Текст книги "Добро пожаловать, Эдвин Гуд"

– Ну а потом, – выдержав паузу и услышав, как гулко колотится сердце, Эдвин Гуд, наконец, выпалил на одном выдохе: – она сама в меня влюбилась и поцеловала, я тут ни при чём!

Отец тоже сделал паузу, осознавая сказанное.

– Кто что сделал? Кто тебя поцеловал?

– Гномиха, – смущённо ответил мальчик.

– Эдвин, скажи, ты что, идиот?

Он опешил, точно его облили несмывающейся краской. Ему казалось, что он не сделал ничего дурного. Казалось, что все дети интересуются чем-то подобным. По крайней мере, все дети из тех, которых он знал лично. Они и не такое рассказывали, а тут обыкновенный поцелуй, от которого даже дети не рождаются. Во всяком случае, не с гномом.

– Нет, я не идиот.

Тут же ему прилетело по губам. Было не очень больно, зато обидно.

– У тех, кто таким занимается, язык отсыхает, ты понял? Это взрослые вещи, ты до них не дорос. Чтобы я больше такого позора не слышал, и уж тем более не смей кому-то другому о таком говорить, иначе так о стенку швырну, что мозги содрогнутся.

Эдвин сначала хотел было спросить, что же такого позорного в поцелуях, но не стал. Он понял, что с папой о таком лучше не говорить. Спустя некоторое время, может быть, через год или даже два он также поймёт, что с папой лучше вообще ни о чём личном не говорить, если не хочешь получить порцию оскорблений.

Чего только за всё детство и подростковый период Эдвин Гуд не наслушался. Что он бестолочь, идиот, тунеядец, безрукий, что лучше бы отец его убил, когда тот был совсем маленьким, чтобы уже мог из тюрьмы выйти и не мучиться. А что же самое обидное? То, что другие дети радовались, когда у них что-то получалось, или когда они гордо несли хорошую оценку домой из школы. Если что-то получалось у Эдвина, то это само собой разумеющееся, и ему повезло, что в этот раз он не получит порцию унижений. Хорошие оценки же он нёс домой с сожалением и нарастающей тревогой внутри, потому что знал, что отцу нужно «отлично». Либо ты лучше всех, либо ты ничтожен. Впрочем, Эдвин Гуд не сказал бы, что в отношении себя папа придерживался такого же принципа, а потому не понимал, чем заслужил всё это. Больше тысячи раз он слышал один и тот же вопрос, который позже начал эхом раздаваться в его собственной голове: «Почему ты не можешь быть таким, как все?». Знал бы кто-нибудь, как Эдвин старался.

Папа умер, когда юноше было двадцать восемь. В сердце не было ни облегчения, ни печали, ни скорби. На месте папы там осталась пустота. Зияющая дыра, в которую невозможно было ничего положить, и из которой нечего уже было взять. Дырка от бублика, что называется. Эдвин Гуд не знал, как себя чувствовать. Тема родителей была для него неоднозначной. Когда он с кем-то делился ей, он мог говорить абсолютно спокойно, без волнения, без слёз, с выражением лица человека, который не держит ни на кого обид. Но, оставаясь наедине с собой, он сражался со своими мыслями, пытаясь отвоевать возможность не думать о том, что было бы, если бы он вырос в нормальной семье.

Только в волшебной стране знали, что на самом деле Эдвину было тяжело. До похорон он не плакал ни единого разу, не проронил ни одну слезинку, но в тот день, когда гроб отца опустили в тёмную яму и засыпали землёй, фавн наблюдал картину нечеловеческой боли, разразившейся в его преданном друге.

Глава 3 – Оставьте ведьму в покое

– Каков план? – неуверенно спросил фавн. Проведя в прекрасных зелёных лесах больше половины своей жизни, слушая трели музыкальных инструментов, ему было совсем не по себе в зловонной мрачной чаще, называющейся Топями. Если бы не зов долга, он бы и близко к этому месту не подошёл.

– Просто пойдем и поговорим с ней, – поправив меч на спине, отозвался Эдвин Гуд.

– С ведьмой?! Ты с ума сошёл?

– Ты сам говорил, что я знаю ее лучше. И я знаю, что она меня выслушает.

