Текст книги "Волчьи игры"

Внезапно ему вспомнилась самая последняя из попыток подложить в постель девицу на предмет зачатия законного наследника. Перепуганная до смерти девственница, которую папаша с братцем затолкали в опочивальню князя силком. Честное слово, Эск предпочел бы опытную женщину вместо трясущейся от стыда и страха девицы Веан. И ведь не выгонишь! Девушку потом со свету сживут. С этой, последней, как там бишь ее... Амеретэт пришлось играть в карты на раздевание, чтобы хоть как-то избавиться от катастрофической неловкости. Смешно. До слез.

«Ты сам этого хотел, – еще раз напомнил себе Аластар. – Получил все сразу – власть, войну, долги, врагов и покорных девственниц. Одно без другого не бывает. И без крови – тоже».

Нелюбимые жены бывают разные, иных можно позволить себе роскошь ненавидеть или презирать. Сильное чувство облегчает жизнь и оправдывает многие поступки. Эску и в этом не повезло – Лайд не заслуживала ненависти. Только жалости. Не вмешайся эсмонды в естественный ход вещей, у Лайд обязательно имелся бы мало-мальский намек на характер. Пусть бы она была жестокой или хотя бы упрямой, коварной или любвеобильной. Но сражаться с пустоголовой куклой, равнодушной ко всему, что не связано с ее жизненной задачей, вложенной в нее аннис, как-то... неспортивно.

Лайд... Бедная, несчастная красавица-пустышка. Глупышка Лайд. Получись она у селекционерок-аннис чуть-чуть умнее, то ни за что не позволила бы втянуть себя в новую попытку убить собственного мужа. А с ее смертью у Эска тоже что-то умерло в душе. Уж не милосердие ли? Но к Джоне он перестал ездить еще три года назад. Она – шуриа, она сразу поймет, в кого превратился отец ее сыновей.

– Вижу парус! Парус прямо по курсу! – проорал марсовый.

Антэ Эдер поднес к глазам подзорную трубу и разочарованно хмыкнул:

– Далековато.

– Эй, на марсе! – крикнул Эск. – Что вы видите?

– Сейчас ничего, вирт! Только что мелькнули брамсели какого-то корабля. Вот! Опять! Три румба в корму от левого траверза!

– Какой у него курс?

– Как у нас, вирт! Вот они опять пропали. Опять появился!

– Догоним, вирт? – спросил Эдер.

– Погоди, – отмахнулся капитан, всматриваясь в окуляр трубы. – Судя по корабельной оснастке... Так... А палуба у него гладкая. Это корвет «Золото Саннивы»!

Первый лейтенант смотрел на виртджона с немым вопросом, готовый по первому его слову скомандовать привычное: «Свистать всех наверх!»

Но Аластар медлил. Он как-то странно глянул на собственные ладони в перчатках, по-совиному моргнул, словно отгоняя неприятное видение, и сказал:

– Пора подсменить палубную вахту на завтрак. Вызывайте подвахтенных, антэ Эдер.

– А как же...

Но виртджорн развернулся на каблуках и направился в свою каюту.

Ибо лишь он здесь решает, кому жить и кому умирать, а также – когда и как.

Грэйн эрна Кэдвен

«Слава Глэйсэйта», большой трехмачтовый пароходофрегат, представляла собой этакий эксперимент, в эффективности которого еще предстояло убедиться. И в самом деле, а что, если добавить к парусам силу паровой машины? Идея выглядела настолько непривычной и революционной, что поначалу все исподволь ожидали какого-нибудь несчастья. Не оскорбит ли Морайг подобное нововведение? И, несмотря даже на уверения княгини Мэрсэйл, желающие пересечь море Кэринси на борту этого монстра нашлись далеко не сразу. Однако нынче «Слава» уходила вот уже в десятый по счету рейс, и все они до сих пор завершались благополучно. А скорость пароходофрегата с лихвой искупала некоторые неудобства пассажиров.

