Текст книги "Всё, чего ты хотела"

– Что тебя так развеселило?

– Да какая-то фигня в твиттере.

Смог поднял свои толстые смрадные ручищи и недовольно скрылся в стене.

Среди ночи Айрис проснулась от того, что Эдди сильно прижимался к ней сзади. От него шло тепло. Она поборола в себе желание оттолкнуть его.

– Айрис, ты не спишь?

Она не ответила, но открыла глаза. Светало. Сквозь жалюзи голубело небо.

– Ты мне на самом деле небезразлична. Ты ведь в курсе, да? – Эдди говорил шепотом. Он сделал паузу, упиваясь своим признанием. – Я знаю, ты не спишь.

Айрис крепко зажмурилась. Ее пугали его слова, давили тяжестью своей пустоты, но вскоре это чувство прошло и она уснула.

7
Ужасный поступок

В ту ночь, когда Айрис пыталась себя убить, она, закутавшись в штору, стояла в своей в комнате у окна и высматривала полную луну. В интернете писали, что она должна быть, но Айрис ее не видела. Небо было темно-серое и сумрачное, не совсем черное. Ни одной звезды. Может, это знак? Ей было шестнадцать, и знаки чудились ей на каждом шагу. «Я должна исчезнуть, – думала она, – как луна».

Предыдущие несколько лет малютка-Смог набирался сил, учился ходить и говорить, копил против нее свидетельства. Она перестала участвовать в постановках. Бросила заниматься музыкой. Стала себя ненавидеть. Смоги растут быстрее людей.

* * *

За несколько недель до этого, в субботу, Айрис собиралась на вечеринку, но снизу ее позвала мама. Элеанор часом раньше вернулась домой от жившей неподалеку старой подруги Антонии. Когда Айрис вошла на кухню, мама убирала со стола. Мона сидела в детском стульчике, держала пластмассовую ложечку и гулила сама с собой. Ей было восемь месяцев.

– Что, мам? Мне скоро уходить.

Тогда все было новее: дом, кухня, Айрис, Мона и даже их мать – свои белокурые с проседью волосы она заплетала в длинную косу, которая болталась на спине, когда мать перемещалась от стола к мойке. Она уже многие годы носила именно такую прическу, но совсем скоро отрежет косу и покрасится.

Элеанор обернулась, перекинула косу через плечо и сказала:

– Сядь, Айрис. Мне нужно тебе кое-что сказать. – В ее глазах стоял страх. Она всегда разговаривала серьезно, но не с таким напряженным видом, как сегодня.

Обе сели за кухонный стол. Элеанор отложила свою тряпку.

– Не хочется портить тебе вечер. Но я все откладываю и откладываю. Всегда кажется, что момент неподходящий. А Антония считает, что надо тебе сказать, и, наверное, она права. Кажется, и Джек так думает.

– Господи, что там еще?

Мама вздохнула.

– Я уже много лет хочу тебе об этом сказать. Дело касается твоего отца.

– Роберта.

– Да. – Она пошевелила пальцами. Они дрожали. – Я никогда тебе не говорила, как он умер. А сказать надо.

Мона пискнула и засмеялась. На ее губах блестела слюна.

– От инфаркта, – сказала Айрис.

– Нет, боюсь, что это не так. Тебе, шестилетней, я не могла тогда рассказать, что случилось на самом деле. Ты была слишком мала.

Айрис сразу все поняла. У нее возникло ощущение, что ее внутренности стали свинцовыми. Получается, ей соврали. Конечно, Роберт такой же, как Айрис. Он ведь ее отец. Они одного поля ягоды.

– Как именно он это сделал? – только спросила она.

Мамины глаза расширились: догадка Айрис ее удивила.

– Твой отец болел несколько лет. Ему было трудно с этим справляться.

– Как он умер? – повторила Айрис.

Казалось, Элеанор уже пожалела, что затеяла этот разговор. Она покачала головой и прикрыла глаза.

– Давай поговорим об этом в другой раз.

– Нет, мам, скажи мне сейчас. Он умер от передоза?

– Нет, но…

Они уже говорили на повышенных тонах. Мона перестала пищать. Тихо наблюдала, будто слушая и понимая, о чем они говорят.

– Он бросился с моста?

– Айрис…

– Повесился?

– Нет.