– И с чего ты это взял? Может, она тебя вообще не помнит.

– Сам подумай. Она перебралась подальше от всех. Думаешь, если бы она хотела дальше творить злодеяния и колдовать, она бы это сделала? Да сюда в жизни никто не придет.

– Кроме нас, – заметил фавн.

– Кроме нас, – подтвердил его друг.

Так или иначе, они в самом деле отправились на поиски ведьмы, не имея артефакта, защищающего от чар, или запасного плана по спасению собственных шкур.

– Самое подходящее место для ведьмы, – по дороге шептал фавн, то и дело озираясь по сторонам.

– Брось, она не такая уж плохая. Точнее, она, конечно, плохая, какой и должна быть, но она и близко не стоит с чудовищами. Скорее, она как ворчливая бабка.

– Которая может тебе конечности местами поменять.

– Мы будем осторожны, – постарался сказать что-то успокаивающее Эдвин.

Долго им не пришлось блуждать по округе. В чаще живет не так много существ, а заполняют ее могильный холодок и загробная тишина, что делает новоприбывших легкой добычей. И хотя по крайней мере один из них был уверен, что им ничего не грозит, все же опасения второго были не безосновательны. А когда в чаще внезапно раздался жуткий, устрашающий рев, бедные копытца и вовсе задрожали.

– Это что еще за хтонь земная?

– Спокойно, фавн, держись ближе, – Эдвин вытащил меч из ножен и выставил перед собой.

Прямо на них, через деревья и вязкие грязевые лужи пробиралось нечто. Оно было размером с двух человек, не меньше, от чего то и дело слышался хруст несчастных усыхающих веток. Сначала Нечто находилось так далеко, что едва ли возможно было его разглядеть, только услышать. Но позже оно подобралось ближе.

– Это что… – начал фавн и сразу же умолк.

– Да, – кивнул Эдвин Гуд, увидев перед собой огромного, стоящего на двух ногах волка с раскрытой пастью. Слюни текли с нее ручьем, а хищные глаза были наполнены кровью.

Зверь опустился на третью лапу, приблизив морду к лицу Эдвина так, что тот мог без труда почувствовать исходящую из пасти вонь. Затем волчья грудь раздулась, и из нее начал исходить рык, приобретающий форму слов.

– Воды…

– Серый волк, – поприветствовал его Эдвин.

– Надо же так напугать, чёрт тебя дери, – выругался фавн.

– Дайте… Воды.

– Алкоголизм – ужасная болезнь, – констатировал доктор Гуд. – Ты бы поменьше за ягодами гонялся. А воды у нас нет.

– Как же вы, путешественники, без воды обходитесь? – удивился волк.

– Это мир магии, мы не обязаны тебе ничего объяснять, – раздраженно ответил фавн. – Вон, я вижу там огромную лужу. Пойдем.

Вдвоём они довели Серого волка до лужи, которая была похожа на маленькое глубокое озеро, и дали несчастному вдоволь напиться. Когда же зверю полегчало, его расспросили про ведьму, как ее найти, и не захватила ли старая случайно принцессу при переезде.

– Злая ведьма там, дальше живет, – длинным когтем волк указал в сторону, – по тропинке пойдете, потом свернете налево, в чащу, и увидите ее дом. Про принцессу не знаю ничего, не видел. Но с ведьмой совсем худо стало. Раньше это мой лес был, а теперь она тут свои порядки устанавливает.

– Так ты что ж, забыл, как рычать? Или забыл, как на целые войска в одиночку бросался?

– Куда мне, я уже стар. Охотники то и дело рыщут по королевским землям, чтобы меня отыскать. Хорошо, что сюда никто не суется, кроме вас, дураков. Тут последние дни доживаю.

– Печальное зрелище, – высказался фавн, и Эдвин незаметно толкнул его локтем.

– Такова участь чудовищ, злодеев, ведьм. В нас может и есть что хорошее, но по-другому мы не умеем, кроме как сеять несчастья. А потом, когда силы покидают, некуда податься, потому что все помнят, что ты натворил. Нельзя просто так прийти к тому, кого обидел, и ждать, что тебя примут.

