Текст книги "Смерть в белом халате"
Автор книги: Людмила Феррис
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4
Двое в гараже
Когда Герман Архипов как-то неестественно присел на землю, Евгения Олеговна решительно вернулась к институтской автостоянке. Рядом с Архиповым стоял хмурый бритоголовый парень и держал его под руку. У Шумской мелькнула мысль, что она где-то видела этого молодого человека. Но вот где? Другая мысль была более яркой и тревожной: с Архиповым что-то случилось.
– Герман Николаевич, что с вами? – воскликнула Евгения.
– Плохо стало человеку, – словно сквозь зубы пробормотал парень.
– Герман Николаевич!
Евгения подошла и заглянула ему в лицо. Глаза Архипова были полуоткрыты.
– Нужно вызвать «Скорую»! Помогите!
Вдруг она почувствовала укол в плечо.
– Вы с ума сошли? Вы что? Что вы делаете?! – хотела было возмутиться Шумская, но перед глазами возникло белое облако, и Евгения Олеговна растворилась в нем без остатка.
Когда Евгения очнулась, она вспомнила произошедшее, как будто картинку из другой жизни, а в этой жизни все было странно перепутано и совершенно непонятно. Ее рука была прикована к трубе наручниками, а помещение напоминало какое-то убежище. Было очень тихо и холодно.
– Кто здесь? – спросила Евгения и медленно повернулась, насколько позволяли металлические оковы.
В Древней Греции на корабли брали рабов и приковывали их цепями к скамейкам, а еще разгневанный бог-громовержец Зевс навечно приковал Прометея к хребту кавказских гор, чтобы бунтаря ежедневно терзал орел, разрывая и поедая печень. Вот и все познания преподавателя гуманитарных наук, которые здесь никак не пригодятся.
– М-м-м, – раздался стон где-то в углу помещения.
Евгения присмотрелась и увидела темный силуэт.
– Герман Николаевич, это вы? Герман Николаевич!
Это может быть только он, доктор Архипов. Значит, и ей, и ему вкололи какую-то гадость и приволокли в этот гараж. Зачем? Какой у преступников интерес? Они хотят услышать от нее о проблемах культурогенеза или обсудить тему «культура страны в зеркале журналистики»? Что же теперь делать?
Она хотела заплакать, но потом передумала. Сейчас мужчина придет в себя и обязательно что-нибудь придумает.
– Герман Николаевич!
– Да, – он ответил слабо. – Евгения Олеговна, это вы? Что произошло? Где мы?
– Да я сама толком не понимаю. Я уже попрощалась с вами, но потом обернулась и увидела, что вы сидите на земле, а рядом бритый парень поддерживает вас. Я решила, что вам от жары плохо стало и надо позвать врача, и закричала.
– Что кричали-то?
– Что нужно вызвать «Скорую». А парень подскочил ко мне и вколол что-то в плечо, больше я ничего не помню. И вот, привязана к трубе, сижу теперь с вами в гараже.
– Я тоже почти породнился с трубой. Наверное, это был пропофол или диприван, короче, кратковременный наркоз. М-да.
Глаза привыкли к темноте, и Евгения разглядела, что Архипов сидел на полу в паре шагов от нее.
– Странное у нас с вами продолжение, Евгения Олеговна.
– Странное, – согласилась она.
– Давайте будем рассуждать вместе.
– У меня голова не работает, – призналась Шумская.
– Ничего, ничего. У вас хорошая, красивая голова, наверняка светлая. Сейчас в себя придете, это небольшой шок. Не каждый же день вас к трубе приковывают.
«Он еще и шутит», – вздохнула Евгения, но с его доводами готова была согласиться.
– Получается, что на нас напали и похитили. Кто, почему, непонятно. Если я «пал» первой жертвой, значит, охотились на меня. Мне кажется, вы пошли со мной «прицепом», потому что оказались рядом. Вы стали неугодным свидетелем. Наше местонахождение неизвестно, какой-то гараж, звать на помощь некого, не услышат, поэтому силы на крики мы тратить не будем. Ситуация странная, но мы, слава богу, живы, и значит… – Он замолчал.
