Текст книги "Запретная драгоценность"

Глава 5

– Нам негде укрыться. С тремя-то лошадьми. – Ануша гордилась своим спокойным тоном. Преследователей она не видела, но раз Ник так говорит, значит, так и есть. Она высвободила кинжал, что был у нее на поясе.

– Делайте точно как я, – приказал Ник и повернул к большой земляной выемке, где когда-то дожди образовали целое озерцо, а потом грязь ссохлась и запеклась на солнце. Посреди ямы он спрыганул на землю, снял с гнедого связанные одеяла и перекинул через седло Павана. – Оставайтесь здесь.

Вскочил на гнедого и поскакал по засохшей грязи. Добравшись до почвы помягче, Ник сразу пришпорил коня и пустился в галоп. Потом с силой стеганул гнедого по боку и скатился на землю, а конь на огромной скорости умчался прочь.

– Возьмите Павана. – Он вернулся и бросил Ануше поводья. – И медленно поезжайте к тому кустарнику.

Озадаченная, девушка послушалась, хотя сердце неприятно стучало где-то в горле. За ней задом наперед двинулся Ник, заметая следы сорванной где-то веткой. Добравшись до кустов, она осознала, что хотя они и растут на небольшой возвышенности, но слишком редкие и низкие, чтобы скрыть даже осла, не говоря уже о двух лошадях.

– Вы собираетесь стрелять в лошадей? – Она соскользнула на землю, а Ник, пятясь, вышел к ней из-за колючего кустарника.

– В этом нет необходимости.

Он снял с коней седла и по-особому свистнул – две чистые ноты. Лошади, как по команде, подогнули ноги и опустились на землю. Потом улеглись на бок и вытянули шеи.

– Ложитесь с ними.

Ануша улеглась под выступающим животом Павана, Ник накрыл обоих животных серо-коричневыми одеялами, прислонил мушкеты к боку Раджата и стал проверять пистолеты. Разложил ружья, боеприпасы и саблю, достал из сапога свой кинжал и глянул на девушку.

– Это армейские лошади, – пояснил он и задержал взгляд на ее руке. – Что это у вас, черт подери?

– Нож, разумеется.

У нее был еще один, в сапоге, на случай крайней необходимости, если понадобится кого-то убить. Или покончить с собой. Ее накрыло мрачное возбуждение, силой не уступающее страху. Она хотела причинить боль тем, кто напал на Калатвах, на ее родных, ее королевство. Впервые она поняла, что заставляло тех воинов биться до смерти, осознала силу духа вдов, которые предпочитали сжигающее пламя пленению и позору.

– Он вам не понадобится.

– Но ведь будет битва, сражение.

Она уже слышала приближающийся стук копыт.

Приспешники махараджи наступали им на пятки.

– Не будет, если я где-нибудь не оплошаю. – Ник присыпал пылью блестящие дула мушкетов. – По моему замыслу, они проедут мимо, обнаружат гнедого и решат, что это уловка, чтобы сбить их со следа.

– Но нам надо убить их!

– Маленькая кровожадная бестия, – пробормотал Ник. Ануша почувствовала в его голосе смех. Ему это кажется забавным, очень странное чувство юмора. – Если они не вернутся, махараджа поймет, что они нашли нас, и вышлет подкрепление. А если они вернутся ни с чем, он решит, что мы поехали другой дорогой.

– О, какая стратегия!

– Тактика, если быть точным. А теперь тишина!

Всадников было восемь. Они промчались галопом мимо и растворились вдали. Ануша выдохнула и придвинулась поближе к Нику.

Время тянулось невыносимо медленно. У нее стала затекать левая нога.

– Они ушли.

– Подождите.

Едва Ник произнес это, как она услышала топот возвращающихся всадников. На сей раз они двигались медленнее, и с ними был гнедой на длинном поводе. Они проехали мимо, и наступила тишина, которую нарушало лишь жужжание насекомых да урчание в животе Раджата у нее под ухом. Высоко в небе кричали ястребы.

– Оставайтесь на месте. – Ник стал потихоньку высвобождаться. – И можете отпустить мой сюртук.

– Ох! – Ануша с трудом расслабила судорожно сжатые пальцы. – Я и не заметила.

