Текст книги "Я и МЫ. Трансформации достоинства личности в российских конституциях"

Людмила Евгеньевна Лаптева
Я и МЫ: трансформации достоинства личности в российских конституциях

Две чашки весов: на одной – грамм, на другой – тонна, на одной – «Я», на другой – «Мы», Единое государство. Не ясно ли: допускать, что у «Я» могут быть какие-то «права» по отношению к Государству, и допускать, что грамм может уравновесить тонну, – это совершенно одно и то же. Отсюда распределение: тонне – права, грамму – обязанности; и естественный путь от ничтожества к величию: забыть, что ты – грамм и почувствовать себя миллионной долей тонны.

Е. Замятин

Я говорю: «Я», подразумевая Советский Союз,

Я говорю: «Советский Союз», подразумевая себя.

В. Маяковский

Цивилизованное общество – это такое общество, в котором его члены не унижают друг друга, в то время как достойное общество – это общество, где институты не унижают людей.

Авишай Маргалит

© ФГБОУ ВО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации», 2018

В этом году исполняется 25 лет действующей Конституции Российской Федерации, и в отблеске этого события почти забылось, что в июле состоялся еще один юбилей – 100 лет со дня принятия первой российской-советской конституции. Думаю, никто не станет отрицать, что каждый из двух основных законов по-своему открывал новую страницу правовой истории России, провоцировал потребность в переосмыслении понятия права и лежащей в его основе идеи достоинства личности.

Достоинство личности: становление правового института

Наличие личного достоинства отличает человека от других живых существ[1]1
  Thinking Ethically: A Framework for Moral Decision Making. Developed by Manuel Velasquez, Claire Andre, Thomas Shanks, S.J., and Michael J. Meyer // http://www.scu.edu/etthiics/publications/iie//v7nl/thiinkiing.httml.


[Закрыть]. И эта присущая только человеку черта основывается на его способности осуществлять свободный выбор, как строить свою жизнь, а также на фундаментальном праве требовать от других уважения к своему выбору. Теперь такое понимание достоинства кажется очевидным. Однако наука не сразу пришла к этой трактовке права на защиту человеческого достоинства.

В древности и в Средневековье личное достоинство само по себе не имело значения. Речь шла об оценке пользы, которую тот или иной свободный человек приносил обществу, занимаясь конкретным видом деятельности и принадлежа в силу этого к определенной социальной группе. В Русской Правде такой смысл выражало слово «путь»: по «пути» определялась сумма возмещения за оскорбление (бесчестие) отдельных лиц. Позднее относительно равное достоинство лиц признавалось только внутри сословия. Иными словами, на человека «наводилось» достоинство коллектива, тогда как ни о самосознании, ни тем более внешнем признании автономной личности разговор не шел.

Принятие идеи индивидуального достоинства лица в силу простого факта рождения его человеком утверждалось в истории непросто, по мере гуманизации общества, провозглашения в нем принципа формального равенства (равнодостоинства) всех граждан и свободы от государственного произвола. В Российской империи, по крайней мере со времен Екатерины II, тоже искали формы, позволявшие сочетать сословные интересы с индивидуальными, закрепляя за всеми подданными некоторый минимальный универсальный статус. Значимая подвижка в направлении правовой свободы происходит в 1861 г. Правда, отменить крепостничество пытались так, чтобы, дав крестьянам личную свободу, обеспечить интересы теряющих важную привилегию крепостников, традиционной опоры престола. Результат превзошел все ожидания: в пренебрежении было оставлено как право собственности помещиков на землю, так и очевидная невозможность для большинства освобожденных крестьян прокормиться надельной[2]2
  Размер крестьянских наделов, которые обязан был предоставить помещик, определялся законодательством и затем в каждом конкретном случае согласовывался на сходе в присутствии помещика и мирового посредника.


[Закрыть] землей. Как метко выразился поэт:

 
Порвалась цепь великая,
Распалась и ударила:
Одним концом – по барину,
Другим – по мужику.
 

(Н. Некрасов)

Похоже, что без потерь из реформы вышла тогда только государственная казна, которая расплатилась за помещичью землю ценными бумагами, а с крестьян до 1906 г. получала в казну живыми деньгами стоимость кредита с приличными процентами. Только 23 апреля 1906 г. в новой редакции Основных законов Российской империи состоялось законодательное закрепление универсального статуса российских подданных, основанное на идее их равнодостоинства и свободы от произвола государства.

