Текст книги "Ради блага человечества (Блуждающая Земля. Эпоха сверхновой. Шаровая молния)"

– Я не беден, – ответил Гладкоствольный, не оглядываясь. Он сделал еще несколько шагов, остановился и обернулся. И уставился на парочку взором ястреба. – Если бы был… тогда да, я бы их не взял. – И он зашагал прочь.

* * *

– Почему вы отказались от их денег? – спросил Гладкоствольный у своей первой цели. Он в последний раз видел этого бездомного на Блоссом-Плаза; теперь они стояли в рощице соседнего парка. Два вида лучей света просачивались сквозь листву. Первый, призрачный голубой свет, шел от круга кораблей Старших братьев, он отбрасывал на землю пятна теней. Второй вид был ярким калейдоскопом света самого города, она метался туда-сюда, падая косыми лучами сквозь деревья, словно в ужасе бежал от голубого сияния.

Бродяга заржал.

– Они меня умоляли. Все эти богатые люди меня умоляли! Одна женщина даже заплакала! Если бы я взял у них деньги, они бы перестали обращать на меня внимание, а это так приятно и непривычно, когда тебя умоляют.

Бродяга был предприимчивым вором. Он с первого взгляда увидел, что человек, который позвал его в рощу, держит что-то под курткой, но ему было любопытно узнать, что это такое. Он увидел внезапную вспышку под курткой этого человека, будто какое-то странное существо подмигнуло ему изнутри, и он провалился в бесконечную темноту.

Объект был обработан и охлажден почти мгновенно. Быстро вращающаяся пуля срезала большую часть его черепа надо лбом. Выстрел заглушили многочисленные слои одежды. Никто ничего не заметил.

* * *

Вернувшись на свалку, Гладкоствольный обнаружил, что там осталась только его следующая мишень – другие мусорщики, очевидно, взяли свое новое богатство и ушли.

Под голубым светом звездных кораблей Гладкоствольный упорно прокладывал дорогу через теплую, пружинистую груду отбросов прямо к цели. Он заранее раз сто напомнил себе, что она не Сладкий Горошек, и ему не надо было повторять снова это предостережение. Его кровь стала холодной, и ее не согреть пригоршней юношеских воспоминаний. Девушка-стервятница даже не заметила его появления, когда Гладкоствольный выстрелил из револьвера. Не было необходимости глушить выстрел на свалке. Не заглушенный курткой, он отчетливо прозвенел, а вспышка осветила окружающий мусор подобно вспышке маленькой молнии. Дальность дала пуле возможность пропеть свою песнь, пока она летела по воздуху, эта песнь была похожа на завывание привидения.

Этот объект тоже был обработан и охлажден быстро. В один миг пуля разорвала на части сердце девушки, как вращающийся диск циркулярной пилы. Она умерла, не успев коснуться земли. Ее тело быстро поглотила свалка, а кровь, которая могла бы свидетельствовать о ее недавнем существовании, быстро впиталась в отбросы.

Внезапно Гладкоствольный ощутил за своей спиной чье-то присутствие. Он резко обернулся и увидел бродячего художника. Длинные волосы мужчины, развевающиеся на вечернем ветерке, напоминали языки огня при свете звездного круга.

– Они заставили вас ее убить? – спросил художник.

– Просто выполняю контракт. Вы ее знали?

– Да, она часто приходила взглянуть на мои картины. Она не умела как следует читать, но понимала картины. Они ей нравились, как и вам.

– Мне заказали убить и вас тоже.

Художник опустил голову, спокойно подтверждая его слова. На его лице не было ни намека на страх.

– Я так и думал.

– Из чистого любопытства: почему вы отказались от денег?

– Мои картины изображают нищету и смерть. Если бы я стал миллионером за одну ночь, мое искусство погибло бы.

Гладкоствольный кивнул.

– Ваше искусство будет жить. Мне действительно нравятся ваши картины. – Он поднял револьвер.

– Погодите секунду. Вы сказали, что выполняете контракт. Могу я тоже подписать с вами контракт?

Гладкоствольный снова кивнул.

– Конечно.