Впрочем, у Грэйн и выбора-то особенного не было. Осень грозила близким закрытием навигации, и единственной возможностью попасть в Амалер до начала сезонных штормов оказалось путешествие на борту «Славы Глэйсэйта». Кроме того, эрна Кэдвен и сама не чуралась некоторых новинок. К примеру, кто из эрнов-владетелей Конрэнта первым подхватил показавшуюся поначалу нелепой идею о культивировании «земляных клубней», привезенную леди Рэймси – урожденной диллайн – с материка? Владельцы и управляющие соседних имений только осуждающе качали головами да посмеивались, в то время как Грэйн собственноручно вскапывала две опытные грядки и, слово в слово следуя подробной инструкции, прилагавшейся к мешку с клубнями для посадки, удобряла почву и высаживала непривычные, не слишком-то аппетитно выглядевшие... э-э... плоды. Самым сложным оказалось пресечь попытки обитателей поместья слопать завязавшиеся на месте цветков зеленые круглые «ягоды». Хотя нет – по сравнению с усилиями, затраченными на то, чтобы убедить жену управляющего Сэйринн отварить и съесть урожай, все остальные трудности меркли.

Фрэнгену вкус нового овоща не понравился. Однако сваренные в пойле очистки от «земляшки» (так ролфи сократили слишком длинное название) с огромным энтузиазмом пожирали фрэнгеновские свиньи, и потому майор вошел в долю и спустя некоторое время уже вовсю пропагандировал среди знакомых и сослуживцев «клубни эрны Мирэйр». Название прижилось, ибо именно супруге генерал-фельдмаршала эрна Рэймси и принадлежало право первооткрывательницы и распространительницы новой еды. А эрна Кэдвен, убедив арендаторов (а кое-кому пришлось и пригрозить) начать сажать «земляшку», не только отогнала от поместья призрак голода, но и неплохо вложила деньги в акции «клубневой» концессии. Теперь-то мало в каком доме на Ролэнси стол обходится без блюда из «земляшки», но, когти Локки, приятно же быть одной из первых!

Воодушевленная небольшим, но заслуженным коммерческим успехом, Грэйн пошла еще дальше. Как только прошел первый слух об организации «Ролэнтской самоходной дорожной компании», эрна Кэдвен озаботилась попасть в первую же сотню ее акционеров. Машина, поразительным образом не только движущаяся по стальным рельсам силой пара, но и тянущая за собою повозки, выглядела куда как пострашнее мешка с клубнями, однако и это дело выгорело. Две тонкие полоски металла, проложенные по каменистой земле Ролэнта, связали южное побережье с северо-западным, сделав путешествия не только быстрее, но и комфортней, чем в почтовой карете. Во всяком случае, в вагон-салоне первого класса.

Благодаря пусть грубой и однообразной, но сытной пище, в Кэдвене не голодали даже в самые «тощие» в финансовом отношении годы, когда Грэйн, родив близнецов, считалась резервистом и получала лишь половинное жалованье. Комендантских финансов Фрэнгена едва хватало на содержание обоих поместий, а дети – воистину дорогое удовольствие! Но к моменту, когда вопрос об отправке Эрмейн в хороший пансион встал, что называется, во весь рост, акции «Ролэнтской дорожной» наконец-то начали приносить доход. А спустя еще три года эрна Кэдвен поняла, что без ущерба для семейного состояния может наконец-то оставить службу в форте Кэйдрен и попробовать свои силы на сначала окружных, а затем и вступительных экзаменах в военную академию...

«Слава Глэйсэйта» с грохотом подняла якоря и отсалютовала фортам и батареям главной морской базы Ролэнси выстрелом из носового орудия. Из длинной трубы повалил густой черный дым, и стоявшие у фальшборта пассажиры, кашляя, поспешили убраться с верхней палубы по каютам. А Грэйн осталась. Не только потому, что любопытно ей было все, происходящее на этом необычном судне, но и чтобы в очередной раз заставить себя поверить собственным глазам. И воняющий углем дым, и вопли чаек, и короткая крутая волна, нещадно качавшая «Славу», и снова накрапывающий дождь, и мокрые лопасти винтового колеса, с плеском рассекающие воду, – все это происходило на самом деле. Она плывет в Амалер. Ха! И вовсе это не бегство. Морайг и Локка видят, что она не бежит.

