Текст книги "Мама собирается в командировку. Рассказы"

Мама собирается в командировку
Рассказы
Любовь Безбах

Фотограф Михаил Новиков

Фотограф Радмила Родионова

© Любовь Безбах, 2023

© Михаил Новиков, фотографии, 2023

© Радмила Родионова, фотографии, 2023

ISBN 978-5-0059-6901-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

МАМА СОБИРАЕТСЯ В КОМАНДИРОВКУ

По пути в Алёнкину комнату Ольга споткнулась обо что-то в тёмном коридоре, нащупала под ногами ботинок и приткнула его к стене. Второй ботинок нашарить не удалось. В комнате она зажгла настольную лампу и погладила по плечу спящую дочь:

– Алёна, подъём.

Ольга будила её первой из детей. Алёнка и раньше была копушей, а сейчас она превращается в девушку, да так быстро, что Ольга иной раз смотрит на дочь и словно бы не узнаёт, и ходит молодушка павушкой, то ли по облакам плывет, то ли витает в них, а во взгляде – бархат и мечтательность. Пока собёрется…

Алёна открыла один глаз – этого достаточно. По пути на кухню что-то почти невесомое мягко зацепилось за ногу. Что это, Ольга разглядела, только выйдя из коридора: на ноге ехали Алёнкины колготки. Опять мечтательная дочь с вечера колготки не постирала!

Конечно, в последнее утро перед командировкой Ольга не станет варить кашу, а лучше наделает гренок и сварит кофе всем желающим. Под ногами вертелись петрушата – маленький, вечно дрожащий пёсик Дудик и старая кошка Ночка.

– И кто их придумал, эти командировки, – проворчала Ольга между делом, – дом за две недели в бардаке потонет. Верно, петрушата?

– А? – откликнулась дочь, которая протрусила мимо кухни в ванную.

– Я говорю… – начала мама, но замолчала, потому что объяснять уже было некому, а у петрушат интересы в данный момент находились совсем в другой плоскости.

Следующий на очереди – Мишутка, этот парень самостоятельно ещё не одевается. Когда Алёна освободила ванную, Ольга как раз всё подготовила для жарки гренок и отправилась в «пареньковую» будить младшего. В детской нежно теплился ночник. Мишутка послушно сполз с кровати и утвердился на ногах, но глаза так и не открыл. Мама мягонько допихала его до туалета, в ванной поставила стаканчик с тёплой водой и вернулась на кухню.

– Ма-а-ау! Вяк! Вяк! – встретили её истосковавшиеся петрушата.

– Алёна! – крикнула негромко Ольга в темноту коридора. – Почему скотина не кормлена?

– Мама, я занята!

– Я те щас дам «занята»! Они ж меня съедят, кто тогда вам завтрак приготовит?

Ночка ждала-ждала, да и обиделась: уселась к хозяйке хвостом, по-старушечьи сгорбилась и жалобно закашляла: кхе, кхе. Ольга между тем пристроила мисочку с творогом для Миши в тарелку с тёплой водой, чтобы погрелось.

Гренки зашкворчали на сковороде, тут и умытый Мишутка явился на пороге кухни. Мама проводила его в гостиную, где папа после прогулки с Дудиком смотрел новости по телевизору. Миша получил одежду, выбрал из кучи колготки и стал задумчиво их изучать. Ладно, пока так.

Пора варить кофе. На кухне Алёнка уже сыпала корм петрушатам.

– Ты их в чёрном теле-то не держи, – сказала Ольга. – И воду менять не забывай.

– Знаю, мама, – нетерпеливо ответила дочь.

– Имей в виду, порядок в доме на тебе.

– А чё сразу я? А Андрей?

Вж-ж-ж! – зажужжала кофемолка.

– Потому что ты девушка, – ответила Ольга, и на этом аргументы закончились.

Алёнка тут же превратилась в «сварливую бабку», слова так и посыпались пулемётной очередью, и хоть бы одно приятное.

– Так, красавица моя, – остановила Ольга «пулемёт» и выключила кофемолку. – По средам пылесосишь и моешь кухню, коридор протираешь каждый день. По субботам, как всегда, вся уборка. Ясно?

Алёнка недовольно забурчала, отчетливо прозвучало «не буду».

Ольга подчеркнуто промолчала. Она убрала с огня готовый кофе и перекидала со сковороды на тарелку вторую партию румяных гренок. Алёнка обиженно насупилась и демонстративно пошла из кухни.