– Моя смерть не имеет значения, но я хочу, чтобы вы отомстили за нее. – Художник показал рукой туда, где среди отбросов лежала мусорщица.

– Позвольте мне перефразировать вашу просьбу на языке моей профессии: вы хотите заключить со мной контракт на обработку тех объектов, которые заключили со мной контракт на обработку вас и этого другого объекта.

Художник ответил кивком головы.

– Именно так.

Гладкоствольный мрачно согласился:

– Никаких проблем.

– У меня нет денег.

Гладкоствольный рассмеялся:

– Вы продали мне ту картину чересчур дешево. Она уже оплатила эту работу.

– Тогда спасибо.

– Не за что. Я просто выполняю контракт.

Из дула Курносого еще раз вылетел смертоносный огонь. Пуля, вращаясь, пронеслась по воздуху и попала художнику в сердце. Кровь брызнула из его груди и спины, пока он падал, и капли крови усеяли землю подобно горячему красному дождю.

– В этом не было необходимости.

Голос раздался за спиной у Гладкоствольного. Он опять резко повернулся и увидел мужчину, стоящего посреди свалки. Он был одет в кожаную крутку, почти точно такую, как на Гладкоствольном, и на вид был молод, но ничем другим не примечателен. Голубой свет от звездного круга блестел в его глазах.

Гладкоствольный опустил свой револьвер и отвел дуло в сторону от незнакомца, но легонько взвел курок. Теперь Курносый был готов выстрелить от малейшего прикосновения к спусковому крючку.

– Полицейский? – небрежно спросил Гладкоствольный.

Незнакомец покачал головой.

– Тогда идите и позовите их.

Мужчина не двинулся с места.

– Я не стану стрелять вам в спину, я обрабатываю только тот объект, который указан в моем контракте.

– В данный момент мы не должны вмешиваться в дела людей, – ровным голосом ответил незнакомец.

Его слова поразили Гладкоствольного, как удар молнии. Пальцы, держащие револьвер, ослабели, и курок револьвера вернулся на место. Он пристально посмотрел на незнакомца. При свете звездных кораблей тот выглядел совершенно обычным человеком.

– Значит, вы… уже высадились на Землю? – спросил Гладкоствольный с необычной для него дрожью в голосе.

– Мы высадились уже довольно давно.

Стоя на горе из мусора где-то на Четвертой Земле, два индивида с разных планет долго молчали. Плотный, теплый воздух неожиданно показался Гладкоствольному душным. Ему хотелось сказать что-нибудь, что угодно, и события нескольких последних дней подсказали вопрос:

– Там, откуда вы прилетели, есть бедные и богатые?

Первый землянин улыбнулся и ответил:

– Конечно. Я – бедный. – Он показал рукой на звездный круг над ними. – Как и они.

– Сколько там людей?

– Если вы имеете в виду тех, кто сейчас на этих кораблях, – больше пятисот тысяч. Но мы всего лишь авангард. Еще десять тысяч кораблей прилетит через несколько лет, с миллиардом человек на борту.

– Миллиард? – изумился Гладкоствольный. – Они… все они не могут быть бедными, правда?

– Все до единого, – подтвердил инопланетянин.

– Сколько людей на Первой Земле?

– Два миллиарда.

– Как такое количество людей на одной планете может быть бедным?

– Как такое количество людей на одной планете может НЕ быть бедным? – парировал инопланетянин.

– Я бы подумал, – ответил Гладкоствольный, – что слишком большое количество бедных дестабилизирует планету, а это создает трудности также для среднего и высшего классов.

– На данной стадии развития Четвертой Земли так и есть.

– Но это не всегда будет так?

Первый землянин опустил голову и задумался над этим, затем ответил:

– Почему бы мне не рассказать вам историю о богатых и бедных Первой Земли?

– Я бы с удовольствием ее послушал. – Гладкоствольный сунул Курносого обратно в наплечную кобуру.

