скользить по льду. Я не хочу вправлять вашу сломанную ногу.

– Обещаю. Но все равно я хороший конькобежец.

– Если бы вы располагали хорошими коньками и врачом в пределах пяти миль, я не пошевелил бы и пальцем. И нечего дуться. – Он отпустил ее и зашагал к широкой полосе девственного снега.

– Я не дуюсь, – запротестовала Десима, топая вслед за ним по хрустящей белизне. – Хотя почему бы мне и не дуться?

Эдам повернулся, глядя на ее рот.

– Если хотите знать, потому что это пробуждает во мне желание укусить вашу нижнюю губу. – И он двинулся дальше.

– О!

Десима уставилась на его удаляющуюся спину. Укусить? Он не выражал особой радости от подобной перспективы – скорее походил на человека, предупреждающего ребенка, что, если он не перестанет озорничать, его могут выпороть. Эдам наклонился и начал скатывать снежный ком, который становился все больше и больше, оставляя за собой грязно-зеленый след. Наконец он остановился, очевидно удовлетворенный, и начал тот же процесс снова.

– Что вы делаете? – Десима осторожно подошла к нему.

– Леплю снеговика. Сделайте маленький шарик для его головы.

– Но я не лепила снеговика, должно быть, с восьми лет!

– Да и я примерно с тех пор. – Эдам поднял торс снеговика и поставил его на основание. – Но так как рядом нет восьмилетних, а весь хороший снег может пропасть даром, кажется разумным вспомнить прежние детские навыки.

Десима бросила взгляд на Эдама и вновь перевела его на незаконченную снежную фигуру. Внезапное мрачное настроение, вызванное стычкой на ледяной дорожке, исчезло – он был явно расположен играть. Его глаза блестели, улыбка была по-детски радостной, – вот только не было ничего детского в ширине плеч и длине мускулистых ног.

Наклонившись, Десима подобрала горсть снега, придала ей форму шара и начала катать его. Когда он стал достаточно большим, она подняла его и поставила на вершину снеговика, обнаружив, что Эдам исчез, потом подняла под деревом сломанные ветки и воткнула их в качестве рук, затем побежала к сараю и вернулась с угольками для глаз, пуговиц и ряда черных зубов.

Десима обозревала свое творение, когда Эдам появился из конюшни с какой-то ношей.

– Вот. – Он надел потрепанную треуголку на голову снеговика, соорудил шарф из мешковины и добавил морковь в качестве носа.

Десима получала колоссальное удовольствие от нелепой фигуры, и со смехом повернулась к Эдаму. Он рассматривал снеговика с видом глубокого удовлетворения, которое показалось ей настолько типично мужским, что она слепила снежок и бросила, попав ему прямо в грудь.

– Ах вы, маленькая злодейка!

Десима пустилась бежать, но снежок со стуком ударил ее в спину.

Схватив очередной снежок, Десима снова запустила его в Эдама, попав в вырез камзола.

– Это неправильно, – сказал он, аккуратно стряхивая снег. – Девушки не должны уметь бросать снежки, а тем более попадать в цель.

Смеясь, Десима начала лепить еще один снаряд, но поспешно отвернулась, увидев, как Эдам подобрал две горсти снега и побежал к ней.

– Нет! Не смейте!..

Задыхаясь от смеха, она оказалась прижатой спиной к конюшне.

– Нет, Эдам, пожалуйста…

Они оказались очень близко друг к другу – пар от их дыхания смешивался в холодном воздухе.

Сердце Десимы бешено колотилось, дыхание прерывалось, глаза Эдама были устремлены на ее рот, и Десима вспомнила его слова. Она ведь не дуется, верно? Ее губы раскрылись, кончик языка нервно пробежал между ними. Он собирался поцеловать ее. О, пожалуйста, пожалуйста…

Глава 8

Часы на верху конюшенного двора пробили, словно нанесли удар по ее совести. Десима моргнула и скользнула в сторону от Эдама.