Ролфийка отвернулась от медленно таявших за серым покрывалом мороси бастионов Глэйсэйта и коротко оскалилась, приветствуя море Кэринси и будущее, покамест задернутое той же невесомой пеленой. «Слава Глэйсэйта» пребывала нынче между, посередине: между Ролэнси и Файристом, между «было» и «случится». И Грэйн на миг ощутила себя таким же кораблем, крошечной точкой на неспокойном просторе, стрелой, взмывшей высоко-высоко и на долю мгновения замершей там, в поднебесье. Странное это чувство нездешности и... не свободы, нет! – пожалуй, отсутствия зависимости... длилось и длилось, никак не желая оставлять эрну Кэдвен, и овладело ею настолько, что ролфийка даже не могла думать. Когти Локки, она даже детей не вспоминала. Даже Кэдвен и его яблони. Впрочем...

Дом отпустил ее, выпустил на волю. Расстелил ей под ноги вереск, прошелестел слова прощания в тростнике у воды и мягко подтолкнул в спину влажной ладонью ветра. Ее земля признала клятвы женщины исполненными – вот что главное, а расторжение союза с Фрэнгеном – это уже всего лишь формальность. Теперь она и впрямь не принадлежит никому из тех, кому принадлежала прежде. Так непривычно. Так странно.

– Я словно корабль, сорвавшийся с якорей. Ни зги окрест, и я далеко от знакомых берегов, – прошептала Грэйн волнам. – Где теперь горит мой огонь?

Сон той ночью послала ей не Локка, нет – Огненная Луна молчала, так же как молчала все эти четыре пятилетия. Она слышала свою посвященную, но, верно, не считала нужным с ней говорить. И сейчас тоже. Засыпая, Грэйн чуяла взгляд Локки – внимательный и выжидающий, но этот сон ролфийке принесла Морайг. Словно серебристую рыбешку, держа за хвост. Подразнила отблесками на чешуе – и выпустила в темные воды сна Грэйн видения, в котором она была не волчицей, а... кораблем. Белокрылой дочерью Серебряной Луны, «Верностью Морайг» о сорока шести пушках и с оскаленной волчьей мордой на штевне. Огненный зрачок далекого маяка подмигнул в темноте – а может, это Локка заглянула в сон своей посвященной и прищурилась, довольная. А потом пришел ветер, и Грэйн-корабль знала – будет бой, и сердце ее запело от счастья, и ветер вторил ее радостному кличу, слышному лишь богиням...

Она проснулась в темноте и долго лежала, улыбаясь пляске лунных бликов на потолке. Все обрело смысл. Она – не ничья, она просто свободна. Настолько, насколько вольна гончая сука, спущенная со сворки. Грэйн тихонько, почти беззвучно рассмеялась.

«Ну наконец-то! – насмешливо фыркнула в ответ Локка. – Я заждалась тебя, Верная».

Разноцветные осколки страхов, сомнений и замыслов вспыхнули и сложились в стройный и логичный план. Ролфийка вылезла из постели. Путешествие первым классом – роскошь, вполне доступная теперь, когда она снова как бы в строю, снова Гончая – что означает отдельную каюту, а это великое благо для той, кто отчаянно нуждается в покое и одиночестве. Право, эрне Кэдвен было о чем серьезно поразмыслить. Но вместо тщательного обдумывания участия в рискованной игре братца Удэйна женщине в голову лезли такие мысли, что у Грэйн даже уши вспыхнули, будто сигнальные огни. Или вернее будет сказать – вползли? Толстые черные змеи, а может – косы, которые терпеливо дожидались своего часа лет этак двадцать, пока она не смела, не позволяла себе вспоминать. Ну вот, дождались. Приползли, оплели, с-сволочи... И что теперь?

Грэйн с насмешливой досадой укусила себя за палец, но бесстыжая и откровенно глупая ухмылка никак не желала убираться с губ.

«Твои шуточки, Огненная?»

«Вот еще! – Локка хихикнула, как девчонка. – Не пеняй на меня и не дури, глупая Гончая, не то не пошлю тебе снов! Для мыслей о войне у тебя еще будет время; думай теперь о другом, пока можешь».

