Текст книги "Глас вопиющего в пустыне 2. Короткие повести, рассказы, фантастика, публицистические и философские эссе"

А пока что… пока что я находилась под прессом собственного маленького ада. Это была как бы репетиция того, что ожидало всех нас. Я не знала, как долго буду подвергаться воздействию деструктивных сил, но не надеялась на то, что с мной поступят милосердно, ведь в своей жизни я видела родных и знакомых, умиравших долго и мучительно… Пришёл мой черёд, оставалось только терпеть и ждать неизбежного.

Американский дневник

23 декабря 2007 года. Так! Теперь я могу писать, но ничего хорошего я написать не способна, потому что мне хуже, чем узнику в тюрьме, хуже, чем пациенту психушки. Я нахожусь в отчаянной ситуации – бездомная, без гроша за душой, в чужой на нюх не переносимой мной стране, без единой близкой души рядом. Нет, я не бьюсь головой об стенку, я вообще почти не позволяю себе распускаться – за эти несколько месяцев я только два раза (как-то ночью) вспомнила о самых горьких минутах в моей жизни, и от нестерпимой боли я на какое-то время перестала владеть собой: я ревела, как ревут над гробом потерявшие самое дорогое им существо. Я оплакивала, конечно же, себя! В такой ситуации люди обычно кончают с собой, но я, к сожалению, совершенно на это не способна, ибо головушку имею трезвую, довольно рационально и логично мыслящую…

Странно, но я всё ещё на что-то надеюсь, на чудо, что ли? Вот ведь смех!!! Правда, жизнь – она штука очень странная, в ней бывают такие сюжетцы, что ни в одной фантастической повести не придумаешь. Но я уверена, что мне это не грозит. Ничего хорошего мне абсолютно не светит, по крайней мере, в ближайшем обозримом будущем. А вот плохого может случиться сколько угодно – я в этой стране никто и звать никак, а махровое мещаньё, составляющее это «процветающее общество», озабочено только тем, чтобы как можно больше получить жрачки и тряпок, приобрести «евродома» и автомобили последних стандартов, короче, эта публика яростно хрюкает у своего доверху наполненного корыта, и всё, что я успела от них поиметь – это пинки под зад, когда их не устраивала моя неординарная и не похожая на них личность…

Да и в моей стране без денег и без крыши над головой делать абсолютно нечего. Там меня никто не ждёт. Впрочем, вру!!! Меня очень ждёт сумасшедшая старушка, загремевшая по моей вине в казённый дом, который населяют такие же, как она, попавшие в переделку несчастные, по болезни или по старости не сумевшие удержаться в «нормальной» жизни. И это – ещё один повод для истерик по ночам, но разве они что-то изменят?!! Я не могу даже купить себе билет на самолёт до моей страны, он стоит немаленьких денег, да и прилечу я – а дальше-то что? Всё тот же полный тупик…

И вот уж не ожидала, что у меня в этой процветающей во всех смыслах (кроме духовного, который начисто отсутствует) державе могут быть такие же проблемы, как в глухой деревне Малое Мякишево. Самая нужная мне в мой острокритический момент жизни вещь – Интернет – так и остался недоступным, несмотря на мои нечеловеческие усилия. Впрочем, это, наверное, тоже вопрос денег. Вот подкоплю ещё энное количество зелёных бумажек, которые достаются мне тяжким физическим в основном трудом (правда, и морально я тоже очень страдаю, потому что завишу от дерьма, которое называется моими «работодателями» – согласна, характеристика резкая, но в этом слое хороших людей мне почти не попадалось). А Интернет – это реальная возможность найти работу, это, наконец, общение с теми немногими, кто меня помнит на родине, и вообще – это отдушина, чтобы не сойти с ума, а как-то отвлечься от своего внутреннего беспросветного мрака…