– И цветы поливать не забывай! – сердито бросила ей в спину мама.

В кухню вдвинулся Евгений и мимоходом чмокнул жену в макушку.

– Как там у Мишутки дела продвигаются? – спросила Ольга.

Евгений не помнил, на какой стадии завяз младший сын, зато что делается в Сирии… Ольга пообещала принести «свободные уши» чуть позже и скользнула в гостиную.

Младший сын завяз в колготках. Крупная, как у отца, голова на тонкой шейке чуть-чуть покачивалась, а толстые крепкие щёчки торчали сзади из-за шеи, что каждый раз вызывало у Алёнки взрыв веселья. Любящий отец переключил телевизор на канал с мультфильмами, на экране вместо озабоченных дикторов подбоченилась Мартышка и заняла все внимание мальчика.

– Ну, и что тут у тебя? – поинтересовалась у Мишутки мама. – Три вещи – и куча проблем?

– Три – это не куча, – заявила с экрана Мартышка и, поразмыслив, подтвердила:

– Нет, это не куча.

– Ну как же не куча, – возразила Ольга. – Колготки – раз, футболка – два, джемпер – три. Куча!

– Куча – это когда много, – доходчиво объяснила Мартышка.

– Вот те на! – удивилась Ольга.

Мишутка засмеялся и натянул колготки до конца.

– Молодец! Держи футболку.

Управившись с одеванием, Мишутка потопал к отцу завтракать.

– Молодой растущий организм уже проснулся? – окликнул жену Евгений.

– Сейчас разбужу, – ответила Ольга и снова отправилась в «пареньковую» —поднимать старшего. Трясти его надо долго, основательно, как-никак богатырь, трясти до тех пор, пока не сядет на кровати, иначе снова заснёт. Вот Ольга его и трясла, да ещё свет включила, иначе совсем никак. Андрейка только мычал и упрямо натягивал одеяло на голову.

В «пареньковую» заглянула Алёнка и заявила:

– Мама, ты ему ещё кофе в постель принеси!

Она шагнула к кровати, содрала с головы брата одеяло, нагнулась и проорала:

– Штырь, подъём!!!

– Нормально! Штырь! – ужаснулась мама.

– Чё ты мне в ухо орёшь, я аж пророс! – возмутился Андрейка, по-молодёжному налегая на ударные гласные. Над подушкой поднялась темноволосая всклокоченная голова, из-под одеяла высунулись волосатые ноги пятнадцатилетнего отрока. В ушах обнаружились наушники, а провода тянулись под подушку. Ольга потянула наушники из сыновьих ушей:

– Опять? Мы ж договаривались!

– Ну ма-ам! Я же музыку отключил.

Ольга поднесла наушник к уху – и в самом деле, тишина.

– И в котором часу ночи произошло сие событие?

– Ну ма-ам!

На кухне ждала сковорода, полная масла из-под гренок. Ольга понесла её выливать и наткнулась на вездесущего Дудика. Пёсик вякнул, хозяйка его ещё и выругала. Досталось и Мишутке за то, что вымазался в твороге, и Евгению, что сыну чаю не налил, Алёнка же догадалась вовремя втянуть голову в плечи – может, хоть она под горячую руку со сковородой не попадётся. Все разборки на кухне перекрыл сильный шум из коридора: Андрей споткнулся в темноте об собственный ботинок и теперь летел вдоль коридора, цепляясь руками за стены, и по пути удивлялся, обо что это он так споткнулся. Конец полёта ознаменовался грохотом падения «молодого растущего организма». На шум из Алёнкиной комнаты явилась встревоженная бабушка. Она пыталась на ходу вставить челюсть, но получилось неловко, челюсть выпала, Дудик подхватил её прямо на лету и понёсся в тёмный коридор.

– Андрей, лови его! – крикнула Ольга.

Старший бросился следом.

– Да свет включи, олух, – добавил отец.

Мишутка тут же уронил на стол ложку и побежал за братом.

– Куда? – всполошилась Ольга, но маленький увалень вдруг превратился в прыткого пацанёнка и исчез за углом.

Евгений с Алёнкой захохотали, а бабушка смущённо улыбнулась, предусмотрительно поджимая губы. Дудик был изловлен, Мишутка тоже, челюсть возвращена хозяйке, а мальчишка водворён обратно за стол. Бабушка ушла в комнату, но почти тут же вернулась:

– Оля, посмотри, что-то я своих очков не найду.

– Алёна, ты уже позавтракала?