– Наши две цивилизации поразительно похожи, – начал инопланетянин. – Мы раньше прошли по тем дорогам, которыми вы идете сейчас, и мы тоже пережили эпоху, похожую на вашу нынешнюю. Несмотря на то что богатство распределилось неравномерно, наше общество нашло определенное равновесие. Величина населения, и богатого, и бедного, поддавалась регулированию, и все были убеждены, что неравенство обеспеченности исчезнет по мере развития общества. Большинство людей ожидало в будущем наступления века идеального процветания и великой гармонии. Но мы вскоре обнаружили, что все гораздо сложнее, чем мы себе представляли, и то равновесие, которого мы добились, вскоре было уничтожено.

– Чем уничтожено?

– Образованием. Вы знаете, что в нынешний век на Четвертой Земле образование является единственным средством добиться влияния в обществе. Если общество – это океан, разделенный на слои с разной температурой и соленостью, тогда образование – это труба, соединяющая дно океана с поверхностью и предотвращающая полную изоляцию каждого слоя.

– Значит, вы говорите, что все больше бедных людей могло позволить себе посещать университет?

– Да. Стоимость высшего образования все росла, пока не стала привилегией, доступной сыновьям и дочерям элиты общества. Однако стоимость традиционного образования все же имела пределы, пусть даже это были лишь незрелые рыночные соображения, поэтому, хотя труба стала тонкой как паутинка, она полностью не исчезла. Но наступил день, когда появление совершенно новой технологии изменило образование.

Гладкоствольный рискнул высказать догадку:

– Вы имеете в виду способность передавать знания непосредственно в мозг?

– Да, но прямое впрыскивание в мозг знаний было только частью этой технологии. Мозг человека можно имплантировать в суперкомпьютер такой мощности, которая далеко превосходит сам мозг; каталогизированные знания импланта компьютер мог вызвать в виде четких воспоминаний. Но это было лишь одной из второстепенных функций компьютера, – продолжал инопланетянин. – Он стал усилителем ума, усилителем понимания и мог поднимать человеческую мысль на совершенно новый уровень. Внезапно знание, ум, глубина мысли – даже совершенство ума, характера и эстетических суждений – стали товаром, который можно купить.

– Должно быть, они дорого стоили, – заметил Гладкоствольный.

– Невероятно дорого. Если выразить это в ваших нынешних денежных единицах, стоимость такого высшего образования одного человека была равна цене двух-трех квартир площадью сто пятьдесят квадратных метров в одном из лучших районов Шанхая или Пекина.

– Даже если оно стоило так дорого, все равно нашлось бы несколько человек, способных себе его позволить.

– Да, – признал Первый землянин, – но они составляли крохотный сегмент высшего класса. Трубопровод со дна общества до самого верха был полностью перерезан. Люди, получившие столь превосходное образование, были гораздо умнее, чем те, кто его не получил. Когнитивные различия между этими образованными элитами и обычными людьми были так же велики, как различия между людьми и собаками, и эти различия проявлялись во всех аспектах жизни людей, даже в художественной восприимчивости, например. Такая суперинтеллигенция сформировала новую культуру, культуру столь же непонятную остальному человечеству, как симфония непонятна собаке. Они могли усвоить сотни языков и в любом конкретном случае использовать именно тот язык, который требовал этикет. С точки зрения этих суперинтеллектов, беседа с обычными людьми напоминала сюсюканье со щенками. И поэтому кое-что произошло, вы умный, вы должны догадаться.

Гладкоствольный заколебался:

– Богатые и бедные люди уже не были одними и теми же… одним и тем же…

– Богатые и бедные больше не принадлежали к одному и тому же виду. Богачи так отличались от бедняков, как бедняки от собак. Бедняки перестали быть людьми.

Гладкоствольный ахнул:

– Это должно было все изменить.

– Это изменило многое. Во-первых, упомянутые вами факторы, которые поддерживали равновесие богатства и ограничивали количество бедного населения, прекратили существование. Даже если бы численность собак превзошла численность людей, они не смогли бы дестабилизировать основы человеческого общества. В самом крайнем случае такое нарушение было бы досадным, но не угрожающим.

Инопланетянин нахмурился.