Эдвин Гуд поджал губы. Он сочувствовал Серому волку, они знали друг друга, еще будучи молодыми. Однажды они даже сцепились в схватке, из которой, казалось бы, один из них точно не выйдет живым. Волк яростно бросался на меч, кромсал зубами все, что попадало в пасть, и выставлял вперед когти, в любой момент готовые разорвать плоть. В самом деле, в расцвете сил он был ужасен. Но Эдвин не спасовал, он прошел не одну битву и тоже мог себя проявить. Меч был и его клыками, и его когтями, а Изумрудные доспехи, которые он отыскал на дне моря, в царстве Тритона, невозможно было пробить. В конце концов, на место битвы подоспел королевский отряд из самых лучших рыцарей, а вместе с ними пришел и Артос. Так звали колдуна, да не абы какого, а из Восьмого ковена, знаменитого своей магией. Изначально родители Артоса не предполагали, что у них родится мальчик, поскольку до него в их семье на свет появлялись исключительно девочки, целых одиннадцать. Все они тоже стали ведьмами, образовав в итоге свой, Восьмой ковен. Почему он «восьмой»? Название никак не связано с количеством ковенов в королевстве или во всем волшебном мире, более того, оно до сих пор остается загадкой.

Артос много всего умел: говорить с животными, играть на скрипке, варить зелья не хуже своих сестер. Но главным его достижением в магии было то, что он мог, находясь дома, заглянуть в любой уголок мира или даже подглядеть очертания Будущего через большой стеклянный шар. Конечно, мало кто прибегает к предсказаниям, поскольку в Стране Тысячи Солнц всем известно, что Будущее непостоянно. Оно само выбирает, каким быть, а настроение у него до того переменчиво, что все решения меняются слишком часто. Нужно долго сидеть и без перерыва выдавать предсказания, чтобы хоть с каким-нибудь не прогадать.

Эдвин Гуд только здесь, в волшебном мире, узнал, что вообще-то Будущее материально. Оно живет в своем некогда роскошном, но теперь заброшенном, заросшем зеленью замке, в гордом одиночестве. Выглядит оно несколько пугающе, но это никого не смущает. Все норовят то и дело пробраться в его покои и подслушать, вот только Будущее умно, а потому его замок с незапамятных времен окружен рвом, полном воды, а неподалеку оно приютило огненных птиц, которые теперь день и ночь летают по округе и видят все и всех, кто бы ни попытался подойти к замку ближе.

Так или иначе, но против Артоса даже Серый волк бы несдобровал. И хотя сдаваться он был не намерен, Эдвин Гуд настоятельно просил его бежать, пока союзники не подошли совсем близко и не окружили их.

– Мы еще повоюем, но пусть это будет честный бой, – говорил он. – Уходи, волк.

Как не трудно догадаться, зверь послушал. С тех пор, правда, они так ни разу и не бились, а даже стали в некотором роде приятелями. Ну оно, может, и к лучшему.

Тем временем фавн торопил Эдвина в путь.

– У нас нет времени, скоро наступит ночь.

– Ты прав, мой друг. Нам пора.

– Я провожу вас, – вызвался Серый волк. – Мало ли еще кого в Топях встретите. Со мной всяко лучше. Идемте.

Как он и говорил, чтобы дойти до ведьмовского дома, нужно было идти по тропинке, а потом резко свернуть налево. В какой именно момент – никто не знал. Но если кто-либо окажется в том месте, чутье сразу подскажет ему дорогу.

Дом злой ведьмы невозможно перепутать с каким-либо другим. Она постаралась на славу и, вероятно, провела не один день в попытке украсить его. На обветшалом крыльце по обе стороны лежали черепа разных размеров. Скорее всего, они просто были подобраны где-то в лесу. Далее, прямо на двери неприветливо висел венок, собранный из зубов. Если не приглядываться, можно представить, что это просто маленькие белые цветочки. Справа на веранде стояла лавочка, совершенно обычная, из дерева. А на перилах с золотых ниточек свисали странные руны, символы и кристаллы. Признаться, Эдвин Гуд предпочел бы забыть историю о том, как много лет назад они с фавном спасали бедную Златовласку. Операция по спасению прошла успешно, но, видимо, ведьма-таки успела урвать несколько волшебных волосков.

– А это прям… в ее духе, – почесав затылок, произнёс фавн.

