Текст книги "Народный святой архимандрит Павел (Груздев): текстология дневников"

Людмила Камедина
Народный святой архимандрит Павел (Груздев): текстология дневников

Ветка Мологи – народный святой отец Павел (Груздев)

 
Скажи мне, ветка Палестины:
Где ты росла, где ты цвела?
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?
Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занёс?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слёз?
Иль, Божьей рати лучший воин,
Он был, с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и божеством?..
 

М. Ю. Лермонтов, 1837

Содержание стихотворения М.Ю. Лермонтова удивительным образом перекликается с жизнью архимандрита Павла (Груздева), с народной песней «Ветка», которую так любил и часто пел отец Павел, с народным представлением о святости и почитанием ещё не причисленного к лику святых, но признанного праведником в народе, так называемого, народного святого отца Павла (Груздева).

Родившийся и проведший свои детство, отрочество, юность на земле Мологи, он, как оторвавшаяся от этой древней земли ветка, был занесён в новгородскую, вятскую, казахстанскую, тутаевскую земли. Его биография достаточно полно описана. Следует отметить только, что древняя земля Молога, до времени скрытая от нашего безобразного мира, как подводный град Китеж, дала жизнь, цветение и украсила многими добродетелями своего верного сына, «Божьей рати лучшего воина»», «Павёлку» Груздева.

На юношеских фотографиях отражён светлый лик Павлуши: открытые, добрые глаза, внутренняя радость, непосредственность и детскость. Весь его облик – это радостная устремлённость доброму Божьему миру и людям. Странно, что с таким лицом он подвергся аресту и был отправлен в вятский трудовой лагерь за какую-то антисоветскую деятельность и злостное отношение к советской власти. В лике Павла Груздева не было ничего злостного, гневливого, скрытного, он был весь – добро и радость.

Мологская земля украсила своего сына многими добродетельными качествами: ясностью ума, любовью к людям, нестяжательством, щедростью, терпением и смирением. Отец Павел был сильным молитвенником, он не выпускал молитву из своей души, она жила в нём. Молитва вросла в «ветку Мологи», она оживляла её, не давала засохнуть. Да и умер отец Павел не от того, что «засох», подобно ветке Палестины, а потому, что созрел для Царствия Небесного. Созрел к тому, чтобы оживлять его, это Царствие Божие, прорастать из Него на оставленную землю, прорастать в душах приходящих к нему людей, молитвенников, праведников и грешников. Ветка Мологи цветёт в молитвенных поминовениях об отце Павле (Груздеве), в добрых воспоминаниях о нём.

Согласно гениальным лермонтовским строкам, Сам Господь раскидывает святые ветки с Земли Святой на земли грешников, чтобы не оставить их без цветения, дать им плоды добрые. С детства, воспитанный в монастыре, отец Павел святой веткой Мологи был заброшен в села Борзово, Верхне-Никульское, город Тутаев, чтобы дать прививку добродетелей их жителям и многим приезжающим в эти края для добровольного прививания Слова Божьего, традиций предков, любви к Русской Земле.

Лермонтовская ветка Палестины грустит о потерянном древе – родной земле, которую она покинула по Божьей воле, а порой и плачет «горючими слезами». Отец Павел, по воле правительства Советского Союза, которое приняло жестокое постановление о затоплении Мологи, был вынужден покинуть родные края, святые земли Афанасьевского монастыря и, как ветка Мологи, летать по разным землям, грустить о потерянном древе и, кто знает, может быть, и проливать «горючие слёзы» вдали родной земли, потерянного крова, выпадения из привычного молитвенного церковного ритма в «исправительно-трудовую деятельность».

Угадал Лермонтов и сущность прожитой жизни и посмертной славы «лучшего воина» «Божьей рати» – он удостоен Небес перед людьми и перед Богом. Из знавших отца Павла, никто не сомневается в том, что он удостоен Небесной Славы и что место ему уготовано в раю. На земле же идёт народное прославление своего праведника.

