Текст книги "Волчьи игры"

Джэйфф Элир

Шхуна с банальнейшим именем «Быстрая» тем не менее вполне соответствовала названию и отличалась, на дилетантский взгляд Джэйффа, прекрасными мореходными качествами. То бишь, мчалась на юг сквозь непогоду с огромной скоростью в тучах брызг. Капитан Смир попытался объяснить шурианскому стрелку что-то про способствующие этому предохранители бакштагов, брасов и вант, про бегучий такелаж и остальные сложные штуковины из веревок, палок и парусины, но лекция его успеха не имела. Джэйфф постарался сдержать зевок, но глаза у него стали мутно-синие, сонные-сонные.

Час от часу крепчавший осенний ветер нес с собой дождь, который время от времени превращался в мокрый снег, а так как дул он против волнения, то «Быструю» трясло и швыряло немилосердно. Шхуна врезалась в серо-коричневые волны, палуба ее тут же заливалась водой, а матросы могли передвигаться, лишь держась за спасательные леера. В сыром и темном уголке твиндека Джэйффу ничего не оставалось делать, только спать, завернувшись в одеяло с головой. И видеть во сне дух «Быстрой», говорить с ним и слушать бесконечные истории о морских походах, коих за полвека службы накопилось превеликое множество. По крайней мере, сказки шхуны оказались гораздо интереснее монотонных капитанских пояснений. Прямое или косое парусное вооружение – какая разница? Можно, конечно, сравнивать стати знакомых женщин – у какой коса длиннее или груди больше, но отчего-то же красота одной притягивает взгляд, а прелесть другой оставляет равнодушным.

Люди довольно редко дают вещам имена, но корабли – исключение. У каждого собственное и неповторимое имя, как у человека. И судьба тоже своя. Столько пота и крови льется на палубу, столько жизней связаны воедино тяготами плавания, что не стоит дивиться тому, как быстро корабль обретает душу – живую и настоящую.

Это как... заночевать в постели рядом с чужой возлюбленной. Есть такие вот щедрые во всех отношениях женщины – приветит, накормит, выслушает и спать положит, и ничего взамен не попросит. Видит же, что сердце отдано другой. А сердце Джэйффа Элира осталось у «Верности Морайг». Это если говорить о кораблях. А если о женщинах, то... все равно у нее же.

«Дурачок,– утробно проворковала «Быстрая». – Мне ли соперничать? Спи лучше. Спи уже».

Шторм бушевал два дня и три ночи, море пробовало шхуну на зубок, а на третий день, когда до идберранских берегов оставалось рукой подать, Джэйффа разбудил вой боцманской дудки и команда «Свистать всех наверх». А чтобы шуриа не задавал глупых вопросов, его, сделавшего попытку выбраться из подвесной койки, приложило об переборку. Раз и еще раз! Локтями, коленями, ребрами! Джэйффа швыряло, словно игральную кость в стакане. Трещала обшивка, откуда-то сверху лились потоки ледяной воды, орали обезумевшие от страха люди.

«Спасайся, хозяин Джэйфф! Спасайся!»– вопила винтовка.

Что-то оглушительно затрещало. «Быстрая» болезненно содрогнулась всем корпусом. Это рухнула мачта. Элир ослеп и оглох от вопля корабля: «Погибаю! Беги прочь, сын Шиларджи! Спасайся!»

Легко сказать! Кораблекрушение – это не самое спокойное мероприятие. Тут поди разберись, куда бежать и где искать выход. На шуриа места живого не осталось, пока он кое-как по скользким трапам сумел вскарабкаться на верхнюю палубу, через которую перекатывались волны. Комингсы вокруг люков уже не спасали, а сломанная грот-мачта утягивала корабль в пучину. Но пока матросы рубили ванты, печальная судьба постигла фок-мачту.

Не надо быть моряком, чтобы понимать – тонущий корабль утянет за собой всех, поэтому Джэйфф, недолго думая, схватил бочку и прыгнул за борт.

«Ну что, зятек, сдюжишь в холодной водице?» – ядовито поинтересовалась грозная Хела басовитым рокотом бури.

– Главное – яйца не отм-морозить, остальное – п-пустяки, – промычал Элир.