– Не-а.

– Ладно, сейчас поищу сама.

– Андрейка, ты не ушибся? – заботливо спросила бабушка.

Внучок пожал плечами. Плечи хоть куда – по-отцовски широкие, на секции парень поднимает штангу больше восьмидесяти килограммов, а тут бабушка со своим: «Не ушибся ли, внучек?»

Наконец за обеденным столом, хоть и ненадолго, собралась вся семья: солидный папа Женя, с которым на небольшой кухне сразу становится тесно, хлопотливая мама Оля, бабушка в очках с толстыми стёклами, темноволосый «в папу» Андрей, светленький «в маму» Мишутка и царевна-лебедь Алёна, вроде как ни на кого не похожая, но если приглядеться… Под столом дежурили петрушата: вдруг чего сверху свалится?

– Бабушка, не вздумай тут без меня мыть посуду, – сказала Ольга, – ещё чего не хватало. Папа и Андрей, моете посуду по очереди: день папа, день Андрей.

– А чё сразу я? – возмутился отрок. – А Алёнки чё, не будет?

– Что-то подобное я уже сегодня слышала, – менторским тоном ответила мама. – На Алёнке уборка, за вами всеми убирать – посуда за углом стоит и нервно отдыхает. На Алёнке ещё и «петрушата» и полив цветов. Всем ясна политика партии и правительства?

На кухне сгустилась недовольная тишина, даже Дудик притих. Из-под стола неторопливо выбралась Ночка и с достоинством удалилась.

– Хорошо, – сделала вывод Ольга. – И чтоб не было, как в прошлом году.

В прошлом году Ольга сильно заболела, да так, что несколько дней пролежала в постели. Бабушка с ними ещё не жила. Домочадцы сами готовили и, в общем-то, у плитки худо-бедно справлялись. Спустя несколько дней Евгений спросил жену, куда делась посуда. «Как это куда? – удивилась Ольга. – Посуда должна быть на месте». – «Нету на месте». – «Как это нету?» – «Ну, нету. Ни тарелок, ни ложек, ни кастрюль». Страшно удивившись, Ольга поднялась с постели и побрела на кухню. И показала посуду мужу: в раковине и под столом. «Мойте, и всё будет», – добавила она, утирая от тихого смеха слёзы. «Как так? – изумился Евгений, – я её реально не видел!» – «Конечно, не видел, ты же чистую посуду искал?» – «Ну, да». – «Потому и не видел».

– Андрей, – продолжила Ольга, – если в моё отсутствие не исправишь двойку по русскому – сдашь планшет отцу.

– А чё это…

– Два раза повторять? – буркнул глава семейства.

Андрей опустил богатырские плечи. Ольга сменила тон:

– Бабушка, у меня к тебе маленькая просьба: не давай Мише много сладкого, а то опять высыплет. Ладно?

– Я и не даю, что ты! – засуетилась бабушка. – Диатез у нас, я же знаю.

Сразу после завтрака Ольга проводила Евгения с Мишуткой: запихнула сына в куртку и сапожки, завязала шапочку, обоих мужичков чмокнула в толстые щёчки, закрыла за ними дверь и перевела дух: «первый пошёл».

Второй собирался пойти, пока мама не видит, но Ольга из кухни успела заметить стриженый затылок, мелькнувший во входной двери, метнулась за Андреем и успела поймать его за куртку:

– Куда?

– Ну ма-ам!

– А шапку?

– Да не хочу я «пидарку» надевать, тепло же.

– С носа потекло, – прозаически заметила мама. – Скоро соревнования, выйдешь к штанге, а у самого сопли.

– Уй-й-й!

Штангист резким движением натянул шапку и опрометью бросился вниз по лестнице, пока мать не успела его чмокнуть. Ольга повернулась к Алёне, которая прилаживала к куртке красивый шарф и одновременно размолачивала челюстями жвачку – изящный остренький подбородок так и ходил ходуном.

– Ну, а что у тебя?

– Всё норм, – заверила маму Алёнка, задрала юбку, и, энергично вращая бёдрами, подтянула тёплые лосины.

– Норм, – согласилась мама, притянула к себе павушку и расцеловала в обе щеки и в лоб. – На тебя вся надежда. На этих оболтусов надежды нет, а бабушка у нас старенькая, за ней самой глаз да глаз нужен.

– Мама, она вчера…

– Вот и я о том же: глаз да глаз! Ну, пока, красавица.

