Текст книги "Любовь меняет все"

Драматическая задача

Мазетти говорил об умении верно передать чувства и настроение как о венце вокального мастерства. Певец непременно должен знать и понимать смысловую часть музыкального произведения, его драматическую линию. Звук голоса – спутник поэзии, звук сам по себе, в отрыве от смысла мелодической логики и значения слов, практически ничего не значит.

В период моего становления я четко усвоила: ни одна нота, ни одна фраза не может быть спета без драматической задачи. И драматическая задача раскрывает задачу музыкальную. Это – правда, это совершенно верно. Об этом писали и Нежданова, и Обухова – обе ученицы великого Мазетти. Мне эти слова достались в наследство от Надежды Матвеевны Малышевой-Виноградовой, она говорила: «Любан, точно поставленная задача для тебя – передать, что ты в этот момент ощущаешь, чувствуешь. Движения твоей души – они, и только они рождают правильное состояние и вокал».

Сама она бывала у Мазетти довольно часто, и однажды там ее застал Федор Шаляпин, заглянувший к известному педагогу на консультацию.

– Хорошая девушка! Ты можешь сыграть «Двойника»[100]100
  «Двойник» – песня из последнего сборника шубертовских песен (составлен и издан друзьями композитора после его смерти). Песни на слова Генриха Гейне – вершина эволюции шубертовской вокальной лирики.


[Закрыть] Шуберта, сцену коронации Бориса[101]101
  «Борис Годунов» – опера Модеста Мусоргского в четырех действиях с прологом (в восьми, во второй редакции – в десяти картинах). Либретто композитора по мотивам одноименной трагедии А.С. Пушкина. Первая постановка – 1874 год.


[Закрыть] и «Блоху»[102]102
  «Блоха» – камерное произведение Модеста Мусоргского – «Песня о блохе» написана в 1879 году на слова Гете в поэме «Фауст» (песня Мефистофеля в погребке Ауэрбаха). Перевод А.Н. Струговщикова.


[Закрыть] Мусоргского?

– Да, Федор Иванович, я буду учить, – ответила юная Надежда Малышева, скромно потупившись.

И сыграла. Мой учитель была удостоена чести аккомпанировать Шаляпину в Малом зале консерватории на так называемых «благотворительных вечерах для неимущего студенчества». Большие наши имена, мэтры, такие как Собинов, Шаляпин, Игумнов, Блуменфельд, Ауэр[103]103
  Леопольд Семенович Ауэр (1845–1930) – скрипач венгерского происхождения, педагог, дирижер и композитор. Ученик Йозефа Иоахима. Основатель русской скрипичной школы. Воспитал свыше 300 учеников. Преподавал в Петербургской консерватории с 1868 по 1918 год. В 1918 году эмигрировал в США.


[Закрыть], на этих выступлениях собирали деньги в помощь талантливым неимущим студентам. Федор Иванович Шаляпин давал такие концерты регулярно.

В драматическом музыкальном спектакле «Маленький принц». 2001 г.

Надежда Матвеевна Малышева-Виноградова

Надежда Матвеевна рассказывала мне о своем впечатлении от шаляпинской мощи: «Ты не спрашивай, что я испытывала в те моменты – с Шаляпиным быть на сцене почти невозможно. Это – вулкан! Начало спокойное: благородство и прозрачность тона в «Двойнике», и вдруг какое-то инфернальное существо буквально вылезало из-под рояля и пело «Блоху». Потом торжественность в сцене коронации Бориса Годунова, и потом с шубертовским же романсом «Куда?» он просто уходил за сцену под восторженный рев публики».

История Виноградовых

Мы продвигались к Татьяне медленно, год с лишним, практически каждый день я «паслась» у Надежды Матвеевны. Иногда мы пропускали собственно вокальные уроки. Как-то звоню:

– Надежда Матвеевна, я устала, в консерватории было столько всего…

– Хорошо, ты сегодня не будешь петь, просто приходи и слушай, я тебе буду рассказывать.

Помимо того что Надежда Матвеевна знала всего «Онегина» наизусть, – можно было ткнуть пальцем в текст, и она декламировала с любого места, – она так же знала и прозу Пушкина: она читала мне «Барышню-крестьянку», «Метель», «Пиковую даму»…

– Надежда Матвеевна, а зачем вы все время учите прозу?

– Люба, чтобы не впасть в маразм, тренировать память и быть в гармонии с миром!