Но Ник уже двигался вперед, держа в каждой руке по мушкету и с пистолетом за поясом. Пригибаясь, он перебегал от одного куста к другому, стараясь остаться незамеченным.

Казалось, это все равно что следить за призраком, отведи она взгляд, и он исчезнет. Только она моргнула, а он уже спрятался в высокой траве. Но, несмотря на прикрытие больших животных, Ануша все равно чувствовала себя очень уязвимой и одинокой. Открытой перед всеми, совершенно беззащитной. До этого момента даже не осознавала, как сильно ее вдохновляло присутствие Ника. Яростное мужское присутствие, сообщавшее чувство безопасности.

Что делать, если послышатся выстрелы? Ануша рассмотрела оставленное Ником оружие. Мушкет, пистолет, сумка с боеприпасами, сабля. Уже нет времени учиться заряжать, но она может подносить оружие. Да, так будет лучше всего. Только подчинятся ли ей лошади?

Чьи-то пальцы крепко схватили ее за лодыжку.

Ануша резко извернулась с кинжалом в руке, а другую, скрючив пальцы, выбросила вперед.

Ник, смеясь, выпустил ее ногу и откатился в сторону. Смех погасил ярость и помог сбросить давно сдерживаемое напряжение. Ануша бросила кинжал и засмеялась над ним, желая в отместку хотя бы уязвить его гордость.

Но в следующий момент уже лежала распластанная на спине с пригвожденными над головой руками и чувствовала на себе всю тяжесть его немаленького тела. Ник все смеялся.

– Маленькая бестия. Я был прав.

– Вы… – У нее не хватало ни слов, ни дыхания ему ответить. – Отпустите меня.

Непостижимо долгую минуту он пристально смотрел ей в глаза, его взгляд словно потемнел. Смех оборвался. На мгновение ей даже показалось, что он перестал дышать.

– Это неприлично, – удалось выговорить девушке, пока ее разум приспосабливался к новым ощущениям: к ее мягкой плоти прижималось твердое мужское тело. И ей понравились эти ощущения. Все.

– Верно, неприлично.

Ник скатился с нее и одним плавным движением поднялся на ноги. «Он податлив, как молодой саженец», – сказала когда-то Парави. Анушу окатило волной жара.

– Простите, не смог удержаться. Вы напоминали рвущуюся с поводка собаку.

– Я прислушивалась к возможным выстрелам, – как могла, с достоинством ответила Ануша, несмотря на двусмысленное положение, в котором оказалась, и переполненность чувством, которое, к ее ужасу, очень напоминало плотское желание. – Они ушли?

– Да. Без сомнения, сочли, что только полный идиот отправится в столь дикие места, имея лишь двух лошадей и одну принцессу.

Он явно издевался.

– Значит, вы действительно идиот?

Ник протянул ей руку и помог подняться.

– Нет, но тем не менее поступлю именно таким образом – отправлюсь в дикие места с двумя лошадьми и принцессой.

Он стянул с лошадей скатанные одеяла и, свистнув, заставил животных подняться. Те встряхнулись от пыли, как собаки.

– Мы проедем еще около лиги, и когда окажемся вне пределов досягаемости, я подстрелю нам что-нибудь на обед, тем самым опустошив мушкеты. Мы поедим, немного отдохнем, и я покажу вам, как надо заряжать. – Он поднял одно из ружей и с усмешкой посмотрел на нее. – Правда, подозреваю, для этого вам придется на что-нибудь встать, мисс Лоуренс.

– Не называйте меня так.

Он относился к ней без всякого почтения, но с английской официальностью звал по имени, которое она отвергала. Это невыносимо.

– А как тогда? Ануша?

– Ануша, – осторожно согласилась она и добавила: – Ник.

Они вновь оседлали коней и безмолвно продолжили путь, хотя теперь молчание уже не так тяготило.

Проехали еще две лиги, Ник остановился. Оставил Анушу с лошадьми, а сам с оружием осторожно направился в ближайший кустарник.

– Утоли жажду и забирайся в тенек, – велел он наконец.

– Слушаюсь, майор, – пробормотала она в ответ, повинуясь.