– Господи, посмотрите на часы! Бедные Пру и Бейтс ждут свой ленч.

Не оглядываясь, Десима быстро зашагала к кухонной двери, на ходу развязывая шаль. Она слышала его шаги за спиной.

– Осталось немного супа, сыр и пикули, – сообщила Десима из буфетной, моя руки.

Эдам разводил огонь. Он обернулся, когда она снова вошла; его лицо не выражало ничего, кроме реакции на ее слова. Должно быть, она неверно поняла его намерения, ее подвело богатое воображение.

Они поднялись по лестнице с нагруженными подносами, остановившись на площадке при звуке голосов. Эдам заглянул в дверь комнаты Бейтса.

Грум сидел в кровати; его нога была накрыта простынями. Рядом с ним в кресле свернулась Пру, на полу лежала кипа журналов.

– Это просто глупость, – говорил Бейтс. – Зачем они полезли в замок среди ночи?

– Как иначе они могли добыть бумаги и доказать, что он законный наследник? – горячилась Пру.

– Ну, он просто болван – это все, что я могу сказать, – проворчал грум.

– О, милорд, мисс Десси, я не видела, что вы здесь, – заволновалась Пру.

Бейтс густо покраснел, глядя на улыбающегося Эдама.

– Приятное разнообразие в сравнении с вашими обычными спортивными новостями, Бейтс, – с интересом промолвил Эдам. – Как любезно со стороны мисс Пруденс развлечь вас.

– Это самый нелепый набор чепухи, какой я когда-либо слышал, – пробормотал Бейтс.

Эдам сжалился над пыхтящим грумом.

– Думаю, дамы, вам следует извинить нас.

Десима помогла Пру подняться и тактично увела ее из комнаты, шепча ей на ухо.

– Почему же он не сказал мне? – прошептала в ответ Пру на площадке. – Как будто я не выносила ночные горшки джентльменов с незапамятных времен.

– Сомневаюсь, что Бейтс привык к подобному вниманию. Идем. Я принесла твой ланч, а потом ты отдохнешь.

Десима отошла взять поднос, но задержалась послушать, что говорят мужчины.

– Почему вы так долго терпели, старый дурень? – сказал Эдам.

– Я и так не знал, куда себя деть, когда лежал в постели в одной рубашке, а она вошла с пачкой журналов, – оправдывался Бейтс.

– Очевидно, с вами она чувствовала себя в полной безопасности, – утешил его Эдам. – Со зрелым, респектабельным мужчиной вроде вас.

Слышал ли Бейтс нотки смеха в его голосе? Вряд ли – он был слишком смущен тем, что его застали с увлечением слушающим готический роман.

Улыбаясь, они спустились готовить пищу для себя.

– Кажется, Пру простила Бейтсу неловкое обращение с ней, – заметил Эдам, отрезая кусок стилтона.

– Более вероятно, что они заключили перемирие, потому что смертельно скучают, – возразила Десима. – Обычно она считала, что все мужчины принадлежат к низшей расе, и с трудом сохраняла почтительность к хозяевам мужского пола.

– Да, я помню, что она думает об аристократах. А каково ваше мнение о мужчинах, Десима?

– Я думаю, было бы легче принимать мнение мужчин о себе как о царях всего сущего, не будь многие из них высокомерными, задиристыми и абсолютно бесполезными.

– Я ждал, когда вы скажете «исключая присутствующих», – после паузы промолвил Эдам.

Десима улыбнулась. Эдам выглядел не то чтобы обиженным, но придал лицу выражение «джентльмена, держащегося с достоинством».

– Я снимаю с вас все эти обвинения, хотя должна сказать, что иногда вам неплохо удается роль царя всего сущего.

– И ваше дурное мнение о мужчинах – причина, по которой вы до сих пор не замужем?