Мона стучала своей обмусоленной ложкой по перекладине стула. Элеанор коснулась лица и отвела взгляд. Взяв тряпку, она стала поспешно вытирать стол. Разве все это не указывало на то, что она лжет, подумала Айрис. Она читала об этом в сети. Как распознать лжеца: десять основных признаков. Мама подняла глаза и сжала губы. Ее кожа была очень бледной и тонкой. Под подбородком начинала чуть провисать.

– Я угадала, да? – спросила Айрис.

– Наверное, сегодня тебе не стоит никуда идти. Мы могли бы… побыть дома, посмотреть фильм, заказать пиццу – все, что захочешь.

– Нет, я пойду.

Мама кивнула.

– Ну, если тебе так лучше, не буду тебя удерживать. Наверное, это правильно: встретишься с друзьями, отвлечешься.

Но Айрис хотела, чтобы мама ее удержала. Чтобы обняла, погладила по волосам и спела ей рождественский гимн «Ночь тиха», как было однажды, хотя стоял апрель, и это выглядело странно. Она хотела продолжить разговор, услышать мамино объяснение. И тогда тяжелое чувство в конце концов исчезло бы.

– Ничего, – сказала Айрис. – Со мной все нормально. То есть, столько лет прошло, так что…

Элеанор вяло улыбнулась.

– Какое облегчение. Хорошо, что я тебе рассказала. – Она нерешительно протянула через стол руку, но до Айрис так и не дотронулась.

Поднимаясь на второй этаж, Айрис чувствовала, как в жилах леденеет кровь. Она даже потерла руки, стараясь избавиться от этого ощущения. Отражение в зеркале показывало ей прежнюю Айрис. Она закончила макияж: золотые тени, черная тушь, бальзам для губ и дешевые сладкие духи.

– Я в порядке, я в порядке, все в порядке, у нас у всех все нормально, – шептала она, глядя в зеркало и легонько похлопывая себя по щекам. – Правда же? Да, конечно.

Она улыбнулась своему отражению и почти поверила своим словам.

На вечеринке Айрис в чужой спальне позволила мальчику залезть себе под юбку. Не просто мальчику – это был Джеймс, бойфренд ее подруги Бет. Самой Бет на вечеринке не было. Когда-то они с Айрис очень дружили, но с годами взаимная симпатия куда-то испарилась. Бет стала одной из тех девчонок, которые постоянно отпускают мелкие колкости и делают это так элегантно и тонко, что их невозможно даже упрекнуть в недобрых намерениях. Все жутко ее боялись.

Весь вечер Джеймс заигрывал с Айрис и то и дело подливал водки с колой в бокал, который она поминутно осушала, пока новость про Роберта Коэна не угасла в сознании – по крайней мере, на время. А потом у них с Джеймсом был секс. Неуклюжий и почти неприятный. Единственное, что она почувствовала, это сильный до дрожи страх в душе, который прорезался сквозь водку и почти отрезвил ее. Она никогда не считала себя способной на такой ужасный поступок. Он даже не был симпатичным. Она не знала, зачем это сделала. В итоге обоим сделалось неловко.

Несколько дней спустя Айрис получила сообщение с анонимного номера: сделанный с близкого расстояния ее снимок во время утех с Джеймсом. Она не видела, как он это сделал. Глаза ее почти все время были закрыты. Фото разлетелось. Его увидели все. И посыпались новые сообщения, со знакомых и незнакомых номеров.

КОЭН ТЫ ЧЕРТОВА ШЛЮХА

Займись этим со мной!

Понравилось небось шалава:)

В школьном коридоре Бет выкрикнула в ее сторону: «Подстилка!» – вокруг нее сгрудились смеющиеся подруги. Все так радовались. Это их по-настоящему сближало. Айрис убежала в туалет и плакала в кабинке, кусая руку, чтобы не разрыдаться в голос.

– М-м-м, как вкусно, – говорил Смог, слизывая одну за другой ее слезинки.

Так продолжалось несколько недель. Сообщения. Смог. Поздние звонки на мобильник – иногда в трубке молчали, иногда оттуда раздавалось девчачье хихиканье, но в основном это были парни, чьих голосов она не узнавала.

– Скольких сегодня ублажила? Ха-ха-ха.

– Коэн любит секс, Коэн любит секс, Коэн любит секс, – как на футболе, скандировали чьи-то голоса.