Прозвучали четыре выстрела, Ник вернулся с добычей – зайцем и рябчиком. Ануша знала, что для охоты с мушкетом это вполне хорошая добыча.

Ник устроился рядом в маленьком клочке тени и потянулся за флягой. Ануша смотрела, как он пьет, вода двумя струйками стекала по небритому подбородку, а когда он глотал, было видно, как вздергивается кадык.

– Ты воин, тебя забрали со службы, – сказала она, когда он опустил флягу и вытер губы тыльной стороной руки. – Почему за мной не послали представителя Компании?

– Могло случиться нечто такое, что случилось. К тому же я в определенном смысле представитель-посредник. Исполняю роль связующего звена между армией и королевским двором, когда того требуют нужды Компании.

Вот почему он так отлично говорит на хинди.

– Но ведь это поручение моего отца, а не Компании.

– Когда дело касается твоего перемещения в Калькутту, их интересы совпадают, – сухо ответил Ник. – Кроме того, твой отец занимает такое почетное положение, что, пожелай он отослать меня по сугубо личному делу, никто бы не стал возражать.

«Сэр Джордж мне как отец», – обмолвился он, тогда в его голосе звучали глубоко скрытые чувства. Слова, впрочем, казались довольно загадочными.

И вот сейчас, глядя на его расслабленную широкоплечую фигуру, она внезапно подумала о единственно возможной разгадке, и ее словно ударило чувство, отдаленно напоминающее ревность.

– Ты сын моего отца? – резко спросила Ануша.

– Конечно нет! – Ник, нахмурившись, глянул на нее. – Как тебе такое пришло в голову?

– Ты на него похож, и ты сам сказал, что он тебе как отец.

Она почувствовала себя идиоткой. Но подозрительной идиоткой.

– Я не похож на него. Мы с ним одинакового роста и сложения, но глаза у меня зеленые, а у него серые, как у тебя. У него нос с горбинкой, мой прямее. И волосы у меня более светлые.

Отчего это облегчение? Будь он ее единокровным братом, нечего опасаться его как мужчины. И своих необузданных желаний – тоже.

– Иначе говоря, если ты испытываешь к нему столь сильные чувства, значит, твой настоящий отец мертв?

– Нет, он живет в Англии. Я не видел его уже двенадцать лет. С тех пор, как он отослал меня в Компанию на должность писаря в семнадцатилетнем возрасте.

– Простого клерка? Но это очень скромная должность для джентльмена.

Она, разумеется, не стала бы ревновать, окажись Ник ее братом. Это мелочно, ведь она не питает к отцу никаких нежных чувств. Да одари он ее целым выводком сестер и братьев по всей Калькутте, ее волновало бы только одно: столь же ужасно, как с ней и ее матерью, он обращался с ними? Ей не хотелось думать об отце. Зачем? Они оба не желают иметь друг с другом ничего общего. Стоило бы забыть его, но застарелая боль не позволяла. Душевная рана вечно ныла, обнажая ее слабость.

– Должность писаря – первая ступенька карьерной лестницы, – объяснил Ник. Казалось, он ушел в себя и не замечает глупых эмоций, отразившихся на ее лице. – Усердно работая и с толикой удачи он быстро заработает повышение и не останется бедняком. Если сохранит себе жизнь.

– Тогда ты, наверное, был рад такой возможности.

Ник нахмурился, как от неприятных воспоминаний.

– Рад? Нет, я был в ужасе. И отказался от предложения отца. Не имел я карьерных амбиций. Не хотел заниматься торговлей и покидать Англию. И что еще хуже, я сам не понимал, чем хочу заниматься. Тогда он избил меня и лишил пособия, когда же и это не сработало, насильно доставил на корабль, отправлявшийся в Индию. По пути я подхватил лихорадку и чуть не умер. Но Мэри – леди Лоуренс – спасла меня. Она притащила меня к своему мужу, как полудохлую крысу, и он принял меня в свой дом.

Ануша напряженно застыла. Леди Лоуренс – жена отца, женщина, на которой он женился до того, как приехал в Индию, и которая отказалась поехать с ним. А затем, спустя пятнадцать лет, решила, что обязана находиться рядом с мужем. Отец, вместо того чтобы приказать жене оставаться в Англии, как сделал бы любой обиженный муж, позволил ей прибыть в Индию и отказал от дома матери Ануши, Сарасе, и отослал ее к брату-радже.