Десима уставилась на него. Разве одного взгляда на нее не достаточно, чтобы понять, почему она не замужем? Он казался склонным флиртовать с ней, значит, не находил ее отталкивающей, но, скорее всего, флирт был просто автоматической реакцией на женщину, с которой он оказался взаперти и в отсутствие других развлечений.

Она хотела ответить честно, но здравый смысл одержал верх. Если бы Десима перечислила свои недостатки, мужчина с хорошими манерами счел бы обязанным не согласиться с ней, а ей не хотелось вступать в спор на столь чувствительную тему.

– Конечно. Боюсь, жизнь с Чарлтоном не помогла мне составить высокое мнение о мужчинах и супружеской жизни. И у меня теперь абсолютно независимая жизнь, которую я не могла бы вести, выйдя замуж.

– А вы ничего не упускаете, думая о браке?

– Вы имеете в виду детей? Но…

Он разглядывал ее с усмешкой.

– Но что, если они станут походить на отца?

– Да, но я бы не вышла замуж за мужчину, чьи дети могли бы… – Она оборвала фразу. – Вы совсем меня запутали. Думаю, я неплохая тетя, а племянники хороши тем, что их могут забрать в тот момент, когда они станут утомительны. Что с вами?

– Я пытался вспомнить, где я кое-что оставил. Разговор о детях напомнил мне. – Его чело прояснилось. – Конечно! Оставьте тарелки – давайте вернемся во двор, пока еще светит солнце.

– Я только загляну наверх.

Десима взбежала по лестнице, остановившись на площадке при звуках голоса Пру из комнаты Бейтса. Очевидно, они решили дочитать готический роман – Десима не хотела смущать грума, вторично застав его с интересом слушающим историю, которую сам же определил как невероятную чепуху.

Когда она вышла во двор, Эдам с триумфом появился из деревянного сарая, волоча что-то за собой.

– Санки!

– Если они выдерживают четырех моих племянников, то смогут выдержать нас. – Он сам походил на мальчишку, без шляпы, с растрепанными волосами и горящими глазами.

– Нас? Чарлтон был бы шокирован.

– Тогда мы обязаны это проделать. Мне показалось, что ваша новогодняя решимость была направлена на то, чтобы шокировать Чарлтона.

– Не совсем, – возразила она. Хотя перспектива была очень заманчивой. – Где нам найти холм?

– С другой стороны рощи.

Эдам двинулся вперед, таща санки, и Десима побежала за ним.

Остановившись на полпути наверх, он сел на сиденье и оттолкнулся. Санки покатились с холма, остановившись почти у ног Десимы.

– Хотите попробовать?

– Да!

Если бы Эдам предложил попробовать полетать, Десима бы согласилась. Она последовала за ним на холм к тому же месту и взобралась на санки. Эдам сел сзади, взявшись за веревки по обеим сторонам от нее, как на лошади в снежную бурю.

Оттолкнувшись обеими ногами, они покатились вниз. Холодный воздух дул в лицо Десиме, а ее спина ощущала жар тела Эдама. К сожалению, они оказались внизу слишком скоро.

– Может быть, поднимемся выше? – пыхтя, осведомилась Десима, когда они снова карабкались вверх.

– Согласен. – Но они не добрались до самой вершины – очевидно, Эдам не хотел рисковать.

Они поднимались наверх столько раз, что Десима потеряла счет.

– Эта поездка будет последней. – Эдам схватился за веревки и начал подниматься снова. – Смотрите, как удлинились тени.

– Только на этот раз с самого верха! – взмолилась Десима, вцепившись ему в руку. – Пожалуйста!

– Хорошо, с самого верха.

Десима едва дышала, когда они достигли вершины холма.

– Брр! Этим вечером мы должны приготовить что-то особенно горячее и сытное.

Она села на санки, внезапно испуганная при виде длинного склона, тянувшегося перед ней.

– Слишком высоко? – Эдам наблюдал за ее лицом.