– Что значит? – ей хотелось кричать. – Что?! Что все это значит?!
– То, что похитители вернутся сюда в ближайшее время, и тогда уж либо пан, либо пропал. Они должны сформулировать свои требования или убить меня. Вас они не тронут.
– Это почему? Вы же сами сказали, что я неугодный свидетель.
– Это была одна из версий. Ведь взять с вас нечего.
– А с вас что можно взять? Правильный диагноз? Больничную койку? Дефицитные лекарства? Вы же не олигарх!
– Не олигарх, к сожалению. Семья живет на зарплату. Но факт остается фактом, нас похитили, значит, мы просто не знаем их цели. Думаю, что скоро узнаем.
– Я вспомнила! – Евгения чуть не подпрыгнула. – Я вспомнила этого бритого парня! Он учился у нас на заочном и сдавал мне зачет по культурологии. Вспомнила! Я вспомнила тему его реферата, она очень простая – «Алхимия как феномен средневековой культуры». Но он не сдал зачет, не смог защитить работу, он совсем ничего не знал, – она была растеряна. – Я не помню, как его звали… Антон, что ли? Не помню.
Евгения вдруг услышала, как Архипов засмеялся. Она сначала не поверила, что можно смеяться вот так, прикованным к трубе, в грязном гараже, но он хохотал так заразительно, что она и сама начала улыбаться.
– Ой, я не могу! – Герман отдышался. – Так все понятно теперь!
– Что вам понятно, Герман Николаевич?
– Так это похищение из-за вас, – он продолжал смеяться.
– Почему из-за меня?
– Вы же зачет парню не поставили? По этой, как ее, по культуре.
– По культурологии, – поправила Шумская. – Но он и правда ничего не знал, – оправдывалась она.
– Ой, перестаньте, Евгения, не смешите меня, пожалуйста.
– Я не понимаю, что тут смешного.
– Сам не понимаю, но смешно, – весело сказал он. – Мне показалась интересной ваша версия. Студент не получил зачет по культурологии и решил вам за это отомстить. А рядом оказался я, доктор Архипов, и попал под горячую руку. Выходит, это я – ненужный свидетель. А он что, этот бритый, совсем ничего про алхимию не знал?
– Совершенно был не в теме, такое редко у заочников бывает, я ведь понимаю, люди работают, времени учиться у них очень мало, поэтому особо не гружу культурологией. Подумаешь, зачет! Но мне хочется, чтобы они не зря потратили время. Про алхимию ведь все просто очень, она накопила запас знаний о веществе, связала их с современной химией. Я так старалась из него хоть что-то «выдавить», но он молчал, отправляла его читать свой же реферат, но никакого результата.
– Как у вас интересно! Если бы так могли студенты-медики учиться, то к врачам на прием больные бы перестали ходить. Если что не понял в диагнозе – иди книжку почитай.
– Ну зачем вы, Герман Николаевич, такие параллели проводите? Отсутствие знаний по культурологии не принесет человеку ощутимого вреда. Ну не будет он знать, кто такой Леонардо да Винчи или спутает его с Леонардо Ди Каприо, не велика беда. А вот если у врача не будет медицинских знаний, это катастрофа. Думаю, вы со мной согласитесь.
– Соглашаюсь и удивлен, что вы до сих пор тему несданного реферата помните.
Евгения Олеговна пожала плечами.
– Да что тут такого! Помню, потому что память профессиональная. Фамилию студента могу не вспомнить, а реферат – пожалуйста. А еще, я его попросила назвать библиографию, ну хотя бы одного автора, который написал по этой теме – о роли алхимии в судьбе человеческой. Отправила его опять почитать, но он так и не сориентировался, ничего мне про Рабиновича не сказал.