Проводив дочь, Ольга убрала с трюмо носки двадцать седьмого размера, увидела Дудика, вздохнула и доверительно сообщила пёсику:

– Приеду, а в квартиру будет не влезть. Хоть бы цветы не высохли за две недели. Верно, Дудик?

…Ольга переступила порог и вдохнула родной запах, который совсем не чувствуется, пока живешь дома. Евгений, встретивший её в аэропорту, пошел ставить машину. В квартире было тихо. Удивившись, Ольга включила свет. Сапожки и ботинки стояли вдоль стены, как солдаты на построении, а на полу ничего не валялось.

– Ма-а-ау! Вяк-вяк!

При виде хозяйки петрушата начисто забыли о воспитании, и если бы Ольга была не в джинсах, а в юбке, они порвали бы ей колготки. На шум выглянула Алёна, да так и замерла:

– Мама…

И повисла у неё на шее. Ольга обняла свою лебёдушку. Потом и Мишутку на руки подняла. Щёки младшего так и горели от свежеиспёченного диатеза. С сыном на руках Ольга пошла по комнатам, удивляясь нежданной чистоте и без конца натыкаясь на кого-нибудь из петрушат. Бабушка поднялась навстречу с дивана и закудахтала, Ольга и её обняла. Старший сидел в «пареньковой», как тролль – безвылазно, встретить маму не соизволил и приложил максимум усилий, чтобы спрятать восторг. От чмока увернулся. Сидел он над русским, а планшет с наушниками валялся на подоконнике.

– Я пару исправил, – сдержанно сообщил он и с насмешкой оглядел шумное семейство. – Мам, у меня соревнования на следующей неделе, ты придешь?

– Куда ж я денусь-то с подводной лодки?

– Тренер сказал, что если золото не возьму… А, короче! – оборвал себя суровый парень, да так и засиял папиной улыбкой.

Ольга в окружении младших и петрушат прошла на кухню:

– Что тут у нас? Федорино горе?

«Федорина горя» и близко не было, и даже ужин оказался готовым: картошка-пюре и чуточку подгоревшие магазинные котлеты.

– Признавайтесь, кто автор ужина? – спросила она у домочадцев.

Павушка скромно потупилась.

– Ты у меня просто умница, маленькая моя! А цветы поливала?

Тут Алёна сконфузилась и отрицательно мотнула головой.

– Ну, что мне с тобою делать? Ладно… Что-то папы долго нет. Видать, машину ставить через Ольховку поехал.

Папа вернулся чуть позже, вручил жене цветы и торт и провозгласил:

– С возвращением в родные пенаты, мать! И с командировками ты это… завязывай. Как-то без тебя несподручно.

– Первая командировка за десять лет! – засмеялась Ольга. – По моим ощущениям, надо бы наоборот, почаще ездить.

НОЧЬ НА ДЕНЬ ЛЕСНИКА

Даша, сонная и недовольная, сунула под локоть уставшему мужу тарелку с ужином и подала вилку.

– Сколько можно так работать, Валера? – ворчала она, подпихивая ему поближе салатик и блюдце с хлебом. – Встаёшь в пять утра, домой хорошо если к одиннадцати. Семнадцать часов рабочий день, без выходных, насколько тебя хватит, а?

– Насколько надо, – беззлобно огрызнулся Валера, равнодушно пережёвывая ужин. – Деньги нужны. Что студенту посылать будем? Да и не могу я просто так уйти с конторы, мне последний автобус принять надо.

– Деньги нужны, конечно, но не настолько же. Да и нету их всё равно, хоть заработайся.

– Даша, перестань. Нашему предприятию третий год всего, вкладываемся пока. Семье и студенту хватает, остальное необходимо для развития. На днях администрация объявит конкурс на пассажирские перевозки, маршрут хороший, прибыльный, нам выходить на него с чем-то надо? На конкурс, а? Выиграем – будем неплохо зарабатывать, можно и на пригородные заявиться на будущий год. Знаешь, наш конкурент, этот урод…

– Хоть все деньги мира, Валер, – с досадой прервала его Даша, – но хоть один выходной должен быть.

– Так надо. Мы сейчас на будущее работаем. Потом станет проще.

– Здоровье ты угробишь с таким режимом, и зачем тогда нужно такое будущее? Ты посмотри, на кого ты стал похож! Почернел, похудел, на Кащея похож стал. Какой-то такой стал… кащеистый. Даже не перекусываешь вовремя. Почему так плохо ешь?