– Хотя преднамеренное убийство собаки могло стать преступлением, заслуживающим наказания, его нельзя сравнить с убийством человека. Когда здоровью и безопасности людей угрожает бешенство, считается приемлемым убивать всех собак. Сочувствие к бедным людям держалось на одной общей характеристике – они личности. Когда бедные перестали быть людьми и все общее между богатыми и бедными исчезло, исчезло и сочувствие. Это была вторая эволюция человечества. Когда мы впервые отделились от обезьян, это произошло в результате естественного отбора. Когда мы отделились от бедных, это произошло в результате не менее священного закона: незыблемости частной собственности.

– Собственность священна и в нашем мире тоже.

– На Первой Земле ее поддерживала так называемая Социальная машина, – объяснил инопланетянин. – Социальная машина была мощной системой принуждения, и ее стражей можно было найти в каждом уголке планеты. Некоторые из этих сущностей были размером не больше москитов, но они могли убить сотни людей одним ударом. Они руководствовались не Тремя законами, предложенными вашим Азимовым, а основным принципом конституции Первой Земли: частная собственность должна быть неприкосновенна. Но было бы неточным сказать, что они поддерживали автократию. Они служили закону с абсолютной беспристрастностью и не отдавали предпочтения богатым. Если подвергалась угрозе жалкая собственность какого-нибудь бедняка, они защищали ее в строгом соответствии с конституцией.

Под могучей защитой Социальной машины богатство Первой Земли неумолимо перетекало в карманы элитарного меньшинства. Положение усугубляло то, что развитие технологии уничтожило зависимость имущих классов от неимущих. На вашей планете богатые все еще нуждаются в бедных, потому что заводам все еще нужны рабочие. На Первой Земле машины больше не нуждались в людях-операторах, а высокоэффективные роботы способны выполнять любую нужную задачу. Бедные даже не могли продать свой труд, и в результате они впали в полную нищету. Это преобразило экономическую реальность Первой Земли, богатства с огромной скоростью концентрировались в руках немногих.

Я бы не смог объяснить вам чрезвычайно сложный процесс концентрации богатств, – продолжал инопланетянин, – но, по существу, это напоминает движение капитала на вашей планете. Во время жизни моего прадеда шестьдесят процентов богатств на Первой Земле контролировали десять миллионов человек. В период жизни моего деда восемьдесят процентов богатств контролировали десять тысяч человек. В период жизни моего отца девяносто процентов богатств принадлежали всего сорока двум индивидам. Когда я родился, капитализм на Первой Земле достиг своей вершины и сотворил невероятное чудо: девяносто девять процентов богатств планеты принадлежали одному человеку! Этого человека назвали «Последним капиталистом».

Несмотря на то что еще существовали диспропорции в уровнях жизни остальных двух миллиардов, они в целом контролировали всего один процент мирового богатства. То есть Первая Земля стала планетой, где жили один богатый человек и два миллиарда обнищавших людей. Все это время конституционная неприкосновенность частной собственности оставалась законом, и Социальная машина преданно исполняла свой долг по защите собственности одного индивида.

Хотите знать, чем владел Последний капиталист? – Инопланетянин повысил голос. – Он владел Первой Землей! Все континенты и океан на планете стали его гостиными и личными садами. Даже атмосфера Первой Земли была его частной собственностью.

Остальные два миллиарда индивидов жили в полностью закрытых жилых помещениях, миниатюрных, автономных домах с собственной системой жизнеобеспечения. Они жили, замкнувшись в своих крохотных мирах, их жизнь поддерживали собственные системы подачи воды, воздуха, почвы и других ресурсов. Единственным ресурсом, не принадлежавшим Последнему капиталисту, и единственное, что они могли законно брать из внешнего мира, был солнечный свет.

Мой дом стоял рядом с маленькой речкой, окаймленной зеленой травой. Луга простирались до речного русла и дальше, уходя до самых изумрудных подножий гор вдалеке. Изнутри мы слышали пение птиц и плеск рыбы в воде и видели стада оленей, неторопливо пасущихся на берегах речки, но больше всего меня завораживал вид травы, колышущейся под ветром.

