Текст книги "Познай, где свет – поймешь, где тьма"

Людмила Крылова-Лопаченко
Познай, где свет – поймешь, где тьма

© Людмила Крылова, 2018

© Интернациональный Союз писателей, 2018

* * *

ЛЮДМИЛА КРЫЛОВА-ЛОПАЧЕНКО

Людмила Крылова-Лопаченко родилась в 1946 году в селе Найхин (Даерга) Нанайского района Хабаровского края. Ныне проживает в городе Амурске Хабаровского края.

Ранее изданные книги:

«Синда – село родственников»,

«Несотворённый свет»,

«О Вьетнаме и не только»,

«Литературные теоремы»,

«Великие богини Триполья на Амуре»

и другие.

Началось всё с того, что как-то, много лет назад, впервые после окончания школы мне попалась на глаза поэма Блока «Двенадцать». Читаю, и вдруг начинаю понимать, что название поэмы не просто связано с числом евангельских апостолов, а что в поэме действуют эти самые «апостолы», но в каком-то странном, искажённом до неузнаваемости виде и к тому же, наверное, для полной неузнаваемости, с изуродованными именами. Евангелист Иоанн Богослов – Ванька, Апостол Андрей Первозванный – Андрюха, Первоапостол Пётр – Петька. Но более всего меня впервые поразил финал поэмы, где, как будто, ни с того, ни сего появился «Христос в белом венчике из роз».

Удивление было связано с тем, что нигде и никогда – ни на библейских картинах западноевропейских художников, ни на православных иконах (иллюстрации тех и других я давно собираю) – мне не встречалось изображение Христа в белом венчике. Чуть позже на понимание блоковского образа Иисуса Христа «в белом венчике» меня натолкнуло стихотворение русского поэта А. Плещеева «Легенда».

 
Был у Христа-младенца сад,
И много роз взрастил Он в нём.
Он трижды в день их поливал,
Чтоб сплесть себе венок потом.
Когда же розы расцвели,
Детей еврейских созвал Он,
Они сорвали по цветку,
И сад был весь опустошён.
«Как Ты себе сплетёшь венок?
В Твоём саду нет больше роз».
«– Вы позабыли, что шипы
Остались Мне», – сказал Христос.
И из шипов они сплели
Венок колючий для Него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили Его.
 

«Христос в терновом венце» – один из распространённых иконописных образов Христа, появившийся в России в XIX веке под влиянием западноевропейского искусства.

В древнерусской иконописи Христа, как правило, изображали в крестчатом нимбе.

Следовательно, терновый венец и крестчатый нимб являются атрибутами Христа в изобразительном религиозном искусстве Запада и Востока.

Почему же глубоко разбиравшийся в христианской символике поэт-символист А. Блок изобразил в своей поэме Христа в белом венчике? Мне показалось, что ответ надо искать в Библии.

И действительно, ответ нахожу в Евангелии от Матфея:

«Многие придут под именем Моим, и будут говорить:

«Я Христос… Тогда если кто скажет – «вот здесь Христос или там» – не верьте».

Значит, надев на своего Христа белый венчик и говоря при этом – вот здесь «впереди Иисус Христос в белом венчике из роз», – Блок подразумевал, что это вовсе не Христос, потому что белый венчик – это совсем не Его атрибут.

И тогда, естественно, возникает вопрос: а кто же действует в поэме в облике Христа? Поставленный таким образом вопрос уже предполагает ответ, на который нужно лишь найти доказательства.

Подсказкой стали начальные строчки стихов из пролога к поэме «Возмездие»:

 
Жизнь – без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами – сумрак неминучий,
Иль ясность Божьего Лица.
Но ты, художник, твёрдо веруй
В начала и концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить всё – что видишь ты.
Твой взгляд – да будет твёрд и ясен.
Сотри случайные черты –
И ты увидишь: мир прекрасен.
Познай, где свет – поймёшь, где тьма.
 

«Познай, где свет – поймёшь, где тьма». Эти строчки часто цитируют, но что они означают? Что значит познать свет? Ответ поэт даёт в начальных строках пролога.

