Текст книги "Витязь. Содружество невозможных"

Глава 2
Похоть

В дом ввалилась тоненькая девушка, до талии засыпанная блестящими белыми волосами. Она тянула за собой небольшую тележку, яркую, розовую, на колесиках. Одежда была такой же, как и у всех тутошних дев: грудь едва прикрыта тонкой тканью, с бедер одежда едва ли не сползает, пупок виден и украшен ярким камешком, играющим в свете чудных, не мерцающих светильников. А лицо… Лицо такое же, что и у Ирмы, только покруглей.

Вот она, дочь.

– Ма-а… – Девушка затихла, глядя на эльфа.

Он поклонился.

– Мое имя Тайтингиль, дева, я витязь Нолдорина.

– Что?… А мама где?

– Освежается с дороги, – показал рукой в сторону ванной комнаты.

– А вы на кастинг, для рекламной кампании?

– Не понимаю твою речь.

Тайтингиль улыбнулся – и понял, что в этом доме ему будет спокойно. И еще – ощутил, как устал в доспехе за этот день, показавшийся бесконечным. Отошел к дивану, куда ранее положил плащ и меч, снял пояс с кинжалом, бросил сверху, стянул кольчугу и повел плечами.

– Алина. Алинка. Я вообще-то на минуту… блин, бли-ин!

– Чем ты огорчена? – не понял он.

– Огорчена? Да я в шоке вообще! Видите? – Девушка раздраженно предъявила прядь волос.

Он прищурился, оглядывая, но с ответом не спешил. Волосы – белые, как у эльфов Закатных Дубрав, жителей Тенистого леса, торчали непослушной соломкой.

– Стилистка, дура, пережгла! Что теперь с ними делать? А мы на пенную вечеринку едем, – пояснила девушка.

Он улыбнулся. Девочки, дети одинаковы во всех мирах и у всех народов.

– Так сплети их в убор.

– Плести? Я не умею плести… а выгляжу как идиотка! Все перепутается, будет как пакля, ламинирование не успею сделать…

Снова посыпались непонятные слова, много слов. Тайтингиль подумал – миг. Странный дом, странные люди. Пенная вечеринка – что это? Другой мир… Юная дева. Юная, но уже такая, как все тут, одетая вычурно и откровенно.

Он бросил взгляд на дрожащие от обиды губы и глаза, в которых блестели слезы.

Не такая. Нет, не такая, как все. Просто хочет казаться взрослее. Как случается у детей.

– Я сплету тебе, – сказал, скрывая улыбку.

Девочка уставилась на него, недоумевая:

– А вы умеете?

Тайтингиль перебросил волосы со спины вперед. Ниже пояса, заметно ниже. Когда он был наг – трепещущее златое пламя закрывало ягодицы.

Конечно же он умел: и косицу на затылке, и пару у висков; из трех, из четырех прядей. Чтобы не мешались в бою, не путались в скачке, и на всякий другой случай, и военный и мирный. Правда, иной раз это занимало едва ли не полдня.

– Охренеть, – изумилась девушка, оценив золотой каскад. – Ага, сейчас дам резинки. Вы классный!

Витязь помял в руках тонкие разноцветные петельки, которые растягивались и уменьшались безо всякой магии, видно сделанные из дивного материала; примерился к тонким белым прядям.

Косы – дело повседневное, невеликой мудрости. Надо же, дева – и не умеет плести кос. Что за мир? Он вспомнил дев-воительниц своего народа. Сражались в бою и утишали боль ран после; а потом садились в круг, и пели, и свивали прядь к пряди в причудливые венцы.

Женщины, которые сражались наравне с мужчинами. Потому что Эала более не давала им потомства. Долгие сотни лет.

Эльфы гасли в кровопролитных боях и отправлялись в Чертоги Забвения, а сила великого и многочисленного некогда народа словно растворялась в бесконечных летах, дарованных ему Создателем Всего.

Девочка ерзала, не переставая щебетать, и пыталась указать ему, как именно плести.

