Текст книги "Тайна"

Тайна
Светлана Чезганова

© Светлана Чезганова, 2017

ISBN 978-5-4485-8599-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В гостях

Храм Спаса Нерукотворного в Минусинске

Куда уходит детство? Оно уходит в глубину нашего сердца и всегда тихонько горит там, как восковая свечечка, согревая наш жизненный путь.

В городе Минусинске есть красивый старинный Храм Спаса Нерукотворного. Впервые в этот Храм меня привела подружка в середине семидесятых. Меня притягивала тайна, которую от меня скрывали взрослые. Почему скрывали? Думаю, они и сами её позабыли, да и вспоминать не хотели. Время было такое. Вера в Бога была в Советском Союзе под запретом.

Всё началось с того, что мы переехали в Минусинск, на родину моего отца. Папа засобирался в гости к другу детства, Леониду. Мне, конечно, тоже туда захотелось. В шесть лет разве усидишь дома, когда вокруг так много нового и удивительного. У Леонида настоящая русская изба с большой белой печкой, так хочется хоть раз увидеть! Мама меня поддержала и папа «сдался».

Мать Леонида открыла дверь, ахнула от неожиданности и радости:

– Ах, Гена, столько лет… а это кто же – дочь?

Оказалось, Леонид на работе. Водитель «скорой помощи». Холост, живёт со своей мамой. Когда-то эта добрая женщина дружила с матерью моего отца, а их дети дружили между собой. В голодные военные годы мужья были на фронте и женщинам с маленькими детьми ох как трудно было выжить в суровой Сибири. Обе были верующие, старообрядцы-поповцы.

Хозяйка пригласила нас в дом, а сама ушла за соленьями. В светлой комнате, справа от входной двери, красуется большая белая печь, прямо как в сказке про Емелю. Слева цветастая занавеска, а напротив входной двери висит чей-то портрет в рамочке. В те времена в учреждениях висели портреты Ленина, такие же большие. Но это был явно не Ленин.

– Папа, а это кто? Кто на портрете? Папа, кто это на портрете?

– Э… если интересно, спроси у хозяйки.

Раз папа не знает, значит, это не какой-то знаменитый и известный человек. Хозяйку я встретила вопросом:

– Извините, а это кто на портрете – Ваш родственник?

Она с недоумением и болью посмотрела на отца:

– Как?! Разве вы ей не говорили?

– Мы решили, пусть она сначала вырастет, потом сама всё узнает.

Портрет оказался иконой. Тут же выяснилось, что меня даже не крестили. Это совсем расстроило добрую хозяйку.

– Такая большая девочка и не крещена! Как же, Геннадий!

Я почувствовала себя обделённой. А хозяйка тут же отодвинула ту самую цветастую занавесочку. Такого я ещё не видела ни дома, ни в гостях. Узенькие полочки, а на них иконы и разные святыни. Как бы забыв о моём папе, она с благоговением принялась мне о них рассказывать, и рассказывала, пока мне не наскучило. Тогда она пригласила нас за стол и всё расспрашивала папу о семье, о родителях. Вот хозяйка опять посматривает на меня и говорит:

– Гена, крести дочь!

Папа в ответ неопределённо пожимает плечами и молчит. Хозяйка всё расспрашивает. Вспоминают прошлое. На столе картошечка из печки, в чугунке, с зеленью. Маленькие квашеные арбузики-мурашки, разные соленья. Всё очень вкусное. Хозяйка хлопочет, хочет нас получше угостить.

– Геннадий, возьми домой… вот огурчики, помидорки, капустка, арбузики… всё своё, с огорода.

– Нет, нет, спасибо, нам не надо.

Я тихонько толкаю папу локтем и шепчу:

– Пап, арбузик возьми.

Но папа стесняется взять арбузик. Тогда хозяйка молча достаёт нам из бочонка три арбузика-мурашка. Папа пробует отказаться, но она решительно говорит:

– Супруге передай.