Дальнейшее оформление понятия достоинства личности связано с юридическим закреплением права на достойное существование. Эта ипостась достоинства личности до сих пор остается наиболее уязвимой для критики со стороны юристов. Главный адепт этой идеи, русский правовед П. И. Новгородцев, считал важным условием процветания общества обеспечение «для каждого возможности человеческого существования и освобождение от гнета таких условий жизни, которые убивают человека физически и нравственно»[3]3
  Новгородцев П.И., Покровский И.А. О праве на существование. СПб.; М., 1911. С. 4.


[Закрыть].

Доказывая юридический характер притязания на достойное существование, он рассуждал следующим образом:

Задача и сущность права состоит действительно в охране личной свободы, но для осуществления этой цели необходима и ззабота о материальных условиях свободы… Именно во имя охраны свободы право должно взять на себя заботу о материальных условиях ее осуществления; во имя достоинства личности оно должно взять на себя заботу об ограждении права на достойное человеческое существование[4]4
  Новгородцев П.И., Покровский И.А. Указ. соч. С. 6.


[Закрыть].

Так П. И. Новгородцев выходил на обоснование необходимости социального законодательства, причем важнейшей предпосылкой права на достойное существование он называл право на труд.

Противник юридизации социально-экономических притязаний Б.Н. Чичерин полагал (по времени это было немного раньше), что задача, решаемая в этих случаях, не относится к числу правовых, поскольку «тут приходится не охранять свободу, а восполнять недостаток средств»: «Право одно для всех, человеколюбие же имеет в виду только определенную часть общества, нуждающуюся в помощи. Если бы государство вздумало во имя этого начала изменять свое право, т. е. вместо установления одинаковой свободы для всех обирать богатых в пользу бедных, как этого требуют социалисты, то это было бы не только нарушением справедливости, но вместе с тем извращением коренных законов человеческого общежития»[5]5
  Чичерин E.H. Собственность и государство. M., 1895. Ч. 1. С. 267.


[Закрыть].

При всем том, что тема достоинства не уходила со страниц юридических научных изданий, его нормативное закрепление продолжало ждать своего часа. Только в послевоенной истории ХХ в. идея наконец получает отражение в международных документах:

Никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств. (Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., ст. 12)[6]6
  См.: Международное гуманитарное право в документах. М., 1996. С. 25.


[Закрыть].

Провозглашалось в Декларации и право каждого человека «на осуществление необходимых для поддержания его достоинства и для свободного развития его личности прав в экономической, социальной и культурной областях через посредство национальных усилий и международного сотрудничества и в соответствии со структурой и ресурсами каждого государства» (ст. 22).

Советский Союз воздержался при голосовании в Генеральной Ассамблее ООН в декабре 1948 г. Впервые декларация была опубликована в нашей стране ограниченным тиражом лишь десятью годами позднее[7]7
  Курьер ЮНЕСКО. 1958. № 10.


[Закрыть], а ее широкая публикация относится уже к 80-м годам прошлого века.

Серьезное научное изучение феномена прав человека и достоинства личности в советском правоведении начинается лишь с 1962 г., т. е. с момента включения соответствующей нормы в Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (ст. 7)[8]8
  Согласно ст. 7 Основ гражданин был вправе требовать по суду опровержения не соответствующих действительности и порочащих его честь и достоинство сведений. Аналогичные нормы о защите чести и достоинства содержались во всех гражданских кодексах союзных республик.


[Закрыть]. Несомненной заслугой изысканий этого периода стало установление связи между свободой личности и ее достоинством. Абсолютную ценность идеи достоинства человеческой личности в социалистическом праве увидели в том, что она создает свободу для активных собственных и чужих действий и свободу от вмешательства со стороны иных лиц в сферу жизнедеятельности данной личности[9]9
  Рабинович П. М., Витрук Н. В. Социалистическое право и личностью/ Правоведение. 1970. № 3. С. 24.


[Закрыть].

Знаком признания научной перспективности исследования этой проблематики становится создание в Институте государства и права АН СССР сектора прав человека (1977 г.).