Нет, всё-таки хорошо, что я смогла начать писать дневник! По-научному это называется «сублимацией» – то есть, все мои страдания превращаются в чистый вторичный продукт, который как бы отделяется от меня и начинает жить собственной жизнью, и это, всё-таки, превращает их (страдания, то бишь) уже не в такие беспросветные и непереносимые… Возможно, я помещу всё это в некий сайт, там много хороших людей, мнящих себя писателями, но увы, таковыми совсем даже не являющихся… Но это неважно. Главное, что эти люди совершенно не похожи на здешних убогих любителей мещанских радостей. Они не разучились ещё сопереживать и реагировать на чужую беду. Мне, правда, не нужно их сочувствие, оно мне никак не поможет, но всё равно – на душе становится немножко теплее, когда тебе говорят что-то такое, что выглядит как человеческое соучастие в твоих проблемах, которые пытаются тебя раздавить, но – удивительно! – каждый раз ты остаёшься жив, может быть, и потому ещё, что не всё человечество состоит из равнодушных и примитивных придатков «общества потребления». Я тоже не Лев Толстой, но возможность писать – это последнее, что отнимут у меня только в мой смертный час…

И вообще – чего я разнылась, как будто меня лишили всего на свете! Руки-ноги целы, голова при мне, интеллект не пострадал и так далее и тому подобное. Правда, вчера одна баба (служащая в агентстве по трудоустройству на знаменитой здешней якобы русской, но на самом деле имеющей совершенно другую национальность улице) очень откровенно высказалась прямо мне в лицо, что я никаким боком не похожа на интеллигентного человека, да ещё и почему-то решила, что я страшно на неё обиделась. Интересно, как они представляют, что такое интеллигентный человек, они – жители страны, в которой все ценности, в сущности, страшная дешёвка, в обществе, где царит такое лицемерие, что становится противно, когда видишь эти обращённые друг на друга сладкие физиономии, из уст которых потоком льются вежливые выражения? Ладно, чёрт с ними, потерпи – всё равно ты вырвешься из этого болота: не сама, так депортируют!!!

6 августа 2008 года. Очень давно не писала. За это время произошло многое: я почти смирилась со своей участью… Правда, иногда, когда я иду по улице, появляется мысль: «Что это – страшный сон?» Наладилось очень многое. Например, я приобрела Интернет, оставив компании бешеный залог (здесь ничего не получишь для жизни, если ты не гражданин Америки и не имеешь «social security»). Ценой упорного рабского труда удалось скопить две жалких тысячи долларов. Сняла комнату – тоже за немаленькие деньги (у нас на них можно безбедно жить целый месяц, а то и больше). Душа все так же рвется на Родину… Новый год провела кошмарно. Работы не было (все праздновали чуть ли не две недели), и я буквально голодала. Сидела в полном одиночестве, но это не так уж и страшно. Откровенно говоря, все страхи остались в прошлом, когда меня мордовала дочь, пытаясь отобрать квартиру. Тогда меня колотило мелкой дрожью, не переставая. Теперь я могу даже не моргнуть глазом, когда очередная русскоязычная идиотка, нанявшая меня на работу, запустила в меня тяжелой фарфоровой миской, которая, попади она мне в голову, наверняка бы убила меня. В один из вычеркнутых из жизни дней (все время, проведенное тут, я считаю вычеркнутым из жизни) я узнала ужасную новость: брошенная мной старушка умерла в психушке. Оптимизма мне это, разумеется, не добавило. Вот судьба и поставила точку и жирный крест на прошлой жизни, в которой у меня было всё, были любимые существа, о которых я заботилась, вот и осталась я одна-одинешенька, сиротка казанская… Но жалеть себя я давно уже себе запретила. Это не приводит ни к чему хорошему, кроме обильного проливания слез по ночам. Сама себе я кажусь ходячей иллюстрацией на тему: «Сколько может выдержать человек, если непрерывно его насиловать?» Но кажется, я расслабилась и даже начала получать некоторое удовольствие… У меня появился спортивный интерес – а сколько я могу вытерпеть? По-моему, моё терпение бесконечно… Открыла, что мне очень помогает выжить, когда я затыкаю уши плейером и слушаю моих любимых Моцарта, Бетховена, Шуберта и прочих. Дело в том, что граждане этой страны безумно непосредственны, они даже не подозревают о том, люди могут спать в 6 часов утра, а им, этим гражданам, захотелось пообщаться с утра пораньше… Впрочем, они вообще не умеют тихо разговаривать – только орут круглые сутки. Машины со страшными сиренами гоняют тут по улицам хоть в ночь, хоть в полночь, и совершенно никому нет дела до других, как они это воспринимают, вдруг кто-то остался после этого заикой на всю жизнь… Впрочем, о чем это я??? Более толстокожих существ я не видела нигде, толстокожее американцев только слоны. Ещё помогает скрасить мое унылое и безрадостное существование любимый сайт. Народ в нем меня активно читает. Наверное, всегда приятно узнать, что кому-то хуже, чем тебе, правда, русские люди воспитаны на мифе, что USA – это рай земной и жизнь здесь сказочна, а доллары произрастают на деревьях и надо только не лениться и рвать их. Никто не верит мне, что жизнь здесь просто убогое дерьмо, все считают, что я сознательно ввожу их в заблуждение, только вот непонятно, с какой целью… Ну что же, эксперимент по пребыванию инопланетянки среди американской биомассы продолжается…