– Чертова маленькая потаскушка.

– Не собираешься свести счеты с жизнью?

Ее номер передавали из рук в руки. Все знали, что она гнилая, даже те, с кем она и знакома-то не была. Лежа в постели и сжимая в руках мобильник, она в темноте перечитывала сообщения, ждала наказания и почти не спала. Ночью она становилась центром вселенной. Днем, в школе, она была привидением, которое замечали одни учителя.

* * *

Дело было поздно ночью в среду. Все спали: мама, Джек и малышка Мона. Айрис прокралась в ванную и стала рыскать по шкафчикам. Элеанор нравилось закупать все впрок. Айрис высыпала на стойку таблетки – десятки таблеток – и проглотила их, запив стаканом воды и чуть не подавившись. О записке она не подумала. Вернулась к комнату, легла обратно в постель и стала ждать, пока Смог не заберет ее к себе.

– Роберт Коэн, чертов придурок, – шептала она. – Я иду к тебе.

Два часа спустя она проснулась – ее рвало. Не сработало. В туалете ее вывернуло еще раз, потом она надела другую пижаму и уснула. Утром она проснулась с красным воспаленным лицом.

– Наверное, желудочный грипп, – сказала мама. – Ложись в постель, я позвоню в школу.

После своего рассказа о Роберте Коэне Элеанор его больше не вспоминала и больше никогда о нем не говорила – по крайней мере, вслух. Иногда она смотрела на Айрис, особенно когда они были вдвоем, и в ее голубых глазах появлялась печаль. Айрис считывала это выражение как «сожалею, что отец убил себя», хотя оно могло означать нечто совершенно другое.

– Да, – согласилась Айрис. – У нас в школе грипп.

И никому ничего не сказала. Пока два года спустя не встретила Эди – и даже тогда об этом никто, кроме Эди, не узнал.

Так было лучше. Мама бы с этим не справилась. Джек отправил бы ее в психушку. Узнали бы в школе. Ей бы ни за что не удалось замять эту историю. Чокнутая Коэн. Прослыть шалавой – и так хуже некуда, а тут еще…

Ближе к вечеру она прокралась в комнату Моны и в сумерках смотрела, как спит сестра. Шторы были задернуты. Закрытые веки Моны отливали фиолетовым. Пухлое и чистое личико, нежное и новое. В своей радужно-полосатой пижамке и розовых носочках она дышала глубоко и ровно. Потрясающе, как у такой крохи работает инстинкт дышать, жить, развиваться. Наверное, когда-то я тоже была такой.

– Мона, я идиотка, – прошептала она. – Прости меня, пожалуйста.

Дыхание ребенка участилось, ресницы дрогнули. Слышала ли она сестру? Нет, ей просто что-то снилось.

– Отец меня не любил. И я его не виню. – Айрис хотелось плакать, но на нее навалилась жуткая усталость. Внутри была пустота. Все вышло с той рвотой. – Но я больше никогда так не буду. Никогда. Обещаю тебе.

Она наклонилась и поцеловала головку младенца. Мона пахла сладким молоком. Райский запах.

8
Собеседование #2

Айрис опять сидела на вращающемся стуле в комнате с черными стенами.

– Айрис, добро пожаловать на второе собеседование, – сказала Тара.

– Спасибо, что позвали.

– Из более чем 500 тысяч претендентов лишь 10 тысяч человек со всего мира дошли до этой стадии отбора участников. Поздравляю!

– Ух ты, здо́рово! А как вы отбираете людей?

– Мы стараемся найти оптимальное соотношение разных личностных характеристик и навыков.

– Так, понятно.

– Вы все еще хотите попасть в «Жизнь на Никте»?

– Конечно. Поэтому я здесь.

– Некоторые приходят на собеседования из любопытства. Несколько человек явились, чтобы написать о нас статьи.

– Ах да, я читала про это в «Гардиан». Но я не журналист. Больше специалист по вопросам контент-стратегий.

– Навыки такого рода очень пригодятся на Никте.

– Отлично.

– Итак, первый вопрос: с кем из своего окружения вы наиболее близки?

– Трудно сказать. Наверное, другие называют семью, но это не мой случай. Думаю, с Киран, моей подругой. Мы живем в одной квартире уже много лет. Ее я знаю лучше, чем родную сестру.