– Да-а, – протянул волк. – Она как сбежала от королевского надзора, загуляла на широкую ногу. Раньше не могла себе позволить мрачную лачугу, иначе ее бы за километр было видно. А рыцари они знаете какие, все, что не в их вкусе, сразу кромсают и рвут.

– Что ж, выглядит довольно уютно. Для злобной старухи.

– Не хочу знать историю черепов, – следом высказался Эдвин.

Волк не решился остаться с ними, пока они беседуют со злой ведьмой, поскольку у него шерсть вставала дыбом от ее дома и упрямого характера. В последний раз он ей не угодил, а потому теперь спешил скрыться в Топях, оставив путников одних.

Дверь скрипнула еще до того, как в нее постучали. Такой уж был дом у ведьмы – он слышал и видел все, точно сам был живым. Порой он будто обретал сознание. Стены шептали ночью, переговариваясь друг с другом, половицы скрипели даже тогда, когда по ним никто не ходил. А ночью, в безветрие, ставни могли распахнуться, впуская затхлый воздух внутрь, недовольные тем, что их давно никто хорошенько не мыл.

– Так-так-так, обед пришел ко мне сам, – кряхтела старуха, выходя наружу. Но как только она увидела, кто к ней заявился, её лицо тут же изменилось, глаза увеличились, а руки незаметно зависли в воздухе, ожидая объятий.

– Здравствуй, злая ведьма! К тебе на разговор мы пришли.

– Эдвин, сынок, навестил меня! – ведьма поспешила спуститься с крыльца, и они обнялись.

– И твой козлорогий дружок с тобой, – окинув взглядом фавна, произнесла она.

– Я тебя тоже еще сто лет не видел бы, – тут же отозвался тот.

– Ну проходите, чего вы встали, как неродные?

На самом деле, у Эдвина Гуда и Злой ведьмы тоже есть своя история. Они познакомились давным-давно, когда он, еще будучи мальчишкой, только начал осваиваться в волшебном мире. Он был мал, слаб и толком не понимал, как окружающее его пространство устроено. Более того, ему было страшно, ведь он был совсем один. За душой у него не было ни гроша, и довольно быстро в королевстве его перестали замечать, поскольку он был всего лишь бездомным сиротой, едва ли кому-то нужным.

Спустя некоторое время он нанялся в подмастерья, и день за днем ему приходилось трудиться то в своем, то в здешнем мире. Однако его наставник работу свою выполнял не очень-то добросовестно. Все чаще он пил и все меньше брал заказов. Так, видя, что ему не на что содержать себя, не то что мальчишку, погрузился он в глубокую печаль. Но не мог взглянуть в наивные детские глаза и сказать ребенку, что тому придется вернуться на улицу.

Стыд и страх, держась за руки, могут толкнуть человека на ужасный поступок. Они нашептывают, что так будет лучше, убеждают, что так будет безопаснее, заставляют повиноваться, пока в сердце не останется места ни для чего, кроме них двоих. Так, они подсказали мастеру, что, по слухам, недалеко от города живет безобразная, могущественная злая ведьма, которая одним взглядом может превратить кого угодно в червя. И которая, между прочим, крайне любит детей. На обед.

В один день мастер взял мальчика за руку, отвел на край города и сказал ему: «Иди вперёд по дороге, потом сверни налево и увидишь дом. Это дом моей дальней родственницы. У меня нет ни денег, ни еды, но у нее ты сможешь жить счастливо».

Маленький Эдвин Гуд отправился, куда ему сказали. Найдя дом ведьмы, который выглядел очень жутко, он засомневался. Выбора не было. Конечно, как только он заснет в этом мире, тут же переместится к себе домой. Но крыша над головой нужна в любое время, невозможно каждый день бродить по округе в одиночку.

– Здравствуйте, бабушка, – увидев вышедшую к нему ведьму, он вовсе не испугался. – Я работал подмастерьем у плотника. Он сказал, что вы его родственница, и велел идти к вам. Он совсем разорился, пьет целыми днями. Но я подумал, может быть, вы сможете и ему помочь?

Злая ведьма сразу поняла, как бесчеловечно поступил с мальчишкой плотник. Но, несмотря на свою дурную славу, она никогда никому не врала. А потому сразу объяснила ребенку, что его просто-напросто обманули.