В книгах, написанных об архимандрите Павле (Груздеве), достаточно подробно изложена его биография, приведены документы, сопровождавшие его жизнь и тружение, опубликовано большое количество воспоминаний современников отца Павла о встречах с ним, изданы рассказы самого отца Павла, записанные с его слов. Наконец, напечатаны «тетради», им самим составленные, в которых он рассказывает о себе, записывает свои любимые стихи, пословицы, поговорки, афоризмы, а также молитвы, акафисты, каноны, жития святых и даже целые службы тому или иному святому. «Тетради» наполнены бытовыми зарисовками, пояснениями, подписями, надписями, вставками и разного рода потешками.

«Тетради» – это словесный портрет самого отца Павла, его внешней и внутренней жизни, его высказанных и невысказанных, но читаемых в подтекстах мыслей. Текстологического анализа «тетрадей» отца Павла ещё никто не производил. Задача данной статьи – дополнить портрет архимандрита Павла (Груздева) для современников и потомков через текстологическое исследование «тетрадей», которые заполнялись рукой самого отца Павла, в них – его мысли о прошедшем, настоящем, будущем, о родных, знакомых и духовных чадах, о быте и духовном Бытии, о личном и Божьем мире, о живых и усопших.

В словах, буквах, почерке, ритме, избранных жанрах предстаёт сам отец Павел, потому что это слова, которыми он говорил, эти буквицы и почерк, которыми он писал. Это его ритмы жизни, внутренней, душевной и духовной, которой он постоянно жил. Это жанры, которыми он общался с людьми и окружающим его Божьим миром. Всё это, высказанное и невысказанное, запечатлённое и оставленное в мыслях, – всё это внутренний человек архимандрит Павел (Груздев), душевный и духовный. Закрытый для мира, он неожиданно открывается в своих писаниях.

В опубликованных воспоминаниях об отце Павле много личного. На каждое воспоминание невольно накладывается личность вспоминающего. И черты самого рассказчика, как зеркала, отражаются на облике праведного старца. У каждого отец Павел получается таков, каков сам рассказчик. Как у иконописца, лик святого часто несёт на себе черты художника-создателя, как у писателя, главный герой, пусть неуловимо, но напоминает какими-то чертами своего автора-творца, так и рассказчик, проникаясь жизнью старца, и в свою жизнь вовлекает мир того, о ком он решил поведать читателю, слушателю. Через призму своей духовности он смотрит на духовидца-старца.

Архимандрит Павел (Груздев), помимо своей личности, запечатлённой в душах тех, кто его хорошо знал, оставил своим современникам и потомкам тексты в «тетрадях», такой своеобразный дневник разного рода раздумий, настроений, памяток. Текст произнесённый, а тем более записанный собственной рукой, говорит о самой личности, об её характере, чувствах, эмоциях, уме, отношениях с окружающим миром. Текст, по сути своей, и есть сам человек, в его представлении себя самого миру.

Семиосфера текста архимандрита Павла (Груздева) включает всё многообразие русского мира: письма, записки, пояснения, приписки, памятки, заметки, вырезки из газет, записи на полях, стихотворения, помянники, изречения, притчи, поучения, предания, церковные правила, молитвы, тропари, кондаки, каноны, акафисты, жития святых, службы святым, стихиры, лествицы, славы, пословицы, поговорки, загадки, приговорки, потешки.

Личность автора выявляется во всём: в структуре текста, в хронотопе записей, в избранных темах, мотивах, идеях, в символике подтекста, в расставленных и закодированных знаках, в ритмах и интонациях текста, в языковой материи, её словах, буквицах и звукописи.

Источниками записей отца Павла являются церковные книги: евангелия, Апостол, Пролог, молитвословы, акафистники, минеи, патерики, служебники, уставные чтения, типикон, требники, триоди; светская литература: сборники стихотворений, книги пословиц, поговорок, приговорок, загадок, потешек, газеты, журналы, песенники.