На это Валера не ответил, потому что честный ответ, что устал, будет опять же голом в его ворота.

– Ещё и на нервах весь, – продолжила Даша. – Хоть бы по ночам не звонили, провались оно всё пропадом! Я вот с тобой тоже не высыпаюсь, кстати. Если тебе себя не жаль, так хоть меня пожалей.

– Меня больше твой завтрашний праздник беспокоит, – сменил тему Валера. – Этот… корпоратив ваш.

– Что в нём беспокойного-то? Уедем коллективом на берег моря с ночёвкой. Они не в первый раз ездят, я тоже хочу. Валер, я понимаю, что тебе неспокойно, но ведь коллектив не против, чтобы ты тоже был. Даже лучше, ты хоть развеешься немного.

– Не вырвусь я, и ты это прекрасно знаешь. Будешь там… с мужиками со своими.

– Я с ними работаю, вообще-то. И нас, женщин, там трое будет. И та, что в декрете, тоже обещалась. С дитём, между прочим. И вообще, речь о тебе сейчас, так что стрелки-то не переводи! А на День лесника ты вполне можешь поехать со мной и хоть раз забить на свою работу.

Дожевав салат, Валера тяжело поднялся, рассеянно обнял ворчавшую супругу и побрёл в спальню, где с наслаждением рухнул на кровать.

Даша прибрала на кухне и тихонько скользнула под одеяло. Валера уже спал и даже начал храпеть. Храп родного мужчины не мешал, не спалось по другой причине. До сих пор она благоразумно держала мнение при себе, не желая раздражать мужа, и без того нагруженного неурядицами едва народившегося бизнеса, но тут прорвало. Выплеснуть на кухне всё, что накопилось, не удалось, и сон теперь не шёл. Даша с тревогой ощупала проступившие Валеркины рёбра. «Доведёт себя кащеюшка мой… И, что обидно, обо мне забыл. Как о женщине. Совсем. Хоть насильничай, пока он спит». Даша, стараясь не потревожить сон мужа, бережно перевернула его на спину и полезла наверх. «Однако мужикам по этой части как-то проще, чем женщинам. Вот блин…»

От бесцеремонного обращения Валера проснулся.

– Нин, устал я, прости, пожалуйста, – вздохнул он под ней в темноте и длинно зевнул. – Прости, не выспался.

– Ещё бы ты выспался, – с величайшей досадой ответила Даша, сползая с мужниного живота. – А интима уже месяц не было.

– Да ну, месяц.

– Месяц и даже больше, – заверила его жена. Валера между тем отвернулся, пристраиваясь удобнее.

– Э, куда это ты отворачиваешься? А может, ты любовницу завёл, а?

– Какая любовница?! – простонал Валера, засыпая.

Разумеется, никакой любовницы у него не было. За двадцать пять лет супружеской жизни Даша изучила мужа вдоль и поперёк и знала его, как облупленного. Вряд ли ему удалось бы скрыть амурное увлечение. Угораздило же его заняться собственным делом! Теперь вот барахтается со своими товарищами среди акул с многолетним опытом, со связями в администрации и в силовых структурах, зубастых и беспринципных. Удивительно, как его до сих пор не сожрали. «Эта проклятая работа у меня реально мужика убивает, и я ничего не могу сделать! Хоть что говори, не станет он меня слушать. И себя жалко. За морковку, что ли, браться? Или за огурец?» – думала встревоженная жена бизнесмена, а потом возьми, да и буркни вслух:

– А мне что теперь делать? Самой любовника завести, что ли?

Эту фразу спящий муж расслышал вполне отчётливо, и сон у него как рукой сняло.

– Любовника?! – он аж сел на кровати. – Так вот ты как ко мне, значит?

– Валера, я ж не всерьёз, – испугалась Даша и тоже села.

– Ах, не всерьёз? Может, и вся наша жизнь не всерьёз? Работаешь, работаешь тут, а жена за спиной шашни крутит!

– Да какие шашни, ох! Я ведь тоже работаю. И не кричи так, Катьку разбудишь. Ей в школу завтра, не выспится.

Валера рванул на себя одеяло.

– Ладно, не шашни, но свои намерения ты уже высказала. А это уже предательство, если ты не в курсе. Спасибо тебе, родная, поддержала.

Валера снова лёг, отвернулся, отшвырнул ей половину одеяла и затих. Даша едва не взвыла.

– Валера, это ж я с досады сказала. Ну, прости пожалуйста, прости дуру.