Вилдайр Эмрис и Аластар Эск

Вечера на острове Тэлэйт – это что-то невообразимое. Вилдайр Эмрис затруднился бы ответить, что именно так влечет его на этот берег и в этот дом – не считая его хозяйки, конечно! И уж тем более не признал бы никогда, что приложил множество усилий, дабы превратить вечерние посиделки с газетой у камина поместья Лалджета в этакую вариацию на тему отдыха в Зале-с-Очагом в замке Эйлвенд после ужина, когда влажный ветер завывает в трубах, а огонь в камине ластится к рукам, словно живая знойно-рыжая лисичка.

Здесь, на Шанте, ветер не ломился в окна, будто пьяный рыбак – домой, а вкрадчиво скребся и шептал невнятные обещания, а пламя шипело над сосновыми поленьями что-то оч-чень шурианское. Но кресло, сработанное местными умельцами, пришлось вполне под стать княжескому седалищу, а черный эль у домоправительницы, чистокровной шуриа и в каком-то-там колене родственницы семейству Ияри, выходил лишь немногим хуже, чем в пивоварнях Ролэнта. Здесь, в Лалджете, вообще не было совсем чужих хозяйке людей. Какие-то четвероюродные кузены, троюродные бабки и тетки, словом – полный дом родичей. Вилдайр иногда с усмешкой думал, что на этой Шанте все друг другу родственники, и даже Джэйфф Элир не сможет с чистым сердцем поручиться за то, что не приходится Джойане Ияри семиюродным прадедушкой.

В общем, вечера на острове Тэлэйт Священному Князю нравились. И в немалой степени еще и потому, что за вечером неизбежно наступала ночь. Княгини со смешками именовали эти визиты их супруга и повелителя на Шанту «полевыми работами», и в этой почти казарменной остроте от шутки было не так уж и мало. Служение богине плодородия и снискание ее милостей требовали от ролфийского князя усердия и стараний. Но право же, эти труды Вилдайра отнюдь не тяготили!

Однако этим вечером «поле» останется, так сказать, невспаханным. Ибо очередной Джойанин шурианский родственник уже докладывал, появивишись в гостиной без стука и поклона, что с визитом явился князь Эск. И Вилдайр Эмрис, хмыкнув, отложил газету:

– Просите, э-э... почтенный.

Диллайн не вошел – влетел, с бесшумной внезапной плавностью движений, отсвечивая золотыми глазами, как и все их желтоглазое племя. По-птичьи резко дернул подбородком в вежливом поклоне. Ролфи кивнул в ответ, отметив про себя: «А что-то осунулся ты, венценосный собрат. Подурнел-с... Тяжеловата оказалась княжья корона?»

И вот ведь незадача – как ни старайся удержать себя от злорадства, но хоть в мыслях, а проскользнет! Но мысли – это все-таки не слова. И как ни рвалось с Вилдайровых губ тоскливое: «Улетай восвояси, сделай милость! Ну не люблю я тебя!» – вслух он вымолвил нечто более вежливое:

– Хотел бы я сказать, что рад вас здесь видеть, Эск, но это будет лицемерием. Тем не менее добро пожаловать. Эля с дороги?

Как любил говаривать отец Аластара, откровенность – это наряд, который носит богатый и уверенный, а нищий вынужден таскать на себе лохмотья лицемерия. Кто приехал попрошайничать у сильного, тому не пристало огрызаться.

– Не откажусь, – буркнул Эск.

Но от злого взгляда не удержался, как ни пытался. Кто создан выпускать когти или скалить зубы, тому тяжко дается наука смирения.

– Тогда пересядем поближе к очагу, – предложил Священный Князь, широким движением ладони указав гостю кресло напротив. Хотя... хороший вопрос, и кто же из них двоих тут гость? – Вечерами здесь довольно промозгло, и даже отопление и двойные рамы не всегда спасают от сквозняков.

Камин уютно ворчал сосновыми поленьями, на маленьком столике меж двух кресел дымился ароматным паром обливной кувшин с горячим элем, а сбоку сиротливо притулилось блюдце с горкой ломтиков вяленого мяса. И Вилдайру Эмрису нестерпимо хотелось надраться, словно последнему матросу в день швартовки у родного пирса. Любопытно, а чего хочется Эску? По невозмутимому лицу диллайн не прочитаешь и тени истинных эмоций. Хотя нет. Вот, залупал глазами, закрутил головой... у-у, желтоглазый...