В дальнейшем важные положения Декларации 1948 г. были развиты в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах (ст. 13) и Международном пакте о гражданских и политических правах (ст. 17), которые были приняты в 1966 г. сессией Генеральной Ассамблеи ООН и получили широкое международное признание. СССР ратифицировал их в 1973 г., и с 1976 г. они вступили в силу. Очень важно отметить, что Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах исходит из двоякого понимания достоинства личности:

– во-первых, из естественно-правовой доктрины, того, что «признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира»;

– во-вторых, из права на достойное существование, когда «идеал свободной человеческой личности, свободной от страха и нужды, может быть осуществлен, только если будут созданы такие условия, при которых каждый может пользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами так же, как и своими гражданскими и политическими правами»[10]10
  Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. Принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 г.


[Закрыть].

Советский Союз активно участвовал в разработке пактов и дальнейшем продвижении их идей как идей социализма. Несколько позднее, в Заключительном акте созванного во многом усилиями нашей страны Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанном в Хельсинки 1 августа 1975 г., была достигнута договоренность о том, что в области прав человека и основных свобод ггосударства-участники будут действовать в соответствии с целями и принципами Устава ООН и Всеобщей декларации прав человека, а также международными пактами о правах человека[11]11
  Ведомости Верховного Совета СССР. 1975. № 33. С. 7.


[Закрыть].

Итак, в истории Советской России, как и любой другой страны, сменялись периоды, которые различались представлениями о достоинстве личности и соответствующими практиками. Можно утверждать, что умалчивание в первой советской конституции, юридической и философской доктрине еще не означало отсутствия некоторых элементов признания достоинства лица в советской действительности. Другое дело, что в эпоху воинствующей диктатуры пролетариата достоинство личности как автономного субъекта почти не признавалось самоценным и рассматривалось преимущественно, как в древности, через призму достоинства соответствующего класса или иной социальной группы, ценилось по мере полезности системе.

История конституционного развития Советской России – это история того, как классовый подход к правам, жесткое ограничение свободы, пропаганда аскетизма и самоотречения постепенно сменяются декларированием ценности личности и необходимости гармоничного сочетания общественных интересов с личными.

Осмысление идеи достоинства личности в советской юриспруденции

Советская доктрина достоинства личности и прав человека на всех этапах ее становления была далека от индивидуалистической трактовки этих понятий, увязывая их с соответствующей стороной деятельности и интересами государства. Именно выполнение долга перед государством давало человеку право претендовать на достойную оценку его личности и определенный объем благ. Как писал во времена гораздо менее жестокие, чем первые годы советской власти, видный советский правовед С. Ф. Кечекьян:

Социалистический строй полностью разрушает легенду о «невмешательстве» государства в деятельность индивида, показав, что без содействия органов государства, без реального обеспечения личные свободы остаются пустыми формальными лозунгами, не наполненными правовым содержанием[12]12
  Кечекьян С.Φ. Правоотношения в социалистическом обществе. M., 1958. С. 71–72.


[Закрыть].

Именно в таком аспекте идея достоинства личности могла претендовать и претендовала на роль «исходного пункта исследования положения человека в системе общественных отношений» и «субстанциональной идеи всего социалистического права»[13]13
  Придворов H.A. Достоинство личности и социалистическое право. М., 1977. С. 8.


[Закрыть]. Иными словами, несмотря на постепенную актуализацию вопроса о признании ценности человеческой личности как таковой, достоинство советского гражданина прежде всего определялось позитивным строем советского государства, принадлежностью к этому государству.

Новое понимание личности в правоведении, особенно отраслевом, приживалось нелегко[14]14
  См., напр.: Иоффе О.С. Новая кодификация советского гражданского законодательства и охрана чести и достоинства граждан // Советское государство и право. 1962. № 7; Вильнянский СИ. Защита чести и достоинства человека в советском праве // Правоведение. 1965. № 3; Чернышева CA. Защита чести и достоинства граждан. М., 1974.