Архимандрит Павел (Груздев) вёл записи в «тетрадях»» с 1950-х годов и до последних дней, пока не потерял зрение (1980-е годы). В его «тетради» присоединены несколько писем из тюрьмы (1944 г.), из села Верхне-Никульское, Ярославля, села Борок и других мест; записки с просьбами, приглашениями, сообщениями; копии документов, например, о возведении в сан архимандрита (1983 г.), прошение за штат из-за возраста и болезней (1991 г.) и др.

В современном виде «тетради» содержат богослужебные и религиозные тексты, светские записи бытового или поучительного содержания и фольклорный материал. Соответственно этому личность отца Павла в совокупности представляет собой человека глубоко религиозного, по социальному статусу – священнослужителя, монаха, в светском плане – человека доброго и весёлого, шутника и балагура. Кроме этого, в «тетрадях» много стихотворений поучительного и романтического содержания. Часть этих стихотворений сочинил сам отец Павел, а часть – переписана им из журналов и стихотворных сборников. На стихотворных текстах есть указания на авторов и даже на источник переписки, например, какой-нибудь журнал. Некоторые же стихи не подписаны. Вероятно, эти неподписанные стихи и есть авторские. О том, что отец Павел сочинял стихи, есть указания и в изданных воспоминаниях о нём. Эта стихотворная часть его «тетрадей» выдаёт в нём человека романтического, сочинителя и любителя лирики.

Структура текста «тетрадей»

Текст «тетрадей» отца Павла (Груздева) структурируется в трёх направлениях: богословском, лирико-романтическом и народно-смеховом. Эти три направления составляют три круга чтения отца Павла.

Круг первый – богословский, он формируется всей жизнью архимандрита Павла (Груздева). Религиозная составляющая жизни отца Павла превалирует над остальными. Он сам рассказывает о себе, о своей религиозной семье, монастырском детстве, отрочестве, юности, церковном послушании. Круг общения отца Павла – монахи и монахини Афанасьевского монастыря, что был на исчезнувшей земле Мологе, священнослужители, прихожане храмов, где он нёс послушание, а позднее вступил на поприще церковного служения. Из тюрьмы, куда он попал по обвинению в заговоре – неприятии обновленчества, он пишет письма своему другу Димитрию Смирнову (ныне священнику). Есть небольшое количество записок родным, прихожанам Троицкой церкви села Верхне-Никульское. Записи обязательно сопровождаются «благословением». Отец Павел пишет: «Шлю привет и Божие благословение», «С неизменной любовию и лучшими пожеланиями», «Храни вас, Господь» и т. п.

Поразительное смирение показывает узник Павел Груздев: «Живу пока, слава Богу», «хлеба получаю не менее 800 гр.», «работа тоже лёгкая», «бригадир очень хороший человек», «я своей участью доволен и ни капли не обижаюсь, не всё пить сладкое, надо попробовать и горькое». Великую христианскую добродетель – смирение – отец Павел сохранил на всю свою жизнь. Со смирением он перенесёт и второй арест со ссылкой в Казахстан, и трудную монашескую жизнь в условиях безбожного советского времени, свою слепоту, и ряд тяжёлых заболеваний в конце жизни. Не изменит он и другой христианской добродетели – любви. Из тюремного затвора он обращается к своему другу Димитрию Смирнову – «мой голубь сизокрылый», «Митенька», просит на проскомидии вынимать за него частицу, напоминает слова апостола Павла: «молитесь за други ваша».