Домой мы ушли поздно, так и не дождавшись Леонида. Работа, что поделаешь. Больше я у них никогда не была, но хозяйкины слова и пожелания крепко запомнила. Я поняла, что не знаю чего-то важного, какую-то хорошую Тайну, что я вообще чего-то лишена. Тайна меня манила и притягивала.

Притяжение Тайны

Из опросов взрослых и подружек выяснилось, как крестят. Их рассказы меня сильно разочаровали. Сказали, что выстригают волосы на голове с четырёх сторон, потом окунают в холодную воду и одевают крестик. Было непонятно, зачем всё это делают? Ну ладно, в холодную воду ещё можно окунуться. Но волосы было жалко. Почему-то представилось, как мне их с четырёх сторон выстригли «под корень», как у меня надо лбом и на затылке образовались большие безобразные проплешины, а мои длинные косы стали тоненькие-тоненькие. Нет-нет, креститься я пока не буду. Впрочем, никто и не собирался меня крестить.

Опрошенные мною три подружки-ровесницы уверяли, что все они крещены. Кроме того, Света Никулина с важностью «по секрету» сообщила, что у неё даже есть крестик и он хранится у мамы в шкатулочке. А Таня Горюнова сказала, что у неё в деревне есть крёстные и они бывают у них в гостях. Она пообещала, что сходит со мной в наш городской храм. Вернее, она сказала, «в церковь». Только чтоб я не проболталась родителям, потому что церковь далеко от дома, за рекой. Одних нас туда не отпустят, и с нами никто не пойдёт. Скажут, что некогда. На том и порешили.

Вот мы стоим перед храмом. Какие странные люди в лохмотьях сидят и стоят у входа! Входящие в храм дают им деньги и проходят. А у нас денег совсем нет! Странные люди смотрят на нас и одна из них, у самых дверей, что-то бормочет. Ох, эта точно не пропустит! Таня уговаривает всё-таки зайти в храм, а мне боязно. Наконец, мы решились на хитрость. Пристроились позади взрослых, будто бы мы с ними. Мы в храме! Всё диковинно, как бы другой мир. Немного напоминает музей Мартьянова, куда мы ходили с мамой, и который расположен тут же, рядом с храмом, на одной площади. В музей мама покупала билеты, а в храм мы втихаря прошли бесплатно.

Иконы, роспись, архитектура, большие подсвечники. Всё интересно, удивительно и непонятно. Но недаром икону называют богословием в красках. Мы начали тайком ходить в храм, подолгу рассматривали иконы, пытаясь уловить их содержание. Кажется, Тайна мне немного приоткрылась, но она никак не выражалась словами, а чувствовалась сердцем. Конечно, обманывать родителей нехорошо. Но как телу нужна пища, так и душе. Когда душа наша голодает, разве мы не будем и ей искать пищи?

Одна бабушка сделала нам в церкви замечание:

– Нельзя в храме ходить с голыми руками и ногами, да ещё и без платка.

С тех пор мы стали удивлять своих родителей. Перед прогулкой спрашиваем у мам платочки, говорим, чтобы голову не напекло. Спрашиваем колготки и кофточки. Говорим, что сейчас хоть и жарко, а вдруг похолодает? Мама даёт одежду и удивляется:

– Ишь, какая умная!

Мы идём в храм и несём с собой под мышкой свёрнутую одежду. Возле храма заходим в парк, одеваемся, как нам велели, и идём смотреть иконы. Одна икона произвела на меня такое сильное впечатление, что я случайно проговорилась родителям о наших посещениях храма. Было это так. За ужином мама мимо меня передала папе блюдо, и я живо вспомнила икону с изображённой на ней усечённой мужской главой. Тогда я иконы называла картинами. Тут же я воскликнула:

– Сегодня в церкви я видела такую страшную картину! Отрезанная голова с бородой, в крови, лежит на большой тарелке!»