Она положила на него руку, но тот сердито отбросил её.

– Ох, дура, дёрнуло же меня! Валера, прости…

Утром они кое-как помирились, оба радуясь, что дочка спала и не заметила ссоры. Валера твёрдо решил приехать на корпоратив, только позже, когда утрясёт на работе дела. Получив прощение, Даша успокоилась и повеселела, хотя совсем не выспалась, как, впрочем, и муж.

Коллектив лесничества не стал дожидаться конца рабочего дня. Несколько человек поехали вперёд, двое остались «дежурить» в конторе до пяти, ещё двое отправились по дрова в лес на «Чайке» – большом грузовике повышенной проходимости. Даша машину не водила и подсела к сотруднице. Пока караван запутанными дорожками продвигался к морю, она фотографировала приметные места и с разъяснениями «вацапом» отсылала Валере, чтобы он смог отыскать дорогу. Связь временами пропадала.

На месте лесники организовали временный столик, приняли по рюмке для пущего веселья и поставили шатёр, да так быстро, что Даша даже фотоаппарат расчехлить не успела. Море не штормило, но грохотало изрядно. К нему вела тропинка, круто уходившая в обрыв в полтора-два человеческих роста. На срезе обрыва обнажался слой торфа, большие куски которого усеивали песок. Волны вышвыривали на берег длинные прозрачные языки, и, отступая, шипели пеной. Мокрый песок мгновенно поглощал остатки воды. Яркое солнце торопливыми осколками отражалось в море, исполосованном Цусимским течением. Синий горизонт резко отделялся от сиреневой параллели, ближе к берегу налившейся неспокойной голубизной с прозеленью. Сентябрь на Сахалине обычно тёплый, куда ка теплее, чем июнь…

Подъехала «Чайка», парни стали выбрасывать из кузова чурки и хворост. Чурки по очереди рубили колуном. Парней сменили девчата, тоже рубили, развлекались. Получалось плохо, зато весело. Потянулась к топору и Даша.

– Даша Александровна, вы-то куда? – рассмеялся Василий, невысокий, коренастый, с круглой, коротко стриженой головой. – В чём душа держится, за колун берётесь.

– Вот в чём, – Даша задрала рукав и показала неожиданно крупный бицепс.

На глаза сотрудника набежала тень.

– Они что, настоящие? – поинтересовался он и потянулся потрогать. Даша остановила его поднятой ладонью и ответила:

– Нет, конечно, я их силиконом накачала.

– Что ты накачала силиконом, Даша? – встрепенулся старожил коллектива, лесничий Андрей Иванович.

Даша придирчиво оглядела собственный бюст и провозгласила:

– Руки!

Разожгли небольшой костёр, девчата тут же пристроили над ним гриль с кусками кабачка и морковки. Даша позвонила супругу: не передумал ли, не сорвалось ли? Нет, всё в порядке, жди. Василий съездил на своём микроавтобусе проверить ставни, вернулся с несколькими горбушами и принялся их потрошить. Даша уже чистила картошку для ухи и шурпы. Всё-таки она самая старшая из женщин в коллективе, пусть девчата отдыхают.

Подошёл Андрей Иванович, спросил:

– Твой дорогу-то найдёт?

– Должен. Я ему описание сбросила с фотками.

– Давай-ка я его лучше встречу.

– Пока не надо, спасибо, Андрей Иванович. Найдёт, куда он денется.

– Если что, встречу. Если заблудится.

– Хорошо-то как, правда, Даша Александровна? Андрей Иванович, правда? – окликнула их от костра Лена, самая молодая сотрудница. – И что к нам парни не идут работать?

– Работа тяжёлая, боятся, – презрительно фыркнула другая.

– Не дело, конечно, что девчонки на отводах сами жерди таскают, – ответила Даша, – а почему парни не идут в лесничество, скажу. Потому что мамочки любят своих сыночков. Хотите переписку посмотреть в «вацапе», родительскую группу? Надысь, помните, ветрюган был, новые остановки посдувало?

– Так их закрепили плохо, вот и посдувало, – заметил Андрей Иванович.

– Речь не об этом, – отмахнулась Даша и вытащила телефон. – Вот, полюбуйтесь, что пишут мамочки: Слава в школу не идёт, Миша в школу не идёт, Стёпа, Витя, Андрюша… Заметьте, десятый класс, сынки своих мамочек на голову переросли, а то и на две. Девочку только одну в школу не пустили, она с температурой была. Ну, как? Кого они воспитают? Вот и работают в лесничестве женщины.