Заключённый Павел Груздев просит прислать ему в тюрьму тропари Зосиме и Савватию Соловецким, Сергию Нуромскому, сообщает о смерти своих товарищей, вероятно, общих знакомых, которых они в этих трудных безбожных условиях всё-таки смогли достойно похоронить, одеть «и даже справить обряд». Несмотря на внешние обстоятельства: заключение, трудовую повинность, скудное тюремное питание, чуждое окружение и многое другое, – Павел Груздев сохраняет своё человеческое достоинство, удивительное смирение, любовь и совершенно отчуждённую от всего тюремного жизнь. Внутренняя жизнь будущего старца течёт по-прежнему молитвенному ритму смиренного тружения, по воле Божьей, с исполнением самого любимого обряда – облачения, положения во гроб, захоронения, поминовения, мысленной Литургии. Не изменится и вся последующая жизнь архимандрита Павла (Груздева). Он по-прежнему будет чужд советской действительности. Вся его жизнь – внутренняя, с тропарями, кондаками, молитвами, житиями святых, литургическим богослужением, богословскими поучениями. Внешняя жизнь – это беспрерывное тружение на благо Матери-Церкви.

Любимая часть многотрудной жизни отца Павла – это отпевания, панихиды, поминовения усопших. Он даже завёл себе специальный помянник, куда вносил всех, достойных поминовения. В помяннике указаны давно умершие монахи, цари, люди, пострадавшие за веру. Так, например, отец Павел вписал умершего в 1681 году патриарха Никона, томского старца Фёдора

Кузьмича (по преданию, ушедшего в затвор царя Александра I, усопшего в 1864 году) и жену его (по преданию, инокиню «молчальницу Веру», которая умерла в Новгороде в Сырковом монастыре), какого-то «убиенного младенца Иоанна» (убитого в Угличе в 1663 году и «похороненного в церкви Предтечи»), валаамских монахов с XIV по XX вв., выписанных с могильных плит на кладбище Валаамского монастыря, и многих других.

На святой остров Валаам отец Павел ездил в 1969 году, специально, помянуть усопших монахов. Он прибыл с туристической группой и прямым ходом пошёл на кладбище, которое и было целью его поездки. Он списал имена всех монахов с могильных плит, даты их смерти, для последующего поминовения. В советское время их, конечно же, никто не поминал. Остров был заброшен. Возились только туристические группы для отдыха. Особо поминал отец Павел валаамских мучеников: убитых, изрубленных, затонувших, страдальцев ХХ века.

Почитал отец Павел преподобного Варлаама Хутынского, новгородского святого XII века, чей подвиг произвёл на отца Павла сильное впечатление. Он об этом записывает в «тетрадях». Кроме этого, в «тетрадях», вперемешку с остальными жанрами часто появляются поминовения рабов Божьих с приписками: «усердный к Богу молитвенник», «была милосердна, яко самарянин», «он всех любил и принимал», говоря «не смею не принять Христа, а в чьём лице придёт он, не ведаю», «очень хороший был батюшка» и т. п.

Любил отец Павел участвовать в самом обряде захоронения. Так, в записи 1979 года он пишет о смерти протоиерея Вячеслава Зуммера, сообщает, что участвовал в его погребении митрополит Иоанн, 18 священников, 2 протодиакона, и приписывает: «я облачал тело о. Вячеслава, а также участвовал при совершении чина погребения». Почитал отец Павел замученного советской властью патриарха Тихона, ещё до его канонизации.

С большой любовью относился отец Павел к юродивым Русской православной церкви. В его «тетрадях» упоминаются почти все юродивые, причисленные к лику святых. Их не так много в православной церкви. Исследователи насчитывают более 30. Отец Павел поминает и молитвенно обращается к таким юродивым, как Иаков Боровичский, Максим и Василий Московские, Николай Качанов, Иоанн Власатый, Симон Юрьевецкий, Домна Томская, Паша Саровская и др.

Тёплые слова посвящены усопшему «тяте» – Александру Ивановичу Груздеву. Отец Павел подробно сообщает о его смерти: «13 ноября 1958 года в 2 часа утра в четверг помер Груздев Александр Иванович на 71 году жизни, похоронен в г. Тутаеве на Леонтиевском кладбище. Душа его во благих водворится. Если бы мы, Его дети были бы такими же, каким был тятя…». Уважение и почитание отца выражено у отца Павла не только в подробном сообщении о смерти, в поминальной молитве, но и в особом написании – «Его» с большой буквы. Так принято писать о Христе. Например, «Христос, Который, к Тому… и Его.» и т. п. «Тятю вся нищета поминает», – с удовлетворением сообщает отец Павел. Своего «тятю» он представляет как праведника, труженика, отца, любящего свою семью.