Квартира Виноградовых располагалась в знаменитом московском «Доме Моссельпрома» в Калашном переулке, его иногда называют первым советским небоскребом. Строительство было начато еще до революции, но одна из стен внезапно обрушилась, и так и стоял он недостроенным, пока шли Первая мировая и Гражданская. Современный вид дом обрел к середине 1920-х, выглядит он необычно, со стороны внутреннего двора можно прочесть строки Маяковского[104]104
  Владимир Владимирович Маяковский (1893–1930) – один из крупнейших поэтов XX века. Проявил себя и как драматург, киносценарист, кинорежиссер, киноактер, художник, редактор журналов.


[Закрыть], начертанные на фасаде: «Нигде, кроме как в МОССЕЛЬПРОМЕ! Дрожжи, папиросы, пиво, воды…» И на этом же фасаде висит малоприметная табличка: «В 1964–1969 гг. в этом доме жил филолог академик Виктор Владимирович Виноградов».

У Надежды Матвеевны в памятные дни – на годовщину рождения и смерти ее дорогого мужа, Виктора Владимировича Виноградова, собирались все знакомые филологи, его докторанты, его ученики и соратники: Дмитрий Сергеевич Лихачев, Михаил Павлович Алексеев, Юрий Михайлович Лотман, Виталий Григорьевич Костомаров[105]105
  Виталий Григорьевич Костомаров (р. 1930) – лингвист, доктор филологических наук, профессор, академик Российской академии образования. С 1966 года – директор Научно-методического центра русского языка при МГУ им. М.В. Ломоносова, инициатор создания Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина (1973), директор и первый ректор института. Главный редактор журнала «Русская речь».


[Закрыть], Юрий Владимирович Рождественский[106]106
  Юрий Владимирович Рождественский (1926–1999) – филолог, востоковед, культуролог, специалист в области типологии языков, заслуженный профессор Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, доктор филологических наук, академик Российской академии образования.


[Закрыть], Ираклий Луарсабович Андроников (который у него писал диссертацию по Лермонтову и был известнейшим лермонтововедом, искренне полагавшим, что Лермонтов – это выше Пушкина, – и они с Виноградовым все время пикировались на этот счет). Вот такая компания собралась и в очередной раз. И Надежда Матвеевна вдруг говорит: «А сейчас Любанчик нам споет Сцену письма». Все: «У-у-у!». Я шепчу в ужасе: «Надежда Матвеевна, я не могу перед этими людьми петь, это же невозможно!» Она непреклонна: «Можешь!»

С Надеждой Матвеевной у нее дома

Стоят два стола, ее рояль, который когда-то принадлежал Рахманинову и был им подарен Игумнову, а потом уже передарен Игумновым ей. Она садится за этот свой «Блютнер»[107]107
  «Блютнер» – фортепианная фирма в Лейпциге (Германия). Основана в 1853 году Юлиусом Блютнером (1824–1910).


[Закрыть], и все: приходится соответствовать. Слушали с абсолютным вниманием, хвалили и конструктивно критиковали. Юрий Михайлович Лотман после подарил мне свои комментарии к «Онегину» и сказал: «Любочка, вот здесь и здесь – обратите, пожалуйста, внимание. Тут мне не хватает горячности, а вот тут ее, напротив, слишком много. Здесь вас много. Здесь должно быть (произнес с нежностью): «Кто ты, мой ангел ли хранитель…» – и мы должны вслед за вами улететь в какие-то небесные сферы. Вы были чуть земная. А нужно туда, абсолютно туда. А вот здесь: «Судьбу мою отныне я тебе вручаю…», вот здесь ваш темперамент и всю вашу девичью суть вы должны нам показать. Ничего не держите при себе, откройте все, как шлюзы – это должно хлынуть на слушателя». В общем, все это было невероятно и чрезвычайно ценно для меня. Это был первый мой настоящий экзамен, и потом все, что мы с Надеждой Матвеевной готовили, я сверяла с ним. А сделать мы успели еще и обширную программу русского романса, которую представили в Пушкинском музее – в том, который литературный, в Хрущевском переулке, – в его здании сам Александр Сергеевич жил одно время.

То наше с Надеждой Матвеевной выступление было успешным и имело резонанс в музыкальных и филологических кругах – тех, что всегда олицетворяли собой цвет культуры российского общества.

Первый концерт. Пушкинские чтения – программка

Надежда Матвеевна Малышева-Виноградова была настоящим меценатом, крупным дарителем: она сделала дарение, так и написано – «дарение Виноградовых», – передала музею фарфоровый сервиз из коллекции Александра Сергеевича Пушкина и Натальи Николаевны Гончаровой[108]108
  Наталья Николаевна Гончарова, в первом браке Пушкина, во втором – Ланская (1812–1863) – супруга поэта Александра Сергеевича Пушкина. Через семь лет после его смерти вышла замуж за генерала Петра Петровича Ланского. Ее роль в жизни Пушкина и событиях, предшествующих его последней дуэли, является предметом дискуссий до настоящего времени.