– Вы заберите все, вот отсюда, отсюда…

Все забрать – ну ладно, все заберем.

Ирма, намытая и надушенная, в роскошном халате вышла из ванной и остолбенела.

Дар речи вернулся через пять минут, не меньше.

– Алинка!

– Да, мам, привет! Мы пораньше приехали, Макс забрал на машине, а сейчас еще дотусуемся. Я утром буду, часов в пять… или к Наташке поедем. Дай денег, мою карточку заблокировали.

– Денег? – рассеянно пролепетала Ирма.

Тайтингиль… Он нависал над ее дочерью, сидящей на стуле, длинные сильные пальцы бегали по прядям волос. Ирма опешила еще больше, глядя, как ловко ложатся тонкие косички, складываясь в узор.

– Ах да, денег…

Ушла в другую комнату, вернулась с купюрами.

– Какая ты добрая, ма, – сказала Алина. – Я так понимаю, мне лучше к Наташке валить, да? Этот твой новый ничего так. Если он не того. Не этого.

– Алина!

– А чего? Он же стилист, нет? Ай! – Крепкие пальцы витязя взяли ее за ухо и ощутимо потрепали. – Ай! С ума сошел!

– Негоже говорить о госте так, словно его тут нет, – отчитал ее Тайтингиль, – особенно о госте, который помогает тебе. Хотя и не должен.

– Отпусти! – выкрикнули обе, и Алинка, и Ирма.

Эльф отпустил ухо, и девчонка вскочила. Видно, хотела раскричаться… но увидела себя в отражении зеркальной полки.

– Охренеть!

– Алина!

– Ты сама все время ругаешься… Ты смотри, как у него получилось. А что это за плетение?

Тайтингиль потянул пальцы, сцепив руки в замок, и отошел к подоконнику. Юная дева пахла бесконной повозкой, сложными, сбивающими с толку ароматами. Тонкие ключицы и заостренная, почти неприкрытая небольшая грудь. Опять много всего чуждого, яркого, раздражающего, сбивающего с толку.

Он откинул штору – широкий подоконник был обитаем. В мягкой корзине, сшитой из бархата, спал очень толстый пушистый рыжий кот.

Здесь было хорошо: с одной стороны во тьме горели многочисленные огни неведомого города, похожие на очертания гигантской крепости, испещренной огнями; с другой суету непривычного мира отсекала плотная ткань. И кот, такой спокойный, рыжий, с очерченным белой мастью кругом подле уха и сонными зелеными глазами…

Пока две хозяйки что-то обсуждали, эльф уселся на широкий подоконник, забрал зверя себе, оперся спиной на откос, согнув ноги в коленях. Откинул голову и закрыл глаза. Интересно, тут есть лес, озеро, скалы? В этой сложной складке Эалы – есть ли нечто привычное, доброе, теплое? Или все такое – ощетиненное даже светом, колким, белым, опасно мерцающим? Пока, на его взгляд, здесь все было слишком душное, яркое, угловатое. Предметы крупные, предметы помельче, вещи, врастающие одни в другие, разбивающие пространство, отвлекающие, словно множество голосков, добрых и злых, писклявых и грохочущих. Удерживать сознание в покое было непросто, понимать этот мир – пока – было сложно.

Кот замурчал, подчиняясь ласке сильных пальцев.

Тайтингиль вздохнул, рывком, раз, два – глядя в усыпанную огнями чернь за окном. И тихо запел, с сожалением выдыхая последние толики воздуха своей далекой родины, позволив голосу течь низкой дрожью.

Волосы золотым каскадом обрушивались с подоконника вниз, почти до пола.

Обе женщины, юная и зрелая, замерли.

– Я уже вообще не понимаю, кто это, – призналась Алина. – Но желаю удачно покувыркаться, ма. Наиграешься – отдай мне. Туса будет в отпаде.

– Вернешься – вымою рот с гелем для посуды. Ершшиком. И в кого ты?… – прошипела Ирма.