Пожалуй, только ещё одного человека отец Павел вспоминает в подробностях смерти, с любовью и явной привязанностью в жизни – это блаженную «Еню». Юродствующая Евгения была келейницей отца Павла, всё время в куклы играла, добрая была, ни на кого зла не держала. Старец звал её то «тётка Еня», то «бабка Еня», то «Енуха». Он сообщил о её смерти, вплоть до минуты. После смерти «Ени» он раздавал её рваные и штопаные чулки, как «святыню», чтоб носили.

Перечисляя усопших, отец Павел приписывает: «Господи! Приведи помереть с чистой совестью, и лучше мне пострадать, нежели кто пострадает от меня. Лучше быть преданным, чем предателем, лучше быть оклеветанным, чем клеветником». Ничего не боялся отец Павел в безбожное лихолетье, один страх был у него – это страх Божий. Жил так, чтобы не бояться умереть.

Впервые отец Павел написал о своей смерти в «тетрадях» «в 1961 году, на 51 году жизни»: «Время приближается к смерти, приведи, Господи, умереть по-христиански». В заключение же своего помянника, уже в 1980-х годах о. Павел напишет: «По смерти моей, Бога ради, прошу вписать и моё имя в сей синодик. Священник Павел Груздев. Нам венцы готовятся. I. П.». Синодик заканчивается словами: «Я очень люблю поминать умерших, а может быть, и меня кто помянет».

Богословие текста в «тетрадях» архимандрита Павла (Груздева) заключено и в переписанных от руки в большом количестве молитвах, тропарях, кондаках, канонах, акафистах. В советское время трудно было найти изданные молитвословы, акафистники, служебники. Приходилось многое переписывать в «тетради». Переписывалось, как правило, редкое. Так, например, в «тетрадях» старца оказываются молитвы святым Лазарю Мурманскому, Агапиту Меркушевскому, Косме Яхромскому, тропари, кондаки, величания святым Арсению Новгородскому, Макарию Овручскому, Герасиму Вологодскому, канон Гробу Господню, акафисты афонским монахам, Афанасию Брестскому, «Христу в скорбях» и т. д. Отдельно записаны стихиры святому Павлу Обнорскому. Из «тетрадей» видно, кому любил служить и молиться архимандрит Павел (Груздев): в «тетради» переписаны службы святым Фёдору Острожскому, Фёдору Ростовскому, Гавриилу Белостокскому.

В записях отца Павла есть личные молитвы-обращения. Например, после сообщения о том, что его рукоположили, он записывает: «Помоги мне, Господи, поприще и путь священства без порока прейти» или, в другом месте: «Господи, мой Господи! Воззри на ны милостливым твоим оком». Искренность и честность чувствуются в его словах. Любил отец Павел молитвы ко Христу. Например, он записывает в «тетрадях» длинную, на три страницы, молитву ко Господу Иисусу Христу. Затем поминает иеромонаха Парфения (+ 25 марта 1855 г.). После чего, явно для себя (а значит, и для любого монаха), записывает ежечасную молитву святителя Иоасафа, епископа Белгородского, который при жизни следил за правильностью совершения богослужения, за нравственностью паствы, уделял большое внимание образованию священства, соблюдения ими устава. Свои подвиги милосердия и раздачи денег нищим Святитель тщательно скрывал и умер с 70 копейками в кармане. Молитва Святителя обращена ко Христу. После традиционной «амини» в «тетрадях» следуют авторские молитвенные импровизации отца Павла: «Господи! Спаси, сохрани и помилуй от врагов видимых и невидимых, от бед и напастей, от искушений и грехопадений, от злых людей и внезапные смерти, меня грешного, моих сродников и всех православных христиан. Господи! Молитвами праведников помилуй грешников. Святой великомучениче и целебниче Пантелеймоне, моли Бога о нас. Святой великомучениче Димитрие, моли Бога о нас. Приведи, Господи, помереть в вере христианской, как умер тятя». Перед нами иерархическая «лествица» личного молитвенного обращения старца к Богу: на первом месте – Иисус Христос и каноническая молитва, на втором – следует молитва-обращение к мученикам и праведникам Пантелеймону, Димитрию, на третьем – тятя и личная молитва-просьба.