[Закрыть]. Туда же ею были переданы рукописи Пушкина, которые Виктор Владимирович Виноградов, сын священника в пятом поколении, выменял в революционном Петрограде. Надежда Матвеевна рассказывала мне, что однажды, практически умирая от голода, он вынул семейные иконы из серебряных окладов и отправился на толкучку, чтобы выменять их на хлеб. И вдруг видит, сидит бабушка с каким-то маленьким, в кожаном переплете, дневничком. Открывает, а там рукой Пушкина написано – зачеркнуто, написано – зачеркнуто, – Пушкин ищет из ста слов одно нужное слово в рифму в «Онегине». Виноградов потом рассказывал жене, как у него буквально затряслись руки от этой драгоценности, что попалась ему случайно, и старуху он упросил: «Отдайте мне этот дневник. Я буду умирать, но мне этот дневник дороже!», выменял: той достались серебряные оклады, ему – бесценная книжица. Дневник Пушкина также передан Надеждой Матвеевной в дар Пушкинскому Дому в Санкт-Петербурге, там мемориальный кабинет Виноградова. И два подлинных рисунка Рембрандта[109]109
  Рембрандт Харменс ван Рейн (1606–1669) – голландский художник, рисовальщик и гравер, великий мастер светотени, крупнейший представитель золотого века голландской живописи.


[Закрыть] переданы. И женский портрет кисти Карла Брюллова[110]110
  Карл Павлович Брюллов (1799–1852) – художник, живописец, монументалист, акварелист, представитель академического направления живописи.


[Закрыть], и фарфор династии Тан[111]111
  Династия Тан (618–907) – китайская императорская династия, основанная Ли Юанем. Его сын, император Ли Шиминь, после окончательного подавления крестьянских восстаний и сепаратистских феодальных сил начал проводить прогрессивную политику. Именно эпоха династии Тан традиционно считается в Китае периодом наивысшего могущества страны, когда она опережала остальные современные ей страны мира в своем развитии.


[Закрыть], который подарили Виктору Владимировичу как почетному академику Кембриджа[112]112
  Кембриджский университет – университет в Великобритании, один из старейших (второй после Оксфордского) и крупнейших в стране. Годом основания считается 1209.


[Закрыть] и Оксфорда[113]113
  Оксфордский университет – университет, расположенный в городе Оксфорд, графство Оксфордшир, Великобритания. Старейший англоязычный университет в мире, первый университет в Великобритании. Точная дата основания университета неизвестна, есть сведения, что обучение там происходило уже в 1096 году.


[Закрыть] в Англии, – такие маленькие чашечки и чайник. И мебель – ту, что стояла в кабинете Виноградова: книжные полки, диван, канапе. В доме Виноградовых вся мебель была только периодов Николая I и Александра III[114]114
  В периоды правления Николая I (1825–1855) и Александра III (1881–1894) – стилистика интерьера и мебели имеет общие черты.


[Закрыть]. Это была настоящая, собранная ими коллекция. И все было передано в дар. Некоторые знакомые удивлялись: «Надежда Матвеевна, это же целое состояние! На аукционе Сотбис[115]115
  «Сотбис» – один из старейших в мире аукционных домов (осн. в 1744 г.). Совместно с аукционным домом «Кристис» занимает около 90 % мирового рынка аукционных продаж антиквариата и предметов искусств.


[Закрыть] или Кристис[116]116
  «Кристис» – аукционный дом, являющийся лидером мирового арт-рынка. Основан в 1766 году в Лондоне антикваром Джеймсом Кристи.


[Закрыть] вы могли бы выручить огромные средства лишь за одного Рембрандта!» Она отвечала с одинаковой твердостью: «Что вы, все это принадлежало и принадлежит России».

Такое восприятие Родины и своей меры ответственности было у этой замечательной женщины. И когда я вспоминаю ее, всякий раз испытываю горечь за то, что моя страна так обмельчала в последние десятилетия, а именно здесь должны наследовать тот «золотой запас» культуры, тот духовный накал, тот градус, который у нас случился где-то с 30-х годов XIX столетия по самое дореволюционное время и даже еще чуть-чуть удержался в советские годы, потому что была инерция той страны, которую пришли уничтожить те, «кто был ничем, тот станет всем», не хочется это слово употреблять, но пришли именно они – жлобы. И это слово я употребляю не в ожеговском значении – «скряга, купец», – нет, – в современном: грубый, тупой, малограмотный, некультурный, невоспитанный, примитивный, наглый человек. В большинстве у власти оказались жлобы, которым доставляло и доставляет поныне огромное удовольствие давить – если и не уничтожать, просто – давить, показывать, что даже если ты обладаешь запасом культурных знаний, если ты из хорошей семьи, если за тобой есть память поколений, то им ничего не будет стоить тебя убрать. И, кстати, на примере семьи Виноградовых это четко прослеживается.