– В зеркало посмотри, – нахально ответила девушка. – Мне, между прочим, восемнадцать скоро. Что хочу, то и делаю. Захочу – этого отобью. Все, я пошла. Вы! Мамин друг! До свидания!

– До свидания.

Ирма закрыла за дочкой дверь. Не таясь, достала ключи, заперла и ключи снова спрятала.

Мужчина на подоконнике на нее не смотрел.

Он смотрел на город.

– Так… ну… – Ирма подошла, встала рядом. – Так ты… сейчас чего-нибудь налью. Может, тебе в душ?

Зазвонил телефон.

– Ужина не будет. Доставка уже не работает.

– Я не голоден, – сказал Тайтингиль.

– Я так поняла, ты совсем женщинами не интересуешься?

– Что?

– Волосы, косички… имиджмейкер? Или актер, манекенщик? У вашего брата это частенько, знаешь ли…

– Я воин. Ты давала деньги дочке. Покажи.

Ирма подумала про тревожную кнопку, про незнакомого мужика в квартире.

– В каком смысле – покажи?

– Я не знаю, как выглядят твои деньги, – пояснил эльф. – Покажешь?

– Ты идиот. – Ирма чуть попятилась. – Ну ладно, иди, вот тебе деньги. – И женщина, порывшись в ящике комода, набросала на стеклянный журнальный стол бумажек и мелочь.

Тайтингиль положил животное на его ложе, подошел.

– Без денег – никуда, – ядовито сообщила Ирма. – Каждый должен чем-то зарабатывать. Вот ты чем зарабатываешь? На что живешь? В баре такой прямо был… активный… а?

– Я гость здесь, – тихо сказал Тайтингиль, и его низкий, тяжелый для такого стройного тела голос был мягким, – я должен вести себя так, как принято у вас. Я гость… пришел из другого мира. Но я, воин, никогда не работал за деньги, точно людские ремесленники или бездомные гномы. Воин. Не ведаю иного ремесла.

Он поворошил пальцами бумажки и монеты, кредитные карты. Ирма, у которой за этот день несколько раз настроение взлетало к лирическим высотам и падало в пучину полной безнадеги, потерянно торчала рядом. Она перестала понимать что-либо.

– А золото имеет цену в вашем мире? – Тайтингиль поднял на женщину взгляд. – Я хочу карету, как твоя.

– Имеет, – нервно ответила Ирма. – Но на машину надо много. Черт, курить бросила… а пригодилось бы.

Тайтингиль снял с запястья толстый браслет причудливой работы, порылся на шее и кинул на стеклянный столик на бронзовых лапах пару тяжелых кулонов на шнурках. Один светился приглушенным алым светом – рубин, другой мерцал зеленью и россыпью бриллиантов. Ирма, которая повидала немало драгоценностей, сглотнула.

– Ты кто такой?…

– Витязь рода Золотой Розы. Эльф. Мое имя Тайтингиль.

– Ладно… не знаю, из какой дурки ты сбежал, Тайтингиль… а как по-нормальному?

– Тайтингиль.

– Ты… женщин не любишь, да?

Витязь понял не сразу, что она имела в виду, а когда понял… Светлые изогнутые брови сдвинулись; гнев ударил под ребра.

– Слова твои мерзки.

– Господи… – Ирма, запахивая плотнее халатик, предназначенный для распахивания, потерянно упала на кресло.

– Где ты живешь?

– Я родом из Нолдорина, дивного, сокрытого города моего народа.

Ирма расстроилась. Гость ее точно оказался тронутым. Или упоротым. Какая жалость, ведь красавчик же.

– В нашем мире, – сказала с издевкой. – В нашем мире где живешь?

– Нигде.

– Но уши же тебе где-то подправили… и вполне аккуратно. Ладно. Если ты хочешь наших денег, давай продадим одну из твоих побрякушек. И запомни на будущее: такое лучше на себе не носить и никому не показывать.

– Отчего? – шевельнулась светлая бровь.

– Оттого что ограбят!

– Пусть отважатся, – лениво проговорил витязь, разваливаясь в кресле. Подумал и вытянул ноги в сапогах на тот же столик. Его порядком утомили споры и суета, хотелось отдохнуть.