– Какого Рабиновича? При чем тут Рабинович?! – Архипов снова начал смеяться.
– Да что же тут смешного! – возмутилась Евгения. – Вадим Рабинович – главный исследователь этой темы, у него про роль алхимии несколько книг.
– Рабинович? Алхимия? Нет, это невозможно! – Герман смеялся так заразительно и весело, вскидывая не прикованную к трубе руку и вытирая ею слезы от смеха.
Потом они смеялись вместе и не услышали, как в замке заскрежетал ключ и стальная дверь гаража потихоньку открылась.
Глава 5
Доктор Архипов
За месяц до происшествия
«Не будет ничего плохого, если я прислушаюсь к чужим советам. Порой они могут быть весьма дельными. Ведь я же хирург, в конце концов, а не строитель», – Герман Николаевич Архипов, главный врач городской больницы, заметно нервничал.
Федеральные деньги, выделенные министерством, запаздывали, а строители требовали предоплату. Герман едва дожидался положенного времени – четыре часа разницы с Москвой, чтобы позвонить чиновникам и спросить.
– Ребята, у меня ремонт стационара под угрозой срыва. Что там с деньгами? Если я на этой неделе не проплачу, строители просто уйдут с объекта.
Московские чиновники отвечали лениво, с неохотой, мол, деньги на счет больницы должны вот-вот поступить и что-то там с казначейством, которое эти деньги не пропускает.
– Ну разберитесь со своим казначейством!
Ему ответили, что казначейство Министерству здравоохранения не подчиняется, и пока внутри казначейства сами не разберутся, деньги «зависнут».
– А мне что прикажете делать?
Герман недоумевал. Чиновники ни за что отвечать не хотят, а все шишки свалят на него. А у него сроки, люди, обязательства.
Главный строительный куратор и посоветовал:
– Направь письмо и в свое министерство, и в Министерство финансов, иначе деньги в положенный срок шансов получить нет. А на объект без финансирования работать никто не пойдет. Куда ты своих больных девать будешь?
– Пока не знаю. Все-таки надеюсь, что деньги скоро придут.
Куратор посмотрел на него грустно.
– Доктор, вы с какой планеты?
– А заметно, что я не местный?
– Заметно. Я в строительстве не один десяток лет кручусь. Чиновники в столице без взятки не чихнут. Они от вас ждут «отката», вся страна на этом живет.
– Взятки я давать не собираюсь и не умею, – решительно заявил Герман. – Мне же никто за операции взятки не дает.
– Не дает, потому что знают, что не возьмете. А другие берут.
– Вы хотите сказать, что в нашей больнице берут взятки? – нахмурился Архипов.
– Еще как, доктор, – усмехнулся строительный куратор. – Я сам давал взятку вашему врачу, и было это год назад, когда еще ремонтом стационара не пахло.
– Зачем давали? Такие, как вы, и развращаете наших врачей!
– А у меня был выбор? – возмутился куратор. – Жена сломала руку, поступила в отделение травматологии, заведующий мне сначала долго рассказывал, что врачи получают мало, а ему очень хочется в отпуск, жаловался, как он устал. Про больную, то есть про мою жену, у которой перелом со смещением, – ни слова, пока я сам не спросил. Оказалось, надо заплатить за металлическую пластину.
– Как заплатить? – растерялся Архипов. – Это расходные медицинские материалы, они для пациентов бесплатные.
– Ну, это вы так думаете.
– Зачем вы платили?
– За здоровье платил, за здоровье своей дражайшей супружницы. Она мне еще пригодится.
– Понятно, – Герману было неприятно слышать такое о своих коллегах и подчиненных.
Разве завотделением травматологии Окуневский мало получает? Да хоть сколько бы получал, брать с больных деньги немыслимо!
– Вы зря ему заплатили, – упрямо проговорил Герман.
– Не зря, не зря. Дал деньги в конверте, а он не моргнув глазом взял. Но скажу честно, что жене операцию хорошо сделали.