Подсказка первая.

 
Над нами – сумрак неминучий,
Иль ясность Божьего Лица.
 

Подсказка вторая.

 
Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
 

И наконец:

 
Познай, где свет – поймёшь, где тьма.
 

Другими словами:

Познай, где Бог – поймёшь, где тьма, ад и сам Дьявол.

Далее мои рассуждения сводились к следующему: в православной иконописной традиции существует иерархия цвета, где главным является цвет летнего полуденного солнца, и принадлежит он Богу. Поэтому на иконах одежды Бога всегда имеют жёлтый, охристый или золотой цвет, символизируя солнечный свет.

Иногда Иисус Христос и Сам изображается на иконах как источник света, например, в образах «Спаса в Силах», в которых как бы материализуются слова: «Бог – это свет всему».

Например, самый известный образ Бога, как живой Свет, представлен в иконе Андрея Рублёва «Спас в Силах».

Кроме того, с Богом у христиан ассоциируются и такие знакомые нам всем понятия, как «Бог – это Любовь», «Бог – это Добро». И, наконец, сама божественная природа – это цветущий райский сад, то есть вечное лето.

А теперь все вышеперечисленные, связанные непосредственно с Божественной Сущностью свойства сравним с теми, что предшествовали явлению «Христа в белом венчике» в поэме «Двенадцать».

Прежде обратим внимание на сопровождающий это явление цвет (свет). Далее – на время года, время суток, на возникающие, пока непонятно у кого, чувства, какие чувства. И, наконец, – на каком фоне произойдёт явление «двенадцати красногвардейцев».

 
«Чёрный вечер,
Белый снег,
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек
Ветер, ветер –
На всём Божьем свете!
 
 
Чёрное, чёрное небо.
 
 
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди…»
«Чёрная злоба, святая злоба…»
 

«Чёрный вечер», «чёрное небо», «злоба», ночь, снег, холод, вьюга – а ведь эта стихия диаметрально противоположна той, которую мы определили как природу Божественную. Поэтому и действовать в этой стихии может только антипод Божества, которым, как известно, является Антихрист.

«Антихрист (с греческого – противник Христа) – лжехристос, некий могущественный человек беззакония, принявший силу, который появится на земле и, завладев ею силой и коварством, поведёт людей к безбожию. Сам воссядет во всей Церкви и будет требовать к себе поклонения».

«Энциклопедия Православной святости»

Во время работы над поэмой «Двенадцать» Блок сделал в своём дневнике такую запись:

«…Христос с красногвардейцами» (эти слова взяты у него в кавычки).

Едва ли можно оспорить эту истину, простую для людей, читавших Евангелие и думавших о нём».

Следовательно, необходимым и главным условием для понимания смысла поэмы «Двенадцать» является знание Евангелия или хотя бы его внимательное прочтение.

(Как можно было изучать поэму, судить о ней, не читая Библии, зная о том, что поэма написана по мотивам Евангелия).

Однако, уже можно с уверенностью сказать, что в облике Иисуса Христа «в белом венчике» действует Антихрист, а слова «Христос с красногвардейцами», взятые Блоком тоже в кавычки, могут означать только одно – Антихрист с «красногвардейцами».

Но тогда и «красногвардейцы» (в кавычках) тоже не совсем то, что мы думаем. Но кто скрывается за словом «красногвардейцы», узнать уже не представляет особого труда.

Обратимся вновь к Евангелию от Матфея и прочтём внимательно следующие строчки:

«Восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно – избранных».

Ев. От Матфея гл. 24 стих.

Другими словами, явятся лжехристы и лжепророки, чтобы обмануть многих, особенно «избранных». То есть лучших, которых, собственно, и обмануть легче.

Следующие строчки Евангелия, очень важные для понимания образа «Христа в белом венчике»:

«Святой Иоанн Богослов, созерцая в откровении события, предрекающие конец света, говорит, что Антихрист будет творить великие знамения – …огнь будет низводить с небес на землю перед людьми».