Своевольная жена-ослушница, не способная родить ему детей, получила все, а верная женщина, которая была и ему другом, и матерью его дочери, все потеряла.

Ануша до сих пор ярко помнила события того дня. Когда мать сказала, что им придется уехать, Ануша не поверила, несмотря на слезы и приготовления к отъезду. Английское судно прибыло рано утром, и они еще находились в доме, когда леди Лоуренс появилась на пороге со всем своим багажом и толпой родственников сэра Джорджа. Сараса закрылась в женской половине дома и приказала слугам немедленно погрузить вещи на вьючных животных. Не хотела ждать, пока незваная гостья выставит ее из родного дома.

Но ничего не понимавшая Ануша выбежала на улицу и стала протискиваться к отцу, лавируя между снующими слугами и носильщиками с тележками. Запнувшись на ступеньках веранды, она услышала голоса отца и какой-то незнакомой женщины, говорившей по-английски. И она осознала, что мама права, к отцу приехала жена, совсем ему посторонняя, а они с матерью ему больше не нужны.

Боль ослепила ее. Глотая слезы, Ануша обернулась и наткнулась на носилки, уложенные на стулья в тенистом уголке веранды. На них лежала какая-то неподвижная фигура.

Девушка широко раскрытыми глазами уставилась на Ника.

– Я помню тебя! Я видела, как ты лежал на веранде. Ты был ужасно худым и бледным, и я подумала, ты мертв. Ты был совсем белый, а волосы как солома.

– Я тоже думал, что уже умер, – ответил Ник с кривой улыбкой, то ли от черного юмора, то ли от воспоминаний о боли. – Но Джордж и Мэри спасли мне жизнь и дали будущее.

– Ты был им куда интереснее, ведь ты мальчик, пусть и не единокровный сын, не то что какая-то девчонка. – Ануша прикусила губу, услышав в своем голосе предательскую горечь. Она не хотела открывать, что это ее вообще заботит.

– Думаешь, я стал заменой тебе? – Ник поднялся и стал связывать лапы рябчика. – Нет. Вначале их внимание действительно было сосредоточено на мне, но лишь по причине болезни. Они за меня волновались и постепенно вновь сблизились. А потом, когда я спутал докторам все карты и выжил, Джордж постепенно стал проявлять ко мне симпатию и принял участие в моей карьере. Тем не менее на первом месте для него всегда была ты, Ануша.

Словно не услышав ее насмешливого фырканья, он затянул узлы и перекинул безвольные тушки через луку седла. За какую же дуру он ее принимает, полагая, что она в это поверит. Если бы она для отца что-то значила, он бы не отказал ей от дома. И сейчас послал за ней лишь потому, что она стала разменной монетой в политической игре.

– Для Мэри я был почти сыном, это верно. Ее ребенок умер при рождении, и она больше не могла иметь детей.

– Значит, поэтому отец столько лет держал ее в Англии? Почему же он не завел другую жену, если эта не могла родить ему сыновей?

– Потому что в Англии это незаконно. Сначала надо получить развод, а это ужасно долгая и трудная процедура.

– Тогда почему он не привез ее с собой в Индию? – настаивала Ануша. Она твердо решила докопаться до сути.

– Они… отдалились после смерти ребенка. Доктора сказали, что у нее никогда больше не будет детей. Она не могла поехать с ним в Индию, поэтому он обеспечил ее материально и оставил в Англии. – Ник одним махом вскочил в седло и выжидательно посмотрел на Анушу. Та молча смотрела на него и хмурилась. – Они часто переписывались, и с годами их отношения наладились. Потом она получила от его секретаря письмо, в котором сообщалось, что сэр Джордж тяжело болен. И решила, что ее обязанность быть рядом с мужем.

– Моя мать выхаживала его, пока он болел, – вскинулась Ануша. – Ему стало значительно лучше еще до того, когда это письмо, наверное, достигло Англии. Этой женщине не было никакой необходимости приезжать, но она это сделала, и отец выгнал нас из дому.