Шутки шутить у него не было ни сил, ни желания. Назвавшись однажды мужем дочери Морайг, он искушал суровую богиню и саму судьбу. Сказано же, держи язык за зубами, тогда и самое дорогое мужское целее будет. С другой стороны, пальцы, сомкнувшиеся на веревке, которой обвязана спасительная бочка, теперь и клещами не разжать – так свело от холода. Сквозь слипшиеся ресницы шуриа видел, как уходит под воду «Быстрая» и душа ее сливается с духом моря.

«Смотри, зятек, смотри. Не забывай!»– ухмыльнулась Хела невесело и всплеснула огромными волнами-руками, отпуская на волю души погибших моряков, совсем не похожих на птиц. Разве лишь издали, лишь потому, что летучи, да через соленую пелену.

«Куда они теперь?»

«Экий ты любопытный! Почем мне знать, зятек? Я даже не ведаю, удержишься ты на бочке аль потонешь».

Вот и Джэйфф не знал, но очень надеялся на свою странную жутковатую удачу, а еще ему очень хотелось жить. Шуриа, они все – большие жизнелюбы, знаете ли. И даже когда сознание покинуло Элира, руки его не разжались и спасительницу-бочку не выпустили.

Пробуждение на пустынном берегу тоже сложно было назвать приятным, зато мокрая заскорузлая одежда, разбитое в кровь лицо, опухшие руки и ноги быстро напомнили шуриа, что он уцелел. Если тебе больно, значит, ты жив – самый верный признак.

Он некоторое время лежал недвижимо, прислушиваясь к чаячьим воплям и шелесту прибоя. Сомнений никаких – это Джезим.

– А вот и я... Здравствуй, Анэхит... – шепнул Джэйфф Элир и поцеловал серый песок, как если бы это была щека его жены.

Хотя... с другой стороны... теперь это все равно. Его Анэхит, их сыновья – Шэх, Парвид, Мэйвиш – их дочь, ее дети давно стали Джезимом. А встретиться с самыми близкими после столетий разлуки, почти добровольного заточения, разве не счастье?

Бывший рилиндар с огромным трудом перевернулся на спину и посмотрел на низкое, сочащееся дождем осеннее небо. Такое и должно быть оно в конце октября.

Оружие он потерял – это ясно. Сгинуло в волнах ружье вместе с дареным пистолетом. Ножны с ихинцей тоже оказались пусты. Вот незадача! Хорошо хоть сапоги уцелели. Джэйфф похлопал себя по груди, нащупывая зашитый за подкладку просмоленный пакет с бумагами. Оставалось только надеяться, что Вилдайрова подорожная не повредилась в соленой воде. Впрочем, эти рунные колдуны всегда страхуются, и начертанное княжьей рукой нужный человек обязательно прочтет, пусть на бумаге не останется и следа чернил.

Волноваться, по большому счету, было не о чем. Нет, правда! Руки-ноги целы, голова на месте, и то, о чем беспокоилась Хела, тоже не отвалилось. Что еще надобно мужчине?

Шуриа бережно переплел заскорузлые от соли косы, с наслаждением вдохнул свежий морской воздух и довольно бодро зашагал в ту сторону, где, как ему мнилось, находится ближайшее человечье жилье.

И ведь не ошибся, хитрый змей. Приполз на козий ядреный дух безошибочно. Где люди, там и козы, а где и те, и другие – там хлеб, молоко и несложная работа, за которую их можно получить.

Чему только не выучишься за столетия жизни – править сети, копать огород, подрезать деревья, латать крышу, рубить дрова, чистить дымоходы. Да много еще чего нужного делать – было бы желание. Нищие рыбаки чиниться не стали, брать у них все равно нечего, а лишние руки в хозяйстве не помешают. И не смутил их оливковый отлив кожи пришлого чужака и грязноватая синева глаз, лишь бы работу знал. Успели забыть про шуриа, а если и не успели, то посчитали боязнь Третьих – излишней роскошью.

И никто не остался внакладе: сельчане получили на несколько дней неплохого работника, а Джэйфф Элир – возможность постираться, обсушиться и подкормиться. А заодно узнал, что прибило его к идберранскому бережку. Видать, не обошлось без благоволения... м... тещи.