– Поясните, пожалуйста.

– Мы с сестрой росли не вместе. Я намного старше.

– Не могли бы вы рассказать подробнее? Вот что вы говорили о ней на первом собеседовании.

В комнате зазвучал записанный голос Айрис: «…иногда я за нее волнуюсь… Она такая тихая и прилежная. По-моему, у нее мало друзей».

– Как странно слышать собственный голос, – заметила Айрис. – Не знаю, не могу объяснить. Просто мне кажется, что она не радуется жизни. Нет, это слишком сильно сказано. Ей крупно повезло во многих других отношениях, и для нее все еще изменится. Ближе всего я с Киран, но не уверена, что это навсегда. Друзья, похоже, появляются и исчезают. Именно Мону я люблю больше всех.

– Как вам удастся справиться со своими чувствами, навсегда покидая Киран и Мону?

– Мне будет тяжело… мучительно. С Киран в конце концов все будет в порядке – у нее полно друзей. Мона заботит меня гораздо больше. – Она ненадолго замолчала. – Понимаете, я не психопатка. Это будет самый трудный поступок за всю мою жизнь. Не уверена, что вы ждете от меня именно такой ответ, но я по-прежнему хочу, чтобы меня взяли.

– Мы не ждем запрограммированных ответов и уж точно не стремимся набрать психопатов. Из этого ничего не получилось бы – ведь мы хотим построить сообщество. Если вы так любите Киран и Мону, зачем вам жить на Никте?

– Любовь к двум людям не в состоянии удержать меня здесь.

– Вы несчастливы?

– Нет, у меня все хорошо. Я счастлива.

– Тогда почему?

– Хочу изменить свою жизнь, сделать ее особенной. Знаю, это звучит ужасно, но, наверное, я хотела бы, чтобы меня запомнили – хоть как-то.

– А что здесь ужасного?

– Не самая благородная цель, так ведь? На работе я занимаюсь пустяками. Я хочу делать больше. Принести пользу миру, даже если для этого надо покинуть его.

– Вы когда-нибудь любили?

– Да, когда была подростком. Возможно, это была не совсем любовь, но она была мне очень дорога.

– Как ее звали?

– Эди.

На самом деле Айрис было унизительно сознавать, что Эди все еще живет в ее мыслях, как не желающий освобождать квартиру нахальный постоялец. Айрис так часто видела ее во сне, что порой забывала, что они не виделись десять лет. Разве не Эди на каком-то кошмарном музыкальном фестивале жарила на костре маршмеллоу? Разве не с ней вдвоем они плавали в Северном море? А когда выбрались на берег, разве Эди не сказала, что ближе ее у нее никого нет? Но это были просто сны. Десятки снов. Нет, сотни.

– А фамилия?

– Долтон.

– Эди Долтон?

– Эдит Долтон.

– А второе имя?

– Не помню. Вы что, собираетесь ее искать? Мы не общаемся много лет. Я даже не знаю, где она сейчас. Может, в Лондоне, но это не точно.

Разумеется, Айрис пыталась ее найти – бесчисленное количество раз, – но Эди не особенно мелькала в сети. Айрис не желала верить слухам: что Эди опустилась, стала наркоманкой, что ее отправили в психушку – это не могло быть правдой. Она предпочитала собственные воспоминания, которые с каждым годом становились только ярче и живее. Как они часами валялись на траве в лесопарке Хампстед-Хит; каким золотом отливали шелковистые коротко стриженные волосы Эди; в какой болезненный экстаз она целых два месяца вводила Айрис, изумлявшуюся своим чувствам. Воспоминания и сны Айрис, переплетаясь, создавали вечно юную восемнадцатилетнюю Эди Долтон, маячок надежды. В каком-то смысле Айрис вполне устраивало, что Эди не появляется в сети. Хорошо, что они не пересекались последние десять лет. Увидеть Эди сегодня означало бы крушение всех фантазий.

– Если вы дойдете до следующей стадии программы набора, – сказала Тара, – мы, возможно, свяжемся с некоторыми людьми из вашего окружения. Среди них может оказаться и Эдит Долтон.

– Пожалуйста. Хотя не думаю, что она будет вам чем-нибудь полезна.

– Сколько у вас было сексуальных партнеров?