– А отцы чего своих сыновей не воспитывают? – спросила Лена, потирая светло-серый глаз испачканным сажей кулачком.

– Разводов много. Поживут, «строганут» ребёнка, разведутся, и воспитывают сына мама и бабушка. Выйдет замуж мамаша, хорошо, если отчим займётся пасынком.

– Мужчин тоже можно понять: попробуй, полюби чужого отпрыска, – заметила Лена. – Я бы, к примеру, вряд ли. Своего люблю, а чужого… Не знаю. Вот встречу свою судьбу, не буду его заставлять. Пусть будет, как будет. Как карта ляжет. Главное, чтоб без скандалов, а в спокойной обстановке они быстрей общий язык найдут.

– Б-г в помощь, – усмехнулась Даша. – Да глаз грязной рукой не три, занесёшь чего ненароком…

Приехала сотрудница в декрете, с мужем и пятимесячным сыном. Валеры всё не было, но Даша не тревожилась: если сорвётся, он обязательно предупредит. Связь была не везде, и она то и дело ходила с телефоном на место, где «берёт». Сбросила сообщение, что его готовы встретить.

Парни вытащили из «Чайки» походную печь и затеяли уху. Женщины в шатре за разговорами накрыли стол. Даша снова поймала сигнал и убедилась, что Валера звонил пять раз. Набрала сама, но он не взял трубку, зато на колее показался джип супруга.

– Ну, наконец-то, – обрадовалась она и замахала ему руками.

Джип остановился в нескольких метрах, Даша увидела сердитое лицо и сразу поняла, что он плутал, а дозвониться не смог. Только приготовилась извиняться, как Валера крикнул:

– Я уезжаю! – развернул джип и… уехал. Даша осталась стоять столбом на колее. Она набрала его номер, но тот не отвечал. Настроение сразу улетучилось.

– Да что ж такое?! – выругалась она, снова отзваниваясь. Всё ж ответил.

– Что происходит? – спросила она.

– Видеть не хочу! – рявкнул в ответ Валера. – Успела уже надраться, на ногах еле стоишь!

– Валера, что ты несёшь? – изумилась Даша, но тот бросил трубку.

Даша спустилась на берег в обрыв, чтобы разговора никто не слышал, и набрала его снова. Валера ответил.

– С чего ты взял, что я пьяная? – с возмущением спросила она. – Тут и пить-то некогда, все делом заняты!

– Видел я, какие у вас дела. Куча мужиков вокруг, ещё и чужаки какие-то!

– Нас четыре женщины и грудной ребенок! – в отчаянии крикнула она.

Валера снова отключился и больше не отвечал. Потекли слёзы. «Вот зараза, – мысленно выругалась она. – Где он чужаков-то увидел, он же всех моих сотрудников знает в лицо! Что за дурь на него напала? В конце концов, он мне праздник испортил!»

Кое-как задавив слёзы, она поднялась в лагерь. Первым её встретил Андрей Иванович, спросил, что случилось.

– Сами видели, уехал.

– Я же вижу – плачешь. Давай, я ему позвоню.

– Не надо. А вообще позвоните, он вам доверяет, и, наверное, сейчас только вас и послушает.

Валера ответил не сразу.

– Что там у тебя стряслось, Петрович? – миролюбиво спросил Андрей Иванович. – Нет, мы тебя ждём. Я бы тебя встретил, не проблема. Я ещё не выпил, не успел. Честно! Ну, ладно, как хочешь. Зря ты так.

Андрей Иванович убрал от уха телефон и развёл руками.

– Ладно, Андрей Иванович, спасибо. Потом помириться будет легче. Извините, пожалуйста.

Даша улыбнулась и вернулась к коллективу, готовая ответить на все вопросы самым бравурным образом. Позже она позвонила дочери, спросила, как там папа.

– Грустный, – ответила Катя. – Мам, а что случилось-то?

Даша обещала рассказать потом, когда сама во всём разберётся.

Весёлая компания засиделась допоздна. Девчата разбрелись по машинам спать, ушли и супруги с младенцем. Даша, подумав, оккупировала микроавтобус Василия, рассудив, что он ей мешать не будет, если увалится спать рядом. Вася, однако, проявил щепетильность.

– Спите, Дарья Александровна, я найду, где выспаться, – заверил он. – Сейчас я вам салон прогрею, чтобы не замёрзли.