– Она была его законной женой, – ответил Ник. Чувствовалось, что его терпение уже на исходе. – В английском обществе все иначе. Там другие законы. Если хочешь узнать больше, спроси своего отца. Я не имею права обсуждать эти вопросы.

Ануша вскочила на Раджата и нетерпеливо направила его вслед за Паваном. От рывка черный конь перешел в легкий галоп, и она со злостью его осадила.

– Значит, ты ему не названый сын, а послушный слуга?

– Именно так, – ответил тот настолько спокойно, что она едва удержалась, чтобы не дать ему пощечину. Он поддакивал. Она сама не понимала, почему ей хочется яростного спора, схватки, кричать на Ника. Ее злость была направлена на отца, и если ей не удастся ускользнуть, она снова окажется в его лапах.

Она догнала Ника и уставилась в его прямую как палка спину.

«На него стоит посмотреть», – признала она. Широкие плечи, узкая талия, перехваченная синим поясом, длинный сюртук скрывал нижнюю часть тела, но она видела его обнаженным и знала, что у него крепкие, четко очерченные ягодицы и мускулистые бедра. Он сидел на лошади так, словно был с ней одним целым, легко, но в то же время очень сосредоточенно, как лучник с натянутой тетивой.

– Перестань на меня дуться, – не оглядываясь, произнес он.

– Я не дуюсь, – парировала Ануша и изумленно осознала, что это правда. «Я смотрю на твое тело и желаю тебя. И хочу испробовать все то, чем занимаются в книгах мужчина и женщина». В полном ошеломлении она заморгала, словно это могло превратить его в толстого низенького клерка, или худого юношу, или… Но нет, он по-прежнему оставался самим собой, по-прежнему вызывал сладкое тянущее ощущение внизу живота. С этим надо что-то делать.

– Ma ub gayi hu, – произнесла она и вонзила пятки в бока Раджата.

– Ты сказала, скучно? Тебе скучно? – услышала она слова Ника, проносясь мимо него. – Черт, женщина, да чем ты занималась в Калатвахе, если наше путешествие кажется тебе скучным?

– Нет, я считаю скучным тебя, – бросила она через плечо и стеганула коня сложенными поводьями.

На мгновение ей показалось, что он отпустит ее на все четыре стороны, но услышала нарастающий топот копыт и оглянулась назад. Ник принял вызов, он мчался за ней вслед.

– Вот ведь маленькая ведьма, – выругался он себе под нос, борясь с искушением оставить ее в одиночестве и умчаться подальше от ее капризов и вспышек раздражительности. Будь она юношей, он бы именно так и поступил. «Но она – дочь Джорджа», – обреченно подумал он. И они сейчас в стране тигров, так что придется…

– Chalo chale, Паван! Вперед!

Большого коня не требовалось уговаривать. Тот напряг все свои силы и припустил за собратом по конюшне. Черт возьми, а девчонка знает толк в лошадях, она не преувеличивала. «Я раджпутка», – вспомнил он, позволяя ей пока возглавлять гонку. Он готов с ней согласиться. Да, нелегко будет превратить ее в маленькую английскую леди.

Он подтянул повод, и Паван почти поравнялся с Раджатом, его морда доставала тому до подпруги. Ануша глянула на них, усмехнулась и, пришпорив коня, добавила скорости.

Ник смотрел, как ее сильные, стройные ноги сжимают круп лошади, и вспоминал ее неуверенные и прохладные пальцы, касающиеся его обнаженной кожи. Он всем телом задрожал от прилива желания. Нет!

Должно быть, сам того не осознавая, он дернул повод. Паван резко прибавил скорости, и Ануша с торжествующим гиканьем послала Раджата вперед. В этот момент в песке что-то извилисто мелькнуло, и черный конь отчаянно извернулся, избегая смертоносного создания.

Ануша вылетела из седла через голову Раджата и упала в песок рядом с рассерженной королевской коброй.

Глава 6

Паван вскинулся на дыбы, Ник скатился на землю и тут же вскочил, на ходу выхватывая из-за голенища кинжал. Змея зашипела, еще сильнее раздувая капюшон. Ее голова раскачивалась из стороны в сторону, словно решая, кому нанести смертельный укус, Ануше, лежавшей рядом, или Нику, надвигающемуся издалека.