Виктора Владимировича, который был буквально «нашим всем» в филологии, и это было признано, в сталинское время объявили «космополитом». Это было не безобидное словечко, а страшное обвинение, выдвинутое против него потому, что он утверждал, что интеграция нашей и западной культуры необходима. Придрались же к чему смогли: Виноградов отметил, что Пушкин удачно использовал в своих сочинениях иностранные слова и делал это очень здорово. Что настолько лихо, настолько изящно слова эти вплетались в тексты, что делать какой-то перевод – это полная глупость и бессмыслица. Объявлен космополитом, сослан в Сибирь. Там у них умирает девочка, дочь, потому что, как вспоминала Надежда Матвеевна, есть было совершенно нечего. Приходила, правда, одна добрая женщина, молочница, которая их жалела и приносила жирное молоко, потому что у Надежды Матвеевны начался туберкулезный процесс. Есть было нечего, имелась какая-то мука – просроченная мука, перемешанная с грязью. Из этого пекли пирожки. Из молочного жира Надежда Матвеевна сбивала масляные шарики и убирала их – в подпол, на лед. Какие-то бандиты взяли и выкрали это масло, которое нужно было ей как лекарство, чтобы продолжать жить… И человек, прошедший через такие испытания, не утратил достоинства и до конца жизни осознавал свою ответственность за Россию, за свой след на этой земле.

Когда первая ссылка закончилась, они вернулись в Москву, – у них тогда квартира была прямо за «Прагой»[117]117
  «Прага» – московский ресторан (с 1872 года), расположенный на Арбате, дом 2.


[Закрыть], в Большом Афанасьевском переулке. Крохотная какая-то квартирка, Надежды Матвеевны квартира, и Виктор Владимирович ночевал у нее, хотя он тогда, после ссылки, не имел права находиться в Москве. Надежда Матвеевна вспоминала: «Вот никогда, Любанечка, не забуду. Знаешь, можно как угодно относиться к НКВД[118]118
  Народный комиссариат внутренних дел СССР – центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка, обеспечению государственной безопасности в 1934–1946 годах. В состав НКВД СССР входило и Главное управление государственной безопасности (ГУГБ).


[Закрыть], но был один полковник, который приходил ко мне и предупреждал об облаве: «Матвеевна, сегодня академик не должен здесь ночевать». И тогда Виктор Владимирович уезжал к Пастернакам[119]119
  Борис Леонидович Пастернак (1890–1960) – писатель, поэт, переводчик. Один из крупнейших поэтов XX века. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1958 г., за роман «Доктор Живаго»).


[Закрыть] в Переделкино[120]120
  Переделкино – подмосковный поселок по Киевскому направлению. В 1934 году под эгидой Литфонда СССР началась постройки «писательского городка». За несколько лет по немецким проектам построили 50 двухэтажных деревянных дач. Известные жители: Лев Каменев, Исаак Бабель, Илья Эренбург, Борис Пильняк, Всеволод Иванов, Лев Кассиль, Борис Пастернак, Константин Федин, Илья Ильф и Евгений Петров.


[Закрыть] или к Ахматовой в Петербург…» – они все очень дружили, это была одна компания. Надежда Матвеевна говорила, что всегда будет молиться за того человека, полковника, потому что он не раз их спасал. И в один прекрасный момент он приходит к ней: «Матвеевна, завтра академика вызывают в Кремль». В глазах потемнело, она только и смогла вымолвить: «Что, все?» Он ответил: «Не знаю, но есть приказ, я его видел». Тем, кто знает о репрессиях лишь понаслышке, сложно понять, что она тогда пережила. Они проснулись утром, попрощались, Виктор Владимирович ушел, а она на всякий случай собрала все, все вещи, которые могут пригодиться или, напротив, быть совершенно ненужными, и молилась целый день – его не было около шести часов. И Надежда Матвеевна решила, что это, вероятно, конец их истории… Села за рояль и играла, играла Чайковского: «Детский альбом» и «Колыбельную песню в бурю», и «Горними тихо летела душа небесами». Вся в слезах, и вдруг открылась дверь. Входит Виктор Владимирович, садится на табуретку в коридоре, снимает шляпу и тихо говорит: «Милаша! – они называли друг друга «милаша». – Мы спасены, мы реабилитированы».