– Мужлан, – заключила Ирма.

– Невоздержанная в словах и жадная до мужчин дева, – объявил Тайтингиль.

Один – один.

Ирма выдохнула. Вот же сумасшедший…

Но – роскошный.

– У тебя есть документы? Хоть что-то?

– Документы?…

– Я поняла. Значит, так… Браслета хватит, чтобы тебя как-то поселить и легализовать, – задумчиво сказала она, наконец приходя в себя. – Ну, я так думаю, – тяжело вздохнула. – Попробуем выдать тебя за беженца с Украины, их сейчас много.

– Какое унизительное слово, – заметил Тайтингиль. – Я не бежал, я пришел.

– Тебе, мой золотой, выбирать не приходится, – прошипела Ирма. – На один день ты тут, у меня – там, на бельэтаже, есть гостевая спальня. И… если еще раз потянешь руки к Алинке, я тебя… посажу.

– Посадишь… куда? Призовешь стражников, лишишь воли? Ты мыслишь тьмой, – спокойно сказал Тайтингиль, – если думаешь, что я могу причинить вред юной деве или дому, приютившему меня.

– Полный псих… Черт, что же я делаю… погоди, я позвоню начальнику охраны на фирму. У него были контакты… Сделать тебе хоть паспорт.

Ирма двинулась было к кабинету, но беспомощно остановилась.

– Ты не дурачишь меня?…

Тайтингиль встал – златая макушка под потолок. Шагнул к невысокой человеческой женщине. Нагнулся так, чтобы смотреть в глаза.

– Пойми сама. Попробуй почувствовать. Что тебе мои слова?

Ирма попятилась и чуть не опрокинулась на спину через подлокотник кресла. Нервно схватила айфон и вышла.

Пока женщина, невзирая на время за полночь, долго разговаривала по разным телефонам, то подсаживаясь к компьютеру и демонстрируя в камеру скайпа вещи эльфа, то ругаясь, временами переходя на английский, на французский, Тайтингиль побрел по огромной квартире, принюхиваясь и оглядывая евроремонт: все ненастоящее, все как нарисованное было в этом странном жилище! Слишком чистое, слишком игрушечное, словно созданное не для жизни, а только для того, чтобы смотреть.

Ненастоящее.

Ирма нашла его на кухне.

Воин разобрался с холодильником, отыскал там овощи, фрукты и теперь спокойно заканчивал резать салат – на доске! – правда, положенной на стеклокерамическую поверхность плиты, и складывая подготовленное в широкую миску. Кстати, выбрал лучший нож и лучшую посуду из всего, что тут можно было взять, заметила Ирма.

Указал на кусок мяса:

– Дичь неплохая. Где у тебя очаг?

Неплохая? Еще бы, мраморная телятина прямиком с частной экофермы «Три жеребенка»!

Эльф потянул с полки баночки с сухими травами, начал отвинчивать крышки, нюхать.

Ирма смотрела как завороженная, сжимая в руках айфон.

Два с гаком рост.

Золотые волосы ниже ягодиц.

Тонкая сорочка цвета охры, вышитая, штаны такие же. Мягкие сапоги на ногах, под колено, с тиснением и золотыми набивками. А меч в ножнах, портупея, ремень с кинжалом и кольчуга остались в гостиной на кресле.

И запах цветущей липы.

И песка.

Металла и усталости.

– Охренеть, – сказала она.

Нолдоринец выгнул резную бровь и улыбнулся краем рта.

– Значит, секса не будет? – спросила Ирма и облизала губы. – Ты не станешь со мной спать?

– Нет, не стану. Это не в правилах моего народа. Мы любим единожды, как живем, и любим, сливая души, – назидательно произнес Тайтингиль. – А не только тела, подчиняясь похоти.

– О господи…

Слияние душ, ну вы подумайте только!

Шутит?

Он шутит, да?