Это указанное в Писании знамение – самое главное из знамений явления Антихриста, и место его явления будет в воздухе.

Так разве не об этом главном знамении Антихриста говорит Блок в следующих строчках?

 
«Гуляет ветер, Порхает снег, (воздух)
Идут двенадцать человек,
 
 
Винтовок чёрные ремни,
Кругом огни, огни, огни. –
(нисходящий с небес огонь)
 
 
Кругом – огни, огни, огни…
Оплечь – ружейные ремни…»
 

Блок не случайно повторяет слово «огни» шесть раз – это крик поэта, который таким образом хочет привлечь внимание читателя к ключевому слову в знамении Антихриста – «огонь»

Исследователь творчества Александра Блока М.С. Петровский в своей статье «Двенадцать» Блока и Леонид Андреев» обратил внимание на один замечательный факт из истории создания поэмы «Двенадцать», почему-то выпавший из поля зрения литературоведов. Вот что он пишет:

«Как-то осталось незамеченным, что в самый канун написания поэмы – 5 января 1918 года – Блок вспомнил пушкинских «Бесов».

Напомнив этот факт, который остался невостребованным литературной критикой, Петровский тоже не придаёт ему значения, или не хочет замечать, как и другие.

А ведь чего проще – взять и сопоставить пушкинские строчки стихов из «Бесов» и строчки поэмы Блока.

 
А. Пушкин
«Мчатся тучи,
Вьются тучи
Невидимкою луна
Освещает снег летучий.
Мутно небо, ночь мутна».
 
 
«Хоть убей – следа не видно,
Сбились мы,
Что делать нам?
В поле бес нас водит. видно,
Да кружит по сторонам».
 

 
А. Блок
«Чёрный вечер,
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер –
На всём Божьем свете!»
 
 
«Разыгралась чтой-то вьюга,
Ой, вьюга, ой, вьюга,
Не видать совсем друг друга
За четыре за шага».
 

Мы видим, что и Пушкин, и Блок одинаково описывают «бесовскую стихию» – зима, снег, вьюга, тёмная ночь.

 
А. Пушкин
«Там верстою небывалой
Он торчал передо мной.
Там сверкнул он искрой малой
И пропал во тьме пустой».
 

 
А. Блок
«Снег вронкой завился,
Снег столбушкой поднялся.
Трах-тарарах-тах-тах-тах-тах!
Вскрутился к небу снежный прах»
 

И сами бесы у Пушкина и Блока одинаково проявляются в образах поднимаемых вихрем столбов метели и сверкающих огней.

Но, если у Пушкина разыгравшаяся «бесовская стихия» имеет локальный характер (где-то в степи), то в поэме Блока она представлена гораздо масштабнее – «на всём Божь ем свете».

Да и в главном знамении пушкинские бесы уступают по мощности блоковским: так, у Пушкина – «искра малая», а у Блока – «огнь», усиленный шестикратным повторением этого слова, а в планах – «мировой пожар».

И тут непроизвольно приходит на память девиз некогда самой могущественной большевистской газеты «Правда» – «Из искры возгорится пламя». А девиз-то, прямо скажем, сатанинский. Выходит, с таким атрибутом газета была такой же «Правдой», как «Иисус Христос в белом венчике».

Из дневника Блока:

«Марксисты – самые умные критики, и большевики правы, опасаясь «Двенадцати».

Оказывается, понимали «умные большевики», что А. Блок осуществляемую ими революцию отождествлял с «бесовщиной», потому и факт обращения к пушкинским «Бесам» был просто проигнорирован. Скорее всего, и рекомендации были по этому поводу – уж очень дружно литературные критики обошли стороной столь важный факт.

А ещё Блок, я думаю, понял, что большевики не простят ему поэмы «Двенадцать». Отсюда его постоянный страх за свою жизнь. Страх, который стал источником его болезни, не понятной не только родным, но и опытным врачам. Об этом писал Орлов Владимир Николаевич в своей книге «Гамаюн», посвящённой жизни и творчеству Александра Блока.