Н.М. Малышева-Виноградова

Случилось это потому, что Иосифу Виссарионовичу Сталину[121]121
  Иосиф Виссарионович Сталин (настоящая фамилия – Джугашвили, 1879–1953) – революционер, советский политический, государственный, военный и партийный деятель, генералиссимус. С конца 1920-х – начала 1930-х годов до своей смерти в 1953 году Сталин единолично руководил Советским государством.


[Закрыть] понадобились специалисты по филологии, способные делать международные доклады. И кто, как не Виноградов? Полная реабилитация, восстановление в МГУ. В военное время вновь объявлен неблагонадежным, снова ссылка, теперь в Тобольск. И во второй раз беда миновала, снова восстановлен в университете. А после смерти Сталина создается Институт русского языка, который на Волхонке, и Виктор Владимирович становится его директором, ему возвращаются все его академические звания, и на примере их семьи ясно прослеживается, как Надежда Матвеевна говорила, что практически не было ни одного рода, ни одной семьи, которая тянет свое прошлое издалека, где не было бы раздавленных, убитых, расстрелянных, где не было бы попытки уничтожить память поколений.

Скорняковы – Шахматовы – Казарновские

В моей семье было так же. Моя бабушка, Надежда Ивановна Скорнякова, ее сестра Вера Ивановна Скорнякова, которые всю жизнь прожили с нами, с моими папой и с мамой, были тому свидетелями. Жила-была в Царицыне большая купеческая волжская семья. Расстреляны без суда и следствия три брата, служившие в царской армии. Бабушка вспоминала: когда у нас был обыск, они у нас с Верой вырвали из ушей – не попросили снять, а просто вырвали – алмазные сережки, выбили иконы из окладов, все ценное сгребли и, уходя, приговаривали: «Скажите спасибо, что вас в живых оставили». Моему папе было два года, когда его родители – Игнатий Станиславович Казарновский и Надежда Ивановна Скорнякова – развелись, он потом женился на своей соотечественнице – на польке. Бабушка с дедом познакомились в Варшаве, где она училась на модельера, а он – на кинооператора. Фактически папу воспитывала бабушка и сестра Вера – Кока, как он ее звал, – она была его крестной матерью. Сестры были глубоко верующими: в доме всегда были иконы, помню, совсем ребенком я спрашивала: «Бабушка, кто эти старички?» – на этажерке стояли два затертых образка – Серафима Саровского[122]122
  Серафим Саровский (в миру Прохор Исидорович Мошнин; 1754–1833) – иеромонах Саровского монастыря, основатель и покровитель Дивеевской женской обители. Прославлен Российской церковью в 1903 году в лике преподобных по инициативе царя Николая II. Один из наиболее почитаемых православных святых. Имел склонность к уединению, многие годы жил в лесу отшельником. В качестве аскетических подвигов и упражнений носил одну и ту же одежду зимой и летом, сам добывал себе пропитание, мало спал, строго постился, перечитывал священные книги, уходил в затвор, ежедневно подолгу молился.


[Закрыть] и Сергия Радонежского[123]123
  Сергий Радонежский (в миру Варфоломей; 1314–1392) – иеромонах, основатель ряда монастырей, в том числе Свято-Троицкого монастыря под Москвой (ныне Троице-Сергиева лавра). Духовный собиратель русского народа, с которым связаны культурный идеал Святой Руси и возникновение русской духовной культуры и русской культуры вообще. С XV века почитается Русской православной церковью святым в лике преподобных и считается величайшим подвижником земли Русской. С древних времен почитается православными и старообрядцами. Считается покровителем учащихся.


[Закрыть]. Когда папа, который занимал довольно большие позиции, спрашивал Надежду Ивановну: «Мам, зачем ты детей таскаешь в храм по субботам-воскресеньям?» – она отвечала: «Юрочка, я делаю все тихо. Никто ничего не узнает». И мы с сестрой регулярно бывали в Новодевичьем монастыре[124]124
  Новодевичий Богородице-Смоленский монастырь – православный женский монастырь в Москве близ Лужников, в конце исторической Пречистенки – Большой Пироговской улицы. Основан великим князем Василием III в 1524 году – в честь Смоленской иконы Божией Матери.