Да, крыть Архипову было нечем. В клятве Гиппократа об оплате ничего не сказано. Авиценна, врач и философ, придворный врач эмиров и султанов, считал, что у доктора должен быть самый лучший дом, лучший скакун и роскошный халат, чтобы мысли о хлебе насущном не отвлекали его от лечения пациентов. «В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного». Врачи действительно берут на себя ответственность за жизнь человека и получают за это совсем немного.
Врачей готовят шесть лет в институтах, чтобы потом ходить на вызовы на пятый этаж без лифта, собственноручно носить больных на носилках и многое другое. Архипов вздохнул. Половина его курса в медицине не работает, нашли более оплачиваемые места в других областях. Есть тут над чем подумать, но принуждать пациента или родственника давать деньги врачу – последнее дело.
Герман не сказал правды строительному куратору: говорили ему про отделение травматологии, что берет там заведующий взятки, только вот как доказать? Снять с заведования? Так Окуневский пошлет «доносы» во все мыслимые и немыслимые инстанции.
И в онкологии тоже есть эта проблема, только там взятка звучит как «благодарность в конверте», а благодарить медика можно и в кавычках, и без. И ты, жесткий и требовательный Архипов, не можешь уволить зарвавшихся. Да, все говорят, что Коля Окуневский – хороший врач. Но взяточник не может быть хорошим врачом.
Архипов вдруг вспомнил, как однажды Окуневский высокомерно говорил больному:
– Если вас что-то не устраивает в лечении, то я вас не держу.
Тогда он пригласил травматолога в свой кабинет и отчитал. А может, Окуневский и тогда намекал на взятку, а главврач не понял этого, не увидел? А должен был!
Архипов поежился, ему вообще последнее время казалось, что он многое упускает, причем рядом с собой, очень близко.
С Окуневским он разберется, все-таки снимет его с должности заведующего, снимет, потому что к отделению много претензий, и приказ есть о наказании заведующего, и вообще он назначен был на год. Николай не дурак, все поймет, но вот перестанет ли деньги брать с пациентов? Ответа на этот вопрос Герман не знал. Поэтому планировал взять отделение травматологии на личный контроль.
А еще он решил, что, после того как утрясутся вопросы с ремонтом, он вплотную займется отделением онкологии и выбьет туда новое оборудование лучевой диагностики. Весь мир давно уже работает по новым технологиям, вооружаясь методиками ядерной медицины, а в провинции продолжают лечить по факту: никакой ранней диагностики тут нет. Больнице необходимо современное компьютерное обеспечение, тогда и можно говорить о новых лучевых технологиях. Но найдутся ли в министерстве деньги на оборудование? А если найдутся, кто будет на нем работать? Квалифицированных кадров мало.
Архипов распрощался со строительным куратором и пошел к себе в кабинет, ему хотелось побыть одному.
– Герман Николаевич, что-нибудь случилось? – его секретарь Галина Ивановна чувствовала настроение начальника за версту. – Доконает вас эта стройка, вон вы даже медсовет отменили.
– Отменил, Галина Ивановна, отменил.
Говорить помощнице настоящую причину своего решения Герман не хотел. Что-то еще неладное происходит в отделении пульмонологии: в документах все время путаница, с потоком больных врачи не справляются. Конечно, завотделением Роза Викторовна Ерашова – женщина суперактивная, ее энергией можно растопить айсберги, но только эту энергию все время нужно направлять в нужное русло. Жены больших начальников, а у Розы муж важная шишка на военном заводе, иногда подменяют понятия – дом-работа. И ведут себя «женами начальников» на производстве, скандалят с коллективом, выясняют отношения, не терпят, когда им возражают. А какая она была милая скромница, когда после мединститута пришла на работу. Архипов тогда нахвалиться на молодого доктора не мог, даже жена немного ревновала.
– Ты со своей Розой носишься как с писаной торбой!
– Ну, на торбу она не похожа, – отшучивался Герман.