Загадочной болезни и смерти поэта посвящена статья, которую я нашла в Интернете – «Загадочная гибель Александра Блока», где автор (имя не нашла), практически, дублирует факты, изложенные в книге:

«В дни, когда поэту становилось лучше, он разбирал и уничтожал архивы, блокноты, записи. Особенно тщательно он старался уничтожить все экземпляры «Двенадцати». После ночей, проведенных в кошмарах, он беспрестанно повторял жене, как в бреду: «Люба, поищи хорошенько, и сожги, все сожги».

Поэма «Двенадцать» была написана в 1918 году. Это, можно сказать, первый отклик на события Октябрьской революции.

В марте 1917 г. Блок пишет: «Я очень здоров, чрезмерно укреплён верховой ездой, воздухом и воздержанием»

А уже в апреле 1921 года (прошло всего три года после выхода в печати поэмы) знакомые Блока описывают свои впечатления от встречи с ним.

С.М Алянский: «Блок 1 мая приехал в Москву; «с трудом сошёл вниз, опираясь на палку, с трудом сел на извозчика».

В. Пяст пишет: «Внешне изменился сильно. Не то что постарел, но очень похудел».

Того же мнения придерживается Н.С. Коган – «худой измученный, измождённый».

К.И. Чуковский, сопровождавший поэта, чуть не вскрикнул, нечаянно подняв глаза: «Передо мною сидел не Блок, а какой-то другой человек, совсем другой, даже отдалённо не похожий на Блока. Жёсткий, оглоданный, с пустыми глазами, как будто паутиной покрытый. Даже волосы, даже уши стали другими».

Такие резкие и быстрые изменения, вне всякого сомнения, говорят о тяжёлой болезни, их нельзя объяснить только утомлением и недостаточным питанием.

Наблюдавший поэта последние полтора года Александр Георгиевич Пекелис оставил лишь «Краткую заметку о ходе болезни» Блока.

«Вскрытия тела не проводилось, в клинике никогда не лечился, т. е. истории болезни в традиционном понимании слова нет».

Первое и пока единственное медицинское исследование принадлежит Я.В. Минцу, который без всяких оснований, причислил Блока к «плеяде гениальных эпилептиков».

«История болезни Блока». Александр Блок. Новые материалы и исследования. Книга четвёртая.

Как говорится – информация к размышлению.

Мои размышления лишь утвердили меня во мнении, в том, что Блок испытывал смертельный ужас перед большевиками, что стало причиной его «загадочной гибели»

Но вернёмся к поэме. М. Петровский отмечает, что «поэма «Двенадцать“ вбирает в себя всю традиционную символику числа двенадцать, так совокупное имя коллективного героя поэмы перекликается с числом евангельских апостолов».

Но, в то же время, и читателям, и критикам понятно, что «двенадцать красногвардейцев» из поэмы совсем не похожи на двенадцать евангельских апостолов – первых учеников Христа. Тех, что из поэмы действительно хочется назвать «апостолами новой веры». Только вот какой веры?

«Двенадцать» из поэмы не только не похожи на учеников Христа – это нечто противоположное им.

Апостолы – первые ученики Христа, которые после Его крестной смерти несли миру свет Его учения и Благую весть о Нём. А что нёс народу коллективный герой из поэмы:

 
«Свобода, свобода
Эх, эх, без креста».
…
«Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови…»
 

А теперь прочтём характеристику Блока на «коллективного героя»:

 
«… Идут двенадцать человек.
В зубах цигарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!»
 

«Бубновый туз», как известно, знак уголовника-убийцы. Следовательно, «двенадцать» из поэмы – это банда уголовников, представляющих собой новую революционную власть.

Сравним двенадцать «красногвардейцев» – «апостолов новой веры», как их называют некоторые литературные критики, с двенадцатью апостолами – первыми учениками Христа, представленными на хорошо известной византийской иконе «Собор двенадцати апостолов».

Икона представляет собой, можно сказать, групповой портрет двенадцати апостолов, она будто специально написана для сравнения с группой «красногвардейцев» из поэмы Блока. Разница такая, что сразу можно сказать – двенадцать человек из поэмы – это антиподы двенадцати евангельских апостолов, и поэтому слова Блока из дневника «Христос с красногвардейцами» надо понимать, как явление Антихриста с бесами.