[Закрыть] и в Филипповской церкви[125]125
  Храм Воскресения Словущего (апостола Филиппа) на Арбате – при храме действует подворье Иерусалимского Патриархата в Москве. Основание храма связано с именем святителя Филиппа, митрополита Московского. Ныне существующий храм построен стольником Иваном Косьминым и освящен в 1688 году.


[Закрыть]. Житие Серафима Саровского я прочитала, когда мне было четыре с половиной года. Бабушка рассказывала мне, что моя прабабушка ходила «на поклон» к мощам Серафима Саровского. Для меня это была такая удивительно светлая тема. Мы часто бывали в Третьяковке[126]126
  Государственная Третьяковская галерея – художественный музей в Москве, основанный в 1856 году купцом Павлом Третьяковым и имеющий одну из самых крупных в мире коллекций русского изобразительного искусства.


[Закрыть]. И я, маленькая, подолгу стояла перед картиной Нестерова «Явление отроку Варфоломею»[127]127
  «Видение отроку Варфоломею» (годы создания: 1889–1890, масло, холст) – картина русского художника Михаила Васильевича Нестерова (1862–1942), первая и самая значительная работа из цикла, посвященного Сергию Радонежскому.


[Закрыть].

При этом дед мой со стороны мамы был очень крупным партийным работником. Надо же, как бывает! Бабушку же, Скорнякову, при слове «революция» буквально «колбасило», как сейчас говорят, а Кока вообще пришепетывала: «Большевики – проклятые сволочи, уничтожили всю Россию». Такая была присказка у нее. Помню, папа ей говорил: «Кока, перестань!» А она плохо слышала, была тугоухая, и когда кто-то звонил, снимала телефонную трубку и говорила: «Ничего не слышу, никого нет дома!» Запросто. Таким была человеком.

Шахматовы – семья мамы – жили в знаменитом «Маршальском доме» на улице Грановского, теперь это Романов переулок. Тот мой дед – Александр Яковлевич – работал в системе образования бок о бок с Михаилом Калининым[128]128
  Михаил Иванович Калинин (1875–1946) – революционер, советский государственный и партийный деятель. Соратник В. Ленина. Член Политбюро ВКП(б), Председатель Центрального исполнительного комитета в 1930-1940-е годы (фактически – правительства Советского Союза).


[Закрыть]. Мама училась с Василием Сталиным в одном классе, и жили они на одной площадке. В том же доме жили дети Калинина, Дзержинского[129]129
  Феликс Эдмундович Дзержинский (1877–1926) – революционер, советский политический деятель, глава ряда наркоматов, основатель и глава Всероссийской чрезвычайной комиссии (была основным инструментом реализации «красного террора» – комплекса карательных мер, проводившихся большевиками в ходе Гражданской войны в России против социальных групп, провозглашенных классовыми врагами, а также против лиц, обвинявшихся в контрреволюционной деятельности). Член ЦК партии, главный редактор журнала «Красный террор».


[Закрыть] – всех власть предержащих. Вспоминая то время, когда начались репрессии[130]130
  Сталинские репрессии – массовые политические репрессии, осуществлявшиеся в СССР в период сталинизма (конец 1920-х – начало 1950-х годов).


[Закрыть], 1936-97 годы, мама говорила: «Мы ночью из окон выглядывали – кто следующий?» Деда арестовали в 37-м, а в квартире своего почти ничего и не было – квартира была казенная, государственная. Бабушка моя, Софья Григорьевна Шахматова, вещи в один день собрала. Доктор Шахматова – оперирующий хирург знаменитой «Кремлевки» – главного санитарного управления Кремля, славилась выдержкой и неженской такой храбростью: позже, во время войны, она сутками испытывала нечеловеческие нагрузки – порой прямо в чистом поле у железнодорожного полотна ставились палатки, к ним подгоняли эшелоны с ранеными. Она вспоминала: «Ни света, ничего, перебои с водой. Я делала операции при свечах, резала, резала и днем и ночью…» Недавно говорили о ней с одной знакомой – та у нее училась: «Софья Григорьевна, она нас так строила, мы рядом с ней просто как школьники были. Быстро все, четко: «Так, все в операционную, вот это надо сделать так, эти кости совмещаются так!»