– Смотри, Архипов, я долго ее взгляды терпеть не буду.
Герман только посмеивался, он любил жену. Куда он без Тайки? Он так долго добивался, чтобы Таечка стала его женой. Все у него получилось, только вот рад ли он? Детей Таисия не захотела, и он не смог ее убедить, да и, несмотря на то что Тая сама доктор, здоровье у нее неважное, головные боли мучили.
Роза Ерашова стала уникальным доктором – торакальным хирургом и порой оперирует не только легкое, но и молочные железы с пищеводом.
Она и судьбу свою нашла на работе, в отделении. У мужчины был диагноз «обструктивный бронхит», к тому же на фоне серьезной депрессии, связанной со смертью супруги.
Диагноз «депрессия» почти так же популярен в народной самодиагностике, как и «насморк», но с большим начальником была совсем другая история. Мужчину постоянно угнетало чувство вины за то, что не сберег жену, он страдал от одиночества. Организм отреагировал на депрессию по-своему: затрудненным дыханием, мучительным изматывающим кашлем и бронхоспазмами. Так совпало, что Роза Викторовна была не только хорошим врачом, но и красивой женщиной. И можно только догадываться, что активней повлияло на выздоровление больного. А вскоре они с Розой сыграли свадьбу. Архипов тогда на утренней планерке публично поздравил новоиспеченную госпожу Ерашову с бракосочетанием и пожелал счастья. Коллеги захлопали, а Роза вспыхнула как цветок ее имени. Очень скоро Архипов назначил ее заведовать отделением, и дело было совсем не в статусном муже, а в том, что Роза Ерашова как нельзя лучше подходила на эту должность.
Архипов был уверен в том, что женщины, когда выходят замуж, становятся более спокойными, мудрыми, взвешенными. Они знают, что после нескольких часов, проведенных на работе, им нужно сохранить в себе силы, чтобы не огорчить невниманием тех, кто их ждет дома. Они вынуждены уступать и идти на компромиссы. Но теперь Герман наблюдал, что у Розы Викторовны происходила другая история: из милого и всепонимающего доктора она превращалась в злобную, скандальную стерву, как будто осталась в старых девах, не меньше. Медсестры и другой персонал шептались у Розы за спиной, что вышла она за «папика» по соображениям финансовым, да, видно, счастливой жизни не получалось, иначе отчего такая красавица стала нервной и срывается по каждому поводу?
Герман собирался выяснить, что же происходит с Розой и в ее отделении, потому что был уверен, что это звенья одной цепи.
– Травяной успокаивающий чай. – Галина Ивановна знала, что ему нужно.
– Спасибо.
Герман так и не мог придумать, как ускорить поступление денег на ремонт стационара. Может, куратор прав, стоит написать письма-жалобы, письма-просьбы. Сходить к мэру на прием. А то он лечит всю администрацию, а что толку?
Архипов вдруг вспомнил, как он первый год своей профессиональной деятельности работал на «Скорой». Вызов был поздно ночью – гипертонический криз. Бабушка, которую он приехал спасать, вдруг спросила:
– А вы Маяковского любите?
Герман даже растерялся и переспросил:
– В смысле, поэта?
– Ну да, Владимира Владимировича Маяковского. Я учительница литературы.
Он не выдержал и рассмеялся – ночь, гипертонический криз и Маяковский, это был перебор.
– Я сегодня нашла его стихотворение, – продолжала бабушка, – «Мразь» называется, очень современное. – И она начала читать с выражением:
Подступает голод к гландам…
Только, будто бы на пире,
Ходит взяточников банда,
Кошельки порастопыря.
Тогда Герман поставил пациентке успокоительное. А сейчас вдруг вспомнил ту бабушку и строки Маяковского. Может, это был ему знак какой, а он просто не понял, и теперь в его больнице берут взятки, а старушка-учительница хотела его предупредить.
Чай от Галины Ивановны не помог. Герман знал, что ему поможет – только деньги на ремонт стационара, которые он ждет. Это его единственное лекарство.