– Нет, просто страшновато.

Как только он сел сзади, обхватив ее руками, ее страх сменился радостным возбуждением, которое росло, покуда санки набирали скорость. Десима слышала собственный крик и смех Эдама.

Внезапно санки забуксовали, подпрыгнули и перевернулись. Десима оказалась в снегу, катясь вниз с холма.

После одного испуганного крика она поняла, что ей ничто не грозит. Глубокий снег предохранял ее от ушибов. Достигнув подножия холма, Десима лежала неподвижно, переводя дыхание и испытывая желание расхохотаться.

Внезапно ее ударило нечто тяжелое, и она оказалась придавленной телом Эдама.

– Уф!

– Десима? С вами все в порядке?

– Да… слезьте же с меня… ой! – Десима поняла, почему Эдам прикрывал ее, когда санки наконец настигли их, ударив Эдама в плечо.

Выругавшись сквозь зубы, он оттолкнул санки, и откинул спутанные волосы Десимы с ее лица.

– Десима?

– Я в полном порядке, честное слово… – Она оборвала фразу, увидев, как Эдам смотрит на ее рот. Внезапно он прижался к нему губами.

От него пахло мятой и элем, но Десима утратила способность думать о вкусах, запахах и прикосновениях. Она ощущала лишь непреодолимое возбуждение.

Десима услышала собственный стон, где-то глубоко в горле. Руки Эдама запутались в ее волосах.

На мгновение он поднял голову, потом стал легонько покусывать ее распухшую от поцелуя нижнюю губу. По ее телу пробегала дрожь, она изогнулась, прижимаясь к нему, ее грудь напряглась под тканью, внутри она ощущала жар и боль.

Губы Эдама скользнули вниз по холодной щеке, потом язык коснулся уха.

Руки Десимы сомкнулись на спине Эдама, прижимая его к себе, и она скорее почувствовала, чем услышала тихий стон:

– Я хочу вас, Десима.

Она задрожала всем телом, а он внезапно застыл и распрямил руки, освобождаясь от нее.

– Эдам? – Теперь она чувствовала холод и головокружение. Волна новых, непонятных эмоций захлестывала ее.

– Простите, Десима, вы, должно быть, замерзли. – Эдам поднял ее, несмотря на не вполне искреннее сопротивление, и понес к дому. – Вы промокли. Бедняжка, я этого не хотел. – Его дыхание сбивалось, и Десима, хотя и была невинной девушкой, понимала причину. Он боролся с желанием, сотрясавшим его тело.

– Со мной все в порядке, только позвольте мне идти, – запротестовала она, боясь посмотреть на него. Что заставило Эдама остановиться – может быть, какое-то ее неправильное действие, обнаружившее полное отсутствие опыта?

Эдам игнорировал ее протесты, открыл плечом кухонную дверь и поставил Десиму на ноги только у плиты. Она стояла там, опустив голову, дрожа от смущения и холода, покуда он стягивал с нее шаль, расстегивал накидку и освобождал от промокшей верхней одежды.

Он усадил ее на большой стул и, опустившись на колени, расшнуровал сапоги, стянул их и начал растирать замерзшие ноги широкими ладонями.

– Вам нужна горячая ванна.

– Да, тогда все будет прекрасно. – Десима вцепилась в подлокотники стула, чтобы не стиснуть его темноволосую голову, искрящуюся каплями растаявшего снега, и не прижать ее к себе.

Эдам поднялся, Десима заглянула в его глаза и затаила дыхание. Они были напряженными, серебристыми, в них светились нежность и жгучее желание поцеловать ее снова, овладеть ею здесь и сейчас, на этом старом ковре у плиты.

– Я принесу вам воды. Идите в мою туалетную комнату – там стоит большая ванна. – Десима колебалась, и его взгляд стал свирепым. – Идите!