[Закрыть]. Известный цивилист О. С. Иоффе утверждал, что такие нематериальные ценности, как честь и достоинство, «не только не создаются правом, но и не определяются (не регулируются) им» и «единственное, что право может сделать в данной области, – это содействовать обеспечению надлежащих условий формирования общественной оценки». Он считал, что такие условия могут обеспечиваться правом только «в пределах, в каких самооценка совпадает с оценкой общественной»[15]15
  Иоффе О. С. Советское гражданское право. М.: Юридическая литература, 1967. С. 321.


[Закрыть]. Бытовало мнение, что «гражданское право до момента нарушения чести и достоинства или деловой репутации личности, иного субъекта охраняет эти личные неимущественные отношения путем возложения всеобщей обязанности воздерживаться от их нарушения». И лишь «с момента их нарушения нормы гражданского права способны регулировать возникшие отношения»[16]16
  Анисимов А.Л. Честь, достоинство, деловая репутация под защитой законa// http://www.library.ru/help/docs/nS6821/hestl.doc.


[Закрыть].

Возражая приверженцам традиции, Н. А. Придворов отмечал, что «человеческое достоинство утверждается не через акт самосознания, а в результате создания обществом условий для жизни и развития личности. Условия, в которых определяется и создается ценность человека, являются необходимыми элементами формирования достоинства личности»[17]17
  Придворов H.A. Достоинство личности и социалистическое право. С. 24.


[Закрыть].

К таким условиям относились социально-экономические законы социалистического государства и общественные отношения, создаваемые при социализме. К этому времени в советской конституции и отраслевом законодательстве уже нашли закрепление нормы, конкретизирующие основной экономический закон социализма, согласно которому непрерывный рост социалистического производства обеспечивает растущее благосостояние и всестороннее развитие всех членов общества посредством наиболее полного удовлетворения их постоянно растущих материальных и культурных потребностей.

Все это только дополняло базовый принцип соотношения общества и личности при социализме, отдающем первое место интересам общества. Аналогами понятий «ценность» и «достоинство личности» являлись понятия «достоинство коллектива», «достоинство профессии», «ценность общности людей», «ценность конкретного коллектива»[18]18
  Цыбулевская О.И., Власова О.В. Достоинство личности и гражданское общество. Саратов, 2008. С. 41.


[Закрыть]. Люди воспитывались, в общем-то, в правильно препятствующем развитию эгоизма убеждении, что «подлинная свобода предполагает глубокое осознание индивидуумом долга, способности согласовывать свои цели, поступки, стремления с интересами социалистического общества», хотя это и не исключало признания «определенной сферы жизни человека, в которой ему гарантирована некоторая независимость, точнее, самостоятельность от общества»[19]19
  Гулиев В.Е., Рудинский Ф.М. Демократия и достоинство личности. М., 1983. С. 100–101.


[Закрыть]. Это, конечно, оставалось главным: ценность личности при социализме определялась «ее социальной активностью, проявляющейся в условиях подлинной демократии и реальной свободы», человеческое достоинство находило «свое воплощение в том, что личность выступает в качестве гражданина социалистического государства, участника государственной власти и субъекта права». Но в условиях развитого социализма от гражданина уже не требовалось полного самоотречения и, напротив, подчеркивалось, что «подлинная социальная ценность личности может быть обеспечена только в условиях достойного человека образа жизни»[20]20
  Гулиев В.Ε., Рудинский Ф.М. Указ. соч. С. 104.


[Закрыть].

В стране, где немалое внимание действительно уделялось обеспечению каждому гражданину минимального уровня комфортного существования, справедливо считалось, что только в советском социалистическом обществе существует подлинное уважение чести и достоинства личности, что только в условиях социализма к человеку относятся как к высшей ценности, а основные права и свободы реально обеспечиваются надежными гарантиями. Сравнивая СССР со странами капитализма, нельзя было тогда не признать правоту классиков марксизма, утверждавших, что «в условиях частной собственности человек становится бесчеловечным предметом, чужим для самого себя, его проявление жизни оказывается его отчуждением от жизни», поскольку «частная собственность производит человека как существо и духовно и физически обесчеловеченное, человек становится все беднее как человек», он «низводится на степень товара, притом самого жалкого»[21]21
  Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Госполитиздат, 1956. С. 889.


[Закрыть].