– Четырнадцать.

– Случались ли у вас интрижки на одну ночь?

– Да. Но немного.

– И как они вам?

– Не самый лучший секс.

– Как часто вы употребляете спиртное?

– Довольно часто.

– Вы знаете, что на Никте не будет спиртного?

– Вот и хорошо. Я не алкоголичка.

– Но вам может этого не хватать? Как вы думаете? Скорей всего, вы обнаружите, что вам недостает многих мелочей, которые сейчас кажутся незначительными.

– Откуда вы знаете?

– Там уже есть люди.

– Да, я слышала.

– Это специализированная команда инженеров и ученых. Они строят дом для сообщества «Жизнь на Никте».

– Они скучают по Земле?

– Да, очень.

– Жалеют, что перебрались на Никту?

– Ни один из них в этом не признался.

– Ну вот видите.

– Айрис, вы довольны своей жизнью на Земле?

– Разве вы уже не задавали этот вопрос?

Тара не ответила. Айрис поймала себя на том, что сидит скрестив руки на груди. Она разняла их и опустила. Когда она была ребенком, мама всегда внушала ей: «Не скрещивай руки на груди – это придает тебе суровость». Но теперь она не знала, куда их девать.

– Похоже, это вопрос с подвохом, – заметила Айрис. – Если ответить, что я ненавижу свою жизнь на Земле, вы подумаете, что для Никты я слишком несчастна. Если скажу, что мне нравится жить здесь, вы решите, что я не хочу на Никту.

– Никакого подвоха. Это две крайности. Между любовью и ненавистью есть целый спектр чувств.

– У меня нет ненависти к жизни на Земле. Она такая, какая есть. Думаю, что на Никте жить интереснее. Жизнь там принесет мне больше удовлетворения.

– Понятно. У меня есть несколько вопросов о состоянии вашего здоровья.

Сердце стукнуло у Айрис в груди, словно под порывом ветра хлопнул пластиковый пакет. Ладони вспотели. Она потерла их друг о дружку и положила на колени.

– Как вы в целом оцениваете свое здоровье?

– Как хорошее.

– Были ли у вас какие-нибудь проблемы со здоровьем?

– Кроме обычной простуды и гриппа – нет. Однажды я сломала ногу. А так нет, больше ничего.

– Вы принимаете регулярно какие-нибудь лекарства?

– Нет.

– Как вы помните из условий договора, мы, к сожалению, не в состоянии взять тех, кто принимает лекарства, – у нас нет для этого возможностей.

– Конечно. – За несколько недель до этого Айрис читала обзорную статью о том, что «Жизнь на Никте» дискриминирует инвалидов, людей с психическими и хроническими заболеваниями. – А что, если человек заболеет уже там?

– Там будут врачи, но мы стремимся свести необходимость в медицинской помощи к минимуму.

– Понятно. Но что будет, когда закончатся лекарства?

– Как вы, вероятно, видели на сайте, проект «Жизнь на Никте» пока находится в первой фазе осуществления. В течение следующего десятилетия мы надеемся отправить туда намного больше людей и материальных объектов. В итоге планета обретет самодостаточность. Там появятся хорошо оборудованные лаборатории и больницы – как на Земле.

– Понятно.

– Как у вас со зрением?

– Кажется, стопроцентное.

– Вы когда-нибудь лечились от психического заболевания, в том числе от тревожного расстройства или от депрессии?

– Нет. – «Не слишком ли быстро я ответила?» – подумала она. Сердце сделало небольшой танцевальный пируэт, но она не обратила на это внимания.

– Посещали ли вас когда-нибудь суицидальные мысли?

– В каком смысле? – Она изобразила искреннее непонимание.

– Вы когда-нибудь думали покончить с собой?

– Никогда! – притворно ужаснулась она.

– Если вы дойдете до конца программы, мы проведем тест на наркотики.

– Пожалуйста.

– Вы даете нам разрешение заглянуть в вашу медицинскую карту?

– Да.

– Замечательно. Там, за дверью, вы найдете форму. Пожалуйста, подпишите ее. Если записи в медицинской карте не соответствуют нашим требованиям, мы сами организуем для вас медицинский осмотр. – Тара вдруг перешла на официальный тон: – Мы свяжемся с вами, если вы пройдете в следующий тур.

– Благодарю вас, Тара.