Вилдайр сам наполнил серебряную кружку гостя. Во-первых, почему бы не отдать должное древним законам гостеприимства, дескать, раздели со мной тепло очага и хмель этого питья, гость, ибо я не желаю тебе зла... И ведь действительно не желал Священный Князь правителю Файриста ничего дурного и не лукавил ничуть, разве что случая немного поязвить не упустил. Но так ведь они же не друзья, а всего лишь союзники. И соперники. И поэтому – во-вторых – нелишне напомнить Эску, кто на Шанте и в Лалджете настоящий хозяин. Не гость должен наполнять кубки, это – священное право владетеля.

Эск нюанс оценил – кто бы сомневался! – и заметил желчно:

– А что же наша дорогая хозяйка не хочет присоединиться?

Злость диллайн, обильно приправленная затаенной тоской и ревностью, горчила, словно лучший октябрьский эль. Вилдайр аж веки полуприкрыл, смакуя эту смесь с неторопливостью настоящего гурмана. Но отвечать все равно пришлось:

– Увы, – ролфи мельком показал зубы в ухмылке. – Священной Невесте нездоровится. Приступ мигрени, я полагаю. Весьма неприятная хворь.

Пять лет назад Аластар бы точно вспылил от этого демонстративного «Священная Невеста», но не теперь, когда появились вещи поважнее женской благосклонности.

– Не бережете вы... Священную Невесту, не бережете...

Злоязычие, кстати, тоже удел убогих.

– Впрочем, время позднее, а разговор у нас не предназначен для дамских ушек.

– Ну, в данной ситуации недомогание миледи нам с вами даже на руку – в отсутствие дам беседа становится более непринужденной. Кстати, мои соболезнования вашей потере, князь. Вы ведь недавно овдовели.

– В свете тех подробностей, которые мы знаем о Предвечном и о его гастрономическом подходе к душам усопших диллайн, это прискорбно вдвойне, – отчеканил князь Файриста.

Видимо, это судьба у него такая – быть по отношению к своим женщинам либо отвратительным отцом, либо неверным любовником, либо мужем-убийцей.

Священный Князь нахмурился. И в самом деле, хватит присыпать перцем и без того незаживающую язву.

– Извините, Эск. Я увлекся. – Он сочувствовал без издевки, а вполне искренне. Убивать женщин всегда... неприятно, особенно если эта женщина – одна из тех, с кем ты спал. Ну, пусть не собственноручно придушить, но все же... «А я бы смог? – Ролфи не сумел подавить мгновенную дрожь и сам себе ответил: – Хвала богиням, мне никогда не придется».

И решительно сменил тему, ибо от скорбного вдовства до нового брачного венца князя Файриста вполне может отделять один шаг. И неразумно искушать Эска тенями возможностей, все равно несбыточных.

– Но довольно о женщинах. Вы настаивали на встрече. Итак?

Аластар настоль устал от околичностей, которые вынужден был блюсти в Амалере последний год, что сказал, как подумал, прямо и откровенно:

– Мне нужны деньги и оружие. Много и быстро.

Вилдайр ответствовал столь же коротко и по-деловому:

– Сколько?

Пришлось достать из жилетного кармана листочек бумаги и маленьким карандашиком нацарапать на нем требуемую сумму. Дом на Шанте, конечно, дом друга, но лишние уши есть везде и всегда.

Светлые брови Вилдайра Эмриса вздернулись в уважительном изумлении, когда он подсчитал количество нулей. Однако! Запросы Эска вполне соответствовали расходам правителя, чья страна уже два десятка лет не вылезает из войны, но все же, все же... Не то чтобы Священный Князь категорически не желал одалживать диллайн потребную сумму, но ведь из кармана сюртука этакую груду золота не достанешь! Ролфи вздохнул, хмыкнул, еще раз пересчитал нули и с сожалением покачал головой:

– Увы, я не распоряжаюсь государственной казной как своей собственной, Эск. Верховный Кабинет сожрет меня с потрохами, а Совет Эрнов догрызет мои бедные кости. Ни один союз столько не стоит, скажут они и будут правы. Так что – либо умерьте аппетиты, либо дайте мне гарантии, которые устроят моих министров. Или предложите что-нибудь дельное взамен. Голова Хереварда, к примеру, стала бы совсем необязательным, но приятным сюрпризом.