Десима побежала наверх, неслышно проскользнув мимо полуоткрытой двери Бейтса. Дрожащими руками Десима открыла дверь в углу спальни Эдама и оказалась в просторной туалетной комнате. Как и следовало ожидать, здесь были умывальник, зеркало для бритья, ширма в одном из углов, вешалка с махровыми полотенцами и красивая ванна с бортами, покрашенными под зеленый мрамор, с ножками в форме птичьих лап, держащих шар. Сбоку у стены был устроен кран. Десима осторожно повернула его – полилась холодная вода.

Услышав шаги в спальне, она шагнула за ширму.

– Десима? – Она попыталась ответить, но смогла только пискнуть. В ванну полились ведра воды. – Понадобится еще несколько походов. Снимите поскорее мокрую одежду.

Глубоко вздохнув, Десима попыталась взять себя в руки. Эдам поцеловал ее – вот и все. Незачем так волноваться. Ей хотелось этого, и это было чудесно. Она хотела, чтобы он поцеловал ее снова, и в то же время боялась этого.

Десима развязала подвязки и стянула чулки, потом расстегнула сзади платье – даже последнюю замысловатую пуговицу, до которой пришлось добираться через плечо. Нижние юбки снялись легко, оставался только корсет поверх сорочки.

Пальцы Десимы застыли на шнурках корсета, когда очередной поток воды хлынул в ванну.

– Еще один поход, – сказал Эдам. Его голос звучал абсолютно спокойно.

Дверь закрылась за Эдамом, и она снова взялась за шнурки. Они были мокрыми там, где на них сквозь одежду попал снег, распухшие от влаги, узлы никак не хотели поддаваться.

Дверь открылась снова.

– Все, ванна наполнена, – сквозь плеск воды послышался голос Эдама. – Если нужно ее немного остудить, используйте кран в стене. Я начну готовить обед.

Десиме следовало подождать, пока он уйдет, и позвать Пру. Но тогда ей пришлось бы объяснять, каким образом она промокла до самой шеи.

– Эдам!

– Да? – Десима слышала, как он вернулся в комнату.

– Не могла бы я получить ножницы? Я не могу… не могу расшнуровать корсет.

Молчание. Она смутила его? Конечно нет. Такой опытный светский мужчина, вероятно, развязал за свою жизнь больше корсетов, чем она.

Ширма шевельнулась.

– Нет! Просто передайте их мне.

– Чтобы вы проткнули себе спину? Может, я смогу развязать шнурки.

Красная от смущения, она повернулась спиной и пробормотала:

– Хорошо.

Ширма отодвинулась, и Десима спиной почувствовала жар его тела. Должно быть, он снял сюртук, прежде чем носить воду. Она закрыла глаза, представив Эдама стоящим в рубашке и бриджах.

Его пальцы запутались в шнурках.

– Лучше разрежьте их, – сказала Десима.

– Нет, я уже почти справился… Вот. – Узел поддался, сразу ослабив давление, Эдам начал ослаблять другие шнурки. Затем он остановился, держа руки на ее ребрах с обеих сторон.

– Они спускаются сверху вниз, – пробормотал Эдам.

– Кто?

– Ваши веснушки. Меня интересовало, спускаются ли они вниз. Вот так. – Его пальцы коснулись ее плеч и заскользили вниз по спине.

Десима задрожала от прикосновения. Ее веснушки? Он находит привлекательными эти ужасные коричневые пятнышки?

Руки Эдама скользнули по шелковой коже ее плеч. Ее ягодицы сквозь тонкую сорочку обдавало жаром, шедшим от его возбужденного тела; животное желание побуждало ее прижаться к нему.

Ладони Эдама накрыли груди Десимы, большие пальцы легли на кончики ее заторчавших сосков.

– Десима… – Его лицо прижалось к ее плечу, голос звучал сдавленно и приглушенно. – Один из нас должен отойти. Немедленно.

– Я знаю, – отозвалась она дрожащим голосом, – но не знаю, как это сделать.