Глава 6
Очень плохой день
День не задался с утра, хотя вечер накануне об этом предупреждал. До Анны Павловны Колокольцевой Юля с Вадиком Тымчишиным и верстальщиком Володей все-таки добрались. Старушка встретила журналистов со слезами на глазах.
– Бросили меня все, бросили!
– Анна Павловна, вам же предлагали переехать, – растерялась Юля.
– Куда переехать, Юля?! Мне умирать пора, а не переезжать.
– Ну что вы такое говорите!
– Говорю что есть. Помереть спокойно не дают! Вот она, чертова кукла, – Колокольцева пнула лежащую на полу люстру. Стекло зазвенело, рожки закачались.
Володя с Вадимом подняли люстру с пола.
– Давай мне подавай, а ее на крюк подвешу, – Вадим пододвинул стул и залез на него. Вова взял люстру, начал было подавать, но случайно толкнул стул, и на полу образовалась куча-мала: двое мужчин и висячий светильник, вернее, то, что от него осталось.
– О господи! – Юле только и оставалось всплеснуть руками. Все три плафона люстры раскололись на большие куски, сиротливо торчали рожки и провода.
– Ой, простите, пожалуйста, мы нечаянно, – принялся оправдываться Вадим.
– Мы не хотели, – вздыхал Вова.
– Ой, ой, бог с ней, с люстрой! Вы-то не ушиблись? – заохала Колокольцева. – Руки-ноги целы? Как вы, мальчики?
– Целы, целы, – ответил Вадик, поднимаясь. Володя тоже встал, отряхиваясь от осколков.
– Вот и помогли бабушке. Сегодня уже все магазины закрыты, люстру не купишь. Извините, пожалуйста.
– Это вы меня извините, – Колокольцева расстроилась. – Покалечиться же могли из-за меня.
– Вот ты меня все ругаешь, Юлька, а я, как знал, патрон с собой прихватил, у меня в столе в редакции валялся, словно случая ждал, – весело заявил Вадик. – Бабушка, а лампочка простая у вас есть?
– Нет, откуда? Разбились же с люстрой.
– Мы сейчас с Вадимом пойдем на «дело», – Володя воспрянул духом.
– На какое дело? Вы свое дело уже сделали. Спасибо, больше не надо, – Юля соображала, что же предпринять дальше.
– Женщина, уже уймитесь! Это дело только мужское.
Вадим и Вова удалились из квартиры с заговорщицким видом и вскоре вернулись, каждый держал в руках по лампочке.
– Операция «Подъезд» завершена, – отрапортовал Тымчишин.
– Лампочки в подъезде украли! – догадалась Юлька. – Хулиганы!
– Зато сейчас будем свет в квартиру подавать, – они гордо потрясли лампочками.
– Ворюги! – попыталась устыдить парней Юля.
– Мы просто находчивые. Учись, подруга, – подмигнул Вадим. – А то бы убились здесь, пришлось бы на поминки тратиться. Зато какой бы заголовок был в родной газете!
Юля не смогла удержаться от смеха. Но самое главное, что осталась довольна бабушка Колокольцева, которая с восторгом наблюдала, как мужчины вкручивали сначала патрон, а потом и лампочку.
– Спасибо вам, а то как бы я без света? Спасибо, Юленька! – сказала она, провожая гостей.
Тымчишин пообещал купить Анне Павловне новую люстру и повесить ее завтра, а поломанную они все вместе выкинули в мусорный бак.
С утра в редакции все обсуждали итоги горячей линии. Солировала, конечно, ответсек Мила Сергеевна.
– Заурский наш молодец, напряг всех, построил, вот и результат есть.
– Вы о каком результате говорите? – иронизировал Попов, по словам ответсека, журналист «старой формации». Хорошо это было или плохо, принадлежать к такой формации, в редакции не понимали.
– О таком, что был читательский интерес, новые темы, новые лица.