– Не шевелись! – Ник взмахнул рукой. Блестящие глаза качнулись следом, а свернутое спиралью тельце сместилось, уравновешивая смертоносную голову. Ануша не шевелилась, то ли без сознания, то ли замерла по его приказу.

Ник бочком двинулся к кобре, продолжая рукой отвлекать внимание.

В этот момент девушка застонала, шевельнулась и погрузила в песок руки. Должно быть, была в шоке после падения. Змея качнулась назад и приподнялась, явно готовясь атаковать того, кто ближе. На тонкости и расчеты уже не оставалось времени. Ник вклинился между Анушей и коброй и вскинул левую руку, чтобы принять удар. В запястье впились ядовитые зубы, и он ударил змею острым клинком под капюшон. Потом хлестнул ею о землю, выдернул из нее кинжал, ударил клинком еще раз и инстинктивно отпрянул, когда над плечом сверкнул летящий нож и вонзился в толстое змеиное тело. Ник вырвал руку из змеиной пасти и упал на спину, увлекая Анушу дальше от извивающейся в агонии кобры.

– Она тебя укусила. – Ануша извернулась в его руках, рванула рукав. – Надо скорее наложить жгут, потом надрезать рану и выдавить…

– Нет, не укусила. – Ник пытался перехватить ее руки, чтобы проверить раны, но она вырвалась и вцепилась в его одежду с неменьшей решимостью осмотреть его самого.

– Не будь идиотом, конечно, укусила. У нас всего пара минут. Или даже меньше, если она попала в вену. – В резких, отрывистых словах звенящей нитью слышалась паника.

Ник разорвал рукав, обнажив кожаный браслет, который надевал, отправляясь в долгую верховую дорогу, из-за старой травмы.

– О боже! – Дрожащим пальцем она коснулась пары глубоких проколов в браслете. – Неужели она прокусила насквозь?

Действительно, прокусила? Испытывая тошнотворный удар страха, Ник расшнуровывал браслет. На запястье виднелись две вдавленные точки. Ануша схватила его за руку и растянула кожу, проверяя, нет ли проколов. Затем снова осмотрела браслет.

– О боже! – снова проговорила она и пошатнулась. – Она бы тебя убила, если бы не попала в браслет.

– А ты могла сломать свою глупую шейку, – рявкнул Ник. У него в крови еще бурлил страх за ее жизнь и остатки омерзительного чувства, что змея оставила в нем смертоносный яд. Он ненавидел этих тварей и предпочел бы встретиться лицом к лицу с тигром, чем с королевской коброй. Его затошнило от пережитого ужаса. А если бы он промедлил и позволил страху взять над собой верх? Тогда Ануша умирала бы сейчас у него на руках.

Он мысленно одернул себя: «Прекрати! Воображение может стоить жизни. Ты не заколебался, и вы оба живы».

Змея наконец затихла, и он сосредоточился на Ануше.

– Какого дьявола ты творишь? Сама не пострадала? Руки-ноги целы?

– Со мной все в порядке. Но почему ты сердишься? Я же тебе помогла, у меня был кинжал.

Ее тюрбан размотался, толстая, похожая на змею коса вздрагивала на груди от частого дыхания. Он еще не видел, чтобы она так бледнела. Не выпуская его руки, Ануша всхлипнула и спрятала голову у него на коленях.

Ник сел на примятой траве и инстинктивно обнял ее, привлекая к себе. Худенькое, трепещущее от рыданий тело прижалось к нему. Он погладил девушку по спине. Его загрубелые ладони прошлись по шелковистым волосам, выбившимся из косы. Чувствует ли она, как сильно бьется его сердце? Из-за встречи ли с коброй или чего-то куда более опасного, старого как мир инстинкта? В его венах бурлила обжигающая страсть и желание отпраздновать возвращение в мир живых. Хотелось похоронить воспоминания о тех секундах, когда он смотрел в плоские черные глаза кобры и видел в них свою смерть. И еще он желал ее, эту девушку, которая должна оставаться невинной.

Единственное средство противостоять этому – гнев. На себя и женщину в его объятиях.