Ирма села за стол и с подвыванием захохотала. Потом встала, взяла из бара бутылку виски, налила в толстый стаканчик граммов восемьдесят, добыла из холодильника лед.

Издевается.

Витязь тем временем нюхал открытую бутылку. Как кот.

Ирма, которую трясло уже не по-детски, прошептала:

– Я договорилась. Будут тебе документы, через три дня. Браслет ушел, завтра заберут. Я… я многое для тебя сделала сегодня. И… есть способы зарабатывать. Достаточно легко, без труда жить в нашем мире. И не тратить много времени.

– Расскажи, – сказал Тайтингиль, впрочем без большого энтузиазма.

– И друзья у меня найдутся подходящие, – шептала Ирма, шептала и льнула к нему. – Ты же хочешь карету… как моя?

– Что мне придется делать? – Он осторожно отодвинулся, подумав: ничего хорошего, скорее всего. В этом странном мире, кричащем суматохой и развратом… прищурился. – Я воин. Я знаю, как вести войско. Я обучен убивать и делаю это лучше всего.

Убивать, этого еще не хватало!

– Не надо убивать! Достаточно быть таким, какой ты есть. У нас запрос общества… на необычную внешность. Скажи, ты умеешь танцевать или петь?

– Разумеется. Каждый из эльфов умеет, – усмехнулся Тайтингиль.

– А, – Ирма снова облизала губы, пытаясь убедить себя, что решает насущный вопрос трудоустройства этого сумасшедшего парня, а не пытается урвать что-нибудь для себя, – можешь показать?

– Станцевать для тебя? – недоуменно спросил Тайтингиль.

– Станцуй, да! Вот, смотри: так. – Ирма бросилась в гостиную, к компьютеру, нашла пару клипов, вывела на плазму на стене.

Тайтингиль, пришедший следом, без восторга смотрел на изображение.

– Воины славно сложены, но я нахожу такое непристойным.

– Зато люди смотрят, получают удовольствие. И платят немалые деньги. И при этом никого не придется убивать!

– Фу, – честно сказал Тайтингиль. – Потом, такой одежды у меня нет.

– А что у тебя под штанами? – простонала Ирма.

– Собственно я, – еще более недоуменно ответил витязь. – И что же, за такое хорошо платят?

– Тебя осыплют золотом…

Тайтингиль подумал: «Кто девочку ужинает, тот ее и танцует». Да?…

– Я не хочу танцевать на потребу людей в нагом виде. Я – воин. Но я станцую для тебя, раз ты желаешь.

Ирма быстро ткнула в поисковик, выбирая музыку под свой вкус. Что подойдет? Пожалуй, немного рока…

Пару секунд Тайтингиль с интересом изучал вокалиста на плазменном экране. Потом пожал плечами, отошел в сторону, еще раз скосился. Расставил ноги…

Золотые волосы пролетели крылом, когда витязь резко откинул голову. Руки рванулись за музыкой – резко, как в бою. Талия выгнулась, плечи напряглись. Ладони захватили низ шелковой сорочки и открыли торс, медленно проползая по коже под рубленые ритмы. Обучиться такому по живой картинке на волшебном стекле было нетрудно.

Ткань отлетела в сторону.

Когда музыка смолкла, Ирма, тяжело дыша, прижала ладони к щекам. Потом вскочила. Тайтингиль уже шел к столу, на кухню – взять себе виски и салат. Он даже не раскраснелся. Сапоги и штаны остались при нем. Но и обнаженного торса хватило – Ирму окатило жаркой волной.

– Так-так-так, – прошептала она, – так-так-так. Сейчас поедим…

– Я желаю того же. Где у тебя очаг?

– Может, не стоит жарить мясо ночью?

– Отчего?

– Много времени займет. – Ирма подошла вплотную к эльфу. – Много… а тебе бы помыться, так? – и повела кончиками пальцев по ложбинке вдоль груди. – Так… помыться, эльф.

Тайтингиль перехватил руку Ирмы. На запястье, много раз перевитый, болтался шнур с множеством разнообразных камешков, вроде даже пара мелких золотых самородков, кажется грубо обработанные изумруды, рубины.