На третий день после кораблекрушения он попрощался с деревенскими и потопал в городишко под названием Корим. Там, говорят, на почтовую карету можно сесть. На них, а точнее, на содержимое кошельков пассажиров Джэйфф возлагал огромные надежды.

Грэйн эрн-Кэдвен

Нет в славном братстве служащих «под погонами» больших снобов, нежели военно-морские офицеры. Это всем известно, ну, во всяком случае – всем на Ролэнси. Вместе со знаком посвящения Морайг на плече, черным мундиром и кортиком флотские словно бы надевают некую мантию исключительности и элитарности и со своими сухопутными собратьями общаются свысока. Дескать, знайте свое место, «серошкурые», и помните, кто тут истинные сыновья Белой Луны. А уж про штатских и говорить нечего, эти в лучшем случае достойны этакого полубрезгливого недоумения. Впрочем, для пассажиров «Славы» подобные нюансы морских путешествий были не в новинку, а вполне себе в порядке вещей. Тем паче что и гражданских среди них не нашлось, все сплошь армейские чины, за исключением одного – финансиста из Эйнсли.

Грэйн, благодаря щедрости Собственной Канцелярии, никогда не экономившей на обеспечении своих Гончих, путешествовала первым классом, что, помимо отсутствия других жильцов в каюте, настоящей кровати, а не подвешенной к потолку койки, и возможности воспользоваться «капитанской галереей», включало в себя еще и завтраки, обеды и ужины в обществе капитана и его офицеров. Последнее являлось, прямо скажем, удовольствием весьма сомнительным – откровенно кислые физиономии военно-морских чинов отбили аппетит даже у практически всеядной Грэйн. Но моряков можно понять: присутствие на военном судне Е.С.О. женщины, да к тому же еще и посвященной Огненной Луне, – это не повод для радости. Потом, на берегу, они вновь превратятся в галантных и предупредительных братьев-волков, но сейчас, посреди серого простора моря Кэринси, офицеры «Славы Глэйсэйта» тщательно воздерживались от любого общения с пассажиркой, кроме, разве что, просьбы передать соль или приказа убраться с верхней палубы. Эрна Кэдвен и не думала роптать. Все правильно: моряки берегутся от ревности и гнева изменчивой Морайг, и даже окажись на борту «Славы» ее, Грэйн, собственный первенец Сэйвард, и то делал бы вид, что не знаком с матерью. Так, на всякий случай.

Итак, трапезы проходили в молчании, вечера и ночи – в размышлениях и тревожных жарких видениях, а днем Грэйн старалась как можно реже высовывать нос из каюты. Бывалая странница, она взяла с собой несколько книг, а потому у скуки – извечной спутницы морских путешественников – не оставалось ни единого шанса одолеть ролфийку. А в непродолжительных прогулках по верхней палубе эрну Кэдвен развлекал навязавшийся на ее голову «коллега» – некий эрн Лэхри.

Сей Лэхри, будучи в чине капитана гвардии, направлялся в Амалер, дабы вступить в должность помощника военного атташе при ролфийском посольстве. Узнав об этом из горячего, пересыпанного комплиментами и любезностями, словно грудинка – душистыми травами, монолога бравого офицера, Грэйн отчасти расчувствовалась. От словосочетания «помощник военного атташе» повеяло ностальгией по «старым добрым временам», давними воспоминаниями и былыми приключениями... И эрна Кэдвен совершила страшную ошибку. Решив проявить ответную любезность, она поинтересовалась, не родственник ли благородный эрн тому Лэхри, который обогатил литературную сокровищницу Архипелага «Записками о Синтафской войне» в девяти томах? Попутчик просиял, немедля сцапал руку Грэйн, запечатлел на тыльной стороне ее ладони горячий поцелуй (ролфийка с трудом сдержала порыв отдернуть руку и вытереть ее об юбку) и осчастливил ее признанием: он – не родственник, он тот самый Лэхри и есть! Не поделиться ли благородная эрна мнением касательно его труда?