Но папа принял это за фантазию и сказал:

– Надо же такое придумать!

– Нет, это правда!

– В церкви есть …в общем, как бы портреты с разными дядями и тётями, а отрезанной головы там нет и быть не может!

– Она есть! Пойдём в церковь, я покажу тебе эту картину!

– Некогда мне!

– Тогда я приведу свидетеля! Вот, например, Таня, которая под нами живёт, она тоже картину эту видела!

Об удивительной иконе мы рассказали другим девочкам и все вместе отправились в церковь. Вот мы стоим у иконы и выдвигаем свои версии случившегося. Почему убили? Зачем голову положили на тарелку? Мы и не заметили, как к нам тихо подошла женщина средних лет.

– Девочки, вы знаете, кто здесь изображён?

– Нет.

– Хотите, расскажу?

– Хотим!

– Его зовут Иоанн…

Так мы узнали печальную историю про Предтечу и Крестителя Господня Иоанна. История эта, конечно, потом позабылась. Но тогда нам стало ясно: злые люди убили хорошего человека.

Много лет спустя, в день смерти моей мамы, папа пришёл в этот храм и поставил свечу за упокой её души. Папа стоял и плакал у панихидного столика, а над ним висела та самая икона с усечённой главой Иоанна Крестителя. Икона эта и теперь находится в храме. Она сравнительно небольшая и расположена довольно высоко. Но именно одна эта икона мне запомнилась в детстве. Небольшая, неяркая, чуждая западного чувственного стиля. Что нас, детей, привлекало в храм? Наверное, не только и даже не столько красота икон, росписи, всего убранства. Вся видимая красота лишь удовлетворяла наши эстетические чувства, доставляя нам некоторую приятность от созерцания видимого. Думаю, тогда мы как бы таинственно прикасались душой к миру святых и ангелов, ещё не понимая его разумом. «Как я могу понять, если некому наставить меня?!» – сказал вельможа апостолу Филиппу. Думаю, что и нас святые не оставляли в неведении. Верю, что, видя наше желание, они невидимо образовывали наши души. Это был наш взлёт, а потом было и падение.

Забытая Тайна

Однажды мы с девочками немного погуляли и пришли в храм. В левом притворе мы увидели как бы длинный стол, составленный из нескольких столов. Вокруг стола стоят люди, боком к столу. Кто-то что-то говорит, читает. Все туда смотрят. А на столе множество разной еды. Увидев еду, мы почувствовали, что изрядно проголодались. Тут Света Никулина вдруг вспомнила, что в церковь люди приносят еду, а потом все вместе её едят. Это нас обрадовало. Мы подождали, но никто не начинал есть, а голод не давал нам покоя. Тогда мы тоже подошли к столу и взяли кто конфетку, кто пряник. Стоим, кушаем. Вдруг мы заметили, что на нас люди как-то странно поглядывают. В общем, мы убежали. Было стыдно.

Вскоре Таню взяли в балетную школу, и она уехала в Красноярск. Да и наша семья переехала в другой микрорайон, потому что папе на заводе дали четырёхкомнатную квартиру. В школе и в обществе в целом царило безбожие. Я спрашивала родственников, есть ли Бог? И как доказать, что он есть. Приехавшая в гости моя бабушка-католичка сказала, что Бог есть, но доказать этого не могла. Она покупала фотографии псалмов, которые продавали в поездах «немые» люди. Бабушка читала эти псалмы, другой христианской литературы не было. Мама говорила, что какая-то высшая сила есть. А папа сказал, что часы не могут ничего знать о часовщике. В церковь я больше не ходила. Только в десятом классе руководитель школьного атеистического кружка повёл весь наш класс на ночную Пасхальную службу. Стоявшие в дверях мужчины пропускали в церковь бабушек, но не пропускали детей и молодёжь, так что мы прошли исключительно «по блату».