– Хорошего дня. До свидания.

Раздался щелчок, наступила тишина. Айрис вышла из черной комнаты. Коридор после нее казался слишком светлым. Она прислонилась к стене и дала глазам время привыкнуть.

9
Я хочу выиграть

Розовую таблетку Айрис проглотила за сорок минут до начала занятий на курсах лидерства в Лондонской бизнес-школе. Дело было в конце сентября, утром пятницы. Комната, где проходили занятия, выглядела наспех отремонтированной: сияющий новизной линолеум, зеленая пластиковая мебель, подвесной потолок и репродукции картин Энди Уорхола в рамках с изображениями Мэрилин Монро, Элвиса Пресли и коровы. Дюжина стульев, расставленных в форме подковы перед двумя классными досками. Почти все стулья были заняты лицами обоего пола в возрасте от двадцати до сорока, кроме одного мужчины в костюме, лет пятидесяти с небольшим. Ты, парень, уже опоздал, подумала Айрис. Да и я тоже.

– Привет, – сказала она, садясь рядом с ним. – Меня зовут Айрис.

От неожиданности он резко поднял голову.

– Привет. – Его волосы были того же серого оттенка, что и мешковато сидящий костюм. – Меня зовут Джон.

Они пожали друг другу руки, ладони у обоих оказались влажными. Айрис, пряча свою за спиной, обтерла ее о джинсы.

– Айрис, кем вы работаете?

Она набрала в грудь побольше воздуха, как делала всегда, прежде чем вслух произнести название своей должности.

– Я разработчик цифровых инноваций в рекламном агентстве. – Она улыбнулась и чуть закатила глаза, намекая, что осознает всю абсурдность названия должности, которую не считает своей главной характеристикой.

– Звучит внушительно.

– Меня устраивает, – рассмеялась она.

– А можно спросить, что это значит? Я немного отстал от жизни.

– Ну, если попросту, то я работаю над цифровыми стратегиями для брендов.

Джон кивнул, хотя было не ясно, понял он, о чем речь, или нет.

– А вы? – спросила Айрис.

– Я начальник службы ИТ в благотворительном обществе душевного здоровья.

– Что привело вас сюда?

– Мы недавно приняли в отдел нового сотрудника, и глава нашей организации решил, что мне нужно подучиться. Раньше у меня никогда не было подчиненных, понимаете?

– Я тоже в этом деле новичок.

– Да, только я-то уже вышел в тираж. Сколько человек у вас в подчинении, Айрис?

Ей нравилось, когда новые знакомые запоминали, как ее зовут. Это означало, что им не все равно. Или что им что-то от нее надо. Но не в случае с Джоном.

– Сейчас один, – задумчиво сказала она. «И я с ним сплю!» – Моя начальница хочет, чтобы я развивала навыки лидерства.

– Вот оно что.

В комнату размашистым шагом вошел мужчина в серой футболке с длинными рукавами и в черных джинсах. Коренастый красавчик с прилизанными темными волосами, неестественным загаром и пронзительным взглядом, которым он обвел собравшихся, каждого приветствуя легким кивком, как бы говоря: «Да, я могу разобраться с тобой, и с тобой, и с тобой».

Все замолчали. Он дважды хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание, хотя все и так уже смотрели на него.

– Отлично, отлично, – сказал он. – Добро пожаловать в рабочую группу «Кратчайший путь к лидерству», где лидерами становятся, а не рождаются. – Он был англичанином, но говорил с неестественно монотонной интонацией, явно желая сойти за американца или даже австралийца. – Меня зовут Адам Сиклер-Джонс, и сегодня я помогу вам найти в себе лидера. Вам нравится такая перспектива?

Все что-то промычали – нечто уныло согласное.

– Надо же, и это все? Я тут говорю вам, что собираюсь в следующие несколько часов изменить вашу жизнь, а вы в состоянии только протянуть: «Ну ладно»? Наши занятия не похожи на другие учебные курсы. Запомните мои слова. И если результат вас не удовлетворит, я лично верну вам деньги из своего кармана. А теперь я снова задам вопрос, но на этот раз прошу быть энергичнее. Готовы? Вам. Нравится. Такая. Перспектива?

– ДА! – сказали все, потому что их с раннего возраста научили подчиняться людям, требующим от них больше энтузиазма – на рок-концертах, на работе, дома, в постели.