15 ноября все еще 2008 года.

Я «забурела»: сняла студию за бешеные деньги – 750 долларов. Поступок был безрассудный: сразу истратила полторы тысячи (половину из скопленного тяжким трудом), здесь берут за первый и последний месяц. Но зато наслаждаюсь в одиночестве – как надоело постоянное присутствие чужих людей! Студия крохотная: как только раскладывается диван, не остается свободного места, он занимает всю комнату целиком.

Сайт, в котором постоянно тусуюсь, очень подозрительный. Никогда не страдала манией преследования, но сейчас все время думаю о том, что у нашей страны очень много врагов!!! Некоторые персонажи этого сайта все время пытаются обрабатывать остальных в пользу этой мерзкой Америки, в которой, кстати, сменился президент – дурака Буша заменил очень симпатичный черный парень Обама, и по этому поводу кипят нешуточные страсти. Как много еще в человечестве разных предрассудков! Цвет кожи, например. И всякие идиоты чувствуют свое превосходство только потому, что они принадлежат к белой расе. Ну смешно, ей-богу! Детский сад. Вообще, человечество больно на головку основательно! В Интернете это заметно, как нигде.

Я уже почти полтора года в этой стране (в совокупности – первый раз выдержала только 2 месяца и позорно бежала, без копейки денег. А теперь терплю уже год и три месяца…). И, если прошлой зимой я чуть ли не голодала и вообще была почти беспомощной и наивной иностранкой, то теперь я немного «научилась жить» в своих полностью фантастических условиях. Фантастика – это то, что я практически вишу на ниточке, но ниточка и не думает рваться, хотя давно пора, слишком она тоненькая.

Иногда позволяю себе небольшие удовольствия – например, покупаю свой любимый шерри. В состоянии легкого подпития тянет побежать, купить билет на самолет и тут же улететь. Но, разумеется, я этого не сделаю. Всегда жила, подчиняясь своим бурным эмоциям – надо хоть раз в жизни послушаться голоса Разума, хотя меня это просто убивает (уже начались какие-то серьезные неполадки со здоровьем – человек не может так долго насиловать сам себя). Ну, тем лучше! Скорее все кончится. Я по-прежнему испытываю отвращение к своей теперешней жизни. Американцы – уроды, но ведь и наши люди… далеко не идеал. Уроды-то уроды, но недавно я была просто потрясена. Я ехала в электричке (здесь она безумно комфортабельная и называется «трейн»), кондуктор взял у меня билет и сказал «спасибо»! Когда я рассказываю про это своим знакомым в России (я частенько звоню по телефону – это довольно дешево, да и по аське общаюсь со многими), то они даже не понимают, в чем дело! Это настолько странный поступок с точки зрения русского человека, что он не укладывается ни в какие представления, он проходит мимо сознания наших людей.