– Скажи мне, юнец, что ты умеешь?

Эдвин умел только лепить из пластилина и читать. Но подумал, что этого вряд ли будет достаточно, чтобы ему позволили остаться.

– Все, что потребуется! – выпалил он заученную фразу. Так мастер всегда говорил заходившим к нему покупателям, когда еще не пил. Люди, слышав эту фразу, начинали улыбаться и уходили довольными.

– Ладно, заходи, будешь мне помогать. Но спишь на полу! Постелю тебе сена.

– А вы… едите детей? – осторожно поинтересовался Эдвин Гуд, осматривая внутреннее убранство домишки.

– Только голубоглазых подмастерьев, – ответила она, но сразу же добавила: – Шучу я. Все это выдумки народные. Если уж я злая ведьма, то сразу ем детей, летаю на метле и насылаю на всех проклятья? Чушь! Хоть бы на месяц-другой в покое оставили, а не приходили тыкать в окна вилами, так я может бы и порчи им на бородавки не насылала. Да и вообще, стара я уже для всего этого. В молодости ух как колдовала – загляденье! Сейчас уж… Эх, – ведьма махнула рукой.

С тех пор, до самой встречи с фавном, Эдвин Гуд жил и рос у старухи. Она учила его и как зелья варить, и как готовить, убирать. Возвращаясь к себе домой, он применял накопленные знания в мирской жизни, и его отец очень удивлялся переменам в сыне, убежденный, что все это его личная заслуга. Но чем больше Эдвин видел родителя в ведьме, тем меньше думал об отце. Здесь, в волшебном мире, найдя пристанище у того, кто для всех является злым, он обрел спокойствие и радость. Ведьма полюбила его, как родного. Там же, дома, тот, кто являлся для всех чуть ли не образцом добропорядочного человека, превратился в самого настоящего врага. Но обиды забывались быстрее, чем Эдвин Гуд успевал крикнуть «В бой!». Приключения, путешествия, трофеи и магия захватили его настолько, что он не мог дождаться, когда вновь встретится с ними. Его реальная жизнь разваливалась. А точнее, волшебный мир и стал для него реальностью. Но, к сожалению, отсутствие долгого сна не проходило бесследно. Конечно, Эдвину удавалось поспать несколько часов до или после своих странствий, но это не избавило его от кошмарных синяков под глазами, тусклой кожи и уставшего вида. Ведьма давала ему мази и снадобья, чтобы поддерживать изнуренное тело, и это помогало. Однако даже в мире волшебства не существовало волшебного зелья для полного восстановления сил.

Вскоре Эдвин Гуд перестал отличать одно от другого. Его окружение заметило это, в том числе школьные учителя. Снова и снова им приходилось слушать невнятное бормотание про каких-то чудовищ, «меч, закалённый дыханием Бога» и прочие странности. Поэтому в один прекрасный момент мальчик, или уже юноша, оказался в кресле школьного психолога. А после – в психиатрической клинике.

Там его лечили разными таблетками, после которых сильно хотелось спать. Эдвин вдруг оказался лишен значительной, даже бесценной части своей жизни, потому что каждую ночь спал очень крепко. Внутри появилась тревога. Он видел стены больницы, смотрел на лица врачей и недовольного отца, который не в силах был признать, что с его сыном что-то не так – смотрел на все это и понимал, что не готов принять такую жизнь. Сердце его тяготело к другому, а потому довольно скоро он понял, как вернуться «домой».

– Как ваши дела, Эдвин? – спрашивали его на очередной сессии.

– Замечательно. Я реже отвлекаюсь на фантазии. Недавно я увлекся научной литературой о мозге и психике и, кажется, понял, кем на самом деле хочу стать. Для меня эта цель более важна в настоящий момент.

– Вы хотите стать психиатром?

– Думаю, да. Тоже хочу помогать людям. Таким, как я.

– Что значит «таким, как вы»?

– Запутавшимся.

С большим трудом Эдвин Гуд все же добился желаемого. Ему больше не нужно было принимать таблетки, посещать психологов. Его жизнь постепенно вернулась в норму, и даже родной отец перестал видеть в нем чудика, помешанного на своих фантазиях.