Я помню ее подвижные руки, у нее пальцы были просто невероятные, она мне говорила: «Люба, учись, пожалуйста, потому что я вижу – ты со своим характером можешь быть очень хорошим врачом!» Приносила мне в качестве игрушек большие шприцы, фонендоскопы. Помню, куклы мои – головы фарфоровые, а туловища тряпичные, – вечно на батареях сушились, после того как я им уколы ставила и прививки делала водой из этих большущих шприцев: «Тебе – от оспы, тебе – от ветрянки»…

Когда деда репрессировали, бабушку тут же выгнали с работы, маму – из школы, и поехали они – с двумя маленькими еще мамиными братьями к деду – моему прадеду в Сибирь. Софья Григорьевна Шахматова вела историю прямиком от немцев, которыми заселила Сибирь царица Екатерина Великая во второй половине XVIII века. Ею был издан указ, известный как «вызывной манифест», согласно которому иностранному рабочему люду – ремесленникам, плотникам, лесорубам – давались наделы, гарантировались льготы и преференции при заселении дальних рубежей растущей в границах России. Мои родственники до сих пор живут в Иркутске, некоторые – в Новосибирске, – замечательные люди, образованные, интеллигентные. Прадед – лесоруб – со временем разбогател на продаже мебели, которую сам и делал, жили они сыто, могли принять дочь и внуков в сложное время. Мама мне рассказывала, как в выходные ее бабушка надевала немецкий национальный костюм с фартуком, на голову – чепец с лентами и кружевом, готовила немецкую еду, – все в поселке соблюдали традиции. Соблюдают ли сейчас? Теперь тот поселок стал городом Алзамаем[131]131
  Алзамай – город (с 1955 года) в Нижнеудинском районе Иркутской области России.


[Закрыть] Иркутской области.

А дед мой – Александр Яковлевич – тем временем чудом не погиб, в ссылке репрессированных больших партийных работников как-то раз загнали в маленькую баню и растопили ее докрасна. Он вспоминал: «Меня спасло то, что я в углу был, а там мхом заклеен шов между бревнами, я через этот мох дышал, а люди в этой баньке почти все от разрыва сердца или от инсульта погибли». Когда началась война, по приказу Сталина он был направлен на фронт рядовым «искупить кровью» – что именно он должен был искупить, неясно, с фронта вернулся майором, как и мой папа.

Вот так во мне смешались немцы, русские, поляки, хазары… Фамилия Казарновская – польско-хазарского происхождения. Редкая, красивая фамилия. Как-то в словаре Брокгауза и Ефрона[132]132
  «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» – универсальная энциклопедия на русском языке, изданная в Российской империи. Выпущена в 1890–1907 годах.


[Закрыть] прочла ссылку, что Казарновские – это краковская ветка рода Гримальди[133]133
  Гримальди – одно из четырех семейств, которые пять столетий правили Генуэзской республикой. В XIV веке одна из ветвей рода обосновалась в Монако, которым продолжает править по сей день.


[Закрыть]. А имя мое в детстве мне безумно не нравилось, я жаловалась:

– Мама, ну какое ты мне простецкое имя дала – Люба, ну что это за Люба…

– Дурочка ты моя, этим именем названо все самое прекрасное, что есть на этой земле, ты потом мне спасибо скажешь, что ты Люба… – Любовь.

Я поняла красоту этого имени, когда стала выходить на сцену. Мне так нравилось, когда объявляли: «Любовь Казарновская!» Назвали меня Любовью по внутренней логике имен в семье: бабушка – Надежда Ивановна, сестра ее – Вера Ивановна, вторая бабушка – Софья Григорьевна. Вера – Надежда – София. До комплекта не хватало Любочки…

К тому же мама была совершенно очарована Любовью Орловой[134]134
  Любовь Петровна Орлова (1902–1975) – актриса театра и кино, пианистка, певица, танцовщица. Народная артистка СССР.


[Закрыть]. Мой дед, Игнатий Станиславович Казарновский, работал и с режиссером Александровым[135]135
  Григорий Васильевич Александров (1903–1983) – советский актер немого кино, кинорежиссер, сценарист, педагог. Народный артист СССР. Муж актрисы Любови Орловой.


[Закрыть], и с Пырьевым[136]136
  Иван Александрович Пырьев (1901–1968) – советский кинорежиссер, сценарист, актер. Основатель и первый председатель Союза кинематографистов СССР. Народный артист СССР.


[Закрыть] – делал все: ассистировал, снимал, – и даже сыграл однажды в художественном фильме «Дворянское гнездо» – Андрон Кончаловский[137]137
  Андрей (Андрон) Сергеевич Кончаловский (Михалков-Кончаловский, р. 1937) – кинорежиссер и сценарист, общественный деятель. Автор более 30 сценариев и более 25 киноработ в качестве режиссера, постановщик спектаклей, в том числе пяти опер, нескольких массовых представлений, автор шести книг и более ста публицистических статей. Народный артист РСФСР. Президент киноакадемии «Ника».