Но все это принадлежало не нам. Моя семья была полностью отрезана от внешнего мира, и мы могли только смотреть в воздухонепроницаемые иллюминаторы, которые никогда нельзя было открывать. Чтобы выйти наружу, необходимо было пройти через воздушный шлюз, как будто мы выходили из космического корабля в открытый космос. По правде говоря, наш дом был очень похож на космический корабль – разница заключалась в том, что враждебное окружение было внутри! Мы могли дышать только омерзительным воздухом, который выдавала наша система жизнеобеспечения, могли пить только ту воду, которая уже миллион раз подвергалась очистке, могли давиться только едой, произведенной из наших собственных экскрементов. И все это время лишь одна стена отделяла нас от огромного, щедрого мира природы. Когда мы выходили наружу, мы одевались как астронавты и брали с собой свою собственную еду и воду. Мы даже брали с собой свои кислородные баллоны, потому что воздух, в конце концов, принадлежал не нам, а Последнему капиталисту.

Конечно, иногда мы могли позволить себе шикануть. В праздники или в день свадьбы мы покидали свой тесный домик и наслаждались роскошью открытого пространства. Тот первый глоток естественного воздуха нас буквально опьянял. Он был слегка сладким – таким сладким, что заставлял заплакать. Но это было не бесплатно. Перед выходом из дома мы должны были проглотить счетчики воздуха размером с пилюлю, которые точно измеряли, сколько воздуха мы потребляем. За каждый наш вдох с нашего банковского счета снималась плата. Для большинства бедняков это была роскошь, которую они могли себе позволить раз или два раза в год. Мы не смели расходовать силы, пока находились вне дома. В основном просто сидели и контролировали дыхание. Перед возвращением домой мы должны были тщательно чистить подошвы туфель, потому что почва вокруг дома принадлежала не нам.

Житель Первой Земли на несколько секунд умолк.

– Я вам расскажу, как умерла моя мать, – медленно произнес он. – Чтобы снизить расходы, она три года не покидала дома. Даже по праздникам не выходила из него. В ту ночь, когда это произошло, она ухитрилась проскользнуть через двери воздушного шлюза во сне. Наверное, давно уже мечтала о природе. Когда ее обнаружил Страж порядка, она уже забрела довольно далеко. Он увидел, что она не проглотила измеритель воздуха, и поэтому приволок ее обратно в дом, сжав шею металлическим когтем. Он вовсе не намеревался задушить ее, перекрыв ей дыхание, он всего лишь хотел защитить неотъемлемое право другого гражданина на его частную собственность – воздух. К моменту возвращения домой она была уже мертва. Страж бросил ее тело и сообщил нам, что она совершила правонарушение. Нас оштрафовали, но нам нечем было заплатить, поэтому труп матери конфисковали вместо штрафа. Вам следует знать, что труп – это драгоценная вещь для каждой семьи: семьдесят процентов его веса составляет вода плюс несколько других ресурсов. Стоимость трупа матери, однако, не могла покрыть штраф, и Социальная машина откачала из дома некоторое количество воздуха, соответствующее остатку долга.

Запас воздуха в системе жизнеобеспечения нашей семьи уже был критически низким, так как у нас не было средств на его пополнение. Дополнительное уменьшение подачи воздуха ставило под угрозу само наше существование. Чтобы возместить потерю кислорода, система жизнеобеспечения была вынуждена сепарировать часть водных ресурсов посредством электролиза. К несчастью, эта операция вызвала резкое ухудшение работы всей системы. Главный управляющий компьютер подал сигнал тревоги: если мы не добавим в систему пятнадцать литров воды, она выйдет из строя ровно через тридцать часов. Красный свет аварийных сигналов наполнил каждую комнату.

Мы обдумывали возможность похитить воду из реки возле дома, но вскоре отказались от этого плана. Нам не удалось бы добраться до дома с этой водой, нас бы застрелили вездесущие Стражи. Мой отец ненадолго задумался, а потом велел мне не беспокоиться и идти спать. Хотя я был в ужасе, нехватка кислорода постепенно подействовала, и я уснул. Не знаю, как много времени прошло, пока меня растолкал робот. Он вошел в дом из автомобиля для преобразования ресурсов, припаркованного у дома. Он показал на ведро кристально чистой воды и сказал мне:

– Это твой отец.