«Бесы» имеют то же физическое тело, однако «материя» их настолько тонкая, что они не могут быть видимыми человеку, если его «духовные двери восприятия» не открыты… и которые мгновенно материализуются в человеке бездуховном, безнравственном, какие и есть уголовники.

Иеромонах Серафим Роуз. «Знаки явления бесов». Журнал «Наука и религия». № 2, 1991 год

Вот почему в самом начале поэмы в снежной метели слышатся только голоса пока ещё невидимых бесов, ищущих «открытые двери духовного восприятия», и которые, вырвавшись из тьмы ада на свободу, весело резвятся над своими проделками с прохожими:

 
«Ветер весёлый
И зол, и рад,
Крутит подолы,
Прохожих косит.
Рвёт, мнёт и носит
Большой плакат:
«Вся власть учредительному собранию»
 
 
И пока проказы их довольно безобидны:
«Барышня в каракуле
Поскользнулась
 
 
И – бац – растянулась.
Ай, ай!
Тяни, подымай!»
 

Через некоторое время проявятся в метели и сами бесы, материализовавшиеся в матёрых уголовников. (Какие могут быть «двери духовного восприятия» у уголовников).

После появления поэмы «Двенадцать» в печати писатель Иван Бунин в своём публичном выступлении обвинял Блока в «патологическом кощунстве», издевательстве над образом Христа:

«Какой-то сладкий Иисусик, пляшущий с кровавым флагом, а вместе с тем „в белом венчике из роз“ впереди этих скотов, грабителей, убийц».

Здесь надо уточнить, что «двенадцать» – это совсем не коллективный герой, как пишет М. Петровский. Так впереди отряда идут три человека с конкретными именами – Ванька, Петька и Андрюха – антиподы любимых учеников Христа – Иоанна Богослова, Первоапостола Петра и Андрея Первозванного.

Но почему именно эти антисущности возглавили отряд? Какая дьявольская роль уготовлена им Антихристом?

Чтобы понять замысел Сатаны, обратимся к тексту Священного Писания.

Как сказано в Евангельской легенде, Иисус Христос незадолго до своей крестной смерти призвал к себе своих любимых учеников на гору Фавор, где пред ними преобразился, показав обитающего в себе Бога – отсюда и пошло слово «фаворит», то есть – посвящённый, любимый.

Среди свидетелей преображения Господня был любимый ученик Христа, будущий евангелист и автор книги Нового Завета «Апокалипсис» Иоанн Богослов, написавший своё откровение о конце света, о явлении Антихриста на землю.

Поэтому в авангарде, ведомом Антихристом, идёт антипод Иоанна Богослова бес Ванька, цель которого – уничтожить свидетельство Иоанна Богослова об Иисусе Христе, уничтожить Его Учение.

Другим свидетелем Преображения был апостол Пётр (в переводе на русский язык с древнегреческого означает «скала», «утес», «камень»), о котором Христос скажет, что именно он (Пётр) станет тем камнем, на котором будет созиждена, то есть воздвигнется Церковь. И что Петру будет доверено хранить ключ от Царствия Небесного, то есть от Рая, по другой легенде – и ключ от Ада. А ключ или два ключа в руках станут опознавательными атрибутами в иконографии образа апостола Петра.

Именно поэтому бес Петька – антипод апостола Петра должен был лично участвовать в разрушении и уничтожении Церкви и христианских основ государства.

Петька сотворит дьявольскую штуку: заманивая «в рай отдельно взятого государства», показывая ключ от него, он обманет поверивших в него людей – подменит ключ и откроет врата не в рай, а в ад революции, гражданской войны, голода, холода. Следовательно, Ванька и Петька не только лжепророки, но и антипреображенцы.

Александр Солженицын в книге «Черты двух революций» писал:

«После революции 1917 года большевизм стал антиподом того, чем жила Россия духовно до тех пор».