Грэйн незаметно сглотнула и криво улыбнулась. Бежать со «Славы» некуда, море вокруг... «Записки» она не читала, точнее, не дочитала, споткнувшись еще на третьей главе первого тома, а потому в положение попала самое затруднительное. Обижать симпатичного эрна Лэхри не хотелось, кроме того, ролфийка, творческой вершиной которой в плане изящного слога было вступительное сочинение на экзамене в Академии («Анализ саги о битве при Скале Ветров как военно-исторического источника»), испытывала к литераторам некое смутное благоговение. Слагатель саг, то есть, извините, сочинитель многотомных «Записок», вероятно, нес на себе особенное благословение богинь и представлялся эрне Кэдвен существом загадочным и в чем-то даже потусторонним. Вроде черных псов Маар-Кейл. И поэтому она совершила вторую ошибку – вежливо промямлила что-то об оригинальном взгляде эрна Лэхри на синтафские события и похвалила бойкость его пера. Сочинитель, натурально, засиял еще ярче и с тех пор повадился ходить за Грэйн хвостиком, расточая комплименты и норовя облобызать ручку. Эрна Кэдвен сперва досадовала, потом сердилась, затем забавлялась, а в конце концов поняла. Гвардейский капитан был не только представителем славного племени юбочников, каковым что сородичка, что чужеземка, что ровесница Девы Сигрейн, воочию наблюдавшая завоевание Сэдрэнси, – все едино, лишь бы женщина. Эрн Лэхри жаждал не столько женского общества, сколько внимания и признания. Бедняге хотелось, чтобы его хвалили! А еще лучше – не его самого, а «Записки»... Тут бы Грэйн и проявить характер да послать коллегу к Маар-Кейл под хвост через змеиную нору с приподвывертом, но милый... э-э... юноша, годившийся ей если не в сыновья, то в племянники, оказался так... э-э... мил, что эрна Кэдвен не смогла. Мысленно посетовав, что за последнее время совсем размякла, Грэйн вздохнула и смирилась. Эрн Лэхри вилял хвостом столь умильно, что рука сама тянулась почесать его за ухом и погладить. Вот она и «гладила», так сказать: беззлобно огрызалась на любезности и без устали хвалила «Записки». Четвертый, когти Локки, день подряд!

– Какой великолепный закат! Не правда ли, эрна Кэдвен?

Стоило совершавшей очередной вечерний променад по верхней палубе Грэйн мысленно помянуть эрна Лэхри, как он уж тут как тут! Ролфийка закатила глаза, тихонько вздохнула и ответила:

– Угу.

Закат был кровав, как мысли Грэйн.

Могла бы и не отвечать. Попутчик прекрасно обходился собственным монологом, и все, что требовалось от женщины, – лишь время от времени кивать в такт его речам. Отстраниться, погрузиться в собственные размышления и еще раз мысленно пройтись по всем пунктам рискованного плана братца Удэйна.

– ...станет существенной эволюцией военной науки. Эрна Кэдвен, вы меня не слушаете!

– А? – Грэйн сморгнула и виновато потупилась в ответ на обиженный возглас Лэхри.

– Право же, владетельная, неужто я настолько вас утомил? – вздохнул капитан-сочинитель и скорбно поджал губы. – И на самом деле вы не читали моих «Записок»...

– Не дуйтесь, Лэхри, – эрна Кэдвен примирительно улыбнулась. – Я читала. Честно. Но, признаюсь, гораздо внимательнее с вашими трудами знакомились эрн Фрэнген, мой бывший супруг, и мои сыновья. Вам же известно, как много сил и времени отнимает учеба в Академии. Мне приходилось ограничивать себя в удовольствии насладиться современной литературой. Теперь я непременно наверстаю упущенное и возьмусь за вашу книгу с должным усердием.

– Мне неизвестно, – буркнул молодой ролфи, с завистью покосившись на ее «академический» значок. – Я два года подряд пытался поступить и оба раза проваливал экзамены еще в округе.

– На третий обязательно получится, – попыталась утешить Грэйн. – Тем паче, в Амалере у вас наверняка появится время на должную подготовку. И эрн Рэдрин, возможно, составит вам протекцию... Не грустите. Лучше расскажите мне о Файристе. Верно ли, что внутренняя жизнь княжества далеко не так спокойна, как того желает князь Эск?

– Если угодно знать мое мнение, – Лэхри «оттаял» и сменил обиженную мину на озабоченную, – то князю Эску следовало бы поостеречься. Политика централизации, которую он весьма жестко проводит, поразила в правах почти всех крупных землевладельцев Файриста. Диллайн вообще мстительны, а уж гордые аристократы, столько веков бывшие практически сами себе князьями, мстительны вдвойне. Попомните мои слова, эрна Грэйн, в Файристе скоро снова потянет запахом паленых перьев.