– А мне лиц не надо, я все насквозь вижу.
– Вечно вы, Артемий Петрович, меня подкалываете! Люди в вашем возрасте более толерантны.
Попов не стал расстраивать женщину и говорить, что возраст-то у них почти одинаковый.
– Мила Сергеевна! Ну где вы таких слов умных понабрались? Это молодежный сленг, наверное?
– Я умная по определению.
Юля с улыбкой наблюдала за перепалкой коллег. Она-то точно знала, что Попов – добрый, мудрый и всепонимающий и подкалывает он Милу Сергеевну не потому, что человек конфликтный, а исключительно по большой братской любви. И если кто-то вдруг захочет женщину обидеть всерьез, то Попов сотрет ее обидчика в порошок.
Юля в который раз подумала, что профессию она выбрала правильно – по своему характеру, по способностям и по душе. Ведь если без души ходить на работу, это каторга. Для нее работа – удовольствие, и, похоже, это не она выбрала газету, а газета – ее, потому что не отпускает от себя. Каждый сотрудник редакции стал для Юли близким человеком, в судьбе многих она лично принимала участие.
Взять, к примеру, корректора Надю Метелю, которая «напоролась» на Фейсбуке на мошенника: ловкого молодого человека. А может, и не молодого совсем, кто их в социальных сетях разберет? Потенциальный жених обещал приехать к ней из Америки в Россию, но с ним якобы произошло несчастье – корабль, на котором он плыл, захватили пираты. Для того чтобы освободить любимого, Метеля отослала пять тысяч долларов в неизвестном направлении, к тому же с ее карточки исчезли все деньги: она доверчиво сообщила мошенникам электронную почту и телефон. Надюша попалась на типичный развод, а эмоциональная привязанность усыпила бдительность[1]1
Подробнее об этом в романе Людмилы Феррис «Предел несовершенства».
[Закрыть].
Юлька тогда очень сочувствовала Наде, кроме того, что ее ограбили, ей еще и сердце разбили. Юля потом осторожно рассказала коллеге, что такие письма называются «нигерийскими», потому что родиной мошенничества является эта страна. Письма мошенников изобретательны, проникновенны, с трагическими и слезными историями, и не придет в голову романтической женщине, что все это умелая декорация и лохотрон.
История, которая случилась с Надей Метелей, в прошлом. Она нашла свое счастье, но не за далекими морями, не в интернет-пространстве, а в соседнем подъезде – встретила вдовца по имени Максим, и теперь у нее настоящая семья: муж и приемная дочка. И об иностранных женихах Надя больше и не вспоминает. Как говорил барон Мюнхгаузен: «Мы были искренни в своих заблуждениях».
А вот заблуждалась или нет та незнакомка, что позвонила вчера по горячей линии? Юля проверяла несколько раз свой личный сотовый номер, выданный на период горячей линии, – номер, с которого звонила женщина, был скрытый. Никому и в голову не могло прийти, что надо ставить программу «супер-определитель номера». И стоит ли реагировать на анонимные звонки?
Что она имеет в итоге? Звонила женщина, она не истерила, не нервничала, она знала, о чем будет говорить и с кем. В полицию женщина заявлять не собиралась. В ее голосе слышались требовательные нотки, она хотела, чтобы журналист Сорнева ей поверила и начала действовать. Ну, конечно, действовать!
– Юльч, не волнуйся, люстра висит на потолке. – Это пришел Тымчишин.
– Интересно, с каких это пор, Вадик, ты докладываешь Сорневой про люстру. Что за люстра? В вашей спальне? А почему народ не в курсе? – забрасывала вопросами Мила Сергеевна.
– Мила Сергеевна, это не вы про Шерлока Холмса написали? – усмехнулся в ответ Вадик. – Нет? Удивительное дело, а я думал, что вы. Столько фантазии и все попусту. Я покупал люстру нашей редакционной бабушке Колокольцевой. Вчера люстра была разбита. Сегодня потеря восстановлена. Покупка люстры производилась по заданию журналиста Сорневой. Отчет закончил.