Автомобили для преобразования ресурсов были передвижными установками, которые превращали тела людей в ресурсы, которые могли использовать домашние системы жизнеобеспечения. Отец воспользовался этой службой, чтобы извлечь всю воду до последней капли из его собственного тела, хотя менее чем в ста метрах от нашего дома журчала та красивая речушка, освещенная лунным светом. Установка по преобразованию ресурсов также извлекла из его тела несколько других полезных для нашей системы жизнеобеспечения вещей: контейнер с жиром, бутылку таблеток кальция, даже кусочек железа размером с монету.

Инопланетянин снова помолчал, стараясь взять себя в руки.

– Вода из тела отца спасла нашу систему жизнеобеспечения, и я выжил. Я рос день за днем, и вскоре прошло пять лет. Однажды осенним вечером, когда я смотрел на мир снаружи в иллюминатор, я неожиданно заметил человека, который бежал по берегу реки. Я был поражен: кто был настолько расточительным, что осмелился дышать вот так, на открытом пространстве? Приглядевшись, я понял, что это сам Последний капиталист!

Он перешел с бега на шаг, а потом сел на камень на берегу реки и опустил одну босую ногу в воду. Он выглядел, как подтянутый мужчина средних лет, но в действительности ему было больше двух тысяч лет. Генная инженерия гарантировала, что он проживет, по крайней мере, еще два тысячелетия, возможно, даже будет жить вечно. Но мне он показался вполне обычным человеком.

Два года спустя система жизнеобеспечения моего дома снова стала работать хуже. Такие маломасштабные экосистемы имели ограниченный срок службы. В конце концов вся система отказала. Когда содержание кислорода в воздухе упало, я проглотил измеритель воздуха и вышел из дома раньше, чем впал в кому. Как все остальные люди, у которых отказала система жизнеобеспечения, я стоически принял свою судьбу: я использую для дыхания последние жалкие крохи на моем счету, а потом задохнусь или меня застрелит Страж порядка.

Я увидел, что снаружи много других людей. Начались массовые отказы домашних систем жизнеобеспечения. Гигантский Страж порядка парил над нами и передавал последнее предупреждение: «Граждане, вы вторглись в дом другого человека. Вы совершили вторжение на чужую территорию. Прошу вас немедленно удалиться! Иначе…»

Удалиться? Куда мы могли уйти? В наших домах не осталось воздуха для дыхания. Вместе с остальными я бежал по зеленой траве вдоль реки, и свежий, нежный весенний ветер обдувал мое бледное лицо, а я ожидал смерти от яркой вспышки…

Не знаю, как долго мы бежали, пока поняли, что мы уже давно израсходовали на дыхание последние сбережения, но Стражи пока ничего не предприняли. В этот момент голос Последнего капиталиста прогремел из огромного Стража, парящего в воздухе.

– Привет всем! Добро пожаловать в мой скромный дом! Я рад такому большому количеству гостей, и, надеюсь, вам понравилось у меня в саду. Тем не менее вам придется простить меня, но вас просто слишком много. С этого момента почти миллиард людей на всей планете покинули свои дома, так как их системы жизнеобеспечения сломались, и вошли в мой дом. Возможно, по пятам за ними идет еще один миллиард. Вы вторглись в пределы моей частной собственности и нарушили право на личную жизнь и жилье ваших сограждан. Социальная машина по закону имеет право действовать и лишить вас жизни, и, если бы я не отговорил ее от таких действий, вы бы все уже давно испарились в лучах лазеров Стражей порядка. Во всяком случае, я ее отговорил. Я джентльмен, получивший лучшее из доступных образований, и отношусь к гостям в своем доме с учтивостью и уважением. Но вы должны представить себе положение с моей точки зрения. Два миллиарда гостей – это немного слишком даже для самого заботливого хозяина, а я отношусь к тем, кто любит спокойное одиночество. Поэтому я должен попросить всех вас удалиться. Я признаю, конечно, что вам некуда удалиться на Земле, но я взял на себя труд подготовить для вас флот из двадцати тысяч космических кораблей.