Однако третьим свидетелем преображения Христа на горе Фавор был апостол Иаков. Значит, по предполагаемой логике, в авангарде антипреображенцев должен был находиться лже-Иаков, но Блок почему-то заменил его на лже-Андрея. По-моему, это можно объяснить следующим образом.

Как известно, все двенадцать учеников Христа были основателями христианских общин в разных странах, выпавших им для миссионерской деятельности по жребию. Там они проповедовали Благую весть о Христе и Его учение, поэтому основанные ими церкви стали называть апостольскими, которые считались церквями высшего ранга.

Апостол Иаков стал основателем христианской церкви на древней земле Палестины, поэтому антипод Иакова, или лже-Иаков, мог быть в авангарде «двенадцати» в том случае, если бы революция свершалась, например, в Иудее.

Но революция происходила в России, где, согласно дошедшим до нас древним легендам, основателем апостольской церкви в Древней Руси был апостол Андрей Первозванный (получил Святой Андрей свое прозвище Первозванный в честь того, что первым был принят в ученики Иисусом).

С апостолом Андреем Первозванным в дореволюционной России были связаны все знаки доблести и славы – Андреевский флаг, орден Андрея Первозванного, связанная с именем апостола Андрея, как упоминалось выше – Апостольская церковь.

Андреевский флаг представляет собой белое полотнище, на котором расположен синий крест, названный Андреевским, в знак принятия апостолом Андреем мученической смерти на привязанном (для продления мучений) косом кресте.

Орден Святого Андрея Первозванного – высшая награда царской России со времён Петра I, ныне высший государственный орден, возвращённый в систему российских наград.

Значит, все эти знаки, доблести и славы, должен был уничтожать лже-Андрей – Андрюха. Можно сказать, что чем выше в иерархии святых Божественная Сущность, тем сильнее, тем беспощаднее её антисущность, тем страшнее её антипод.

Вот почему так яростно, так беспощадно уничтожалось «до основания» всё то, что составляло духовную основу государства в России.

И далее, М. С. Петровский пишет, что существует мнение о том, что Блок «переосмыслил традиционную тему «Бесов» в её толковании у Достоевского».

«Бесы» Достоевского – это тоже революционеры. В советское время этот роман рассматривали как «злостный поклёп на революционную демократию в России».

Достоевский и Блок хотя и жили в одной стране, но жили они при разных режимах, и если Достоевский не опасался ни цезуры, ни репрессий со стороны власти, то Блок уже не мог так свободно выражать своё отношение к революции, к её организаторам. Как поэт-символист, он и воспользовался такой удобной во все времена литературно-художественной формой, как аллегория.

Сегодня уже многим и не только детям нужно объяснять, что такое аллегория (с греческого – иносказание).

Под аллегорией подразумевается совсем не то, что изображено, а то, что символизирует изображение. Яркий пример – басни, мифы, сказки.

«Ты сер, а я, приятель, сед» – образы Наполеона и Кутузова в басне Крылова.

В сказках, например, заяц – это олицетворение трусости, лиса – хитрости. Ну, а в мифах почти все образы можно считать аллегорией.

Но, наверное, самым загадочным и самым трудным для моего понимания в поэме был образ Катьки, выведенной в поэме блудницей, гулящей девкой и, можно сказать, первой жертвой новой власти.

Традиционная трактовка образа Катьки в литературной критике просто сбивала с толку.

Катька – возлюбленная одного из главных героев, девица легкого поведения, гулящая с офицером – врагом «рабочего народа», добровольно вступившая в Красную гвардию.

Размышляя над этим образом, я прихожу к пониманию того, что узнаём-то мы о Катьке со слов бесов. Это ведь для них она блудница, значит, на самом деле у этого персонажа тоже должен быть антипод, но уже положительный. Антипод блудницы – девственница. И вновь обращаюсь к христианской литературе.

Само имя Екатерина в переводе с греческого означает «чистая, непорочная».

В христианском искусстве существует образ святой мученицы Екатерины, который любим и почитаем во всём христианском мире.