Христа отец Павел любил больше всего на свете, что явствует из всех его записей. К святому врачу IV века Пантелеймону старец обращается как физически больной человек, приобретший телесные недуги многолетней тюрьмой и ссылкой. Обращение к святому воину, борцу за христианскую веру Димитрию Солунскому (IV век), тоже закономерно и вполне патриотично для архимандрита Павла (Груздева), любившего повторять русским людям: «храните веру православную». Далее следует самый ближний и почитаемый человек – «Тятя». Слово отец Павел написал с большой буквы, чтобы подчеркнуть особую привязанность к родителю, которого считал настоящим христианином, и на которого он хотел бы быть похожим.

Фактически, отец Павел даёт молитвенную парадигму для верующего, в которую каждый по своему молитвенному чутью может вставить «своих» святых, которым он молится, которых почитает и от которых «слышит» ответ на свои молитвы. «Ближним почитаемым» может быть любой: отец, мать, духовный наставник и т. д. И в наши дни любой молящийся мог бы взять в соё молитвенное правило «молитвенную лествицу» отца Павла как парадигму, для наполнения её собственным содержанием.

Отец Павел вписывает в «тетради» изречения из Евангелия, Апостола. Чаще всего, это поучения для монахов, но есть и для православного русского народа. Изложены изречения-поучения архимандрита Павла (Груздева) в доступной для прихожан форме, например:

«Будь праведен в предприятиях твоих, и будешь иметь Бога помощником»,

«Чего не любишь сам, не делай того и другим», «Делай добро во всю твою жизнь, и не постигнет тебя зло»,

«Хранящие язык свой, избегают многих бед», «Лучше молчать, чем говорить неподобающее» т. п. Пострадавший за Христа, гонимый за веру, отец Павел записывает поучения, близкие своей судьбе. Он пишет: «Тяжёлое дело и многопечальное быть гонимому правды ради, но и быть ненавидимому людьми истины ради. Но и мзда такому многа на небеси, и потому надлежит радоваться и терпеть всякие искушения за любовь Христову». Смиренный от юности сам, отец Павел учил смирению и других.

Подобный поучительный характер носят в «тетрадях» переписанные отцом Павлом жития святых. Рядом с житием святого Пахомия Нерехтского записано житие юродивого Симона Юрьевецкого, по окончании которого отец Павел делает приписку: «Подвиги его поистине велики были. Его святыми молитвами нас, Господи, помилуй. Много может усиленная молитва праведного». Следующее молитвенное обращение к святому Лазарю Мурманскому, умершему «8 марта 1391 г.», далее «Помяни, Господи, юродивую Домну Карповну, юродствующую в г. Томске». Внутренними размышлениями, общим чувством в душе отца Павла были связаны юродивые Симон Юрьевецкий и Домна Томская, Пахомий Нерехтский и Лазарь Мурманский – все святые XIV века, поминаемые в марте. Старец обращался сразу ко всем святым, у которых совпадали или были блики дни поминовения. Юродивых и пустынножителей он выделял особо. Интересовался их житиями. В «тетради» записан подвиг в пустынножительстве святого Саввы Крыпецкого, он напоминал отцу Павлу подвиг любимого им Варлаама Хутынского. Да, он и сам, по сути, был «пустынножителем».