Но зато я тут как-то ошиблась номером, когда звонила в Россию, и услышала до боли знакомое: «Куда звонишь, дура?! Набирай правильно!» Ох, не хочу я сбиваться на то, что постоянно делают в нашем сайте – сравнивают Россию и Америку.

Я ничего уже не жду – ни хорошего, ни плохого, я просто живу. Живу, пока живется. Как говорится, надежда умирает последней. А жду я весны. Весной я обязательно улечу домой. (Я пишу «домой», но дома-то, как такового, у меня нет, и все равно – мой дом в моей стране!). Но до весны еще так далеко! Тем не менее, я верю, что она обязательно наступит. Если не верить – лучше сразу найти какой-нибудь неохраняемый небоскреб на Манхэттене и сигануть с 50-го этажа! Теперь я знаю, что такое счастье. Это когда я буду сидеть в самолете, и он начнет разбегаться, разбегаться… а потом взлетит… и я никогда больше не увижу этой «земли обетованной», этого тошнотворного «рая», как считают наши глупенькие, наши несчастные сами от себя, наши считающие себя знатоками во всех буквально областях русские люди.

А что будет потом, меня не так уж и сильно волнует. Какая разница? Жалко, что я стесняюсь бурных проявлений чувств, а то бы я поцеловала свою землю, когда прилечу. Повсюду – в американском метро, на американских станциях электрички висят странные плакаты, на них изображены, по-моему, их артисты, а надпись такая: «Я верю в ноль» («I believe in zero»). Вот уж полная чушь!!! Театр абсурда! А я верю, что в моей стране все будет хорошо!

Смерть на курорте

Свободного времени – вагон и маленькая тележка. Всё равно валяюсь 24 часа в сутки, почти не вставая. Делать совершенно нечего… Скучно…

Условия я себе обеспечила: сравнительно неплохой интернет (заплачено вперёд за полгода), кондиционер, без которого тут просто невозможно. Ну и всё прочее – душ, стиральная машина (хотя стирать особо и нечего, шмотья я последние годы не приобретаю – всё равно приходится бросать при переездах) и холодильник. Есть даже телевизор, но я его не смотрю – там сплошной маразм.

На днях мне пришлось совершить прямо-таки подвиг, хоть я думала, что не смогу. Нет, сила воли у меня та ещё. Вышла за дверь, доплелась до дороги, села в такси. Слава Богу, в тот день был довольно сильный ветер, и я могла дышать.

Они тут тупые, как не знаю кто. Хоть я ему и объяснила, что мне нужен складной стул, то есть, чтобы он вёз меня в магазин, где продаются всякие хозяйственные принадлежности (я ему твердила: « Супермаркет фо хоум, фо хоум»), он всё равно ни хрена не понимал, олух. Десять раз останавливался и у всех что-то спрашивал.

Потом мы проезжали мимо лавки, где был навален всякий такой товар, и я ему показала какой-то деревянный стул, который тоже складывался. Тогда до него что-то дошло, но всё равно не совсем, хотя он всё время твердил: «Окей, мадам, окей».

Короче, ездили мы с ним так, наверное, час, потом он меня привёз в большую лавку, где я купила, наконец, этот проклятый стул, причём за бешеные деньги, раз в пять дороже его настоящей цены – это ворьё всегда чует, когда человеку что-то позарез необходимо, и сдирает с него три шкуры…

Со стулом жить стало легче. В супермаркете, сидя на нём, я набрала продуктов, наверное, мне их теперь хватит на месяц – ем я мало, и всё тут невкусное.