– Ну, Вадик, и болтун же ты! Мог бы сразу про Колокольцеву мне сказать, а то голову морочил.
– Я морочил?
– А кто же еще, конечно, ты.
– Юлька, а может, и правда, порадуем общественность? Давай тоже люстру себе купим, одну на двоих? А к люстре потом нужна спальня…
– Отстань, у меня люстра своя есть и своя спальня, – Юле совсем не хотелось шутить.
Она вчера, похоже, не сориентировалась в ситуации, и надо быстро исправляться. Сегодня утром, как раз по ее, Юлькиной, договоренности Герман Николаевич Архипов встречается со студентами Шумской.
С Евгенией Олеговной Шумской, преподавателем журналистики и культурологии, Юля была знакома давно. Женщина ей нравилась тем, что подходила к своей работе с выдумкой и хотела сделать из тех, кто выбрал специальность «связь с общественностью», настоящих профессионалов. Она и Юлю Сорневу приглашала для того, чтобы поближе познакомиться с газетой «Наш город» и направить студентов туда на практику. Идея пригласить Архипова тоже принадлежала Шумской, и Юля согласилась помочь.
Вспоминая тот разговор, Юля поняла, что ей нужно срочно в институт, она должна увидеть Архипова живым и здоровым, тогда все встанет на свои места и она забудет про необычный звонок.
– Вадим, до института меня подвезешь?
Он как будто все понял.
– Без вопросов.
И только Мила Сергеевна язвительно кинула в спину:
– Все-таки люстру пошли выбирать.
В аудитории, где обычно проходили лекции Шумской, было пусто. Юля зашла в деканат.
– Девушка, мне Евгения Олеговна нужна.
– Ой, сами потеряли, – растерянно ответила секретарша.
– У нее на занятиях должен был быть главврач городской больницы – Архипов Герман Николаевич.
– Да, он приходил, Евгения Олеговна его встречала, переживала, а потом, студенты говорят, занятие закончилось и они ушли. Вместе. Евгения Олеговна так и не вернулась. А у нас сегодня заседание кафедры. Пытались дозвониться, но телефон у нее недоступен.
– Где мне группу найти, у которой занятия были?
– Аудитория два-два. Если вдруг Шумская там, то скажите, чтобы в деканат зашла.
Нужную аудиторию Юля нашла сразу, но увидела там только двух студенток.
– А где вся группа? – удивилась она.
– А вам зачем? – Девочки с аппетитом хрустели чипсами.
– В чипсах калорий много, будете толстыми, – раздался сзади мужской голос. Вадик Тымчишин следовал за Юлей как верный страж.
– Не будем, – девчонки захихикали. – У нас все калории учеба поглощает.
– У вашей группы было занятие по жанру интервью с гостем доктором Архиповым?
– Да, – студентки кивнули, не переставая жевать.
– Где мне найти Евгению Олеговну? Когда вы ее видели?
– Ну, она пошла этого врача провожать, и все. Мы подождали немного, потом звонок прозвенел, мы и пошли. Больше Евгеши не было.
– Юля, а ты позвонить не хочешь? – тихо спросил Вадим. – И Шумской, и Архипову.
– Не хочу. Боюсь, – так же тихо ответила она. – Куда она могла его провожать? Разве что к стоянке машин во дворе? Пошли!
– Да позвони ты, следопыт!
– Ты прав, у меня истерика начинается, – вздохнула Юля. – Сейчас. – Она достала телефон, набрала сначала номер Архипова, а потом Шумской. – Оба абонента – вне зоны доступа.
Они спустились к автостоянке.
– Вадик! Это машина Архипова! Его машина! – Юлька показала на серебристый «РАФ».
– Погоди, Сорнева, не гони волну. Может, они чай пошли пить и заболтались.
– А почему телефоны выключены? Вадик, это точно машина доктора Архипова! Что-то случилось!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?