– Как к тебе, черт подери, попал этот кинжал? Носить его с собой отнюдь не безопасно.

Ануша отпрянула в его руках, и это ерзание по его паху еще сильнее распалило гнев и желание.

– Разумеется, я захватила с собой кинжал! Ты же видел его, когда появились прислужники махараджи. И я хорошо им владею.

Она дрожала, но уже не от страха – от гнева.

– Они бы не взяли меня живой. Я бы…

– Пока ты жива, тебя можно попытаться спасти. А если ты мертва, то мертва. Никто уже ничего сделать не сможет, разве что начать из-за тебя войну, – проворчал Ник и отпустил руки. Ануша неграциозно опрокинулась на спину.

Ник поднялся и вынул кинжалы из змеиного тела. Кинжал Ануши был очень дорогим. Маленькая смертоносная игрушка с дамасским клинком и рукояткой из слоновой кости, украшенной драгоценными камнями. Он вытер клинок и сунул за голенище к своему собственному.

– Если бы ты попала в Раджата…

– Ты не можешь меня пороть. Я – принцесса, – бросила она, поднимаясь на ноги.

По-видимому, на его лице отчетливо читалось раздражение.

– Тогда веди себя соответственно своему сану, – строго ответил Ник и наклонился, внимательно изучая ноги черного коня.

– С ним все в порядке? – спросила Ануша после пары минут напряженного молчания.

– Да, – признал Ник и заставил себя посмотреть на девушку. Тюрбан уже вернулся на место, но лицо все еще было смертельно бледным, а губы крепко сжаты, словно она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться или не закричать на него.

– Ты испугался, – сказала она, и это прозвучало утверждением, не вопросом, – поэтому и злишься на меня.

– Королевской кобры не испугался бы только полный идиот, – спокойно ответил Ник. Обвини его в трусости мужчина, он бы уже валялся в пыли.

– Я не хотела… не имела в виду… – Она осеклась и нетерпеливо покачала головой. – Ты ни секунды не колебался. Вот о чем я говорила. У тебя были все основания бояться, но ты все равно рискнул жизнью и убил ее. Отец послал за мной храброго человека.

Она смотрела таким честным и прямым взглядом, что Ник почувствовал, как краснеет. Ему ужасно хотелось отвести глаза. Он осознал, что, если заключит ее сейчас в объятия, она не станет сопротивляться. И не из распущенности или благодарности, а потому, что случившееся обнажило самые древние чувства и инстинкты. Ануша слишком храбра и честна, чтобы скрывать их. И слишком невинна, чтобы в них разбираться.

– Ты уверена, что не пострадала? – спросил он как ни в чем не бывало.

Ануша кивнула. Ее лицо вновь приняло непроницаемо-настороженное выражение. Момент демонстрации чувств прошел. Под его пристальным взглядом она взяла под уздцы Раджата и стала гладить коня по влажной от пота шее. Она двигалась немного скованно, но и только.

– Ты… – пробормотала она, прижимаясь лицом к коню. Потом рывком выпрямилась и посмотрела на Ника. – Ты спас мою жизнь, и я благодарна тебе за это.

Острые чувства угасли, вернулся высокомерный взгляд и высоко поднятый подбородок. Она снова стала истинной принцессой, несмотря на свой грязный и запыленный наряд.

Подобная храбрость погасила весь его гнев, а заодно и жар страсти, но Ник не сумел этому обрадоваться.

– Это моя работа, – холодно ответил он. – Доставить тебя отцу живой и невредимой.

– И ты не позволишь мне тебя отблагодарить? – Она шагнула к нему и оказалась совсем близко, почти вплотную. – Вы, англичане, целуетесь, чтобы выразить благодарность?

Чувствуя за спиной конский круп, Ник понял, что отступать некуда. Ануша положила руки ему на плечи, встала на цыпочки и прижалась. На какой-то бесконечный миг ее теплые, мягкие губы приникли к его губам. И раздвинулись, хотя она этого и не осознавала. А Ник понимал. Время словно остановилось. Он сражался с искушением овладеть девушкой, вонзиться в ее прекрасные губы и потеряться в так жаждущей его невинности. Жаждущей его.