– Совсем другое дело! – Адам Сиклер-Джонс хлопнул в свои мясистые ладоши. Из-под выреза футболки у него пробивались наружу густые черные волосы. Он закатал рукава, обнажив волосатые руки. Не человек, а горилла. Интересно, думала Айрис, спина у него тоже мохнатая? Эта мысль ее возбудила, хотя она никогда не питала слабости к поросшим шерстью мужчинам. Физиология брала свое: его тестостерон сводил ее с ума. Айрис даже вообразила, как Адам Сиклер-Джонс придавливает ее своим телом.

– Ау? – обратился он к ней. – Вы слушаете?

– Извините.

– Прошу максимум внимания. Другой возможности научиться этому у вас не будет. А теперь пусть каждый представится, немного расскажет о своей работе и о причинах, по которым оказался здесь. Начнем с вас. – Адам указал на Айрис. Вид у него был строгий, как у кинозвезды в роли школьного учителя в плохой картине.

– Привет, меня зовут Айрис. Я разрабатываю архитектуру цифровых инноваций в рекламном агентстве, осуществляю управление проектами разных клиентов, занимаюсь стратегиями взаимодействия с социальными сетями, контентом, маркетингом и развитием бизнеса. Здесь я потому, что хотела бы обрести уверенность в себе как в лидере.

Адам кивнул, но в его глазах не отразилось ничего, будто мыслями он витал где-то еще. Наверное, в извращенных сексуальных фантазиях, предположила Айрис. Или качается на силовом тренажере в спортзале, обмениваясь приветственными жестами с мускулистыми дружками.

– Меня зовут Джон, и я начальник службы ИТ в благотворительном обществе душевного здоровья. Наш отдел расширился, а у меня маловато опыта руководства, вот я и решил кое-чему здесь поучиться.

– Меня зовут Эми, – сказала женщина с красными волосами и такой же помадой, в бордовом костюме. От ее наряда и манеры держаться так и веяло самоуверенностью. – Я возглавляю отдел маркетинга в банке. На руководящей должности работаю давно, но подумала, что имеет смысл освежить свои знания, поучиться новому в этой области.

И так один за другим.

– Меня зовут Рут.

– Меня зовут Стив.

– Меня зовут Мэдлин.

– Меня зовут Холли.

Разные имена. Разные должности. Разная жизнь.

– Меня зовут Том, – сказал симпатичный темноволосый мужчина лет тридцати с небольшим. – Я директор по маркетингу в кинопрокатной компании. Зачем пришел, не знаю. Начальник велел.

Это произвело на Айрис впечатление.

– Вот что, Том, – сказал Адам. – Это совсем не тот подход, который нам сегодня нужен.

– Не тот? А почему?

– Разве вы не горите желанием получить новые знания и обрести уверенность в себе?

– Уверенность в себе? – Том огляделся по сторонам. – И куда же она запропастилась?

– Я вижу, вы считаете себя зрелым мужчиной. Но, мой друг, я вижу и кое-что еще. Передо мной человек, который боится личностного роста. Впрочем, если вы не желаете здесь находиться, можете покинуть класс.

Почти никто из присутствующих не желал здесь находиться, но они не могли покинуть класс без уважительной причины. Например, сказав начальнику: «Тренер сделал расистское замечание, это было отвратительно, и я ушел». Или еще лучше: «Я получил сообщение от мамы, что умер мой дядя, и мне пришлось немедленно вылететь в Австралию».

– Нет, нет, я останусь, – сказал Том.

– Ну и хорошо, – ответил Адам. – Приступим.

Сначала он предложил им ролевую игру, где они с Томом изображали коллег. Адам пытался убедить Тома, что им следует уволить копирайтеров и нанять на их место стажеров с минимальной оплатой труда.

– Том, мы же сэкономим кучу денег! – волновался Адам.

– Чепуха. Зачем менять опытных специалистов на каких-то молокососов? Это не принесет пользы ни им, ни нам.

– Чтобы что-то написать, надо просто связать вместе несколько слов! Любой справится!

Том сломал «четвертую стену»:

– Какая у вас по сценарию должность?

– В каком смысле? Том, вы же знаете, что я вице-президент по вопросам цифрового маркетинга и информационного взаимодействия.