Каждый корабль имеет размер среднего города и способен лететь со скоростью одного процента от скорости света. Хотя корабли не оборудованы полным комплектом систем жизнеобеспечения, на их борту имеется достаточно криогенных установок, чтобы все два миллиарда человек могли спать в них в течение пятидесяти тысяч лет. Эта планета – единственная в нашей Солнечной системе, поэтому вам придется поискать новую родину среди звезд, но я уверен, что вы найдете такое место. Вселенная безгранична, так неужели необходимо тесниться в этом моем маленьком домике? У вас нет причины на меня обижаться. Я получил свой дом при помощи совершенно разумных и легитимных средств. Я начал свою карьеру менеджером маленькой компании по продаже товаров женской гигиены и до этого дня полагался только на свою собственную деловую хватку. Я законопослушный гражданин, поэтому Социальная машина защищала меня и будет продолжать защищать меня и мою законную собственность. Однако она не потерпит ваших правонарушений, поэтому я советую всем отправиться в путь как можно скорее.

Из уважения к нашему общему эволюционному происхождению я буду помнить вас, и, надеюсь, вы будете помнить меня. Берегите себя.

– Вот как мы прибыли на Четвертую Землю, – закончил рассказ житель Первой Земли. – Наше путешествие продолжалось тридцать тысяч лет. Мы потеряли почти половину нашего флота, бесконечно блуждая среди звезд. Некоторые исчезли в межзвездной пыли, некоторых поглотили черные дыры… Но десять тысяч кораблей уцелело, а один миллиард достиг этой планеты. И это история Первой Земли, история о двух миллиардах бедных людей и об одном богатом человеке.

– Если бы вы не вмешались, наша планета повторила бы вашу историю? – спросил Гладкоствольный после того, как житель Первой Земли закончил свое повествование.

– Не знаю. Может, да, а может, и нет. Путь цивилизации похож на судьбу отдельного человека – она переменчива, и предсказать ее невозможно. – Инопланетянин помолчал. – Я должен идти. Я всего лишь простой счетчик, участник переписи населения, и должен зарабатывать себе на жизнь.

– Мне тоже надо заняться делами, – ответил Гладкоствольный.

– Прощай, младший брат.

– Прощай, старший брат.

При свете кольца звезд два человека с разных планет расстались и пошли в разные стороны.

* * *

Когда Гладкоствольный вошел в Президентский зал, тринадцать членов постоянного комитета Совета по ликвидации общественного богатства повернулись к нему. Чжу Ханьян заговорил первым:

– Мы проверили вашу работу, вы хорошо справились. Вторая половина гонорара переведена на ваш счет, хотя вам недолго осталось им пользоваться. – Он помолчал. – Вам, наверное, еще кое-что известно: Счетчики переписи Старших братьев высадились на Землю. Наша работа теперь потеряла смысл, и у нас больше нет для вас заказов.

– Собственно говоря, я получил еще один заказ.

С этими словами Гладкоствольный одной рукой выхватил свой револьвер, а другую, со сжатым кулаком, вытянул вперед.

Бац, бац, бац, бац, бац, бац, бац – семь блестящих пуль упало на стол перед ним.

Вместе с шестью пулями в Курносом их общее количество равнялось тринадцати.

Тринадцать лиц, сформировавшихся под грузом огромного богатства, одновременно исказились, шок и ужас отразились на их утонченных чертах. Затем на них снизошел покой. Может быть, они почувствовали облегчение.

Снаружи небо прорезали струи ливня из крупных метеоров. Их ослепительный свет проник сквозь плотные шторы и затмил свет хрустального канделябра, и земля сильно задрожала. Корабли с Первой Земли вошли в атмосферу.

– Вы уже поужинали? – спросила Сюй Сюепин у Гладкоствольного. Она указала на кучу лапши быстрого приготовления на столе. – Давайте сперва поедим.

Они водрузили большую серебряную чашу для пунша на три хрустальных пепельницы и налили в нее воды. Потом развели под ней костер из сотенных банкнот. Все по очереди подкладывали купюры в огонь, рассеянно глядя на желто-зеленые языки пламени, прыгающие подобно маленькому веселому зверьку.

Когда огонь поглотил 1 миллиард 35 миллионов юаней, вода закипела.