Одиночество было фактом существования старца. Он был одинок и пишет об этом из вятского лагеря. Он не находил там людей с подобным ему уровнем развития духовной жизни, т. е. поговорить было не с кем. Оставалось одно: смиряться и любить мир, чтобы не впасть в отчаяние и озлобление. Второй арест и ссылка в Казахстан также не породили «духовной дружбы» и не оставили духовного следа в мире старца. Его просьба, по возвращении из ссылки, о монашеском постриге и священнослужении – это тоже бегство от суетного, непонятного и чуждого его душе мира. Это своеобразный уход от всего советского, безбожного, несправедливого, в мир любимого им Христа и любимых святых. Он погружался в молитвенную и богословскую стихию внутренней жизни и проявлялся как молитвенник и народный богослов исключительно на церковных служениях, исповедях, духовных беседах, требующих от него молитвенного усилия «за други своя», за ближнего, за того, кто просит его помощи.

Служил отец Павел в отдалённых сёлах Ярославской области: сначала в селе Борзово, затем в Верхне-Никульском, подальше от властей, политики, городского шума. Записи этого периода его жизни подчёркивают одинокое, любимое им, созерцательное состояние внутреннего существования. Он погружался в него в отсутствии гостей, просящих и требующих, в отсутствии суеты. Он молился, любовался красотой Божьего мира, размышлял над прочитанным, сочинял духовные стихи, с особой любовью поминал усопших – и всё это записывал в свои «тетради». Судя по сотням исписанных каллиграфическим почерком страниц, у старца было тогда много времени для созерцания, разговора с Богом, наполненной внутренней духовной жизни. Отсюда эти сотни страниц с переписанными молитвами, тропарями, кондаками, канонами, акафистами, житиями святых.

Старец жил в этом богословии, создаваемом им самим. Он оставлял потомкам Слово Бога и славил Бога церковнославянским и русским словом. Он желал запечатлеть и удержать мир этих слов, словосочетаний, предложений, всего текста в памяти потомков, которые уже забыли своё родство с Духом Отца Небесного, духовной связи с Ним.

В богословесный мир «тетрадей» русского старца вписаны службы некоторым святым, например, преподобному Фёдору Острожскому, Фёдору Ростовскому, Гавриилу Белостокскому. Не только почитал, но и любил служить отец Павел мученикам Земли Русской, невинно пострадавшим, претерпевшим невзгоды и неправедные гонения, людям-жертвам, святым Христа ради. Сам прошедший несправедливые гонения и муки советских лагерей, он более всего проникался судьбою мучеников или людей, добровольно понесших Крест Христов, не выгоды ради, а за Христа ради.

Отдельные службы, водосвятные молебны, молитвы на освящение свечей и прочие церковные служения аккуратно переписаны в «тетради» рукою отца Павла во времена советского безбожного правления. Это тоже был своего рода подвиг, подвиг во времени, когда за ношение креста, церковных одежд, за богословские книги и, тем более, «тетради», да просто за то, что перекрестился, можно было пострадать.

Бесстрашно отец Павел принял монашеский постриг. Он не закрылся в монастыре, а также бесстрашно начал служить людям в священническом чине, бесстрашно принимал у себя десятки (а за все годы – сотни) нуждающихся в духовном окормлении людей. Нигде в его «тетрадях» не высказана мысль о том, что он «страшится», «боится»», «сомневается»». Нет в его записях страха ни перед властью, ни перед людьми. Есть только страх Божий. Отсюда такое огромное количество молитв, служб для Славы Божьей. «Если верующие в церковь не пришли, – записывает отец Павел после тропаря святому Ксенофонту Робейскому, – служить надо ангелам». И ещё одна характерная запись, подтверждающая бесстрашие старца: «Плох тот священник, который мзды ради служит». Актуально и для нашего времени.