– Я просто не представляю себе, как человек вашего статуса и с вашим уровнем компетентности вообще может такое предлагать.

– Снято! – Адам хлопнул в ладоши. – Вы должны проникнуться этим моментом, чтобы все заработало, чтобы извлечь уроки. – Он указал на голову Тома. – В целом хорошо сработано, но не бойтесь стоять на своем. Не ограничивайтесь объяснением, почему оппонент не прав. Будьте тверды. Скажите, что не намерены идти у него на поводу. Максимум уверенности в себе.

– А вдруг он тоже уверен в себе? Рано или поздно кто-то должен сдаться.

– Но вы-то хотите выиграть?

– Выиграть в чем?

– В жизни, черт тебя дери, в жизни!

– Какого хре…

– Отвечай на вопрос.

– Господи. Ну да, наверное.

– Наверное?

Эми, нервно дернувшись, подняла правую руку. Айрис заметила, что лак у нее на ногтях тоже красный. Видимо, ее любимый цвет.

– Я хочу выиграть, – сказала Эми.

– Выиграть в чем?

– В жизни!

– В чем хочешь выиграть ты? – глядя на Тома, спросил Адам.

– В жизни, – сдался тот.

– А вы? – спросил Адам Айрис.

– Э-э, в жизни, – ответила она, хотя понимала, что не хочет выигрывать. Как вообще выигрывают? Каковы основные признаки успеха? Богатство, слава, популярность, социальное положение, регулярный секс с привлекательным партнером? Айрис-то знала, что можно все это иметь и быть несчастным.

– Повторяйте все за мной: «Я хочу выиграть», – сказал Адам. – Я хочу выиграть! Я хочу выиграть!

– Я хочу выиграть, я хочу выиграть, – зазвучали голоса, окрашенные разной степенью скуки или энтузиазма.

– Люди, это ваш новый девиз. Девизы сыграли ключевую роль в моем становлении бизнес-лидера и успешного сторонника самосовершенствования. Хотите верьте, хотите нет, но когда-то я был таким, как вы, – руководитель среднего звена, залипший на скучной работе, плывущий по течению, выбирающий легкие пути вместо того, чтобы заявить о себе. Глубоко внутри я знал, что способен на большее, стоит только приложить усилия. Однажды я проснулся и подумал: что я к чертям делаю? Жалкий неудачник. Посмотрел в зеркало и сказал: «Я хочу выиграть». С этого все и началось. Один простой девиз способен сделать очень много для повышения самооценки.

Он замолчал, и в комнате повисла тягостная тишина. Айрис посмотрела на остальных участников. Ее вдруг охватило чувство неловкости. Она огляделась. Немытые окна и пол, такие же, как она, будущие лидеры: одни, искренне заинтересованные, конспектировали урок; другие, равнодушные, развалились на стульях и закатывали глаза. Единственным, что вселяло надежду, был стоящий в углу кулер с питьевой водой – обещание прохлады и свежести. В остальном происходящее воспринималось как жутко унизительное. Лучше уж быть сильной безмолвной гориллой, пробирающейся сквозь джунгли с детенышем на спине.

Она отключилась и позволила мыслям бродить где вздумается. На нее снизошел покой. Она ощущала себя тростинкой на ветру. Где-то там Адам продолжал – казалось, это длилось часами – бубнить о своем пути к лидерству, который, похоже, состоял в основном из выкриков перед зеркалом: «Я хочу выиграть!» и ухода с работы. Адам предложил им и другие ролевые игры, но Айрис участвовать в них не пришлось, и слава богу. Она была просто тростинкой на берегу и слушала океанский прибой, шелест сосен и крики чаек. Но вот Адам, дважды хлопнув в ладоши, объявил перерыв на обед. Они придвинули свои зеленые пластиковые стулья к зеленым пластиковым столам у окна и принялись за приготовленные для них сэндвичи, снеки и напитки.

– Расскажите о своей работе, – попросил Том.

Она словно очнулась от обморока. Подняла на него глаза. Они сидели за столом и ели сэндвичи; каждому полагалось по пакету чипсов и яблочного сока. Набор еды для детей. За их столом сидели еще двое, но те обедали молча. Люди, когда едят, кажутся такими уязвимыми, подумала Айрис. Будто коровы, жующие в поле траву, пока их не уведут на убой.