Благодаря какой-то неизвестной личности я теперь, что называется, не знаю нужды – этот пожелавший остаться неизвестным благодетель отвалил мне бешеную сумму, и я теперь могу год или два (если, конечно, не транжирить) жить спокойно и не зависеть от всяких людишек, изображающих из себя «добреньких», а на самом деле…

А вот с товарисчем, который долго пытался внушить себе, что он замечательный, нравственный, добродетельный человек, мы общались, наверное, года три. Он мне всё время звонил, и мы часами вели беседы на разные темы.

И пока он не взял на себя неподъёмных обязательств, всё было прекрасно, наше общение, хоть и виртуальное, не было ничем омрачено. А потом он понял, что погорячился – и понеслось… Каждый раз, посылая мне какие-то крохи, он предварял это долгими нотациями, что отрывает от себя последнее.

Но скоро это кончилось, потому что я устроена очень погано. Нет бы промолчать… Обожаю говорить людям то, что думаю.

А тут ещё у меня появились вдруг недоброжелатели – гнусные недалёкие умишком тётки. С двумя из них я имела «удовольствие» общаться лично, остальные присоединились к ним за компанию. Одна из них была настолько недалёкой, что Бодлера называла Болдером, но травлю они мне устроили по полной программе.

Ничего, пережила. Если бы только в этом состояли все мои несчастья!

Я, конечно, давно пришла к глобальному выводу, что человечество состоит в основном из дураков. Но посидев года три в социальных сетях я испытала просто ужас. Каждый день на меня лилось такое количество отборной чуши!..

Стоит ли после этого удивляться, что жизнь не радует? Впрочем, я очень долго плевать на всё хотела и жила так, как будто вокруг нет этой тупой протоплазмы. Моя жизнь была насыщенной событиями, чувствами, любовью, мне было интересно жить.

Подвело меня то, что я совершила одну-единственную непоправимую ошибку, за которую сейчас и расплачиваюсь – уже пошёл второй десяток лет.

Люди в моём положении долго не живут. Они спиваются, опускаются, с ними что-то случается такое, что они перестают быть нормальными людьми и становятся жалкими и убогими.

Был такой момент в самом начале. Нам элементарно нечего было есть. Я была не одна – со мной ещё была старушка и собака – огромный мраморный дог. Мы существовали на небольшую пенсию, которую заработала моя подруга за больше чем полвека «доблестного труда». Я работать не могла – меня два года трясло, я была кандидатом в психушку, и от неё меня спасло, видимо, только то, что на мне висели эти две души. Сознание, что они без меня погибнут, держало меня на краю пропасти и не давало свалиться в неё.

Я по жизни была интеллектуалом – не выносила того, чем жило большинство обывателей. И каково же было этому интеллектуалу переступить через свои понятия, когда мне намекнули, что можно питаться с помойки?!!

То есть, это была, конечно, не совсем помойка. Рядом с нами располагался такой отличный богатый продуктовый супермаркет «Геркулес», и где-то на его задах стоял контейнер, в который они выкидывали просроченные продукты. А продукты, надо сказать, были не хухры-мухры: осетрина, лимоны, свежие огурцы и помидоры, это зимой. У них там всё в супермаркете было первоклассное, и как только оно чуть-чуть теряло товарный вид, они это выкидывали в свой специальный контейнер.

Сначала я приняла такую идею в штыки. Но потом сумела себя переломить и при здравом размышлении решила, что уж собаку-то мы точно можем кормить этими продуктами.

Кстати, когда я обреталась в Штатах, то могла повторить эту практику. Был у меня там период, когда я ещё не адаптировалась и тоже голодала – под Рождество, когда шли долгие праздники и работы не было. А вокруг было полно всяких магазинов – например, какой-то мексиканский, где чуть-чуть подпорченные овощи выкидывали в больших количествах.

Но я поняла тогда, что я этого делать не буду…

Голод, конечно, не тётка, но сознание, что ты человек, а не бомж – дороже.