И наоборот, считалось, что «социалистическая собственность как общественная собственность, будучи основанной на совместном труде рабочего класса, кооперированных крестьян, народной интеллигенции и других слоев трудящихся, коренным образом изменяет положение людей в системе общественных отношений, создавая необходимые условия для развития в каждой личности чувства хозяина, бережливости, деловитости, организованности, усердия и других ценностных качеств и свойств, в совокупности образующих достоинство человека социалистического общества… Складываясь в социально-экономической, политической и правовой сферах социалистического общества, общественные связи порождают определенные отношения коллектива, общества и государства к человеку, личности. В основе этих отношений лежит высокая ценность человека, его особое положение, которое он занимает в экономической и других социальных сферах общества и государства»[22]22
  Придворов H.A. Указ. соч. С. 21, 23.


[Закрыть]. И это не было пустыми словами, поскольку даже те советские элиты, которые в силу профессионального статуса пользовались некоторыми льготами и привилегиями (не идущими ни в какое сравнение с благами современных элит), прекрасно сознавали источник своего благосостояния. Важных по тем временам благ в виде правительственных дач, квартир и персональных машин эти люди по общему правилу лишались сразу после освобождения соответствующих должностей.

В советской доктрине особо подчеркивалось, что «ответственность гражданина за исполнение юридических обязанностей способствует наилучшему проявлению творческой индивидуальности самой личности, ибо дисциплина, высокая организованность общества ставят в более защищенное и свободное положение каждого отдельного гражданина, гарантируют незыблемость его прав». В единстве свободы и ответственности гражданина авторы видели проявление гармонии «интересов общества, государства, коллектива и личности в социалистических общественных отношениях»[23]23
  Гулиев В. Е., Рудинский Ф.М. Указ. соч. С. 128.


[Закрыть]. Таким образом, истоки достоинства советского гражданина заключались в том, что это «свободная личность, обладающая высокой социальной ответственностью». Именно поэтому юридические исследования изучаемого нами феномена акцентировали внимание еще и на политическом участии и ответственности как выражении достоинства личности в условиях социалистической демократии, поскольку «в условиях социализма и коммунизма подлинная свобода предполагает глубокое понимание индивидуумом общественных интересов, способность согласовывать свои цели, поступки, стремления с интересами общества и государства»[24]24
  Там же.


[Закрыть].

Отступление. Здесь стоит позволить себе небольшое отступление, поскольку с ответственностью подданного (гражданина) в российской истории наблюдалась проблема. Общей особенностью и одновременно бедой коллективистских систем является более или менее выраженный патернализм, неверие в способность членов социума принимать правильные самостоятельные решения. Но это как раз и означает пренебрежительное отношение к народу, влекущее за собой попрание достоинства личности. Даже император Александр II, вошедший в нашу историю как царь-освободитель и даровавший подданным невиданный по тому времени объем свободы, не преминул резкой отповедью ответить на известное ходатайство московского дворянства о созыве общего собрания выборных от земли русской для обсуждения общегосударственных нужд: «Никому… не предоставлено предупреждать мои непрерывные о благе России попечения и предрешать вопросы о существенных основаниях ее общих государственных учреждений. Ни одно сословие не имеет права говорить именем других сословий. Никто не призван принимать на себя передо мною ходатайство об общих пользах и нуждах государства»[25]25
  Цит. по: Татищев С. С. Император Александр II: его жизнь и царствование. СПб., 1903. Т. 1. С. 828.


[Закрыть].

Традиционное недоверие к способности рядовых подданных принимать разумные решения, стремление «зарегулировать» их жизнь, свойственные полицейскому государству и веками практиковавшиеся в отношениях между властью и народом в России, сохраняются на вооружении современной российской бюрократии. Рука об руку с этим идет еще и плохо скрываемое презрение к рядовым гражданам, откровенное признание допустимости манипулирования их сознанием, которые время от времени проявляются в речах и делах управленцев и депутатов.

Советским государством была воспринята и перелицована российская системоцентристская традиция. Гораздо позднее, в запале перестройки, в определении рабочего класса, как ведущей силы в борьбе за создание бесклассового общества, коммунист А. Н. Яковлев увидит социальный расизм, а в монополии компартии – глубинный антидемократизм[26]26
  Яковлев А.Н. Омут памяти. От Столыпина до Путина: в 2 кн. Кн. 1. М., 2001. Кн. 1. С. 9.