На мысль о страхе человеческом и о страхе Божьем в «тетрадях» отца Павла помещены врезки – это вырезки из газет с портретами погибших космонавтов В.Н. Волкова и В.И Пацаева. Рядом приклеена тоже вырезанная картинка о гибнущих в море с евангельским текстом: «И глаголя им (Иисус): «Что страшливи есте, маловеры, тогда восстав, запрети ветра и морю, и бысть тишина велия»» (Матф.: 8-26)». Угадать движение мысли отца Павла трудно. Однако можно сделать предположение, почему, внезапно погибшие, уже перед спуском на землю, космонавты помещены с библейской картинкой. И те, на море, могли бы погибнуть, таков был страх перед смертью, но вера в Бога спасла их. Космонавты погибли по безверию, ибо для Бога нет ничего невозможного, как на море (утихомирить бурю), так и в воздухе (не допустить разгерметизации космического корабля перед посадкой на землю). Безверие и неверие во Всемогущего Бога сгубило космонавтов – это закодированная в картинках отца Павла мысль на страницах «тетрадей».

Среди многообразия жанров, встречающихся на страницах «тетрадей» отца Павла, есть редкие. Например, стихиры святому Павлу Обнорскому, «лествица» добродетелей. В стихире поётся о терпении лютых страстей, звучит призыв «не лениться», и тогда Господь даст своему чаду силу великую, спасение, блаженство, блага и праведный венец. Всё это получил за свою праведную жизнь преподобный Павел Обнорский, и всё это может получить любой, следующий путём праведника. После поучительной стихиры отец Павел записывает свою мысль о праведной жизни: «Молитва Иисусова заменяет все правила и молитвы».

Короткая Иисусова молитва – «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного» – молитва монашеская, известная с древних времён. Монах читает эту молитву с утра до вечера. Она постоянно звучит в нём. Судя по записям, отец Павел знал силу и благодать Иисусовой молитвы. Рекомендация старца, вероятно, распространяется не только на монашеский мир, но и на светский, это и совет прихожанам.

Жанр «лествицы» также древний. Само понятие «лествицы» исходит из идеи святого Иоанна Синайского (VII в.), прозванного Лествичником за свою книгу «Лествица», в которой повествуется о 30 ступенях духовного восхождения к Богу. В процессе такого духовного подъёма нужно избавиться от страстей и приобрести добродетели. Самая главная добродетель – любовь.

«Лествица», которую приводит в «тетрадях» отец Павел, называется им «Десять ступеней, ведущих на Небо». Стоит привести её для современников и потомков:

1. Совершенно забыть своё Я.

2. Плакать о грехах.

3. Быть кротким.

4. Познавать волю Божью.

5. Быть милостливым.

6. Иметь чистое сердце.

7. Быть миротворцем.

8. Терпеть за правду.

9. Терпеть поношение за Христа.

Далее у отца Павла – пропущенная строчка, и записи продолжаются. Вероятно, 10 ступень – это уже достижение Небес, обретение Бога, Бытие с Богом. Следующие же записи в «тетради» начинаются пословицей: «Не так живи, как хочется, а так живи, как Бог велит». Эта народная мудрость также вписывается в 10 ступень. Она обобщает девять предыдущих. Это своеобразный вывод «лествицы». У Иоанна Синайского (Лествичника) на последней 30 ступени помещена любовь, которая даётся Богом за преодоление 29 предыдущих ступеней. У отца Павла – это 10 ступень.

Богословие «тетрадного» текста представляют также притчи, поучения, предания. Притчи отец Павел выписывал из Пролога, причём, выбор делал в пользу шутливых поучительных описаний, смешных случаев из монашеской жизни. Например, записана притча о двух монахах, один из которых не любил лука, а второй не любил масла. Приглашая друг друга в гости, спорили, чего не класть в суп: лука или масла. Да так и уходили, не пообедав.

Записал отец Павел поучительную притчу о монахе, который не успел благословиться у старца на сон. Да так, по послушанию, и не лёг спать. Отец Павел делает приписку: «Таковы плоды послушания».