А в России, например, среди первых российских орденов был высший дамский орден – Орден Святой Великомученицы Екатерины, ныне, как и орден Андрея Первозванного, возвращён в систему государственных российских наград.

В общей иерархии российских орденов этот орден занимал второе место вслед за орденом Святого Апостола Андрея Первозванного.

Орден Святой Екатерины был учреждён Петром I в 1713 г. в память о тяжёлом для царя Прутском походе, где армию и самого Петра от позорного плена спасла Екатерина – супруга Петра Великого, пожертвовав все свои драгоценности турецкому главнокомандующему. Орден имел девиз: «За любовь и Отечество».

«Житие» святой Екатерины во все времена вдохновляло художников-иконописцев, художников-живописцев.

«Святая Екатерина происходила из знатного, богатого рода. Её красота и учёность привлекали многих женихов, но душа её томилась в поисках неведомой истины бытия и мира. Помог обрести ей истину святой отшельник. Он сказал, что есть «небесный жених Христос, и если она хочет обрести истину, посоветовал ей хранить чистоту и крестил её.

И тогда ей явилась сама Богоматерь с Христом-младенцем, который, благостно воззрев на неё, дал ей перстень (кольцо), назвав её невестой в знак духовного обручения».

«Энциклопедия Православной святости»

Сюжет обручения Екатерины как невесты Христа особенно был распространён в искусстве западноевропейских художников.

Одной из таких картин является «Обручение Святой Екатерины» итальянского художника Паоло Веронезе.

Но есть и другой, не менее известный «Образ мистической свадьбы» – это полотно другого итальянского художника XVII века Аллори Алессандро «Аллегория Христианской церкви».

На картине св. Екатерина символизирует собой образ Христианской церкви, а младенец Христос надевает на голову своей мистической невесты венок из цветов.

Так вот откуда взялся «белый венец»: это же атрибут невесты – символ чистоты и непорочности. Но, как и почему он оказался на голове Антихриста?

Дело в том, что Катька в поэме «Двенадцать» также является аллегорией христианской Церкви, но уже для бесов.

Поэтому всё, что они о ней говорят, нужно воспринимать в диаметрально противоположном смысле. Например, как мы только что выяснили, святая мученица Екатерина – символ христианской Церкви.

А для Антихриста и бесов Церковь-Екатерина – главный враг, чем и объясняются их издевательский тон и агрессивные действия по отношению к ней.

Для них она Катька-блудница, (почему блудница – об этом чуть позже), к ней-то в первую очередь и направляются только что материализовавшиеся бесы.

 
«А Ванька с Катькой в кабаке,
У ей «керенки» есть в чулке», –
 

говорит один из бесов.

Кабак, я думаю, антипод церкви, а деньги в чулке – всем известный символ богатства; то есть Ванька-бес пришёл в богатую Церковь и ограбил её.

 
«Ванюшка сам теперь богат…»
 

Ещё из школьной программы мы знаем, что среди первых указов революционной власти был указ об изъятии церковных ценностей.

 
«Был Ванька наш, а стал солдат», –
 

поддерживает беседу другой бес. А это значит, что началось проникновение бесовщины в солдатские массы.

 
«Как пошли наши ребята
В красной армии служить»
 

И дальше о Ваньке:

 
«Он в шинелишке солдатской,
С физиономией дурацкой
Крутит, крутит чёрный ус
Да покручивает,
Да пошучивает».
 

Дан совершенный портрет бесу Ваньке – антиподу Иоанна Богослова – уголовник в нелепой шинелишке солдатской с физиономией дурацкой.

Почему не с лицом, а с физиономией?

Да потому что физиономия – негативное изображение лица, о котором в народе говорят – рыло, рожа, морда, харя и так далее.

Сравним образ Ваньки, созданный поэтом в поэме, с одним из знаменитых иконописных образов Иоанна Богослова с необычным названием «Иоанн Богослов в молчании» (икона находится в Эрмитаже).

Над плечом евангелиста, изображен ангел, шепчущий ему слова Евангелия. Это иконографическое указание на то, что настоящим автором библейских книг является Премудрость Божья в образе Ангела, что написанное ими становится Словом Божиим.