– О! – ролфийка нахмурилась. – Не слишком ли вы категоричны, Лэхри? Князь Эск, конечно, человек упрямый и сложный, но он никогда не производил впечатления свихнувшегося деспота.

– Так ведь я этого и не говорил. – Капитан пожал плечами, а потом вдруг вытаращил на нее глаза. – Постойте... разве вы знакомы с князем Эском?

– Была знакома, – уточнила Грэйн. – Не слишком близко, конечно, но да, была.

– Тогда... – Лэхри подозрительно прищурился. – Позвольте, эрна... а вы не родственница ли той известной Кэдвен, которая участвовала еще в шантийских событиях?

– Лэхри! – Грэйн рассмеялась. – А вы ненаблюдательны! Я – она самая и есть. Право, на четвертый день нашего с вами знакомства можно и прислушаться к пересудам. На этом корабле только ленивый еще не спросил меня, та ли самая я Кэдвен, которая... и так далее. Вы – лентяй, Лэхри!

– О... – сочинитель смутился. – А я, признаться, был уверен, что вас давно уже...

– Нет в живых? – Она подмигнула.

– Э-э... вы так внезапно покинули Канцелярию... – промямлил Лэхри, окончательно повесив нос. – Право же, эрна... Ходили слухи...

– Слухи всегда ходят. – Грэйн улыбнулась и поправила выбившуюся из прически прядь. – Ну? Теперь вы не станете более докучать мне любезностями – или же моя сомнительная известность вас не спугнула?

– Напротив, владетельная. – Он воспрял духом и разве что каблуками не прищелкнул. – Теперь я вынужден докучать вам еще сильнее. Видите ли, в нынешней части моих «Записок» я намереваюсь уделить особое внимание работе нашего военно-разведывательного корпуса под крышею посольств союзных и нейтральных государств.

– Похвально, – хихикнула ролфийка.

– И начать неплохо бы с... Ведь вы плывете теперь в Амалер! О! Секретное задание!

– Лэхри, – Грэйн чуть отступила в сторону, освобождая дорогу пробегавшему мимо матросу. – Ну посудите сами: ведь каждый, кому что-то говорит мое имя, услыхав об этой поездке, наверняка скажет: «Она едет в Амалер! Секретное задание! О!»

Резкий возглас откуда-то из поднебесья прервал эрну Кэдвен. Она нахмурилась и глянула наверх, откуда кричали то ли «Марсель!», то ли «Стаксель!» а может, и «Брамсель!». На верхней палубе «Славы» возникло некое оживление: засвистели дудки, загрохотали башмаки по выбеленным доскам.

– Что-то случилось, как думаете? – Эрн Лэхри тоже недоуменно крутил головой.

Грэйн пожала плечами:

– Если стряслось нечто серьезное, нас с вами прогонят отсюда. Не знаю, право. Я в этих морских командах не понимаю ни сыча... А! Глядите-ка, вон там, к северо-западу... Похоже на облачко?

– Это парус, – прищурился глазастый сородич. – Но отсюда не различить чей.

Наутро следующего дня загадочный парус видели уже все. Но надобно знать ролфи: если нет приказа догнать и атаковать, они и ухом не поведут. А приказа к атаке не было, хоть «Славе Глэйсэйта» вполне по силам не только вступить в бой с неведомым противником, но и разделаться с ним. До цели рейса – Амалера – оставалось еще больше суток пути, и капитан пароходофрегата не собирался отклоняться от курса и выходить из графика ради какого-то одинокого наглеца, сунувшегося в эти воды. Подняв сигнал «Следую своим курсом», он не сбавлял, но и не увеличивал ход. Паровая машина «Славы» молчала, судно шло под парусами. Неизвестный корабль не отставал.

После завтрака неведомый преследователь приблизился настолько, что его смогли опознать.

– Северяне, – краем уха услышала Грэйн, совершая вместе с Лэхри традиционный послетрапезный променад по палубе. Ролфийка подняла взгляд на шканцы, где расхаживал угрюмый и злобный эрн Сэгейр, капитан «Славы», и насторожила уши. Ветер, как назло, относил голоса офицеров в сторону, потому она различала лишь обрывки фраз.