Впрочем, тогда я ещё была физически сильной, на здоровье не жаловалась. Подкосили меня годы, которые перевалили – страшно сказать – на седьмой десяток. В эти годы уже надо стабильно сидеть в тёплой квартирке, а не мотаться по чужим неприветливым домам, пытаясь заработать.

Скорее всего, меня подкосило то, что зимой, больную, с высокой температурой, меня выгнали из такого дома прямо на улицу, не заплатив. И пришлось пилить в заброшенную деревню, где имелся полуразрушенный домик. И вот эта зима, когда я билась, как рыба об лёд, чтобы не погибнуть, стала для меня роковой.

Сила волей, она, конечно, сила волей, но организму-то не прикажешь. Он слаб. Ему нужны условия. Пища, тепло… Я чудом выжила в сплошные тридцатиградусные морозы без денег и без дров, но что-то во мне надломилось.

И теперь я лежу и жду смерти. А она не приходит – значит, ещё не время… Нет, я тоже особо туда не стремлюсь, но умом я прекрасно понимаю, что лучше было бы, если бы это произошло сейчас. Ведь дальше будет только хуже. А сейчас я вполне в своём уме и могу контролировать этот процесс. Не люблю, когда что-то происходит бесконтрольно, без моего, так сказать, ведома…

Всё, что человеку навязывается насильно, он отвергает, даже если это будет что-то из ряда вон выходящее и дико замечательное. Ну вот подумайте сами – если бы вас заставляли каждый день съедать по банке красной или пусть чёрной икры? Интересно, на какой по счёту день вы начали бы воротить от неё морду?

Вот так и я. Пока я боролась за жизнь, находясь в страшных деревенских условиях, под Дамокловым мечом того, что я замёрзну и мне нечего будет завтра жрать, да что там – был период, когда я просто голодала! – вот тогда мне было не до скуки.

Правда, такое вполне может быть и сейчас – гарантий никаких в моей жизни, как всегда, не бывает. Вот не так уж давно сломался мой старый ноут, а остаться без инета – это, наверное, просто погибель. У меня на карточке тогда было что-то больше полтыщи долларов, и я их все ухнула на то, чтобы купить себе новую железяку. И после этого неделю, наверное, питалась картошкой и апельсинами – это самая что ни на есть тут дешёвая пища.

(Мы тогда ещё не успели поссориться с моим «благодетелем», он прекрасно знал, что я голодаю, но не пошевелил даже пальцем – всё время кормил меня какими-то обещаниями, что вот-вот, он скоро что-то получит, и тогда… Хотя каких-нибудь несчастных сто долларов ему выслать было – тьфу! Он на какую-то шлюху тратил тысячи долларов, не задумываясь – у него к ней возникла пламенная любовь-морковь. Это я к вопросу о моей «чёрной неблагодарности». Ну ладно, проехали. Надеюсь, судьба в дальнейшем избавит меня от такого рода «помощи»).

Но потом удалось всё наладить. И теперь, конечно, жаловаться практически не на что. Всё хорошо, кроме моего физического состояния. Впрочем, деньги на то, чтобы лечиться (не факт, что меня можно вылечить, а скорее всего, это безнадёжное мероприятие!), у меня теперь тоже есть. Так что же меня останавливает, почему я валяюсь и не предпринимаю ничего? Чего я жду?

Это трудно, очень трудно объяснить. Ну, во-первых, я ненавижу лечиться и никогда в своей жизни не делала этого добровольно. Меня пару-тройку раз приносили в больницу на носилках, однажды еле-еле успели: в ту же минуту водрузили на операционный стол и сделали сложную операцию. На следующий день, когда я пришла в себя, хирург мне сообщила, что ещё чуть-чуть – и было бы уже некого оперировать…

Во-вторых, я за границей. И как бы ни ругали нашу медицину, ей я доверяю больше, чем этим бездельникам, которые любят ни хрена не делать, не зря же их любимое занятие – революция, у которой нет конца. То есть, денежки утекут (а это, всё-таки, не бешеные миллионы), опять надо будет думать, на что жить, а эффект будет нулевой… Если уж в прошлом году в нашей больнице меня только сумели вытащить с того света, но не ликвидировали возможности повторения, то говорить не о чем.