«А давайте продадим Файрист оптом и в розницу?! А на вырученную сумму обеспечим Аластару Эску несколько лет относительного спокойствия и беспредельной власти. Это ведь единственное, в чем он нуждается!»

Эск прямо вживую видел подобные заголовки в газетах и прокламациях. Но в разоренной междоусобицей стране благие намерения всегда в избытке, а золото, напротив, в дефиците. За красивые глаза его не отсыпают горстями. И в обмен на место в опочивальне шурианской женщины ружья тоже не приобретаются. Увы.

– А что бы заинтересовало вас и Верховный Кабинет? – напрямик спросил Аластар. – Вы же в курсе происходящего в Файристе, ваш посол регулярно отправляет на острова дипломатическую почту, а ваш резидент трудится, не покладая рук. Я не в том положении, чтобы торговаться за каждый лейд. Поэтому готов выслушать любое предложение.

– Я здесь не для того вас элем пою, чтобы злорадствовать над вашими трудностями. – Ролфийский князь сморщил нос и предложил, подразумевая, что из них двоих деньги нужны все-таки Эску: – Давайте думать вместе. Пожалуй, нас привлекла бы выгодная концессия в Файристе, нечто, что принесло бы и пользу вам, и доход моим подданным. Тем из них, кто склонен к финансовым авантюрам и вложениям в чудеса науки. Хм?

– За последние годы я почти навел порядок, заставив всех сидеть тихо, и при первой же возможности воплотил в жизнь мою давнюю задумку – железную дорогу. Из Хэлама в Моэр. Слышали, должно быть?

Железная дорога – очень дорогое удовольствие. Аластар понял это сразу же, как только получил первые расчеты. Заманчиво, конечно, взять и сократить расстояние между рудниками и шахтами, а также ускорить доставку сырья на фабрики, но одним росчерком пера это не сделаешь. В относительно мирное время этот дорожный проект, едва родившись, уже рисковал бесславно сгинуть в бесконечных спорах провинциальных Палат Управления, где каждый из землевладельцев так и норовил извлечь для себя выгоду и подзаработать за счет казны. И чтобы переломить ситуацию в свою пользу, Аластару пришлось бы зайти очень издалека – законодательно лишить провинции самостоятельности, а это дело медленное и кропотливое, требующее бесконечной череды компромиссов. Расправившись же с бывшими соратниками, Эск решил проблему радикально, раз и навсегда. Железная дорога проложена была по казенным землям, принадлежащим всему Файристу. Имелись также иные сложности: для строительства потребовались не только инженеры, но и рабочие, много-много землекопов, а в воюющей стране мужские руки, не занятые винтовкой, в большой цене и в недостатке. И конечно же – деньги, большие деньги, много денег, а бюджет Файриста не бездонен. И однажды они закончились.

– О! Железная дорога! – Вилдайр оживился и даже подался вперед: – Это прекрасная идея, Эск, и весьма выгодное вложение. Затраты на строительство окупаются очень быстро.

– Несомненно. Если по рельсам все-таки пустить паровозы. Которых нет.

Ролфи приподнял бровь, призывая собеседника к четкому ответу.

– Мне нужны локомотивы, – признался Эск и, собравшись с духом, добавил: – И – да, я согласен, пусть это будет концессия. Как минимум два паровоза – первым взносом – и некоторое количество специалистов.

– Да, такая концессия заставит мой Кабинет облизываться и вилять хвостом. Тем паче что наш Институт корпуса путей сообщения как раз выпустил пару десятков инженеров-путейцев, и кое-какой опыт в этом деле у меня имеется... Да и добрые мои подданные уже оценили выгоды от Ролэнтской Дорожной и с удовольствием вложат деньги в развитие чего-то подобного в союзном Файристе. Да. Это подойдет. Под такие вкусные гарантии мне не составит особенного труда добыть для вас этот займ.