– Что будем делать, эрн?.. Объявить тревогу?

– Сколько до Амалера, Блэйдри?

– ...

– И чем занята береговая охрана... хотел бы я знать! Северяне под носом у... Кровь Морайг!.. ...принимайте вахту, Блэйдри.

Посторонившись, чтобы не раздражать и без того свирепо раздувающего ноздри капитана, Грэйн проводила его взглядом и переглянулась с Лэхри.

– Доставайте свой блокнот, Лэхри, не стесняйтесь. Хоть какое-то разнообразие в этом путешествии.

– Полагаете, эрн Сэгейр будет атаковать? – недоверчиво хмыкнул сочинитель, вытаскивая карандаш из-за уха.

Эрна Кэдвен пожала плечами.

– Я не стану раздражать Госпожу Приливов своими женскими предположениями. А как вы считаете?

– Я бы не стал. – Ролфи принюхался к ветру. – К чему? Он, – кивнув на маячивший слева по борту парус, Лэхри едва успел придержать рвущийся из блокнота листок, – наверняка отстанет, если мы не потеряем ход. А мы не потеряем благодаря машине. Нет смысла атаковать их. Если это действительно северяне и им достанет наглости преследовать нас, через пять-шесть часов ими займется береговая стража Файриста.

– Спустимся в салон, – предложила Грэйн. – Не стоит мешать команде своим присутствием. И, может быть, там мы найдем, с кем посплетничать о северянах?

Помещение, гордо именуемое «музыкальным салоном», располагалось в кормовой части «Славы». Здесь и в самом деле имелось кое-что, потребное для музицирования: два пюпитра, стопка потрепанных нотных альбомов, скрипка, волынка и флейта. Но пассажиры собирались в салоне не за тем, чтоб терзать слух стюардов и прочего экипажа посредственным исполнением государственного гимна и «Последней Победы». Истосковавшиеся по высокому души вполне удовлетворяли частые хоровые песнопения на ужине, когда даже капитан эрн Сэгейр не брезговал хрипло подтянуть сотрапезникам, дирижируя импровизированным хором с помощью кружки черного эля. Салон же из музыкального превратился в курительный. А поскольку на борту «Славы» курить на верхней палубе и в каютах пассажирам запрещалось, немудрено, что удрученные сей строгостью временные обитатели пароходофрегата просиживали в салоне иногда дни напролет. К их услугам была также небольшая корабельная библиотека, состоявшая из тематических журналов вроде «Вестника Адмиралтейства» и пары невесть как затесавшихся меж ними модных «авантюрных» романов. Один из этих зачитанных почти до дыр томиков как раз лениво листал майор эрн Дэйрун, самый старший из пассажиров как по возрасту, так и по званию. Единственный из всех, он направлялся в Файрист без особенного желания, но ведомый нуждой. Двойное жалованье и иные приятные поощрения, каковые перепадали ролфийским военным советникам от щедрот князя Эска, даже завзятого домоседа превратят в лучшего друга диллайн. Эрн Дэйрун, обладатель аккуратно заштопанного мундира и потертых сапог, не стыдился бедности и не скрывал намерений изрядно поправить свое денежное положение за счет этой командировки. Грэйн сочувственно поморщилась. Когти Локки, как знакомо! Долги, векселя, ежемесячное «расчет верен» в графе напротив своего имени в денежной ведомости, штопка на вытертых локтях мундира и неизменные «земляные клубни» в тарелке на завтрак, обед и ужин – из года в год. Хорошо, когда в семье есть супруг – вдвоем проще выкрутиться, а еще лучше – когда рожаешь сыновей, а не девочек. Эрн Дэйруну не повезло так, как Грэйн, но он не унывал. Вдовец с пятью незамужними дочками не станет привередничать и ухватится за любой достойный способ свести концы с концами. Тут не только в Файрист, тут к северянам в логово отправишься.

Насколько поняла Грэйн из обрывков бесед, двое из троих оставшихся пассажиров находились примерно в той же сложной финансовой ситуации, и лишь последний, некий ир-Силэйн, мог бы ссудить пол-Конрэнта из одних только карманных денег. Впрочем, как и следовало из имени, этот ир-Силэйн был безземельным и штатским, то ли негоциантом, то ли иным зверем из загадочной породы удачливых финансистов, а потому для господ офицеров интереса не представлял.