А так… всё хорошо, прекрасная маркиза. Я одна в новенькой двухкомнатной квартирке, где есть всё, что человеку необходимо. Но мысль, что я надолго привязана к этому месту – она как чёрная икра каждый день…

Чем меня только ни испытывал этот странный товарисч Господь Бог! И как ему только не надоедает???

Нет, я несправедлива к нему. А кто дал мне почти двадцать лет счастья? Я только не знала, что это оно и есть. А это оно и было…

Да и вообще грех жаловаться! Прав «благодетель» – свинья я неблагодарная! Ну пусть не наградил меня боженька гением или даже большим талантом – не умею ни рисовать, ни петь, на скрипке в детстве пиликала, терзая уши тех, кто имел несчастье находиться рядом, ничего, в общем, я толком не могу и не умею…

А если подумать… Наградили меня чем-то совершенно непонятным. Нигде про это не читала, никогда про такое не слышала. Но оно есть! Я и объяснить-то не могу «нормальным» людям, в чём он, этот дар, состоит – не поймут меня. Для того, чтобы понять, надо быть такой же, как я. Вот, например, Моцарта хотят слушать немногие – только те, в ком он отзывается как-то. Если цепляет за душу – значит, в тебе есть что-то такое, что у вас с ним общее, хоть он величайший гений, а ты никто, обыкновенный человек.

Начнём с того, что меня никто никогда не любил. Старенькая прабабушка и две собаки – не в счёт. А те, на кого я обращала свои странные чувства, никогда мне на них не отвечали.

Впрочем, я, наверное, тут неправа – настоящая любовь чувство очень редкое, и миллионы (а может, и миллиарды) людей вполне обходятся без него. Жить без любви – это совсем даже не смертельно. А людишки взамен этого придумывают себе всякие страстишки, суррогаты чистой воды, всяческие дешёвые подделки под любовь.

А вообще, самое главное, что нужно человеку – это защищённость. Потому что жизнь настолько кошмарна во всех её проявлениях, что если будешь морально голеньким, то пропадёшь очень быстро. А любовь помогает не замечать ничего вокруг и забывать о том, что ты слаб и ничтожен.

В детстве я была защищена своим маленьким мирком. Все тогда жили скромно, если не сказать бедно – прошло всего несколько лет после большой войны. Жильё было ужасным, без всяких удобств – барак на берегу реки. Но я была богатым ребёнком: у меня была старенькая прабабушка, энергичная молодая бабушка, которая нас всех поила-кормила, мама, тётя, собачка Мальчик, который, в основном, тявкал на почтальонку, когда она вторгалась в наше пространство. И я уже тогда никого не пускала внутрь себя – там, в душе, это было только моё.

А было там не так уж и мало. Во-первых, я читала запоем, бабушка даже опасалась за мою психику – что она не выдержит такой страшной нагрузки, ведь я почти не прерывала этого занятия, читала даже за обедом. Сначала я перечитала огромную домашнюю библиотеку, потом принялась за те две, которые существовали в нашем городе. Мне повезло: видимо, эти богатейшие собрания книг изымались у тех несчастных, кого сюда ссылали, а в те годы город просто был ими наводнён.

Во-вторых, ещё будучи совсем крохой я вставала рано-рано и шла (летом, разумеется) в наш маленький дворик, засаженный акациями и цветами (бабушка их очень любила и каждый год разбивала несколько клумб с разнообразнейшими растениями, я их помню до сих пор). Там у меня был свой уголок, где стояли небольшой деревянный стол и скамеечка.