– Вообще-то это твоя машина, вот и спи в ней. Я тебя даже пальцем не трону.

– Зато я вас трону, – заявил Василий.

– Чего? – хихикнула Даша.

– Возьму и пристану, – отшутился тот и захлопнул снаружи дверь салона.

«Пристанет он, как же. Скорее, я пристану». Мысль была невозможной, и Даша развеселилась. Василий влез на водительское место, завёл мотор, включил печку и ушёл.

Даша лежала, смотрела сквозь люк в крыше на редкие звёзды, думала о Валере, о его неожиданной обиде и перебирала варианты примирения. «Нет, он, конечно, неправ. Я тоже неправа, не надо было ниже пояса его бить. Никого нельзя бить ниже пояса, ни мужчин, ни женщин… Оба мы неправы, только от этого не легче. Катюха-то что подумает? Она так пугается, когда мы ссоримся! А если с ним самим стрясётся „седина в голову – бес в ребро“, что я ему скажу? Бизнес пойдёт, появятся денежки, и что? Новая жизнь – новая жена? Ох, что я парюсь, не стряслось ведь ещё ничего. С настоящим бы разобраться».

В отдалении, в шатре, сильно шумела подвыпившая компания, но мыслям, назойливым и вязким, не мешала. В салоне стало жарко. Хозяин машины, видать, совсем о ней забыл, и Даша, не дождавшись, подтянулась к рулю и заглушила мотор.

Мысли так и не дали уснуть. Пришёл Василий, сел за руль и принялся заводить машину. Та не заводилась. Вася озабоченно бурчал под нос, снова и снова проворачивая ключ. Даша встревожилась и села:

– Вася, я проблем наделала, да?

– Нет, ничего, Дарья Александровна, спите.

– Вася, я больше не буду твою машину трогать, честное слово. Греть не надо, мне тепло.

Тут заработал мотор, и Даша с облегчением вздохнула. Микроавтобус тронулся с места. «Переставиться хочет», – решила Даша, копошась под одеялом. Машина, однако, прыгала себе по ухабам и всё не останавливалась.

– Вась, а куда мы подались-то? – не выдержала Даша.

– Вы спите, спите, Дарья Александровна, – невозмутимо ответил Василий. Язык у него слегка заплетался.

– Мы обратно вернёмся?

– Вернёмся.

– Тогда ладно.

Даша зевнула и устроилась под одеялом удобнее. Ночное путешествие её не обеспокоило.

Минут через десять автобус резко дёрнулся, да так, что Даша, вполголоса охнув, проехала на спине до водительского кресла. Мотор заглох. Василий озабоченно повозился, вышел и стал расхаживать вокруг машины. Даша решила проскользнуть «до ветру» и заодно посмотреть, что случилось. Выбравшись из салона, она увидела товарища, который что-то искал в песке рядом с автобусом при свете телефона. Песок достигал днища.

– А, сели. Час от часу не легче, – вздохнула Даша. – Вась, а что мы ищем?

Вася ответил настолько невразумительно, что Даша, наконец, разглядела, насколько её «конокрад» был нетрезвым.

– Ладно. А как оно выглядит? Надо же знать, что искать.

В ответ снова прозвучало «му-му», и Даша, оставив Васю искать неизвестную пропажу самостоятельно, отправилась справлять нужду.

Вернувшись, она уселась на сиденье ногами наружу, чтобы разуться. Подошёл Василий, да и встал рядышком в неведомых раздумьях.

– Нашёл?

– Вот, – ответил сотрудник и показал ключи зажигания, звякнувшие в потёмках. – Дарья Александровна, вы чего не разуваетесь? Давайте, помогу.

Он взял её ногу за щиколотку и принялся стягивать старенький ботинок. Даше его внимание не понравилось, и она попыталась вытянуть ногу из его пальцев.

– Вась, щекотно, не надо. Я сама.

Но Василий упрямо продолжал стаскивать с неё обувку. Сняв таки ботинок, он с нежностью поцеловал её ногу.

– Дарья Александровна…

– Вася, ты это брось, – произнесла она, отодвигаясь, но его руки, неожиданно ласковые, скользнули выше и добрались до спины, не давая ей уклониться. Даша почувствовала запах мужского тела, вовсе не отталкивающий. Кипящая волна желания захлестнула её, ослепляя и лишая способности думать. Зажмурившись, она с силой упёрлась в Васины плечи, и он сразу же её отпустил. Она судорожно глотнула воздух и отодвинулась вглубь салона.