– Эрна Кэдвен, – безденежный майор чуть привстал в кресле, обозначая приветствие. – Лэхри. Что новенького на горизонте?

– Поздравляю вас, господа. – Ролфийка присела на диван и тщательно расправила юбку. – На горизонте – северяне.

Общество немедля оживилось: офицеры обменялись взволнованными возгласами, ир-Силэйн ахнул и вскочил, а майор, хмыкнув, отложил книгу и обронил:

– Как волнительно.

– Эрна Кэдвен! – требовательно воззвал финансист. – Капитан сообщил, что он намеревается делать?

– Прошу прощения? – Грэйн вежливо приподняла брови.

– Надеюсь, вы спросили у эрна капитана, что он собирается предпринять? – занервничал ир-Силэйн.

Офицеры переглянулись, и эрн Дэйрун пришел на помощь женщине, не находящей ответа:

– Почтенный ир-Силэйн, если вы заметили, эрна Кэдвен имеет честь являться дамой.

– И что?

– Мы в открытом море, а «Слава Глэйсэйта» – боевой корабль, – терпеливо продолжал майор.

– Выражайтесь яснее, эрн Дэйрун! – А вот ир-Силэйн, похоже, терпение уже потерял.

– Да куда уж яснее, почтенный, – не выдержала Грэйн. – Эрн капитан Сэгейр не обязан ставить пассажиров в известность о своих решениях. Тем паче неразумно было бы ему заводить беседу с женщиной. Так недолго и накликать.

– Что накликать?

– Гнев Морайг, – сухо пояснил эрн Дэйрун и брезгливо поджал губы.

– О! – Ир-Силэйн поморщился. – Предрассудки! Неужели в наш просвещенный век мы все еще должны придерживаться этих замшелых традиций! Эрна Кэдвен! Разве вас саму не задевает подобное отношение?

– Нисколько, – отрезала Грэйн. – И могу вас уверить, что замечания касательно «предрассудков», как вы выразились, здесь и сейчас неуместны.

– И все-таки я настаиваю... – Финансист хватанул воздух раззявленным ртом и полиловел от возмущения. – Проклятье, если вам привычны унижения, пусть так! Но я вправе требовать уважительного отношения к своей персоне! Да-с, господа! Уверяю вас, я далеко не последнее лицо в финансовом мире...

– Силэйн, уймитесь! – Майор предсказуемо болезненно отреагировал на слово «финансовый!». – Мы с вами, скогти вас Локка, сейчас не в вашем денежном мире, а в море. И ведете вы себя словно визгливая торговка с рыбного рынка. Что неудивительно, впрочем, для вашего звания, почтенный.

– Удивительно другое, – в перепалку вступил эрн Лэхри, – а именно: ваше поразительное... вольнодумие, почтенный ир-Силэйн. Право, если бы я не знал, что вы – такой же сын Морайг, как и все мы...

И так посмотрел с выражением наивного недоумения, что всем стало очевидно – вне зависимости от признания публики господин сочинитель воистину талантлив и обладает великолепно развитым воображением.

Минуту-другую все молча и подозрительно таращились друг на друга и на злосчастного негоцианта.

– Тьфу! – наконец с явным облегчением отмахнулся эрн Дэйрун.

– Что? Может, вы принимаете меня за шпиона северян?! – вскинулся ир-Силэйн.

– Я принимаю вас за не слишком... умного человека, упорствующего в своих заблуждениях, – мило улыбнулся Лэхри. – Увы, окажись вы северянином, это был бы излишне... м-м... авантюрный поворот сюжета.

– Полно вам. – Майор примирительно взмахнул рукой. – Уймитесь, господа. Очевидно, что почтенный ир-Силэйн – не северянин. Поверьте, этих тварей ни с кем не спутаешь! Если видел хотя бы одного, ошибиться невозможно.

– Неужели? – заинтересовалась Грэйн. – В самом деле, эрн майор, разве есть способ отличить их от обычного, скажем, конфедератского полукровки? Ну, за исключением характерной внешности, конечно.

– Вам доводилось сталкиваться с северянами, эрна Кэдвен? – Лэхри вытаращил глаза и схватился за блокнот.