Чем, вы думаете, я там занималась, в те часы, когда все крепко спали и никто не мог мне помешать? Я сочиняла романы о своей жизни. И жалко, что это не сохранилось – было бы любопытно прочесть шедевры той маленькой девочки.

Детство никогда не бывает скучным. Потом меня отдали в музыкальную школу, и в общеобразовательной школе было много чего интересного: мы были творческими детьми, придумывали всё сами – у нас ведь не было интернета, зато мы создали замечательную художественную самодеятельность, где каждый мог проявить свои таланты. Кто-то пел, кто-то читал стихи, был даже мальчик, из которого в дальнейшем мог получиться Аркадий Райкин.

А я – я была бессменной ведущей. Городок был тогда небольшим, моя «слава» гремела по нему, все меня знали, я даже попала в радиокомитет, где с ещё несколькими ребятами и настоящей артисткой из местного драмтеатра вела детскую радиогазету.

Да, детство было практически безмятежным. Зато юность сильно заштормила. А всё дело было в том, что девушка не желала быть как все. Ну не то что не желала… скорее, не могла. Не получалось у неё.

Но мне опять повезло. Каким-то чудом я попала в Ленинград, прямиком к человеку, который был не «как все», а на много голов выше «нормального обывателя». Правда, общалась я с ней – это была профессор Ленинградской консерватории – совсем недолго: она была старая и больная и через три года умерла. Но я успела сделать выводы о том, каким должен быть человек.

А дальше жизнь помчалась-покатилась, и чего в ней только не было! Когда-то любители всяких гороскопов составили мне интересный график: кривая моей жизни на нём то резко вздымалась ввысь, то так же внезапно падала вниз… И получается, что мне тогда предсказали чистую правду. Какой-то, довольно длинный период моей своенравной жизни я просто купалась в деньгах. На что было их тратить? В тот момент наша страна вдруг перестала быть «империей зла», глухая стена между нами и миром рухнула, и нашим гражданам стало разрешено очень многое, что категорически воспрещалось при коммунистах. Люди стали активно мотаться по миру.

Все немалые свои деньги я вбухала в эти поездки. Но это не принесло мне абсолютно никакого удовольствия. Какая-нибудь глухая тверская деревня Малое Мякишево, где мы с подругой впоследствии приобрели ветхий домишко за смешную сумму, была мне гораздо милее всех на свете парижей и лондонов…

Бессмысленное мотание по заграницам продолжалось лет пятнадцать. А потом случился облом. И мне пришлось испытать и голод, и холод, и страдания. Но я не сложила лапки и не опустилась на дно. Я боролась за свою жизнь, хотя тоже не очень-то понимала, зачем я это делаю.

Наверное, самое страшное было вовсе не то, что я осталась без квартиры, без денег, без дочери, которая совершила подлое предательство и забыла о моём существовании. Самое страшное было то, что я потеряла два существа, без которых жизнь мне была не нужна. На этом свете я любила только их – старушку и собачку. Больше мне никто, совсем никто не был нужен… Без них я была в этом мире круглая сирота.

А физическое умирание моего организма растянулось на годы. Кажется, в последнее время я наблюдаю финал этого действия – все признаки моего существования свидетельствуют об этом. Я совсем не страшусь того, что для всех является диким ужасом, наоборот – скорее бы, потому что очень тяжело быть инвалидом.

От меня ничего не зависит. Впрочем, сильно заблуждаются те, кто считает себя хозяином своей судьбы. Люди – жалкие щепки в этом страшном и непредсказуемом водовороте, который называется судьбой. «От судьбы не уйдёшь» – вот и я лежу в обыкновенной квартирке, если, конечно, не считать того, что она находится в чужой стране, и медленно умираю. И, откровенно говоря, мне никто больше не нужен. Люди всё равно никогда не поймут того, к чему пришла я на склоне своей не так уж короткой жизни, которая была просто перенасыщена теми событиями, которые принято называть «внутренними», и о которых я никогда не смогу толком поведать тем, кто останется жить.