Фенечка.

– Ты добиваешься того, что вряд ли возможно. – Его низкий голос стал совсем тихим. – Я не смогу любить тебя.

– Да кто говорит о любви? Зачем она сдалась?

– Я чувствую. Я ощущаю твое волнение. Ты зовешь, твое тело зовет. Но моя душа молчит.

– Душа… а вот тут? – Ирма уверенно бросила руку между ног витязю, и тот на сей раз не стал ее останавливать. Просто стоял и смотрел.

– Ты… ты что… – Ее пальцы двигались сквозь плотный шелк штанов, ощупывая плоть эльфа – никакой реакции. – Ты что?!

Тайтингиль отвел руку женщины от своего тела.

– Оставь. Мы собирались сесть за трапезу.

– Ладно… прости. Я как-то не была готова. Я вообще не понимаю тебя. Ты ведешь себя странно.

– А ты – нет? – спросил он.

Она не нашлась что ответить. Безропотно показала ему, как включить плиту. Смотрела, как высокий непонятный мужчина, плоть которого даже не шевельнулась под ее более чем опытными пальцами, красиво режет мясо, красиво обсыпает его специями, красиво жарит на мраморной сковороде. Женщину вело – она, привыкшая доминировать, была готова просто его вымыть, просто расчесать волосы, гладить, ласкать – просто. Просто. Это было странно, но она уже была готова – так.

И в то же время притягательность и совершенство золотого создания пугали.

«Тупая трусиха, – сказала себе Ирма, прислушиваясь к ощущениям внизу живота. – Какого черта он ведет себя так, словно он тут хозяин? Словно ему должны?»

Или все же с ним не все ладно? Стилист, имиджмейкер…

Пока дожаривалась мраморная говядина, Ирма ушла в комнату и включила там клип дебелого болгарского певца. Музыка была хороша, мальчики в клипе так и льнули друг к другу.

Расставила тарелки, принесла виски, лед, салфетки.

Тайтингиль мельком взглянул на экран и передвинул свое кресло, чтобы быть к нему спиной. С гораздо большим интересом рассмотрел вилку, и отчего-то Ирме верилось, что это не переигрывание – мужчина впрямь заинтересовался.

– Не хочешь смотреть?

– Мне это не добавит аппетита. А вы, я смотрю, совсем запутались, – невесело констатировал эльф. – Так много сделали, так быстро выросли. И при этом рискуете растерять истинное… Но так вы и начинали, так и начинали – люди. Жадность, неуемность, стремление к богатству, к власти – и невероятная изобретательность во всем, что может это давать. Изобретательность, не ведающая границ – никаких.

– Ты так говоришь, словно… – Ирма осеклась.

А если это… ангел?

Стихийная вера присуща каждому русскому. Ирма была по большей части русской.

Золотые волосы, закрывающие спину и бедра. Странная, тонкая фигура, наполненная неимоверной силой. Длинный меч в золоченых ножнах. Тайтингиль. Гавриил? Михаил – воин, убийца дракона…

Дремлющая под ее пальцами плоть.

Драгоценности, подобных которым Ирма никогда не видела. Косички дочке, заплетаемые со спокойной кротостью – не умалявшей, впрочем, явной, но незлой силы гостя. Ирме стало страшно, и по ее спине двинулся отряд холодных мурашек.

Мясо было пожарено так, как не снилось ни одному шеф-повару.

– Ты зря боишься, – мирно сказал Тайтингиль, – моя природа не божественна. Но это и не ваша, человеческая природа. Создатель выдохнул Эалу, населенную разными существами. Есть эльфы, есть гномы, есть орки, есть драконы. Где-то люди уже наступили на звезды. – Он повторил слова мудреца. – А где-то… Целые народы умирают, и нет возможности остановить смерть.

Его голос утих до шепота, и Ирма с тревогой вгляделась в профиль, обрамленный златыми волосами.