А внутренний голос предостерегал. Не бросать вызов, не наносить удар ее гордости. Не поднимая рук, он ответил настойчивости поцелуя, потом поднял голову.

– Увы, незамужним юным особам из хорошей семьи целоваться не положено, – ответил он и улыбнулся, смягчая отказ. Его тело мучительно напряглось от желания, но он надеялся, что на лице это не отразилось.

– Не положено? – Широко раскрытые глаза потемнели, на тонкой коже от скул до висков проступил румянец. – Тогда я больше так не буду.

– Хорошо.

Ей, этой девочке, предназначено выйти замуж, а не стать объектом развлечений. Рассказывая Нику о предстоящей миссии, сэр Джордж доверительно сообщил, что намерен подыскать дочери хорошую партию с достойным англичанином. А Ник Хериард – воин, искатель приключений и полный неудачник в качестве мужа – явно не подходит под звание достойного. Даже если когда-нибудь решится на столь опрометчивый поступок и позволит себе влюбиться.

Он повернулся к Раджату, стараясь говорить весело и беспечно:

– Могу лишь выразить глубочайшее сочувствие бедняге, которому предстоит превратить тебя в настоящую леди.

– Я уже леди.

Ануша сунула ногу в стремя и оседлала коня, хотя и не с первого раза. Ник понял: случившееся потрясло ее сильнее, чем она готова признать. За острым язычком и недюжинной храбростью скрывалась ранимость, которая вызывала в нем желание защитить эту девушку от любых угроз – от змей, махараджи… и от таких, как он сам.

Ник вскочил в седло.

– Ты не английская леди, а твой отец захочет видеть тебя именно такой.

– Фу! Корсеты, – презрительно пробормотала Ануша.

– Да, и реверансы, и умение танцевать и вести с мужчинами светские разговоры на приемах.

К нему наконец вернулось самообладание. И он даже стал весело описывать всякие нескромные вещи, вроде танцев и разговоров с мужчинами.

А ведь такое близкое общение людей разных полов представляло большую опасность. Она только что это обнаружила, и всего с одним представителем противоположного пола. Ануша заставила себя немного встряхнуться. Невероятно, шок и опасность вызывали одно и то же чувство. В какой-то момент растворились все сдерживающие барьеры, осталось только древнее желание лечь с этим мужчиной прямо здесь, в горячей пыли. Оставалось надеяться, что он этого не понял.

Интересно, как справляются англичанки, находясь в постоянной близости с противоположным полом? Хотя не исключено, они не остаются с мужчинами наедине, как она сейчас. Наверное, там существуют свои правила, и замужние женщины могут пресечь отношения, когда те переходят на столь природно-примитивный уровень. Правда, английским женщинам позволено влюбляться, так говорила ей мама. Даже в Алтафуре влиятельная придворная леди имеет возможность выбора. «Может, поэтому я отказывалась от всех предложений руки и сердца? Думала, что со мной случится то же, что с мамой?»

Ее мать бросила на отца всего один взгляд, а потом повела себя самым скандальным образом, чтобы убедиться в правильности своего выбора. Ануша не могла этого понять. Впервые после всех этих лет увидев angrezi, она не выказала ни малейшего желания вложить свое будущее в его руки, несмотря на тревожащие желания, вызванные им. Ее мать совершила эту глупость, влюбилась и думала, что Джордж Лоуренс тоже ее любит. Но он, очевидно, не любил ее. А может, его чувства угасли. Лишнее доказательство мужского непостоянства. А как они жестоки…

Ануша направила Раджата вровень с Паваном, не желая лицезреть впереди спину Ника. В прошлый раз все случилось именно из-за этого.

– Я не хочу становиться английской леди, – заявила она.

– А чего же ты хочешь? – демонстрируя ангельское терпение, поинтересовался Ник.

Она искоса глянула на него, но его лицо было серьезно.

– Путешествовать. – Она никогда раньше не путешествовала, но, испытав вкус свободы и волнительной опасности, подумала, что хотела бы повидать мир. – Богатые незамужние дамы высокого положения могут путешествовать в одиночку, часто даже не под своим именем. Я читала о них. Леди Монтегю, например. И не только. Я хочу побывать в Европе, в Северной Африке и у Средиземного моря.