[Закрыть] снял моего деда в эпизоде, в роли пана Казарновского, фамилию менять не стали…

Сестра Наташа с моими дорогими родителями

Несмотря на то что родители развелись, когда папа был совсем ребенком, он всегда уважительно относился к своему отцу, а во время войны отправлял продукты из так называемой «солдатской стипендии» не только матери, но и ему. Да, моего папу в детстве дразнили безотцовщиной, он страдал от этого, но умел прощать. Он вообще был хорошим человеком, мой отец, и прожил долгую и полную жизнь. Игнатий Станиславович Казарновский и бабушка моя в конце жизни, когда он уже остался один, его вторая жена, полька, скончалась, как-то примирились, даже хотели соединиться опять, он говорил: «Наденька, как же жалко, вот у нас такой сын, такие внуки, как жалко, что мы не вместе». И бабушка как-то смягчилась, он бывал в нашем доме. Я, правда, обычно при его появлении начинала орать совершенно не своим голосом, мол, уберите этого старика от меня… Он был такой, как мама говорила, «гордый полячишко» – сухой, очень тонкий, всегда курил трубку, с выразительным профилем, довольно интересный человек, седые волосы, всегда с тростью. И мне было страшновато – он был такой чуть не наш, не нашенский, поэтому я его боялась, он такой «недобрый дедушка» был рядом с моей доброй бабушкой, такой чуть из другого мира, и я орала безумно, когда он появлялся в доме, и он говорил укоризненно: «Ну что ты так кЖичишь, я вообШе этого не понимаю» – он с небольшим акцентом говорил…

Так что у нас в семье вот так получилось: и пламенные революционеры, партийцы с 1917 года Шахматовы, и набожные Скорняковы, бабушка с сестрой, которые приобщили меня к православию в глубоком детстве, и панове Казарновские… Как-то раз мамин отец потребовал у бабушки Скорняковой: «Уберите эти ваши иконы, вы что, не понимаете, в каком доме вы живете, вы и Юре будете портить карьеру, и всем нам». Но Надежда Ивановна ответила твердо: «Знаете, Александр Яковлевич, не может такого быть, чтобы человек жил без Бога в душе». Он потом просил его простить. У них были дивные совершенно отношения, к этой теме больше не возвращались.

Я росла в среде образованных и верующих людей, в трудах и в достаточной строгости. Во время поста мое утро начиналось с тюри – черный хлеб порезан в чай, на обед пустые щи и каша на воде, ужина нет: либо пустой чай, либо чай с сухарями. Соседи спрашивали бабушку: «Надежда Ивановна, а вы что-то даже пироги не печете?» Она отвечала: «Нет, не пеку, не соблазняюсь. Пироги должны быть вкусные, пышные. И я туда обязательно что-нибудь захочу добавить, а это уже баловство». Бабушка при этом отличалась отменным здоровьем. Она не болела ни душой, ни телом и всегда улыбалась. Она была невероятно добра.

И Надежда Матвеевна пост соблюдала, помню, угощала меня холодной слегка запеченной пшенной кашей под ягодным соусом – доставала протертую малину, ежевику, смородину. Она сама ягоду заготавливала. Пила «фиговый кофе», как она говаривала, – ячмень с цикорием со словами: «Я прекрасно себя чувствую». Но и для нее, и для моих бабушек, и для меня пост – не только и не столько ограничение в питании. Если речь идет лишь об этом – это называется диета. Если душа мечется в суете, если ты агрессивен, злословишь, полон зависти и при этом внешне соблюдаешь каноны: молишься, постишься – это не пост и не молитва, а диета и самоуспокоение. И формальное присутствие на церковных службах тоже не спасает от духовной пустоты. К сожалению, иногда мы видим и на сцене духовную пустоту, а порой и сознательную отдаленность от Бога, а выход на сцену – это же исповедальность!

Сотворчество с Богом – великая работа, и ограничение капризов эго – необходимый ее элемент. Работа над «выравниванием» себя, осознанием и обязанности, и при этом свободы – это тот баланс, который возникает, когда Дух встает на путь избавления от ложных идеалов, когда отступает желание ублажать себя. Это великая штука. Для творческого человека, не изображающего, не имитирующего духовную работу, а служителя подлинного искусства, жизнь в духовном труде естественна: идет постоянная внутренняя оценка, поиск, освоение великой музыки, текстов, формирование образов и воплощение их на сцене.

Для меня вера – это нечто большее, чем воцерковленность и набожность. Это объем моего сердца и души, это то, что я транслирую в мир, – моя исповедь перед Музыкой. «В начале было Слово…», а слово было звук…

На сцене