[Закрыть]. Но в 1918 г., работая над Программой партии, Ленин рассуждал о преходящем характере диктатуры пролетариата, постепенном, по мере прекращения сопротивления эксплуататоров, распространении положений советской Конституции на все население. Он считал, что граждан следует учить «воевать за свое право по всем правилам законной в РСФСР войны за права»[27]27
  Ленин В.И. ПСС. Т. 53. С. 149.


[Закрыть]. Ключевым словом является, конечно, не война граждан за права, хотя здесь и читается отсылка к известной работе Р. Иеринга. Гораздо важнее для Ленина, что война за права должна быть законной, т. е. выходить в своей борьбе за пределы статуса, предоставленного государством, гражданину не рекомендовалось.

Все пределы допустимогго определялись теми, кто говорил от лица господствующего класса. Достаточно сказать, что принятый в эпоху нэпа ГК РСФСР 1922 г. закрепил положение о том, что права гражданам предоставляет РСФСР и только «в целях развития производительных сил страны» (ст. 4). Гражданские права не получали защиты закона, если осуществлялись «в противоречии с их социально-хозяйственным назначением» (ст. 1), которое могло толковаться сколь угодно широко, поскольку определялось государством в лице судебных органов. ГК никак не ограничивал право государства предъявлять иски об истребовании имущества из чужого «незаконного» владения (ст. 60), а практика Верховного Суда исходила в такого рода спорах из презумпции государственной собственности, возлагая бремя доказывания обратного на частное лицо или компанию[28]28
  Новицкая Т.Е. Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. М., 2002. С. 75.


[Закрыть].

Отступление. Здесь необходимо еще одно отступление, поскольку формулы системоцентристской традиции на первый взггляд созвучны с принципами солидаризма, тоже ставящего во главу угла обязанность человека перед обществом. Но есть и существенное отличие: эти идеи допускают и даже приветствуют активную позицию индивида в экономике, частную инициативу и частную собственность, что по определению должно ограничивать возможности бюрократии. П. Леру, один из основоположников солидаризма, не случайно критиковал те социалистические теории, которые признавали за государством ведущую роль в оргганизации общественной жизни и жестко ограничивали свободу индивида. Он предупреждал и об опасности бездумного искажения идей, основанных на провозглашении неограниченных прав личности, явившись автором бессмертного афоризма: «Абсолютный социализм ничуть не менее отвратителен и не менее абсурден, чем абсолютный индивидуализм»[29]29
  Эпштейн А., Кожевников А. Неслучайно забытый мыслитель: Пьер Леру и вычеркнутые из памяти истоки демократического солидаризма // Неприкосновенный запас. 2014. № 6 (98); http://magazines.russ.ru/ nz/2014/6/20k-pr.html.


[Закрыть].

Близко к логике солидаризма рассуждали русские славянофилы: «Не говорите много о праве и правах и не очень слушайте тех, которые говорят о них; но слушайте охотно тех, которые говорят об обязанности, потому что обязанность есть единственный живой источник права… Знание обязанности связывает сильного, созидая и освящая права слабых»[30]30
  Хомяков А. С. К сербам // Русский архив. Кн. 3. М., 1876. С. 126.


[Закрыть].

Идеи солидаризма оказались близки и русскому анархизму, а позднее евразийству. Г. К. Гинс, один из представителей русской Харбинской школы права, разрабатывал версию солидарного государства, впоследствии определившую некоторые параметры программы Народно-Трудового союза. Солидаризм он определял как «систему юридических взаимоотношений внутри общественных групп и между группами, при которой участники обеспечивают свои интересы совместными и согласованными действиями, обязуясь подчиняться установленному в связи с этим принудительному порядку»[31]31
  Основы программы Народно-трудового союза российских солидаристов (НТС) // http://solidarizm.ru/prog.shtml.


[Закрыть].

Советское государство, ликвидировав частную собственность и частную экономическую инициативу, акцентируя ценность коллектива, оставляло гражданам очень небольшое пространство для личного выбора, тем самым ограничивая область признания и защиты достоинства индивида:

«Историческим уделом советского человека стала безальтернативность… Отсутствовали не только варианты политического, идейного и в значительной мере даже эстетического выбора, табуировались профессиональный выбор… избирательное поведение в сфере личной жизни»[32]32
  Фирсов Б.М. Разномыслие в СССР. 1940-1960-е годы. СПб., 2008. С. 45.