– С моим народом – беда. Нас постигла даже не смерть. Угасание, подобное человеческой дряхлой немощи перед кончиной. Женщины перестали рожать детей. Воины, те, что не погибли в битвах, отступают теперь в Чертоги Забвения, где могут жить вечно и беззаботно, но – теряя память о себе самих, понемногу превращаясь в тени прошлого. А я, – он вскинул голову, – так случилось, что однажды смог покинуть предел забвения. Я смог вспомнить и вернуться. А раз я смог – значит, смогу найти иной путь для своего народа. Иной. К звездам.

Это было сказано слишком серьезно для ролевой забавы. Ирма как-то тревожно похолодела.

«А у нас тут, на нашей Земле, в Москве, нет никаких эльфов…»

Значит… Она промолчала.

Вскочила и побежала за сигаретами – в спальню дочери. Порылась – да, так и есть, в мягком чехле от новогоднего подарка, сшитом в виде собачки. Вернулась, бросила на стол пепельницу.

Тайтингиль тем временем наелся и мирно тянул виски из стаканчика, наполненного льдом. Ну надо же, он хотя бы употребляет алкоголь. Посмотрел, как Ирма чиркает зажигалкой, втянул тонкими ноздрями клуб ароматного дыма.

– Курения гномов. Знакомый запах. Не спорю, есть в тебе нечто от гномки, Ирма. Но я не гном. Ты льнешь ко мне, и ты пахнешь этим дымом, отнюдь не благовонным. Нехорошо.

Сигарета выпала у женщины из рук. Она ахнула, подхватила дымящуюся палочку с пола, ткнула ее в пепельницу затушить… потом вздернула подбородок.

– Какого черта?…

– Ты говорила, у тебя есть купальня, – спокойно продолжил архангел. – Я бы вымылся. Все любимейшие звезды на небосклоне, хоть порядок их и изменен немного. Это все – великая Эала. Мы дети единого замысла и единого Создателя, Творца, взаимосвязанные друг с другом и перетекающие друг в друга… надеюсь, что перетекающие. А потому нам следует учиться. И учить. Чтобы вы обретали свет… а мы – жизнь. Не вечную. Истинную.

– Ничего не поняла, – прошептала Ирма. – Пойдем в ванную.

Эльф допил то, что у него было, потом налил снова – в широкий, толстостенный стакан-бочонок на двести миллилитров, выпил безо льда залпом. И отправился в душ.

– Вот. У меня где-то есть мужской халат из Египта, сейчас дам. Ты пока раздевайся.

– Откуда в этой купальне взять воду?

– Там… надо покрутить. Только не ошпарься! Слушай, я зайду покажу? – Дверь в душ осталась открытой.

У Ирмы теперь даже мысли не возникало, что ее дурачат. Мысли у нее возникали совсем иные, много, и некоторые из них следовало бы обсудить со священником или психиатром.

– Покажи. Но я раздет.

– Ничего, я переживу… – Женщина вошла… и – да, он был раздет.

– Вот это душ, тут вода будет сверху течь… Вот так… а это джакузи, сюда можно налить воды, и она будет бурлить, массировать тело. Тут электронное управление. – Ирма смотрела прямо туда, где… ох! – не было ни единого завитка волос. А все остальное было – аккуратное, как на некоторых греческих статуях.

– Спасибо, я понял про душ. – Тайтингиль прервал сеанс любования прекрасным и встал под отрегулированный теплый поток. Глянул на Ирму.

Ирма смотрела на него.

– Спасибо.

– Вот мыло. Вот гель для тела, правда, запах цветочный.

– Этим моются?

– Да…

– Ир-ма!

– Прости, ухожу!

– Или уже вставай сюда, – неохотно сказал мужчина и показал на пол душевой кабины возле себя.

Ирма посмотрела ему в глаза… вздернула подбородок. Нет, она сверху. Она – состоявшаяся современная женщина – и не желает уступать всяким там… эльфам! И такого тона не потерпит.

Вышла из ванной, хлопнув дверью, и бросилась к пепельнице раскурить измятую и изуродованную сигарету. Брать новую не хотелось.