Наконец, он вновь смог повстречаться и с фавном, и с ведьмой, а также взять в руки великолепный меч. Тогда он ощутил себя так, будто впервые за долгое время сделал глубокий вдох, и свежим воздухом наполнились его легкие. Как он был счастлив.

Уходя с фавном на поиски приключений, он всегда возвращался к злой ведьме. Но с каждым разом она выглядела все старее и несчастнее, угасая на глазах.

– Все со мной в порядке! – уверяла она. – Только скажи, что я старая, я тебе половником по лбу тресну! Кыш, нечего тут у ведьмы под ногами путаться, у меня еще много дел.

– Просто, пожалуйста, позаботьтесь о себе, – просил юноша.

– А я и забочусь, вот тоже мне, советчик нашелся!

Несмотря на все неласковые слова и тумаки ложкой или половником, испачканным в каком-то зелье, которое потом неприятно щипало кожу, Эдвин не обижался на ведьму. Он знал, что так она старается быть сильной, и ее всплеск эмоций ни в коем случае не был направлен на него лично. А знал он это потому, что в трудные моменты, когда на душе у него скребли кошки, или жизненные обстоятельства наваливались тяжелым грузом, она всегда была рядом. Вечерами ее тон голоса снижался, она садилась у окна, он клал ей голову на колени, и долгими часами ее рука гладила его волосы. Ведьма творила не мало бед в молодости и вправе была называть себя могущественной, но, кто бы ни обвинил ее в том, что она в самом-пресамом деле злая, Эдвин Гуд станет первым, кто будет яро защищать ее честь.

Когда он возвращался из очередного долгого путешествия, между ними часто случались душевные разговоры. Природа таких разговоров удивительна, а сами они бесценны. Поэтому всем, у кого есть человек, с которым можно поговорить «по душам», можно сказать, крупно повезло.

– Устала я, родной, – говорила ему как-то ведьма, – мне уже немало лет, как бы я тому ни противилась, а люди все так же приходят ко мне с вилами, рыцари все так же кидают на меня косые взгляды. Не могу я больше поддерживать образ. А они все не понимают, что даже злые ведьмы хотят иногда покоя.

– Так, может, тебе перебраться куда?

– Куда уж тут переберешься? В другое королевство? Так меня там и подавно с потрохами сожрут.

– Я поеду с тобой и защищу тебя.

– Нет, Эдвин, пора тебе уже свой путь отыскать.

– Что это ты говоришь?

– Говорю, что до старости ты у меня не досидишь. Я не вечная, родной. А кто у тебя, кроме меня и твоего дружка-козлорога есть? Ты уже совсем взрослый, статный у меня, красавец. Но я вижу, как ты мечешься из стороны в сторону. Не знаю, что за магия тебя куда-то там переносит, но чую я, не приведет это к добру.

У Эдвина сердце в пятки упало. Он никогда прежде не рассказывал ей о другой своей жизни. И думал, что вполне успешно хранит секрет, поскольку его ни о чем и не спрашивали.

– Откуда ты узнала?

Ведьма, услышав этот вопрос, во весь голос рассмеялась.

– Ты что ж думаешь, старуха совсем слепая стала? Я могущественная ведьма! И годы хоть поумерили мой пыл, но не отобрали и крупицы моего могущества. Не сомневайся во мне, родной. Мои глаза полуслепы, но в самую глубь зрят.

– Прости меня, я тебе врал.

– У всех нас есть секреты, Эдвин. Я не держу на тебя зла. Только говорю, что тебе стоит найти свой путь. Какие бы миры ты ни посещал, за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.

Эдвин Гуд принял к сведению слова ведьмы, как и она приняла к сведению его слова о переезде. Но много времени пройдет до того момента, как они оба поймут, что нужно действовать. Однако юноша не мог позволить ведьме и дальше жить в гонениях, с которыми ей все труднее справляться. Поэтому он отправился к королю и произнес фразу, после которой его бы точно посадили в темницу, если бы не уважение короля к Эдвину Гуду, Свершителю подвигов.

Стоя на коленях у сияющего золотого трона, возле которого плясали блики от падающих в окно солнечных лучей, Эдвин поднял голову, но смотрел на короля без вызова, а вопрошающе, как ученик смотрит на доброго учителя, и сказал:

– Оставьте ведьму в покое.