[Закрыть].

Показательно изменение употребления слова «свобода» в русском языке: базовые свободы упоминались, конечно, в конституциях, но его использовали преимущественно в быту в сочетаниях типа «свободные сапоги», позднее – «свободное такси» и т. п. «Оно не употреблялось в старом значении ”политически свободный“, ”интеллектуально свободный“, поскольку свобода слова и политическая свобода не существовали даже как понятия, а, следовательно, не требовали обозначения»[33]33
  Сарнов Б.М. Наш советский новояз. Маленькая энциклопедия реального социализма. M., 2005. С. 7.


[Закрыть]. Интересно, что в советский период реже стало использоваться выражение «свободное время», которое заменило понятие «досуг», с несколько иной коннотацией, поскольку связывалось с прилагательным «досужий», с «досужими вымыслами». Даже в поздний советский период, как подметил тогда академик В. С. Нерсесянц, термин «свобода» в юридическом словаре имел отсылку: «см.: ”лишение свободы“».

Следует отметить, что государство в целом соблюдало свои обязательства и предоставляло обещанный набор гарантированных социально-экономических прав, хотя и не всем сразу. Тем не менее значительно раньше жителей других стран Европы и мира трудящиеся СССР получили право на труд, бесплатное начальное, а затем и среднее образование, социальное обеспечение, медицинское обслуживание. А со второй половины 50-х годов прошлого века советский гражданин постепенно признается «свободной личностью… человеком, обладающим равными с другими ценностью и достоинством»[34]34
  Строгович М. С. Основные вопросы советской социалистической законности. М.: Наука, 1966. С. 178.


[Закрыть].

Здесь следовало бы сделать еще одно отступление, чтобы показать, как идеи прав и достоинства индивида находили отражение в партийных документах, которыми определялось направление научных исследований и идеологической работы с гражданами.

Отступление. В дореволюционной программе РСДРП(б) по вполне понятным политическим причинам не акцентировалось, что означает идея диктатуры пролетариата применительно к правам граждан. Речь шла только об уничтожении сословий и полном равноправии всех граждан независимо от пола, религии, расы и национальности[35]35
  http://www.agitclub.ru/center/comm/zin/1903project4.htm.


[Закрыть].

В программе ВКП(б), принятой VIII съездом партии в марте 1919 г., говорилось уже о том, что «Cоветская Конституция, исходя из того, что всякая свобода является обманом, если она противоречит освобождению труда от гнета капитала, не останавливается перед отнятием у эксплуататоров политических прав». Задача партии пролетариата состояла в том, чтобы, «проводя неуклонно подавление сопротивления эксплуататоров и идейно борясь с глубоко вкоренившимися предрассудками насчет безусловного характера буржуазных прав и свобод, разъяснять вместе с тем, что лишение политических прав и какие бы то ни было ограничения свободы необходимы исключительно в качестве временных мер борьбы с попытками эксплуататоров отстоять или восстановить свои привилегии». По мере же того как будет исчезать «объективная возможность эксплуатации человека человеком, будет исчезать и необходимость в этих временных мерах, и партия будет стремиться к их сужению и к полной их отмене»[36]36
  http://leftinmsu.narod.ru/polit_files/books/Programma_i_ustav_VKPb. htm#p00.


[Закрыть].

Советская юридическая наука этого времени исходила из того, что «создателем права является государство» и «оно же является… источником прав отдельных личностей… определяет личности сферу ее свободы в деле проявления ею своей инициативы». Но и эта свободная инициатива должна была осуществляться не в личных интересах, но в интересах общих, всего коллектива, или, как неоднократно провозглашал закон: «в целях развития производительных сил»[37]37
  Цит. по: Нерсесянц В. С. Наш путь к праву. От социализма к цивилизму. М., 1992. С. 210.


[Закрыть]. То есть право, принадлежащее личности, рассматривалось не столько как свобода личности, сколько как ее общественная обязанность, а произвол пролетарского государства не мог быть ограничен правами и достоинством граждан, даже пролетарского происхождения.