Правой рукой апостол касается уст, что воспринимается как знак безмолвия.

Приложенный к устам перст обозначает и то, что Откровение Божие есть тайна, приобщиться к которой может лишь чистый сердцем человек: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8).

Ванька – это уголовник – вместилище беса – пришёл уничтожить Слово Божье.

Выдаёт в нём беса «физиономия дурацкая», то есть негативное изображение лица и бестолковое поведение – «чёрный ус покручивает да пошучивает».

Мне думается, что именно с этого образа Иоанна Богослова Блок создавал его антисущность – Ваньку.

На ограблении Церкви-Екатерины бесы не успокоились, напротив, начались угрозы, которые закончились физической расправой над ней.

 
«У тебя на шее, Катя,
Шрам не зажил от ножа.
У тебя под грудью, Катя,
Та царапина свежа!»
 

Здесь бесы, по всей видимости, напоминают Екатерине о её мучениях от истязаний во времена преследования христиан язычниками (следы на теле от пытки колесом и шрам на шее, от усекновения головы палачом).

 
«В кружевном белье ходила
Походи-ка, походи».
 

Вспомним ажурные белокаменные кружева, украшавшие русские церкви.

 
«С офицерами блудила
Поблуди-ка, поблуди».
С юнкерьём гулять ходила…»
 

Со словами «офицеры», «юнкера» у советских людей ассоциировался образ, созданный в советской литературе и кинематографе, контрреволюционной Белой Гвардии.

Вот почему святая Екатерина для бесов была Катькой-блудницей. (Офицеры, юнкера, с солдатнёй теперь пошла).

Церковь благословляла Белую гвардию, которая в отличие от Красной гвардии воевала не «за свободу без креста», а за Святую Русь в союзе Церковью и Богом.

Теперь-то мы знаем, что в то трагическое для России время отношение к Белой гвардии у многих людей было совсем не такое, какое нам небезуспешно вдалбливали; достаточно лишь вспомнить знаменитое теперь стихотворение Марины Цветаевой «Дон»:

 
«Не лебедей это в небе стая –
Белогвардейская Рать Святая
Белым видением тает, тает –
Старого мира последний сон.
Молодость, доблесть, Вандея, Дон».
 

Вандея во Франции, Дон в России – главные очаги контрреволюционного сопротивления. Вот об этом союзе с Белой гвардией и напомнит новая власть «бубновых тузов» Церкви – Екатерине:

 
«Помнишь, Катя, офицера –
Не ушёл он от ножа.
Аль не вспомнила, холера?
Али память не свежа?»
 

А бандитский нож будет фигурировать в поэме, как главное орудие бесов-красногвардейцев:

 
«Уж я ножичком
Полосну, полосну!..»
 

Устранение Церкви как главного врага новой безбожной власти стало первостепенным важным делом для бесов-красногвардейцев, поэтому на её ликвидацию была мобилизована вся «сатанинская рать» во главе с самим Антихристом, который в образе невидимого лихача руководил кровавой операцией.

У Блока нет случайных героев в поэме. Каждый образ глубоко символичен. Не случайно, как мне кажется, появление в поэме лихача.

Лихач – зто не просто извозчик с хорошим экипажем на хорошей лошади.

Лихач – это и производное от слов «лихо», «лихой», значения которых можно найти в словаре Даля: «Лихой – могущий причинить вред, зло».

В славянской мифологии Лихо – дух зла, несчастья, олицетворение горя.

Облик Лиха не имеет конкретного, постоянного вида. Оно может походить на человека, а может иметь вид нереального существа, известного в народе как «одноглазое лихо».

По народным поверьям, считается, что если Лихо находится рядом с человеком, то, как повествуется в русских народных сказках, человек сам виноват в том, что оно к нему привязалось. Не зря же говорит русская пословица:

«Не буди Лихо, пока спит тихо».

Не зря появилось изречение – разбуженная Октябрьской революцией.

«Стихия народного бунта, разбуженная революцией, не щадила ни человеческих жизней, ни тем более ценностей культуры»