– Довелось. Однажды. – Она поморщилась и потянулась за бокалом, услужливо наполненным стюардом. – И признаюсь честно, господа, эта встреча оставила не самые приятные воспоминания.

– Ну, учитывая, что мы имеем честь сейчас с вами беседовать, эрна, столкновение завершилось вашей победой, не так ли? – пожал плечами майор. – Кстати, как вы узнали, что перед вами – северянин?

– По внешности, как же иначе. Лицо... – Грэйн нахмурилась и быстро отпила вина. – У него было самое странное лицо из всех, которые я когда-либо видела. Сморщенное, какое-то... измятое, что ли... Будто рубашка, которую сушили, завязав узлом. Кроме того, когда мы с товарищем раздели труп, дабы описать его, то увидели, что этот человек ужасающе волосат. Прямо-таки покрыт шерстью, представляете? А голова его, напротив, оказалась безволосой. Право, тут не могло быть двух мнений. Это был северянин.

– Вам попался старый экземпляр, – покачал головой эрн Дэйрун. – Вы же знаете, сударыня и судари, что северяне – портятся с возрастом, стареют, словно животные. По достижении ими сорока-сорока пяти лет различия становятся очевидны. Но с молодыми... э-э... индивидами все не так просто.

– Именно это меня и заинтересовало, – кивнула Грэйн. – Как вычислить молодого северянина?

– Достаточно просто, если вы уже однажды встречали хоть кого-то из них, – повторил майор. – Припомните, эрна Кэдвен, как он... пах?

– Как падаль, – она скривилась и выпила еще. – Каковой он, впрочем, и являлся. Тот северянин смердел мертвечиной.

– Этакий характерный сладковатый оттенок с легкой гнильцой, – мурлыкнул эрн Дэйрун.

Грэйн передернуло.

– Возможно. Но, право же, эрн майор, мне тогда было не до смакования букета ароматов. Кроме того, дело происходило посреди трясины, и там хватало других запахов.

– И тем не менее вы его запомнили и не ошибетесь, когда почуете снова. Да-да, господа, так и есть. Они все так пахнут. И если до ваших ноздрей донесется струйка этого аромата, вы его узнаете сразу, дорогая эрна Кэдвен. И поймете – перед вами враг.

– Значит, мы, дети Морайг, способны их чуять, – подытожил Лэхри, тщательно записывающий каждое слово. – Но только если уже однажды встречались с северянами. Ну, это хоть что-то...

– По правде-то, есть гораздо более простой способ их узнать. – Уже зарекомендовавший себя специалистом по «северному вопросу» майор Дэйрун пригубил бокал с золотистым бренди и угостился у Грэйн сигарой. – Шурии, господа. Наши драгоценные возлюбленные кузены. Вы удивлены?

– Ничуть, – эрна Кэдвен, молчаливо признанная остальными второй «специалисткой», покачала головой. – Насколько я помню, дети Глэнны наделены способностью видеть незримое нам. Так сказать, суть вещей и людей, их глубинную сущность. Неудивительно тогда, что им оказалось доступно обнаружение северян.

– Абсолютно верно, эрна. Шурии действительно их видят, и я имел случай в том убедиться. Желаете послушать?

Общество, безусловно, желало. С верхней палубы не приходило пока никаких вестей, делать по-прежнему было нечего, а «северный вопрос» интересовал всех. Даже оправившегося от возмущения ир-Силэйна.

– Итак, слушайте. – Эрн Дэйрун промочил горло еще одним глотком бренди, выпустил пару колечек дыма и откинулся в кресле. – Служил у нас в полку некий Бенэш, чистокровный шурий, с острова Тэлэйт...

Майор рассказывал, компания увлеченно реагировала, периодически прерывая сказителя ахами и охами, а Грэйн, полуприкрыв глаза и слегка улыбаясь, наслаждалась мягким вкусом вина, ароматным табаком и воспоминаниями. Последнее, безусловно, было самым приятным. И это хорошо, что ролфи рассказывают друг другу такие истории, а еще лучше – что «любезные кузены» постепенно из диковинных обитателей загадочного острова превращаются в неотъемлемых членов общества – и армии. Шуриа полезны, а в борьбе с северянами – даже необходимы. Это прекрасно. Это дает надежду...