Пикантность ситуации заключалась в том, что от финансового присутствия недалеко и до политического... м-м... скажем так, настойчивых советов касательно политики. Мнение такого кредитора, как Вилдайр Эмрис, Эску придется учитывать, и отмахнуться от него не получится. Верховный Кабинет будет в восторге, на самом-то деле. Зачем, скажите на милость, завоевывать земли на материке мечом, когда можно проделать это с помощью звонких лейдов и красивых ценных бумаг с водяными знаками? И Доминион Файрист звучит ничуть не хуже, чем Доминион Шанта...

Понимает это Эск? А то как же! Еще как понимает, но только выбора у диллайнского князя нет. Впрочем, нигде не записано, что алчные ролфийские мечты подлежат немедленному осуществлению. Сейчас – а может, и дальше! – это всего лишь традиционные ролфийские... грезы.

– Это не просто осуществление мечты последних лет, – признался Эск. – Моим любезным подданным наконец-то должно стать понятно – моя власть неоспорима, и все мои планы осуществляются, невзирая ни на что.

Вилдайр же будто не слышал, он бормотал, сладко жмурясь:

– ...и пару-тройку полков для охраны дороги и складов, м-м?.. А то и целую дивизию, на всякий случай.

Ладони у Священного Князя прямо-таки чесались – так хотелось торжествующе их потереть. Но нельзя же, нельзя, вот так, с ходу и откровенно... А жаль, видит Локка! «Подбери слюну, волчара, – иронизируя сам над собой, подумал ролфи. – Р-размечтался!»

«Меллинтан, что я делаю? Я же пускаю волка в овчарню!» – отчаянно взмолился диллайн в последний момент.

Но иного выхода он не видел, как ни пытался.

– А оружие? – требовательно спросил диллайн. – Херевард ведь не сидит сложа руки.

Ох, как ему нужны были ролфийские ружья и пушки. Ничуть не меньше паровозов.

Осознание, что в тебе, как в союзнике, не слишком-то и заинтересованы, как ни странно, смертельным ударом по Эсковому самолюбию не стало. Кто склонен видеть истинное положение дел, а не тешиться иллюзиями, тот и без намеков способен додуматься до подобного вывода. Ведь если посудить здраво, то Вилдайру Эмрису Файрист нужен прежде всего как источник зерна. Долины Янамари, поля Лираэнфа и Рэйсона останутся щедрыми и обильными и без Аластара Эска. К тому же с Идгардом «дядюшке» Вилдайру договориться будет проще. Наследник Файриста «дядюшку» Вилдайра и «тетушек» Вигдэйн и Мерсэйл любит и уважает.

Словом, Аластар не питал особых надежд как-то исправить положение.

Но попытаться стоило...

– Что вы сказали?

«Хитрый волчара! – мысленно зашипел диллайн. – Не прикидывайся глухим!»

– Оружие. Кроме вложений в железную дорогу, мне требуется оружие.

– Это уже отдельный разговор, – уклончиво молвил ролфи.

Аластар сотни раз видел подобное выражение на лицах других мужчин и женщин. Когда кто-то чуть медлит перед решающим броском, наметив целью глотку своего визави.

«Ну же, Волк Архипелага, прыгай! Я же знаю, чего тебе надобно от меня».

Никогда, никогда, никогда Аластар Эск не явился бы к Вилдайру Эмрису как проситель, кабы не глас рассудка и привычка смотреть в глаза реальности. Без военной помощи Ролэнси он проиграет грядущую кампанию Эсмонд-Кругу. Продует вчистую. Но в обмен на место в опочивальне шурианской женщины ружья не приобретаются. Или все же да?

Священный Князь молчал, выжидая.

«Хорошо, я облегчу тебе задачу, зубастый».

– Жаль, что Джоны нет с нами, – с нарочитой печалью вздохнул диллайн. – У меня для нее семейные новости.

Вилдайр, разом очнувшись от размышлений, прищурился:

– Да-а? – И расплылся в благодушной улыбочке. – Семейные новости – это так прекрасно. Это нечто тайное или вы можете поделиться вашей радостью и со мной тоже?

– Мой дорогой... друг – граф Янамари – намерен жениться. У меня, к сожалению, пока не нашлось времени познакомиться с невестой поближе, но по уверениям Раммана – она весьма достойная девушка.

Так и не признавший за Аластаром отцовских прав, Рамман с каждым годом становился все больше похож на Бранда Никэйна – покойного супруга Джоны. Он говорил, как Бранд, улыбался, как Бранд, и суждения имел схожие, и нрав, и привычки. С ним выходило интересно поговорить за рюмкой ликерного вина, на него можно было положиться в сложном деле, но дружить не получалось. И даже внешне... Ролфийская кровь, доставшаяся графу Янамари от деда, окончательно взяла вверх. Если забыть на мгновение, кто он таков, то ясноглазого и русоволосого мужчину легко принять за островитянина. Но если Рамман унаследовал Брандово «везение» с женщинами, то не исключено, что его избранница составит конкуренцию Джоне по части неприятных сюрпризов.

– Без сомнения, родители... хм... мать не может оставить без своей поддержки и благословения старшего сына, – серьезно кивнул Вилдайр, будто не заметив, что оговорился. И сразу же перешел в контратаку: – Да будет вам известно, князь, что леди Джойана уже выразила желание посетить Амалер в составе официальной ролфийской делегации в ответ на приглашение, которое вы мне столь любезно отправили. Не вижу причин, по которым этот визит не мог бы состояться. Кроме, разве что... – и этак со значением выгнул бровь.

Тут бы и дурак догадался, какова будет цена вопроса.

– Вряд ли я передумаю насчет поставок оружия. Это решенный вопрос.

– Уверены?

– Абсолютно. И еще три паровоза дополнительно, – твердо ответствовал Аластар.

– Два.

Эск с мягкой улыбкой на устах склонил голову на плечо совершенно по-совиному, намеренно дразня в Вилдайре волка. Теперь, заключив договор с Эмрисом, пусть даже на словах, диллайн дал себе волю позлословить.

– Никогда бы не подумал, что вы станете торговаться по такому щепетильному поводу.

Но ролфи остался непреклонен:

– Ружья, пушки, снаряды, порох и целых четыре паровоза – это подходящий обмен. Вы ведь человек чести, князь.

Когда языком твоим и горлом, и всем существом владеет проклятая одержимость, то говорить чеканно: «Файрист примет Вашу благородную и могущественную Невесту со всем возможным уважением, которое мы испытываем к союзному государству и членам его правящей семьи» не так уж и больно. Ну разве только немного противно, но гадливость эта направлена исключительно вовнутрь, на самого себя, что несмертельно.

– Скогти вас Локка, Эск, вы что, специально делаете вид, что не понимаете? – уже без всяких шуточек и намеков оскалился Священный Князь: – Мне и на Ролэнси прекрасно слышны высказывания некоторой части вашей аристократии! В частности, те, в которых звучат призывы избавить их обожаемого князя от змеиной колдуньи. Так вот, если вы допустите, чтобы с головы Джойн упал хоть волос, Файрист получит войну. – «И я клянусь пламенем Локки, кровью Морайг и бедрами Глэнны тоже, что раскатаю твое совиное гнездо в тонкую-претонкую лепешку за одну кампанию!» – И это будет зависеть уже не от меня. Она – воплощение Глэнны и Священная Невеста. Меня попросту заставят мстить, даже если я не захочу. Но я захочу.

Диллайну расхотелось ерничать. И никуда не сбежать от обжигающей горечи. Предательство, оно именно такое на вкус – горькое и тошнотворное.

– Вот видите, Вилдайр, мы с вами хоть и считаемся едва ли не всесильными, но нас тоже можно принудить идти против собственных воли и желаний, – грустно сказал Эск. – Обстоятельства вас заставят мстить, так же легко, как меня они только что заставили отказаться от Джоны. Но я буду беречь ее пуще глаза, не сомневайтесь. Обещаю.

Ролфи угрюмо насупился и ответил хмуро:

– Я боюсь ее отпускать. Не потому, что сомневаюсь в вашем слове, Эск. Я могу приставить к ней полк гвардейцев для охраны, вы окружите ее тройным кольцом своей стражи. Но она же шуриа. Она может ускользнуть. И что мы будем делать тогда? А?